Николай Васильевич Шляпников

Муниципальное общеобразовательное учреждение «Гимназия 10» имени учителя В.А. Смирнова города Ржева Тверской области

 Николай Васильевич Шляпников

Работу выполнила:

Козлова Нонна Юрьевна

Обучающаяся 8 – Б класса

МОУ «Гимназия №10»

Руководитель:

 Иванова Марина Алексеевна

Ржев 2019

25 сентября 2017 года ушел из жизни Николай Васильевич Шляпников, почетный гражданин Волоколамского района. Он был на удивление скромный и очень работящий человек. Всю свою жизнь он был в движении, и во время Великой Отечественной войны, и в мирное послевоенное время. Читая заметки, оставленные им «о времени и о себе», можно представить его ратный путь, начало которого пришлось на время кровопролитной Ржевской битвы. О себе он оставил нам следующие воспоминания.

Шляпников Николай Васильевич родился 19 июля 1923 г. в городе Кузнецк Пензенской обл. в семье рабочего. Член КПСС с января 1946 г.
18 июня 1941 г. закончил 428 среднюю школу г. Москвы. 11 июля 1941 г. по призыву Сталинского райкома ВЛКСМ поступил на работу на Московский завод им. Лепсе № 266 в качестве ученика слесаря-сборщика электромеханических приборов для боевых самолетов. Через месяц стал собирать приборы самостоятельно. Работал он и его товарищи по 12 часов в сутки в дневную и ночную смену. Узнал о начале войны, развязанной гитлеровской Германией, 22 июня в 12 часов из заявления, сделанного заместителем Председателя Совета Народных комиссаров, Народным комиссаром иностранных дел В.М. Молотовым, по радиотрансляционной сети города Москвы. 17 октября 1941 г., в связи с тем, что немецко-фашистским войскам удалось прорвать оборону соединений Красной Армии в районе Вязьмы и создалась угроза Москве, было решено эвакуировать завод в город Киров. Перед ним, как и перед другими молодыми рабочими, был поставлен вопрос: в эвакуацию вместе с заводом или в Красную Армию? Он выбрал второе - в Красную Армию.  25 октября 1941 г. он был призван Сокольническим райвоенкоматом на действительную военную службу. После кратковременного обучения в 133 запасном полку 46 запасной стрелковой бригады (г. Йошкар-Ола) его направили в действующую армию. Его участие в войне проходило, как и у большинства его сверстников. Он с нетерпением ждал сообщений с фронта, внимательно слушал оперативные сводки, читал газеты. Во всех письмах на фронт звучала решимость беспощадно бить врага. Его эти письма в какой-то степени воодушевляли, вселяли уверенность в будущей победе. Со 2 января 1942 он уже участвовал в боях на Западном фронте в составе 331 Брянской Пролетарской дивизии 20 армии в Волоколамском и  Шаховском районах Московской области, Гжатском районе Смоленской области. Был наводчиком ПТР, номером расчета 45-мм пушки батареи 1108 стрелкового полка. Тяжело ранен в бою 8 февраля 1942 года. После 6-месячного излечения в госпиталях и трех с половиной месячного обучения во Львовском военном пехотном училище (г. Киров) в составе курсантского батальона опять направлен в действующую армию. 28 ноября 1942 г. - 24 февраля 1943 г. - разведчик 147 отдельной мотострелковой разведывательной роты 88 стрелковой дивизии 31 армии Западного фронта. Вторично тяжело ранен в разведке боем (18 км южнее г. Ржев). После лечения в госпитале учился и окончил 2-е Ленинградское военное пехотное училище (г. Глазов) и направлен на 3-й Белорусский фронт, был назначен командиром учебного пулеметного взвода формирующейся 50 литовской запасной стрелковой дивизии. Сделал два выпуска сержантов-пулеметчиков. День Победы встретил в г. Вильнюс.

После окончания войны продолжил службу в Советской Армии: был командиром стрелковой роты, затем - политработником в стрелковых, мотострелковых и ракетной дивизиях. Сдал экстерном экзамены за военно-политическое училище, учился в Высшей офицерской школе пропагандистов Советской Армии. Служил в гвардейских частях и соединениях сухопутных и ракетных войск. Под его непосредственным руководством были созданы одна из первых в Прибалтийском военном округе комната боевой славы полка и музей боевой славы Красноярской ракетной дивизии в 1968 г. В 1968 году по состоянию здоровья был уволен с военной службы.

В 1968-1986гг. работал на Московском телевизионном заводе МПО "Рубин", 18 лет проработал заведующим кабинетом политпросвещения, затем трудился  в поликлинике №2 4-го Гл. Управления Минздрава РСФСР.

В 1987-1991годах, будучи в Монгольской Народной Республике, возглавлял Совет ветеранов войны - граждан СССР, командированных в МНР. С 1996 г. председатель Совета ветеранов 331 стрелковой дивизии, с 2003 г. член, а с 2007г. по 2012г. председатель 2-го Объединенного совета ветеранов общевойсковых объединений и стрелковых соединений Московского Комитета ветеранов войны, член бюро Московского Комитета ветеранов войны.

Автор очерка о боевом пути 206 гвардейского Венского Краснознаменного стрелкового полка и формировании и становлении 36 гвардейской ракетной дивизии, книги «Нас 331-я сплотила», брошюры «Мы из 331-й», более 60 статей о боевых действиях в Великой Отечественной войне и о своих однополчанах. Автор ряда статей в газете «Волоколамский край». В 2012 году опубликован его очерк «На фронте и в тылу» в книге «Слово солдата Победы». Вёл большую военно-патриотическую работу по воспитанию подрастающего поколения.

Скончался ветеран 28 сентября 2017 года и похоронен на Рогожском кладбище г. Москвы.

За время нахождения на Западном фронте Великой Отечественной войны принимал активное участие в Ржевской битве, и освобождал населённые пункты и деревни Волоколамского и Шаховского района Московской области и Кармановского района Смоленской области, в ходе Ржевско-Вяземской наступательной операции в составе 1108-го стрелкового полка (командир-майор Калиш А.К.), 331-й Брянской Пролетарской стрелковой дивизии (командир генерал-майор Король Ф.П.), 20 армии (командующий генерал-лейтенант Власов А.А.), Западного фронта (командующий - генерал армии Жуков Г.К.). С 8 января по 8 февраля 1942 г. (убыл из действующей армии в связи с ранением).

Был в составе роты ПТР, с 15.01.1942 г. - в батарее 45-мм пушек (командир батареи лейтенант Дуля А.С., командир взвода старший сержант Гальцев Е.И.). За этот период участвовал в освобождении деревень Биркино, Аксенево, Лудина Гора, Козино, Тимошево, Шибаново, Красная Гора, Б. Сытьково, Шляхово, Житонино, села Середа, деревень Павлово, Баранцево. В ноябре 1942 г. - феврале 1943 г. участвовал в оборонительных боях в составе 147-й отдельной мотострелковой роты 88-й стрелковой дивизии 31-й армии Западного фронта (командир роты - ст. лейтенант Комков, командир дивизии - полковник Болотов А.Ф., командующий армией генерал-майор Поленов В.С., генерал-майор Глуздовский В.А., командующий Западным фронтом генерал-полковник Соколовский В.Д.). Полоса обороны 88-й СД проходила южнее г. Ржев, левый фланг дивизии был в 1,5 км восточнее станции Осуга.

За период нахождения под Ржевом получил два ранения. 8 февраля 1942 г. - слепое осколочное ранение нижней трети бедра с повреждением коленного сустава. Ранение  тяжелое. Убыл по ранению из батареи 45-мм пушек 1108-го СП 331-й СД. После медсанроты 1-й гв. танковой бригады и полевого госпиталя в г. Волоколамске лечился в эвакогоспитале №4637 в г. Москве, находящегося на ул. Куйбышева в помещении Верховного Суда РСФСР и Народного комиссариата финансов СССР, в эвакогоспитале №3717, размещенном в помещении Казанского сельхозинститута. По выздоровлению был  направлен на учебу во Львовское военное пехотное училище, находящееся в г. Кирове.

24 февраля 1943 г. ранен вторично - сквозное пулевое проникающее ранение левой половины грудной клетки. Ранение тяжелое. После 288-го медсанбата 88-й СД, и полевого госпиталя в Погорелом Городище и эвакогоспиталя в Москве, находящемся на Лиственничной аллее в помещении Сельскохозяйственной академии им. Тимирязева, лечился в эвакогоспитале №2820 в г. Горьком, находящемся в помещении судостроительного института. Выписан 11 мая 1943 г. Направлен во 2-е Ленинградское военное пехотное училище в г. Глазов Удмуртской АССР.

Шляпников Николай Васильевич.  

Начало своего боевого пути Шляпников Николай Васильевич в своих мемуарах описывает следующим образом:

«…С приближением гитлеровских войск к Москве наш оборонный завод, где я работал летом и осе­нью 1941- го, должен был эвакуи­роваться в город Киров. И каждо­му из нас, вчерашних школьников, предстоял выбор: армия или эва­куация. Я выбрал первое.

После получения повестки из рай­военкомата 24 октября я прибыл на сборный пункт. 25 октября наша коман­да (человек 100) была отправлена пе­шим порядком в город Муром, в запас­ную стрелковую бригаду. 6 ноября наша команда в полном составе добралась до города Йошкар-Ола, куда была передислоцирована часть, в которую мы получили назначение. Добирались до места на случайном транспорте: в элек­тричках, по узкоколейке, в товарных вагонах, перевозящих стратегические ма­териалы. И не было ни одного отставшего, ни одного сбежавшего!

Первую ночь мы шли по Рязанскому шоссе до города Люберцы. Там нас встретили, накормили и разместили. Даже удалось немного поспать. Дальше наша команда уже передвигалась по железной дороге. На электричке доехали до Раменского, там нас накормили и разместили на ночлег.

Дальше наш путь лежал в город Воскресенск, затем в город Егорьевск. По узкоколейке добрались до города Шатура, где провели два дня. Размещались в доме культуры Шатурской ГРЭС. Там нам показали кинофильм «Антон Иванович сердится». Из Шатуры в Муром ехали в вагонах, груженных слитками цветных металлов. В Муроме нас накормили и направили в г. Йошкар-Олу, куда перебазировалась 46-я запасная стрелковая бригада. Опять -  попутный грузовой поезд, который нас довез до станции Зеленый Дол, где мы долго ждали поезд на Йошкар-Олу. Ехали в переполненном пассажирском поезде. В Йошкар - Олу мы прибыли 6 ноября 1941 года. Там в 133-м запасном стрелковом полку всех восемнадцатилетних со средним образованием определили в литерные роты А и Б. Несколько раз меняли место проживания. Спали на нарах. Никаких постельных принадлежностей не было. Кормили два раза в сутки жидким супом из какой-либо крупы. Только хлеб выдавали точно по норме. С нами проводились занятия по строевой, тактической подготовке, изучали материальную часть оружия и уставы. Мы ждали, когда у командования дойдет очередь до нас. Мы рвались на фронт: писали докладные записки, ходили к ротному командиру с просьбами об отправке на фронт. Но всегда получали ответ: "Ждите. Когда потребуется, задержи­вать не будем". Разместили нас, вновь призванных, на окраине Йошкар-Олы на территории кирпичного завода. 8 ноября мы приня­ли военную присягу. В тот же день нас познакомили с последними сообщени­ями. Рассказали о торжественном за­седании, прошедшем 6 ноября, о пара­де на Красной площади 7 ноября, о выступлениях И. В. Сталина на них. У нас был праздник. Всем запомнились слова Верховного Главнокомандующе­го: "Предпринимая нападение на нашу страну, немецко-фашистские захват­чики считали, что они наверняка смогут "покончить" с Советским Союзом в полтора-два месяца и сумеют в тече­ние этого короткого времени дойти до Урала. Нужно сказать, что немцы не скрывали этого плана "молниеносной" победы. Они, наоборот, всячески рекламировали его... Теперь этот сумас­бродный план нужно считать окончательно провалившимся".

В начале декабря к нам в расположение литерных рот, размещенных в огромном сушильном цехе кирпичного завода, пришли офицеры из штаба полка. По распоряжению рот пронеслась весть: «Пришли командиры из штаба полка отбирать бойцов на фронт!». К канцелярии роты выстроилась очередь добровольцев. Встал и я, далеко не последним. Дня через два построили роту. Командир роты зачитал список всех тех, кого сочли нужным послать на фронт. В том списке был и я. Затем построили всех названных, и повели в баню. После помывки всех одели в новое белье и обмундирование. Каждый из нас получил нательное и теплое белье, хлопчатобумажное обмундирование, ватные телогрейки и брюки, шапку-ушанку, белый козлиный полушубок и валенки. После того, как мы переоделись, нас отправили в расположение 133-го запасного стрелкового полка, который дислоцировался в лесу у станции Сурок, в 25 км от Йошкар-Олы. Туда мы шли пешком по полотну железной дороги. Там размещались основ­ные подразделения нашего полка. Рас­положили нас в землянках, сооружен­ных саперами. Разместили нашу маршевую роту в большой землянке, толково оборудованной саперами. В течение двух недель с нами усиленно занимались. В один из дней вывели нас на стрельбище, рассказали условие упражнения стрельбы из боевой винтовки и дали по три боевых патрона. Поочередно все из положения лежа поражали грудную мишень, стоящую в 100 м от огневого рубежа. Я поразил мишень двумя пулями и получил оценку «хорошо».

Учеба длилась всего 2 недели - и нас отправили на фронт. Сведения, получаемые из газет и ради­опередач, из бесед с полковыми полит­работниками вселяли одновременно и тревогу, и уверенность в победе. С большим подъемом было воспринято сообщение о том, что 5-6 декабря наши войска под Москвой и Калинином пе­решли в контрнаступление. Каждый из нас надеялся, что теперь наша армия будет гнать врага без остановки.

Ежедневно нас информировали о положении на фронтах Великой Отечественной войны, о событиях, происходящих в мире и нашем тылу. В середине декабря мы узнали о начале контрнаступления Красной Армии под Москвой. Все надеялись, что скоро мы там будем. В двадцатых числах декабря под музыку духового оркестра нас провели по улицам Йошкар-Олы и разместили в двухосных товарных вагонах, в которых были устроены двухъярусные нары, и установлены в середине вагона чугунные печки-буржуйки. Вечером наш эшелон отправился на запад. Нам вспоминалось: совсем недавно, всего лишь два месяца назад, мы, молодые ребята, только что окончившие среднюю школу, на перекладных добирались по этой же дороге на Восток, в известный нам лишь по урокам географии город Йошкар-Ола, теперь покидали его и направлялись к родной Москве. Мы знали, что немцев уже отогнали от Москвы, но война продолжается, еще много-много надо сделать для полного разгрома врага. Эшелон быстро продвигался. Было темно и тихо. Только на станциях мимо вагонов проходили железнодорожни­ки, иногда переговариваясь с нашими командирами.

Останавливались лишь для смены паровозных бригад. Не забывали и нас накормить на продпунктах горячей солдатской пищей. Москву проезжали ночью в Новый год. Рано утром 1 января наш эшелон остановился на станции Снегири Ржевского направления железной дороги. Дальше железная дорога не функционировала. Были разобраны пути, телеграфные столбы повалены. Разгрузились. Построились поротно и в путь, по Волоколамскому шоссе. Здесь начались непрерывные бои с фашистами…»

«Боевые действия проходили, в основном, так: марш-преследование отходящего противника, на рассвете - бой стрелковых подразделений с фашистами, засевшими в деревне. Для оказания огневой помощи стрелковым подразделениям подтягивалась полковая артиллерия. Артиллерийские батареи и минометные подразделения, подготовив данные для ведения огня, производили налет на огневые точки противника. Стрелковые подразделения выдвигались на рубеж атаки. Но на исходе короткого зимнего дня немцы поджигали дома и начинали отход, оставляя небольшие заслоны. После уничтожения нашими подразделениями этих заслонов при свете горящих домов вновь начиналось преследование отходящего противника. И так пять суток без сна и отдыха. Бойцы и командиры переносили, казалось, невыносимое физическое и моральное напряжение. На этом этапе наши потери были минимальными, но уставшие воины буквально валились с ног. 18 января мы подошли к деревне Большое Сытьково. Завязался бой. Было предпринято несколько атак. Артиллеристы, в том числе и наша батарея, помогали стрелковым подразделениям, подавляя огневые точки противника. Немцы упорно сопротивлялись, установив в жилых домах и сараях огневые точки. Тогда часть наших подразделений была направлена в обход. Обойти деревню было чрезвычайно трудно из-за глубокого снега. Все же в темное время это удалось. Немцы, боясь окружения, утром 19 января начали отступление. Бой длился непрерывно двадцать часов. На поле перед деревней остались лежать более двух десятков наших погибших товарищей.

Через несколько дней мы пересекли границу Смоленской области и оказались в лесном краю, где вновь наткнулись на заранее подготовленную оборонительную линию немцев, которая тянулась от Ржева до Гжатска и далее на юг. 28 января дивизия вступила в непосредственное соприкосновение с противником.

Бои в лесном массиве носили затяжной характер. Пехота несла большие потери. Боевой состав дивизии на 1 февраля 1942 г. составлял: 81 стрелок, автоматчиков - 10, пулеметчиков - 15, артиллеристов - 1154, минометчиков - 341».

В это время Николай Васильевич Шляпников получил своё первое тяжёлое ранение и довольно продолжительное время был вынужден находиться в госпиталях. 24 июля 1942 г. его выписали из госпиталя, на пересыльном пункте и в числе еще пятерых красноармейцев направили в г. Киров в Львовское военное пехотное училище.

В училище всех их приняли и зачислили в пулеметную роту. Плановые занятия проводили по 12 часов в день, кроме того, 2 часа отводили на самоподготовку. «Командование планировало выпустить нас лейтенантами за 4 месяца. В начале ноября нам объявили, что наша учеба прерывается, и всех курсантов, кроме тех, кто имеет высшее образование, отправляют на фронт. Вскоре были сформированы маршевые роты, и мы в воинских эшелонах опять отправились на запад. Проехали город Горький, Москву и оказались на небольшой станции Погорелое Городище. 28 ноября 1942 г. я попал в 88-ю стрелковую дивизию 31-й армии Западного фронта. Дивизией командовал полковник Болотов А.Ф. Дивизия занимала оборону на широком фронте южнее города Ржева, ее левый фланг был в одном-двух километрах от станции Осуга на железной дороге, соединяющей Ржев с Вязьмой. После недолгого пребывания в стрелковой роте 426-го стрелкового полка я был переведен в 147-ю отдельную мотострелковую разведывательную роту, которой командовал старший лейтенант Комков. Располагавшиеся возле Ржева соединения вели активные боевые действия, сковывая тем самым вражеские силы, лишая противника возможности перебросить часть своих войск в район Сталинграда, где шла грандиозная битва. Личный состав нашей разведроты жил в землянках недалеко от штаба дивизии. Печкой в землянке служила ниша, вырытая в стене. В ней, как в камине, сжигались дрова. Пока горят поленья, в землянке тепло. Прогорели -  холодно. На передний край мы ходили почти каждый день или ночь: для наблюдения за противником - днем, для участия в поисках и засадах - ночью. Активные действия разведчиков редко обходились без потерь с нашей стороны. Из поисков мы приводили в штаб пленных немецких солдат, приносили добытые документы. 23 февраля 1943 г. нам зачитали Приказ Верховного Главнокомандующего №95 от 23.02.1943, поздравили с 25-й годовщиной Красной Армии и Военно-Морского флота и объявили, что в ближайшую ночь наш 2-й взвод будет участвовать в разведке боем. Днем надо отдохнуть. Поздно вечером в землянку пришел старшина роты и принес, как всегда, новые маскхалаты. Надо сказать, что нам, разведчикам, всегда на каждый поиск или в засаду выдавали только новые маскхалаты. Маскхалаты, бывшие в употреблении, передавались в другие подразделения. Оделись, взяли оружие, боеприпасы и попрыгали. Ничто не должно греметь, выдавать разведчика. Вместе с нашим взводом пошел заместитель командира роты по политчасти старший лейтенант Титов. Он недавно прибыл в роту и хотел поближе познакомиться с разведчиками. Разведку боем было намечено провести на участке, где наша траншея проходила в 50-60 метрах от немецкой. Траншея была глубокая, в полный рост, на большом протяжении имела перекрытия, защищая личный состав стрелкового подразделения от возможного поражения ручными гранатами, которые могли бросать немцы из своей траншеи. Старший лейтенант Титов вывел нас за траншею и поставил перед нами задачу. В разведке боем будут участвовать две штрафные роты и наш взвод. Нас будут поддерживать артиллерийская батарея и минометная рота. И вот по сигналу с наблюдательного пункта, когда еще было темно, бойцы поднялись из траншеи и пошли в атаку. Но когда наступающие преодолели 20-30 метров, произошло два взрыва. Кто-то подорвался на минах. Цепи залегли. В это время я находился в нашей траншее в распоряжении заместителя командира роты по политчасти. Он дал мне команду: «Вперед». Выскочив из глубокой траншеи, я устремился к немецкой траншее и незаметно для себя пробежал вперед нашей цепи бойцов. Они поднялись и побежали за мной. Немцев мы застали врасплох. Они не успели подготовиться к отражению атаки, только отдельные часовые вели редкий огонь из винтовок и автоматов. Вдруг я почувствовал толчок в грудь и колющую боль в спине, изо рта пошла кровь, из груди через рану с шипением выходил воздух. Но я не упал, а продолжал движение к немецкой траншее, первым ворвался в окоп и выпустил по траншее очередь из автомата. Тут ворвались в траншею наши разведчики. Я доложил командиру взвода о ранении, на что последовал приказ отправиться с оружием в свою траншею. Рассветало. К этому времени немцы опомнились и вели интенсивный ружейно-пулемётный и артиллерийско-миномётный огонь по нашим позициям и нейтральной полосе. Спустя некоторое время они перенесли огонь на свою траншею, занятую нашими подразделениями. Я долго добирался до своей траншеи - идти в полный рост не позволял обстрел, передвигаться же ползком по-пластунски было тяжело и больно. Наконец я добрался до своей траншеи. Фельдшер Борис Алексеев сделал мне перевязку. Много лет спустя мы с ним встретились и вспомнили этот эпизод. Интересно, что в памяти остались даже мельчайшие подробности, в том числе и то, что во время перевязки над нашими головами, буквально в 10-15 сантиметрах пролетел большой зазубренный осколок снаряда и шлепнулся в бруствер. Затем был медсанбат, полевой госпиталь, за ним - тыловые госпитали. Выписался я из госпиталя 15 мая. И снова - училище. На этот раз 2-е Ленинградское военное пехотное, начальником которого был генерал-майор Раковский. Училище размещалось в городе Глазове, далеко в тылу. Через год и 3 месяца я его окончил, получил воинское звание “младший лейтенант” и был направлен на 3-й Белорусский фронт, где сражались 331-я и 88-я стрелковые дивизии».

Об упоминавшейся разведке боем Николай Васильевич подробно рассказал в заметке «За строкой боевого донесения» напечатанной в журнале Министерства обороны Российской Федерации «Ориентир» №5 за 2013 год.

«В разведке боем (Из воспоминаний о боях в районе Ржева).

В ноябре 1942 года, когда шли ожесточенные бои в районе Сталинграда, нас, недоучившихся курсантов Львовского военного пехотного училища, отправили в действующую армию. Однако не на юг, как мы того ожидали, а на Западный фронт. Потом мы узнали, что в это время там совместно с Калининским фронтом в строгом секрете готовилась вторая Ржевско-Сычевская наступательная операция.

Я попал в правофланговую 3-­ю армию, в 88-­ю стрелковую дивизию. Соединение вело напряженные бои на широком фронте, занимая 16­километровую полосу обороны южнее Ржева. Укомплектовано личным составом оно было лишь процентов на пятьдесят, поэтому наше сравнительно небольшое пополнение сразу же расхватали по подразделениям. Меня вначале направили в стрелковую роту, а через две недели перевели в 147-­ю отдельную разведывательную роту.

Наша дивизия не вела наступательных действий. На это у нее не было ни сил, ни средств, она лишь ограничилась действиями активной обороны. В это время мы, разведчики, вели наблюдение за противником с наблюдательных пунктов, а чаще из первой траншеи, ходили в засады, вели поиски, приводили пленных, добывали документы, а однажды нашим трофеем стал немецкий противогаз нового образца. Но бывало и так, что подготовленная операция не удавалась, и мы теряли своих боевых товарищей.

В феврале 1943 года наше командование располагало данными о том, что немецко-­фашистское командование решило вывести свои войска с Ржевского выступа с целью сокращения линии фронта, высвобождая тем самым свои дивизии для использования их на южных участках. После победоносного завершения Сталинградской битвы войска Красной армии успешно вели наступательные бои на южном крыле советско-­германского фронта: в первой половине февраля были освобождены Курск, Белгород, 16 февраля ­ Харьков. В этой обстановке немецкое командование вынуждено было искать силы, способные остановить продвижение наших армий. Перед советскими войсками, стоящими у Ржевского выступа, стояла задача не допустить планомерного отвода немецких войск. 88-­я стрелковая дивизия, как и другие соединения 31-­й армии, должна была быть готовой к упреждающим наступательным действиям. Поэтому командованию армии и дивизии были необходимы самые последние достоверные сведения о противнике. Для этого использовались различные средства, в том числе было решено провести разведку боем. Ее наметили на раннее утро 24 февраля.

Разведка боем ­- наступление ограниченного количество войск (роты, батальона) с участием танков или без них. Проводится внезапно, решительно, напористо, в результате чего у врага создается впечатление, что начинается общее наступление. Он обрушивает все силы и средства на наступающее подразделение, для того чтобы не допустить прорыва на этом участке фронта, и, естественно, обнаруживает места расположения своих огневых средств, резервов. Все, что выявлено у противника, наносится на карты. Когда начнется общее наступление, то артиллерия и авиация будут поражать эти цели, расчищать путь пехоте и танкам. Нередки были случаи, когда с успешно проведенной разведки боем сразу же начиналось общее наступление.

…Утром 23 февраля была построена наша рота. Командир роты старший лейтенант Комков поздравил личный состав с праздником ­ Днем Красной армии и Военно-­Морского Флота. Затем выступил замполит с небольшой речью, в которой кратко изложил положение на фронтах и международную обстановку, призвал нас хорошо готовиться к предстоящим боям. Затем командир роты объявил, что 2-­й взвод в ближайшую ночь будет участвовать в разведке боем. Личный состав был отправлен на отдых, чтобы идти в бой со свежими силами.

Ночью, надев белые маскхалаты, принесенные старшиной, взяв с собой автоматы с полностью снаряженными магазинами, ручные гранаты, отправились к месту проведения разведки боем. Шли мы один за другим. Вместе с нами пошел заместитель командира роты по политчасти старший лейтенант Титов. Прибыл он к нам в роту буквально недели полторы назад, и ему хотелось поближе узнать своих новых подчиненных. Подбадривать никого не нужно было, все отдавали себе отчет в серьезности предстоящего боя и ответственности за исход его. В разговоре со мной Титов, узнав, что я его земляк (город Кузнецк Пензенской области, а он проживал в 18 километрах от него, на станции Сура), расспрашивал о моих родных. Но общих знакомых у нас не оказалось.

Незаметно мы подошли к реке Осуга. У ее берега ­ был пост заградотряда. Часовой окликнул: «Стой, кто идет? Пароль!» И когда получил необходимый ответ, назвал отзыв. Мы пошли дальше. Шли довольно долго по редколесью. Слышалась ружейно-­пулеметная пальба, виднелось вдалеке зарево от запущенных осветительных ракет. Затем мы спустились в ход сообщения, пошли по нему, и наконец, оказались в первой траншее ­ в исходном положении для наступления.

Прежде чем пройти в первую траншею, замполит предупредил: «Никаких разговоров! Вести себя тихо! Немецкая траншея в 50 метрах». Сам пошел на наблюдательный пункт батальона за получением боевой задачи. С нами, разведчиками, остался командир взвода ­ сержант Силкин (офицеров в дивизии не хватало, и поэтому многие офицерские должности занимали сержанты). Мы терпеливо ждали дальнейшего развития событий, рассматривали траншею. За три месяца, проведенные в дивизии, я побывал во многих местах на переднем крае, но в подобное этому ­ попал впервые. Траншея была необычно глубокой, глубже человеческого роста, имелись легкие перекрытия из жердей толщиной в человеческую руку, чтобы обезопасить личный состав от гранат, которые забрасывали сюда немцы. Окопы для ведения огня из винтовок и ручных пулеметов, также с перекрытиями, имели амбразуры. Местами в стенках траншеи были вырыты ниши, в которых по необходимости мог бы поместиться человек, и углубления для того, чтобы можно было вылезти из нее. Все было продумано до мелочей.

Но вот появился замполит и отвел нас назад, метров на двести от траншеи. Там поставил нам боевую задачу. Мы уяснили, что в разведке боем участвуют две штрафные роты, наш взвод разведки и отделение саперов. В предыдущую и эту ночи саперы разминировали участок нейтральной полосы, где придется наступать нашим подразделениям. Выделены и необходимые артиллерийские и минометные подразделения в помощь нам. В ходе боя штрафные роты должны захватить первую и вторую траншеи, саперы ­ взорвать трех амбразурный ДЗОТ, а мы ­ взять контрольного пленного, собрать и принести все документы, которые найдутся в блиндажах и у убитых.

Затем наш взвод вместе с замполитом вернулся в первую траншею. Уже на исходном положении для атаки замполит сказал: «По сигналу атаки всем вперед, от штрафников не отставать. Ты, Шляпников, будешь моим связным, останешься в траншее. Я пошел на командный пункт».

Дожидались сигнала атаки недолго, примерно через полчаса слева от нас в темноте взвились две ракеты: красная и зеленая. Разведчики легко выскочили из траншеи и растворились в темноте. Не прошло и минуты, как слева и справа раздались два взрыва, и до меня донеслись отчаянные вопли. Кто-­то подорвался на мине… Цепи атакующих, видимо, залегли, ибо и слева, и справа слышались команды «Вперед!».

Все это время у меня в голове сверлила мысль: «Как же так? Я в траншее, а ребята там!» Но вот появился замполит. Я к нему: «Товарищ старший лейтенант, разрешите мне к ребятам, вместе пойдем вперед!» Замполит дал согласие, и я моментально выскочил наверх. Пробежав метров двадцать, увидел справа едва заметные в темноте белые бугры на снежном покрове. Это были мои товарищи ­ разведчики, залегшие под огнем. Я пробежал мимо них, и, видимо, сила примера подействовала. Они поднялись и устремились за мной. Я бежал впереди них метрах в десяти.

До немецких окопов оставалось метров пятнадцать, как пули просвистели у моего левого уха, я ощутил удар в левую часть груди и укол в спину, изо рта потекла кровь, а из груди вырвался воздух. Понял, что ранен, но мне удалось добежать до немецкого окопа. Когда спрыгнул в него, увидел убегающего немецкого солдата, дал очередь вслед, по ходу сообщения. И здесь в окоп «посыпались» мои товарищи. Я доложил командиру взвода о ранении, на что последовал мне приказ: вернуться в свою траншею. Разведчики же побежали по ходу сообщения, им надо было выполнять свою задачу ­ захватить пленного и документы.

Возвращался я в свою траншею долго. На нейтральной полосе рвались снаряды, мины, веером пролетали пули, выпущенные откуда-­то издалека. Ползти было трудно, в правой руке был автомат, на левую опираться было нестерпимо больно. Нужно было как можно быстрее укрыться в своей траншее, сделать перевязку.

Рассветало. Я попытался было встать и дальше двигаться на ногах, но сразу же услышал крик санитаров, вытаскивающих раненых с поля боя: «Ложись! Что, жить надоело? Вот оттащим этих раненных, приползем за тобой». И вновь по -  пластунски ­ в свою траншею.

Тем временем сзади меня, в немецкой траншее, шел бой. Слышались выстрелы, разрывы гранат, приглушенные вопли. У меня в голове нет-­нет да возникал вопрос: сумеют ли мои товарищи взять «языка»?

В траншее меня встретил фельдшер, помог снять верхнюю одежду. Стоял мороз, но я его не чувствовал. Во время перевязки невдалеке разорвался снаряд. Крупный осколок пролетел над нашими головами и ударился в бруствер. Был он величиной сантиметров двадцать, с зазубринами. Фельдшер мне и говорит: «Счастливчик ты!» И на мой вопрос, почему, ответил: «А как же, такой здоровенный осколок пролетел и чуть не задел твоей головы!» Я ему ответил: «Но и твоя голова была рядом, ты тоже счастливчик!»

Обстрел не прекращался, подключилась дальнобойная, более мощная артиллерия противника, который теперь уже не боялся, что вместо нашей попадет в свою траншею. После перевязки я поспешил укрыться в ближайшую землянку. Выждав с полчаса, отправился на передовой медицинский пункт, где мою рану осмотрел врач и отправил в медсанбат. Затем были армейский полевой госпиталь, эвакогоспитали Москвы и Горького…

Меня интересовало, чем закончилась тогдашняя разведка боем, какова судьба моих боевых товарищей. Уже в медсанбате узнал, что наша атака застала немцев врасплох: большинство вражеских солдат спали в блиндажах и встрепенулись лишь тогда, когда наши атакующие подразделения заняли их первую траншею. Вторую траншею брать не стали, так как поступил приказ ограничиться взятием первой. Саперы с помощью стрелков захватили трех амбразурный ДЗОТ и подорвали его, разведчикам в этой непростой обстановке все же удалось взять пленного, обер - ­ефрейтора.

Самое главное, что цель разведки боем была достигнута. Командование выяснило, что противник еще не приступил к отводу своих войск.

Впоследствии, при первой же попытке немцев начать планомерный отвод своих частей с Ржевского плацдарма, войска Калининского и Западного фронтов перешли в наступление, чтобы не дать фашистам закрепиться на промежуточных рубежах. Это наступление началось 2 марта 1943 года, через неделю после нашей разведки боем, а 3 марта был освобожден город Ржев.

Затем наши войска освободили Сычевку, Гжатск, Вязьму и вышли к Духовщине, Ярцеву, Дорогобужу, Спас-­Деменску. Что касается моих товарищей по разведроте, то уже потом встретил лишь одного из них - ­ Понедельникова, родом из Краснодарского края. Он мне и рассказал о том, что под Сычевкой погиб командир роты Комков, вместе с ним полегли еще многие разведчики, нарвавшись на засаду, оставленную немцами. Замполит Титов был ранен, и к началу Смоленской наступательной операции, где был контужен и сам Понедельников, в роте никого не оставалось из тех, кого я знал…»

За свой ратный и мирный труд Шляпников Николай Васильевич был награжден:

- орденом Отечественной войны 1-й степени (№311258. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 6 мая 1965 г., Указ подписал Председатель Президиума Верховного Совета СССР Подгорный Н. В. Орден был вручен 9 мая 1965г. командиром 36-й ракетной дивизии генерал-майором Мельником Владимиром Павловичем на торжественном собрании, посвященном 20-летию Победы советского народа в Великой Отечественной войне в поселке Кедровом Красноярского края. Награжден за участие в разведке боем 24 февраля 1943 года. Будучи разведчиком 147-й отдельной мотострелковой разведывательной роты 88-й стрелковой дивизии 31-й армии Западного фронта в ходе боя возглавил атаку на траншеи немецкой обороны, получив ранение в левую половину грудной клетки с повреждением легкого, первым ворвался во вражескую траншею и продолжал бой);

- орденом Красной Звезды (№3481410 Указом Президиума Верховного Совета СССР от 30 декабря 1956 г. Указ подписал Председатель Президиума Верховного Совета СССР Ворошилов К. Е. Орден был вручен 23 февраля 1957 г. командиром 89-й мотострелковой дивизии полковником Новиковым на торжественном собрании, посвященном 39-й годовщине Советской Армии и Военно-Морского флота, в поселке Даурия Борзенского района Читинской области. Награжден за 15 летнюю безупречную службу в Вооруженных Силах СССР);

- медалью «За боевые заслуги» без номера. (Указом Президиума Верховного Совета СССР от 30 декабря 1951 г. Указ подписал Председатель Президиума Верховного Совета СССР Шверник Н.М. Медаль вручена 23 февраля 1952 г.

командиром 154-го гвардейского стрелкового полка 51-й гвардейской стрелковой дивизии полковником Огородниковым на торжественном собрании, посвященном 34-й годовщине Советской Армии и Военно-Морского флота в г. Клайпеда Литовской СССР. Награжден за 10-летнюю безупречную службу в Вооруженных Силах СССР);

- орденом Отечественной войны 2 степени (№1010668. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 11 марта 1985 г. Орден вручен в мае 1985 г. представителем Кунцевского райвоенкомата г. Москвы. Награжден за храбрость, стойкость и мужество, проявленные в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками, и в ознаменование 40-летия Победы советского народа в Великой Отечественной войне 1941-1945 годов);

- медалью «За доблестный труд в ознаменование 100-летия со дня рождения Владимира Ильича Ленина». (Награжден Исполкомом Киевского районного Совета депутатов трудящихся г. Москвы от имени Президиума Верховного Совета СССР);

- медалью «За оборону Москвы» (Указом Президиума Верховного Совета СССР от 1 мая 1944 г);

- медалью «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945гг.» (Указом Президиума Верховного Совета СССР от 9 мая 1945 г.);

- медалью «20 лет Победы в Великой Отечественной войне 1941-1945гг.» (Указом Президиума Верховного Совета СССР от 7 мая 1965 г.);

- медалью «30 лет Победы в Великой Отечественной войне 1941-1945гг.» (Указом Президиума Верховного Совета СССР от 25 апреля 1975 г.);

- медалью «40 лет Победы в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.» (указом Президиума Верховного Совета СССР от 12 апреля 1985 г.);

- медалью «50 лет Победы в Великой Отечественной войне в 1941-1945 гг.» (в соответствии с Постановлением Постоянного Президиума Съезда народных депутатов СССР от 7 февраля 1995 г.);

- медалью «30 лет Советской Армии и Флота» (Указом Президиума Верховного Совета СССР от 22 февраля 1948 г.);

- медалью «40 лет Вооруженных Сил СССР». (Указом Президиума Верховного Совета СССР от 18 декабря 1957 года);

- медалью «50 лет Вооруженных Сил СССР». (Указом Президиума Верховного Совета СССР от 26 декабря 1967 года);

- медалью «60 лет Вооруженных Сил СССР». (Указом Президиума Верховного Совета СССР от 28 января 1978 года);

- медалью «70 лет Вооруженных Сил СССР». (Указом Президиума Верховного Совета СССР от 28 января 1988 года);

- медалью «80 лет Вооруженных Сил СССР» (Постановлением Постоянного Президиума Съезда народных депутатов СССР от 10 декабря 1997 г.);

- медалью Жукова (Постановлением Постоянного Президиума Съезда народных депутатов СССР от 20 февраля 1997 г.);

- медалью «80 лет Великой Октябрьской социалистической революции» (Постановлением Постоянного Президиума Съезда народных депутатов СССР от 25 сентября 1997 г.);

- медалью «120 лет И. В. Сталину» (Постановлением ППСНД СССР от 15 августа 1999 г.);

- медалью «В память 850-летия Москвы» (Указом Президента Российской Федерации от 26 февраля 1997 года);

- медалью «За безупречную службу в Вооруженных Силах СССР» 1 степени (Приказом Министерства Обороны СССР №16 от 21 января 1963 г.); 

- медалью «Ветеран Вооруженных Сил СССР» (приказом Министерства Обороны Союза СССР №331 от 21 декабря 1976 г.);

- знаком «Победитель социалистического соревнования 1974 года» (Постановлением коллегии Министерства промышленности средств связи СССР и Президиума ЦК профсоюза от 14 января 1975 г.);

- знаком «Победитель социалистического соревнования 1975 года постановлением Коллегии МППС и Президиума ЦК профсоюза от 13 января 1976 г.     

Источники:

1.     Академия исторических наук. Мемуары. От солдата до генерала. Воспоминания о войне. Том 10. Москва. 2008 г. Шляпников Николай Васильевич. «Поднялись и побежали за мной».

2.     «Ориентир», журнал Министерства обороны Российской Федерации №5 за 2013 год. Николай Шляпников. «Жизнь, отданная армии. За строкой боевого донесения».

Скачано с www.znanio.ru