Литературная гостиная, посвященная Джорджу Гордону Байрону «Я сердцем, сердцем - одинок...»

        Литературная гостиная, посвященная Джорджу Гордону Байрону

                                    «Я сердцем, сердцем - одинок...»

 

Оборудование: портрет Байрона, выставка книг Байрона и литературы о нем, выставка детских рисунков к произведениям поэта, музыкальное оформление,

Слайдовая презентация, видеофильм, 2 плаката:

1.   «...Он был, о море, твой певец,
Твой образ был на нем означен.
Он духом создан был твоим;
Как ты, могущ, глубок и мрачен,
Как ты, ничем не укротим»

А.С. Пушкин «К морю».                                                                                                                                           2. « И вечно буду я войну вести
Словами - а случится, и делами! -
С врагами мысли. Мне не по пути
С тиранами...»

Дж. Г. Байрон «Дон - Жуан»                                                                                                                              

Учитель

       Байрон,  поэт-романтик, прожил бурную и красочную жизнь, он рассказал людям о великих надеждах и великих разочарованиях своего времени, он стал   обостренным зрением и слухом своей эпохи.  

1.   Какой хорошенький мальчик, этот маленький Байрон. Но почему он хромает?  От стыда он никогда не осмеливался об этом спрашивать.

 Он был очень развитым и отзывчивым, но отличался крайней вспыльчивостью..   Что же он видел вокруг себя? Его отец, легкомысленный капитан Байрон, принадлежавший к очень древнему, но уже вырождающемуся роду, промотав состояние жены, вел себя с нею оскорбительно, цинично, а порой и безумно. Озлобленная несчастьями, миссис Байрон стала крайне раздражительной.

2.  Вскоре отец умер, говорили, что он покончил с собой. Маленький Джордж не забыл отца. Теперь ему предстояло вступить в жизнь одному с сумасбродной

женщиной, у которой град поцелуев сменялся градом побоев. Он знал, что мать несчастна, боялся ее и жалел.

      Мать мало рассказывала ему о Байронах, но от няни он слышал, что где-то на севере Англии в старом замке Ньюстеде жил старый Злой Лорд Байрон, глава их семьи, что семья эта старинного рода и что из него вышли великие воины и мореплаватели.. Ему казалось, что быть Байроном - это значит каким-то таинственным образом быть выше матери, выше всех.

3.    Как-то раз, бросив камнем в воробья, он ушиб маленькую девочку. Она заплакала. Его пытались заставить попросить у нее прощения. Он замкнулся в упрямой злобе.

      Знаешь ли ты, что я сын Байрона? - заявил он ей. Через час он принес своей жертве конфет.

        Когда ему минуло десять лет, пришло известие о смерти хозяина Ньюстеда, родового замка Байронов. Десятилетний Джордж Гордон Байрон стал шестым лордом Байроном. На следующий день в ветхой школе, крытой соломой, учитель во время переклички, взглянув на Байрона, назвал его не просто Байрон, а «господин Байрон». Мальчик разразился слезами.

4.  Вскоре мать привезла Байрона в Ньюстед. Как все дети, одаренные богатым воображением, Байрон в своих мечтах рисовал себе замок, в котором он бы хотел жить и царствовать. Ньюстед оказался запущенным и полуразрушенным, и все же для Байрона он превзошел все его мечты.

Чтец

Ньюстед! Ветром пронизана замка ограда, Разрушеньем объята обитель отцов.                                Гибнут розы когда-то веселого сада,                                           Где разросся безжалостный болиголов.

Воет ветер; трещит от любого порыва                              Щит с гербом, говорящий в унынии нам

0  баронах в броне, что вели горделиво

Из Европы войска к палестинским пескам...

 5. Но жить в полуразрушенном, запущенном доме было невозможно, и мать увезла сына в Нотенгем.  Миссис Байрон с тех пор, как сын ее сделался лордом, не могла примириться с мыслью, что он останется хромым. В Нотенгеме ей порекомендовали лекаря, как оказалось, настоящего шарлатана; она доверила ему лечить своего сына.

  Все его лечение заключалось в том, что он изо всех сил вытягивал ногу ребенка, а затем массировал, вращая в каком-то деревянном аппарате. Байрон в это время занимался латинским языком с американцем мистером Роджерсом, и тот, читая с ним Цицерона или Вергилия, очень жалел его и огорчался, видя, как мучительно искажалось лицо ребенка от  этих орудий пыток.

-  Мне тяжело видеть, милорд, что вы так страдаете.

-  Не обращайте на меня внимания, мистер Роджерс, я постараюсь не
обнаруживать, что мне больно.

6. Вскоре Байрон с матерью переезжают в Лондон. В 1801 году Байрона решили отдать в закрытую школу, которая соответствовала бы его положению.

 Первое время в школе он чувствовал себя несчастным. Было бы совершенно невероятным, чтобы среди трехсот пятидесяти школьников не нашлось бы нескольких, склонных посмеяться над гордым и робким мальчиком - калекой. Ноги его не поправились от лечения. Случалось, он просыпался утром, чувствуя, что мальчишки подставляют ему под ноги таз с холодной водой - жестокий намек на лечение ваннами, которым он пользовался.

7. Постоянный страх, что его физический недостаток вызывает к нему презрительное отношение, заставлял держать себя высокомерно, вызывающе и мрачно. У него были прекрасные черты лица, изумительные глаза, брови и вьющиеся, чуть-чуть рыжеватые светлые волосы. Поражала страстность, с которой он брался за все, что ни делал.

     Постепенно товарищи подчинялись обаянию Байрона. Это было сложное обаяние и заключалось прежде всего в неограниченной храбрости в словах и поступках. В этом подростке, не способном лгать, не было и тени чего бы то ни было низкого. Никто во всей школе не обнаруживал такой готовности драться. В нем было что-то рыцарское.  

8.  Однажды Байрон увидел, как старшеклассник избивает младшего школьника. Байрон не был достаточно силен, чтобы побить старшеклассника, но со слезами на глазах и прерывающимся от ужаса и негодования голосом спросил:

- Сколько ударов вы собираетесь ему дать?

- А почему ты, щенок, суешься не в свое дело?

- Потому, что я очень прошу вас, - сказал Байрон, - позволить мне взять на себя половину.  

9.      Вскоре школьники распознали в Байроне товарища настоящей закалки. Он увлекался всякими играми и нередко отличался в них, несмотря на свой физический недостаток. Больше всего он любил верховую езду и плавание. От природы смелый и непокорный, он был зачинщиком всяких опасных шалостей. Но в то же время по своей натуре он был мечтательным юношей. Он любил уединяться. Его часто видели направляющимся с книгой под мышкой к церковному кладбищу, расположенному на вершине холма. Там под большим деревом была неизвестная могила. Байрон садился на могильный камень, укрытый ветвями вяза.

  Чтец

...Плакучий вяз! Ложась под твой шатер укромный,                                     Я часто размышлял в час сумеречно-скромный:                                             По старой памяти склоняюсь над тобой,                                                     Но, ах! Уже мечты бывалой нет со мной;                                                 И ветви, простонав под ветром - пред ненастьем,-                                               Зовут меня вздохнуть над отсиявшим счастьем,                                               И шепчут, мнится мне, дрожащие листы:                                                            «Помедли, отдохни, прости, мой друг, и ты!..     

10.  Лето 1803 года Байрон провел в своем родовом имении. В то лето он познакомился с владельцами большого поместья Эннсли, расположенного невдалеке от Ньюстода. Байрон стал частенько бывать в Эннсли. Ни для кого не было секретом, что причиной столь частых посещений была дочь хозяев мисс Мэри Энн Чаворт.

       Ей было семнадцать лет, у нее было спокойное лицо, спокойная правильная линия бровей, волосы, расчесанные на прямой пробор. Ей, конечно, и в голову не приходило, что хромой мальчик, хотя он и лорд Байрон из Ньюстеда, мог стать ее мужем. Но мальчик был фантазер, много читал, и его присутствие не надоедало ей. Как могла она знать, что, поощряя юношеское безумие Байрона, делала больше зла, чем если бы с самого начала остановила его нарочитой холодностью.

11. А Байрон был счастлив! Любить безумно, видеться каждый день с любимой!     Мэри знала о любви Байрона, но считала это несерьезным. Она убеждала себя, что относится к нему, как к брату.  Избранником ее сердца был другой...

 Однажды Байрон услышал разговор между Мэри и ее горничной.

        - Неужели вы думаете, что я могу относиться серьезно к этому хромому мальчишке?

Эта фраза поразила Байрона, словно удар ножа. Он ни словом не обмолвился о том, что слышал.  Мэри вышла замуж в начале следующего года. Байрон пережил мучительный душевую боль.

12. Он уже заканчивал школу. В последний раз пошел он на кладбище помечтать под сенью вяза. Вернется ли он когда-нибудь покоиться под этой травой, которую когда-то топтал в беспечных играх? Его могила... Пусть над ней будет одно только его имя, но пусть оно будет прославленным.

                       Эпитафией будет одно мое имя,

А коль славой оно не покроет мой прах,

То другое ничто не поможет в веках.

Это место в судьбе с моим именем равно,

Иль тесно, как оно, или им же и славно.

Он только вступал в жизнь и уже мечтал о покое. В октябре 1805 года Байрон поступил в Кембридж. Именно там в жизни Байрона появилась новая цель - он решил сделаться поэтом. Писать стихи Байрон начал рано, много переводил с древнегреческого и латыни.   

13. И вот готов первый сборник стихов. Автор с приятным удивлением перечитывал свои творения. Может быть, эта маленькая книга создаст ему славу! Вскоре Байрон сжег все экземпляры этого сборника по совету одного друга семьи, раскритиковавшего юношеские стихи за нескромность, чувственность деталей. Это было жестокое испытание для молодого автора - отказаться от своей первой книги. Байрон героически принес эту жертву.

  Через несколько недель юный поэт подготовил новый сборник, и он был напечатан в  январе 1807 года Сборник отличался необыкновенным целомудрием и строгостью. А в следующем году Байрон получил диплом и покинул Кэмбридж.  

14.  И снова Ньюстед. Он застал его в невообразимо запущенном виде. Как он любил Ньюстед! Он не уставал мечтать, то лежа на софе, где проводил почти целые дни, сочиняя стихи, то в саду, где ему доставляло удовольствие писать, опершись на срезанный ствол дуба.

        Он не хотел знакомиться с владельцами соседних замков; кое-кто явился к нему с визитом, но он и не подумал ответить на эти визиты... Он принял только приглашение на обед в Эннсли. Байрон хотел подвергнуть себя испытанию встречи со своей Мэри, превратившейся в миссис Чаворт-Мастерс.                                                                                                                          15.  Ученик-«Байрон»

Я обедал недавно рядом с женщиной, которой ребенком был предан так, как только могут быть преданы дети, и гораздо больше, чем может позволить себе взрослый мужчина. Решил держаться мужественно и разговаривать хладнокровно; но как только ее увидел, все мое мужество и беспечность пропали, и я ни разу не разомкнул губ, чтобы улыбнуться, не то, что заговорить, а миледи держала себя почти так же нелепо, как и я, отчего мы оба привлекли внимание общества гораздо больше, чем если бы вели себя с непринужденным равнодушием.... Боже, как мы глупы!  

16.  Кормилица привела маленькую двухлетнюю девочку. Байрону было мучительно видеть в этом едва сложившемся личике строгие обаятельные черты лица отца и глаза, в которые он так часто глядел. Он смотрел на супруга Мэри, энергичного человека, который рассказывал о только что убитой лисице и хвастался тем, что не открывал никогда ни одной книги. Рядом на псарне лаяли собаки. Мэри Энн сидела молча. Взглядывая украдкой на Байрона, она замечала, что он стал тонким и красивым. Вернувшись в Ньюстед, он бросился на софу и написал стихи:                                                                                  17. Ученик-«Байрон»

Ну, вот - ты счастлива; я знаю,

 Что должен счастлив быть и я,

Затем, что в сердце сохраняю

Я с прежним пламенем тебя.

Дитя! Я подавил стенанье:

В ее чертах - черты отца.

В глазах ее - твое сиянье.

Всем оно было для меня.

Прощай же, Мэри, уезжаю,

Ты счастлива, что горевать!

Хоть мне с тобой не быть, но знаю,

Что был бы я рабом опять.

Уйди, прельстительная младость!

Воспоминанье, не проснись -

Мне волны Петы будут в радость,

Разбейся, сердце, или спи.

18.  Соседство с Эннсли тяготило его. Лучшее средство - бежать, и Байрон мечтал

уехать весной. Он говорил в Эннсли о своем намерении. Мэри невинно спросила,

почему он стремится уехать, и получила ответ в стихах:

Чтец

Когда он изгнан был из рая,

Остановился он у врат,-

Как живо все напоминает

Прошедшее! И проклинает

Он будущего темный смрад.

Не так же ль, леди, и со мною,

Не должно ли бежать и мне,

Затем, что полон я тобою

И прошлое живет в душе?

Бегу. С душой моей усталой

От искушения уйдем.

Нельзя мне видеть рай бывалый

И снова не мечтать о нем.

 

19.  Итак, было решено в июле выехать на Гибралтар, а оттуда - на Мальту и Восток. Уезжая, он написал стансы Мэри Энн:

Все кончено. И с бурей смело

Шумит, надувшись, парус белый,

Свежеет ветер и летит,

Над мачтой гнущейся свистит.

Я ж убегаю и тоскую,

Затем, что лишь одну люблю я.        

20. На корабле с Гибралтара на Мальту Байрон держался в стороне от остальных пассажиров, подолгу смотрел на море и, казалось, впитывал в себя мрачную поэзию скал. Путники, принимая его стремление к одиночеству за презрение, осуждали его. Они замечали его взгляды исподлобья, беспокойные и

недоверчивые. Если бы они могли угадать беспокойство, скрывавшееся за этим поведением, болезненную робость калеки, они бы пожалели его. Байрон искал прибежища среди безмолвного мира звезд и волн, потому что боялся людей.

21.  Ученик-«Байрон»

Душа моя мрачна. Скорей, певец, скорей!

Вот арфа золотая:

Пускай персты твои, промчавшися по ней,

Пробудят в струнах звуки рая.

И если не навек надежды рок унес,

Они в груди моей проснутся,

И если есть в очах застывших капля слез -

Они растают и прольются.                                                                                                                            Пусть будет песнь твоя дика. - Как мой венец,                                                                           Мне тягостны веселья звуки!                                                                                                               Я говорю тебе: я слез хочу, певец,                                                                                                                                       Иль разорвется грудь от муки.                                                                                               Страданьями была упитана она,                                                                                                       Томилась долго и безмолвно;                                                                                                                      И грозный час настал - теперь она полна,                                                                                             Как кубок смерти яда полный.   

22..  Он задумывался над своей неудачной юностью. Почему бы ему не написать поэму об этом путешествии? Он рисовал героя, которого назовет Чайльд Гарольд. И это будет Байрон - Байрон, отчаявшийся, разочарованный.... Корабль покачивался в лунном свете.

      Дикие горы Албании... Паша в Янине, славившийся своей храбростью и жестокостью, будучи уведомлен английским резидентом о прибытии знатного молодого англичанина, послал путешественнику приглашение. Али-паша, истинный Зелуко, надолго остался одним из героев Байрона. Любовь к власти, презрение к моральным и общественным условностям, тайна, которой он любил себя окружать, весь облик Али вызывал в Байроне живые симпатии.

   Чтец

В обширном зале, где фонтан звенит, Где стены белым мрамором покрыты, Где все к усладам чувственным манит, Живет Али, разбойник именитый.

Нет от его жестокости защиты,                                                      Но старчески-почтенные черты                                             Так дружелюбно-мягки, так открыты,                                     Полны такой сердечной доброты,                                                    Что черных дел за ним не заподозришь ты...                                                 В суровых добродетелях воспитан,                                                                        Албанец твердо свой закон блюдет.                                                              Он горд и храбр, от пули не бежит он,                                             Без жалоб трудный выдержит поход.                                     Он - как гранит его родных высот.                                              Храня к отчизне преданность сыновью,                                    Своих друзей в беде не предает                                                                     И, движим честью, мщеньем иль любовью,                                 Берется за кинжал, чтоб смыть обиду кровью...  

23.  Бандит, корсар, атаман разбойничьей шайки - люди этой отверженной среды привлекали Байрона, находя отклик в его чувстве протеста против лицемерия и в его преклонении перед храбростью. Симпатия была обоюдной. Паша прислал англичанину проводников и вооруженный эскорт для обратного пути.

        Путешествовать по дикой стране под охраной вооруженных дикарей -

предприятие опасное, но заманчивое. Байрон с детства считал себя созданным

для военной жизни, ничего не боялся. Он любил албанцев. Они казались ему

простыми, верными людьми. Среди них он начал писать своего Чайльд

Гарольда.

          Чтец

Среди албанцев прожил Чайльд немало.

Он видел их в триумфе бранных дней,

Видал и в час, когда он, жертва шквала,

Спасался от бушующих зыбей.

 Душою черствый в час беды черствей,

Но их сердца для стаждущих открыты -

Простые люди чтут своих гостей,

И лишь у вас, утонченные бритты,

Так часто не найдешь ни крова, ни защиты.

          Из Албании он намеревался отправиться в Грецию морем, но невежество моряков и буря помешали ему.

24.  Ученик-«Байрон»

         Из-за невежества капитана и команды я чуть не погиб на турецком военном судне, хотя буря была небольшая. Греки призывали всех святых, а мусульмане - Аллаха. Капитан в слезах бросился к трюму, крича нам, чтобы мы молились Богу. Паруса разорвались в клочья. Я, не имея возможности помогать матросам, завернулся в свой албанский плащ, лег на палубе и уснул. Когда я проснулся, буря утихла, и судно пристало к берегу, где нас встретили сулиоты. Это были горцы, непримиримое горное племя, сумевшее сохранить свою независимость. Они радушно приняли нас, высушили наши одежды, накормили и устроили в нашу честь пляску вокруг костра.

25.  Когда Байрон предложил вождю несколько цехинов, тот ответил: «Я хочу вашей дружбы, а не денег». Эти слова очень понравились Байрону. Его восхищали эти люди с сильными страстями, умевшие любить и убивать.

После того, как море отвергло его, Байрон решил направиться в Грецию сушей.. Это была чудесная горная прогулка верхом. Вечерами сопровождавшие его сулиоты пели песни, которые Байрон с помощью переводчика перелагал в стихи.    

26.  Наконец Байрон и его спутники спустились на равнину и остановились в маленьком городке Миссолунги на берегу обширной лагуны. Это была Греция.

Байрон был растроган. С детства поэты и историки научили его любить эту страну. Мужество, любовь к свободе, поклонение красоте, красноречие - лучшие человеческие чувства родились на этой сухой и чистой земле.

        И вот 24 декабря 1809 года после долгой поездки верхом между сосен и

оливковых деревьев один из проводников вскричал:

-Господин, господин, деревня!

Это были Афины. Далеко в долине у подножия высокой скалы виднелся городок, а

вдали за городом - море.

Проводник был прав: Афины в то время представляли собой большую деревню.

Турки, занявшие город, вели себя как победители, а не как правители, и

предоставляли город собственной судьбе.

      Чтец

Пою тебя, небесная, хоть к нам,                                                                                                   Поэтам бедным, ты неблагосклонна.                                                                                                    Здесь был, богиня мудрости, твой храм.

Над Грецией прошли врагов знамена,

Огонь и сталь ее терзали лоно,

Бесчестило владычество людей,

Не знавших милосердья и закона

И равнодушных к красоте твоей.

Но жив твой вечный дух средь пепла и камней.                                                                                                          Увы, Афина, нет твоей державы!                                                                                                                              Как в шуме жизни промелькнувший сон.                                                                                                                                                 Они ушли, мужи высокой славы,                                                                                                                                     Те первые, кому среди племен                                                                                                                                                                                   Венец бессмертья миром присужден.                                                                                                                                      Где? Где они? За партой учат дети                                                                                                                                                                                                                                                Историю ушедших в тьму времен,                                                                                                                                               И это все! И на руины эти

Лишь отсвет падает сквозь даль тысячелетий.  

 27.  Байрон был потрясен минувшим величием этих мест и их теперешним убожеством. Его мужество, неудовлетворенность, стремление к скитальческой жизни изоблачали в нем человека, рожденного действовать. Он это знал.. Может поэтому с таким восхищением и завистью следил он за Наполеоном, шествовавшим, подобно метеору; но увечье обрекало Байрона на иное существование, и он постигал одновременно и величие, и бессилие человеческих действий.

Рабство греческого народа приводило его в негодование. Рукопись «Чайльд Гарольда» заполнилась призывами к восстанию.                                                                                                                                     Чтец

Печальная страна исчезнувших величий,

В падении - бессмертна, велика.

О, кто ж детей твоих разбудит кличем,

От рабства кто освободит тебя?

Твои сыны теперь иными стали.

С судьбой не споря, безнадежный бой

У Фермопил когда-то ожидали.

Где ж ныне доблесть та, где ж тот герой.

С кем встанешь ты из тени гробовой?                                                                                                     28.  Диалог (Байрон и афинянин)                                                                                                         Байрон:

Как можешь ты, афинянин, молчать и подчиняться, когда твою прекрасную родину безжалостно грабят и уничтожают?                                                                                           Афинянин:

А что я могу сделать?

Байрон:

Раб, ты недостоин носить имя грека! Что ты можешь сделать? Отомстить за себя!                                                 

                Он, Байрон, отомстил бы.

Но вот пришло время возвращаться на родину. Стоя на палубе фрегата, Байрон смотрел, как поднимаются и падают волны. Что ждет его в конце этого длинного пути? Теперь, как только его дела в Англии пойдут плохо, он должен знать, что в пятнадцати днях езды по морю есть белые острова под вечно голубым небом.

29.  По возвращению он остановился в Лондоне в «Реддиш - отеле». Издатель Даллас, поджидавший его несколько дней, явился немедленно. Байрон казался в хорошем настроении и оживленно рассказывал о своих путешествиях. Даллас спросил, не привез ли он рассказов. Ну да, он написал несколько мелких стихотворений и изрядное количество строф поэмы о своих странствиях. Но это и не стоит читать. Хотя если Далласу интересно, он готов подарить ему эту поэму. И он вытащил из чемодана пачку исписанных листои.

30.  Дома Даллас сразу же начал читать поэму                                                                                    Чтец                                                                                                                                                                                  Жил юноша когда-то в Альбионе

И в добродетель не был он влюблен.

Проходит день в неистовой погоне

За счастьем; ночи слух тревогой поражен...

...Он звался Чайльд Гарольд - откуда имя?

Кто предки были? Я вам не скажу,

Но имя не терялось меж иными

И славным уходило в старину...

.. .И мрачное узнал он ощущенье.

И третью жизни не отягощен,

Он ей пресытился до отвращенья

И родину возненавидел он...

...Греха прошел он лабиринт таимый,

Не размышляя над судьбой страстей,

Средь многих жен одна была любимой -

И эту он не мог назвать своей...

 31.  Даллас был поражен. Байрон, наконец-то сам Байрон выступил в этих стихах, о которых он отзывался так пренебрежительно. Издатель узнавал здесь

байроновскую мизантропию, его сладострастную скуку, мрачное наслаждение, с

которым познавал бренность всего человеческого.

Даллас пришел в полный восторг и, не откладывая, написал Байрону.

«Вы написали очаровательнейшую поэму, лучшее из всего того, что я когда-либо

читал. Я в таком восторге от «Чайльд Гарольда», что не могу от него оторваться».

    Вскоре вышли первые книги «Чайльд Гарольда». «Однажды утром я проснулся знаменитым», - писал Байрон.   

     Накануне вечером Лондон был для него пустыней, населенной двумя - тремя друзьями, на другой день утром это был город, полный сверкающих дворцов, распахивающих свои двери перед знаменитейшим молодым англичанином.

32.  Наконец-то искусство соприкоснулось с жизнью!  Для англичан рассказ о путешествии в Албанию и к сулиотам казался более увлекательным, чем рассказ о путешествии в Индию или остров Тихого океана. Это была поэма моря, и потомки викингов, отрезанные от материка континентальной блокадой, вдыхали в ней ветер, пропитанный солью, которой им начинало недоставать.

       Байрон оказался в глазах англичан достойным своего творения. Он был отпрыском старинного рода, и свет был ему благодарен за то, что он украшал гением этот класс общества. Он был молод, красив; серо-голубые глаза сверкали жизнью из-под длинных ресниц... Бледный цвет лица казался прозрачным... Рот, как у очаровательной женщины, чувственный и капризный. Даже его физический недостаток только повышал интерес к нему. Мрачная история героя - это его собственная жизнь. Ему приписывали и постоянную мрачность, и склонность к уединению, и несчастья Чайльда.

33. Весь город говорил только о Байроне. Толпы знаменитейших людей домогались быть ему представленными, оставляли свои визитные карточки. Кареты, стоявшие у подъезда отеля,  где остановился поэт, мешали движению. Сам регент выразил желание, чтобы ему представили Байрона. На великосветских обедах неумолчно звучало его имя.   

Байрон знал, что, приглашая его, все стремятся увидеть Чайльд Гарольда, и он являлся в гостиных мрачный, надменный, маскируя холодной сдержанностью наследственную застенчивость. В этом новом для него мире, оживленном и красочном, который так шумно приветствовал его после столь долгого пренебрежения, у него не было ни родных, ни друзей.. Он боялся показаться смешным своими манерами, своим увечьем, и самый этот страх увеличивал его обаяние. Когда все другие танцевали, он держался в стороне из-за своей хромой ноги и, стоя неподвижно в золоченой нише дверей, казался живым воплощением своего героя, когда тот, стоя на палубе корабля, смотрел на далекие волны.

34.  Ученик-«Байрон»                                                                                                                                                             Хочу я быть ребенком вольным

И снова жить в родных горах,                                       Скитаться по лесам раздольным,                                       Качаться на морских волнах.                                                      Не сжиться мне душой свободной                                                 С саксонской пышной суетой!                                                                     Милее мне над зыбью водной                                                                             Утес, в который бьет прибой!                                                           Судьба! Возьми назад щедроты                                                      И титул, что в веках звучит!                                                          Жить меж рабов - мне нет охоты,                                                             Их руки пожимать - мне стыд!                                                    Верни мне край мой одичалый,                                                                  Где знал я грезы ранних лет,                                                                                    Где реву океана скалы                                                         Шлют свой бестрепетный ответ!  

35. Между тем одна молоденькая умненькая девушка внимательно наблюдала за ним.

Это была Анна Изабелла Милбенк (которую все называли Аннабелла) Она нашла Байрона высокомерным; его рот беспрестанно выдавал его презрительное отношение к окружающим. Они познакомились. Жизнь наполнилась счастьем. Затем Анабелла исчезла, она выскользнула из его жизни. Один в большом доме он бродил вечерами, присаживался за рабочий стол и вспоминал о тех часах, которые были отрадными.  

36. Ученик-«Байрон»

Прощай, и если уж наверно,

Ну, что ж, простимся навсегда,

Неумолимая, - но в сердце

Не будет злобы на тебя.

                                  И то, что на сердце горело,                                                                   

                             Где сладко засыпала ты,  

                              Тогда прочесть ты не сумела,

                                А ныне не скажу - прочти.                                                                                                                       Да, многому я был виною,                                                                                                                                                      И пусть бы был наказан я,                                                                                                                                                                      Но хоть не этою рукою,                                                                                                                                                                       Что столько нежила меня.

                               Но знай, что медленной кончины  

                              Любовь должна в разлуке ждать,                          

                              И невозможно в миг единый                                   

                             От сердца сердце оторвать.                                                                                                         Прощай! С тобою разлученный,                               

Теряю все, что я люблю.                                                      

Один - увядший и сожженный

 -Погибнуть больше не могу.

 

37.  В Лондоне новость о разводе Байрона распространилась быстро. Мнение света обратилось против Байрона. Его выставляли врагом Англии. В газетах писали: « Этот поэт, распутник, либерал, калека никогда не был истинным англичанином».  Когда он входил в палату лордов, вслед ему раздавались оскорбительные замечания; в самом собрании никто не говорил с ним.

Ну что ж, пусть так. Если Англия не желает его присутствия, он снова пуститься в странствия...  

И вот наступил день отплытия. Байрон взошел на борт корабля... Мрачно и тоскливо было на душе...

Чтец

Дочь сердца моего, малютка Ада!

Похожа ль ты на мать? В последний раз,                          Когда была мне суждена отрада                                                    Улыбку видеть синих детских глаз,                                                                        Я отплывал - то был Надежды час.                                                       И вновь плыву, но все переменилось.  

Куда плыву я? Шторм встречает нас.

Сон обманул... И сердце не забилось,

Когда знакомых скал гряда в тумане скрылась                                                                                                                Как славный конь, узнавший седока,                                                                                                                      Играя, пляшут волны подо мною.                                                                                                                             Бушуйте, вихри! Мчитесь, облака!                                                                                                                                       Я рад кипенью, грохоту и вою.                                                                                                                                          Пускай дрожат натянутой стрелою                                                                                                                                        И гнутся мачты в космах парусов!                                                                                                                  Покорный волнам, ветру и прибою,                                                                                                                                           Как смытый куст по прихоти валов,                                                                                                                                                   Куда угодно плыть отныне я готов.

38.  Что такое был он, Джордж Гордон Байрон, в апреле 1816 года? Ничто. Нежный и злой, грустный и веселый, рассудительный, как Вольтер, и сумасшедший, как ветер...                                              Кто я? - Ничто.                                                                                                                                                                Но ты не такова,

Мысль потаенная моя...

         Чтобы снова стать Байроном, надо было снова превратиться в Гарольда;

странствие начнет третью песнь.                                                                                                                                                                                              Он сам теперь от света удалился.                                                                                                                      Надежды нет, но все ж не так темно.                                                                                                                               Он знает, что он попусту родился,                                                                                                                   Что до могилы все предрешено,                                                                                                                                                   И это знанье горечи дает улыбку...

39.  В Швейцарии, в Италии Байрон много и плодотворно работает, создает замечательные поэмы, лирические стихотворения, знакомится с карбонариями - членами тайной организации итальянских патриотов, активно помогает им. Весной 1823 года поэт отправляется в Грецию, где опять принимает участие в национально-освободительной войне греческого народа. В Греции он занимался организацией и обучением боевых отрядов. Ему было приятно, что он, обыкновенный гражданин, содержит целое войско и флот. Забавляло, что деньги, которые он дал для Греции, уже превышают те, с какими Бонапарт начал итальянскую кампанию. Сулиоты Миссолунги просили его взять их на содержание и быть их вождем. И вот Байрон в Миссолунги.

40.Ученик-«Байрон»

Я явился сюда не для того, чтобы искать приключений, а чтобы помочь возрождению греческого народа, который и в падении своем таков, что надо считать за честь быть его другом.

Что мне твои все почести и слава,                                                                                                                                           Народ-младенец, прежде или впредь,                                                                                                                                      Хотя за них отдать я мог бы, право,                                                                                                                Все, кроме лавров,- мог бы умереть?

 В тебя влюблен я страстно! Так, пленяя,                                        Влечет бедняжку-птичку взор змеи,-                                                              И вот спустилась пташка, расправляя                      Навстречу смерти крылышки свои...                               Всесильны ль чары, слаб ли я пред ними,-                                                                    Но побежден я чарами твоими!..    

41.    Чтобы подать пример, он стал жить на таком же пайке, как и солдаты. Благодаря своей щедрости он приобрел популярность среди крестьян в окрестностях Миссолунги. В постоянной опасности среди необузданных дикарей он оставался энергичным - и спокойным.  Не раз он, рискуя жизнью, спасал арестованных. При обсуждении плана военных действий он выбирал для себя наиболее опасную позицию.

        В день своего рождения, 22 января 1824 года, он вошел в комнату, где находились

      его друзья, и сказал с улыбкой:

42.  Ученик-«Байрон»

Вы как-то жаловались, что я больше совсем не пишу стихов - сегодня день моего

рождения, и я только что закончил одну вещь, которая, по-моему, лучше всего,

что я когда-либо писал.                                                                                                                                                0 Греция! Прекрасен вид
Твоих мечей, твоих знамен!
Спартанец, поднятый на щит,
Не покорен.

Восстань! (Не Греция восстань –                             Уже восстал сей древний край!) Восстань, мой дух! И снова дань           Борьбе отдай.

.. .Нет утешения, так что ж Грустить о юности своей? Погибни! Ты конец найдешь                   Среди мечей.  

43.  Начинался тридцать седьмой год его жизни, который, как гласило предсказание, должен был стать для него роковым. Байрон чувствовал, что с каждым днем слабеет. Отвратительный режим, которому он себя подвергал из чувства солдатского аскетизма, неустроенность жизни, постоянное напряжение сил, обострения старых болезней изнуряли его. Предательство сулиотов в ответственный момент вызвало в нем страшный приступ лихорадки. Когда Байрон пришел в себя, первое, о чем он спросил, не воскресенье ли сегодня. Ему ответили утвердительно.

Ах, - сказал он, - было бы очень странно, если бы это было не так. Воскресенье было одним из его несчастных дней. Прошла неделя. Он продолжал испытывать головокружение и неприятное нервное состояние, походившее на страх. Друзьям он сказал:

44. Ученик-«Байрон»

       Вы, может быть, думаете, что я беспокоюсь за свою жизнь? Я от всего сердца питаю к ней отвращение и буду благословлять час, когда от нее избавлюсь. О чем мне жалеть? Какую радость мне может дать жизнь? Я в буквальном смысле слова состарившийся юнец. Едва сделавшись взрослым, я достиг вершины славы. Что до наслаждения, то изведал его во всех видах.  Я путешествовал, удовлетворил свое любопытство, я утратил все иллюзии... Но боюсь двух вещей, и это меня неотвязно преследует. Я вижу себя медленно умирающим на ложе пыток или оканчивающим свои дни, как Свифт, - гримасничающим идиотом! Молю небо, чтобы пришел день, когда я брошусь со шпагой в руке на турецкий отряд, навстречу мгновенной смерти без страданий.

45.  Вскоре пришло письмо леди Байрон, в котором она подробно писала о его дочери Аде. Байрон обрадовался ему. Анабелла отвечала на все его вопросы о дочери. Та росла здоровой крепкой девочкой, предпочитала поэзии прозу, у нее была склонность к механике, и любимым ее занятием было строить маленькие кораблики. Увидит ли он когда-нибудь этих двух женщин? Его состояние ухудшалось. Ночью лихорадка и возбуждение усиливались. Как-то в минуты улучшения он признался:

46. Ученик-«Байрон»

Я уверен, что счастье - это семейный очаг. Нет на свете человека, который так уважал

бы добродетельную женщину, как я, и перспектива вернуться в Англию и жить с моей

женой и Адой рисует мне картину такого счастья, какого я никогда не знал до сих пор.

Тихая пристань будет хороша для меня, вся жизнь моя была океанской бурей.

47.  18 -го апреля состоялся консилиум четырех врачей. Это было в воскресенье на

Пасху. Жителей городка попросили не шуметь. И вместо того, чтоб бросаться друг

к другу с традиционным «Христос воскрес!», жители Миссолунги спрашивали друг

друга: «Как здоровье лорда Байрона?» Мнение медиков разделилось. Одни хотели применить средства, которые применяются против тифа, другие - в очередной раз пустить кровь.

48.  Ученик-«Байрон» (устало)

    Ваши усилия спасти мне жизнь останутся тщетными. Я должен умереть. Я не

жалею о жизни, потому что приехал в Грецию для того, чтобы окончить свое

тягостное существование. Я отдал Греции свое время и деньги. Теперь я отдаю

ей свою жизнь.

Могила жадно ждет солдат,

Пока сражаются они.

Так брось назад прощальный взгляд

И в ней усни

49.   Вечером 19-го апреля 1824 года Байрона не стало.

         Через несколько мгновений невероятная буря разразилась над Миссолунги. Спускалась ночь, молнии и удары грома неслись друг за другом во тьме. Ливень, подхлестываемый ветром, бился в окна домов. Солдаты и пастухи еще не знали горестной вести, но они верили, что знамения сопровождают смерть героя, и, слыша невероятные раскаты грома, они говорили друг другу: «Байрон умер!»

50.  Чтец.

Ты кончил жизни путь, герой!

Теперь твоя начнется слава,

И в песнях родины святой

 Жить будет образ величавый,

Жить будет мужество твое,

Освободившее ее.                                                                        Пока свободен твой народ,

Он позабыть тебя не в силах.

Ты пал! Но кровь твоя течет

Не по земле, а в наших жилах;

Отвагу мощную вдохнуть

Твой подвиг должен в нашу грудь.

Врага заставим мы бледнеть,

Коль назовем тебя средь боя;

Дев наших хоры станут петь

О смерти доблестной героя;

Но слез не будет на очах:

Плач оскорбил бы славный прах.