Борис Пастернак

Поэзия «серебряного века» это большой многотомник, .  Наш разговор мы построим в форме  устного журнала, который будет состоять из 6 страниц: Позволю себе открыть первую страницу.                                                            Сами факты появления этих поэтов на свет загадочно организованы во времени. Анна   Ахматова   родилась   в   1889   году,     Борис   Пастернак   —   в   1890,   в   1891   —Осип Мандельштам, еще через год родилась Марина Цветаева. Ахматовой и Пастернака,                                                           Цветаевой и Мандельштама                                                       Неразлучимы имена.                                                                       Четыре путеводных знака —                                                           Их связь таинственно ясна!                                                         Неугасимое созвездье!                                                                     Навеки врозь, навеки вместе.                                                      Звезда в ответе за звезду...                                                       Для  нас   четырехзначность эта —                                            Как бы четыре края света,                                                        Четыре времени в году.                                                               Их правотой наш век отмечен.                                                    Здесь крыть, как говорится, нечем                                           Вам, нагоняющие страх. Ахматова. Пастернак. Цветаева. Мандельштам... Неповторимые,   незабываемые   поэты   серебряного   века,   ни  с   чем   в   русской   поэзии   не сравнимое поколение. Судьба их оказалась трагичной. Официальная литература глумилась над ними:  запрещала, издевалась, загоняла,  травила,  ссылала,  разлучала  со своими читателями, отлучала от естественных жизненных условий — но все же их имена пробились к нам, ибо «Их правотой наш век отмечен...». Что это было за поколение? В 1943 году А. Ахматова писала: ...Мое поколение мало меду вкусило. И вот Только ветер гудит в отдаленье, Только память о мертвых поет. Наше дело не кончено было, Наши были часы сочтены, До желанного водораздела, До вершины великой весны, До неистового цветенья Осталось лишь раз вздохнуть... Две войны, мое поколение, Освещали твой страшный путь... А Борис Пастернак, судьба которого удивительна и трагична: машина репрессий, не тронув  практически ни разу  самого поэта, безжалостно уничтожала дорогих и близких ему людей; это  о них, «замученных живьем», тосковала душа поэта, ставшая «усыпальницей» всех безвинно  погибших. Это о них написаны стихи: Мы были музыкой во льду.                                       Я говорю про всю среду,                                          С которой я имел в виду                                          Сойти со сцены, и сойду.                                          Здесь места нет стыду. Да, впереди у каждого из них был страшный путь... А как празднично, весело, безмятежно они начинали! На фоне яркой и разноцветной жизни рождался духовный диалог двух больших, любящих друг друга ПОЭТОВ — Николая Гумилева и Анны Ахматовой. Давайте перейдем ко второй странице.                 2 страница. «Я БЫЛА ТОГДА С  МОИМ  НАРОДОМ»           А. А. АХМАТОВА   Ахматовские стихи... Здесь «каждый шаг—секрет», здесь «пропасти налево и направо», здесь все загадка…        Звучит песня А.Ахматовой  в исполнении А Розенбаума «На Дороге Жизни .» Сообщения  Современники склонны были видеть в стихах Ахматовой лишь исповедь любящего сердца, лишь  повесть о горестях и страданиях, бурях и пустынях любви Анна Ахматова разделила всю страшную судьбу своего поколения и по праву была наследницей и носительницей его славы. Она не просто писала стихи. Она носила передачи в тюрьму, где  изнемогал Осип Мандельштам. Она триста часов стояла там, где ни ей, никому другому не  открыли страшного засова. Она, как и многие тогда, со дня на день ждала ареста Зачем вы отравили воду И с грязью мой смешали хлеб?                                                               Зачем последнюю свободу Вы превращаете в вертеп? За то, что я не надругалась Над горькой гибелью друзей, За то, что я верна осталась Печальной родине моей? Пусть так. Без палача и плахи Поэту на земле не быть. Нам покаянные рубахи,                                                                           Нам со свечой идти и выть. У Ахматовой имелась одна главная черта ее личности: величавость. Не спесивость, не  заносчивость, не надменность, а именно — величавость». Ахматовская лирика, возникшая в  русской поэзии в начале XX века, кажется нам сегодня как бы всегда существовавшей, жившей от  века как русский пейзаж, как блеск луны на невском волне, как белая ночь, похожая на  прозрачный сон нашего города, как стихи Пушкина и, наконец, просто, как сама  любовь 3 страница. «СТИХИ РАСТУТ, КАК ЗВЕЗДЫ И КАК РОЗЫ...» МАРИНА  ЦВЕТАЕВА. Моим стихам, написанным так рано.                                                                       Что и не знала я, что я— поэт,                                                                           Сорвавшимся, как брызги из фонтана,                                                                     Как искры из ракет, Ворвавшимся, как маленькие черти, В святилище, где сон и фимиам,                                                                                           Моим стихам о юности и смерти — Нечитанным стихам! —                                                                                     Разбросанным в пыли по магазинам                                                                (Где  их никто не брал и не берет!),                                                                                   Моим стихам, как драгоценным винам,                                                                   Настанет свой черед. Она и ее герои вносили в жизнь, в судьбу бурю, мятеж. Способность противостоять горестям, бедам,  испытаниям  Цветаева считала  ценнейшим  человеческим  качеством.  Обладала  им  сама. Наделяла им своих героев. В ней била энергия, которой хватило бы на 100 жизней и на 100 лет. Для Цветаевой творчество — проявление самой жизни, оно естественно и изначально прекрасно: Стихи растут, как звезды и как розы,                                        Как красота — ненужная в семье.                                             А на венцы и на апофеозы —                                                     Один ответ: — Откуда мне сие? Мы спим — и вот, сквозь каменные плиты, Небесный гость в четыре лепестка. О  мир,  пойми!   Певцом — во   сне — открыты Закон звезды  и формула цветка. После   Октябрьской   революции,   которую   Цветаева   не   приняла,   жизнь   ее   сложилась драматично, даже — трагично. Эмиграция, 17 лет мытарств, нужды, нищеты и унижений. 17 лет — «ни с кем, одна, без книг, без всякой защиты, без читателей, без друзей — без круга, без средств, без среды, без всякой Цветаева бесконечно страдала без своей  России, без своих соратников. Эти строки она посвятила Борису Пастернаку. Рассорили, расслоили, растеряли, распаяли, расклеили, рассовали, разлучили, разбили... И все же они находили дорогу — «навеки врозь ­ навеки вместе». В течение 13 лет переписывались, не переставая, Цветаева и Пастернак. Их письма — душевный разговор потрясенных друг другом людей, больших поэтов, тонких читателей друг друга... Пастернак: «Я знаю. Вы с не меньшей страстью любите — скажем для короткости — поэзию». Цветаева:    «Ваша книга — ожог. Мне стало больно, и я не дула. Обожглась и загорелась... Вы один. Вы — явление природы. Ваша тайна ­­ страсть к словам». причастности...» Пастернак:   «Марина,   золотой   мой   друг,   изумительное,   сверхъестественное,   родное предназначение,   утренняя   моя   дымящаяся   душа...   Какие   изумительные   стихи   Вы пишете. Вы — возмутительно большой поэт». На родину Цветаева вернулась вместе с сыном в 1939 году, мечтая найти здесь и для него, и для себя утерянную на чужбине полноту жизни. Но в сложной обстановке конца 30­х годов стихи Цветаевой не печатали, любую другую работу  подыскать было трудно. Началась война. Цветаева эвакуируется в город Елабугу, бедствует  Болезненные разочарования и утраты повсюду сопровождали Цветаеву. Удивительно, однако: в  своем творчестве она преодолевала все невзгоды Не думаю, не жалуюсь, не спорю. Не сплю. Не рвусь ни к солнцу, ни к луне, ни к морю, Ни к кораблю. Не чувствую, как в этих стенах жарко, Как зелено в саду. Давно желанного и жданного подарка Не жду. Не радует ни утро, ни трамвая Звенящий бег. Живу, не видя дня, позабывая Число и век. На, кажется, надрезанном канате Я ­ маленький плясун. Я ­ тень от чьей­то тени. Я ­ лунатик Двух темных лун.  4 страница. «ДОЙТИ ДО САМОЙ СУТИ» Б. Л. ПАСТЕРНАК Поэтом «первой величины» был и Борис Пастернак.  Сообщения учащихся. Родился он в .московской глубоко талантливой и интеллигентной семье. Отец — знаменитый  художник, мать—известная пианистка «Жизнь   вне   музыки   я   не   представлял.   Музыка   была   для   меня   культом,   то   есть   той разрушительной точкой, в которую собиралось все, что было самого суеверного и самоотречен­ ного во мне». Пастернак   не   стал   композитором,   но   музыка   из   сердца   перелилась   в   его   стихи,   стала удивительной   музыкой   слова.   Для   Пастернака   искусство   звуков   осталось   до   осязаемоегн конкретным. В нем он видел то же преодоление действительности, стремление «дойти до сути». Во всем мне хочется дойти До самой сути. В работе, в поисках пути,  В сердечной смуте. До сущности протекших дней, До их причины, До оснований, до корней, До сердцевины. Все время схватывая нить Судеб, событий, Жить, думать, чувствовать, любить, Свершать открытья. Поэзия Пастернака музыкальна и живописна. Он пытается уловить и передать настроение, ощущения, состояние, атмосферу, стремится поймать живое мгновение, рисующее движение. Пастернаку был свойственен дух молодости, открытости, прямодушия. Будто свежий морской ветер. «В Пастернаке навсегда останется юность», — сказала о нем Ахматова. Судьба Пастернака оказалась тоже сложной. Ему, выросшему в духе высшей культуры того  времени, никак не по дороге с террором, кровью и диким насилием сталинской эпохи. В наши дни  и воздух пахнет смертью  Свободный дух писателя продиктовал ему строчки поэтического романа « Доктор Живаго» — о том времени, когда сам Пастернак и все, о ком мы сегодня говорим, были  молодыми. Судьба русского интеллигента в развороченной бурей России «Загадка   жизни,   загадка   смерти»   —   над   этой   дилеммой   бьется   мысль   Пастернака.   Он разгадывает смерть через жизнь. «Доктор Живаго» — роман, в котором события 17—20 гг. увидены в зеркале вечности. Пастернак писал в стихотворении «Нобелевская премия»: Что же сделал я за пакость,                                                              Я, убийца и злодей?                                                                           Я весь мир заставил плакать                                                             Над красой земли моей... Поэтому читать роман — значит проникать в поэтический, интеллектуальный, философский мир большого художника, каким был поэт Б. Пастернак. М.  Цветаева   в   статье   «Световой   ливень»   пишет   о  Пастернаке:   «...—  и  никто  не   захочет стреляться, и никто не захочет расстреливать...». В наше время, когда так обострилось чувство единой   судьбы   человечества,   поэзия   Пастернака   особенно   по­новому   раскрывает   свой действенный смысл. Его читают, о нем говорят и пишут. Все это заставляет с горькой радостью вспомнить слова, сказанные Пастернаком за два года до смерти: «Вероятнее всего, через много лет после того, как я   умру,   выяснится,   какими   широкими,   широчайшими   основаниями   направлялась   моя деятельность последних лет, чем она дышала и питалась, чему служила». Пронесшейся грозою полон воздух.                                                                   Все   ожило,  все  дышим,   как   в раю.                                                              Всем роспуском кистей — лиловогроздых                                                        Сирень   вбирает свежести  струю. ...Воспоминание о полувеке                                                                                 Пронесшейся грозой уходит вспять. Столетье вышло из его опеки Пора дорогу будущему дать.                                                                        Не потрясенья и перевороты                                                                               Для новой жизни очищают путь,                                                                          А откровенья, бури и щедроты                                                                            Души воспламененной чьей­нибудь. 5 страница.  «НАШЕДШИЙ   ПОДКОВУ» О. Э. МАНДЕЛЬШТАМ У Осипа Мандельштама есть стихотворение «Нашедший подкову». О чем думал поэт, когда писал его? О человеческом счастье, которое так хрупко и недолговечно? О поэтическом таланте, которым одарила его природа? Или о том и другом одновременно? У Мандельштама была такая «подкова», был необыкновенной силы поэтический талант,  и все же... «подкова» не принесла ему счастья. Звучит песня О.Мандельштама «Ленинград» в исполнении ученицы Невозможно без боли говорить о жизни Осипа Мандельштама в 30­е годы. Одна за другой захлопывались перед поэтом двери издательств; пряча глаза, редакторы журналов отказывались печатать его стихи, отворачивались при встрече с ним деятели из Союза писателей, боязливо озираясь, здоровались знакомые; перестали звонить многие собратья по перу... Обливали грязью, глумились над его творчеством ждановские критики. За гремучую доблесть грядущих веков, За высокое племя людей Я лишился и чаши на пире отцов, И веселья, и чести своей. Мне на плечи кидается век­волкодав, Но не волк я по крови своей... В письме к отцу в 1932  г. Мандельштам с горечью констатирует: «Каждый шаг мой по­ прежнему затруднен, и искусственная изоляция продолжается». Административно­командная сталинская система, однажды начавшая стричь «под нулевку» творческую интеллигенцию, не выпускала из рук смертоносных ножниц. Поэт,   для   которого   высокая   потребность   ума   видеть   правду   была   в   то   же   время   и «величайшей нравственной необходимостью», выбирает дорогу­терний и мук. Ложь, словоблу­ дие, лицемерие ему претят. Мандельштам не забывал, что он поэт, и остался верен себе. В «Листках из дневника» Анна Ахматова отмечает: «Не должно быть забыто, что он сказал в 1937: «Я не отрекаюсь ни от живых, ни от мертвых». Мандельштам был открытой мишенью для доносчиков. 13 мал 1934 года его арестовали. Анна Ахматова,   вспоминая   страшное   «тринадцатое»,   писала:   «Ордер   был   подписан   самим   Ягодой. Обыск продолжался всю ночь. Искали стихи». Последовали три долгих года воронежской ссылки. Административно­командные сталинские «ножницы»   щелкали   теперь   уже   возле   самого   горла.   Легко   предположить,   чем   бы   могла закончиться духовная пытка и физическое истощение для Мандельштама, если бы не постоянная поддержка   Надежды   Яковлевны,   его   жены   и   друга,   которая,   не   задумываясь,   разделила   его тяжелую участь. Это о ней говорит поэт: Твоим узким плечам под бичами краснеть                                                                 Под бичами краснеть, на морозе гореть.                                                                     Твоим детским рукам утюги поднимать,                                                                    Утюги поднимать да веревки вязать.                                                                           Твоим нежным ногам по стеклу босиком,                                                                  По стеклу босиком да кровавым песком... В это время поэт заканчивал работу над своей «Воронежской тетрадью», ставшей лебединой песней его творчества. Борис Пастернак, которому удалось познакомиться с рукописью, писал Мандельштаму: «Ваша новая книга замечательна... Пусть временная судьба этих вещей Вас не смущает» Вскоре после окончания ссылки последовал новый арест. Вспоминая последнюю встречу с Мандельштамом,   Анна   Ахматова   писала:   «Беда   ходила   по   пятам   за   всеми   нами.   У Мандельштамов не было денег. Жить им было уже совершенно негде. Осип плохо дышал, ловил воздух губами». ­ Больного, истощенного физически поэта инквизиторы приговорили к 5 годам заключения. Из   пересылочного   лагеря   под   Владивостоком   в   октябре   1938   года,   как   раненая   птица, долетели до оставшихся на воле последние слова поэта: «Получил 5 лет.  Из Москвы из Бутырок этап. Выехал 9 сентября, приехал 12 октября. Здоровье очень слабое. Истощен до крайности, исхудал, неузнаваем почти, но посылать вещи, продукты и деньги — не знаю, есть ли смысл...» Посылка, направленная женой, вернулась с пометкой: «За смертью адресата». Поэт знал, что пишет для будущих поколений, и верил, что будет понят. 6 страница.   ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНИЕ. «Мы были музыкой во льду». Неповторимые, незабываемые поэты «серебряного   века».. Романтики, жизнелюбы,  весельчаки, спорщики,    фантазеры... Тонкие ценители красоты, изящества, слова,  любви... Мученики, страдальцы, изгнанники — АВВАКУМЫ    20    столетия... За свою свободу и за свой талант они заплатили огромную плату: МАНДЕЛЬШТАМ— смертью в лагере; ПАСТЕРНАК —изгнанием   из Союза    писателей,     позорной травлей ЦВЕТАЕВА — полнейшим одиночеством, заброшенностью, трагическим ощущением собственной ненужности, беспомощностью; АХМАТОВА — многолетней   изоляцией    и    таким    жестоким одиночеством, которое и  представить нельзя... И все же о них, о своем поколении,    которое   «было   музыкой во льду», великолепно сказал Б.  Пастернак: Не потрясенья и перевороты                                                                          Для новой жизни расчищают путь,                                                                 А откровенья, бури и щедроты                                                                       Души воспламененной чьей­нибудь. Но это было  в те далёкие годы…… А в наше времяих поэтические открытия окончательно вошли в самый  широкий обиход: они изменили язык так, что поэты­дилетанты  подражают им, не сознавая этого, а любители поэзии обращаются к ним  как к самым очевидным и при этом великолепным авторам. Любите поэзию, читайте стихи красивых слов немые строки, суметь без мыслей прочитать, потом сидеть и долго думать, и все по-своему понять.