Брак и семья у северных народов

Брак и семья у северных народов ЦЕЛИ УРОКА:  Познакомить учащихся с понятием брак и семья, рассказать о браке и семье у северных народов.  Воспитывать любовь к малой родине, к людям живущим рядом. Тип урока: комбинированный. Оборудование: оформленная доска, фотографии, выставка книг,новые слова, словарь по теме, видеофильм,  видеомагнитофон, музыкальный центр, диск с музыкальными произведениями народов севера, толковый словарь,  тетрадь. Ход урока 1. Орг. момент. Знакомство учащихся с темой урока, целями, задачами урока. 2. Беседа. Ребята, как вы понимаете значение слов “семья и брак”? ( Рассуждение ребят). Когда появились эти понятия в  обществе, изменяется ли лексическое значение этих слов на протяжении веков?( Отвечает подготовленный ученик ­  рассказывает о происхождении слов ­ семья , брак) 3. Работа с толковыми словарями. Ребята ,найдите в словаре лексическое значение слов брак, семья, запишите их в тетрадь. 4. Слово учителя. Мы живем на Ямале ­ это родина многих северных народов, мы гости на этой земле и должны знать традиции,  обычаи, уважать законы , образ жизни малых народов. Сегодня вы узнаете о браке и семье северных народов. При вступлении в брак решающее значение вплоть до Октябрьской революции, а местами и позднее, имела  принадлежность жениха и невесты к тому или иному роду. Счет родства у ненцев ведется по мужской линии, и браки были запрещены не только внутри родов, но и внутри  целых групп родов Г.Д.Вербов приводит списки родов Ямальских, Гыданских и Тазовских ненцев, входящих в две фратрии (Вербов,  1938,с.46). ( Книги,фотографии , рассказывающие о жизни, быте северных народов, учитель обращается к ним в ходе  своего рассказа). I группа Н,адер Н,окат эта II  Группа Вануйта Н,ано­Харюци Сехой Вора Вода Вэла Евай Езынгы Сусой Сэротэ та Вэнонк а Ламдо Тадебя Пуйко Тэсяда Хандер Ладукай Харюч Ята? я и Ламбай Хораля Яптик Ламбяха Худя Яр Лапсуй Ненянг Нехэця Няруй Явнгад Хунгал я Ядня Ямал Ябтон, э Член любого рада I группы мог взять себе жену из любого рода II группы и наоборот. Браки внутри групп не  допускались. Экзогамные нормы европейских ненцев в отношении фратриальной экзогамии были разрушены к началу ХХв.,  родовая же экзогамия сохранялась еще в 1930­е гг. Роды европейских ненцев были связаны взаимными браками только с I группой зауральских ненцев, как бы входя  таким образом во IIфратрию. Члены одной и той же фратрии называли друг друга нями, что значит “мой брат”, или намзани пеля – “часть моей  плоти”. (В ходе лекции учителя ребята работают в тетради ­ записывают новые слова, их толкование, составляют  словарь по теме) “Если спросить, например, ­ писал Г.Д.Вербов, ­ члена рода Нокатэта, может ли он взять себе жену из рода Сэротэта (оба эти рода входят в одну группу), то он ответит: “Янгу! Ханзер? мэнгув? Тюку намзани пеля!” ­  Нет! Как я возьму? Это часть моей плоти!” (Вербов, 1938,с.49). Таким образом, важнейшим моментом при выборе невесты являлось определение ее родовой принадлежности, т.к.  мужчина мог брать себе в жены только женщину, принадлежащую к другому роду или даже к другой группе родов. Если браки запрещались по отцовской линии, то, наоборот, по материнской линии допускались (разумеется не всегда осуществлялись) браки между самыми близкими родственниками (Дмитриев, Мамонтов и Голодников, 1884, с.39;  Попов А.А., 1944, с.31). Можно было жениться на сестре матери: “мой” отец Н,окатэта (род относится к Iфратрии),  “моя” мать – Вануйта (род относится ко II фратрии). Родовое имя переходит по отцовской линии, поэтому “я”  (мужчина) – Н,окотэта. Сестра матери – Вануйта. Я могу на ней жениться; на дочери сестры отца: “мой” отец –  Н,окатэта; “я” (мужчина) – Н,окатэта, сестра отца – Н,окатэта, но мух ее Вануйта, следовательно их дочь – Вануйта, и “я” могу на ней жениться, и т.д. Отмечено наличие перекрестного брака: двое мужчин (из разных родов) женились  на сестрах или дочерях друг друга (Попов А.А., 1944,с.81), при этом выкупа не полагалось. По существующим  нормам два брата могли жениться на двух сестрах (из другого рода), пасынку разрешалось жениться на своей  мачехе, а отец мог жениться на вдове умершего сына (Шренк, 1855,с.429). Таковы были брачные нормы, связанные с  существованием у ненцев родового строя. Начиная с конца ХVIII в. мы встречаем отдельные упоминания о многоженстве, приобретении жены путем покупки  и об относительной легкости расторжения брака. “Они (т.е. ненцы – Л.Х.) берут за себя столько жен, сколько купить могут…, ­ сообщает Георги. – Больше таких, которые имеют по одной жене; но у некоторых есть две, а у иных и три; почему многие бедняки остаются холосты или принуждены брать тех на которых никто и не глядит”. И дальше:  “Браки их и уничтожаются очень легко” (Георги, 1799,с.10; см.также Зуев, 1947,с.60). Аналогичные сведения мы находим у В.Иславина : “У самоедов существует множество; число зависит совершенно от состояния каждого, ибо приобретение жены сопряжено с довольно значительными издержками: по этой – то причине так много в настоящее время холостых самоедов” (Иславин, 1847,с.126). Об этом же писали А.Шренк, Б.Житков и  многие другие (Шренк, 1855,с.727; Житков, 1913,сс.216,217). Исходя из имеющихся материалов можно сделать вывод, что форма семьи у ненцев в конце ХVIII, ХIХ и начале  ХХв. Была переходом от парной семьи к моногамной.( видеофильм, рассказывающий о семье, браке,свадьбе  северных народов) От парной семьи ненецкая семья сохранила легкость расторжения брачных уз. Многоженство,  как уже указывалось, было привилегией богатых, т.к. приобретение жены было сопряжено со значительными  затратами (уплата выкупа). Причинами приобретения второй и следующих жен были: старость или болезнь жены, ее бесплодие и экономические  причины – необходимость дополнительных рабочих рук при наличии большого хозяйства. 5. Сообщение подготовленное учеником.( учитель готовит ученика зарание) Вскрыть более ранние формы семьи у ненцев нам позволяют существующая система родства, элементы свадебного  обряда, а также пережитки некоторых институтов. Список родственных терминов был приведен в работе Старцева “Самоеды (ненча”, вышедший в 1930г. Список этот  отличается неточностью и нуждается в значительных корректировках. Некоторые материалы нам дают словари  (Г.Д.Вербова, 1937г, и А.П.Пырерка – Н.М.Терещенко, 1948). Имеется также работа З.М.Куприяновой, специально  посвященная родственной терминологии у ненцев (Куприянова, 1954). Анализируя материалы, собранные во время  поездок к ненцам, и содержащиеся в указанной литературе, можно сделать некоторые выводы. Ненецкие родственные термины, большинство из которых бытуют сейчас среди ненцев, представлены ниже. ( ребята работают в тетради ­ записывают новые слова, их толкование) Все термины, новые слова записаны на доске зарание. ири – дед (отец отца или матери), прадед; старший брат отца или матери; хада­ (мать отца или матери), прабабка; старшая сестра отца или матери; в Канинской тундре – паба; нися – отец; небя – мать; ня,хасава ня – брат; нинека, нека, няка – старший брат; младший брат отца; сын старшего брата отца (если старше меня); папа, пебя – младший брат, сын старшего брата (если моложе меня), сын младшего брата отца (если моложе меня); ня, не ня – сестра; нябако – старшая сестра; младшая сестра отца; дочь старшего брата отца (если старше меня); не папа – младшая сестра; дочь старшего брата; дочь младшего брата отца (если младше меня); ню – сын; внук; сын младшего брата или младшей сестры; не ню – дочь; внучка; дочь младшего брата или сестры; тидя – младший брат матери; сын старшего брата матери (если старше меня); нея – младшая сестра матери; дочь брата матери; мянг – сын старшей сестры; сын сестры отца; не мянг – дочь старшей сестры; дочь сестры отца; сюнэ – сын или дочь сестры матери. Термины свойства хасава, вэсу, вэсако (буквально: мужчина, старик) – муж; не, пуху, пухуця (буквально: женщина, старуха) – жена. При многоженстве: пюды – первая жена; таты – вторая и следующая жены; ири – отец мужа; старший брат мужа; муж старшей сестры отца; хада­ мать мужа; старшая сестра мужа; жена старшего брата отца; жена старшего брата матери; н,ынаб (в зап.говорах –ынаб)– отец жены; муж старшей сестры; старший брат жены не н,ынаб – мать жены; старшая сестра жены; ий – муж дочери; муж младшей сестры; мея – жена сына; жена младшего брата; жена младшего брата мужа; сел – муж сестры; мужья двух сестер; няба – жена старшего брата; жена младшего брата отца; надо – младший брат жены; младшая сестра мужа; нябако – жена младшего брата матери (если младше хоть одного из моих родителей); дочь старшей сестры жены  (если старше меня); мянг – сын старшего брата мужа. Некоторые общие термины янэ' ­ член какого­либо из родов той группы, откуда мой род мог брать жен. (В словаре Н.М.Терещенко янэ? ­ отец  зятя или невестки, что соответствует приведенному определению, но сужает его, см.переня); ня – товарищ, брат; член одного или группы родов; переня ­ родители мужа дочери или жены сына; родня. Рассматривая приведенные термины, мы можем заметить, что если термины “отец” и “мать” являются  индивидуальными (во всяком случае в настоящее время), то все остальные являются классовыми, т.е. они  охватывают целые группы лиц, принадлежащих часто к разным поколениям. Так, например, словом ири обозначается мой дед (отец моего отца или матери), старший брат моего отца и отец моего мужа (если “я” женщина);  термином нинека обозначается мой старший брат и младший брат моего отца, а также сын старшего брата моего  отца (если он старше меня); термином папа – мой младший брат, сын моего старшего брата и сын младшего брата  моего отца и т.д. Далее: мы видим, что для ненецкой терминологии родства характерно четкое разделение лиц  одного поколения по возрасту. Так, моего старшего брата “я” называю нинека, тогда как младшего – папа; старшего  брата отца – ири, младшего – нинека; старшую сестру отца – хада, младшую – нябако и т.д. Рассказ продолжает подготовленный ученик. Два этих момента тесно связаны между собой. Действительно, в каждую группу лиц, называемых одним кассовым  термином, входят представители двух поколений – мой старший брат и младший брат моего отца, моя старшая  сестра и младшая сестра моей матери и т.д., причем если мы расположим основные родственные термины по  восходящей и нисходящей линиям, то указанные классовые термины займут промежуточное положение. Попытаемся выяснить это следующей схемой ( схема нарисована на доске): Такую же картину мы имеем по материнской линии: термином тидя я называю младшего брата матери и сына  старшего брата матери (если он старше меня) и т.д. Таким образом, мы можем ненецкую систему родства отнести к классификационным системам родства, которые,  как считают многие ученые , свидетельствуют о существовании в прошлом брачных групп . 6. Выступает группа учеников с подготовленными сообщениями по теме. 1) Рассмотрим один пример. Если “я” ­ мужчина, то сыновья и дочери моих младших братьев (родных и коллатеральных) называются мною так  же, как и мои собственные дети, ­ ню (сын) и не ню (дочь), в свою очередь, дети моих младших братьев называют  меня ири: так же, как своего деда. В то же время, детей моих старших братьев я называю папа, так же, как моего  младшего брата, а они меня ­ нинек , как и своего старшего брата. Этот интересный факт перекликается с обычаем, существовавшим до недавнего времени, по которому младший брат после смерти своего старшего брата должен был жениться на вдове покойного. Об этом обычае имеются  свидетельства, начиная с конца ХVIIIв.: “Самоедину вольно брать братнюю жену, мачеху, сноху и прочее” (Зуев,  с.60). “Все, из другого рода происходящие, у них (т.е. ненцев – Л.Х.) не считается роднею, почему в случае смерти  старшего брата , младший, если ему жена его нравится или у ней есть дети, ­ охотно на ней женится” (Белявский,  1833, с.118; Шренк,1855, с.429). В 1938г. Г.Д.Вербов писал: “Одним из пережитков родового быта у ненцев является институт левирата. Жениться на вдове умершего брата не является, правда, обязанностью, но весьма поощряется” (Вербов, 1938, с.64). Таким  образом, пережитки этого института существовали еще в 1930­е гг. Отметит, что имеются некоторые следы другого древнего обычая – сорората.(Учащимся предлагается  посмотреть фрагмент из видеофильма, рассказывающего о браке северных народов) Так, при многоженстве часто  женами одного мужчины были сестры. Кроме того, если у человека умирала жена, очень поощрялся брак его на ее  сестре; при этом уплачивался калым. Последнее показывает, что этот обычай является пережитком, т.к. в условиях  наличия частной собственности он не имеет смысла. Для вскрытия ранних форм брака и семьи большое значение имеет также изучение свадебных обрядов. Описание ненецкой свадьбы имеется во многих работах, посвященных ненцам. Наиболее раннее мы находим у Зуева  (Зуев, сс.61,62). Вслед за ним свадебный обряд у различных групп ненцев описывали Белявский (у азиатсикх ненцев), Шренк (у европейских ненцев), Иславин(у европейских ненцев), Кушелевский (у азиатских ненцев), Куроптев (у  европейских ненцев), Гейденрейх, Костиков и др. Сохранились также неопубликованные записи Г.Д.Вербова (Архив  МАЭ, ф.2,оп.1,№70). Свадебный обряд малоземских и канинских ненцев был записан Л.В.Хомич. (Учащимся предлагается посмотреть фрагмент из видеофильма, рассказывающего о свадьбе северных  народов и прослушать свадебный обряд и песни ). При сравнении всех этих описаний бросается в глаза единообразие обрядов у всех групп ненцев, начиная с конца  ХVIIIв. И до начала ХХв. Попытаемся изложить основные элементы традиционного свадебного обряда у ненцев, по возможности анализируя  их. Вначале коснемся кратко брачного возраста. Браки у ненцев в прошлом, как правило, заключались в возрасте 16­ 20 лет. Однако широко практиковались ранние браки: родители сговаривались о браке детей, когда им было еще от 3 до 6 лет, при этом дети часто жили вместе, и отношения их были предоставлены времени и их доброй воле  (Куроптев, 1927б,с.20; Немирович­Данченко, 1831,с.89; АКС оп.51, п.76, д.125). Житков описывал встреченную им  на Ямале супружескую пару, которой вместе был 21 год (11 лет жене и 10 –мужу) (Житков,1913, с.218). Нередко  поэтому ненецкая девочка становилась матерью в 12­13 лет (Кастрен, 1846г; Евладов, 1930, ст.35). Если в семью  нужна была работница, то мальчику сватали взрослую девушку. Обычно такие браки впоследствии приводили к  конфликтам в семье, т.к. молодая женщина или начинала требовать себе “мужа” (Житков, 1913, с.218), или  подвергалась преследованиям со стороны свекра (АКС, оп.63,п.99, д.134), а мальчик, вырастая, брал себе молодую  жену, предоставляя старой жене выбор – остаться в семье, выйти замуж за кого она пожелает, или возвратиться к  своим родным (Кушелевский, 1868, с.102). Реже имели место случаи женитьбы взрослых и даже пожилых мужчин на  молоденьких девушках. Такие браки совершались в корыстных целях: бедные родители выдавали своих дочерей,  чтобы получить богатый выкуп (Попов, 1944,с.81). Подобные браки всегда заключались родителями. Если в брак  вступали взрослые молодые люди, то с желанием сына отец обычно считался, мнением же девушки даже не  интересовались, и согласия ее на брак не спрашивали (Литке,1948,с.317). Бывали случаи, когда девушка проявляла  свою волю и выходила замуж тайком от родителей, лишая их таким образом возможности получить за нее плату  (Ефименко А., 1878, с.174). “Несомненно, что настоящие романы случаются в тундре, ­ писал Б.Житков, ­ если бы  их не было, то бабы и девицы не бегали бы из богатых чумов с бедными работниками” (Житков, 1923, с.221). Чаще  же девушки проявляли покорность воле родителей. 2)При заключении браков играли роль экономические факторы и физические качества девушки (здоровье,  трудоспособность и т.д.). Наличие прижитого до брака ребенка не служило препятствием для выхода девушки замуж (Рычков, 1916, с.195; Гофман, 1856,с.206; Попов,1944,с.81). Вообще целомудрие девушки не очень ценилось,  хотя некоторое значение этому придавалось. Наметив себе жену, с учетом экзогамных норм, молодой ненец вместе с родней выбирал свата (н,эв). Сватом мог  быть любой член фратрии жениха, но обычно это был человек, пользующийся уважением и умеющий вести  переговоры. Сватами чаще бывали пожилые люди, но могли быть и молодые. Иногда договариваться о браке ехал  сам отец жениха (Куроптев, 1927,с.20). Взяв в руку посох (ядаць; позднее – крюк для подвешивания котла или палку), сват вместе с женихом (каждый на  своих нартах) отправлялись к мету кочевания рода невесты. Иногда с ними ехали и другие родственники жениха  (мужчины). Приезд обычно приурочивался к вечеру, когда все члены семьи бывали в сборе. Подъехав к чуму отца  невесты, жених останавливал свои сани против входа в чум и оставался сидеть на них, а сват, войдя внутрь чума и  остановившись у двери, сообщал о цели своего приезда. Формулой сватовства обычно являлись слова: “Недкомд  нюмд сападабнув нингодабнув?” (“Дочку твою я застал или не застал?”). При первых же словах свата отец высылал  дочь в соседний чум, а если такового поблизости не было, то невеста ложилась в стороне, и ее прикрывали  одеждами. При наличии у невесты старших братьев, их присутствие при переговорах считалось обязательным  (Костиков, 1930, с.14). Если отец девушки почему­либо не хотел отдавать замуж за данного человека, то он на предложение свата ничего не  отвечал. В случае настойчивости со стороны последнего, он часто гасил огонь и укладывался спать, давая этим  понять, что разговор окончен. Иногда сваты приезжали снова. Если жених устраивал отца девушки, то между ним и сватом начинались переговоры о размере выкупа, калыма.  Способы переговоров были различны. Наиболее распространенным являлся следующий: отец невесты делал на  посохе нарезки, соответствующие размеру выкупа, а сват срезал ножом те из них, которые он считал лишними  (Иславин, 1847,с.127; Костиков, 1930,с.23). Этот посох хранился затем у свата до момента уплаты выкупа или  раскалывался пополам, причем одна половина вручалась отцу невесты. Спор о размерах калыма продолжался  обычно долго: сват выходил к жениху, советуясь с ним, затем вновь возвращался в чум. И так до тех пор, пока обе  стороны не приходили к соглашению. Тогда жених входил в чум и начиналось угощение, в котором невеста участия не принимала. После этого жених со  сватом возвращались к себе. Описанная предварительная часть свадебного обряда имела целью установить размеры выкупа за невесту. Размеры калыма были различны. Основу его составляли олени, остальную часть – меха, сукна и т.д. В.Иславин в  середине ХIХв. Приводит следующие размеры калыма: “Богатые дают по 100 и 200 оленей. Кроме того, по 100 и 200 песцов, по 1 и по 2 чернобурых или красных лисиц; 3  сажени тонкого алого, синего или желтого сукна; 1 медный котел. Среднего состояния: от 25­60 оленей; от 25­50 песцов; 1­2 красных лисицы; 3 сажени сукна недорогой цены; 1  медный котел. Бедные: от 10 до 20 оленей или деньгами от 7 до 15 рублей серебр. Несколько сукна, котел, но рухляди не дается”  (Иславин, 1847, сс.127,128). Деньги, которые иногда входили в состав калыма, шли на уплату ясака. Размеры калыма в начале ХХв. также колебались в зависимости от состояния жениха. У богатых – 70­150 оленей и  до 70 песцов, у бедных – 30­40 оленей и 10 песцов, в отдельных районах 10­15 оленей, у лиц среднего достатка – 50  оленей и от 10 до 20 песцов. В устье Енисея среди бедняцкого населения размер выкупа часто достигал всего пяти оленей (Костиков, 1930,  сс.25,26). Основную часть оленей, как правило, составляли важенки. По материалам Вербова Г.Д., относящимся к азиатским ненцам (Вербов, Архив МАЭ, ф.2,оп.1,№70,с.13), при  калыме в 50 голов, олени по половомцу и возрастному составу распределялись следующим образом: важенки – 43,  взрослых хоров (быков) – 4, телят­самцов – 3. Прежде полагалось при 50 оленях еще два­три хэхэ ты (священных оленей). Клейма на них, после нанесения, мазали кровью жертвенного оленя. Этих оленей запрягали только в “чистые” нарты (мужские или священные) или держали  как менаруев. Для многих ненцев уплата калыма была чрезвычайно тяжела. Отсюда, невозможность жениться для многих  бедняков. Отработка за невесту, которая существовала у некоторых народов Сибири – чукчей и других, у ненцев не имела  широкого распространения. Однако в некоторых редких случаях бедный ненец шел работать в дом будущего тестя. После отъезда жениха со сватом отец невесты начинал готовить приданое (н,эдинзэй, мядинзэй). 3)В литературе существует мнение, что приданное у ненцев полностью соответствовало калыму, и поэтому уплата  калыма не являлась “покупкой” жены, а скорее меной, возмещением приданного. В этой связи интересно высказывание Зуева: “Сколь скучно бывает зятю отдавать будущему своему тестю то, что он  требовал, столь, равным образом, будет весело обирать тестя во время приданного с двойной себе прибылью, потому что тестю взятое от зятя одному завладеть неможно, но он отложа себе большую часть, прочее по все родне  разделить должен”. И далее: “Жених приезжает с какой­нибудь чужой бабой по невесту; получает в то время  отдарки от тех, кои в его калыме участие имели…” (Зуев,с.62). Помимо упоминания о том, что жених компенсирует  расходы по уплате калыма приданым, чрезвычайно важное значение имеет замечание Зуева о необходимости  разделить калым “по всей родне” и получении отдарков от тех, “кои в его калыме участие имели”. Из этих слов ясно, что в конце ХVIIIв. Еще осознавалась прочная связь членов рода. Невеста принадлежала не одному отцу, но всему  роду, поэтому члены его имели право на получение части калыма. В свою очередь члены рода невесты должны  принимать участие в подготовке “отдарков” ­ т.е. приданого. К сожалению, Зуев не упоминает о том, принимает ли  участие род жениха в уплате калыма. Надо предполагать, что да, т.к. во времена, когда родовые связи крепки, брак  носил характер соглашения не между отдельными лицами, а между двумя заинтересованными родами. В более поздних описаниях этот момент обычно не находит отражения, что можно объяснить разложением родового  строя и ослаблением родовых связей. Все же у юраков, например, например, “в снаряжении приданного часто  помогали родственники невесты, за что они впоследствии получали оленей из калыма. Сиротам снаряжал приданное  ближайший родственник – брат или дядя по отцу” (Попов, 1944,с.82). Что касается соответствия между приданным и калымом, то, судя по сообщениям, приданное, которое давалось за  невестой, по своей ценности как будто соответствовало калыму. “Плата жениха, ­ пишет Шренк, ­ вознаграждается  почти одинаковой ценности приданым, даваемым за невестой. Молодая жена приносит своему мужу полное  хозяйство, как­то: новую палатку со всеми ее принадлежностями, а ровно несколько саней, нагруженных женской  одеждой, домашней утварью и всякого рода жизненными припасами; при этом олени, которые в числе 10 или 20  штук везут упомянутое приданое, остаются также в пользу молодых” (Шренк, 1855,с.427). Костиков подробно разбирает этот вопрос: “При нормальном среднем калыме обычно отец невесты в числе  приданого не дает за дочерью живых оленей, кроме трех быков, являющихся упряжными животными ее женских  санок… Обычай требует, чтобы молодая не привела с собой оленей. А привезла как можно больше мяса. Количество санок, груженных тушами, укладываемыми по две на каждые санки, находится в прямом соответствии с размерами  калыма” (Костиков, 1930, СС.18,19). “При калыме в 30 оленей тесть дает сани для невесты и двое саней, груженных  тушами. При калыме в 40 оленей, помимо невестиных санок и санок с тушами, тесть на санки жениха положит, в  качестве приданого, постель для молодой и новую ягушку для жениха. При калыме в 50 оленей отец невесты должен дать, кроме невестиных санок, еще четверо санок, на которые положит по полторы­две оленьи туши, причем каждая  туша будет прикрыта постелью (шкурой), с нее снятой. Кроме того, невеста привезет с собой в приданое половину  чума. При калыме в 70 оленей санок, груженных тушами, будет шесть. При 70­100 оленях в состав приданого войдет целый чум, хотя и не новый, но и не старый. При калыме в 150 оленей, невеста явится с полным оборудованием  несложного самоедского хозяйства, главную составную часть которого представляет котел, чайник и пр.” (Там же). Далее, мы имеем сведения, что расходы отца на дочь не ограничивались приданым. Зуев рассказывает, как “по  прошествии несколька времени невеста приезжает к отцу своему в гости и живет у него сколько времени пожелает… Поживши у отца довольное время, уезжает домой и между тем получает от него новые подарки, и так столько бы раз в году она у него не побывала, отец всегда дарить ей должен, чего ради мало от мужа и занимает, разве как только  живет с ним, а пьет, ест и носит отцовское, а не мужнее” (Зуев,с.62). Об этом же сообщает Костиков. Ежегодно дочь навещала своих родителей и, в зависимости от размера внесенного за нее калыма, получала в подарок сшитую за это время верхнюю одежду, передового быка для своих санок, а иногда и  несколько оленей. “Приходилось встречать женщин пятидесятилетнего возраста, ­ пишет Костиков, ­ ежегодно  посещающих родителей с целью получения освященного обычаем очередного оленя” (Костиков, 1930, сс.22,23). Все  это, казалось бы, подтверждает мнение о том, что калым возвращается приданным и теми подарками, которые  получает впоследствии дочь от родителей. Однако тот же Костиков справедливо подчеркивает, что калым это  выплата живыми самками, а в приданом невесты главной составной частью являются оленьи туши, и что калым  вносится большей частью сразу и полностью, а то, что может быть названо возвратом, происходит постепенно, на  протяжении долгого ряда лет (Костиков, 1930, с.23). Хотя приданое и находится в каком­то соответствии с  калымом, это не говорит о том, что оно было равно ему. Действительно, главное богатство ненцев составляют олени  – они доставляют основные средства к существованию, а также являются основным средством передвижения. Отец  невесты, получивший в виде калыма 30 важенок, на следующий уже год мог получить приплода до 20 голов. В то же время он отдавал,, в виде приданого три­четыре туши и кое­какую одежду (чум, как указывалось, давался не всегда  – обычно при богатом калыме. Через год же отец отдавал дочери из двадцати лишь одного оленя! Таким образом, можно предположить, что приобретение жены у ненцев во второй половине ХVIIIв. – начале ХХв.  Носило форму выкупа ее, первоначально у рода, затем у ближайших родственников, и, наконец, у ее отца. Позднее  указанная традиция приняла форму взаимных подарков. 4)Давность этого обычая, возможно заимствованного некогда у тюркоязычных народов Южной Сибири,  подтверждают материалы фольклора, где сюжет о переговорах свата и отца невесты о плате за невесту (не? мир? )  достаточно часто встречается. Выкуп за невесту выплачивался или перед свадьбой, или в тот момент, когда невесту привозили к жениху в чум.  Чаще это делалось заранее, причем оленей, предназначенных в уплату, калыма не “неводили”, как это обыкновенно  делалось при запряжках во время перекочевок, а вылавливали каждого оленя арканом. Руководил этим обычно сват. После отбора оленей их метили клеймом отца невесты и соединяли с его стадом. По свидетельству Костикова Л.,  прием оленей, идущих в уплату калыма, отмечался на изображении духа (сядэй), который хранился затем у отца  невесты. Число таких сядэев соответствовало числу замужних дочерей. В некоторых случаях калым при вступлении в брак не уплачивался. Это имело место при перекрестном браке (двое  мужчин из разных родов обменивались сестрами или дочерьми), а также в том случае, если мужчина женился на  вдове умершего брата (по обычаю левирата). Срок свадьбы (тюня? , ям.тюва ) зависел от срока уплаты калыма и наличия приданого. Иногда свадьба  откладывалась на год и больше. Свадьбы обычно приурочиваются к осени. В назначенный для свадьбы день жених вместе с родственниками, наряженными в лучшие одежды, отправлялся к  чуму невесты. Впереди ехал сват, за ним жених, часто с товарищем, который выполнял за жениха в это день всю  работу и даже правил оленями (Куроптев, 1927,с.21; Гейденрейх, 1930,с.291). За ними следовали все родственники. Отец невесты, между тем, изготовлял особое снаряжение (под, подом пя), которое состояло из двух вколачиваемых  в землю шестов с перекладиной наверху. Устанавливался подом пя по направлению к востоку от чума. Слово учителя. Следует отметить, что специальной свадебной одежды у ненцев не было( фотографии). Жених и  невеста одевались в обычную праздничную одежду, которая отличалась от повседневной, как упоминалось, лишь  лучшей отделкой и качеством шкур. Непременной принадлежностью костюма невесты были накосники (танe? ).По­ видимому , западных тундрах на голову невесты надевался также особый головной убор (судор'). Кастрен, описывая  свадьбу в с.Несь (Канинская тундра), упоминает, что только две нитки синего стекляруса на лбу отличали невесту  от других девушек (Кастрен, 1860, с.144). Во время экспедиции на Канинский полуостров в 1958г. был собран материал относительно старинного головного  убора невесты (пэяд'), представляющего собой полосу парчи, надеваемую на лоб, с завязками на затылке, от которой на лоб спускались лоскутки разноцветного сукна в два пальца толщиной. Пэяд'невеста носила только в чуме, а  выходя из него – снимала. Жених поверх малицы надевал красивую маличную рубаху (если была – суконную); через левое плечо ему  повязывали шелковый платок так, что узел приходился справа под мышкой ( последнее встречалось лишь к западу от Урала). Обычно около чума невесты в день свадьбы кто­нибудь дежурил, чтобы сообщить своевременно о приезде  жениха. Узнав о приближении жениха и его родственников, отец и мать невесты выезжали им навстречу и приводили  к своему чуму. Здесь жених и вся его родня трижды объезжали чум невесты, после чего родня невесты, находящаяся вне чума, бросалась ловить свата, жениха и всех остальных гостей. “Поймав кого­либо из них, сразу опутывают  вожжей от оленей и со всеми санями и оленями начинают привязывать мужчин к саням у сеникуя, а женщин к саням  у дверей; распрягают и пускают в стадо их оленей” (Куроптев, 1927,с.22). В это время убивались олени, которые тут же поедались хозяевами и гостями. Затем все шли к чуму. Жених доставал из­за пазухи лоскут красного сукна и его задача заключалась в том, чтобы  просунуть этот лоскут в чум невесты, причем женщины­родственницы невесты всеми силами старались не позволить  ему сделать это. Иногда жених старался просунуть сукно через дымовое отверстие, для чего его поднимали  родственники. В конце концов сукно вталкивалось женихом в чум. Тогда начинали рвать его лентами и раздавать по  ленте каждой из женщин – родственниц невесты (Куроптев, 1927, с.22). Только после этого жених и его родственники получали возможность войти в чум. Этот обычай чрезвычайно  интересен. И действия родственников невесты перед чумом, когда они стараются связать гостей, и борьба, которую  приходится выдерживать жениху, прежде чем ему удается, “подкупив” родных невесты, войти в чум, являются,  очевидно, пережитком древней традиции. В чуме начиналось угощение. После угощения начинались сборы у чум  жениха .В чуме жениха происходило то же, что в чуме6 невесты. Проводив гостей, жених с невестой укладывались спать. Существует множество вариантов свадебной обрядности. Мы только соприкоснулись с этим таинством, с  жизнью северных народов. Более подробно вы можете прочитать в книгах, которые представлены вам на обозрение. 7. Подведем некоторые итоги. Существовавшая у ненцев форма брака являлась результатом длительного развития семейно­брачных отношений. Ее возникновение связано с разложением родового строя и появлением частной собственности. Однако, еще в начале 20 в. сохранялись пережитки родового строя. Одним из важных была экзогамия. Анализ системы родства и свадебного  обряда позволяет обнаружить, что ненецкая семья прошла в своем развитии ряд стадий. 8. Информация о домашнем задании, инструктаж по его выполнению.: ПОДГОТОВИТЬ СООБШЕНИЕ О  СИСТЕМЕ ИМУЩЕСТВЕННЫХ ОТНОШЩЕНИЙ У СЕВЕРНЫХ НАРОДОВ, СДЕЛАТЬ ИЛЛЮСТРАЦИИ К  СООБЩЕНИЮ ИЛИ ПРЕЗЕНТАЦИЮ. 9. Обсуждение и выставление оценок учащимся, подготовившим сообщение, проверка тетрадей с  выполненной работой и выставление оценок слабым учащимся.