Когнитивная лингвистика. Метафора

Введение Учитывая интенсивный процесс глобализации общества, что приобретает все большее   распространение   во   всех   странах   мира,   вопрос   позиции   России   как государства   на   международной   арене   встает   особенно   актуально.   Политический дискурс   стал   объектом   активного   обмена   информацией   и   ареной   для   дискуссий. Соответственно интерес ученых к нему значительно вырос. Политический дискурс все   чаще   становится   объектом   лингвистического   анализа,  ведь   именно   благодаря средствам   коммуникации,   которые   используются   в   политическом   дискурсе,   и формируется   мнение   общественности   о   тех   или   иных   событиях   персоналии   на мировой арене. Одним из объектов отображения в мировом политическом дискурсе является Россия как свободная независимая держава. Концепт «Россия» нашел широкое отражение в иностранных СМИ. В рамках этого концепта   передается   информация   о   социальных,   экономических   и   политических структурах,  которые   все   вместе   объединяются   в   воображении   читателя   в  единое информационное поле «Россия». Сегодня   в   рамках   традиционного   языкознания   активно   исследуется когнитивное   основание   речевых   средств,   с   помощью   которых   «описываются» различные   политические   концепты,   изучается   их   эмоциональная   нагрузка   и ассоциативное   значение,   с   помощью   которого   авторы   формируют   представления своих читателей о тех или иных событиях политической жизни. По   нашему   мнению,   наиболее   эффективными   средствами,   для   передачи абстрактных   концептов   являются   метафоры.   Мы   разделяем   мнение   ученых,   что метафора   как   лингвистический   феномен   имеет   большой   потенциал   в   процессе когнитивного отражения мира. В   нашем   исследовании   мы   проводили   анализ   политических   метафор, использованных   в   статьях   англоязычного,   еженедельного   журнала   “The   Times”, поэтому   должны   были   учесть   особенности   когнитивного   мировосприятия действительности   иностранцами,   а   также   делать   поправку   на   концептуальноезначение   некоторых   метафорических   образов,   обусловленное   особенностями менталитета авторов проанализированных статей. Таким   образом,   актуальность   нашего   исследования  обусловлена   общей направленностью   современных   лингвистических   исследований   на   изучение механизмов образования метафоры и других фигур речи, а также необходимостью более детального и глубокого изучения тропов в публицистическом дискурсе. Цель нашей работы заключается в том, чтобы на основе семантики (значения) метафор,  созданных  авторами  статей  еженедельного  англоязычного  журнала  “The Times”, выявить структуру концептупльного поля «Россия» и установить типичные коррелятивные концепты. Объектом нашего исследования является семантика и структура метафор в политическом дискурсе и их когнитивное основание. Предмет   исследования   –   отдельные   метафоры,   характеризующие   концепт «Россия», взятые из англоязычных статей еженедельного журнала “The Times”. Фактическим   материалом   для   исследования   стали   около   100   тропов, подобранные из статей еженедельного англоязычного журнала “The Times”. Для достижения поставленной в работе цели необходимо было решить следующие конкретные задачи: • систематизировать дефиниции концептуальной метафоры и определить их место в методологическом аппарате когнитивной лингвистики; • установить структуру концепта «Россия»; • определить набор коррелятов, с которыми ассоциируют концепт «Россия» авторы статей еженедельного англоязычного журнала “The Times”. •   проанализировать   образ   России,   созданный   при   помощи   использования политической метафоры. Методологический аппарат работы составляют: 1. элементы концептуального моделирования; 2. семантический анализ; 3. количественный анализ. 2Новизна работы заключается в том, что метафоры для обозначения концепта «Россия»   сегодня   с   позиций   когнитивно­ориентированной   теории   метафоры   не рассматривались.   По   нашему   мнению,   это   поможет   выявить   новые   стороны изображения концепту «Россия», что позволит расширить знания о данном концепте и  может стать основой для новых исследований в различных областях науки. 3Раздел 1 1.1.Россия глазами Запада: стереотипы восприятия и реальности интерпретации. Образ и реальность. Образ   России   (как,   впрочем,   и   любой   другой   страны)   ­   категория культурологическая,   и   этим   определяется   преобладание   в   его   структуре компонентов  иррационального характера. Взаимосвязи между его содержанием, с одной стороны, и объективными характеристиками страны и ее политики, с другой, носят весьма опосредованный характер. Наши реалии со всеми их достоинствами и недостатками не столько  отражаются  в сложившемся на Западе облике, сколько преломляются  в   нем   в   соответствии   с   присущими   зарубежной   аудитории интересами,   установками,   стереотипами,   предубеждениями.   Конечно,   не   стоит переоценивать   степень   автономии   образа   России   от   объективной   реальности   и отрицать  способность Запада увидеть, например, важные позитивные тенденции  в современной российской действительности. Тем не менее, несмотря на определенную эволюцию   образа   России,   многие   устоявшиеся   стандарты   ее   восприятия, порожденные   давней   традицией,   сохраняют   свою   живучесть.   Автор   одного   из наиболее   глубоких   отечественных   исследований,   посвященных   этому   вопросу[8] подчеркивает, в частности, что западный миф о России, основы которого, по его мнению,   окончательно   оформились   еще   в   1830­х   и   1840­х   годах,   “с   некоторыми модификациями остается в силе и до наших дней, определяя отношение к России среднего человека Запада”. И причина подобной устойчивости заключается не только в том, что инерционность вообще является свойством любых стереотипов сознания. Дело еще и в том, что сложная и крайне противоречивая российская реальность при всех ее изменениях постоянно питает воспроизводство западного мифа о России. Достаточно неприятный факт состоит в том, что реалии нашей действительности позволяют западному человеку находить в них то, что соответствует его суждениям о России, сколь бы превратными и односторонними, с чьей­либо точки зрения, они ни были. 4В  этом   смысле   сложившийся   на   Западе   образ   России   во   многих   случаях   больше говорит   об   особенностях   западного   менталитета,   чем   о   самой   нашей   стране. Характерна точка зрения американского историка Мартина Малиа, который считает, что   существование   в   западном   общественном   мнении   ряда   расхожих   клише относительно нашей страны объясняется скорее проблемами самого Запада, нежели России. Так, западноевропейское общественное мнение, пишет Малиа, традиционно “демонизировало   или,   напротив,   идеализировало   Россию”   не   столько   из­за   ее реальной роли в Европе, сколько из­за собственных страхов и фрустраций или же собственных надежд и ожиданий, рождаемых в европейском обществе собственными внутренними проблемами. Восприятие   России   на   протяжении   многих   веков   было   для   Запада   неким средством   самопознания.   Это   было   “самопознание   от   противного”.   Реальности царского   деспотизма   укрепляли   западного   человека   в   его   приверженности   своим просвещенным   политическим   и   социальным   институтам.   В   реалиях   советского коммунизма он видел убедительный аргумент, благодаря которому утверждался в выборе   в   пользу   демократии   и   рынка.   Учитывая   подобную   обусловленность отношения к России собственными интересами и субъективными характеристиками западной   аудитории,   сегодня   трудно   рассчитывать   на   ее   объективность   и непредвзятость[11]. По   сути   дела,   Запад   не   может   быть   беспристрастным   в   своем   восприятии российской действительности и российской политики, поскольку Россия является для него не просто одной из важных стран мирового сообщества, а скорее неким   Если   в   далеком   монархическом   или   недавнем знаковым   явлением. коммунистическом   прошлом   Россия   символизировала   для   одной   части   западного общества ее страхи, а для другой ­ ее надежды, то после 1991 года Россия в большей степени, чем любая другая поставторитарная страна, укрепляет уверенность Запада в превосходстве его модели социально­политического устройства. И в то же время в последние   годы   Россия   все   очевиднее   материализует   сомнения   Запада   в универсальной пригодности этой модели. 51.2.Язык и стиль массовых коммуникаций. Традиционные и новые подходы к определению языка СМИ Современная жизнь языка постоянно усложняется и дифференцируется в связи с усложнением научно­технических открытий, обусловливающих коммуникативное существование   общества.   Наряду   с   растущим   числом   телеканалов   (в   том   числе кабельного   телевидения),   радиостанций,   новых   газет   и   журналов,   появились мобильные   телефоны,   факс,   спутниковая   связь,   цифровая   аппаратура,   e­mail, интернет.   Открывая   невиданные   возможности   в   общении,   формируя   единое информационное   пространство,   «техногенная   цивилизация»,   по   словам   В.Г. Костомарова, кардинально изменяет «наше естественное языковое существование», наступает на «собственно разговорное поле», «нависает» над искусством. Сегодня мы живем «в царстве массовой коммуникации», заменяющей личное общение.  В   современных   исследованиях   массовой   коммуникации   вместо   стилей   / функциональных   стилей   предпочитают   говорить   о   языке   газеты   или   языке публицистики, языке радио, телевизионной речи, интернет­языке, языке СМИ и т.д., поскольку   данная   область   применения   языка,   с   одной   стороны,   характеризуется «многостильностью»   [18],   «стилевой   полицентричностью»,   а   с   другой   стороны, включает в себя множество текстов, которые не относятся к публицистическому стилю (документы общего значения, политические выступления, научно­популярные тексты,   художественные   произведения   и   т.д.).   И   самое   главное   –   остается нерешенным вопрос о соотношении этих «языков» между собой и по отношению к функциональной классификации. Творческая свобода  автора – журналиста  или публициста – и сложившиеся социокультурные   условия   ее   реализации   придали   деятельности   современных российских   СМИ   не   только   интеллектуальный   драматизм,   о   чем   настойчиво   и справедливо говорят в настоящее время многие исследователи медийных процессов, но и оценочный максимализм, все чаще сопровождающийся интолерантностью [33] , то есть «неприятием другого как проявления истинного», «неприятием другого как иной ипостаси истинного» (А.В. Полонский). 6Интолерантность как коммуникативный механизм речевого снижения статуса становится сегодня если и не нормой, то весьма устойчивой тенденцией.  Современный   массмедийный   дискурс   отражает   усиливающийся   процесс утверждения собственного «я» ценой неуважительно­агрессивного, интолерантного отношения   к   другому,   поскольку   другой   не   воспринимается   как   равный,   не воспринимается как неповторимая и уникальная личность, обладающая правом на собственное   мировидение   и   мирочувствование.   Толерантность,   интерпретируемая как «качество, характеризующее отношение к другому человеку как равнодостойной личности   и   выражаю   щееся   в   сознательном   подавлении   чувства   неприятия, вызванного всем тем,  что знаменует в другом иное (внешность, манера речи, вкусы, образ   жизни,   убеждения   и   т.п.)»   [25]   –   все   чаще   сегодня   уступает   место интолерантности,   которая   усиливает   мировоззренческую   или   эмоциональную реакцию  на другого человека, не оставляя ему права  на свою точку зрения и ее защиту.   «Одним   –   двумя   словами   (порой   очень   яркими   и   остроумными)   автор публикации может… публично посмеяться над этническими особенностями человека или   его   группы,   приписать   ему   или   целому   этносу   позитивные   или   негативные качества, обвинить в реальных или выдуманных поступках. И порой даже не заметить этого!» [15]. Атмосфера интолерантности создается разными средствами, в том числе, при помощи использования прозвища, которое снижает статус номинируемой личности. Обратим внимание также на тот факт, что оценка «проникает» и в грамматическую семантику. Так, например, как отмечают исследователи, значительное число глаголов приобретает   в   качестве   нового   объектного   актанта   имя   существительное, обозначающего человека, например: достать кого­либо “надоесть ”, заказать кого­ либо   “заказать   убийство   ”,   замочить   кого­либо   “убить”   и   т.д.   Приобретение подобного   актанта   приводит   в   движение   нехарактерный   в   целом   для   русского литературного языка механизм – семантический перенос по модели «от нечеловека к человеку»   [27],   безусловно,   понижающий   статус   человека   [26],   а   следовательно, обладающий способностью передавать потенциал интолерантности.  7Таким   образом,   анализ   медийного   дискурса   показывает,   что   язык интолерантности  сегодня занимает привилегированное положение в массмедийной коммуникации.   Этот   факт,   безусловно,   требует   своего   глубокого   изучения, поскольку отражает важнейшие процессы, происходящие в современном обществе.  Искусству   толерантности   необходимо   учиться,   о   чем   все   чаще   говорят современные   исследователи   [29].   Толерантность   –   надежный   фундамент   нашего будущего. Выводы к разделу 1.   Метафора   ­   это   явление,   которое   традиционно   привлекало   внимание лингвистов благодаря своей распространенности в языке и мышлении человека. В традиционном языкознании метафора определяется как троп, построенный на основе употребления слов или выражений в переносном смысле по сходству, аналогии и т. п. и служит одним из средств усиления образности и выразительности речи. В рамках традиционного языкознания были подробно исследованы типы и функции метафоры, а также систематизировались знания об особенностях метафорических переносов. 2.   Когнитивная   лингвистика   как   одна   из   ведущих   отраслей   современной лингвистики отличается от традиционного языкознания благодаря методологическом изменении познавательных установок. Современная когнитивная наука – это наука об общих принципах, которые регулируют процессы мышления. 3. Одной из главных задач когнитивной лингвистики является исследование метафорических отношений в языке. В   контексте   когнитивной   лингвистики   приобретает   новую   трактовку   и   феномен метафоры как единицы мышления и речи, которая несет на себе яркий отпечаток человеческой личности – творца метафоры. 4. Особую актуальность в контексте когнитивной  лингвистики  приобретают исследования политической метафоры, которые позволяют ответить на вопрос, в чем заключается   специфика   „описания”   абстрактных   концептов,   которые   несут информацию об объектах и явлениях политической деятельности человека. 8Раздел 2 Концепт «Россия» как объект метафоризации в статьях еженедельного англоязычного журнала “The Times” 2.1 Средства формального представления авторской концептуальной метафоры Анализируя   референты   авторской   метафоры   в   англоязычной   прессе,   в частности   в   статьях   еженедельного   англоязычного   журнала   “The   Times”,   мы опирались   на   описание   номинативного   пространства   концептуальной   метафоры, предложенный Д.Н. Колесник [19]  Основные   теоретические   принципы   взятой   нами   за   основу   концепции представляют   собой   ряд   положений,   существующих   в   лингвистической   теории метафоры   и   дополняются   наработками   с   концептуального   анализа   языка. Рассмотрим содержание этих положений. Метафора имеет трехзначную структуру, где X – мнение о мире (контекст, который   повлиял   на   создание   метафоры),   Y   –   описанный   концепт­коррелят 9(подсмысл,   при   помощи   которого   влияют   на   реципиента,   создавая   метафору (наделение   концепта   в   данном   случае   концепта   «Россия»   определенными признаками­коррелятами)) и Z – основа метафоры или общий признак сравнения. Выделяют   следующие   корреляты   политической   метафоры   в   публицистических текстах:   ЧЕЛОВЕК;   АРТЕФАКТ   (этот   коррелят   включает   концепты­гипонимы ОРУЖИЕ, ПРЕДМЕТЫ БЫТА); СУЩЕСТВО; ФЕНОМЕН ПРИРОДЫ. 2.2 Корреляты метафор для обозначения концепта «Россия». Важным аспектом исследования метафор в иностранных публикациях является рассмотрение концептов­коррелятов. Концептуальные корреляты способны вызывать образные ассоциации, которые помогают повлиять на реципиента. Исследование   метафор,   объектом   изображения   в   которых   является   Россия, выявило,  что  среди  концептуальных  коррелятов   преобладает  концепт   ЧЕЛОВЕК. Всего во время исследования были выявлены такие языковые корреляты: ЧЕЛОВЕК; АРТЕФАКТ   (этот   концепт   включает   концепты­гипонимы   ОРУЖИЕ,   ПРЕДМЕТЫ БЫТА, контейнер); СУЩЕСТВО; ФЕНОМЕН ПРИРОДЫ. Схематично частота употребления этих коррелятов в еженедельном журнале “The Times” показано на рис.2 Рисунок 2.  Таблица 1 ­ Количественный анализ использования коррелятов коррелят количество пример Количественный   анализ   использования   этих   коррелятов   в   метафорах   текстов журнала “The Times” предоставлен ниже  Коррелят человек Количество 43 Пример Russia   is   the   youngest   of the ancient nations 10контейнер существо феномен природы артефакт 16 7 6 3 Russia   is   a   sort   of   the eastern   boundary   of European civilization Russia born again Russia has raised more Sometimes   Russia   will   be helpful to Western interests Из   представленных   таблицы   и   диаграммы   мы   видим,   что   коррелят   ЧЕЛОВЕК используется в публикациях еженедельного журнала “The Times” чаще всего. Например: Mother Russia back in time. (“The Times” (March 7, 2016)) Russia became weak and concentrated upon domestic problems. (“The Times” (Dec. 17, 2015))  Для изображения более общего образа государства и для выделения определенной части или отрасли в публицистических текстах еженедельного журнала “The Times” используется коррелят КОНТЕЙНЕР.  Например: History lives in Russia. (“The Times” (Dec. 31, 2007 – Jan. 7, 2016)) Russia is often seen as evidence of an emerging middle class. (“The Times” (March 7, 2016))  Для   лучшего   понимания   метафор   и   для   лучшего   изображения   образа государства авторы статей используют коррелят СУЩЕСТВО.  Например: Russia's summering fury... (“The Times” (August 25, 2015))  Russia was left hobbled. (“The Times” (Dec. 31, 2015 – Jan. 7, 2016)) Коррелят   ФЕНОМЕН   ПРИРОДЫ   авторы   используют   в   политических метафорах   не   часто,   обычно   при   описании   событий,   имевших   непосредственное влияние на большие массы людей.  Например: Russia is more forceful globally. (“The Times” (Dec. 31, 2007 – Jan. 7, 2008)) Коррелят АРТЕФАКТ довольно редко встречается в статьях. Чаще всего его используют при описании изменений в жизни общества. 11Например:  America   does   not   need   friends,   only   “auxiliary   subjects   to command”. (“The Times” (Dec. 31, 2007 – Jan. 7, 2008))  Sometimes Russia will be helpful to Western interests. (“The Times” (Dec. 31, 2007 – Jan. 7, 2008)) Из   нашего   анализа   видно,   что   чаще   всего   авторы   статей   политического дискурса используют коррелят ЧЕЛОВЕК. Этот коррелят ближайший для читателей, поэтому воспринимается лучше. Абстрактные понятия «передаются» метафорами с конкретными  значениями действия или состояния, свойственными человеку и его окружению. 2.3. Контуры образа России, созданного на основе анализа англоязычных политических метафор Суммируя   данные   анализа   нашей   работы,   полученные   с   помощью концептуального анализа политических метафор, сделаем попытку создать контуры образа   России,  который   представлен   в  англоязычных   СМИ.  Этот   образ   отражает специфику   восприятия   англоязычными   авторами   России   как   независимого государства,   развивается   в   определенном   политическом,   экономическом   и социальном   среде.   Основной   эмпирической   базой   для   создания   этого   образа являются   данные   количественного   анализа   концептов­коррелятов   и   основ концептуальных   метафор,   использованных   в   англоязычной   публицистике. Суммарные данные количественного анализа коррелятов концептуальных метафор, использованных   в   англоязычной   публицистике:   человек   –   60,   контейнер   –   21, феномен природы – 13, артефакт – 8. Данные нашего анализа свидетельствуют об ориентации авторов статей, прежде всего, на мир человека. Этот мир становится в статьях источником наиболее часто использованных   «описанных»   концептов­коррелятов.   Благодаря   корреляту «человек» авторы также отражают отношение Запада к  России. Россию боятся и одновременно   презирают.   С   одной   стороны,   Москва   рассматривается   как потенциальный   агрессор,   который   стремится   перекроить   карту   Европы   с 12применением силы, а с другой стороны, на Россию смотрят как на страну, которая капитулировала в холодной войне, военный арсенал которой безнадежно устарел, а его   деформированная   экономика   держится   только   на   нафтедиллерах.   Например, Russia is not more a strong opponent in this war...(2); The economic of the country is really not so stable right now...(2). Метафоры   публицистических   текстов   выполняют   лингво­когнитивную функцию в языке и соответствуют образу мышления Запада. Зеркало выявленных концептупльних   метафор   отражает   типовые   социальные   представления   о   мире,   в частности   о   России.   Конечно,   не   стоит   переоценивать   степень   автономии оскорбление   России   от   объективной   реальности   и   отрицать   способность   Запада увидеть,   например,   важные   позитивные   тенденции   в   современной   российской действительности.   Однако,   несмотря   на   определенную   эволюцию   образа   России, много   устоявшихся   стандартов   ее   восприятия,   порожденные   давней   традиции, сохраняют свою живучесть.  Конечно данная характеристика является лишь попыткой составить образ «России», созданный   в   англоязычной   публицистике,   но   с   другой   стороны   такой   анализ открывает широкие перспективы дальнейших исследований. Выводы к разделу 1.В рамках когнитивной лингвистики метафора определяется не только как феномен языка   и   речи,   но   и   как   один   из   главных   механизмов   человеческого   мышления. Благодаря   этому   метафора   играет   определяющую   роль   в   процессе   восприятия информации   и   ее   обработки.   Метафора   дает   ключ   к   познанию   человеческого мышления.  2. В основу исследования была положена трехзначная модель описания метафоры, которая   имеет   вид:   Х   (tenor   ­   референт   или   мнение   о   мир)   is   like   Y   (vehicle   – концепт­коррелят) in respect to Z (ground – основа метафоры или общий признак)  3. Чаще всего человек воспринимает мир через призму собственной личности, вот почему наиболее часто в метафорах с референтом «Россия» употребляется коррелят „ЧЕЛОВЕК”. Проанализировав метафоры со статей англоязычного еженедельного 13журнала   “The   Times”,   мы   выделили   100   метафор,   характеризующих   концепт „Россия”. Коррелят „ЧЕЛОВЕК” присутствует в 70% всех метафор. 4.   Данные   количественного   анализа   коррелятов   и   предоставленных   ими   основ сравнения позволяют составить контуры образа России, созданного в англоязычной публицистике.Предложенная методика помогает выявить особенности метафоры как мыслительного процесса и специфику „описания” абстрактных концептов, а также может   использоваться   как   модель   для   исследования   специфики   метафоризации других концептов в различных видах дискурса. Общие выводы Метафора с давних времен привлекала внимание лингвистов. Это феномен, который   имеет   двойственный   характер:   с   одной   стороны   это   процесс,   который происходит   на   глубинном   мыслительном   уровне   (концептуальная   метафора),   а   с другой   –   результат   этого   процесса   (языковая   метафора).   Разнообразные исследования способствовали развитию теории метафоры по двум направлениям: в области традиционного языкознания и в области когнитивной лингвистики. С   точки   зрения   традиционного   языкознания,   метафора   –   это   один   из   наиболее детально изученных тропов. Метафора рассматривается в контексте ее семантики, а главная задача данного подхода – исследовать особое метафорическое значение как один  из  стилистических   экспрессивных   средств.  Однако,  не   смотря   на  детальное изучение   феномена   метафоры,   существующие   в   традиционном   языковедении концепции не дают полного представления о том, как именно образуется метафора и что   представляют   собой   механизмы   метафорического   процесса.   Ответы   на   эти вопросы могут быть получены в контексте когнитивной лингвистики. В последнее время в лингвистических исследованиях уделяется значительное внимание   использованию   метафоры   как   средства   «описания»   абстрактных концептов, таких как любовь, доброта, память и тому подобное. Сегодня   концепт   „Россия”,   актуализированный   с   помощью   политических метафор,   не   рассматривался   с   позиций   когнитивно­ориентированной   теории 14метафоры.   Поэтому,   в   своем   исследовании   мы   предприняли   попытку проанализировать   политические   метафоры,   созданные   авторами   англоязычного еженедельного журнала “The Times”, установить типичные коррелятивные концепты, задействованные   при   „описании”   концепта   „Россия”   с   помощью   политических метафор.  Исследовав тропы, выбранные из статей англоязычного еженедельного журнала “The Times”, мы увидели, что наиболее часто в политических метафорах употребляется коррелят „ЧЕЛОВЕК”, имеющийся в 70% всех проанализированных метафор. Довольно   часто   встречается   такой   коррелят   как   „КОНТЕЙНЕР”,   то   есть Россию   сравнивают   с   предметами,   имеют   свои   пределы,   глубину,   размер   и   тому подобное. 15Список использованной литературы 1. Арутюнова  Н.Д.  Метафора   в  языке   чувств //   Арутюнова   Н.Д.  Язык   и  мир человека. ­ М.: Наука, 1999. – С. 385­402. 2. Баранов А.Н. Очерк когнитивной теории метафоры. М.: Наука, 1991. – С. 49­ 68.  3. Баранов А.Н., Караулов Ю.Н.  Русская политическая метафора: материалы к словарю. – М.: Ин­т Русского языка АН СССР, 1991. – 79с. 4. Баринова   А.В.  Дисфемизм   или   Какофемизм   //   Энциклопедический   словарь­ справочник:   Выразительные   средства   русского   языка   и   речевые   ошибки   и недочеты / Под ред. А.П. Сковородникова. М., 2005. – 119 с. 5. Будаев Э.В. Метафорическое моделирование постсоветской действительности в российской и британской прессе: Дис. канд. филол. наук. – Екатеринбург, 2006. – 109 с. 6. Будаев   Э.В.,   Чудинова   А.П.  Метафора   в   политическом   интердискурсе.   ­ Екатеринбург, 2006. – 12 с. 7. Булыгина   Т.В.,   Шмелев   А.Д.  „Правда   факта”   и   „Правда   больших сообщений” // Логический анализ языка: Истина и истинность в культуре и языке. – М., 1995. – С. 345­350. 8. Винокур Т.Г. Говорящий и слушающий: варианты речевого поведения. Изд. 3­е. ­ М., 2007. – С. 106­187.  9. Вовк   В.Н.  Языковая   метафора   художественной   речи.   Монография.   –   К.: Наукова думка, 1986. – 182 с. 1610.Водак Р. Язык. Дискурс. Политика.  ­ Волгоград, 1997. – 298 с. 11.Гаврилова Т.Н. Без умения слушать нет диалога // Магистр I. 1992. ­ №1. – С. 98­110. 12.Ганич Д.Г. Словник лінгвістичних термінів. – К.: Вища школа, 1985. – С. 11­ 26. 13.Герасименко   Н.А.  Информация   и   фасцинация   в   политическом   дискурсе   // Политический дискурс в России. – М., 1998. – Вып. 2.– 2 с. 14.ван Дейк Т.А. Язык, познание, коммуникация. – М., 1989. – 136 с.  15.Демьяненков   В.З.  Интерпретация   политического   дискурса   в   СМИ   //   Язык СМИ как объект междисциплинарного исследования: Учебное пособие / Отв. ред. М.Н. Володина. – М.: Изд­во Московского государственного университета им. М.В. Ломоносова, 2003. С.116­133. 16.Диагностика толерантности в средствах массовой информации / Под ред. В.К. Мальковой. ­ М.: ИЭА РАН, 2002. – С. 122­123.  17.Залевская А.А.  Когнитивный подход к слову и тексту // Языковое сознание, содержание   и   функционирование.   –  XIII  международный   симпозиум   по психолингвистике и теории коммуникации. – М.: Наука, 2000. – С. 38­78.  18.Жаботинская С.А.  Про двойственный характер метафоры // Когнитивные и номинативные   аспекты   класса   числительных.   –   М.:   Институт   языкознания, 1992. – 216 с. 19.Карасик В.И.  Оценочная мотивировка, статус лица и словарная личность // Филология. – Краснодар, 1994 №3. – С. 10­16. 20.Караулов Ю.Н. Русский язык и языковая личность. – М.: Наука, 1987. – С. 98­ 110. 21.Колшанский Г.В. Объективная картина мира в познании и языке. – М.: Наука, 1990. – С. 2­10. 22.Кокорина Е.В.  Стилистический облик оппозиционной прессы // Русский язык конца ХХ столетия (1985­1995). М., 1996. – С. 409­426. 1723.Колесник   Д.М.  Концептуальное   пространство   авторской   метафоры   в творчестве А. Мердок. – Дисс. канд. филол. наук. – Черкассы, 1996. – 260  24.Костомаров   В.Г.  Наш   язык   в   действии:   Очерки   современной   русской стилистики. – М., 2005. – 117 с. 25.Кукушкина   Е.И.  Познание,   язык,   культура:   Некоторые   гносеологические   и социальные аспекты проблемы. – М.: Изд­во МГУ, 1984. – С. 36­42. 26.Лакофф   Дж.,   Джонсон   М.  Метафоры,   которыми   мы   живем   //   Теория метафоры. – М., 1990. – С. 209­221.  27.Лингвистический энциклопедический словарь / Под ред. Ярцевой А.М.  – М.: Прогресс, 1982. – 265 с. 28.Лотман   Ю.М.  Внутри   мыслящих   миров.   Человек   –   текст   семиосфера     ­ история. – М., 1996. – 168 с. 29.Маккормак Э. Когнитивная теория метафоры // Теория метафоры. – М., 1990. – С. 358­367. 30.Мостовий М.І. Лексикологія англійської мови. – К.: Вища школа, 1982. – 364 с. 31.Новая философская энциклопедия. – М., 2001. ­ Т 4. – 346 с. 32.Опарина Е.Ю. Концептуальная метафора // Метафора в языке и тексте. – М.: Наука, 1988. – С. 65­78. 33.Павиленис Р.И. Язык и логика. – Вильнюс: Изд­во ВГУ, 1975. – С. 54­61.  34.Паршин  Лингвистические   методы   в   концептуальной   реконструкции   // Системные исследования. – М, 1986. – С. 78­89. 35.Петрова Н.Д.  Лингво­гносеологические основы динамики фразеологической номинации: Дисс. док. филол. наук. – К., 1996. С.89­102. 36.Полонский А.В. Русское слово в социокультурной перспективе // Русский язык за рубежом. – М., 2003. №3. 67 с. 37.Розина Р.И.  Семантические процессы при образовании жаргона // Ермакова О.П.,   Земская   Е.А.,   Розина   Р.И.   Слова,   с   которыми   мы   все   встречались: Толковый словарь русского общего жаргона / Под общ. Рук. Розиной Р.И. ­ М., 1999. – С. 134­142. 1838.Сандомирская   И.  Книга   о   Родине.   Опыт   анализа   дискурсивных   практик   // Wiener  Slawistischer  Almanach.  Sonderband  50 (Венский альманах славистики. Спецвыпуск) – Wien: Gesellschaft zur Foerderung slawistischer Studien. – 2001. – 286 с.  39.Степанов Ю.С. В трехмерном пространстве языка. – М., 1995. – С. 87­108. 40.Уорф Б.Л.  Наука и языкознание: Пер. С англ. // Новое в лингвистике. – М.: Изд­во Иностранной лит­ры, 1960. – 180 с. 41.Фоменко О.С. Лінгвістичний аналіз сучасного політичного дискурсу США (90­ ті роки ХХ століття): Дис. канд. філол. Наук. – К, 1998. – 150 с. 42.Формановская   Н.И.  Вежливость   и   толерантность   как   коммуникативные механизмы снижения речевой агрессии // Агрессия в языке речи: Сб. науч. ст./ Под ред. А.И. Шаронова: М., 2004. – 207 с. 43.Фромм Э. Человек для себя. – Минск, 2006. – 107 с. 44.Чудинов А.П.  Россия в метафорическом зеркале: когнитивное исследование политической метафоры (1991­2000): Монография. УрГПУ. – Екатеринбург, 2001. ­ С. 98­104. 45.Эртнер Д.Е., Андреева К.А.  Флористическая метафора в стихотворениях. – М.: Наука, 1999. – С. 18­27. 46.Юрков   А.А.  Публицистический   метод   в   современной   журналистике// http://www.jf.pu.ru/win/urkov_pro7.htm 47.Ausmus W.  Pragmatic Uses of Metaphor: Models and Metaphors in the Nuclear Winter Scenario // Communication Monographs. – 1998.­Vol.65.­№1. – P. 110­125. 48.Baranov A.N., Dobrovolsk’ij D.O.  Cognitive Modeling of Actual Meaning in the Field of Phraseology // Journal of Pragmatics. – 1996. – Vol.68, №4. – P. 95­105. 49.Baysha O., Hallahan K. Media Framing of the Ukrainian Political Crisis, 2000­2001 // Journalism Studies. 18 Feb, 2004. – Vol.5, №2. P. 18­25. 50.Carpetner R.H. America’s Tragic Metaphor: Our Twentieth Century Combatants as Frontiesmen // Quartely Journal of Speech. – 1990. – Vol. 76. – P. 48­50. 1951.Eschenbach   C.  Restriktionen   fur   plurale   Disursanaphern   /   Eschenbach,   Carola, Habel,   Christopher,   Herweg   Machael,   Rehkamper   Klaus   //   S.W.   Felix,   S.R.G. Kannigesser   eds.   Sprache   und   Wissen:   Studien   zur   Kognitiven   Linguistik.   – Opladen: Westdeutscher Verlag, 1990. – P. 37­69. 52.Hardy V.  Metaphoric Myth in the Representation of Hispanics: A Thesis for the degree of Master of Arts. – Washington, 2003. – 106 p. 53.Landtscheer Ch.  Function and the Language of Politics. A Linguistics Uses and Gratification Approach // Communication and Cognition. – 1991. – Vol.24 ­ №3/4. – P. 43­61. 54.Pipes R. East Is East: Review of Martin Malia, Russia Under Western Eyes: From the Bronze Horseman to the Lenin Mausoleum (1999) // New Republic, 1999. – P. 100­108. 55.Taylor P.M.  Munitions of the Mind. A History of Propaganda from the ancient world to the present era. – Manchester, 1995. – P. 95­115. 56.War in the information age. New challenges for U.S. security policy. – Washington, 1997. – P. 145­150. 57.Wierzbicka A.  Semantics, Culture and Cognition. Universal Human Concepts in Culture. – Specific configurations. – Oxford: Oxford University Press, 1992. – P. 38­47. 58.Zanden V., Wilfird J. Sociology. The Core. – N.Y.: McGraw­Hill, 1993. – P. 64­79. 20Список источников фактического материала 1. “The Times” (December 17, 2016) 2. “The Times” (December 31, 2015 January 1, 2016) 3. “The Times” (January 14, 2016) 4. “The Times” (February 10, 2016) 5. “The Times” (March 17, 2015) 6. “The Times” (April 15, 2016) 7. “The Times” (May  4, 2016) 8. “The Times” (May 19, 2016) 9. “The Times” (August 25, 2016) 10.“The Times” (October 6, 2016) 21