Методичесая разработка на тему: "Блокада Ленинграда"

КЛАССНЫЙ ЧАС Тема: «Снятие блокады Ленинграда» СОДЕРЖАНИЕ  I. Вводная часть (С 1 по 8 слайд фоном идет музыка Роберт Шуман Грезы) Опять война, опять блокада…  А, может, нам о них забыть? Ведь действительно, прошло уже почти семьдесят лет со дня полного ее снятия блокады Ленинграда. У поколения, не знавшего ужасов войны, родились и выросли дети, которые сейчас тоже уже стали бабушками  и дедушками. Время идет. И становится историей.  Да,   ведь   именно   потому,   что   ваши   бабушки   и   дедушки   выжили,   выжили   ценой   чьих­то отданных за них жизней, на свет появились ваши родители, а потом – вы.  Потому­то что какая­то странная, наверное, генетическая память у коренных ленинградцев все­таки начинается войной.   Опять война, опять блокада…   А, может, нам о них забыть?  Я слышу иногда: “Не надо,   Не надо раны бередить.  Ведь это правда, что устали   Мы от рассказов о войне  И о блокаде пролистали   Стихов достаточно вполне…”  И могут показаться правы  И убедительны слова.   Но, даже если это правда,  Такая правда не права!   Чтоб снова на земной планете   Не повторилось той зимы,  Нам нужно, чтобы наши дети  Об этом помнили, как мы.   Я не напрасно беспокоюсь,  Чтоб не забылась та война.   Ведь эта память – наша совесть.  Она, как сила, нам нужна.  II. Основная часть 1941   год.   8   сентября,   понедельник.   Все   дороги,   связывающие   Ленинград   со   страной, перерезаны. Город оказался в блокадном кольце, а в нем – 2 миллиона 544 тысячи жителей. (Слайд 9 ­ 11) В   18   часов   55   минут   вражеская   авиация   впервые   подвергла   Ленинград   массированному налету.   Только   на   Московский   район   упало   5   тысяч   зажигательных   бомб.   Вспыхнуло   178 пожаров.  Один из них – самый большой – охватил деревянные хранилища Бадаевских складов. Огонь полыхал здесь около пяти часов. Сгорело 3 тысячи тонн муки и 2,5 тысячи тонн сахара. (Слайд 12­13) Утром   следующего   дня   город   и   вся   страна   впервые   услышали   по   радио   голос   Ольги Берггольц. Передача началась ее стихами. (Слайд 15) Я говорю с тобой под свист снарядов,  Угрюмым заревом озарена…  Я говорю с тобой из Ленинграда,  Страна моя, печальная страна…  Голос Ольги Берггольц источал небывалую энергию. Она делала репортажи с фронта, читала их по радио. Её голос звенел в эфире три с лишним года. Её голос знали, её выступления ждали. Её слова, её стихи входили в замерзшие, мертвые дома, вселяли надежду, и Жизнь продолжала теплиться: (Слайд 15) Товарищ, нам горькие выпали дни,  Грозят небывалые беды,   Но мы не забыты с тобой, не одни, –   И это уже победа! (Слайд 16) 20 ноября, четверг. В городе проведено еще одно, пятое по счету, снижение норм выдачи хлеба. На рабочую карточку теперь будет выдаваться 250, на все остальные – 125 граммов хлеба. (Слайд 17 ­ 19)  Вместо супа – бурда из столярного клея,  Вместо чая – заварка сосновой хвои…   Это б все ничего, только руки немеют,  Только ноги становятся вдруг не свои.   Только сердце внезапно сожмется, как ежик,  И глухие удары пойдут невпопад…   Сердце! Надо стучать, если даже не можешь…  Не смолкай! Ведь на наших сердцах Ленинград!   Бейся, сердце, стучи, несмотря на усталость.  Слышишь, город клянется, что враг не пройдет.   …Сотый день догорал. Как потом оказалось,  Впереди оказалось еще восемьсот. Наступила первая блокадная зима. Среднемесячная температура декабря 1941 года составила минус 28 градусов. Из строя вышел водопровод, не ходил городской транспорт, обессиленные люди замерзали прямо на улицах. (Слайды 20­21) 28 декабря, воскресенье. Одиннадцатилетняя ленинградская девочка Таня Савичева сделала в этот день первую запись в своем дневнике: “Женя умерла 28 декабря в 12 часов утра 1941 года”. (Слайд 22) Через пять месяцев последняя запись завершит скорбный список потерь: “Мама 13 мая в 7.30 утра 1942. Савичевы умерли. Умерли все”.  В первую блокадную зиму от голода, холода, обстрелов ежедневно умирало не менее 3,5 – 4 тысяч ленинградцев. (Слайд 23) Скрипят, скрипят по Невскому полозья,  На детских санках, узеньких, смешных,  В ведерках воду ледяную возят,  Дрова и скарб, умерших и больных.  Вот женщина с лицом заиндевелым,  Упрямо стиснув почерневший рот,  Завернутое в одеяло тело  На Волковское кладбище везет…  Везет, качаясь, к вечеру добраться б!  Глаза упрямо смотрят в темноту…  Скинь шапку, гражданин!  Провозят ленинградца,  Погибшего на боевом посту!  Скрипят полозья в городе, скрипят…  Как многих нам уже не досчитаться.  Но мы не плачем – правду говорят,  Что слезы высохли у ленинградцев! Единственной трассой, соединившей осаженный город с большой землей, стала проложенная по льду Ладожского озера дорога, получившая название Дороги Жизни. (Слайды 24 ­ 27 на фоне песни Розенбаума на Дороге Жизни) В главе своей “Ленинградской поэме” О. Берггольц рассказала о подвиге водителей машин.  О, да! Иначе не могли   Не те бойцы, не те шоферы,  Когда грузовики вели   По озеру в голодный город.  На Ленинград, на Ленинград!   Там на два дня осталось хлеба,  Там матери под темным небом   Толпой у булочной стоят,  И дрогнут, и молчат, и ждут…  Прислушиваются осторожно:  “К заре, сказали, привезут…   Гражданочки, держаться можно!” А было так: на всем ходу  Машина задняя осела.   Шофер вскочил, шофер на льду:  Ну, так и есть – мотор заело.   Ремонт на пять минут – пустяк!  Поломка эта ­ не угроза.  Но рук не разогнуть никак:   Их на руле свело морозом.  Чуть разогнешь – опять сведет. Стоять? А хлеб? Других дождаться?   А хлеб? Две тонны. Он спасет  Шестнадцать тысяч ленинградцев.  И вот в бензине руки он смочил,   Поджег их от мотора.  И быстро двинулся ремонт  В пылающих руках шофера.   Шестнадцать тысяч матерей   Пайки получат на заре…   Сто двадцать пять блокадных грамм  С огнем и кровью пополам!  Несмотря на все трудности, город жил и не сдавался.  Уже   впервые   месяцы   Великой   отечественной   войны   в   Ленинграде   композитор   Дмитрий Шостакович начинает работать над 7­й симфонией — “Ленинградской”. (Слайд 28 ­ 30 на фоне отрывка из 7 симфонии) “Нашей борьбе с фашизмом, нашей грядущей победе над врагом, моему родному городу ­ Ленинграду ­ и посвящаю свою 7­ю симфонию”, ­ написал на партитуре Шостакович летом 1941 года.  9 августа 1942 года, когда по плану фашистского командования Ленинград должен был пасть ­   оно   даже   назначило   на   этот   день   парад   своих   войск   в   Ленинграде,   ­   Седьмая   симфония Шостаковича была исполнена в этом городе ­ измученном блокадой, но не сдавшемся врагу.  С   4   сентября   по   30   ноября   1941   года   город   обстреливался   272   раза   общей продолжительностью 430 часов. Иногда население оставалось в бомбоубежищах почти сутки. 15 сентября 1941 года обстрел длился 18 часов 32 минуты, 17 сентября – 18 часов 33 минуты. (Слайд 31) По самым скромным подсчетам, за три года войны на долю Ботанического сада пришлось 100 прямых попаданий. Уцелела малая часть коллекции. Сотрудники Ботанического сада во главе с Николаем   Ивановичем   Курнаковым   сохранили   большую   часть   коллекции.   Когда   Курнакову предложили уехать в эвакуацию, он отказался, сказав: “Как же они? Без кактусов я не поеду!” И когда начались бомбежки, перенес уникальные растения к себе на квартиру. Кактусами был заставлен   весь   пол,   стулья,   столы,   подоконники.   По   воспоминаниям   сотрудников,   кактусы стояли даже под кроватью. А к самой кровати, где спал ученый, вела тоненькая дорожка среди растений. (Слайд 32) Этот кактус “Царица ночи” растет в Петербурге с 1824 года.  В военные годы сильно пострадал зоосад, в ночь с 8 на 9 сентября 1941 года во время налета погибла любимица детворы слониха Бетти. (Слайд 33) Но   и   здесь   работа   не   прекращалась   даже   в   тяжелейших   условиях   блокады.   (Служители сумели   сохранить   часть   коллекции   животных   и   даже   получали   (слайд   34)   молодняк, проводились лекции, а летом зоосад был открыт для посетителей. И дети блокадного города радовались, словно окунулись в мирную жизнь.    (Слайд   35)   В   блокированном   городе   осталось   400   тыс.   детей.   Главным   подвигом   юных жителей была учеба. Тридцать девять ленинградских школ работали без перерыва даже в самые тяжелые дни. Когда начинались затяжные бомбежки, уроки продолжались в бомбоубежищах. Вот что написано в отчете 251­й школы Октябрьского района: “из двухсот двадцати учащихся пришедших в школу третьего ноября 1941 года, систематически продолжали занятия 55 человек. За два месяца 18 учащихся погибло во время артналетов. Недостаток питания сказывался на всех. В декабре ­ январе умерло 11 мальчиков. Остальные мальчики лежали и не могли посещать школу. Остались только девочки, но и те еле ходили”.  Девчонка руки протянула,  И – головой на край стола…   Сначала думали – уснула,   А, оказалось, – умерла.  Ее ребята на носилках  Домой из школы понесли.  В ресницах у подруг слезинки  То исчезали, то росли…  Никто не произнес ни слова.  Лишь тихо, сквозь метели стон,  Учитель вымолвил, что снова  Занятья, после похорон. Нам жителям великого города, трудно представить это. Пусть время лечит, затягивает раны. Но время не может отнять у нас того святого, что есть в каждом из нас ­ чувства великой сопричастности к судьбе великого народа. Вспомним же все! Вспомним же всех! (Слайды 36­40 на фоне метронома) Время – лекарь. И эту роль   Повторяет оно со всеми.  Но бывает людская боль,  Над которой не властно время…  Вот опять – через столько лет  Эта женщина в день Победы  Не венок, не цветы, а хлеб  Принесла на могилу деду.   Пискаревское   мемориальное   кладбище.   Только   братские   безымянные   могилы.   Только гранитные камни с датами “1941”, “1942”, “1943”. (Слайды 41­45, музыка Шуман Грезы) Здесь   лежат   ленинградцы,   здесь   мужчины,   женщины,   дети.   Рядом   с   ними   солдаты   – красноармейцы.   Всех имен благородных мы здесь перечислить не сможем…  Так их много под вечной охраной гранита…  Но помни, внимающий этим камням, ­  Никто не забыт и ничто не забыто! III. Заключительная часть 69 лет назад, 27 января 1944 года в 20 часов 00 минут 24 залпа из 342 орудий возвестили человечеству   о   том,   что   Ленинград   выстоял,   победил,   полностью   ликвидировал   блокадное кольцо. (Слайд 46 ­50) За залпом – залп. Гремит салют.  Ракеты в воздухе горячем Цветами алыми цветут,  А ленинградцы – тихо плачут.  Не успокаивать пока,  Не утешать людей не надо.  Их радость слишком велика:  Гремит салют над Ленинградом.  Их радость велика, но боль  Заговорила и прорвалась.  На праздничный салют с тобой  Пол­Ленинграда не собралось.  Рыдают люди, и поют,  И лиц заплаканных не прячут…  Сегодня в городе – салют!  Сегодня – ленинградцы плачут Блокады нет. Уже давно напрасно   Напоминает надписью стена  О том, что наиболее опасна  При артобстреле эта сторона.  Обстрел покоя больше не нарушит.  Сирены по ночам не голосят…  Блокады нет. Но след блокадный в душах,  Как тот неразорвавшийся снаряд.  Он может никогда не разорваться.  О нем на время можно позабыть.  Но он – в тебе. И нет для ленинградцев  Сапера, чтоб снаряд тот разрядить… В память о тех, кто отдал жизнь, кто выстоял, выжил, отстоял город, зажгите вечером свечу на своем окне. (Слайд 51)