«Знать надо, чтобы помнить, помнить, чтобы не забывать….»

Конференция  по истории «Знать надо, чтобы помнить, помнить, чтобы не забывать….» Цель:      ­ воспитать у обучающихся уважение к историческому прошлому своего  народа через сопереживания к судьбам конкретных людей; ­ воспитание гражданско­патриотического чувства. Основные задачи: ­ углубить знания учащихся о сложной и противоречивой судьбе страны ХХ  века ­ периоде политических репрессий; ­ показать бессмысленную жестокость репрессий с одной стороны, и  необыкновенную стойкость и преданность своей стране людей, прошедших  через «маховик» репрессий  30 –50­ х годов. Ведущий:  В несметном нашем богатстве Слова драгоценные есть: Отечество,  Верность Братство… А есть еще Совесть Честь Ах если бы все понимали, Что это не просто слова, Каких бы мы бед избежали! И это не просто слова. Много суровых испытаний, жертв, и лишений выпало в 20 веке на долю нашей   страны.   Две   мировые   и   Гражданская   войны,   голод,   разруха, политическая нестабильность  унесли десятки миллионов жизней, заставляя вновь и вновь восстанавливать разрушенную страну. На этом фоне страшными страницами   нашей   истории   стали   политические   репрессии.   (На   слайде «Репрессия – карательная мера, наказание, применяемые государственными органами»).  Видеоролик «Пострадавшие» По мнению авторов «Чёрной книги коммунизма», первый этап насилия и репрессий в советской истории начинается с захвата власти в 1917 году и продолжается до конца 1922 года. Если в начале этого периода проявления насилия   имели   стихийный   характер,   то   с   весны   1918     года   начинается продуманное наступление на крестьянство. Не   миновали   репрессии   и   «естественных   союзников»   большевиков   — рабочих. Однако этот период репрессий вписывается в контексте всеобщего противостояния. Второй период репрессий начинается в 1928 году с нового наступления   на   крестьянство,   которое   осуществляется   сталинской группировкой в контексте политической борьбы в верхних эшелонах власти. За период сталинских репрессий было вынесено более 3 миллиона приговоров.  Такое страшное было время.  Врагом народа был сам народ.  Любое слово, любая тема...  И по этапу страна... вперёд!  Но мы­то помним! Теперь мы знаем.  На всё запреты, на всех печать...  Народ толпой по этапу гнали,  Чтоб было легче им управлять...  В 1929—1931 годах десятки учёных были арестованы и осуждены по так называемому   «делу   Академии   наук».   В   1932   году   четверо   сибирских писателей были сосланы по делу так называемой «Сибирской бригады». Сотни бывших офицеров, служивших в РККА, в 1930—1931 годах были арестованы и осуждены по делу «Весна». Выступление Каргиной Олеси "Голгофа русского офицерства". ае Д ло «Весн » ее  (также известно как «Гвардейское дело») — репрессии в отношении   офицеров Красной   армии,   служивших   ранее   в Русской Императорской   армии,   и   гражданских   лиц,   в   том   числе   бывших   белых офицеров,   организованные   в   1930—1931   годах   органами ОГПУ.   Только   в Ленинграде в мае 1931 года по этому делу было расстреляно свыше тысячи человек. Организатором   фальсифицированного   дела   «Весна»   был деятель ОГПУ Израиль Моисеевич Леплевский. При поддержке зампреда ОГПУ Ягоды он раздул масштабы «Весны» до масштабов «дела Промпартии». Всего было арестовано по некоторым данным более 3 тыс. человек, среди них   были   А. Е. Снесарев,   А. А. Свечин,   П. П. Сытин,   Ф. Ф. Новицкий, А. И. Верховский,   Ю. К. Гравицкий,   В. А. Ольдерогге,   В. А. Яблочкин,   Н. Соллогуб, А. А. Балтийский, М. Д. Бонч­Бруевич, Н. А. Морозов, А. Е. Гутор, А. Х. Базаревский,   В. Н. Гатовский   и   другие. Однако   необходимо   учесть,   что   далеко   не   все   из   арестованных   были военнослужащими Красной Армии, более того — не все были и офицерами старой армии. Многие фигуранты (А. А. Свечин, А. Л. Родендорф и др.) ещё в 1932 г. были освобождены и восстановлены на командных постах в РККА.   М. С. Матиясевич,  В 1968 году по какому­то странному стечению обстоятельств из Москвы в КГБ УССР передали три тысячи томов так называемого дела “Весна”, по которому   в  1930­1931  годах   было   осуждено   несколько   тысяч   генералов  и офицеров царской армии. Большинство томов заключало в себе материалы о лицах, осужденных на Украине. Но здесь же, в числе угодивших в Киев томов, оказались   дела   на   военного   руководителя   (военрука)   Высшего   Военного Совета   Михаила   Бонч­Бруевича,   его   бессменного   помощника   Сергея Лукирского,   почти   всех   преподавателей   Военной   академии   имени   Фрунзе, многих москвичей и ленинградцев.  Широкомасштабное избиение старого генералитета и офицерства было организовано   по   чьему­то   непосредственному   указу   свыше.   Чьему ­ к сожалению, до сих пор не ясно. Можно лишь предположить, что инициатива исходила   от   Политбюро   ЦК   ВКП(б).   “Выдергивать”   бывших   офицеров   из РККА   и   запаса   начали   одновременно   во   многих   регионах   России. Подавляющее   большинство   арестованных   в   Москве,   Ленинграде,   Киеве, Харькове и других городах не знали друг друга или не видели многие годы. Следователи же в первую очередь стремились выбить из арестантов показания о   связях   с   бывшими   офицерами   из   других   городов.   Далеко   не   всем следователям ОГПУ удалось осилить эту задачу. Зато те, кто на допросах с пристрастием получили от своих “подопечных” желаемые показания, сразу же пошли вверх. На   фабрикации   дела   “Весна”   набирались   опыта   будущие   следователи процессов 1937­1938 годов. Из протоколов допросов обвиняемых военспецов видно,   что   именно   тогда   были   разработаны   основные   схемы   обвинений   в антисоветской деятельности и приемы морального и физического воздействия на   допрашиваемых.   Имена   “героев”   37­го   –   Перлина,   Иванова,   Мельцера, Правдина,   Южина,   Гирина   и   других   следователей   ОГПУ­НКВД   –   часто встречаются и в материалах дела “Весна”. Отдельные   аресты   бывших   офицеров,   как   не   служивших,   так   и служивших в РККА, начались еще в 1926 и 1928 годах. Причем в эти годы проходили и крупные процессы офицеров Лейб­гвардии Финляндского полка, командиров   национальных   частей   Кавказской   армии,   бывших   офицеров­ казаков,   морских   специалистов   в   академии   и   т.   д.   Но   все   это   были   дела локального характера, не имевшие союзного распространения. Одновременные   массовые   аресты   бывших   офицеров,   не   служивших   в РККА,   начались   в   Москве,   Ленинграде   и   Киеве   в   октябре   1930   года.   В декабре в ОГПУ попали первые крупные командиры РККА из военспецов. К концу января 1931 года для Лубянки уже вырисовалась картина требуемого “заговора”,   тогда   же   была   составлена   и   первая   рабочая   схема “контрреволюционных   офицерских   организаций   в   СССР”.   В   Ленинграде предварительный   отчет   по   выявлению   и   аресту   бывших   офицеров   был составлен по состоянию на 31 января 1931 года. Украинское ОГПУ такой отчет   представило   7   февраля.   В   нем   содержались   сведения   о “контрреволюционных   офицерских   организациях”   в   Харькове,   Киеве, Днепропетровске,   Одессе,   Житомире,   Виннице,   Сумах,   Полтаве,   Сталино, Николаеве. Сводных материалов по Москве, к сожалению, не обнаружено. Как   видно   из   ряда   протоколов   допросов,   общность   арестованных офицеров для ОГПУ стала вырисовываться к середине января 1931 года. До этого следствие о “контрреволюционных организациях” в различных городах велось   по   индивидуальному   сценарию.  Теперь   же   была   разработана   общая схема   действий   для   бывших   офицеров   всего   СССР.   По   версии   ОГПУ, возникшей в процессе допросов, каждый год, весной, военспецы, “недобитые” офицеры, “гнилая” интеллигенция и кулаки ждали интервенции. Надеялись, якобы, что вот придут добрые освободители от большевистского рабства, ну а за   военспецами   дело   не   станет:   радостно   переведут   под   знамена   мировых капиталистов части Красной Армии. Эти байки о весне и стали поводом для изобретения   кодового   названия     применительно   к “контрреволюционному офицерскому заговору”. “Весна” Основная масса лиц, проходивших по делу “Весна”, была осуждена в мае­ июне 1931 года. Но маховик судебной машины продолжал работать и в июле, и в августе, и даже в сентябре. К генералам и офицерам, служившим во время ареста в РККА, и военным, находившимся в запасе, отношение было разное. Первые тщательно проверялись и редко получали высшую меру наказания. Зато бывшие офицеры, как царские, так и белые, находившиеся на гражданке, расстреливались без всяких церемоний группами по 10­20 человек. С подсчетом бывших генералов и офицеров, репрессированных в 1931 году, возникло много сложностей. В число 3496 уголовных дел, хранящихся в соответствии   с   описью   в   архиве   СБУ,   входят   лишь   материалы   на   лиц, осужденных   в   УВО,   частично ­ в   Москве,   и   несколько   десятков   дел представителей   “контрреволюционных   организаций”   других   городов.   К указанной   цифре   следует   добавить   почти   600   человек,   арестованных   в Ленинграде   к   31   января   1931   года,   как   минимум   300   нигде   не   учтенных московских   офицеров,   упоминаемых   в   протоколах   допросов,   более   200 офицеров из УВО, не занесенных в общую опись, 17 осужденных в Воронеже. Неизвестно   число   осужденных   в   Сталинграде,   Смоленске,   Краснодаре, Новочеркасске,  Минске.   Учитывая   то,  что   в  Ленинграде,  Москве   и  Киеве расстреляли   и   пересажали   большое   количество   бывших   офицеров,   можно предположить,   что   погромы   такого   же   уровня   прокатились   и   по   другим городам. Всего же в результате массовых арестов бывшего офицерства в 1930­ 1931 годах было репрессировано не менее 10 тысяч человек. Основной удар ОГПУ был нанесен по кадровому офицерству, оставшемуся в СССР. Таким образом, после 1931 года военных, профессионально подготовленных еще в дореволюционной России, можно было сосчитать по пальцам. С 1933 года по 31 декабря 1934 года проводилась «генеральная чистка»  ВКП(б). В ходе «чистки», которая была возобновлена в мае 1935, из партии,  насчитывавшей в 1916 году, 5 тысяч членов, было исключено 18,3 %. По   завершении   «чистки»   началась   «проверка   партийных   документов», продолжавшаяся   по   декабрь   1935   года   и   добавившая   еще   10­20   тысяч исключенных.   С   января   по   сентябрь   1936   года   была   проведена   «замена партийных документов». В  реальности  эта   проверка   стала   продолжением  «чистки» 1933—1935 годов и сопровождалась массовыми арестами.   Убийство С.      М.     Кирова произошло   в   Ленинграде   1   декабря 1934   года, оно   послужило   предлогом   для   новой   волны   политических   репрессий.   В основном репрессии затронули Москву и Ленинград, события в Ленинграде получили   название   «Кировский   поток»,   основным   московским   процессом этого времени стало «Кремлёвское дело».  Пик репрессий пришелся на 1937­1938 годы, когда за два года по 58­й статье ("контрреволюционные преступления") были осуждены 1,3 миллиона человек, из которых свыше половины были расстреляны. В   сталинские   годы   3,5   миллиона   человек   были   репрессированы   по национальному признаку. Из рядов армии было "вычищено" 45% командного состава,   а   в   годы   войны   и   после   ее   окончания   жестоким   репрессиям подверглись   советские   граждане,   вышедшие   из   окружения,   оказавшиеся   в плену, угнанные на работу в Германию. Реабилитация жертв политических репрессий началась в СССР в 1954  году. В середине 1960­х годов эта работа была свернута и возобновилась лишь в конце 1980­х годов. День памяти жертв политических репрессий — проходит в России и  других бывших республиках СССР ежегодно 30 октября, начиная с 1991 года. Видеоролик «По праву памяти» 30 октября выбрано президентом РФ в качестве Дня жертв репрессий не случайно. В этот день в 1972 г. в мордовском лагере умер Юрий Галансков, получивший   срок   за   свой   протест   против   лишения   свободы   Синявского   и Даниеля ­ писателей, осуждённых за публикацию своих рассказов за рубежом. Через 2 года, в октябре 1974 г. группа союзников Галанскова сумела передать на волю предложение отмечать во всём мире этот день как День политзаключённых.  День   политзаключенного   был   отмечен   одно   ­   и двухдневными голодовками в Мордовских и Пермских лагерях, а также во Владимирской тюрьме. Что такое репрессии? Это – когда власть карает людей, за действия против неё. …Это было, когда улыбался Только мертвый, спокойствию рад. И ненужным привеском качался Возле тюрем своих Ленинград. И когда, обезумев от муки, Шли уже осужденных полки, И короткую песню разлуки Паровозные пели гудки, Звезды смерти стояли над нами, И безвинная корчилась Русь Под кровавыми сапогами И под шинами черных «марусь»… (А.Ахматова «Реквием») Они мирно жили и честно трудились, Но в одночасье все изменилось. Сломаны судьбы, надломлены души, Стенанья родных. Как можно их слушать? Сегодня, в день памяти этих несчастных Мы вспомним, как все это было ужасно. Стыдливо потупив глаза от родных, Мы тихо попросим: «Простите за них!» Выступление Зимовновой Златы Шахтинское дело Шахтинское дело, оно же «Дело об экономической контрреволюции в Донбассе», прогремело в 1928 году. Началось оно с того, что полномочный представитель   ОГПУ   в   Северном   Кавказе   Е.Г.   Евдокимов   и   начальник экономического   отдела   Северо­Кавказского   управления   ОГПУ   К.И.   Зонов доложили   «наверх»:   аварии,   происходящие   на   шахтах   треста   «Донуголь», являются целенаправленного «вредительства».   А   пакостят   рабочим   и   крестьянам   люди   из   «бывших», объединенные   в   антисоветскую   нелегальную   контрреволюционную вредительскую   организацию.   Разоблачать   «бывших»   доблестным   органам помогали рабочие, заподозрившие неладное. непосредственным     результатом   На   скамью   подсудимых   уселось   сразу   53   человека:   руководителей   и специалистов   угольной   промышленности   из   Верховного   Совета   народного хозяйства, треста «Донуголь» и шахт в Шахтинском районе Донбасса. Это были   инженеры   и   техники,   работавших   до   революции   в   угольной промышленности,   бывшие   шахтовладельцы   и   акционеры,   а   также, «разумеется», бывшие члены партии меньшевиков. Их обвиняли в том, что созданная ими «контрреволюционная организация»: « Охватывала   собой   не   только   наиболее   крупные   рудоуправления Донбасса   и   руководящий   центр   Донугля,   но   имела   своих   сторонников   и активных   членов   среди   высшего   руководящего   технического   персонала каменноугольной промышленности в Москве. Была   связана   с   такими   же   организациями   в   других   отраслях промышленности. Одновременно   была   связана…   с   органами   и   деятелями   иностранных   не   имеющими   никакого   отношения   к   каменноугольной держав, промышленности, как таковой. Ставила   своей   задачей   не   только   экономическое   вредительство,   но   и прямое   оказание   помощи   неприятелю   в   момент   грядущей   подготовляемой капиталистическим миром интервенции». Доблестные органы уверяли, что еще в 1920 году во время съезда совета горнопромышленников, который происходил  после освобождения  Донбасса частями   Красной   Армии,   бывшие   владельцы   отдали   приказание   своим служащим остаться под красными и начать «вредительские действия». Сперва гадили индивидуально. С 1922 году создали целые организации, и этим   организациям   бывшие   шахтовладельцы   и   иностранные   разведки уплатили  в  общей  сложности 700  тысяч  рублей  «за   сохранение  в порядке отобранных у них шахт, за переоборудование и улучшение их и, наконец, за сокрытие   от   сов­власти   наиболее   ценных   месторождений   с   тем,   чтобы наиболее важные подземные богатства к моменту падения Советской власти могли быть возвращены хозяевам нетронутыми и неистощенными». Как сочетаются задачи сохранять в порядке и переоборудовать шахты и затопление шахт и взрывы в штреках — вопрос не ко мне. Куда делись 70 тысяч рублей — тоже неведомо. Цель следователей была проста: заставить дать «чистосердечные признания», которые и считались доказательствами. Делу   сразу   же   было   придано   значение   общегосударственного   и сверхважного.   Судебные   заседания,   проходившие   в   колонном   зале   Дома союзов,   начались   18   мая   1928   и   продолжались   41   день.   Кроме государственных   обвинителей,   в   заседаниях   принимали   участие   42 общественных   обвинителя   (те   самые   взволнованные   контрреволюцией рабочие).   Обвиняемых   защищали   15   адвокатов.   На   суде   присутствовали многочисленные   журналисты   и   зрители.   23   из   53   обвиняемых   отказались признать себя виновными, 10 признали свою вину лишь частично. 6   июля   1928   года   49   специалистов   Донбасса   были   приговорены   к различным мерам наказания Верховным судом СССР под председательством ректора МГУ Андрея Вышинского. За то, что создали «вредительские группы в раде рудоуправлений Донбасса, правлении треста «Донуголь» и в правлении ВСНХ   СССР»   для   того,   чтобы   нанести   вред   советской   власти.   Суд «оперировал фактами аварий и затоплений на шахтах, а также антисоветских высказываний   ряда   лиц».   За   кошмарный   язык,   незнание   спряжений   и склонений тоже пусть отвечают «сталинские соколы». За сохранение шахт для бывших владельцев никого почему­то не покарали. Пути доставки денег и взрывчатки остались неведомы. 11 человек приговорили к расстрелу. 5 расстреляли 9 июля 1928 г. Для шести остальных расстрел был заменен 10 годами. Четверо обвиняемых (в том числе два германских подданных) были оправданы и четверо (в том числе один   германский   подданный)   приговорены   к   условным   срокам   наказания. Остальные — к лишению свободы сроком от 1 до 10 лет с поражением в правах на срок от 3 до 5 лет. Добавить   остается,   что   по   результатам   расследования   Генеральной прокуратуры   РФ   все   осужденные   по   делу   были   реабилитированы   за отсутствием состава преступления. Комиссия по реабилитации выявила много случаев   фальсификации   доказательных   материалов   и   отсутствие   вины   у осужденных. Узнала я, как опадают лица, Как из­под век выглядывает страх, Как клинописи жесткие страницы Страдание выводит на щеках, Как локоны из пепельных и чёрных Серебряными делаются вдруг, Улыбка вянет на губах покорных, И в сухоньком смешке дрожит испуг. И я молюсь не о себе одной, А обо всех, кто там стоял со мною И в лютый холод, и в июльский зной Под красною ослепшею стеною. (А.Ахматова.Эпилог) Как попадали в лагерь Накануне ареста Арест   выхватывал   человека   из   привычной   жизни   неожиданно,   иногда оставляя родным на память о нем всего несколько вещиц, символов былого благополучия: столовую посуду, настенный коврик, спичечницу, охотничью мерку для пороха… И ощущение растерянности, непонимания ­ за что? Поводом   для   ареста   могло   стать   что   угодно:   непролетарское происхождение, собранная на колхозном поле горсть колосков, родственные или   дружеские   отношения   с   уже   арестованным,   "нарушение   паспортного режима", даже опоздание на работу. Видеоролик «Причины ареста» Любое неосторожное слово, сказанное не только при посторонних, но и в кругу   друзей,   могло   стоить   жизни.   Страна   была   наводнена   секретными сотрудниками органов безопасности ­ сексотами, регулярно поставляющими агентурные   донесения,   которые   тоже   были   достаточным   основанием   для ареста. В "самой свободной стране" мира доносительство было возведено в ранг гражданской добродетели. Арест "Аресты имеют классификацию по разным признакам: ночные и дневные; домашние,   служебные,   путевые;   первичные   и   повторные;   расчлененные   и групповые.   Аресты   различаются   по   степени   требуемой   неожиданности,   по степени   ожидаемого   сопротивления   (но   в   десятках   миллионов   случаев сопротивления   никакого   не   ожидалось,   как   и   не   было   его).   Аресты различаются   по   серьезности   заданного   обыска;   по   необходимости   делать опись для конфискации, опечатку комнат или квартиры; по необходимости арестовывать вслед за мужем также и жену, а детей отправлять в детдом, либо весь остаток семьи в ссылку, либо еще и стариков в лагерь". (А. И. Солженицын "Архипелаг ГУЛАГ")   студенческие   билеты, При   обыске   оперативниками   изымались   все   документы:   паспорт, удостоверения,   даже   проездные   документы. Составлялась опись конфискуемых вещей. Часть изъятого можно было затем обнаружить   уже  в  домах   самих  работников   ОГПУ­НКВД   или  в  магазинах "случайных   вещей".   "Не   имеющее   ценности"   уничтожалось,   как   были уничтожены рукописи, записные книжки выдающегося ученого­биолога Н. И. Вавилова,   при   том,   что   кремневый   пистолет   и   два   винтовочных   патрона, найденные при обыске, были сданы на склад НКВД. Вряд ли сотрудники госбезопасности понимали, кто такой Вавилов, и могли определить ценность его научного материала. Чаще всего в органы шли работать люди, имевшие образование в несколько классов начальной школы. Для них это была реальная возможность, не имея специальности подняться по социальной   лестнице,   обеспечить   себя   материально,   иметь   то,   что   было недостижимым   для   простых   советских   граждан.   Каждый   сотрудник карательных   органов   должен   был   подписать   обязательство   хранить   в строжайшем секрете все сведения и данные об их работе. Арест отца Из воспоминаний дочери репрессированного . Отца   арестовали   в   ночь   с   26   на   27   января   1937   года.   Настали   дни   недоуменного молчания   и   страха.   Каждую   ночь   увозили   кого­то   из   соседей.   Двор   наш   опустел, никакой ребятни. В дом к нам перестали ходить. Ни мама, ни мы с братом не верили в виновность отца. В марте маму вызвал  директор и предложил уйти с работы по собственному желанию. Нам стало совсем не на что жить. В ночь с 20 на 21 августа арестовали маму. При аресте ей сказали, что ничего брать с собой не надо. Так что в тюрьме она оказалась в одном летнем платье, а в лагере ходила босая. Добрые люди поделились с ней своей  одеждой, когда она еле живая шла по этапу.             В течение двух лет она не знала, где ее дети, что с ними. Мама будет сидеть в углу камеры,   глядеть   на   постоянно   горящую   лампочку   и   молчать.   Меня   с   братом отправили в детский дом. Перед этим горем гнутся горы, Не течет великая река, Но крепки тюремные затворы, А за ними "каторжные норы" И смертельная тоска. Для кого­то веет ветер свежий, Для кого­то нежится закат ­ Мы не знаем, мы повсюду те же, Слышим лишь ключей постылый скрежет Да шаги тяжелые солдат. Подымались как к обедне ранней, По столице одичалой шли, Там встречались, мертвых бездыханней, Солнце ниже, и Нева туманней, А надежда все поет вдали. Приговор... И сразу слезы хлынут, Ото всех уже отделена, Словно с болью жизнь из сердца вынут, Словно грубо навзничь опрокинут, Но идет... Шатается... Одна... Где теперь невольные подруги Двух моих осатанелых лет? Что им чудится в сибирской вьюге, Что мерещится им в лунном круге? Им я шлю прощальный свой привет. Тюрьма ­ следствие ­ приговор С   течением   времени   методы   ведения   следствия   были   разработаны   до мельчайших   деталей.   Следствие   стало   конвейером,   где   угрозы,   пытки чередовались   с   задушевными   разговорами,   заключения   в   карцер   ­   с предложениями сотрудничества. "…Надо думать, не существовало такого перечня пыток и издевательств, который в типографски отпечатанном виде вручался бы следователям… А просто говорилось…, что все меры и средства хороши, раз они направлены к высокой цели; что тюремный врач должен как можно меньше вмешиваться в ход следствия. Вероятно, устраивали товарищеский обмен опытом, "учились у передовых";   ну,   и   объявлялась   "материальная   заинтересованность"   ­ повышенная   оплата   за   ночные   часы,   премиальные   за   сжатые   сроки следствия…". (А. И. Солженицын "Архипелаг ГУЛАГ") По   окончании   следствия   арестованный   ожидал   суда,   на   котором надеялся   доказать   всю   абсурдность   предъявленных   ему   обвинений.   Он   не догадывался,   что   в   "соответствующие   инстанции"   уже   направлено обвинительное заключение, а  внесудебные  органы ­ Особое  совещание  или местная   "тройка"   вынесут   приговор   заочно   на   основании   протоколов,   без суда,   без   опроса   обвиняемого.   В   день   секретарями   иногда   подписывались сотни   готовых   бланков   выписок   из   протоколов   заседания   внесудебных органов,   на   которых   стояло   слово   "расстрелять".   Приговор   являлся окончательным.   Приговоренных   к   "высшей   мере   социальной   защиты" собирали сначала в одну камеру, потом из камеры смерти выводили ночью в подвалы или вывозили на специальные полигоны и там расстреливали. Приговор… И упало каменное слово На мою еще живую грудь. Ничего, ведь я была готова, Справлюсь с этим как­нибудь. У меня сегодня много дела: Надо память до конца убить, Надо, чтоб душа окаменела, Надо снова научиться жить. (А.Ахматова «Реквием») Людей забирали среди ночи. Куда? Никто не знал куда! За что? Никто не знал за что! Забирали отцов, матерей. Многим давали сроки, а многих расстреливали без суда и следствия в течение 3­х дней, недели, месяца.         Уводили человека, и след его терялся. Как будто и не было его совсем.  Никто из родных не знал ни о приговоре, ни о месте захоронения. Уводили тебя на рассвете. За тобой, как на выносе шла, В темной горнице плакали дети, У божницы свеча оплыла. На губах твоих холод иконки. Смертный пот на челе… не забыть! Буду я, как стрелецкие жёнки, Под кремлёвскими башнями выть. Слайд  «Письма репрессированных» 5 мая 1938 год «Дорогие мои Анечка, Лорочка и Лялечка! Вчера нас привезли в Котлас. Находимся  сейчас на пересыльном пункте Ухтапечорского лагеря НКВД. Отсюда должны  отправить на место, где придется отбывать свой долголетний срок лагерного  заключения. Когда и куда будет отправка, это неизвестно. На каких работах придется быть, это тоже еще неизвестно…» 8 июля 1938год «.. Пишу из пересыльного пункта Устьвымлага. Сюда привезли позавчера ,отсюда  увезут дальше, в Желдорлаг. Кажется, это будет последний этап нашего следования  к месту нашего заключения.… Вся душа моя, весь дух мой – это только Вы, мои  дорогие. Не забывайте своего несчастного папочку.… Будьте здоровы. Сильно, сильно целую вас. Ваш отец» 11 сентября 1938 год «…Сегодня меня направляют на лечение на 42 пункт, а оттуда в Княж­ Погост,  очевидно, в стационарную больницу. Пока совсем неважно у меня. Весь я отёк и опух,  ходить не могу, задыхаюсь. Но надеюсь, что всё это временное явление и при хорошем лечении в больнице быстро все пройдет и я смогу работать. Будьте здоровы. Сильно,  сильно целую Вас. Ваш отец» Многие из этих людей подавали заявление о помиловании, но им было отказано!  Крупнейшие   лагеря,   в   которых   отбывали   наказания   заключенные, находились на Соловках и на Колыме. Условия содержания заключенных в этих лагерях привели к большим человеческим жертвам.  Послание из Ада "На Колыме начался и закончился мор старой русской интеллигенции. В забоях с кайлом   и   тачкой,   в   стуже   бараков,   при   жидкой   баланде,   умирали   престарелые профессора,   врачи,   инженеры,   писатели,   артисты.   Буквально   за   неделю   погиб профессор Кох ­ хирург из Одессы, виртуозно владевший своим искусством. Сам­то я был   молод,   но   как   выжил,   до   сих   пор   не   могу   понять.   Ведь   у   меня   все   было: обмороженные лицо и руки к концу промывочного сезона (а рабочий день при почти не заходящем северном солнце был световой), покрытые геморрагической сыпью, ноги в цинготных   язвах   становились   как   бревна.   На   второй   ярус   нар   я   уже   не   мог взгромоздиться   без   помощи   товарищей.   Все   было   ­   как   у   всех.   На   командировке (небольшой лагерь  на прииске), где размещалось 700 человек,  в день появлялось  2­3 трупа. Лагерь вымирал за 2 года. А я вот выжил. Не отвалился у меня нос. Не съела черная гангрена отмороженные пальцы. До сих пор целы некоторые зубы. Товарищи без боли вынимали их из челюстей пальцами... В   Теньлаге,   которым   командовали   Лебедев   и   сменивший   его   Шкабура,   учета людей   не  было.  Знаю  это  потому,  что  когда  после  реабилитации  в  1957  году  мне потребовались документы о работе, то из ЮГПУ  сообщили все мои перемещения вплоть   до   последнего   дня:   где   и   кем   работал,   а   в   Теньке   восстанавливать   стаж работы по "Бутугычагу" пришлось свидетельскими показаниями". Анатолий Жигулин. Выступление Пилипенко Виктории Видеоролик «Лагеря и число ссыльных» Сообщение о лагерях. ГУЛАГ (1930–1960), созданное в системе ОГПУ – НКВД МВД Главное управление   исправительно­трудовых   лагерей,   символ   бесправия,   рабского труда и произвола в советском обществе эпохи сталинизма. Создание лагерной системы Лагерная система начала формироваться в годы Гражданской войны. Главный   принцип   тюремно­лагерной   системы   состоял   в   том,   что уголовные   преступники   содержались   в   определенных   местах   заключения, которые   подчинялись   Главному   управлению   принудительных   работ,   а политические преступники большевистского режима – в "политизолятарах". Всем известно, что положение в стране в конце 1920­х – начале 1930­х годов было крайне тяжелым. Благодаря форсированной индустриализации и коллективизации сельского хозяйства, в стране резко увеличились масштабы применяемых   репрессий.   Естественно,   возникла   острая   потребность   в увеличении числа мест содержания заключенных. 11   июля   1929   СНК   СССР   принял   постановление   "Об   использовании труда уголовно­заключенных", по которому содержание всех осужденных на срок от 3­х лет и выше передавалось в ОГПУ. В апреле 1930 года появилось Главное управление лагерей (ГУЛАГ). По   постановлению   все   исправительно­трудовые   лагеря   подлежали передаче   из   НКВД   в   ведение   ГУЛАГа.   Но   все   же   небольшое   количество лагерей должны были появиться в отдаленных малонаселенных районах. В лагерях царило бесправие, не соблюдались элементарные человеческие права, применялись   суровые   наказания   за   малейшие   нарушения   режима. Заключенные   бесплатно   работали   на   строительстве   каналов,   дорог, промышленных   и   других   объектов   страны.  Основная   цель   таких   лагерей  ­ разработка природных богатств, за счет труда людей, лишенных свободы. По проекту, после отбывания срока заключения, людей предлагалось оставлять на   прилегающих   к   лагерям   территориях.   Заключенных,   которые   хорошо показали   себя   в   работе,   либо   отличились   примерным   поведением предлагалось переводить "на вольное поселение". Лагерная система ГУЛАГ охватывала многие районы страны ­ северный, сибирский, среднеазиатский, дальневосточный. Видеоролик «Жизнь в лагерях» Количество   заключенных   в   лагерях   ГУЛАГа   с   каждым   годом   росло. Количество заключенных на 1 июля 1929 составляло около 23 тысяч человек, в 1930­ м – 95 тысяч, к 1931­му – 155 тысяч человек, к 1­му января 1934­го 510   тысяч   человек.   В   годы   большого   террора   количество   заключенных ГУЛАГа стремительно росло, несмотря на то, что к ним применялась высшая мера наказания ­ расстрел. Сравним, к примеру: на июль 1937 года в лагерях находилось   788   тысяч   заключенных,   в   апреле   1938   общее   количество превысило   2   миллиона   человек.   Количество   заключенных   все   росло   и   в дальнейшем было принято решение организовать пять новых исправительно­ трудовых   лагерей,   а   позднее   еще   тринадцать   специальных лесозаготовительных   лагерей.   Резкий   взлет   количества   осужденных   и увеличение числа лагерей привели к тому, что ГУЛАГ не мог справляться со своими   первостепенными   задачами.   В   подчинении   НКВД   находились   все исправительно­трудовые   лагеря   ГУЛАГа,   которые   специализировались   на сельском   хозяйстве,   рыболовстве;   а   также   еще   девять   специальных производственных ведомств и управлений. Из письма заключенного: «Здесь вообще место интересное тем (интерес, правда, довольно трагический),  что оно является своеобразным микроскопом обычной жизни, в котором все  человеческие недостатки, пороки и последствия людских поступков принимают  огромные в личном масштабе размеры. Достоинства, конечно, тоже ….  Недоброжелательство здесь обращается во вражду, вражда принимает  формы дикой ненависти, мелочность переходит в низость, эта последняя  воплощается в преступление. Резкость делается оскорблением, подозрение –  клеветой, стяжательство – грабежом, возмущение – яростью, и эта часто  выливается в убийство». Рассмотрим исправительно   трудовой лагерь ГУЛАГ. Как правило, под аббревиатурой "ГУЛАГ"  подразумевают  весь аппарат  подавления,  включая тюрьмы, а также систему идеологической пропаганды. В СССР существовали следующие подразделения ГУЛАГа: Акмолинский   лагерь   жён   изменников   Родины   (АЛЖИР),   Безымянлаг, Белбалтлаг,   Воркутлаг   (Воркутинский   ИТЛ),   Дальлаг,   Джезказганлаг, Джугджурлаг,   Дмитровлаг   (Волголаг),   Карагандинский   ИТЛ   (Карлаг), Котласский   ИТЛ,   Локчимлаг,   Норильсклаг   (Норильский   ИТЛ),   Озерлаг, Пермские   лагеря   (Усольлаг,   Чердыньлаг,   Ныроблаг   и   др.),   Печорлаг, Печжелдорлаг,   Прорвлаг,   Свирьлаг,   СВИТЛ,   Севжелдорлаг,   Сиблаг, Соловецкий   Лагерь   Особого   Назначения   (СЛОН),   Таежлаг,   Ухтпечлаг, Хабарла.  Каждое  из  перечисленных  лагерных  управлений  включало   в себя целый ряд лагерных пунктов и лагерей. Письма детей репрессированных:  «Отцу моему дали срок Отец За то, что лукавить не мог. Саша: В серый дом За то,  что молчать не умел, Моего вызывали отца. Когда начался беспредел. И гудели слова  Жинчин: Я помню тот пасмурный час, Тяжелее свинца. Когда его взяли от нас. И  давился от злости И он, оглянувшись в дверях, Упрямый майор. Заметил в глазах моих страх, Было каждое слово И боль, и недетскую грусть. Не слово – топор. И тихо  сказал: «Я вернусь..» Зорик Д.: Враг народа твой сын! Вова: Но минуло долгих пять  лет, Отрекись от него! Пока он исполнил завет… Мы расшлепаем скоро Я помню тот  радостный миг, Сынка твоего!.. И мамин пронзительный крик. Но поднялся со стула  Но помнится больше всего, Мой старый отец. Как сняли судимость с него. Зорик Б.: И  в глазах его честных Как плакал мой батя навзрыд Был тоже – свинец. От всех  незабытых обид. Я не верю, ­ сказал он, Листок отстраняя, ­ Если сын виноват, ­  Расстреляйте меня». Экономическая роль ГУЛАГа А.   И.   Солженицын   в   V   главе   писал:   "Экономическая   потребность проявилась,   как   всегда,   открыто   и   жадно:   государству,   задумавшему окрепнуть   в   короткий   срок   (тут   три   четверти   дела   в   сроке,   как   и   на Беломоре!) и не потребляя ничего извне, нужна была рабочая сила: а) предельно дешевая, а лучше ­ бесплатная; Хлеб 700 (800 для занятых на тяжелых работах) Крупа разная 110 1. 2. Мука пшеничная 10 3. 4. Макароны и вермишель 10 5. Мясо 20 6. Рыба 60 7. Жиры 13 Картофель и овощи 650 8. 9. Сахар 17 10. Соль 20 11. Чай суррогатный 2 12. Томат­пюре 10 13. Перец 0,1 14. Лавровый лист 0,1 Все   эти   «нормы»   и   предписания   в   подавляющем   большинстве   случаев   не выполнялись лагерным руководством. Основным «убийцей» заключенных в ГУЛАГе была не «пуля чекиста», а голод, холод и болезни. б)   неприхотливая,   готовая   к   перегону   с   места   на   место   в   любой   день, свободная   от   семьи,   не   требующая   ни   устроенного   жилья,   ни   школ,   ни больниц, а на какое­то время ­ ни кухни, ни бани).  Арестованные,   которые   старались   доказать   свою   невиновность   и   не давали   требуемых   показаний,   как   правило,   подвергались   мучительным пыткам и истязаниям. К ним применялись так называемые «стойки», «конвейерные допросы», заключение   в   карцер,   содержание   в   специально   оборудованных   сырых, холодных или очень жарких помещениях, лишение сна, пищи, воды, избиения и различного рода пытки. В записке, среди прочего, приводится выдержка из письма заместителя командующего Забайкальским военным округом комкора Лисовского: «…Били жестоко, со злобой. Десять суток не дали минуты сна, не прекращая истязаний. После этого послали в карцер… По 7­8 часов держали на коленях с поднятыми вверх руками или сгибали головой под стол и в таком положении я стоял также по 7­8 часов. Кожа на коленях вся   слезла,   и   я   стоял   на   живом   мясе.   Эти   пытки   сопровождались ударами по голове, спине». К   началу   1930­х   годов   труд   заключенных   рассматривался   как экономический ресурс. Постановление СНК в 1929 году предписывало ОГПУ организовать   новые   лагеря   для   содержания   заключенных   в   отдаленных районах   страны,   для   колонизации   этих   районов,   а   так   же   освоения эксплуатации их. Добыть такую рабочую силу можно было лишь глотая своих сыновей". природных богатств путем применения труда заключенных. Более   четкое   отношение   властей   к   лишенным   свободы,   как   к экономическому ресурсу, выразил Иосиф Сталин. Он, в 1938 году, выступил на   заседании   Президиума   Верховного   Совета   СССР   и   заявил   по   поводу существовавшей   тогда   практики   досрочного   освобождения   заключенных следующее: "Мы плохо делаем, мы нарушаем работу лагерей. Освобождение этим людям, конечно, нужно, но с точки зрения государственного хозяйства это плохо…" Заключенные, которые находились ГУЛАГе в период с 1930 по 1950­е года, строили крупные промышленные и транспортные объекты, такие как: ­   Каналы:   Беломоро­Балтийский   канал   имени   Сталина,   канал   имени Москвы, Волго­Донской канал имени Ленина ­ ГЭС: Волжская, Жигулевская, Угличская, Рыбинская, Куйбышевская, Нижнетуломская, Усть­Каменогорской, Цимлянская и др. ­ Металлургические предприятия: Норильский и Нижнетагильский МК и др.);         ­ Объекты советской ядерной программы                ­ Железные дороги: Трансполярной магистрали, Кольской железной дороги,   тоннеля   на   Сахалин,   Караганда­Моинты­Балхаш,   Печорской магистрали,   вторых   путей   Сибирской   магистрали,   Тайшет­Лена   (начало БАМа) и д.р.) и автострад (Москва — Минск, Нагаево — Атка — Нера и д.р. ­   Советские   города   воздвигались   при   помощи   труда   заключенных ГУЛАГа:   Комсомольск­на­Амуре,   Советская   Гавань,   Магадан,   Дудинка, Воркута, Ухта, Инта, Печора, Молотовск, Дубна, Находка ­   Заключенные   трудились   также   на   сельскохозяйственных   работах,   в добывающих отраслях и на лесозаготовках. По некоторым данным на ГУЛАГ в среднем приходилось три процента валового национального продукта. Руководитель   ГУЛАГа   Наседкин   13   мая   1941   года   писал: "Сопоставление себестоимости сельскохозяйственной продукции в лагерях и совхозах НКСХ СССР — показало, что себестоимость продукции в лагерях значительно превышает совхозную". Истинная функция ГУЛАГа. После снятия грифа секретно с архивов в руках историков оказались материалы, доподлинно и документально подтвержденные репрессии, причем произведенные   в   силу   специальных   указов   и   постановлений.   Например,   6 сентября   1941   года   в   Орловской   тюрьме   был   осуществлен   расстрел   170 политзаключенных.   Объяснялось   данное   решение   тем,   что   перемещение   в другую  тюрьму  или  лагерь  осужденных  данной  тюрьмы  не  представлялось возможным. Если такие беззакония творились «официально» по предписаниям указов и постановлений, то, что говорить о самой атмосфере лагерей и о тех нечеловеческих условиях, которые там были созданы лагерным руководством для   заключенных.     Все   это   подтверждает   тот   факт,   что   основная   задача ГУЛАГа бала именно репрессивной и целью ее было физическое уничтожение людей. После  смерти  Сталина  и массовой   амнистии  1953 года  строительство многих объектов было не закончено. В течение нескольких лет после этого система   ГУЛАГа   постепенно   уходила   и   окончательно   прекратила   свое существование в 1960 году. Оценки масштабов репрессий Ученые­историки до сих пор спорят о количестве репрессированных во времена ГУЛАГа.   Называются   самые   разные   цифры   и   применяются различные   подходы   для   подсчета   статистики.   Основным   критерием   для включения конкретных осужденных людей в общее число репрессированных служит необоснованность применённых санкций и наказаний. В отличие от официальной   статистики   НКВД   по   осуждённым   по   58­й   статье,   надёжные данные о численности остальных категорий отсутствуют, и исследователями приводятся   различные   оценки.   Суммарные   оценки   по   всем   упомянутым категориям составляют 25­30 млн. человек прошедших через места лишения свободы или ссылку и свыше 40 млн. для менее суровых наказаний. Разница в оценках масштабов репрессий различными исследователями определяется в первую   очередь   набором   категорий   лиц,   включаемых   в   понятие «репрессированный». В результате оценки варьируются от 3,8 млн — 9,8 млн «политических» репрессированных и до многих десятков миллионов, включая понёсших наказания по уголовным статьям. Аналогично различаются оценки погибших в результате репрессий — от сотен тысяч расстрелянных по 58­й статье до миллионов умерших от голода начала 1930­х годов. Марк Твен, как­то сказал, что «существуют три вида лжи: ложь, наглая ложь и статистика». “Хранить   вечно”   и   “Совершенно   секретно”.   Эти   две   надписи   стояли   на следственных делах репрессированных. Эти дела держали до недавнего времени за семью печатями и замками, как государственную тайну. О чем историк умолчал стыдливо, Минувшее не вычерпав до дна, О том на полках старого архива Помалкивая, помнят письмена. Бумажная, безжалостная память, Не ведая ни страха, ни стыда, Немало тайн сумела заарканить В недавние и давние года.        Но народная память ­ самый надежный хранитель, давайте почтим память людей,  погибших в годы политических репрессий.  (Минута молчания. Нашу сегодняшнюю встречу закончим словами Роберта Рождественского «Знать надо, чтобы помнить, помнить, чтобы не забывать, чтобы трагедий,   подобных   той,   что   была   на   нашей   земле   более   полувека назад не повторялось…» «Здесь вообще место интересное тем (интерес, правда, довольно трагический),  что оно является своеобразным микроскопом обычной жизни, в котором все  человеческие недостатки, пороки и последствия людских поступков принимают  огромные в личном масштабе размеры. Достоинства, конечно, тоже ….  Недоброжелательство здесь обращается во вражду, вражда принимает  формы дикой ненависти, мелочность переходит в низость, эта последняя  воплощается в преступление. Резкость делается оскорблением, подозрение –  клеветой, стяжательство – грабежом, возмущение – яростью, и эта часто  выливается в убийство». «…Били жестоко, со злобой. Десять суток не дали минуты сна, не прекращая   истязаний.   После   этого   послали   в   карцер…   По   7­8   часов держали на коленях с поднятыми вверх руками или сгибали головой под стол и в таком положении я стоял также по 7­8 часов. Кожа на коленях вся   слезла,   и   я   стоял   на   живом   мясе.   Эти   пытки   сопровождались ударами по голове, спине». Слайд  «Письма репрессированных» 5 мая 1938 год «Дорогие мои Анечка, Лорочка и Лялечка! Вчера нас привезли в Котлас. Находимся  сейчас на пересыльном пункте Ухтапечорского лагеря НКВД. Отсюда должны  отправить на место, где придется отбывать свой долголетний срок лагерного  заключения. Когда и куда будет отправка, это неизвестно. На каких работах придется быть, это тоже еще неизвестно…» 8 июля 1938год «.. Пишу из пересыльного пункта Устьвымлага. Сюда привезли позавчера ,отсюда  увезут дальше, в Желдорлаг. Кажется, это будет последний этап нашего следования  к месту нашего заключения.… Вся душа моя, весь дух мой – это только Вы, мои дорогие. Не забывайте своего несчастного папочку.… Будьте здоровы. Сильно, сильно целую вас. Ваш отец» 11 сентября 1938 год «…Сегодня меня направляют на лечение на 42 пункт, а оттуда в Княж­ Погост,  очевидно, в стационарную больницу. Пока совсем неважно у меня. Весь я отёк и опух,  ходить не могу, задыхаюсь. Но надеюсь, что всё это временное явление и при хорошем  лечении в больнице быстро все пройдет и я смогу работать. Будьте здоровы. Сильно,  сильно целую Вас. Ваш отец» Письма детей репрессированных:  «Отцу моему дали срок Отец За то, что лукавить не мог. Саша: В серый дом За то,  что молчать не умел, Моего вызывали отца. Когда начался беспредел. И гудели слова  Жинчин: Я помню тот пасмурный час, Тяжелее свинца. Когда его взяли от нас. И  давился от злости И он, оглянувшись в дверях, Упрямый майор. Заметил в глазах моих страх, Было каждое слово И боль, и недетскую грусть. Не слово – топор. И тихо  сказал: «Я вернусь..» Зорик Д.: Враг народа твой сын! Вова: Но минуло долгих пять  лет, Отрекись от него! Пока он исполнил завет… Мы расшлепаем скоро Я помню тот  радостный миг, Сынка твоего!.. И мамин пронзительный крик. Но поднялся со стула  Но помнится больше всего, Мой старый отец. Как сняли судимость с него. Зорик Б.: И  в глазах его честных Как плакал мой батя навзрыд Был тоже – свинец. От всех  незабытых обид. Я не верю, ­ сказал он, Листок отстраняя, ­ Если сын виноват, ­  Расстреляйте меня». Арест отца Из воспоминаний дочери репрессированного . Отца   арестовали   в   ночь   с   26   на   27   января   1937   года.   Настали   дни   недоуменного молчания   и   страха.   Каждую   ночь   увозили   кого­то   из   соседей.   Двор   наш   опустел, никакой ребятни. В дом к нам перестали ходить. Ни мама, ни мы с братом не верили в виновность отца. В марте маму вызвал  директор и предложил уйти с работы по собственному желанию. Нам стало совсем не на что жить. В ночь с 20 на 21 августа арестовали маму. При аресте ей сказали, что ничего брать с собой не надо. Так что в тюрьме она оказалась в одном летнем платье, а в лагере ходила босая. Добрые люди поделились с ней своей  одеждой, когда она еле живая шла по этапу.             В течение двух лет она не знала, где ее дети, что с ними. Мама будет сидеть в углу камеры,   глядеть   на   постоянно   горящую   лампочку   и   молчать.   Меня   с   братом отправили в детский дом. "На Колыме начался и закончился мор старой русской интеллигенции. В забоях с кайлом   и   тачкой,   в   стуже   бараков,   при   жидкой   баланде,   умирали   престарелые профессора,   врачи,   инженеры,   писатели,   артисты.   Буквально   за   неделю   погиб профессор Кох ­ хирург из Одессы, виртуозно владевший своим искусством. Сам­то я был   молод,   но   как   выжил,   до   сих   пор   не   могу   понять.   Ведь   у   меня   все   было: обмороженные лицо и руки к концу промывочного сезона (а рабочий день при почти не заходящем северном солнце был световой), покрытые геморрагической сыпью, ноги в цинготных   язвах   становились   как   бревна.   На   второй   ярус   нар   я   уже   не   мог взгромоздиться   без   помощи   товарищей.   Все   было   ­   как   у   всех.   На   командировке (небольшой лагерь  на прииске), где размещалось 700 человек,  в день появлялось  2­3 трупа. Лагерь вымирал за 2 года. А я вот выжил. Не отвалился у меня нос. Не съела черная гангрена отмороженные пальцы. До сих пор целы некоторые зубы. Товарищи без боли вынимали их из челюстей пальцами... В   Теньлаге,   которым   командовали   Лебедев   и   сменивший   его   Шкабура,   учета людей   не  было.  Знаю  это  потому,  что  когда  после  реабилитации  в  1957  году  мне потребовались документы о работе, то из ЮГПУ  сообщили все мои перемещения вплоть   до   последнего   дня:   где   и   кем   работал,   а   в   Теньке   восстанавливать   стаж работы по "Бутугычагу" пришлось свидетельскими показаниями". Анатолий Жигулин. Сообщение о лагерях. ГУЛАГ (1930–1960), созданное в системе ОГПУ – НКВД МВД Главное управление   исправительно­трудовых   лагерей,   символ   бесправия,   рабского труда и произвола в советском обществе эпохи сталинизма. Создание лагерной системы Лагерная система начала формироваться в годы Гражданской войны. Главный   принцип   тюремно­лагерной   системы   состоял   в   том,   что уголовные   преступники   содержались   в   определенных   местах   заключения, которые   подчинялись   Главному   управлению   принудительных   работ,   а политические преступники большевистского режима – в "политизолятарах". Всем известно, что положение в стране в конце 1920­х – начале 1930­х годов было крайне тяжелым. Благодаря форсированной индустриализации и коллективизации сельского хозяйства, в стране резко увеличились масштабы применяемых   репрессий.   Естественно,   возникла   острая   потребность   в увеличении числа мест содержания заключенных. 11   июля   1929   СНК   СССР   принял   постановление   "Об   использовании труда уголовно­заключенных", по которому содержание всех осужденных на срок от 3­х лет и выше передавалось в ОГПУ. В апреле 1930 года появилось Главное управление лагерей (ГУЛАГ). По   постановлению   все   исправительно­трудовые   лагеря   подлежали передаче   из   НКВД   в   ведение   ГУЛАГа.   Но   все   же   небольшое   количество лагерей должны были появиться в отдаленных малонаселенных районах. В лагерях царило бесправие, не соблюдались элементарные человеческие права, применялись   суровые   наказания   за   малейшие   нарушения   режима. Заключенные   бесплатно   работали   на   строительстве   каналов,   дорог, промышленных   и   других   объектов   страны.  Основная   цель   таких   лагерей  ­ разработка природных богатств, за счет труда людей, лишенных свободы. По проекту, после отбывания срока заключения, людей предлагалось оставлять на   прилегающих   к   лагерям   территориях.   Заключенных,   которые   хорошо показали   себя   в   работе,   либо   отличились   примерным   поведением предлагалось переводить "на вольное поселение". Лагерная система ГУЛАГ охватывала многие районы страны ­ северный, сибирский, среднеазиатский, дальневосточный. Видеоролик «Жизнь в лагерях» Количество   заключенных   в   лагерях   ГУЛАГа   с   каждым   годом   росло. Количество заключенных на 1 июля 1929 составляло около 23 тысяч человек, в 1930­ м – 95 тысяч, к 1931­му – 155 тысяч человек, к 1­му января 1934­го 510   тысяч   человек.   В   годы   большого   террора   количество   заключенных ГУЛАГа стремительно росло, несмотря на то, что к ним применялась высшая мера наказания ­ расстрел. Сравним, к примеру: на июль 1937 года в лагерях находилось   788   тысяч   заключенных,   в   апреле   1938   общее   количество превысило   2   миллиона   человек.   Количество   заключенных   все   росло   и   в дальнейшем было принято решение организовать пять новых исправительно­ трудовых   лагерей,   а   позднее   еще   тринадцать   специальных лесозаготовительных   лагерей.   Резкий   взлет   количества   осужденных   и увеличение числа лагерей привели к тому, что ГУЛАГ не мог справляться со своими   первостепенными   задачами.   В   подчинении   НКВД   находились   все исправительно­трудовые   лагеря   ГУЛАГа,   которые   специализировались   на сельском   хозяйстве,   рыболовстве;   а   также   еще   девять   специальных производственных ведомств и управлений. Из письма заключенного: «Здесь вообще место интересное тем (интерес, правда, довольно трагический),  что оно является своеобразным микроскопом обычной жизни, в котором все  человеческие недостатки, пороки и последствия людских поступков принимают  огромные в личном масштабе размеры. Достоинства, конечно, тоже ….  Недоброжелательство здесь обращается во вражду, вражда принимает  формы дикой ненависти, мелочность переходит в низость, эта последняя  воплощается в преступление. Резкость делается оскорблением, подозрение –  клеветой, стяжательство – грабежом, возмущение – яростью, и эта часто  выливается в убийство». Рассмотрим исправительно   трудовой лагерь ГУЛАГ. Как правило, под аббревиатурой "ГУЛАГ"  подразумевают  весь аппарат  подавления,  включая тюрьмы, а также систему идеологической пропаганды. В СССР существовали следующие подразделения ГУЛАГа: Акмолинский   лагерь   жён   изменников   Родины   (АЛЖИР),   Безымянлаг, Белбалтлаг,   Воркутлаг   (Воркутинский   ИТЛ),   Дальлаг,   Джезказганлаг, Джугджурлаг,   Дмитровлаг   (Волголаг),   Карагандинский   ИТЛ   (Карлаг), Котласский   ИТЛ,   Локчимлаг,   Норильсклаг   (Норильский   ИТЛ),   Озерлаг, Пермские   лагеря   (Усольлаг,   Чердыньлаг,   Ныроблаг   и   др.),   Печорлаг, Печжелдорлаг,   Прорвлаг,   Свирьлаг,   СВИТЛ,   Севжелдорлаг,   Сиблаг, Соловецкий   Лагерь   Особого   Назначения   (СЛОН),   Таежлаг,   Ухтпечлаг, Хабарла.  Каждое  из  перечисленных  лагерных  управлений  включало   в себя целый ряд лагерных пунктов и лагерей. Письма детей репрессированных:  Тридцать седьмой Отцу моему дали срок За то, что лукавить не мог. За то, что молчать не умел, Когда начался беспредел. Я помню тот пасмурный час, Когда его взяли от нас. И он, оглянувшись в дверях, Заметил в глазах моих страх. И боль, И недетскую грусть. И тихо сказал: «Я вернусь…» Но минуло долгих пять лет. Пока он исполнил завет… Я помню тот радостный миг. И мамин пронзительный крик. Но помнится больше всего, Как сняли судимость с него. Как плакал мой батя навзрыд От всех незабытых обид. А. Дементьев Экономическая роль ГУЛАГа А.   И.   Солженицын   в   V   главе   писал:   "Экономическая   потребность проявилась,   как   всегда,   открыто   и   жадно:   государству,   задумавшему окрепнуть   в   короткий   срок   (тут   три   четверти   дела   в   сроке,   как   и   на Беломоре!) и не потребляя ничего извне, нужна была рабочая сила: а) предельно дешевая, а лучше ­ бесплатная; 1. Хлеб 700 (800 для занятых на тяжелых работах) Крупа разная 110 2. Мука пшеничная 10 3. 4. Макароны и вермишель 10 5. Мясо 20 6. Рыба 60 7. Жиры 13 Картофель и овощи 650 8. 9. Сахар 17 10. Соль 20 11. Чай суррогатный 2 12. Томат­пюре 10 13. Перец 0,1 14. Лавровый лист 0,1 Все   эти   «нормы»   и   предписания   в   подавляющем   большинстве   случаев   не выполнялись лагерным руководством. Основным «убийцей» заключенных в ГУЛАГе была не «пуля чекиста», а голод, холод и болезни. б)   неприхотливая,   готовая   к   перегону   с   места   на   место   в   любой   день, свободная   от   семьи,   не   требующая   ни   устроенного   жилья,   ни   школ,   ни больниц, а на какое­то время ­ ни кухни, ни бани).  Арестованные,   которые   старались   доказать   свою   невиновность   и   не давали   требуемых   показаний,   как   правило,   подвергались   мучительным пыткам и истязаниям. К ним применялись так называемые «стойки», «конвейерные допросы», заключение   в   карцер,   содержание   в   специально   оборудованных   сырых, холодных или очень жарких помещениях, лишение сна, пищи, воды, избиения и различного рода пытки. В записке, среди прочего, приводится выдержка из письма заместителя командующего Забайкальским военным округом комкора Лисовского: «…Били жестоко, со злобой. Десять суток не дали минуты сна, не прекращая истязаний. После этого послали в карцер… По 7­8 часов держали на коленях с поднятыми вверх руками или сгибали головой под стол и в таком положении я стоял также по 7­8 часов. Кожа на коленях вся   слезла,   и   я   стоял   на   живом   мясе.   Эти   пытки   сопровождались ударами по голове, спине». К   началу   1930­х   годов   труд   заключенных   рассматривался   как экономический ресурс. Постановление СНК в 1929 году предписывало ОГПУ организовать   новые   лагеря   для   содержания   заключенных   в   отдаленных районах   страны,   для   колонизации   этих   районов,   а   так   же   освоения эксплуатации их. Добыть такую рабочую силу можно было лишь глотая своих сыновей". природных богатств путем применения труда заключенных. Более   четкое   отношение   властей   к   лишенным   свободы,   как   к экономическому ресурсу, выразил Иосиф Сталин. Он, в 1938 году, выступил на   заседании   Президиума   Верховного   Совета   СССР   и   заявил   по   поводу существовавшей   тогда   практики   досрочного   освобождения   заключенных следующее: "Мы плохо делаем, мы нарушаем работу лагерей. Освобождение этим людям, конечно, нужно, но с точки зрения государственного хозяйства это плохо…" Заключенные, которые находились ГУЛАГе в период с 1930 по 1950­е года, строили крупные промышленные и транспортные объекты, такие как: ­   Каналы:   Беломоро­Балтийский   канал   имени   Сталина,   канал   имени Москвы, Волго­Донской канал имени Ленина ­ ГЭС: Волжская, Жигулевская, Угличская, Рыбинская, Куйбышевская, Нижнетуломская, Усть­Каменогорской, Цимлянская и др. ­ Металлургические предприятия: Норильский и Нижнетагильский МК и др.);         ­ Объекты советской ядерной программы                ­ Железные дороги: Трансполярной магистрали, Кольской железной дороги,   тоннеля   на   Сахалин,   Караганда­Моинты­Балхаш,   Печорской магистрали,   вторых   путей   Сибирской   магистрали,   Тайшет­Лена   (начало БАМа) и д.р.) и автострад (Москва — Минск, Нагаево — Атка — Нера и д.р. ­   Советские   города   воздвигались   при   помощи   труда   заключенных ГУЛАГа:   Комсомольск­на­Амуре,   Советская   Гавань,   Магадан,   Дудинка, Воркута, Ухта, Инта, Печора, Молотовск, Дубна, Находка ­   Заключенные   трудились   также   на   сельскохозяйственных   работах,   в добывающих отраслях и на лесозаготовках. По некоторым данным на ГУЛАГ в среднем приходилось три процента валового национального продукта. Руководитель   ГУЛАГа   Наседкин   13   мая   1941   года   писал: "Сопоставление себестоимости сельскохозяйственной продукции в лагерях и совхозах НКСХ СССР — показало, что себестоимость продукции в лагерях значительно превышает совхозную". Истинная функция ГУЛАГа. После снятия грифа секретно с архивов в руках историков оказались материалы, доподлинно и документально подтвержденные репрессии, причем произведенные   в   силу   специальных   указов   и   постановлений.   Например,   6 сентября   1941   года   в   Орловской   тюрьме   был   осуществлен   расстрел   170 политзаключенных.   Объяснялось   данное   решение   тем,   что   перемещение   в другую  тюрьму  или  лагерь  осужденных  данной  тюрьмы  не  представлялось возможным. Если такие беззакония творились «официально» по предписаниям указов и постановлений, то, что говорить о самой атмосфере лагерей и о тех нечеловеческих условиях, которые там были созданы лагерным руководством для   заключенных.     Все   это   подтверждает   тот   факт,   что   основная   задача ГУЛАГа бала именно репрессивной и целью ее было физическое уничтожение людей. После  смерти  Сталина  и массовой   амнистии  1953 года  строительство многих объектов было не закончено. В течение нескольких лет после этого система   ГУЛАГа   постепенно   уходила   и   окончательно   прекратила   свое существование в 1960 году. Оценки масштабов репрессий Ученые­историки до сих пор спорят о количестве репрессированных во времена ГУЛАГа.   Называются   самые   разные   цифры   и   применяются различные   подходы   для   подсчета   статистики.   Основным   критерием   для включения конкретных осужденных людей в общее число репрессированных служит необоснованность применённых санкций и наказаний. В отличие от официальной   статистики   НКВД   по   осуждённым   по   58­й   статье,   надёжные данные о численности остальных категорий отсутствуют, и исследователями приводятся   различные   оценки.   Суммарные   оценки   по   всем   упомянутым категориям составляют 25­30 млн. человек прошедших через места лишения свободы или ссылку и свыше 40 млн. для менее суровых наказаний. Разница в оценках масштабов репрессий различными исследователями определяется в первую   очередь   набором   категорий   лиц,   включаемых   в   понятие «репрессированный». В результате оценки варьируются от 3,8 млн — 9,8 млн «политических» репрессированных и до многих десятков миллионов, включая понёсших наказания по уголовным статьям. Аналогично различаются оценки погибших в результате репрессий — от сотен тысяч расстрелянных по 58­й статье до миллионов умерших от голода начала 1930­х годов. Марк Твен, как­то сказал, что «существуют три вида лжи: ложь, наглая ложь и статистика». ае Д ло «Весн » ее "Голгофа русского офицерства".  (также известно как «Гвардейское дело») — репрессии в отношении   офицеров Красной   армии,   служивших   ранее   в Русской Императорской   армии,   и   гражданских   лиц,   в   том   числе   бывших   белых офицеров,   организованные   в   1930—1931   годах   органами ОГПУ.   Только   в Ленинграде в мае 1931 года по этому делу было расстреляно свыше тысячи человек. Организатором   фальсифицированного   дела   «Весна»   был деятель ОГПУ Израиль Моисеевич Леплевский. При поддержке зампреда ОГПУ Ягоды он раздул масштабы «Весны» до масштабов «дела Промпартии». Всего было арестовано по некоторым данным более 3 тыс. человек, среди них   были   А. Е. Снесарев,   А. А. Свечин,   П. П. Сытин,   Ф. Ф. Новицкий, А. И. Верховский,   Ю. К. Гравицкий,   В. А. Ольдерогге,   В. А. Яблочкин,   Н. Соллогуб, А. А. Балтийский, М. Д. Бонч­Бруевич, Н. А. Морозов, А. Е. Гутор, А. Х. Базаревский,   В. Н. Гатовский   и   другие. Однако   необходимо   учесть,   что   далеко   не   все   из   арестованных   были военнослужащими Красной Армии, более того — не все были и офицерами старой армии. Многие фигуранты (А. А. Свечин, А. Л. Родендорф и др.) ещё в 1932 г. были освобождены и восстановлены на командных постах в РККА.   М. С. Матиясевич,  В 1968 году по какому­то странному стечению обстоятельств из Москвы в КГБ УССР передали три тысячи томов так называемого дела “Весна”, по которому   в  1930­1931  годах   было   осуждено   несколько   тысяч   генералов  и офицеров царской армии. Большинство томов заключало в себе материалы о лицах, осужденных на Украине. Но здесь же, в числе угодивших в Киев томов, оказались   дела   на   военного   руководителя   (военрука)   Высшего   Военного Совета   Михаила   Бонч­Бруевича,   его   бессменного   помощника   Сергея Лукирского,   почти   всех   преподавателей   Военной   академии   имени   Фрунзе, многих москвичей и ленинградцев. Широкомасштабное избиение старого генералитета и офицерства было организовано   по   чьему­то   непосредственному   указу   свыше.   Чьему ­ к сожалению, до сих пор не ясно. Можно лишь предположить, что инициатива исходила   от   Политбюро   ЦК   ВКП(б).   “Выдергивать”   бывших   офицеров   из РККА   и   запаса   начали   одновременно   во   многих   регионах   России. Подавляющее   большинство   арестованных   в   Москве,   Ленинграде,   Киеве, Харькове и других городах не знали друг друга или не видели многие годы. Следователи же в первую очередь стремились выбить из арестантов показания о   связях   с   бывшими   офицерами   из   других   городов.   Далеко   не   всем следователям ОГПУ удалось осилить эту задачу. Зато те, кто на допросах с пристрастием получили от своих “подопечных” желаемые показания, сразу же пошли вверх. На   фабрикации   дела   “Весна”   набирались   опыта   будущие   следователи процессов 1937­1938 годов. Из протоколов допросов обвиняемых военспецов видно,   что   именно   тогда   были   разработаны   основные   схемы   обвинений   в антисоветской деятельности и приемы морального и физического воздействия на   допрашиваемых.   Имена   “героев”   37­го   –   Перлина,   Иванова,   Мельцера, Правдина,   Южина,   Гирина   и   других   следователей   ОГПУ­НКВД   –   часто встречаются и в материалах дела “Весна”. Отдельные   аресты   бывших   офицеров,   как   не   служивших,   так   и служивших в РККА, начались еще в 1926 и 1928 годах. Причем в эти годы проходили и крупные процессы офицеров Лейб­гвардии Финляндского полка, командиров   национальных   частей   Кавказской   армии,   бывших   офицеров­ казаков,   морских   специалистов   в   академии   и   т.   д.   Но   все   это   были   дела локального характера, не имевшие союзного распространения. Одновременные   массовые   аресты   бывших   офицеров,   не   служивших   в РККА,   начались   в   Москве,   Ленинграде   и   Киеве   в   октябре   1930   года.   В декабре в ОГПУ попали первые крупные командиры РККА из военспецов. К концу января 1931 года для Лубянки уже вырисовалась картина требуемого “заговора”,   тогда   же   была   составлена   и   первая   рабочая   схема “контрреволюционных   офицерских   организаций   в   СССР”.   В   Ленинграде предварительный   отчет   по   выявлению   и   аресту   бывших   офицеров   был составлен по состоянию на 31 января 1931 года. Украинское ОГПУ такой отчет   представило   7   февраля.   В   нем   содержались   сведения   о “контрреволюционных   офицерских   организациях”   в   Харькове,   Киеве, Днепропетровске,   Одессе,   Житомире,   Виннице,   Сумах,   Полтаве,   Сталино, Николаеве. Сводных материалов по Москве, к сожалению, не обнаружено. Как   видно   из   ряда   протоколов   допросов,   общность   арестованных офицеров для ОГПУ стала вырисовываться к середине января 1931 года. До этого следствие о “контрреволюционных организациях” в различных городах велось   по   индивидуальному   сценарию.  Теперь   же   была   разработана   общая схема   действий   для   бывших   офицеров   всего   СССР.   По   версии   ОГПУ, возникшей в процессе допросов, каждый год, весной, военспецы, “недобитые” офицеры, “гнилая” интеллигенция и кулаки ждали интервенции. Надеялись, якобы, что вот придут добрые освободители от большевистского рабства, ну а за   военспецами   дело   не   станет:   радостно   переведут   под   знамена   мировых капиталистов части Красной Армии. Эти байки о весне и стали поводом для изобретения   кодового   названия     применительно   к “контрреволюционному офицерскому заговору”. “Весна” Основная масса лиц, проходивших по делу “Весна”, была осуждена в мае­ июне 1931 года. Но маховик судебной машины продолжал работать и в июле, и в августе, и даже в сентябре. К генералам и офицерам, служившим во время ареста в РККА, и военным, находившимся в запасе, отношение было разное. Первые тщательно проверялись и редко получали высшую меру наказания. Зато бывшие офицеры, как царские, так и белые, находившиеся на гражданке, расстреливались без всяких церемоний группами по 10­20 человек. С подсчетом бывших генералов и офицеров, репрессированных в 1931 году, возникло много сложностей. В число 3496 уголовных дел, хранящихся в соответствии   с   описью   в   архиве   СБУ,   входят   лишь   материалы   на   лиц, осужденных   в   УВО,   частично ­ в   Москве,   и   несколько   десятков   дел представителей   “контрреволюционных   организаций”   других   городов.   К указанной   цифре   следует   добавить   почти   600   человек,   арестованных   в Ленинграде   к   31   января   1931   года,   как   минимум   300   нигде   не   учтенных московских   офицеров,   упоминаемых   в   протоколах   допросов,   более   200 офицеров из УВО, не занесенных в общую опись, 17 осужденных в Воронеже. Неизвестно   число   осужденных   в   Сталинграде,   Смоленске,   Краснодаре, Новочеркасске,  Минске.   Учитывая   то,  что   в  Ленинграде,  Москве   и  Киеве расстреляли   и   пересажали   большое   количество   бывших   офицеров,   можно предположить,   что   погромы   такого   же   уровня   прокатились   и   по   другим городам. Всего же в результате массовых арестов бывшего офицерства в 1930­ 1931 годах было репрессировано не менее 10 тысяч человек. Основной удар ОГПУ был нанесен по кадровому офицерству, оставшемуся в СССР. Таким образом, после 1931 года военных, профессионально подготовленных еще в дореволюционной России, можно было сосчитать по пальцам. Тридцать седьмой Отцу моему дали срок За то, что лукавить не мог. За то, что молчать не умел, Когда начался беспредел. Я помню тот пасмурный час, Когда его взяли от нас. И он, оглянувшись в дверях, Заметил в глазах моих страх. И боль, И недетскую грусть. И тихо сказал: «Я вернусь…» Но минуло долгих пять лет. Пока он исполнил завет… Я помню тот радостный миг. И мамин пронзительный крик. Но помнится больше всего, Как сняли судимость с него. Как плакал мой батя навзрыд От всех незабытых обид.А. Дементьев Шахтинское   дело   («Шахтинский   процесс»)   —   «Дело   о контрреволюционной   организации   инженеров   и   техников,   работавших   в каменноугольной   промышленности   СССР»   —   судебный   процесс   над «вредителями» в угольной промышленности в Шахтинском районе Донбасса. Первый политический процесс в СССР, во время которого осудили большую группу руководителей угольной промышленности Донбасса. Проходил с 18 мая   по   6  июля   1928  в   Москве.   Волнения   в   г.  Шахты   Впервые   о   рабочих волнениях в городе Шахты, в ноябре 1923 года, сообщил «Социалистический вестник».   Рабочие­шахтеры   Власовско­Парамоновского   рудника   под руководством   члена   РКП   Капустина.   Шахтеры   заявили   о   своих   правах   и выдвинули петицию из 12 пунктов, которые содержали требования улучшения экономических   условий   труда,   повышения   зарплаты,   соблюдения   техники безопасности,   развития   самоуправления.   Была   организована   забастовка   и манифестация. Около 10 тысяч шахтеров двинулись к зданию ГПУ, где были встречены отрядом вооруженных солдат. Несколько человек были ранены, об убитых «Вестник» не сообщает. Активисты были арестованы. О дальнейшей судьбе Капустина ничего не известно. Волнения же стихли ввиду изменения административной   принадлежности   Шахтинского   района   и   последовавшей смене   руководства.   Следующий   всплеск   недовольства   приходится   на   май 1927   года.   Об   этом   свидетельствует   закрытое   письмо   в   ЦК   заместителя секретаря Шахтинско­Донского окружкома Кравцова, от 20 мая 1927 года. Он обращал внимание рост волнений в рабочей среде по поводу введения новых повышенных норм и пониженных расценок по новому коллективному договору, в результате которого реальная зарплата упала практически вдвое. Дело   Подготовка   Шахтинского   дела,   в   литературе,   приписывается инициативе   Е.Г.   Евдокимова   —   полномочного   представителя   ОГПУ   по Северному Кавказу. С санкции И. Сталина Ю.Евдокимов провел массовые аресты   специалистов,   начальников   рудоуправлений,   сотрудников   трестов. Судебное   дело   рассматривал   специальный   состав   Верховного   Суда СССР (председатель — ректор МГУ Вышинский, члены — Н.Васильев­Южин, Антонов­Саратовский,   Н.   Курченко   и   С.   Киселев).   Государственными обвинителями   были   прокурор   РФСРР   М.Криленко   и   Г.Рогинський, общественными   —   Г.Гринько,   С.Шейн,   Крумин   и   Осадчий.   Защищали подсудимых 15 известных московских адвокатов. Ход процесса освещало 120 журналистов.   Подсудимые   (53   инженерно­технических   работника   угольной промышленности, среди которых — руководители «Донуголь», Управление нового   строительства   Донбасса,   5   директоров   шахт   и   рудоуправлений,   5 главных   инженеров   шахт,   четыре   немецких   специалисты   и   др.).   были обвинены   в   принадлежности   к   «контрреволюционной   организации», действовавшей в 1922­1928 в Шахтинском (отсюда и название дела) и других районах Донбасса, в Харькове и Москве. Сообщение прокурора Верховного суда   СССР  9 марта 1928  г.   На   Северном  Кавказе, в  Шахтинском  районе Донбасса,   органами   ОГПУ   при   полном   содействии   рабочих   раскрыта контрреволюционная организация, поставившая себе целью дезорганизацию и разрушение   каменноугольной   промышленности   этого   района.   Руководящий центр   этой   организации,   как   подтверждается   несомненными   данными следствия, находится за границей и состоит из бывших капиталистических собственников   и   акционеров   каменноугольных   предприятий   Донецкого бассейна,   имеющих   тесные   связи   с   отдельными   агентами   некоторых порча привел   завалы   шахт)     машин,   германских   промышленных   фирм   и   польской   контрразведкой.   Тщательный анализ многочисленных дезорганизующих промышленность явлений (пожары, взрывы, к обнаружению контрреволюционных   преступников.   Последующий   арест преступников, показания обвиняемых и свидетелей, данные экспертизы дали обильный материал, с точностью устанавливающий состав, цели, средства и способы   деятельности   разветвленной   заговорщической   организации.   Эта организация   вовлекла   в   свой   состав,   помимо   бывших   капиталистических собственников и акционеров предприятий, группу инженеров­специалистов, техников,   штейгеров,   ряд   служащих,   причем   оказалось,   что   они систематически получали жалование от своих бывших хозяев и специальные суммы   от   агентов   заграничного   шпионажа,   а   многие   из   них   были   раньше агентами   белой   контрразведки.   Следствием   установлено,   что   работа   этой контрреволюционной   организации,   действовавшей   в   течение   ряда   лет, выразилась в злостном саботаже и скрытой дезорганизаторской деятельности, в   подрыве   каменноугольного   хозяйства   методами   нерационального строительства,   ненужных   затрат   капитала,   понижения   качества   продукции, повышения  себестоимости,  а  также  в  прямом разрушении шахт,  рудников, заводов и т.д. При этом задача злоумышленников в случае интервенции, на которую они неизменно рассчитывали, состояла в том, чтобы организовать катастрофический   срыв   всей   промышленности,   резко   понизить обороноспособность   страны   и   тем   помочь   интервентам   одолеть сопротивление   Рабоче   —   Крестьянской   Красной   Армии.   Совершенно объективными   данными   следствия   установлено,   что   всюду,   где   членам организации   удалось   в   качестве   инженеров   и   служащих   подчинить   своему влиянию   хозяйственный   аппарат   предприятия,   неизменно   повторялись нижеследующие явления: мощные пласты и доходные шахты, которые могли давать   десятки   миллионов   пудов   хорошего   угля,   выводились   из   строя, затоплялись,   Наоборот, разрабатывались   убыточные   шахты,   с   плохим   углем,   который   был   явно негоден   и   при   употреблении   портил   паровозы.   В   целях   срыва промышленности   и   дискредитирования   социалистической   рационализации производства   была   в   высшей   степени   тонко   разработана   и   проводилась   в жизнь   система   вредительства   именно   под   видом   рационализации производства. Закупалось   за   границей   ненужное   оборудование,   иногда устарелые машины, иногда, наоборот, самые новейшие, применение которых заводами было невозможно по техническим условиям южноугольного района. Так, например, в Америке были закуплены врубовые машины, пригодные лишь для   твердых   пластов,   и   пущены   в   работу   на   мягких   пластах.   Заказы производились со специальной целью их несвоевременного выполнения. Часто выписывались совершенно ненужные механизмы, отдельные части механизмов выписывались   разновременно.   где контрреволюционерам   удавалось   поставить   во   главе   дела   своих   людей,   умышленно   взрывались   и   заваливались.   Переоборудование   шахт   всюду, производилось   злостно   —   халатно,   что   приводило   к   многочисленным несчастиям,   авариям   и   разрушениям.   Установлено,   что   всюду,   где организация   саботажников   сумела   поставить   своих   людей,   состояние продукции   и   финансовая   мощь   предприятия   катастрофически   падали. Заговорщики стремились всеми мерами к ухудшению положения рабочего на шахтах.   Жилища   не   ремонтировались,   опасные   работы   производились   с преступной   небрежностью   и   с   прямым   нарушением   элементарных   правил безопасности. При расчетах рабочие нередко обсчитывались, оскорблялись, сознательно   провоцировались   на   стачки.   «Неудобных»   рабочих   увольняли. Заговорщики проникли и в инженерно­техническую секцию профсоюза, что давало   им   возможность   устранять   от   руководства   и   работы   рабочих­ выдвиженцев,   коммунистов   и   честных   специалистов,   преданных   делу социалистического   строительства.   Следствием   установлено,   что   участники организации   финансировались   заграничным   белогвардейским   центром. Преступники   арестованы   и   содержатся   под   стражей.   Обвинение предъявляется им по ст. 58/11 и 58/7. По окончании следствия дело будет передано в Верховный суд СССР. Приговор Во время судебного следствия «признали» свою вину полностью 20 обвиняемых, частично — 11, не признали — 22.  Приговор объявлен 5 июля 1928 : 11  человек  были приговорены  к высшей   мере   наказания   —   расстрелу.   Инженеры   Н.   Н.   Горлецкий,   Н.   А. Бояринов, Н. К. Кржижановский, А. Я. Юсевич и служащий С. 3. Будный были   расстреляны   9   июля   1928   года.   Для   шести остальных   (Н.   Н. Березовский,   С.   П.   Братановский,   А.   И.   Казаринов,   Ю.   Н.   Матов,   Г.   А. Шадлун   и   Н.   П.   Бояршинов)   расстрел   был   заменён   10   годами.   Четверо обвиняемых   (в   том   числе   двое   германских   граждан)   были   оправданы   и четверо (в том числе один германский подданный) приговорены к условным срокам наказания. Остальные — к лишению свободы сроком от 1 до 10 лет с поражением в правах на срок от 3 до 5 лет. Реабилитация В конце 2000 года все   осужденные   по   данному   делу   реабилитированы.   Как   сообщает Генеральная Прокуратура РФ, 6 июля 1928 года 49 специалистов Донбасса были приговорены к различным мерам наказания Верховным судом СССР под председательством ректора МГУ Андрея Вышинского. В качестве обвинения фигурировало   создание   «вредительских   групп   в   ряде   рудоуправлений Донбасса, правлении треста „Донуголь“ и в правлении ВСНХ СССР» с целью нанесения вреда советской власти. Обвинение утверждало, что определённо «оперировало фактами аварий и затоплений на шахтах, а также антисоветских высказываний   ряда   лиц».  В   ходе   проверки   материалов   дела   комиссией   по реабилитации   при   Прокуратуре   РФ   было   выявлена   фальсификация доказательных материалов и отсутствие вины у осужденных. Итог и мнения Член­корреспондент АН СССР Владимир Грум­Гржимайло, умерший в 1928 году, в своём предсмертном письме писал: «Все знают, что никакого саботажа не было. Весь шум имел целью свалить на чужую голову собственные ошибки и неудачи на промышленном фронте… Им нужен был козел отпущения, и они нашли его в куклах шахтинского процесса».