• “Интегрированный урок литературы и английского языка по роману американского писателя Марка Твена “Приключения Тома Сойера” в 5 классе. • Тема урока: «Солнечная повесть о детстве»

Докажите, что Том – большой фантазёр и изобретатель Очень заманчиво бывает удрать из школы и выкупаться в Миссисипи, несмотря на предусмотрительно пришитый тетей Полли воротник рубашки, и если бы не примерный тихоня Сид — сводный брат,  углядевший­таки, что нитка на вороте переменила цвет, все вообще было бы шито­крыто.  За эту  проделку Тома ждет суровое наказание — ему предстоит в праздник белить забор. Но оказывается,  если внушить знакомым мальчишкам, что побелка забора — большая честь и редкостное развлечение,  то можно не только спихнуть работу на других, но ещё и оказаться владельцем настоящей  сокровищницы из двенадцати алебастровых шариков, осколка синей бутылки, пушки из катушки,  ошейника без собаки, ключа без замка, стеклянной пробки без графина, медной дверной ручки  и рукоятки ножа… Докажите, что Том – весёлый, жизнерадостный мальчишка, который не выносит скуки Проходя мимо того дома, где жил Джеф Тэтчер, он увидел в саду незна­ комую девочку ­ прелестное голубоглазое создание с золотистыми волосами, заплетенными в две длинные косы, в белом летнем платьице и вышитых пан­ талончиках. Только что увенчанный лаврами герой сдался в плен без едино­ го выстрела. Некая Эми Лоуренс мгновенно испарилась из его сердца, не оставив по себе даже воспоминания. Он думал, что любит ее без памяти, думал, что будет обожать ее вечно, а оказалось, что это всего­навсего мимолетное увлечение. Он несколько месяцев добивался взаимности, она всего неделю тому назад призналась ему в любви; только семь коротких дней он был счастлив и горд, как никто на свете, ­ и вот в одно мгнове­ ние она исчезла из его сердца, как малознакомая гостья, которая побыла недолго и ушла. Он поклонялся новому ангелу издали, пока не увидел, что она его заме­ тила; тогда он притворился, будто не видит, что она здесь, и начал ло­ маться на разные лады, как это принято у мальчишек, стараясь ей понра­ виться и вызвать ее восхищение. Довольно долго он выкидывал всякие ду­ рацкие штуки и вдруг, случайно взглянув в ее сторону во время какого­то головоломного акробатического фокуса, увидел, что девочка повернулась к нему спиной и направляется к дому. Том подошел к забору и прислонился к нему в огорчении, надеясь все­таки, что она побудет в саду еще немножко. Она постояла минутку на крыльце, потом повернулась к двери. Когда она переступила порог, Том тяжело вздохнул. Но тут же просиял: прежде чем исчезнуть, девочка перебросила через забор цветок ­ анютины глазки. Том подбежал к забору и остановился шагах в двух от цветка, потом прикрыл глаза ладонью и стал всматриваться куда­то в даль, словно увидел в конце улицы что­то очень интересное. Потом поднял с земли соломинку и начал устанавливать ее на носу, закинув голову назад; двигаясь ближе и ближе, подходил к цветку и в конце концов наступил на него босой ногой, ­ гиб­ кие пальцы захватили цветок, и, прыгая на одной ноге, Том скрылся за уг­ лом. Но только на минуту, пока засовывал цветок под куртку, поближе к сердцу, ­ а может быть, и к желудку: он был не слишком силен в анатомии и не разбирался в таких вещах. После этого он вернулся к забору и слонялся около него до самой тем­ ноты, ломаясь по­прежнему. Но девочка больше не показывалась, и Том уте­ шал себя мыслью, что она, может быть, подходила в это время к окну и ви­ дела его старания. Наконец он очень неохотно побрел домой, совсем замеч­ тавшись. Мальчики глядели вдаль и прислушивались. Вдруг в уме у Тома сверкнула догадка: — Я знаю, кто утонул. Мы! В тот же миг они почувствовали себя героями. Какое торжество, какое счастье! Их ищут, их  оплакивают; из­за них сердца надрываются от горя; из­за них проливаются слёзы; люди вспоминают о  том, как они были жестоки к этим бедным погибшим мальчикам, мучаются поздним раскаянием,  угрызениями совести. И как чудесно, что о них говорит целый город, им завидуют все мальчики —  завидуют их ослепительной славе. Это лучше всего. Из­за одного этого, в конце концов, стоило сделаться пиратами. Около полуночи Том явился с варёным окороком и ещё кое­какой провизией и притаился в густой  заросли на невысокой круче у самого берега. С кручи было видно то место, где они должны были встретиться. Было тихо, сияли звёзды. Могучая река покоилась внизу, как спящий океан. Том  прислушался — ни звука. Тогда он тихо, протяжно свистнул. Снизу донёсся ответный свист. Том  свистнул ещё два раза, и ему снова ответили. Потом чей­то приглушённый голос спросил: ­ — Кто идёт? — Том Сойер, Чёрный Мститель Испанских морей. Назовите ваши имена! — Гек Финн, Кровавая Рука, и Джо Гарпер, Гроза Океанов. Эти прозвища Том позаимствовал из своих излюбленных книг. — Ладно. Скажите пароль! В ночной тишине два хриплых голоса одновременно произнесли одно и то же ужасное слово: — « Кровь»! Теперь битва была в полном разгаре. При непрерывном сверкании молний всё вырисовывалось с необычайной ясностью, отчётливо, без теней: гнущиеся деревья, бушующая река, вся белая от пены, крутые бегущие гребни, смутные очертания высоких утёсов на другом берегу, видневшихся сквозь гущу тумана и косую завесу дождя. То и дело какой-нибудь лесной великан, побеждённый в бою, с треском валился на землю, ломая молодые деревья; неослабевающие раскаты грома превратились в оглушительные взрывы, резкие, сухие, невыразимо ужасные. Под конец гроза напрягла все свои силы и забушевала над островом с такой небывалой яростью, что, казалось, она разнесёт его в клочья, сожжёт его, зальёт водой по самые верхушки деревьев и до смерти оглушит всякое живое существо — и всё это в одну секунду, мгновенно. То была страшная ночь для бесприютных детей. Тётя Полли упала на колени и стала молиться о Томе. В её словах и в её дрожавшем голосе  чувствовалась такая безмерная любовь, её молитва была так горяча и трогательна, что Том опять  залился слезами. Мальчику ещё долго пришлось лежать тихо и смирно после того, как тётя Полли улеглась; по  временам у неё вырывались какие­то печальные возгласы, она всё время беспокойно ворочалась,  металась из стороны в сторону. Наконец она затихла и лишь изредка стонала во сне. Том выполз,  медленно и осторожно встал на ноги и, заслонив рукою свечу, долго смотрел на спящую. Сердце его  было переполнено жалостью к ней. Он вытащил из кармана кору и положил возле свечки, но потом  приостановился, размышляя. Ему пришла в голову счастливая мысль, и лицо его просияло. Он сунул  кору в карман, наклонился над тёткой и поцеловал её в поблёкшие губы, а, затем неслышно вышел  вон, закрыв за собой дверь на щеколду. Он повесил голову и в первую минуту не знал, что ответить; потом сказал: — Тётя, мне жалко, что я это сделал… но я как­то не подумал. После еды они чувствовали себя как заржавленные: руки и ноги у них еле двигались, и им снова  захотелось домой. Том подметил эти тревожные признаки и делал всё, что мог, чтобы развлечь  пиратов. Но их не соблазняли ни алебастровые шарики, ни цирк, ни купанье. Он напомнил им об их  великой тайне, и ему удалось вызвать проблеск веселья. Покуда это веселье не успело рассеяться,  Том поспешил заинтересовать их новой выдумкой. Он — предложил им забыть на время, что они  пираты, и сделаться для разнообразия индейцами. Эта мысль показалась им заманчивой: они мигом  разделись и, разрисовав себя с ног до головы чёрной грязью, стали полосатыми, как зебры. После  этого они двинулись в лес, чтобы напасть на английских поселенцев, причём, конечно, каждый был  вождём. Мало­помалу они разделились на три враждующих племени. Испуская страшные воинственные кличи,  они выскакивали из засады и кидались друг на друга, убивая и скальпируя неприятеля целыми  тысячами. Это был кровопролитный день, и они остались им очень довольны. Бедняга Альфред, заметив, что ей, неизвестно почему, стало с ним очень скучно, то и дело твердил:  «Вот ещё хорошенькая картинка! Смотри!» Девочка наконец потеряла терпение и крикнула: «Ах,  отстань от меня! Надоели твои картинки!» Расплакалась, встала и ушла. Альфред бросился за ней,  стараясь утешить её, но она сказала: — Оставь меня в покое, пожалуйста! Уходи! Я тебя ненавижу! Мальчик стоял в замешательстве, не понимая, что он ей сделал: ведь она обещала, что всю большую  перемену будет смотреть с ним картинки, и вдруг в слезах ушла. Альфред грустно поплёлся в  опустевшую школу. Он был оскорблён и разгневан. Ему было нетрудно угадать, в чём дело: девочка  разговаривала с ним только для того, чтобы подразнить Тома Сойера. При этой мысли его ненависть к Тому, конечно, ничуть не уменьшилась. Ему хотелось придумать какой­нибудь способ так насолить  врагу, чтоб самому остаться вне опасности. В это время ему попался на глаза учебник Тома. Вот  удобный случай! Он с радостью раскрыл книжку на той странице, где был заданный урок, и залил всю  страницу чернилами. И вот Бекки, проходя мимо учительского стола, стоявшего неподалёку от двери, заметила, что в  замке торчит ключ! Можно ли было пропустить такой редкостный случай? Она оглянулась — вокруг  ни души. Через минуту она уже держала книгу в руках. Заглавие «Анатомия», сочинение профессора  такого­то, ничего ей не объяснило, и она принялась перелистывать книгу. На первой же странице ей  попалась красиво нарисованная и раскрашенная фигура голого человека. В эту минуту на страницу  упала чья­то тень: в дверях показался Том Сойер и краем глаза глянул на картинку. Бекки торопливо  захлопнула книгу, но при этом нечаянно разорвала картинку до середины. Она сунула книгу в ящик,  повернула ключ и разревелась от стыда и досады. — Том Сойер! Вас только и хватает, что на всякие пакости! Какая подлость — встать за спиной и  подглядывать! — Откуда же я знал, что ты тут на что­то глядишь? — Стыдитесь, Том Сойер! Вы, конечно, наябедничаете на меня и… Что мне делать? Что же мне  делать? Меня высекут, уж это наверное, а меня в школе ещё ни разу не секли… — Она топнула ногой  и прибавила: — Ну и жалуйтесь, у вас подлости хватит! Я тоже кое­что знаю. И это скоро случится.  Погодите — увидите! Гадкий, гадкий, гадкий! Несколько минут мистер Доббинс рассеянно нащупывал книгу, затем вынул её и уселся поудобнее в  кресле, готовясь читать. Том бросил взгляд на Бекки. У неё был беззащитный, беспомощный вид,  точно у затравленного кролика, в которого прицелился охотник. Том моментально забыл свою ссору с ней. Скорее на помощь! Надо сейчас же что­нибудь предпринять, сейчас же, не теряя ни секунды! Но  самая неотвратимость беды мешала ему изобрести что­нибудь. Великолепно! Блестящая мысль! Он  подбежит, схватит книгу, выскочит в дверь — и был таков! Но он чуточку поколебался, и удобный  момент был упущен: учитель уже открыл книгу. Если бы можно было вернуть этот миг! «Слишком поздно, теперь для Бекки уже нет никакого спасения». Ещё минута, и учитель обвёл глазами школу. Все глаза под его взглядом опустились. В этом взгляде  было что­то такое, отчего даже невиновные затрепетали в испуге. Наступила пауза; она тянулась так  долго, что можно было сосчитать до десяти. Учитель всё больше распалялся гневом. Наконец он  спросил: — Кто разорвал эту книгу? Ни звука. Можно было бы услышать, как упала булавка. Все молчали. Учитель впивался глазами в одно лицо за другим, ища виновного. — Бенджамен Роджерс, ты разорвал эту книгу? Нет, не он. И опять тишина. — Джозеф Гарпер, ты? Нет, не он. Тревога Тома с каждым мигом росла. Эти вопросы и ответы были для него медленной  пыткой. Учитель оглядел ряды мальчиков, подумал немного и обратился к девочкам: — Эмми Лоренс? Та отрицательно мотнула головой. Теперь очередь дошла до Бекки Тэчер. Том дрожал с головы до ног; положение казалось ему  безнадёжным. — Ребекка Тэчер (Том взглянул на её лицо: оно побелело, от страха), ты разорвала… нет, гляди мне в  глаза… (она с мольбой подняла руки) ты разорвала эту книгу? Тут в уме у Тома молнией пронеслась внезапная мысль. Он вскочил на ноги и громко крикнул: — Это сделал я! Вся школа в недоумении поглядела на безумца, совершающего такой невероятный поступок. Том,  постояв минуту, собрал свои растерянные мысли и выступил вперёд, чтобы принять наказание.  Изумление, благодарность, восторженная любовь, засветившаяся в глазах бедной Бекки, вознаградили бы его и за сотню таких наказаний.