Тема: Выдающиеся деятели культуры в блокадном Ленинграде

                   Сайсанов Д.,  гр. 1МПО9;  Файзуллин И., гр. 1МПО9

                               Руководитель Шайхайдарова Р.М.

27 января 2014 года наша страна отметила 70 –летие со Дня полного освобождения Ленинграда от фашистской блокады.  Блокада Ленинграда является одной из самых трагических и в то же время героических страниц истории Великой Отечественной войны.

Нацистские войска начали осаду Ленинграда 8 сентября 1941 года. Потребовалось почти три года, чтобы полностью освободить город.

За это время погибло свыше 600 тысяч русских мирных граждан и солдат. Блокада вошла в историю как одна из наиболее продолжительных и разрушительных, она унесла рекордное количество жизней.

Подвиг жителей и защитников города на Неве навсегда останется в истории нашего Отечества, будет служить примером исключительного мужества, нравственной силы, глубокой, искренней любви к Родине. Об этом говорится в приветствии президента РФ Владимира Путина участникам и гостям благотворительного концерта, посвященного 70-летию со дня полного снятия блокады Ленинграда

Глава 1 Музыка и театр

Довоенный Ленинград был крупнейшим центром музыкальной культуры. Многие ленинградские музыканты были хорошо известны как в Советском Союзе, так и за его пределами. В городе сложились прочные традиции не только у исполнителей, но и у слушателей: ленинградских меломанов отличали преданность любимому искусству, доброжелательность и требовательность к исполнителям.

 Беды, принесенные войной и блокадой, были способны полностью уничтожить музыкальную жизнь, осталась бы только память о ней. К сентябрю 1941 года число музыкантов в городе значительно сократилось. Одни – по призыву или добровольно – ушли на фронт, другие, часто – целые коллективы, эвакуировались. И все же в городе осталось немало известных музыкантов.

  И музыканты, и слушатели, как и все жители осажденного города, терпели лишения и муки голода и холода, умирали. Однако голос искусства не умолк…

Кольцо блокады замкнулось 8 сентября 41-го. В этот день в Театре музыкальной комедии прошел спектакль «Летучая мышь». Коллектив театра не был эвакуирован. В начале войны ему приходилось выступать при полупустом зале. Однако по мере того, как положение вокруг Ленинграда и в самом городе стабилизировалось, и начал формироваться новый уклад жизни, число зрителей стало увеличиваться.

 14 сентября в Большом зале Филармонии прошел первый блокадный концерт. Участвовали артисты оперы, оперетты, балета, драмы, музыканты-инструменталисты. Вскоре филармонические концерты стали проходить регулярно.

 Об одном из выдающихся  музыкантов  я бы хотел рассказать подробнее.

2 июля 1942 года двадцатилетний летчик лейтенант Литвинов под сплошным огнем немецких зениток, прорвав огненное кольцо, доставил в блокадный город медикаменты и четыре объемистые нотные тетради с партитурой Седьмой симфонии. На аэродроме их уже ждали и увезли, как величайшую драгоценность.
На следующий день в «Ленинградской правде» поя­вилась коротенькая информация: «В Ленинград достав­лена на самолете партитура Седьмой симфонии Дмит­рия Шостаковича. Публичное исполнение ее состоится в Большом зале Филармонии».
Музыкантов искали по всему городу. Главный дирижер Большого симфонического оркестра Ленинградского радиокомитета Карл Ильич Элиасберг, шатаясь от слабости, обходил госпитали. Ударника Жаудата Айдарова он отыскал в мертвецкой, где и заметил, что пальцы музыканта слегка шевельнулись. «Да он же живой!» - воскликнул дирижер, и это мгновение было вторым рождением Жаудата. Без него исполнение Седьмой было бы невозможным - ведь он должен был выбивать барабанную дробь в «теме нашествия».
Струнную группу подобрали, а с духовой возникла проблема: люди просто физически не могли дуть в духовые инструменты. Некоторые падали в обморок прямо на репетиции. Позже музыкантов прикрепили к столовой Горсовета - один раз в день они получали горячий обед.
Но музыкантов все равно не хватало.
Решили просить помощи у военного командования: многие музыканты были в окопах - защищали город с оружием в руках. Просьбу удовлетворили. По распоряжению начальника Политического управления Ленинград­ского фронта генерал-майора  Дмитрия  Холостова музыканты, находившиеся в армии и на флоте, получили предписание прибыть в город, в Дом Радио, имея при себе  музыкальные инструменты.
И они потянулись. В документах у них значилось: «Командиру­ется в оркестр Элиасберга». Тромбонист пришел из пулеметной роты, из госпиталя сбежал альтист. Валторниста отрядил в оркестр зенитный полк, флейтиста привезли на санках - у него отнялись ноги. Трубач притопал в валенках, несмотря на весну: распухшие от голода ноги не влезали в другую обувь. Сам дирижер был похож на собственную тень. Репетиции начались. Они продолжались по пять-шесть часов утром и вечером, заканчиваясь иногда поз­дно ночью. Артистам были выданы специальные пропу­ска, разрешавшие хождение по ночному Ленинграду.
Через несколько дней в городе появились афиши, расклеенные рядом с воззванием «Враг у ворот». Они  извещали, что 9 августа 1942 года в Большом зале Ленинградской филармонии состоится премьера Седьмой симфонии Дмитрия Шостаковича. Играет Большой симфонический Оркестр Ленинградского радиокомитета. Дирижирует К.И.Элиасберг.
Иногда прямо тут же, под афишей, стоял легкий столик, на котором лежали пачки с отпечатанной в типографии программой концерта. За ним сидела тепло одетая бледная женщина – видно все еще не могла отогреться после суровой зимы. Около нее останавливались люди, и она  протягивала им программу концерта, отпечатанную очень просто, ненарядно, одной толь­ко черной краской.
На первой страничке ее - эпиграф: «Нашей борьбе с фашизмом, нашей грядущей победе над врагом, моему родному горо­ду - Ленинграду я посвящаю свою Седьмую симфонию. Дмитрий Шостако­вич». Пониже крупно: «СЕДЬМАЯ СИМФОНИЯ ДМИТРИЯ ШОСТАКОВИЧА». А в самом низу мелко: «Ленинград, 1942». Эта программа служила входным билетом на первое исполнение в Ленинграде Седьмой симфонии 9 августа 1942 года. Билеты расходились очень быстро - все, кто мог ходить, стремились попасть на этот необычный концерт.
Готовились к концерту и на передовой. В один из дней, когда музыканты еще только рас­писывали партитуру симфонии, командующий Ленин­градским фронтом генерал-лейтенант Лео­нид Александрович Говоров пригласил к себе команди­ров-артиллеристов. Задача была поставлена кратко:
— Во время исполнения Седьмой симфонии компози­тора Шостаковича ни один вражеский снаряд не дол­жен разорваться в Ленинграде!
И 9 авгус­та 1942 года армия дала свой концерт - концерт артиллерии Ленин­градского фронта, которая всей своей мощью ударила по артиллерии и аэродромам противника. Эта операция называлась  «Шквал». Ни один снаряд не упал на улицы города, ни один самолет не сумел подняться в воздух с вражеских аэродромов в то время, когда зрители шли на концерт в Большой зал филармонии, пока шел концерт, и когда зрители после завершения концерта возвращались домой или в свои воинские части.
Когда смолкли последние звуки, разразилась овация. Зрители аплодировали оркестру стоя. И вдруг из партера поднялась девочка, подошла к дирижеру и протянула ему огромный букет из георгинов, астр, гладиолусов. Для многих это было каким-то чудом, и они смотрели на девочку с каким-то радо­стным изумлением – цветы в умирающем от голода городе…
Поэт Николай Тихонов, вернувшись с концерта, за­писал в своем дневнике: «Симфонию Шостаковича... иг­рали не так, может быть, грандиозно, как в Москве или Нью-Йорке, но в ленинградском исполнении было свое — ленинградское, то, что сливало музыкальную бу­рю с боевой бурей, носящейся над городом. Она роди­лась в этом городе, и, может быть, только в нем она и могла родиться. В этом ее особая сила».
Симфонию, которая транслировалась по радио и громкоговорителям городской сети, слушали не только жители Ленинграда, но и осаждавшие город немецкие войска. Как потом говорили, немцы просто обезумели, когда услышали эту музыку. Они-то считали, что город почти умер. Ведь еще год назад Гитлер обещал, что 9 августа немецкие войска пройдут парадным маршем по Дворцовой площади, а в гостинице «Астория» состоится торжественный банкет!!! 
Через несколько лет после войны двое туристов из ГДР, разыскавшие Карла Элиасберга, признавались ему: «Тогда, 9 августа 1942 года, мы поняли, что проиграем войну. Мы ощутили вашу силу, способную преодолеть голод, страх и даже смерть...»
А для ленинградцев 9 августа 1942 года стало, по выражению Ольги Берггольц, «Днем Победы cреди войны». И символом этой Победы, символом торжества Человека над мракобесием стала Седьмая Ленинградская симфония Дмитрия Шостаковича. Пройдут годы, и поэт Юрий Воронов, мальчиком переживший блокаду, напишет об этом в своих стихах:
«…И музыка  встала над мраком развалин,
Крушила безмолвие темных квартир.
И слушал ее ошарашенный мир…
Вы так бы смогли, если б вы умирали?..». 
                                                                                            Глава2. Живопись и художники осаждённого Ленинграда

                                                                                                                          С первого дня войны художники делали все, что нужно было для защиты родного города. Более ста человек — членов Ленинградского Союза художников — сразу же ушли на фронт. Многие сражались в народном ополчении. Отстаивать свой город с оружием в руках стремились все. Те, кто не был в армии, строили оборонительные сооружения, работали на лесозаготовках, проходили военное обучение в командах противовоздушной обороны. Некоторые художники считали, что искусство во время войны никому не нужно, что Союз художников надо временно просто закрыть. Но труд живописцев, скульпторов, графиков — их профессиональный труд — стал сразу, же остро необходим городу-фронту. Уже в конце июня 1941 года большая группа художников начала выполнять огромную работу по маскировке военных объектов — прежде всего аэродромов. Нужно было также маскировать важнейшие гражданские объекты (в частности, Смольный) и прославленные архитектурные сооружения. Необходимо было укрывать от бомб и снарядов знаменитую монументальную скульптуру. Для каждого памятника архитекторы и скульпторы разрабатывали особый способ укрытия. В городе выросли странные, обшитые досками песчаные холмы, опустели пьедесталы…

 Руки художников понадобились и для другого очень важного дела. Шла срочная упаковка готовящихся к эвакуации сокровищ Эрмитажа и Русского музея.

 Но среди всех бесчисленных и нужных дел, самоотверженно выполняемых художниками, самым ответственным и главным для них делом с первого дня войны стала массовая наглядно-изобразительная агитация. (плакаты, листовки, открытки…)

 Сколько разнообразных форм агитационного искусства пришлось освоить художникам Ленинграда в первые же месяцы войны! Они работали над листовками по агитации среди войск противника, создавали десятки, сотни рисунков для газет, выполняли художественные открытки, которые печатались большими тиражами. Тематика их была самой разнообразной: славное военное прошлое русского народа, боевые эпизоды Великой Отечественной войны, подвиги героев Ленинградского фронта и партизанского движения. Зачастую на открытках воспроизводились лучшие плакаты и листы «Боевого карандаша», репродуцировались известные картины русских и советских художников. Особой любовью пользовались на фронте и в тылу литографированные открытки А. Остроумовой-Лебедевой, неустанно прославлявшей немеркнущую красоту родного Ленинграда.

 С каждым днем художники все больше понимали необходимость своей огромной работы и выполняли ее самоотверженно, из последних сил. Но ряды их таяли, а силы убавлялись... От голода, бомбежек и обстрелов в самую суровую блокадную зиму погибло более ста человек. Среди них — выдающиеся деятели советского изобразительного искусства И. Билибин, А. Савинов, Н. Тырса, П. Шиллинговский, Н. Данько, Н. Лапшин... Часть больных и престарелых художников была эвакуирована по знаменитой ладожской Дороге жизни в глубокий тыл. Союз насчитывал теперь едва ли более восьмидесяти человек. Многие из них жили далеко от улицы Герцена, и приходить сюда изо дня в день, чтобы оперативно выполнять срочные задания горкома партии и Политуправления фронта, обессиленным людям стало чрезвычайно трудно. Тогда-то, в начале первой блокадной зимы, и собралось под крышу дома № 38 большинство оставшихся в Ленинграде художников — вместе жить и работать было легче.

 Это было удивительное время. Сообща обсуждались все творческие предложения и замыслы, порой они сообща и воплощались. Круглосуточно горели в комнатах коптилки. Художники у столов сменяли друг друга. Тут же они, не раздеваясь, отдыхали, тут отогревали у «буржуйки» закоченевшие руки и съедали свой скудный паек. Тут они встречали Новый, 1942 год вокруг стола, накрытого белоснежной скатертью, на которой среди конских котлет (пиршество!) и сэкономленных кусочков блокадного хлеба стояли тарелки с искусно нарисованными на них яствами - рыбой, колбасой, икрой.

 И здесь же в минуты передышки, скупо дарованные войной, рисовали, писали этюды, даже лепили, хотя по своей специфике труд скульптора нуждался и в материалах, и в условиях работы, обеспечить которыми в те тяжелые дни, казалось, было невозможно.

 Ленинградский Союз художников начал проводить постоянную большую работу по организации выставок — не только в залах Союза, но и передвижных — в госпиталях, воинских частях, фронтовых клубах и даже на переднем крае. Они неизменно пользовались успехом, и это, безусловно, стимулировало дальнейшую работу художников.

Несмотря на тяжелейшие условия жизни в блокадном Ленинграде, художественная жизнь не угасала в нем на протяжении всей героической обороны города. Мастера живописи, скульптуры, графики создали произведения, которые ныне стали документами времени, несущими правду о жизни и борьбе ленинградцев.

Тема: Выдающиеся деятели культуры в блокадном Ленинграде

                   Сайсанов Д.,  гр. 1МПО9;  Файзуллин И., гр. 1МПО9

                               Руководитель Шайхайдарова Р.М.

27 января 2014 года наша страна отметила 70 –летие со Дня полного освобождения Ленинграда от фашистской блокады.  Блокада Ленинграда является одной из самых трагических и в то же время героических страниц истории Великой Отечественной войны.

Нацистские войска начали осаду Ленинграда 8 сентября 1941 года. Потребовалось почти три года, чтобы полностью освободить город.

За это время погибло свыше 600 тысяч русских мирных граждан и солдат. Блокада вошла в историю как одна из наиболее продолжительных и разрушительных, она унесла рекордное количество жизней.

Подвиг жителей и защитников города на Неве навсегда останется в истории нашего Отечества, будет служить примером исключительного мужества, нравственной силы, глубокой, искренней любви к Родине. Об этом говорится в приветствии президента РФ Владимира Путина участникам и гостям благотворительного концерта, посвященного 70-летию со дня полного снятия блокады Ленинграда

Глава 1 Музыка и театр

Довоенный Ленинград был крупнейшим центром музыкальной культуры. Многие ленинградские музыканты были хорошо известны как в Советском Союзе, так и за его пределами. В городе сложились прочные традиции не только у исполнителей, но и у слушателей: ленинградских меломанов отличали преданность любимому искусству, доброжелательность и требовательность к исполнителям.

 Беды, принесенные войной и блокадой, были способны полностью уничтожить музыкальную жизнь, осталась бы только память о ней. К сентябрю 1941 года число музыкантов в городе значительно сократилось. Одни – по призыву или добровольно – ушли на фронт, другие, часто – целые коллективы, эвакуировались. И все же в городе осталось немало известных музыкантов.

  И музыканты, и слушатели, как и все жители осажденного города, терпели лишения и муки голода и холода, умирали. Однако голос искусства не умолк…

Кольцо блокады замкнулось 8 сентября 41-го. В этот день в Театре музыкальной комедии прошел спектакль «Летучая мышь». Коллектив театра не был эвакуирован. В начале войны ему приходилось выступать при полупустом зале. Однако по мере того, как положение вокруг Ленинграда и в самом городе стабилизировалось, и начал формироваться новый уклад жизни, число зрителей стало увеличиваться.

 14 сентября в Большом зале Филармонии прошел первый блокадный концерт. Участвовали артисты оперы, оперетты, балета, драмы, музыканты-инструменталисты. Вскоре филармонические концерты стали проходить регулярно.

 Об одном из выдающихся  музыкантов  я бы хотел рассказать подробнее.

2 июля 1942 года двадцатилетний летчик лейтенант Литвинов под сплошным огнем немецких зениток, прорвав огненное кольцо, доставил в блокадный город медикаменты и четыре объемистые нотные тетради с партитурой Седьмой симфонии. На аэродроме их уже ждали и увезли, как величайшую драгоценность.
На следующий день в «Ленинградской правде» поя­вилась коротенькая информация: «В Ленинград достав­лена на самолете партитура Седьмой симфонии Дмит­рия Шостаковича. Публичное исполнение ее состоится в Большом зале Филармонии».
Музыкантов искали по всему городу. Главный дирижер Большого симфонического оркестра Ленинградского радиокомитета Карл Ильич Элиасберг, шатаясь от слабости, обходил госпитали. Ударника Жаудата Айдарова он отыскал в мертвецкой, где и заметил, что пальцы музыканта слегка шевельнулись. «Да он же живой!» - воскликнул дирижер, и это мгновение было вторым рождением Жаудата. Без него исполнение Седьмой было бы невозможным - ведь он должен был выбивать барабанную дробь в «теме нашествия».
Струнную группу подобрали, а с духовой возникла проблема: люди просто физически не могли дуть в духовые инструменты. Некоторые падали в обморок прямо на репетиции. Позже музыкантов прикрепили к столовой Горсовета - один раз в день они получали горячий обед.
Но музыкантов все равно не хватало.
Решили просить помощи у военного командования: многие музыканты были в окопах - защищали город с оружием в руках. Просьбу удовлетворили. По распоряжению начальника Политического управления Ленинград­ского фронта генерал-майора  Дмитрия  Холостова музыканты, находившиеся в армии и на флоте, получили предписание прибыть в город, в Дом Радио, имея при себе  музыкальные инструменты.
И они потянулись. В документах у них значилось: «Командиру­ется в оркестр Элиасберга». Тромбонист пришел из пулеметной роты, из госпиталя сбежал альтист. Валторниста отрядил в оркестр зенитный полк, флейтиста привезли на санках - у него отнялись ноги. Трубач притопал в валенках, несмотря на весну: распухшие от голода ноги не влезали в другую обувь. Сам дирижер был похож на собственную тень. Репетиции начались. Они продолжались по пять-шесть часов утром и вечером, заканчиваясь иногда поз­дно ночью. Артистам были выданы специальные пропу­ска, разрешавшие хождение по ночному Ленинграду.
Через несколько дней в городе появились афиши, расклеенные рядом с воззванием «Враг у ворот». Они  извещали, что 9 августа 1942 года в Большом зале Ленинградской филармонии состоится премьера Седьмой симфонии Дмитрия Шостаковича. Играет Большой симфонический Оркестр Ленинградского радиокомитета. Дирижирует К.И.Элиасберг.
Иногда прямо тут же, под афишей, стоял легкий столик, на котором лежали пачки с отпечатанной в типографии программой концерта. За ним сидела тепло одетая бледная женщина – видно все еще не могла отогреться после суровой зимы. Около нее останавливались люди, и она  протягивала им программу концерта, отпечатанную очень просто, ненарядно, одной толь­ко черной краской.
На первой страничке ее - эпиграф: «Нашей борьбе с фашизмом, нашей грядущей победе над врагом, моему родному горо­ду - Ленинграду я посвящаю свою Седьмую симфонию. Дмитрий Шостако­вич». Пониже крупно: «СЕДЬМАЯ СИМФОНИЯ ДМИТРИЯ ШОСТАКОВИЧА». А в самом низу мелко: «Ленинград, 1942». Эта программа служила входным билетом на первое исполнение в Ленинграде Седьмой симфонии 9 августа 1942 года. Билеты расходились очень быстро - все, кто мог ходить, стремились попасть на этот необычный концерт.
Готовились к концерту и на передовой. В один из дней, когда музыканты еще только рас­писывали партитуру симфонии, командующий Ленин­градским фронтом генерал-лейтенант Лео­нид Александрович Говоров пригласил к себе команди­ров-артиллеристов. Задача была поставлена кратко:
— Во время исполнения Седьмой симфонии компози­тора Шостаковича ни один вражеский снаряд не дол­жен разорваться в Ленинграде!
И 9 авгус­та 1942 года армия дала свой концерт - концерт артиллерии Ленин­градского фронта, которая всей своей мощью ударила по артиллерии и аэродромам противника. Эта операция называлась  «Шквал». Ни один снаряд не упал на улицы города, ни один самолет не сумел подняться в воздух с вражеских аэродромов в то время, когда зрители шли на концерт в Большой зал филармонии, пока шел концерт, и когда зрители после завершения концерта возвращались домой или в свои воинские части.
Когда смолкли последние звуки, разразилась овация. Зрители аплодировали оркестру стоя. И вдруг из партера поднялась девочка, подошла к дирижеру и протянула ему огромный букет из георгинов, астр, гладиолусов. Для многих это было каким-то чудом, и они смотрели на девочку с каким-то радо­стным изумлением – цветы в умирающем от голода городе…
Поэт Николай Тихонов, вернувшись с концерта, за­писал в своем дневнике: «Симфонию Шостаковича... иг­рали не так, может быть, грандиозно, как в Москве или Нью-Йорке, но в ленинградском исполнении было свое — ленинградское, то, что сливало музыкальную бу­рю с боевой бурей, носящейся над городом. Она роди­лась в этом городе, и, может быть, только в нем она и могла родиться. В этом ее особая сила».
Симфонию, которая транслировалась по радио и громкоговорителям городской сети, слушали не только жители Ленинграда, но и осаждавшие город немецкие войска. Как потом говорили, немцы просто обезумели, когда услышали эту музыку. Они-то считали, что город почти умер. Ведь еще год назад Гитлер обещал, что 9 августа немецкие войска пройдут парадным маршем по Дворцовой площади, а в гостинице «Астория» состоится торжественный банкет!!! 
Через несколько лет после войны двое туристов из ГДР, разыскавшие Карла Элиасберга, признавались ему: «Тогда, 9 августа 1942 года, мы поняли, что проиграем войну. Мы ощутили вашу силу, способную преодолеть голод, страх и даже смерть...»
А для ленинградцев 9 августа 1942 года стало, по выражению Ольги Берггольц, «Днем Победы cреди войны». И символом этой Победы, символом торжества Человека над мракобесием стала Седьмая Ленинградская симфония Дмитрия Шостаковича. Пройдут годы, и поэт Юрий Воронов, мальчиком переживший блокаду, напишет об этом в своих стихах:
«…И музыка  встала над мраком развалин,
Крушила безмолвие темных квартир.
И слушал ее ошарашенный мир…
Вы так бы смогли, если б вы умирали?..». 
                                                                                            Глава2. Живопись и художники осаждённого Ленинграда

                                                                                                                        С первого дня войны художники делали все, что нужно было для защиты родного города. Более ста человек — членов Ленинградского Союза художников — сразу же ушли на фронт. Многие сражались в народном ополчении. Отстаивать свой город с оружием в руках стремились все. Те, кто не был в армии, строили оборонительные сооружения, работали на лесозаготовках, проходили военное обучение в командах противовоздушной обороны. Некоторые художники считали, что искусство во время войны никому не нужно, что Союз художников надо временно просто закрыть. Но труд живописцев, скульпторов, графиков — их профессиональный труд — стал сразу, же остро необходим городу-фронту. Уже в конце июня 1941 года большая группа художников начала выполнять огромную работу по маскировке военных объектов — прежде всего аэродромов. Нужно было также маскировать важнейшие гражданские объекты (в частности, Смольный) и прославленные архитектурные сооружения. Необходимо было укрывать от бомб и снарядов знаменитую монументальную скульптуру. Для каждого памятника архитекторы и скульпторы разрабатывали особый способ укрытия. В городе выросли странные, обшитые досками песчаные холмы, опустели пьедесталы…

 Руки художников понадобились и для другого очень важного дела. Шла срочная упаковка готовящихся к эвакуации сокровищ Эрмитажа и Русского музея.

 Но среди всех бесчисленных и нужных дел, самоотверженно выполняемых художниками, самым ответственным и главным для них делом с первого дня войны стала массовая наглядно-изобразительная агитация. (плакаты, листовки, открытки…)

 Сколько разнообразных форм агитационного искусства пришлось освоить художникам Ленинграда в первые же месяцы войны! Они работали над листовками по агитации среди войск противника, создавали десятки, сотни рисунков для газет, выполняли художественные открытки, которые печатались большими тиражами. Тематика их была самой разнообразной: славное военное прошлое русского народа, боевые эпизоды Великой Отечественной войны, подвиги героев Ленинградского фронта и партизанского движения. Зачастую на открытках воспроизводились лучшие плакаты и листы «Боевого карандаша», репродуцировались известные картины русских и советских художников. Особой любовью пользовались на фронте и в тылу литографированные открытки А. Остроумовой-Лебедевой, неустанно прославлявшей немеркнущую красоту родного Ленинграда.

 С каждым днем художники все больше понимали необходимость своей огромной работы и выполняли ее самоотверженно, из последних сил. Но ряды их таяли, а силы убавлялись... От голода, бомбежек и обстрелов в самую суровую блокадную зиму погибло более ста человек. Среди них — выдающиеся деятели советского изобразительного искусства И. Билибин, А. Савинов, Н. Тырса, П. Шиллинговский, Н. Данько, Н. Лапшин... Часть больных и престарелых художников была эвакуирована по знаменитой ладожской Дороге жизни в глубокий тыл. Союз насчитывал теперь едва ли более восьмидесяти человек. Многие из них жили далеко от улицы Герцена, и приходить сюда изо дня в день, чтобы оперативно выполнять срочные задания горкома партии и Политуправления фронта, обессиленным людям стало чрезвычайно трудно. Тогда-то, в начале первой блокадной зимы, и собралось под крышу дома № 38 большинство оставшихся в Ленинграде художников — вместе жить и работать было легче.

 Это было удивительное время. Сообща обсуждались все творческие предложения и замыслы, порой они сообща и воплощались. Круглосуточно горели в комнатах коптилки. Художники у столов сменяли друг друга. Тут же они, не раздеваясь, отдыхали, тут отогревали у «буржуйки» закоченевшие руки и съедали свой скудный паек. Тут они встречали Новый, 1942 год вокруг стола, накрытого белоснежной скатертью, на которой среди конских котлет (пиршество!) и сэкономленных кусочков блокадного хлеба стояли тарелки с искусно нарисованными на них яствами - рыбой, колбасой, икрой.

 И здесь же в минуты передышки, скупо дарованные войной, рисовали, писали этюды, даже лепили, хотя по своей специфике труд скульптора нуждался и в материалах, и в условиях работы, обеспечить которыми в те тяжелые дни, казалось, было невозможно.

 Ленинградский Союз художников начал проводить постоянную большую работу по организации выставок — не только в залах Союза, но и передвижных — в госпиталях, воинских частях, фронтовых клубах и даже на переднем крае. Они неизменно пользовались успехом, и это, безусловно, стимулировало дальнейшую работу художников.

Несмотря на тяжелейшие условия жизни в блокадном Ленинграде, художественная жизнь не угасала в нем на протяжении всей героической обороны города. Мастера живописи, скульптуры, графики создали произведения, которые ныне стали документами времени, несущими правду о жизни и борьбе ленинградцев.

Одним из ярчайших художников блокадного времени был живописец. Тимков Н.Е. Он начал писать пейзажи Ленинграда еще в 1941 году – красивые, правдивые, человечные. Они, как правило, камерны и интимны – и по небольшому размеру листов, и по выбранным мотивам (кусочек улицы или набережной, скверик, двор). И, главное, по ясно ощутимому в них – настроение: то сумеречной печали, то настороженной тревоги, то весенней                             бодрости.

 Вот на его картине «Ленинград в блокаде» 1942 мы видим замерзшую набережную, справа возвышаются здания, имеющие весьма мрачный прискорбный вид из-за выбитых и разбитых стекол.

Работа «Ленинград» 1943 является типичной по композиции картиной Тимкова Н.Е. Здесь мы видим тихий дворик, где находятся дома с заколоченными окнами и редкие жители.

Обе эти картины передают образ города, испытывающего огромные лишения, но сохраняющего мужество.

Особая страница этих лет – дети. И художники не могли остаться вне этой темы. Очень непосредственно и трогательно выглядят эти мальчуганы, греющиеся у печи-буржуйки в работе художника Пахомова А. Ф.                                                                        

А.Пахомов «Дети» 1942

Другая работа этого художника рассказывает об обычном блокадном дне маленьких ленинградцев.А Пахомов «На Неву за водой», 1942. Из серии "Ленинград в дни блокады" (1941-1944).

Голова мальчика забинтована, левая рука на перевязи, недоумение во взгляде: «За что?» Так называется рисунок художника А.Харшака, ставший одним из символов блокадного Ленинграда. Второе название этой работы - «Раненый ребенок».

А.Харшак, студент выпускного курса Института живописи, скульптуры и архитектуры Всероссийской Академии художеств, в 1941 году, прервав работу над дипломом, ушел добровольцем в народное ополчение. Защищал Ленинград на Пулковских высотах. Урывками, в перерывах между боями, брался за карандаш и бумагу. Активно сотрудничал с армейской газетой «Удар по врагу». Во время одной из командировок в осажденный город вместе с напарником - фронтовым фотокорреспондентом посетил детскую больницу имени Раухфуса. Там им на глаза и попался мальчик с забинтованной головой и ошеломляющим взглядом. Фотограф защелкал затвором своей камеры, а художник принялся рисовать мальчика с натуры. Этот рисунок был представлен на проходившей в 1943 году выставке работ художников-фронтовиков. Тогда же выпустили и почтовую карточку.

С первых дней войны в Союзе художников была возобновлена работа коллектива плакатистов "Боевой карандаш", где работали Н.А. Тырса, Н.С. Астапов, Н.Е. Муратов, В.А. Серов, В.И. Курдов и многие другие. "Боевой карандаш" - объединение ленинградских художников, выпускавшее сборники сатирических рисунков, а в военное время - литографированные военные и политические плакаты.

Уже на третий день войны на улицах Ленинграда появился первый плакат «Били, бьем и будем бить!» художника В. Серова. Вслед за ним выходят острые, разящие плакаты Б. Лебедева «Напоролся!», В. Власова, Т. Певзнера, Т. Шишмаревой— «Смерть фашизму!», А. Любимова «Н-да, Адольф, что-то у тебя тут не получается...» и другие.

В годы Великой Отечественной войны в Ленинграде сложился и вырос сильный коллектив художников-плакатистов. Уже в первые месяцы войны в работе над плакатом участвовало не менее пятидесяти человек. Зачастую наиболее выразительные плакаты создавали те из них, кто по своей «мирной» профессиональной специализации стоял далеко от этого своеобразного вида искусства. Это были станковые живописцы, книжные графики и даже скульпторы.

Основную группу плакатистов составили В. Серов, И. Серебряный, А. Казанцев, Н. Кочергин, Т. Ксенофонтов, Л. Самойлов, А. Кокош, М. Гордон, В. Власов, В. Пинчук, А. Ситтаро.                            

Авторы плаката –А.Казанцев и В.Цветков, 1941

Одним из лучших плакатистов в эти годы становится живописец А. Казанцев. Уже в первые месяцы войны издается его плакат «Мщение! Фашизм—это голод, нищета, разорение!». Жгучая ненависть к врагу, пламенный призыв к возмездию звучат в этом плакате со страстной силой. Молодая мать выносит из горящих развалин ребенка. Лицо ее полно ненависти, Гневно сжата в кулак поднятая рука. В черно-охристую цветовую гамму листа врезается горящее большими ярко-красными буквами слово «Мщение! Автор плаката – В.Иванов,1942

Обличению злодеяний гитлеровцев, призыву к мести и уничтожению врага посвящены плакаты «Воин Красной Армии, спаси!» В. Серова, «Отомсти!» А. Пахомова, «Мщение и смерть фашистским людоедам!» А. Васильева, «За смерть наших детей, жен и матерей фашистским убийцам — беспощадная месть!» В. Пинчука и многие другие.

Скульптор В. Пинчук привнес в агитационную графику специфические свойства, присущие своей профессии. Всем защитникам города памятен плакат Пинчука, появившийся в 1942 году,— «Все ли ты сделал для помощи фронту?». Из белой плоскости листа как бы выступает энергично, четко вылепленная голова рабочего. В упор смотрят с плаката вопрошающие, требовательные глаза. Образ предельно собран, лаконичен, ясен, он воспринимается молниеносно и точно, как удар.

Призыв защищать свой город, свой народ, уверенность в силе духа советского человека, в его готовности биться насмерть с врагом — другая непреходящая тема ленинградского военного плаката.

Живописец И. Серебряный работал над плакатом с первых дней войны и вырос в большого, высокопрофессионального мастера агитационного искусства. Его плакат «Русский народ никогда не будет стоять на коленях» переиздавался в войну несколько раз и вошел в ряд классических образцов, созданных лучшими советскими плакатистами.                              

У каждого мастера плаката постепенно складывался свой изобразительный язык, свои излюбленные приемы, свой художественный почерк. Но все их работы отмечены острой актуальностью тематики, конкретностью и реалистической ясностью образов, эмоциональным накалом, высоким патриотическим чувством.

                               И.Серебряный 1943

Руки в перчатках с трудом держали кисти, замерзавшие краски приходилось отогревать дыханием. Но художники работали. Работали с поразительной для изможденных людей энергией, упорством, страстью.Обессиленным людям было чрезвычайно трудно,вот они и собралось под крышу этого дома - вместе жить и работать было легче.Тут они встречали Новый, 1942 год вокруг стола, накрытого белоснежной скатертью, на которой среди конских котлет (пиршество!) и сэкономленных кусочков блокадного хлеба стояли тарелки с искусно нарисованными на них яствами - рыбой,колбасой, икрой.Но ряды их таяли, а силы убавлялись... От голода, бомбежек и обстрелов в самую суровую блокадную зиму погибло очень много творческих людей. Среди них выдающиеся деятели советского изобразительного искусства 

Лапшин Николай Федорович 1891-1942)

много работал в технике акварели.
В 20—30-е годы занимался иллюстрированием детских книг, став одним из основоположников отечественной школы познавательной 
и научной иллюстрации.Он был одним из немногих советских художников, сотрудничавшим не только с отечественными
издательствами, но и с зарубежными. Художник долго отказывался уезжать из родного города. Он пытался рисовать, почти ослепший, диктовал своей жене воспоминания о своем творческом пути, о людях, с которыми ему довелось работать.Художник умер в блокадном Ленинграде в 1942 году, всего двух дней не дожив до отправления поезда, последнего поезда, на котором он должен был уехать вместе с сыном из осажденного города.

Тырса Николай Андреевич (1887-1942)
  
русский живописец, график, специалист прикладного искусства и педагог, представитель ленинградской школы пейзажной 
живописи. Один из создателей ленинградской школы книжной графики.В блокаду Тырса вместе с другими художниками рисовал плакаты, сидя в холодной литографской, дежурил на крыше,получая на обед тарелочку скудного блокадного дрожжевого супа. Он мечтал дожить, дожить до победа во что бы то ни стало. Последним эшелоном через Ладогу,его уже неизлечимо больного, истощенного, решили отправить в эвакуацию.В Вологде художник умер. Могила его не известна.

Юдин Лев Александрович (1903-1941) 
был научным сотрудником Института художественной культуры, работал заведующим графической частью Государственного учебно-
педагогического издательства. Ученик и последователь К. Малевича
Когда началась война,отправился на краткосрочные курсы командиров под Ленинградом. Уже будучи на передовой, Юдин
получил освобождение от службы в армии, но отказался им воспользоваться. Он погиб в одном из первых же для него боев 
9 или 10 ноября 1941 года, на подступах к Ленинграду.

С каждым днем художники все больше понимали необходимость своей огромной работы и выполняли ее самоотверженно, из последних сил. Но ряды их таяли, а силы убавлялись... От голода, бомбежек и обстрелов в самую суровую блокадную зиму погибло более ста человек. Среди них — выдающиеся деятели советского изобразительного искусства И. Билибин, А. Савинов, Н. Тырса, П. Шиллинговский, Н. Данько, Н. Лапшин... Часть больных и престарелых художников была эвакуирована по знаменитой ладожской Дороге жизни в глубокий тыл. Союз насчитывал теперь едва ли более восьмидесяти человек. Многие из них жили далеко от улицы Герцена, и приходить сюда изо дня в день, чтобы оперативно выполнять срочные задания горкома партии и Политуправления фронта, обессиленным людям стало чрезвычайно трудно. Тогда-то, в начале первой блокадной зимы, и собралось под крышу дома № 38 большинство оставшихся в Ленинграде художников — вместе жить и работать было легче.

Глава 3.      «Музы  блокадного Ленинграда».    

Здесь лежат ленинградцы
Здесь горожане – мужчины, женщины, дети. 
Рядом с ними солдаты-красноармейцы.
Всею жизнью своею
Они защищали тебя, Ленинград.
Колыбель революции.
Их имен благородных мы здесь перечислить не сможем.
Так их много под вечной охраной гранита
Но знай, внимающий этим камням
НИКТО НЕ ЗАБЫТ И НИЧТО НЕ ЗАБЫТО!».

 Конечно строки эти из знаменитой торжественной эпитафии «Пискаревский мемориал», которые высечены на гранитной стеле Пискаревского мемориального кладбища. Именно здесь покоятся 470 000 ленинградцев, умерших от голода, погибших от артобстрелов и бомбежек, павших в боях при защите города на Ленинградском фронте. И автор этих строк – известная поэтесса, «блокадная муза» ленинградцев Ольга Берггольц. Это народное имя ей присвоили ленинградцы, а музы, вопреки обратному утверждению, доказано, что не молчат, даже когда гремят пушки.

Ольга Берггольц – прижизненная легенда. Её до сих пор называют «музой блокадного Ленинграда». Её трагический голос обрел силу в осажденном Ленинграде. Все 900 дней блокады она провела в этом осаждённом городе. От истощения была на грани смерти, похоронила мужа. Обладая редкой щедростью души и даром сопереживания, постоянно выступала по радио, поддерживая дух блокадников собственным примером бескорыстия и отваги. Поэма «Февральский дневник» о мужестве ленинградцев принесла ей широкую известность; поэма «Твой путь» эту известность упрочила.

Поэтессу опубликовали еще с юных лет, но тогда её лирика не была популярной. В 30-е годы почитали плакатную трескотню, а лириков пренебрежительно называли «копателями души».

На долю Ольги Берггольц выпали тяжелые испытания. Первый муж, поэт Борис Корнилов, расстрелян. Второй, Николай Молчанов, умер у неё на руках от голода в блокаду. В 1938 году она по доносу была арестована и пробыла в тюрьме 197 дней и, как писала потом «столько же ночей».

«В 1939-м я была освобождена», – рассказывает Ольга Фридриховна в «Автобиографии», – полностью реабилитирована и вернулась в пустой наш дом (обе мои доченьки умерли еще до моего ареста). Душевная рана наша зияла и болела нестерпимо. Мы еще не успели ощутить во всей мере свои утраты и свою боль, как грянула Великая Отечественная война».

  «Звезда» и «Литературный современник». Опубликовали также ее повесть «Мечта» и книгу рассказов. Но стихи и прозу, написанные в тюрьме и о тюрьме она, разумеется, никому не показывала. По словам самой поэтессы, пережить это страшное время помог ей муж. Но тут началась война, и Николай Молчанов, несмотря на свою инвалидность, отправился на фронт. В начале 1942 года он попал в госпиталь с обострением эпилепсии и дистрофией и 29 января умер.

В блокаду Ольга Берггольц работала на ленинградском радио. Очень скоро ее тихий голос стал голосом самого города, а сама Ольга Федоровна из малоизвестного автора детских стихов и книжек превратилась в поэта, олицетворявшего стойкость ленинградцев.  Позднее те радиопередачи вошли в книгу Ольги Берггольц «Говорит Ленинград». Страна оценила ее заслуги – Ольга Берггольц получила орден Трудового красного знамени, орден Ленина, несколько медалей, но главным для нее стало звание «ленинградской Мадонны», пришедшее куда раньше официального успеха. Ее строки, известные сейчас всему миру, высекли на граните стены Пискаревского кладбища-мемориала: «Никто не забыт и ничто не забыто».

В марте 1942 года хирурга Берггольца, отца Ольги, выслали в Красноярский край – немецкая фамилия сделала его «социально опасным элементом». Поэтесса пыталась реабилитировать отца, а заодно доказать, что в блокадном городе он необходим хотя бы как врач. В это время у самой Ольги Федоровны уже развивалась дистрофия. Друзья сумели отправить ее в Москву, но через два месяца поэтесса вернулась туда, где считала себя необходимой. В том же году она вновь вышла замуж – за своего коллегу по радиокомитету Георгия Макогоненко.

В Доме Радио она работала все дни блокады, почти ежедневно ведя радиопередачи, позднее вошедшие в её книгу «Говорит Ленинград».

Голос Ольги Берггольц источал небывалую энергию. Она делала репортажи с фронта, читала их по радио. Её голос звенел в эфире три с лишним года. Её голос знали, её выступления ждали. Её слова, её стихи входили в замерзшие, мертвые дома, вселяли надежду, и Жизнь продолжала теплиться: «Товарищ, нам горькие выпали дни, Грозят небывалые беды, Но мы не забыты с тобой, не одни, – И это уже победа!». Порой казалось, что с горожанами беседует человек, полный сил и здоровья, но Ольга Берггольц, как и все горожане, существовала на голодном пайке. И неслучайно ведь германские фашисты вносят Ольгу Берггольц в черный список людей, которые будут расстреляны сразу же по взятии города.

Непросто складывалась судьба Ольги Федоровны и после Победы. Знаменитое постановление 1946 года о ленинградских журналах сказалось и на ней: Берггольц поставили в вину хорошее отношение к Анне Ахматовой и продолжение в мирное время темы военных страданий. Книгу «Говорит Ленинград» изъяли из библиотек. В ноябре 1948 года умер Федор Берггольц, всего год как вернувшийся в родной Ленинград. Этих потрясений Ольга Федоровна уже не сумела перенести с прежней стойкостью. В 1952 году она даже попала в психиатрическую лечебницу по поводу алкогольной зависимости и написала там свою автобиографию.

В 1954 году в «Новом мире» опубликовали фрагмент из книги «Дневные звезды», которую сама Ольга Федоровна называла главной в своем творчестве, а «Ленинградский альманах» напечатал трагедию «Верность». В 1958 году в московском издательстве вышло двухтомное собрание ее сочинений, а в 1959-м издательство «Советский писатель» выпустило книгу «Дневные звезды». По этой книге был снят фильм, вышедший в 1968 году и с успехом представленный на Венецианском международном кинофестивале.

Ольга Федоровна Берггольц скончалась 13 ноября 1975 года. Желание музы блокадного Ленинграда лежать после смерти на Пискаревском кладбище, среди умерших в блокаду друзей, не исполнилось – поэтессу похоронили на Литераторских мостках (Ленинградское Волково кладбище). В любое время года на ее могиле можно увидеть живые цветы…

Дании́л Алекса́ндрович Гра́нин (настоящая фамилия Ге́рман; 1 января 1919, Вольск, Саратовская губерния, по другим сведениям — Волынь Курской области) — русский писатель и общественный деятель.
Родился в семье лесника Александра Даниловича Германа и его жены Анны Бакировны.
В 1940 году окончил электромеханический факультет Ленинградского политехнического института, работал на Кировском заводе. Оттуда ушёл на фронт в составе дивизии народного ополчения, воевал на Лужском рубеже, затем на Пулковских высотах. Затем был откомандирован в Ульяновское танковое училище, воевал в танковых войсках, последняя должность на фронте — командир роты тяжёлых танков. Член КПСС с 1942 года.
С 1945 по 1950 год работал в Ленэнерго и научно-исследовательском институте. В дальнейшем — профессиональный литератор. Секретарь, с 1965 г. второй секретарь, в 1967—1971 гг. первый секретарь Ле нин град ско го от де ле ния СП РСФСР. В качестве одного из руководителей ленинградской писательской организации, по мнению М. Золотоносова, лично ответственен за осуждение Иосифа Бродского на судебном процессе 1964 года[1].
Избирался народным депутатом СССР (1989—1991). В 1993 году подписал «Письмо сорока двух».
Был членом редакционной коллегии журнала «Роман-газета». Был инициатором создания ленинградского общества «Милосердие». Президент Общества друзей Российской национальной библиотеки; председатель правления Международного благотворительного фонда им. Д. С. Лихачёва. Член Всемирного клуба петербуржцев.

27 января 2014 года на трибуне Бундестага выступил известный в России писатель Даниил Гранин. Его речь стала настоящим откровением для немецких депутатов. В его повествовании с парламентской трибуны звучали подробности нечеловеческих условий, в которых оказалось население города. Голод, отсутствие воды, электричества, тепла. Холодная зима с 35-градусным морозом, словно заключила договор с врагом, по словам писателя, дьявол блокады правил в городе. Рассказ о матери, которая хранила между окнами замерзший труп своего умершего сына и, отрезая по кусочку, кормила дочь, чтобы она выжила, наверное, был кульминацией  всей его речи. Девочка не подозревала, чем кормит ее мать, но по прошествии многих лет она это узнала.