Участие горожан в управлении городом Флоренции в XIV- XV веках.

Участие горожан в управлении городом Флоренции в XIV- XV веках.

Говоря об управлении городом, стоит упомянуть несколько особенностей горожан, проживающих во Флоренции, это общество можно охарактеризовать относительно высоким уровнем социальной мобильности и довольно заметной тенденцией к политической эскалации даже низших слоев общества. Несомненно, политическая структура итальянских городов в XIV – XV веках значительно трансформировалась со времени коммунального управления, но ее специфику определяло соотношение сил между нобилями и пополанами. В купеческой литературе можно найти многочисленные сведения, которые отображают общие черты в оценке флорентийских граждан коммунальных свобод, республиканских традиций, а также абсолютное неприятие ими тирании и желание участвовать в политической жизни города. К тому же как одну из черт корпоративизма исследователи отмечают приверженность флорентийцев коммунальным традициям, локальный патриотизм и «дух коммуны»

Демократия итальянских городов является ярким и уникальным явлением, особенно на фоне господства монархических властей в Европе. Эта демократия имела ряд достоинств, которые выгодно отличали Флоренцию от систем муниципального управления, сложившихся других странах, а также в Южной Италии. Формально в итальянских республиках избирательным правом пользовались граждане, обладавшие собственностью и платившие налоги. В их число не входили малоимущие, рабочий люд, слуги, нищие.

Неотъемлемой чертой городской демократии была краткосрочность магистратур от 2 до 6 месяцев, невозможность постоянно занимать какую-либо должность, так как коммуной проводилось избрание будущих приоров, числом шесть — по одному от каждой сесты, на два последующих месяца. В списки для голосования вносили тех, кого хотели видеть Приорами, кто являлся самым лучшим, благоразумным и честным членом цехов коммуны, которые постоянно занимались цеховой деятельностью, и не могли избираться в приорат тот, кто входил в него уже в течение двух последних лет. А также не могут быть избранными одновременно двое и более приоров от одного и того же цеха.[1] Со временем росло число магистратур – различных комиссий, занимавшихся вопросами торговли, военными и судебными делами. Увеличивался численный состав советов, в целом от 200 до 500 членов. Всё это позволяло жителям ежегодно участвовать в политических делах, что было довольно важно, учитывая крупные масштабы итальянских городов. Рамки городской демократии расширялись, со временем цехам удалось отправлять своих представителей в Совет Коммуны, а иногда даже действовало два подеста – от гибеллинов и гвельфов. Важнейшим итогом в политическом успехе стало появление наряду с Большим советом, в котором традиционно заседали представители магнатов и часть купечества, но с усилением торгово – ремесленной слоя появился ещё один избирательный орган, как Совет народа. Где уже заседали представители не только купечества. Но и цеховые мастера. Возникла и новая структура пополанской власти: капитан народа с военно-административным штатом, сначала разделявший полицейские функции с подеста, а затем и вытеснивший должность последнего, когда разрушился установившийся при двух главах исполнительной власти баланс сил.[2]

И всё же политически активными были в основном члены старших цехов, т. е. три четверти этого числа. Но и они не все пользовались реальной властью. Хронист Джованни Кавальканти писал: «многие были избраны на должности, но немногие к власти». В основном политическое господство было сконцентрировано в руках небольшого количества семей. В 1433 г. при жеребьевке на высшие должности в сумках находились имена 1750 членов старших цехов. За исключением 98 человек, все они принадлежали к 227 семьям, так что в среднем семь человек от каждой семьи могли быть представлены в высших органах власти. От некоторых семей кандидатов было гораздо больше, например, от Строцци — до 40.[3]

Так как избирательное право ограничивалось обязательной принадлежностью к какому-либо цеху, то со временем происходили изменения в значении цеха, который всё больше приобретал политическое значение, так несмотря на принадлежность к какому-либо цеху житель города в больше степени был заинтересован в управлении городом.  Франческо Гвиччардини, был далек от того, чтобы считать себя предпринимателем. Всецело посвятив себя политической карьере он, всё же, являлся членом двух цехов – Калимала и Камбио, а также несколько раз избирался их консулом. Гвиччардини хотел занять выгодные стартовые позиции для дальнейшего продвижения по политической лестнице, упоминая об этих цеховых корпорациях как о политических ассоциациях. В мемуарах Морелли, Питти, Гвиччардини нет сведений о коммерческих функциях цехов или какого-либо контроля над действиями их членов.[4] 

Уже к концу XIVвека так же произошли  изменения и в восприятии республиканцев ещё одного значимого института в политической жизни коммуны. Речь идёт о гвельфской партии, которая в начале XVв.  стала терять своё значение после неудачной попытки установления партийной диктатуры.

Возможно причиной отсутствия сведений о гвельфской партии в биографиях XV-XVIвв. является усилении значения на политической арене таких общественных структур как олигархическая элита, контуры которой уже обозначились к этому времени, а также политических группировок, центром которых являлись личности, претендующие на контроль над городским управлением. Эти группы пришли на смену «единоначальному правлению» гвельфской партии уже в конце XIVв.

Олигархическая элита представляла собой группу лиц, не имеющую сложившегося монолитного состава, юридически оформленных отношений и единой политической стратегии, но она располагала реальной властью, о чём свидетельствуют хроники Н. Макиавелли и Ф. Гвиччардини. Противостояние гвельфской партии и общества привело к расколам во многих авторитетных семействах Флоренции и организации групп политических единомышленников. Представители фамилии Строцци разделились на две враждебные партии – тех, кто поддерживал диктатуру и тех, кто против неё боролся.395То же произошло в семействе Медичи, когда Сальвестро де Медичи боролся против партийных лидеров Вьери и Якопо Медичи.[5]

Уже в первых флорентийских хрониках, которые были написаны в конце XII в. заметны патриотические настроения. Такие авторы как Рикордано Малиспини, Дж. Виллани и Дино Компаньи подражали римским историкам, прославлявших свой город.  Их последователи Гвиччардини и Макиавелли считали, что установление гражданских свобод связано с активностью горожан, республиканский строй они считали лучшей формой государственного устройства. Республиканские принципы управления и демократические выборы на городские должности являлись для горожан основанием видеть себя как создателя процветающего города, а также ощутить причастность к его славе. Тем самым человек испытывал гордость, осознавая себя гражданином Флоренции. И у них были на то основания. Город был для них как политический и коммерческий партнёр, а законы, принятые жителями коммуны, соответствовали интересам большинства населения, которое было занято в предпринимательской сфере.

Такая политическая активность была связана еще и с тем, что Флоренция, которое было небольшим государством, играло весомую роль в политической жизни Европы в XIV – XV веках. Поэтому нередкими были случаи, кода граждане заключали договоры и на равных вели переговоры с феодальными синьорами соседних государств, а также коронованными особами Неаполя, Франции и с папами, которые нуждались в их денежной поддержке. Люди проживающие во Флоренции считали честью заниматься государственными делами. Они были убеждены, что процветание их государство зависит от личных качеств должностных лиц, их усилий и стремления служить общему благу, поэтому во Флоренции сложился идеал добропорядочного гражданина, который стремиться соответствовать жителям своего города. Наиболее ярко его описал Гвиччардини, упомянув в своей «семейной хронике» предка, который умер как счастливый человек, оставив детей, внуков, богатство, высокое имя, славу и, что дороже всего, память о чистой совести.[6]

Путь к достижению общего блага флорентийцы усматривали в добросовестном исполнении своих гражданских обязанностей: исправная выплата налогов, усердная и бескорыстная служба на государственном посту, поддержание общественного единства и сохранение порядка в коммуне. держание общественного единства и сохранение порядка в городе. Служение общим коммунальным интересам, было смыслом политической деятельности горожан. Для общего блага они трудились, забыв об усталости, пище и сне, шли на компромисс со своими врагами и жертвовали драгоценным временем, которое имело для них реальную цену. Такой набор качеств считался достаточным для того чтобы снискать славу и уважение среди граждан и быть избранным на городские должности, чтобы проявить себя в качестве вершителя судьбы Флоренции. Упоминание об этом есть у Савонарола: «поскольку граждане ищут в городе скорее чинов и славы, чем денег, так как знают, что слава помогает человеку обогатиться».[7]

Для флорентийцев считалось недостойным проявлять свое равнодушие к государственным делам или избегать государственных должностей. В связи с этим на протяжении всей своей жизни горожане выполняли обязанности представителей народа на всех уровнях управления коммуной. Чем больше личность была востребована у власти, тем большего почета она заслуживала. Авторы биографий очень подробно перечисляли посты, занимаемые горожанами в управлении городом, записывая год избрания и указывая вклад в процветание города. Такие записи делал и Франческо Гвиччардини: «Помню, что 15 марта 1510 года общество ткачей избрало меня своим адвокатом на место мессера Франческо Гуальтеротти»[8]

Честность и справедливость рассматривалась жителями как основа согласия, следовательно, и порядка, это считалось главными добродетелями флорентинца, залогом существования государства. Отступление от этих норм вызывало негодование среди горожан. Так Гвиччардини был возмущен поведением Содерини, которого избрали гонфалоньером, то есть на должность, созданную для преобразования города. Он же старался только чтобы сосредоточить в своих руках государственные дела. И занятый только этой целью, он вовсе не думал о благе города.[9]

Для достижения своей цели жители считали необходимым исполнять свои гражданские обязанности: усердно и бескорыстно служить на государственном посту, поддерживать общественное единство и сохранять порядок в городе, исправно выплачивать налоги, которые зависели от дохода. Поэтому обвинения в нарушении правил общественной жизни, которые являлись гарантом справедливости в отношениях между государством и гражданином, то это расценивалось как с посягательство на общественный порядок и каралось со всей строгостью. Так в своей хронике Бонаккорсо Питти неоднократно говорил о своей верности интересам республики и отмечал, что всегда исправно платил налоги и поэтому был избирательных списках, за исключением одного случая, который он преподносит как досадный казус, который произошёл не по его вине.[10]  

Однако всё было не так гладко. На протяжении всей истории Флорентийской республики её граждане использовали «двойные стандарты» поведения на политической арене.

Во времена флорентийской демократии не было всё так однозначно, со стороны граждан появлялись «двойные стандарты», которые приводили к появлению негативных тенденций. Демонстрация преданности Коммуне и стремление казаться в глазах своих соотечественников идеальным по скромности, исполнительности и честности человеком, представители предпринимательской среды были не в силах изменить купеческой природы. Разнообразные формы деятельности, функции руководства, согласования и контроля, которые им приходилось осуществлять, предопределили   развитие рациональных начал мышления, которые исключали тотальное подчинение корпоративным традициям, в том числе и государственным законам. Несмотря на что идеологи гражданского гуманизма призывали презирать  личные интересы и отдать предпочтение общим, для рядовых горожан это считалось высокими идеалами, которым они старались следовать. И все же повседневная жизнь выносила коррективы в деятельность и сознание республиканцев. Идеализируя республиканские принципы государственного устройства, горожане понимали, что флорентийская демократия имеет негативные стороны. Подтверждение этого можно найти на страницах биографий и автобиографий флоринтийцев, которые будут полны описанием бесконечных распрей, заговоров и мятежей. Бонаккорсо Питти сокрушался из – за раздоров, происходящих в городе: «Мы впали в такой хаос, что пусть бы уж силы императора или другого могущественного синьора внезапно обрушились бы на нас, в то время, когда наши наиболее могущественные и важнейшие члены правительства, из-за своих частных интересов и тайной ненависти забывают, как мне кажется, о благе и чести нашей коммуны».[11] Современники отмечали, что причинами общественных беспорядков были высокие амбиции некоторых личностей, имевших политический вес в коммуне. Именно зависть и амбиции политических противников были причинами того, что многие почитаемые граждане решали оставаться в тени, боясь за свою жизнь и имущество. 

Помимо подкупа как средства в политической борьбе, стали использовать ещё и аммониацию, она лишила права избираться на какие –либо городские посты. Этот закон был принят Закон в 1358 г. и давал возможность верхушке гвельфской партии отстранять неугодного кандидата от выборов на 15 лет, что позволяло контролировать состав городских магистратов. Это был не единственный способ избавиться от неугодных.

Ещё одним средством для избавления для неугодных стала процедура изгнания гражданина из республики, которая сопровождалась лишением гражданских и имущественных прав, что несомненно сказывалось губительным образом на репутации всей семьи человека. Достаточно было вызвать подозрения в стремлении завладеть властью в городе и, под предлогом сохранения демократии и действий «Установленной справедливости», провинившегося высылали из Флоренции. Таким гонениям подверглось значительное число горожан.[12] И если для Козимо Медичи его изгнание в 1433 г. стало ступенью на вершину власти, то для остальных ссылка означала финансовые потери, разрыв политических связей, а также это становилось тяжелым психологическим испытанием для человека.

Жители Флоренции не были склоны идеализировать реальный мир и не воспринимали его как гармоничное единство. Государство, чьи законы должны были стоять на страже общего блага и благополучия каждого из горожан, рассматривалось ими не только как гарант равенства и справедливости гражданских прав, но и как аппарат подавления и принуждения.

Стремясь предстать перед своими соотечественниками идеальным гражданином, индивид не мог отказаться от реализации собственных интересов, которые не всегда совпадали с представлением об общем благе, и чтобы разрешить дилемму, возникшую перед ними, он пытался объяснить свой поступок, используя убедительные, с его точки зрения доводы.

На деле же реальные действия республиканцев шли в разрез с принятыми этическими нормами поведения. Убежденные в высшей ценности и справедливости республиканского устройства, искренне полагая, что благополучие отдельного человека зависит от процветания государства, они скрывали свое тщеславие, использовали репутацию достойного гражданина и даже заключали браки в своих интересах.  Обычно семьи, которые входили в узкие правящие круги были связаны друг с другом. Именно это связь способствовала стабилизации их социального и политического статуса и играли значительную роль в экономической и культурной жизни. В связи этим большое значение приобретали брачные узы, которые соединяли такие семьи как Медичи с Ручеллаи и Торнабуони. Строцци с Содерини и Ручеллаи. Брак Катерины Пацци с Бартоломео Валори привел через два поколения к родству с 20 другими семьями. Среди которых были Содерини, Питти и Корсини.[13]

Стараясь придерживаться идеалов добропорядочного гражданина, флорентинцы допускали отклонение от принятых норм поведения под влиянием внешней среды и личного интереса, при условии соблюдения видимого благочестия. Важным для них оставалось представление содеянного в правильном свете. Поэтому Козимо Медичи в глазах своих сограждан был образцом для подражания, хранителем общественного единства, «ученейшим мужем» и меценатом – они тратили на подаяния, публичные постройки и налоги в период от 1434 до 1471 гг. не менее 663 755 золотых гульденов.[14] несмотря на то, что он занимался откровенными подкупами, и тем самым ему удалось заполучить расположение нужных ему людей, оказывавших в дальнейшем содействие в его делах. Так же он контролировал политическую жизнь в городе и расправляясь с неугодными согражданами. Прежде всего тирания в высшей степени способствовало развитию индивидуальности самого тирана, затем тех кому он протежировал и талант которых одновременно беспощадно использовал – секретарей, должностных лиц, поэтов, компаньонов. Дух тиранов вынужден был проникать во все свои внутренние источники, как постоянные, так и сиюминутные; их наслаждение жизнью усиливается и концентрируется духовными средствами, чтобы придать наибольшую ценность быть может, лишь краткому времени власти и влияния.[15]                                       

Очевидно, что отношения между личностью и коммунальными властями приобретали форму открытого противостояния. Личность, стала обладать ярко выраженной индивидуальностью и имела в своем характере такие черты как авантюризм и независимость, раскрывающие их не только в коммерческой деятельности, но и на политическом арене. Таким примером противостояния личности и государства является конфликт Бонаккорсо Питти с Синьорией, когда он был капитаном в Пистойе. Там он арестовал известного в тех местах вора. После чего Синьория потребовала прислать его во Флоренцию для дальнейшего разбирательства. Однако, Питти не спешил выполнять поручения воспротивился этому. Данное происшествие можно оценить как проявление в сознании флорентийцев представлений об идентификации собственной персоны с государством. Питти представлял себя как подлинного носителя власти, готового вступить в конфронтацию с такими же, наделёнными властными полномочиями должностными лицами.  В это противоборство были втянуты родственники и друзья Бонаккорсо, которых он просил ходатайствовать перед синьорами о предоставлении ему права судить преступника по законам Пистойи. Но синьоры были непреклонны, пригрозив ему двадцатилетней ссылкой. Только этот аргумент заставил Питти подчинится властям: «Они снова мне ответили, что если я не передам вора, они поступят со мной так, что это станет вечным примером для всякого, кто не повинуется Синьории». [16] 

Подводя итог, стоит отметить, что на протяжении XIV – XV веков в обыденном сознании горожан преобладали черты корпоративизма. Однако, изменения произошли в семейной сфере. Если в XIV в. семейный клан имел определенное значение в экономическом процветании и карьере входивших в него членов, то в XV в. клановые узы слабеют. С выделением из большой фамилии малой супружеской семьи, а также с возникновением компаний нового типа, включающих уже представителей не родственных семей, контроль клана над действиями индивида заметно ослабел. С этого момента личностное начало в торгово-предпринимательской среде стало активнее заявлять о себе, поскольку индивид, на которого возлагались обязанности по воспитанию детей, управлению компаниями и установлению эффективных контактов, необходимых в коммерческой сфере, не мог не осознавать своей обособленности от клана. Несмотря на то, что фамилия оставалась важной экономической и политической ячейкой флорентийского общества, она потеряла тотальный контроль над индивидом, о чем свидетельствуют заявления самих флорентийцев, встречающиеся в мемуарной литературе и биографиях.

Все исследователи купеческой среды Флоренции отмечают преобладание рациональных начал, которые вытесняли представления об обязательной опоре на авторитеты и традиции, побуждали предпринимателей действовать в соответствии с жизненным опытом и приобретенными нравственными и интеллектуальными ориентирами. Это приводило к тому, что в повседневной жизни флорентийцы следовали представлениям о том, что нет явлений и поступков, имеющих однозначную оценку. Мир противоречив и успех в нем сопутствует тому, кто благодаря самостоятельности мышления делает правильный выбор, не противоречащий личным интересам, не нарушая общественных норм.

Отсутствие жесткого контроля со стороны семейных кланов, тотального подчинения государству и преобладание горизонтальных связей в системе межличностных отношений, предоставляли личности право свободного выбора в реализации её индивидуальных возможностей и интересов. Однако корпоративная психология не могла быть изжита полностью за столь небольшой промежуток времени. В материалах биографий и автобиографий встречаются примеры противостояния личности и корпорации, связанные с самостоятельным волеизъявлением индивида.

Скачано с www.znanio.ru