Курсовая работа "Миргород"

 

Министерство образования и науки Российской Федерации

Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение

высшего профессионального образования

НИЖЕГОРОДСКИЙ  ГОСУДАРСТВЕННЫЙ  ПЕДАГОГИЧЕСКИЙ  УНИВЕРСИТЕТ

имени Козьмы Минина (Мининский университет)

 

 

 

 

Филологический факультет

Кафедра классической и современной литературы

 

 

 

 

Фантастическое и реальное в сборнике Н.В.Гоголя «Миргород»

Сопоставление Н.В.Гоголя и П.Мериме («Вий» и «Кармен»)

 

 

 

 

 

 

КУРСОВАЯ  РАБОТА

Студентки очного  отделения, IV курса

Ярахтиной Ольги Сергеевны

 

Научный  руководитель:

канд. филол. наук, доцент

Л.Л.Легошина

 

 

 

 

 

 

 

 

 

г. Нижний  Новгород

2015

Содержание

 

 

Введение ………………………………………………………….……………  3

Глава I  Фантастическая повесть Н.В.Гоголя «Вий»…………………………4

1.1.          Фольклорные корни повести «Вий»…………………………………….4

1.2.          Фантастическое в повести Н.В.Гоголя «Вий»………………………… 6

1.3.          Мистическое и реалистическое в «Вие» ………………………………11

Глава II  Сопоставительный анализ повести Н.В.Гоголя «Вий» и новеллы П.Мериме «Кармен» …………………………………………………………..15

Заключение ………………………………………………………………….…19

Библиография ………………………………………………………………… 20

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Введение

 

Мистические мотивы  имеют большое  распространение в русской классической, а также современной литературе. Эти мотивы уходят своими корнями в фольклорные и мифологические традиции славянских и других народов.

В творчестве Николая Васильевича Гоголя мы встречаемся с частыми обращениями к мистическим мотивам, и примером этому может служить его сборник «Вечера на хуторе близ Диканьки», «Петербургские повести», сборник «Миргород», в котором особого внимания заслуживает повесть «Вий».  Как и каждый писатель, перерабатывающий первоначальный материал, взятый за основу, Гоголь не просто переписывает  народные легенды, но создает на их базе  – и на основе виденных реальных событий – новое, ранее не существовавшее художественное произведение.

Чтобы проследить истоки мистических мотивов в творчестве Н.В. Гоголя, необходимо проследить их связи с народным творчеством, с объективной действительностью, которая окружала писателя, выявить место каждого из этих миров, реального и фантастического,  в целостной системе творчества писателя.

 Цель моей работы - исследовать  фантастические  мотивы  в сборнике Гоголя «Миргород», а так же, сопоставить эти мотивы с мотивами произведения Проспера Мериме «Кармен».

Для достижения этой цели я поставила следующие задачи:

1) изучить сборник Н.В.Гоголя и тексты критической литературы по данной теме;

2) выявить  элементы фантастики  в произведениях;

3) сопоставить  фантастическое и реальное в этих произведениях.

4) сопоставить два произведения классической литературы: «Вий» и «Кармен» П.Мериме

Объектом моего исследования являются сборник Н.В. Гоголя «Миргород», новелла П.Мериме «Кармен», а также критические статьи  С. П. Шевырева, В. Г. Белинского, Н.Н.Манна и др.

 Предмет моей работы  -  исследование художественных приемов, используемых Гоголем, особенности гоголевской фантастики, а также существование фантастического в реальной жизни.  Место мистических мотивов в исследуемых произведениях, их соотношение с другими мотивами, цели их введения в произведения. Данную тему разрабатывали многие ученые, в том числе В.Б. Соколов, Е. Добин, А.Н. Кожин. Однако нельзя сказать, что проблема освещена полностью.

Структура работы. Работа состоит из трех глав – двух теоретических и одной практической. В первой главе мое внимание сосредоточено на сборнике «Миргород», кратком анализе и сопоставлении четырех, входящих в его состав, повестей Гоголя. Во второй главе я подробно остановлюсь на повести «Вий», где ярко представлены фантастические мотивы, рассмотрю  точки зрения исследователей и критиков на мистические мотивы в творчестве Н.В. Гоголя. В последней главе, на основе сравнения и сопоставления приведенных точек зрения, проведу сравнительно-сопоставительный анализ литературных образов произведения Н.В. Гоголя с произведением П.Мериме.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Глава I Сочетание трагедии и комизма, реальности и фантастики в сборнике повестей «Миргород» Н. В. Гоголя

 

Сборник повестей «Миргород» Н. В. Гоголя имеет подзаголовок «Повести, служащие продолжением «Вечеров на хуторе близ Диканьки»». Изучив два сборника, можно заметить общие черты в них: в обоих события развиваются на Украине, и в обоих сборниках соседствуют повести как с фантастическим, так и с реалистическим сюжетами. Фантастическую линию «Вечеров на хуторе близ Диканьки» продолжает повесть «Вий», в которой нашли отражение многие древние верования, характерные не только для украинцев, но и для многих других народов. Как объяснял Гоголь, Вий – повелитель нечистых сил с невероятно длинными ресницами и из-за этого невыносимо тяжелыми веками, которые он сам не в состоянии поднять. Поэтому он и приказывает своим служащим открывать его взору мир.

Хома и его спутник сбились с пути — весьма обыкновенное начало многих легенд. Иносказательно это можно принимать по отношению к каждому человеку, который ищет свой путь в жизни, и не всегда тот оказывается верным и правильным. Встреча с ведьмой — это столкновение человека с реальностью, подлинность существования которой периодически оспаривается. Победа, которую Хоме удалось одержать над ведьмой, вещь спорная и неоднозначная, ведь он сам погибает. Жуткие вурдалаки, упыри и дузи погибшей панночки вновь и вновь приходят на духовную битву со злополучным философом. Священный круг, который Хома начертил на полу — древний атрибут магов, своего рода граница, через которую силы ирреального мира переступить не могут. Чудовища, которые обступают Хому — символизируют человеческие страхи. «…Пропал он… оттого, что побоялся. А если бы он не боялся, то бы ведьма ничего не могла с ним сделать» — к такому выводу приходят товарищи героя.

В повести «Тарас Бульба» автор обращается к историческому прошлому Украины, в особенности Запорожской Сечи. В этом произведении Гоголь показывает быт и нравы казаков. Бесстрашный в военных набегах, главный герой повести в семейном быту являет себя грубым тираном, обращающимся с женой как с рабыней, нисколько не считающимся с ее чувствами. Ему чужда жалость к сыну, перешедшему на сторону врагов. Тот же самый Бульба готов рискнуть всем на свете, лишь бы спасти другого своего сына, попавшего в плен. В повести «Тарас Бульба» автор соблюдает  жестокую историческую правду, он не приукрашивает и не оправдывает своего героя. Мучительная смерть Бульбы, сожженного на костре врагами, — такая же месть за убитых им, какую он творил за своего казненного сына. Но в глазах своих земляков Бульба остается героем. Действия его таковы, какова эпоха.

Совершенно иное звучание у двух других повестей, вошедших в сборник «Миргород». Повесть «Старосветские помещики» — это история супружеской пары, всю жизнь любящей друг друга. Рядом с этим соседствует безолаберность, безхозяйственность главных героев, а также узость их интересов , они всегда обеспокоены лишь тем, чтобы вкусно поесть. Комичное впечатление производят разговоры Афанасия Ивановича и Пульхерии Ивановны о том, чего бы съесть, или бессмысленные рассуждения Афанасия Ивановича относительно того, что он намерен пойти на войну, где они с Пульхерией Ивановной будут жить, если дом вдруг сгорит.Мелкие заботы предрекают их к абсолютно бесцельной жизни. Гоголь показывает и высокие нравственные черты своих персонажей: Пульхерия Ивановна перед смертью обеспокоена судьбой  своего мужа. Афанасий Иванович, который прожил после нее еще пять лет, постоянно тосковал по ней. «Положите меня рядом с Пульхерией Ивановной», — были его последние слова.

В «Повести о том, как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем» Гоголь продолжает тему затхлого и серого провинциального быта, бесцельного и праздного существования. Два соседа много лет были закадычными приятелями, но случайно произнесенное в споре бранное слово сделало их врагами не на жизнь, а на смерть. С этого момента оба эти героя одержимы одной мыслью, как насолить друг другу.

Нужно сказать несколько слов и о композиции сборника. Как и «Вечера на хуторе близ Диканьки», он состоит из двух частей: в первую вошли повести «Старосветские помещики» и «Тарас Бульба», а во вторую — «Вий» и «Повесть о том, как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем».

Можно заметить, что «Старосветские помещики» и «Повесть о том, как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем» гораздо ближе и тематически, и по времени описываемых событий. Несмотря на это, Гоголь поместил их в разные части сборника. Гоголь начинает «Миргород» с повести о жизни захолустных помещиков, своих современников, а затем показывает яркие и неохватные картины исторического прошлого, словно для контраста. Подобный же контраст просматривается и в сюжетах повестей из второй части сборника: история противостояния человека злым духам и рассказ о глупой ссоре двух приятелей. Данная композиция сборника позволяет автору провести мысль об измельчании человеческой души: на смену странствиям и сражениям приходит скучное существование на одном месте, лишенное серьезных занятий. Эту идею автора и подчеркивает фраза, которой завершается «Миргород».

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Глава II   Фантастическая повесть Н.В.Гоголя «Вий»

2.1 Фольклорные корни повести «Вий»

     Исследовав книги по славянской мифологии, я обнаружила, что «Вий» -   это персонаж восточнославянский, сохранившийся  во многих сказках восточных народов. Известный собиратель и исследователь фольклора А.Н.Афанасьев в своей книге «Поэтические воззрения славян на природу» утверждал, что в славянской мифологии не только есть сходный образ, но и само название фантастического существа – Вий– рассматривалось как вполне традиционное. [7]

   Вий  изображается могучим стариком с огромными бровями и искусственно длинными ресницами (слово «вий» и означает ресницы). Выросли они до такой степени, что совсем затмили зрение; чтобы он мог взглянуть на мир, нужно несколько силачей, которые смогли бы поднять ему брови и ресницы железными вилами, но тогда уже ничто не утаится от его взоров. [7]

    Это существо, веки которого опускаются до земли, знакомо каждому, кто читал Гоголя; однако некоторые черты, приписываемые Вию народной молвой, не вошли в его фантастический рассказ. Например, иногда Вия описывали как страшного истребителя,  взглядом убивающего людей и обращающего в пепел города и деревни. К счастью, испепеляющий взгляд закрывают тяжелые веки, которые поднимают  только в тех случаях, когда надо уничтожить вражеские рати или зажечь неприятельский город.

    Древние славяне также считали  Вия способным наводить ночные кошмары и видения. Из сюжета: философ Хома Брут  должен был читать в церкви молитвы над мертвой панночкой длинные три ночи. Страшные события пережил он: убитая им ведьма,  множество зловещих чудовищ,  вся нечистая сила старались погубить его. Священные молитвы спасали Хому, но лишь до тех пор, пока не появился Вий. Настала тишина, «раздались тяжелые шаги, звучавшие по церкви. Вели дюжего человека... как жилистые, крепкие корни, выдавались его, засыпанные землею, ноги и руки. Тяжело ступал он, поминутно оступаясь. Длинные веки опущены были до самой земли... «Подымите мне веки: не вижу!» — сказал подземным голосом Вий, и все сонмище кинулось подымать ему веки... «Вот он!» — закричал Вий. ...И все, сколько ни было, кинулось на философа. Бездыханный, грянулся он на землю, и тут же вылетел дух из него...» [10].

    Исследователи множество раз обращались к анализу сюжета и образов этой повести Гоголя, находили им соответствия в фольклоре восточнославянских народов, но образ самого Вия оставался необъясненным. Позже было высказано мнение, что он вымышлен писателем. Сам  Н.В.Гоголь, прекрасно знакомый с украинскими народными традициями, утверждал, что Украине принадлежит и образ Вия, и его имя, а вся повесть «есть народное предание. Я не хотел ни в чем изменить его и рассказываю почти в такой же простоте, как слышал»[2]. Опираясь на это, В.И.Абаев пришел к выводу, что образ и имя Вия восходят к древнему, дохристианскому богу восточных славян «Вею» («Вей» — реконструируемая форма, которую может закономерно отражать украинское «Вiй») и соответствуют иранскому богу ветра и смерти Вайю. К Вайю он возводит имя осетинского мифологического персонажа Вайюга — привратника загробного мира, великана, демонического чудовища (в осетинских сказках и эпосе вайюги обычно выступают как существа, враждебные людям и героям — нартам)[8].

    Великанов-вайюгов описывали как одноглазых, что сопоставимо с характеристикой Вия. Мотив поднимания век Вия находит сходство в русских и украинских сказках и в фольклорной традиции ряда других народов. «Незрячесть», «слепота», «одноглазость» — черты, характерные для персонажей, связанных с потусторонним миром. Об это неоднократно упоминается в статьях Вяч. В.Иванова.  Эта общая черта у осетинских вайюгов и Вия не противоречит их этимологической связи с иранским Вайю. Наоборот, подтверждает данное утверждение.

 Вайю занимал заметное место у древних ариев. Иранцы и индоарии почитали его как бога ветра, войны, дарителя славы, благ и богатства. Но в противовес ему были свойственны и совершенно другие качества — он мог приносить  зло, беды и несчастья. Наряду с Вайю арии почитали бога ветра — Вата (от того же корня в значении «веять», «дуть»). Он выступал  как божественная стихия ветра, а как мифологический образ нередко сопоставлялся с Вайю. Иранцы также различают два ветра — Вата, северный и южный, вредоносный и благотворный и т.п

 

 

 

2.2 Фантастическое  в  повести Н. В. Гоголя «Вий»

 

   Николай Васильевич Гоголь – один из самых таинственных, загадочных русских писателей XIX века. Человек глубоко верующий, православный, он был знаком с  мистикой и верил, что черт водит за собой людей, заставляя их совершать плохие, грешные поступки. Упоминается, что его соотечественники украинцы всю жизнь жили по принципу: «Бога люби, но и черта не гневи».

   Что такое фантастическое?  Это то, что ирреально, чего не бывает, что не может анализироваться с точки зрения разума. Что такое реальное? То, что присуще самой жизни, то, что рационально и объясняется с точки зрения научных, точных дисциплин. Искусство обычно сближается с жизнью не в изображении действительности, а в изображении и  различении добра и зла. Одно не может без другого, одно сливается с другим и влияет на противоположное. Поэтому трудно отличить реальность и ирреальность в жизни. Часто мы сталкиваемся с описанием различных фантастических событий в газетных статьях, рассказах бывалых, знакомых и, наконец, в художественных произведениях. Упоминания о фантастических событиях насчитывают больший исторический путь, нежели собственно литература, но именно в литературе у писателей появилась возможность развивать эти мотивы в совершенно новых направлениях, придумывать фантастику о фантастике.

    В «Вии» фантастическое родилось на мистической почве - отсюда его особая интенсивность и концентрированность. Характерной чертой ирреального у Гоголя является мажорный тон его сверхъестественных персонажей. В «Вии» ведьма и колдун - существа мстительные и злобные, все категорично, никаких возможностей Гоголь не оставляет на исправление мистических существ. Зло – есть зло. Грань одна.

   Повесть «Вий» впервые была опубликована в 1835г. В сборнике «Миргород». Повесть была начата Гоголем в 1833г. Литературные критики встретили «Вия» сначала довольно холодно, не оценив подлинной виртуозности автора и глубины его философии. В «Вие» фантастика и мистика  причудливо сплетаются в повести с реально-бытовыми деталями и описаниями [15].

   При анализе «Вия», первое, на что обращаешь внимание, строки: «…Богослов был рослый, плечистый мужчина и имел чрезвычайно странный нрав: все, что ни лежало, бывало, возле него, он непременно украдет…  И когда напивался он пьян, то прятался в бурьяне, и семинарии стоило большого труда его сыскать там…»

   Эта фраза вызывает удивление: разве истинный верующий будет себя таким образом вести? Воровать, прятаться в кустах?

   Влияние Бога на человека может быть различным, от невероятно возвышенного, хорошего, до испорченного фанатизма, в самых худших проявлениях. Услышанное в церкви, имеет индивидуальное влияние на каждого человека, все мы воспринимаем слова по-разному. В повести представители духовенства  ведут себя неблагопристойно, они поражены грехом и страстями мира, и это семинаристы Киева – святыни земли русской. Один – пьяница, другой – курильщик, третий – драчун. И Богослов Халяви, и философ Хома Брут и ритор Тиберий Горобец – грешники, не достойные носить звания церковные. Они нарушают заповедь за заповедью, и за это будут наказаны [5].

   Гоголь по манере письма, изложению фактов  и событий - реалист. Его проза реальна, поэзия жизни действительна, в том виде, в каком она есть. Установлено, что  в творчестве Гоголя исчезает грань между вымыслом и реальностью именно в сборнике «Миргород», в особенности касается это повести о Вие. Эти «набожные» люди лишь хотят казаться таковыми. Но они обманывают, прежде всего, себя. Именно этим интересен анализ данного сборника. Здесь Гоголь пробует столкнуть добро со злом и показать результат этого эксперимента.

    «Вечерах на хуторе близ Диканьки» Гоголь рассматривал три типа души: чистая, гибнущая  и погибшая.  В «Вие» душа, абсолютно погибшая. И Гоголь, истинно верующий в Бога, показывает, какая участь ждет такую падшую  душу.

     В «Вие» Хома Брут гибнет от мести ведьмы, его неопытная душа подверглась  бесовскому влиянию. «В чем тайна красоты?» - спрашивал Гоголь в «Вие»,  красота – божественного происхождения, но в нашей ужасной жизни она извращена «адским духом»[4].

 Основной психологический мотив этого рассказа – страх. Страх, обычно, изображается в двух аспектах: страх перед сильным и страх перед таинственным , то есть мистический страх. В этой повести все подчинено именно мистическому страху.

  Предсмертное желание дочери сотника (ведьмы) – чтобы после смерти ее на протяжении трех ночей читал отпевальную Хома Брут.

   Как воспринял это Хома? («…вздрогнул по какому-то безотчетному чувству…  Темное предчувствие говорило ему, что ждет его что-то недоброе…»[10])

   Хома боялся, но несмотря на страх, он помышляет о корысти: «…зато пан набьет мне оба кармана чистыми червонцами…» [10]

   Явление смерти всегда вызывало массу споров у исследователей и обывателей. Но нельзя спорить с тем, что смерть всегда вызывала неподдельный страх. Люди задумываются о жизни после смерти, приписывают различным мистическим явлениям влияние загробной жизни. Издавна отпеванием и отпущением души человеческой занимаются священнослужители, люди, приближенные к Богу, к тайнам молитв, к возможности общения с душой умершего, но даже у них не отсутствует страх – боязнь смерти и мертвецов. Тот же бедный Хома, призванный читать три ночи над телом умершей панночки, изначально задумывается об опасности, скрывающейся за этим действием, за закрытыми дверями церкви.

    Многие исследователи считают, что  «Вий» является  первый настоящий триллером в русской литературе. Гоголь мастерски нагнетает напряжение с каждой ночью, которую Хома Брут должен провести у гроба Панночки-ведьмы. При этом истинно народный юмор только оттеняет весь ужас происходящего [9].

   Например, в следующей характеристике Хомы: «После обеда философ был совершенно в духе. Он успел обходить все селения, перезнакомиться почти со всеми; из двух хат его даже выгнали; одна смазливая молодка хватила его порядочно лопатой по спине, когда он вздумал было пощупать, из какой материи у неё была сорочка и плахта». Да и с ведьмой-старухой Хома не прочь был бы переспать, будь она чуть помоложе [10].

   Наравне с этим истинно леденят душу такие вполне серьезные строки, не вызывающие ни тени улыбки, несмотря на всю фантастичность происходящего: «Труп уже стоял перед ним на самой черте и вперил на него мертвые, позеленевшие глаза. Бурсак содрогнулся, и холод чувствительно пробежал по всему телу. <…>Глухо стала ворчать она и начала выговаривать мертвыми устами страшные слова; хрипло всхлипывали они, как клокотание кипящей смолы. Что значили они, того не мог сказать он, но что-то страшное в них заключалось. Философ в страхе понял, что она творила заклинание»[10].

    «Ужасное не может быть подробно» - утверждает Шевырев. И он оказывается прав. Николай Васильевич Гоголь точно описывает всех призраков, упырей и вурдалаков, что были в церкви. Из страшных они превращаются в просто уродливых. Но вряд ли эти описания вселяют огромный ужас, нежели описание и появление ведьмы и чудовищного Вия. Страшно осознавать, что появлению этих персонажей невозможно дать никакого объяснения. Они просто есть. Их не всегда возможно разглядеть, они часто выглядят как размытые пятна. Это задумано Гоголем для того, чтобы страх перед невиданным по своей силе существом Вием был на грани жизни и смерти.  Человек, по обычаю своему, боится того, чего не понимает, что не может объяснить ни себе, ни другим. Однако Гоголь стремится описать облик нечисти, чтобы люди не боялись её, чтобы они были противны и омерзительны.

   В первой главе я уже говорила о том, что в поисках аналогов гоголевскому образу были обнаружены восточнославянские фольклорные соответствия Вию. Более того, у этого божества обнаружились и индо-иранские корни. Напомню, что лингвист и фольклорист В.И.Абаев сопоставил Вия с иранским Ваю и осетинскими вайюгами. Ваю (особенно в злой ипостаси)– бог не только ветра, но и смерти, неодолимый и безжалостный .А вайюги – одноглазые великаны, стражи царства мертвых[8].

   Вий у Гоголя фантастичен. Он - повелитель подземного царства, хозяин земных недр, царства мертвых. Образ его состоит из  железного лица и железных пальцев. В народе земля, прежде всего, ассоциировалась с железной рудой, именно это полезно ископаемое люди научились добывать раньше всего. Вся сила Вия, заключенная в глазах, скрыты под огромными веками и густотой длинных ресниц, которые без посторонней помощи поднять невозможно, настолько они плотны и тяжелы.  Писатель совместил белорусского Кощея с украинским железным Нием. Кто-то из прочей нечисти должен поднять веки Вию. С точки зрения Гоголя, Вию должен помочь человек, не в прямом физическом смысле, а своим страхом.  Именно страх Хомы в конце концов губит его. Услышав крик петуха, он оборачивается из любопытства и страха, и Вий забирает его душу к себе, в царство мертвых.

  Хома Брут гибнет от страха, не осознавая даже, что ценой своей собственной жизни он губит нечистую силу, бросившуюся на философа и не услышавшую вовремя крик петуха – после его третьего крика упыри и вурдалаки, не успевшие вернуться в подземное царство мертвых, застревают в стенах церкви и  погибают. История Хомы допускает и реалистическое объяснение. Появление Вия можно объяснить как плод белой горячки большого любителя горилки, от которой он и погибает. Здесь и переплетается реальность с фантастикой – есть нечистая сила или нет ее, и это все не больше, чем фантазия Хомы.

   А.М.Ремизов в книге «Огонь вещей» (1954) писал: «Нигде так откровенно, только в «Вии» Гоголь прибегает к своему излюбленному приёму: «с пьяных глаз» или напустить туман, напоив нечистым зельем. И нигде, только в «Вии» с такой нескрытой насмешкой над умными дураками применяет Гоголь и другой любимый приём: опорочить источники своих чудесных откровений. «Но разве вы, разумные, - говорит он, подмигивая лукаво, - можете поверить такому вздору?». А простодушным, этим доверчивым дуракам, прямо: «Чего пугаться, не верьте, всё это выдумка глупых баб да заведомого брехуна». Или, ничего не говоря, представляет своих действующих лиц в таком виде, когда всё, что угодно, покажется: философ натощак сожрал карася, а затем следует волшебная скачка и полет над водой, а все видения философа в церкви у гроба Панночки – «с пьяных глаз»[3]. Гоголь вполне допускал, что нечистая сила и явление Бога могут явиться человеку, который выпил. Между злом и добром, таким образом, идёт борьба за душу человека. В гоголевской повести панночка искушает Хому дьявольской, дурной красотой, а когда он всё же не поддаётся искушению, не целует её, не попадает к ней в объятия, призывает на помощь Вия.

   Мотив зрения и слепоты, связанный и Вием, возникает при переходе границы между живыми и мертвыми, что является общим местом для мифов большинства народов мира. «Черти не видят казака. Черти, могущие видеть живых, это как бы шаманы среди них, такие же, как живые шаманы, видящие мертвых, которых не могут видеть обыкновенные смертные люди. Такого шамана они и зовут. Это – Вий». Но Вий не может увидеть Хому до тех пор, пока тот не повернется к нему и не посмотрит в эго зловещие, всепоглощающие глаза. Любопытство и страх Хомы должны переступить черту живого и мертвого и заставить его сделать то, чего бы он в сознании и трезвом уме никогда бы не сделал.

   Гоголь тщательно готовился к написанию своей мистической повести. Он пере читал и переосмыслил множество упоминаний о нечистой силе, прежде чем взялся за перо. Писатель хотел полного сходства с народными представлениями о нечисти. И для этого он просил у матери: «…Ещё несколько слов о колядках, об Иване Купала, о русалках. Если есть, кроме того, какие-нибудь духи или домовые, то и о них поподробнее с их названиями и делами; множество носиться между простым народом поверий, страшных сказаний, преданий, разных анекдотов, и проч. и проч.и проч. Всё это будет для меня чрезвычайно занимательно»[2]. Он стремился к реалистичному описанию фантастического.

Легко ли было панночке овладеть душой Брута? Для этого существовало много предпосылок. Ректор бурсы неоднократно упоминает черта, когда передает наказ сотника Хоме читать три ночи над телом бездыханной панночки. Позволено ли это служителю Бога? Над этим размышляет сам Гоголь, а его размышления и перетекают в судьбу самого Хомы. Тот тоже хорош. Чертыхается по делу и без, не стыдится своего языка, ведет себя неподобающе и распутно, пьянствует. В таком состоянии он наиболее уязвим и подвержен колдовскому, ведьменскому влиянию, чем и пользуется панночка. Еще бы. Сам Хома призывает и приближает к себе черта, тем самым, навлекая на себя беду.

   Но для Гоголя гибель Хомы Брута – это скорее только искупление его грехов, хотя и не столь великих. Ведь философ грешил с вдовушками, любил горилку да ещё позарился на обещанные сотником червонцы. В какой-то мере происшедшее с Хомой Брутом может рассматриваться как наказание за то, что после того как освободился святыми молитвами от оседлавшей его ведьмы, согрешил в Киеве с молодой вдовой, польстился на её угощение и золотые. Да и вообще, частенько грешил с молодыми вдовушками. А на ведьмином хуторе даже стащил у товарища ворованного вяленого карася. Правда,  карась, как известно, рыбка рождественская, богоугодная. И, как знать, может, она-то и помогла тогда бурсаку вырваться из цепких объятий ведьмы[11]

  Дочь сотника панночка – определенно ведьма, и об этом если не знает, то несомненно догадывается весь хутор, но она несет в себе ясно различимый украинский колорит. Ведьма –  по старинным преданиям, женщина, продавшая душу черту. В южных странах образ ведьмы заключает в себе молодую, привлекательную красоту. Нередко ведьмами становятся молодые вдовы, а становятся от тягости собственной жизни и, дабы увеселить себя, по собственному желанию становятся частью нечистой силы. Но у Гоголя появляется идея совмещения разных легенд, с севера и юга. У народов севера, в том числе и собственно русских, ведьма является  старой, толстой бабой с седыми космами, костлявыми руками и с огромным синим носом, как раз в обличье старухи впервые и предстает панночка перед Хомой, а во время ночных событий опять «стареет»- превращается в позеленевший, посиневший омерзительный  труп. От прочих женщин ведьма отличается тем, что имеет маленький хвостик (про эту особенность упоминается в «Вие») и владеет способностью летать по воздуху на помеле, кочерге, ступе, а также попавшем в её объятия добром молодце, как это и происходит в «Вие». Отправляется на свои темные дела непременно через печную трубу. Может оборачиваться в разных животных, чаще всего в сороку, свинью, собаку и желтую кошку. Вместе с месяцем стареет и молодеет. Известное место сбора ведьм на шабаш в Купальскую ночь – в Киеве на Лысой горе, а действие «Вия» как раз происходит в окрестностях Киева[7]. Тема женской красоты, которая может быть  привлекательной и опасной одновременно проскальзывает явно в рассматриваемой повести…  Торжествующая, чувственная, демоническая женская красота панночки в «Вие», сжигающая Хому, усиливается в финале с описанием поруганного храма. Тема богоподобной и демонической красоты женщины проходила через цикл «Вечеров» и объединилась в «Вие». А её богоподобная (а на самом деле демоническая) красота оказалась пламенем, а не светом, превратившем во прах Хому.

В этой повести мир расколот надвое. Мир реальный: жизнь хутора, и мир фантастический: нечистая сила, соединяются, образуя свой, новый, мистически-реальный мир. Этого хотел добиться Гоголь, показать, как протекает жизнь в таком измерении, как люди реагируют на присутствие ирреального в их жизни, как могут или не могут противостоять злым, порочным, нечистым мыслям. Герой живет как бы в двух измерениях: реальная жизнь с её горестями, бедами, к которой Хома Брут относится «как истинный философ» и мир фантазии, легенды, вторгшийся в эту обыденную жизнь, который символизирует и представляет собой дочь сотника и вся ее «компания». Но вся сложность начинается именно здесь. В традиции романтического двоемирия ирреальный мистический мир обладал возвышающей функцией, уводя героя от обыденной жизни, позволяя увидеть нечто, недоступное в обычной жизни. Однако в задумке Гоголя, панночка представляет этот фантастический мир и является злом, а не всевышним прозрением. И тогда, по внутренней логике повествования оказывается, что именно ведьма-панночка, само олицетворение зла, открывает Хоме ранее невидимое им: позволяет услышать пение цветов, лицезреть красоту русалок, пробуждая в герое дар седьмого чувства. Иными словами, пробуждает его к новой жизни, но при том, в конечном счете, лишая его жизни земной.

   Гоголь видел наступление зла на Россию. Зло входит в человеческие души, грядут русские страдания и мучения за Христа. Повсюду торжество смерти. Многие идут путем погибели. Велик ужас Гоголя перед этим шествием. Но мир наш не весь отдан во власть тьмы. Если борьба и есть спасение для верных Христовых.    

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

2.3                 Мистическое и реалистическое в «Вие»

 

       Один из наиболее авторитетных критиков эпохи С. П. Шевырев  высказал в рецензии на "Миргород" свое мнение о том, каким образом современная литература должна взаимодействовать с фольклорной фантастикой: «(...) мне кажется, что народные предания, для того, чтобы они производили на нас то действие, которое надо, следует пересказывать или стихами или в прозе, но тем же языком, каким вы слышали их от народа. Иначе, в нашей дельной, суровой и точной прозе они потеряют всю прелесть своей занимательности. В начале этой повести находится живая картина Киевской бурсы и кочевой жизни бурсаков, но эта занимательная и яркая картина своею существенностью как-то не гармонирует с фантастическим содержанием продолжения. Ужасные видения семинариста в церкви были камнем преткновения для автора. Эти видения не производят ужаса, потому что они слишком подробно описаны. Ужасное не может быть подробно: призрак тогда страшен, когда в нем есть какая-то неопределенность: если же вы в призраке умеете разглядеть слизистую пирамиду, с какими-то челюстями вместо ног, и с языком вверху ... тут уж не будет ничего страшного - и ужасное переходит просто в  уродливое. (...) Испугайтесь сами, и заговорите в испуге, заикайтесь от него, хлопайте зубами (...) Я вам поверю, и мне самому будет страшно (...) А пока ваш период в рассказах ужасного будет строен и плавен (...) я не верю в ваш страх - и просто: не боюсь (...)!» ("Московский наблюдатель", 1835).

    С мнением Шевырева о том, что "ужасное не может быть подробно" согласен  В. Г. Белинский.  В "Вие" ему были по нраву "картины малороссийских нравов" и описание бурсы. Анализ "Вия" Белинский заключал словами: «Нет, несмотря на неудачу в фантастическом, эта повесть есть дивное создание. Но и фантастическое в ней слабо только в описании привидений, а чтения Хомы в церкви, восстание красавицы, явление Вия бесподобны» [5].

     Н. В. Гоголь - первый крупный русский прозаик. В этом качестве он, по мнению многих современников, стоял выше самого Пушкина, которого признавали прежде всего как поэта. Для него характерно особое внимание к социальной проблематике, сатирическое изображение социальных пороков николаевской России, тщательное описание социально и культурно значимых деталей в портрете, интерьере, пейзаже и других деталях; обращение к темам петербургской жизни, изображение судьбы мелкого чиновника. Белинский считал, что в произведениях Гоголя отражается дух «призрачной» действительности тогдашней России. Сам же Гоголь не смел относить себя к жанру сатирическому. Он иронизировал, не переводя эту иронию на уровень сатиры. Интересным для него казалось, показать действительность так, как она существует, как он ее видит.

    В то же время реализм Гоголя совершенно особого рода. Но вместе с тем, многие исследователи не решаются считать Гоголя собственно реалистом, скорее реалистом фантастики. Они говорили, что он  мастер фантасмагории.  Во многих его сюжетах присутствует фантастический элемент. Создается ощущение искаженной реальности, подобно той, какая появляется в отражении кривого зеркала. Гипербола и гротеск - важнейшие элементы поэтики Гоголя.

   В произведениях Гоголя много юмора. Не случайно статья В. Г. Короленко о творческой судьбе Гоголя называется «Трагедия великого юмориста». В гоголевском юморе преобладает абсурдное начало. Традиции Гоголя унаследовали многие русские юмористы конца XIX и  XX в.,  а также те писатели, которые ориентировались на эстетику абсурда (например: Д. Хармс, А. Введенский и др.)  Сам Гоголь был в некотором роде идеалистом и страстно желал «научиться» изображать положительно-прекрасный мир, подлинно гармонические и возвышенно-героические характеры. Склонность изображать только смешное и безобразное психологически тяготила писателя, он испытывал чувство вины за то, что показывает только гротескные, карикатурные персонажи[2].

    Реальное у Гоголя соседствует с фантастическим во всем творчестве. Всегда остаются неизменными роль, место и способы включения мистики в реальную действительность. Этим и славится повесть «Вий». Фантастическое не уступает реальному и иногда даже выходит на передний план повествования.

    Автор исследования «Поэтика Гоголя» Ю. В. Манн пишет, что гротеск и фантастика у Гоголя постепенно переходят из сюжета в стиль. Гоголь общепризнанный мастер художественных описаний. Зачастую у Гоголя сюжет уступает зарисовкам портретов, пейзажей, характеров, поступков и действий. Описания в прозе Гоголя очень выразительны, прежде всего благодаря обилию предметно-бытовых, портретных, языковых и других деталей. Гоголь положил начало детализации - важному аспекту реалистического письма.  Но необходимо помнить, что реализм Гоголя своеобразен, в нем всегда есть элемент гротеска и фантасмагории. Мир Гоголя можно сравнить с мозаикой кривых зеркал. В каждом кусочке этого зеркала мир гротескно преломляется, становится пародией на себя, видится по-новому, но Гоголя неизвестному миру. И, несмотря на то, что в первой половине XIX-го века в России жили  и  творили  многие  великие поэты и писатели, в русской литературе принято  считать,  что  с  40-х годов XIX-го века начинается "гоголевский"  период русской  литературы. Русский писатель и философ был не только реалистом, сатириком, а мистиком и религиозным пророком, все литературные образы которого - глубокие символы.

    Фантастика - это особый способ отображения действительности, логически не совместимый с реальным представлением об окружающей реальности. Она распространена в мифологии, фольклоре, искусстве и в особых, гротескных и «сверхъестественных» образах выражает то, каким человеку видится этот мир. В литературе фантастика развивалась на базе романтизма, основным принципом которого было изображение исключительного героя, действующего в исключительных обстоятельствах. Данный факт освобождал писателя от каких-либо ограничивающих правил, давал ему свободу в реализации своих творческих возможностей и способностей. Эта особенность романтизма явно и привлекла Гоголя для создания своих повестей. Сочетание романтического и реалистического становится важной особенностью произведений Гоголя и не разрушает романтической условности. Описание быта, комические эпизоды, национальные подробности хорошо сочтены с лирической музыкальностью, свойственной романтизму, с условным лирическим пейзажем, выражающим настроение, эмоциональную насыщенность повествования. Национальный колорит и фантастика, обращение к преданиям, сказкам, народным легендам свидетельствуют о становлении в творчестве Н. В. Гоголя национального, самобытного начала[3].

     Наиболее ярко эта особенность писателя отражена в его повести «Вий».  

     У Гоголя мистические элементы тесно переплетаются с элементами реальности и служат средством комического или сатирического изображения героев.

     Два противоположных начала начинают соседствовать – добро и зло, божеское и дьявольское, однако собственно доброй фантастики нет, она вся переплетена с нечистой силой. Злая фантастика поражает, пугает, но не мешает восприятию объективной действительности. Это умелый и поистине гоголевский прием написания произведений.

     Если проследить путь фантастики во всех произведениях Гоголя, то окажется, что она претерпевает эволюцию от невинной до ужасной, более ирреальной. Гоголь взывает задуматься о своих судьбах, на примере Хомы и сотника.

    Проблема фантастического у Гоголя интересна как сама по себе. Фантастическое обычно понимается лучше на фоне реалистического, поэтому при описании и применении  фантастических элементов  нельзя не  затронуть проблему реальности и проблему ее художественного отражения.

    «Фантастика  –  мир  причудливых представлений и образов, рожденных воображением на основе усвоенных ранее фактов  реальной жизни». Но ведь так же можно определить и сказку,  так  как  ее  мир  тоже  состоит  из упомянутых в определении «причудливых представлений и  образов,  рожденных воображением». Почти  тоже можно сказать и о жанре научно-фантастической литературы. Более того, к  этому определению близко подходит и самая характерная черта романтизма: часто говорят,  что  сам термин «романтизм» восходит к  слову  «роман»,  то  есть,  имел опору  на  художественный вымысел. Поэтому важнейшей проблемой оказывается различение видов фантастического [9].  Именно так и поступает Ю. В. Манн в своем разъяснении природы фантастического у Гоголя.

    Таким образом, границы, отделяющие фантастическое от действительного  у Гоголя оказываются размытыми.

 

 

 

 

 

Глава III   Сопоставительный анализ повести Н.В.Гоголя «Вий» и новеллы П.Мериме «Кармен»

 

Хорошо известно, что еще до перевода «Тараса Бульбы» и «Ревизора», Мериме был знаком с творчеством русского писателя, в том числе и со сборником «Миргород», а соответственно и с повестью «Вий». В мистических произведениях реалистов действие происходит в обычном, реальном мире, в котором случается нечто, что нельзя объяснить, неведомое и зачастую страшное, а от того и непонятное простому обывателю. Автор усиливает напряжение интересом читателя, является ли фантастическое сверхъестественной силой или, в итоге, все будет объяснено естественным, бытовым образом. Он не ставит четкой границы между реальным и ирреальным, между этим миром и другим: рядом соседствуют живые и неживые герои, жизнь и смерть, странные персонажи, двойники, призраки, вампиры, упыри, вурдалаки, демоны, роковая женщина, закрытые места: церковь, старый дом, а также  тревога, беспокойство души, связь с потусторонним миром, кошмары, проклятья, потеря чувства реальности, своей собственной идентичности (своего «я»), сговор с дьяволом и многое другое.

Исследователи того времени уделили особое  внимание фантастическим произведениям Гоголя и Мериме, которые включают в себя  мистическое сознание, ирреальные силы мира, воздействующие на человека. На основе исследований было установлено два типа возможной интерпретации фантастического. В первом типе допускается существование ирреального, в судьбу героев вмешиваются фантастические силы, власть демона. Во втором -  непонятное, неведомое, необъяснимое, в итоге, объясняется физическим состоянием, герой в состоянии аффекта или действия алкоголя впадает в безумие. На Западе такие явления объясняются как литературное предвосхищение открытий Фрейда, его психоанализа, когда фантастическое позволяет выразить под не запретным углом запретные темы, подавленные в себе инстинкты, что наглядно представлено в фантастике Гоголя и Мериме.

Интересуясь русской литературой, Мериме берется за перевод произведений Пушкина. Особенно близка писателю пушкинская поэма «Цыганы», которую он считал шедевром (Соболевский). Путешествуя по Испании, Мериме встречал подобных прототипов и как автор будущей новеллы «Кармен» не мог не интересоваться этой темой, сильными характерами пушкинских персонажей. Позже Мериме переводит гоголевских «Тараса Бульбу» и  «Ревизора», и, безусловно, был знаком с другими произведениями русского писателя, в том числе и с повестью «Вий».

При сопоставлении повести «Вий» и новеллы «Кармен» появляется ощущение явного демонизма. Сцена фантастического полета над землей пробуждает в Хоме новые чувства, вызванные впервые увиденной с неба красоты и необычности мира. Потаенные, страстные чувства заставляют бурсака Хому Брута внимательно вглядываться в лицо панночки, он находит ее лицо воплощением невиданной красоты, создаваемой самой природой. Гоголь дает представление о добре и зле, о красоте, которая может нести не только божественный, природный характер, но и может быть зловещей и коварной. Красавица — панночка, захваченная ирреальными силами,  принадлежит к  злому,  демоническому миру.

П. Мериме выражал те же представления о фантастическом, какие описывал Николай Васильевич. Переводя произведения  А. С. Пушкина, М. Ю. Лермонтова, гоголевского «Ревизора», французский новеллист глубоко проникся идеями русских писателей, особенно в их фантастических произведениях. Сопоставляя такие произведения, как «Вий» Гоголя и «Кармен» Мериме, выделяем следующее. Если гоголевская панночка опутана ирреальными силами полностью, то Кармен подвержена им частично. Взглянем на портрет героини Мериме: «То была странная, дикая красота, лицо поначалу удивлявшее, которое, однако, невозможно было забыть. Особенно поражал ее взгляд, одновременно чувственный и дикий. Такого взгляда я не видел больше ни у одного человеческого существа. «„Цыганский взгляд - волчий взгляд",  -   утверждают цыгане, и поговорка эта говорит об их тонкой наблюдательности[12].

По словам Гоголя, Мериме обладал способностью верно схватывать местные краски, чувствовал народность и умело передавал ее. Русский писатель имел в виду мистификацию песен западных славян под названием «Гузла», где Мериме сумел угадать славянский дух наших балканских предков. Красочным описанием Испании, детальными наблюдениями, острыми конфликтами отличаются драматические сцены Мериме под названием «Театр Клары Газуль» и интересующая меня новелла «Кармен».

Романизация реализма у Мериме заимствована у Пушкина с его фантастическими описаниями.  Необычное, странное проявляется у Мериме, в частности, при описании контрабандистов. Кармен несет на себе отпечаток, роковую судьбу, это предрекает ее трагическую участь. В то же время она просто женщина, просто цыганка, в то время как у Гоголя дочь сотника — панночка, это сущая  ведьма, которая, умерев, увлекает за собой в тот  мир и Хому Брута. Демонические силы существуют у Гоголя как в самом человеке, так и вне его, в окружающей действительности. Как уже упоминалось мной ранее, и сам Хома делает определенные шаги навстречу демоническому, ирреальному, силам мистического, фантастического мира. Он полностью открыт и подвержен воздействию панночки.

У Проспера Мериме, наоборот, Кармен идет на грани, провоцируя Хосе на убийство англичанина,  подталкивая его к уходу в контрабандисты. Однако здесь смертельной грани Хосе все-таки не переступает. Очевидно, что нет в Кармен таких фантастических сил, которые бы заставили влюбленного солдата испытать внутреннее желание покинуть этот мир. В конце новеллы мы видим смерть самой Кармен от руки того же Хосе. Это, скорее, психологическая развязка нагнетаемой напряженности в любовном конфликте. Однако что-то ведет  и Хосе, которому в свое время цыганка предсказала несчастье. При последних словах Кармен о том, что и Хосе умрет не своей смертью, солдат пронзает ее кинжалом.

Кармен всякий раз упоминает, что они с Хосе умрут вместе. Это заставляет нас думать, что Кармен сама подвержена ирреальному и является его неотъемлемой частью. Ее портрет, в самом деле, несет печать рока, указывая на мистическое сознание, выраженное фантастикой. Зависимости от солдата она предпочитает свободу. Кармен погибает не столько от вспыхнувшего в ней сильного чувства к матадору, сколько от руки Хосе — реального человека. Торжество реальности над фантастикой, добра над злом. Этот поступок Хосе не дает Кармен полностью подчиниться воле зла. Вот в чем, на мой взгляд, существенное различие между свободолюбивой Кармен Мериме и гоголевской панночкой, полностью захваченной фантастическими силами и влекущей своей злой, демонической волей туда за собой, в небытие, Хому Брута — своего возможного возлюбленного в этом, реальном мире.

Вот что пишет по этому поводу театральный деятель А. Я. Таиров в докладе труппе Ленинградского государственного академического театра оперы и балета: «Мне думается, об этой поэме («Цыганы» Пушкина) хорошо знал Мериме и, может быть, не без некоторого ее влияния и была написана «Кармен»... Там Хосе убивает Кармен, а здесь Алеко убивает Земфиру.

 Н. В. Гоголь и П. Мериме прекрасно адаптируются на уровне фантастического, владея приемами романтизации, то есть обновления реализма, усиливая его познавательные и изобразительные возможности.  За реальным миром у Гоголя и Мериме угадывается мир ирреальный, фантастический. У Гоголя злу противостоит высшее божественное начало, а у Мериме — красота, свобода, личность, пространство человеческой души. Мистика в этих произведениях тяготеет к понятию смерти. Так Хома из «Вия» и гибнет под воздействием страшного, мистического мира. Панночка пробуждает в Хоме новые, неожиданные — любовные чувства. Однако сама она является ведьмой, что грозит Хоме смертью, уходом в небытие.

Фантастическое, с мистическим сознанием в повести «Вий» Гоголя обязано источником своего существования не только зарубежному фантастическому началу, но и отечественным фольклорным традициям. У Мериме испанская цыганка, работница на табачной фабрике в Севилье — это образ из привычного, реального мира. Обладая невыразимой  красотой, Кармен как никто другой в новелле наделена необычными внутренними качествами, характеризующими ее как романтическую натуру с яркими страстями. Мериме изображает перед нами женщину, стремящуюся освободиться от ирреальных сил. У Гоголя же, панночку устраивает ее причастность к фантастическому, недоброму миру, к злым силам, что полностью обуяли ее разум.

 

 

 

 

 

 

 

 

Заключение

 

    У Николая Васильевича Гоголя фантастическая образность реализуется с помощью ряда форм и приемов. На основе проведенного мной анализа сборника «Миргород» и более детального повести «Вий», можно сделать нижеследующие выводы.

Собственно фантастическое в творчестве – писатель придумывает несуществующих в окружающей действительности персонажей или свойства, присущие тем или иным героям. Так происходит, например, в повести  «Вий», где действует всяческая нечистая сила, в природе не существующая.

В  повести Н.В. Гоголя «Вий » существует форма иносказательной фантастики, которая основана на реализации в изображенном мире того или иного средства художественной выразительности. Чаще всего - это гипербола. Например, странные видения, неслыханные и невиданные огромные существа, омерзительные и ужасные. Литота  - карлики, гномы. Сам персонаж Вий существо из фантастического мира, существующее только в мифических легендах славян. Однако, Гоголь делает его центром произведения и даже выносит в заглавие, несмотря на то, что это действующее лицо, появляющееся в конце повести, но при этом держащее нас в напряжении в течение всего сюжета.

   Следующий прием  гротеск – соединение фантастического и реального в одном образе, причем для гротеска характерно соединение фантастического не просто с реальным, а с приземленно-бытовым, обыденным. Так, панночка – обычная земная девушка превращается то в страшную старуху, то в прекрасную ведьму. Этот же прием использует Гоголь в сцене полета Хомы на ведьме.

   Уникальность повести Н.В. Гоголя «Вий» заключается в том, что у него  разные    формы фантастики могут сочетаться друг с другом в системе одного произведения. Так гипербола сочетается с литотой, гротеск переплетается и с литотой и с гиперболой.

Фантастическое сознание Н. В. Гоголя и П. Мериме, выражаясь по-разному, ведет к одному: обновлению, усилению реализма как метода. Гоголь сражается против захваченности человека злыми ирреальными силами, прибегая к помощи духовного, божественно-нравственного начала. Мериме таким силам противопоставляет романтическую личность со своей красотой, любовью, свободой. Часто понимая свободу узко как свободу от социума, мы забываем о тех приобретениях, которые были сделаны писателями-реалистами еще в XIX в.  В этом смысле повесть «Вий»  Гоголя и новелла «Кармен» Мериме современны.

Своей эстетикой фантастического, обновленным реализмом с его широкими инновационными возможностями они и поныне востребованы литературой, динамично вписываясь в эстетику XXI в.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Библиография

 

 

1.                      Соколов Б.В. Расшифрованный Гоголь. Вий. Тарас Бульба. Ревизор. Мертвые души. – М.: Яуза, Эксмо, 2007. – 352с.

 

2.                      Н.В.Гоголь и русская литература XIX века: Межвуз. сб. науч. тр. - Л.: ЛГГИ, 1989. – 131с.

 

3.                      Искусство детали: наблюдение и анализ: о творчестве Гоголя./ Е.Добин. Л.: «Сов. писатель». Ленингр. отд-ние, 1975.

 

4.                      Жизнь и творчество Н.В.Гоголя: Материалы для выставки в шк. и дет.биб-ке. – М.: Дет.лит., 1980.

 

5.                     История рус.лит. XIX в. В 3ч. 2ч. (1840-1860): учеб.для студентов вузов, обучающихся по специальности «рус.яз. и лит-ра». / Е.Е.Дмитриева и др.; под ред. В.И.Коровина. – М.: Гуманит.изд.центр ВЛАДОС, 2005. – 524с.

 

6.                      Соколов Б.В. Гоголь. Энциклопедия. (Серия: русские писатели). М.: Алгоритм, 2003. – 544с.

 

7.                      А. Н. Афанасьев, «Поэтические воззрения славян на природу»; М., Современный писатель, 1995.

 

8.                      В. И. Абаев, «Образ Вия в повести Н. В. Гоголя; М., 1958.

 

9.                      Ю. В. Манн, «Поэтика Гоголя»; М., 1988. – С.25

 

10.                  Повесть «Вий» Н.В. Гоголь

 

11.                 Воропаев В. А. Современное прочтение Гоголя //Современное прочтение русской классической литературы XIX века: В 2 т. — М.: Пашков дом, 2007. —Т.1 . — С. 132—133.

 

12.                 Мериме П. Собр. соч.: В 4 т. - М.: Правда, 1983. - Т. 3.

 

13.                 Таиров А. Я. Кармен // Проспер Мериме в русской литературе. — М.: РОССПЭН, 2007. — С. 247.

 

14.                 Научная библиотека КиберЛенинка: http://cyberleninka.ru/article/n/vospriyatie-fantasticheskogo-v-proizvedeniyah-n-v-gogolya-i-p-merime-na-primere-povesti-viy-i-novelly-karmen#ixzz30fPsDJIi

 

15.                 Электронная энциклопедия - Википедия

 

  

Скачано с www.znanio.ru