Жанр жития в современной литературе

Жанр жития в современной литературе “Нравственность едина во все века и для всех людей. Читая об устаревшем в деталях, мы можем найти многое  для себя”. [2]. Эти слова академика Д.С.Лихачева заставляют задуматься о том, чем может одарить  современного читателя духовная литература, что мы можем открыть в ней для себя. Духовная литература – особый пласт русской культуры и, в частности, словесности. Само определение – “духовная” – указывает на ее назначение: созидать в человеке дух (то, что побуждает к  действиям, к деятельности), воспитывать нравственно, показывать идеал. Древнерусская литература в качестве идеала выдвигала Иисуса Христа. Его примеру следуют и герои житийного жанра. Житие – один из самых устойчивых и традиционных жанров русской литературы. Первые переводы житийных  произведений были доставлены из Византии и появились на Руси вместе с Библией и другими христианскими  книгами в конце X – начале XI века. В том же XI веке жанр жития утвердился и в литературе Киевской Руси. Именно тогда были созданы оригинальные житийные произведения, герои которых рождены на русской земле и составили ее гордость перед другими странами, исповедующими христианство. Это князья­братья Борис и Глеб, ценою своей жизни не нарушившие заповеди “не убий” и не поднявшие оружия против брата Святополка;  преподобный Феодосий Печерский, церковный деятель и автор поучений; князья – подвижники христианства  Ольга, Владимир, Александр Невский. Композиция правильного жития должна быть трехчленной: вступление, рассказ о жизни и деяниях святого от  рождения до смерти, похвала; довольно часто к житию присоединялось и описание чудес. Высокая тема – рассказ о жизни человека, служащего людям и Богу, – определяет образ автора в житии и стиль повествования. Эмоциональность автора, его взволнованность окрашивают все повествование в лирические  тона и создают особое, торжественно­возвышенное настроение. Стиль повествования – высокий,  торжественный, насыщенный цитатами из Священного Писания. Итак, канонические черты жития: – это биография святого; – составлялось после смерти праведника; – повествование ведется от третьего лица; – композиция строится по строгой схеме; – способ изображения героя – идеализация; – внутренний мир героя не изображается в развитии, он избранник с момента рождения; – пространство и время условны; – в изображении святого по возможности устранялись все индивидуальные черты характера, частности,  случайности; – тон повествования торжественный, серьезный; – язык жития книжный, с обилием церковнославянизмов; – сюжет составляет духовный подвиг святого. Таким образом, в строгой, продуманной до деталей, отшлифованной веками житийной форме нашли выражение  духовные идеалы Древней Руси. Перед создателями жизнеописаний не ставилась задача показать индивидуальный характер святого. Он был  носителем христианских добродетелей, и только. Но когда создавались жития русских святых, их образы были  еще живы в памяти потомков, и авторы часто отступали от этой схемы, наделяя героя яркими индивидуальными  человеческими чертами, тем самым “очеловечивая” образ святого, приближая его к читателю. По мере своего  развития древнерусская литература все чаще и все больше выходила за церковные рамки, сохраняя при этом  свой высокий духовный настрой, нравственную высоту и поучительность. Так произошло и с жанром жития. До нас дошли три оригинальных жития, составленных по этим канонам: два жития князей Бориса и Глеба и  Житие Феодосия Печерского. Уже в наше время канонизированы, признаны святыми Андрей Рублев, Амвросий Оптинский, Ксения  Петербуржская, написаны их жития. В последнее время опубликованы жития старцев: протоиерея Николая  (Гурьянова), архимандрита Иоанна (Крестьянкина), архимандрита Кирилла (Павлова).В 2004 году издательство Ново­Тихвинского женского монастыря города Екатеринбурга выпустило книгу  “Житие и чудеса святого праведного Симеона Верхотурского, чудотворца”. Это житие построено по законам  жанра, можно обнаружить в нем традиционные канонические черты. Прежде всего это биография святого Симеона, составленная после смерти праведника (как и положено в  соответствии с законами жанра). Но если раньше пространство и время изображались в житиях условно, то в  этом произведении они реальны и конкретны. Правда, год рождения Симеона точно не указан, но  предположительно он родился около 1607 года. Родился он и жил вначале в европейской части России.  Родители его принадлежали к дворянскому сословию. К сожалению, ни их имена, ни род занятий неизвестны.  “Вероятно, родители угодника Божия были людьми богобоязненными и имели великое усердие к воспитанию в  сыне добронравия и истинной веры. Об этом свидетельствует вся последующая жизнь праведника”. [1]. Как и в традиционных житиях, способ изображения героя – идеализация: “С раннего возраста Симеон  почувствовал отвращение к земным благам и неизбежным житейским волнениям. С юной поры он стремился к  богомыслию и душеспасительным трудам, но окружающая среда была помехой в этом добром деле. Желая найти уединение для более удобного исполнения к подвигам благочестия, а также избегая чуждых его душе соблазнов и смут, праведный Симеон решил покинуть родину, богатство, знатность и удалиться в места более уединенные”. [1]. Выбор его пал на Сибирь, незадолго до того присоединенную к России и еще мало известную русским людям. Рассказывая о дальнейшей жизни Симеона, авторы жития называют конкретные места, даты. Святой Симеон  поселился в селе Меркушино, находившемся на берегу реки Туры, в пятидесяти верстах от города­крепости  Верхотурье. Верхотурье было основано в 1598 году, незадолго до прибытия в Сибирь праведного Симеона. А  село Меркушино было основано в начале XVII века. В описании села Меркушино можно увидеть некоторые признаки традиционного житийного жанра:  использование эпитетов, метафор делает повествование более выразительным, ярким, придает живость языку.  “Село Меркушино отличалось величественно прекрасным местоположением. Здесь соединились причудливые  изгибы Туры, заливные луга, холмы, ширь долин и глухие леса, кажущиеся преградой на пути всякой суеты. И  самое удивительное, что все это можно было охватить одним взглядом”. [1]. В целом, язык произведения книжный, повествование ведется от третьего лица, отличается неторопливостью  изложения, спокойной интонацией – именно так, как это было и в других житиях. Встречаются здесь и  устаревшие слова: верста, чернь, идольские капища, персть и др. Но в языке жития почти нет  церковнославянизмов, он прост и понятен читателю XXI века. Новый подход авторов жития о Симеоне проявился и в том, что, повествуя о жизни праведника, они  рассказывают и об исторической эпохе XVI века, и о нравах людей, и об их быте. Вот, например, описание быта  крестьян села Меркушино: “Избы тогда большей частью состояли из одной комнаты, где жила вся семья.  Обедали все за одним большим столом под иконами в красном углу, ели из общей миски, чаще всего щи и кашу,  черпали их по очереди, начиная со старшего в семье. Ночью все укладывались спать на лавки у стен, а кому  места не хватало, тот ложился и на полу”. [1]. Конечно, для человека из дворянского сословия подобное  существование было бы трудно переносимым бременем. Но праведный Симеон, невзирая на свое благородное  происхождение и, следовательно, на требовательность вкусов и привычек, не гнушался жизнью в крестьянских  домах. Рассказывая о жизни Симеона в Меркушино, агиографы повествуют о его занятиях, молитвах. Живя в  Меркушино, Симеон не имел постоянного жилища, а переходил из дома в дом. Этому способствовало занятие,  которым праведник поддерживал свое существование. Этим занятием было портняжничество. Из всех видов  одежды Симеон шил в основном “шубы с нашивками”, а трудясь над чужими одеждами, “помышлял об одеянии  души своей, об одежде бесстрастия и целомудрия”. [1]. С особенной любовью он занимался работой на бедных  людей, с которых обычно отказывался брать плату за свои труды. Он считал вполне достаточным для себя  вознаграждением кров и пищу, которыми пользовался у хозяев во время работы. Другим любимым занятием Симеона была ловля рыбы. Для этого он с удочкой в руках уходил в уединенное  место. Там, сидя под развесистой елью на берегу Туры, “размышлял о величии Творца”. По традиции внутренний мир человека не изображается в развитии, герой идеален, так как является  избранником с момента рождения. Эти идеальные черты авторы постоянно подчеркивают. Чтобы избежать  платы за свой труд, праведный Симеон, немного не закончив шитье, нередко рано утром без ведома хозяев  уходил из дома и селился в новом месте. За это часто он подвергался оскорблениям и даже побоям, но  праведник, не имея высокого мнения о себе, переносил их терпеливо, как вполне заслуженные.В ловле рыбы он проявлял умеренность: ловил рыбу только для дневного пропитания. В древних житиях при изображении святого устранялись все индивидуальные черты характера, частности. Об  образе Симеона нельзя так сказать. Перед нами все же не абстрактный идеал, а земной страдалец, живой  человек. Мы можем представить себе его личность, характер: “Смиренный, тихий облик угодника Божия, его  кроткое, почтительное обращение со всеми, простое и мудрое слово производили удивительное впечатление,  без сомнения, смягчавшее ожесточение многих сердец”. [1]. Композиция жития соответствует требованиям жанра. Заканчивая описание жизненного пути Симеона, авторы  подводят итог. Повествование о смерти героя отличается спокойной интонацией, неторопливостью изложения  (как было и в древних житиях): “Страдая болезнью живота, вероятно, от строгого воздержания, праведный  Симеон отошел ко Господу еще в довольно молодых летах. Это произошло между 1642 и 1650 годами. Жители  села Меркушино, питавшие глубокое уважение к праведнику, с честью похоронили его у недавно построенной  приходской Михаило­Архангельской церкви”. [1]. Авторы жития утверждают, что, в отличие от большинства  святых старцев, Симеон умер молодым: “Подвиг Меркушинского угодника Божия, при его жизни многими не  замеченный, а некоторыми даже осмеянный, был явлением исключительным. Усердным исполнением  евангельских заповедей святой Симеон очистился от страстей, вернул своей душе богоподобие за сравнительно короткую жизнь – он отошел в Царствие Небесное в возрасте 35 – 40 лет, хотя многие великие угодники Божии  достигали подобного очищения сердца только на склоне своей жизни”. Подводя итог его жизни, авторы снова  подчеркивают идеальность героя: “это был дивный угодник Божий”. [1]. Затем, в соответствии с композицией жанра, описаны посмертные чудеса. После смерти тело Симеона  оказалось нетленным: в 1692 году гроб с телом Симеона вдруг начал “восходить из земли и явился поверх  могилы. Сквозь щели его крышки можно было рассмотреть нетленные останки. Вскоре от мощей угодника  обильно потекли струи чудодейственной силы” [1]. Далее описаны случаи исцелений. Например, у Нерчинского воеводы Антония Савелова был болен слуга  Григорий (с трудом передвигался). Воевода, отправляясь к месту службы в Нерчинск, взял с собой и слугу,  который попросил позволения по пути заехать в Меркушино к гробу праведника. После панихиды Григорий, взяв с гроба немного земли, обтер ею руки и ноги, а затем встал на ноги и начал ходить. Другой пример: у сибирского воеводы Андрея Федоровича Нарышкина был слуга Илья Головачев, у которого  болели глаза, так что он не мог даже переносить света. Ему тоже помогла земля с могилы Симеона Праведного. Таких примеров в книге приводится много. Эти исторические детали авторы взяли из рукописи митрополита  Тобольского и Сибирского Игнатия – “Повести известной и свидетельствованной о проявлении честных мощей и  отчасти сказание о чудесах святого и праведного Симеона, нового сибирского чудотворца”. Именно владыка  Игнатий возглавлял освидетельствование мощей Симеона в 1695 году. В житии описана и дальнейшая судьба мощей Симеона. В 1704 году они были перенесены из села Меркушино в  Верхотурский Свято­Николаевский монастырь. Интересный факт о чудесах во время этого шествия приводится  в житии. Перенесение состоялось 12 сентября 1704 года. Торжественная процессия направилась из Меркушино  в Верхотурье. Вслед за мощами полз на коленях юродивый калека Косьма. Когда он уставал, то обращался с  молитвой к праведнику как к живому: “Брате Симеоне, давай отдохнем”. И процессия сразу останавливалась,  поскольку раку невозможно было в течение некоторого времени сдвинуть с места. На пути следования  крестного хода в память об этих чудесных остановках впоследствии было воздвигнуто несколько часовен,  которые существуют и поныне. Подробный рассказ о мытарствах мощей Симеона после Октябрьской революции, о переносе их в краеведческий музей Н.Тагила, затем в Екатеринбург, о судьбе людей, причастных к этим событиям, – все это составляет  вторую часть жития Симеона. Кроме того, в книгу включены приложения, содержащие описание случаев помощи и явлений Симеона Верхотурского страждущим. Эти свидетельства с благодарностью оставлены людьми,  жившими не только в давние времена, но и в наше, казалось бы, далекое от чудес время. Такое построение книги, конечно, не соответствует традициям жанра. Однако в целом в житии Симеона  (особенно в первой его части) канонические черты жития, несомненно, просматриваются, хотя и наблюдаются  элементы новаторства. Можно верить или не верить чудесам, описанным в житиях. Но рассказы о жизни праведников, об их служении  людям в наше время не только нужны, но и интересны. Авторы житий ставили перед собой задачу не только описать земную жизнь канонизированного церковью  святого, но и создать образ идеального человека в поучение всем людям.В наше время чтение таких поучительных произведений очень важно. “Для людей нашего века, далеких от  идеального служения миру и людям, редко заглядывающих в самих себя, больше думающих о настоящем, чем о  вечном, герои житийных произведений кажутся странными. Но, перелистывая страницы русских житий,  читатели постепенно открывают для себя самые светлые, самые сокровенные идеалы”. [3]. Список использованной литературы. 1. Житие и чудеса святого праведного Симеона Верхотурского, чудотворца. – Издательство МПРО  женский монастырь Ново­Тихвинский Екатеринбургской епархии Русской Православной Церкви, 2004. 2. Лихачев Д.С. Человек в литературе Древней Руси. – М., 1970. 3. Охотникова В.И. Древнерусская литература. – М.: Просвещение, 2002.