ПРАКТИКУМ ПО КОГНИТИВНОЙ ТЕРАПИИ

Райан МакМаллин

ПРАКТИКУМ  ПО КОГНИТИВНОЙ  ТЕРАПИИ

 

ОГЛАВЛЕНИЕ

Предисловие    ...........................................        8

Обзор книги . :.......................................      11

Введение...............................................      15

 

Глава 1. Обучение формуле авс  ............................      22

Обучение основной формуле   ...........................      23

Предоставление доказательств того,

что мысли определяют эмоции   .........................      30

Насколько могущественны внешние силы?...............      41

Усвоение понятий....................................      49

 

Глава 2. Определение убеждений   ..........................      55

Ожидания   ..........................................      57

Самоэффективность   ..................................      63

Я-концепция........................................      67

Внимание...........................................      72

Избирательность памяти  ..............................      75

Атрибуция..........................................      80

Оценки.............................................      82

Самоинструктирование   ...............................      87

Скрытое знание......................................      91

Объяснительный стиль    ...............................      96

 

Глава 3. Группы убеждений...............................    101

Центральные убеждения   ..............................    102

Жизненные ориентиры   ...............................    106

Когнитивные карты   ..................................    111

Практикум по когнитивной терапии

 

Глава 4. Техники опровержения: жесткие...................    116

Контратака   .........................................    120

Контрутверждения...................................    126

Диспут и оспаривание   ................................    130

Форсирование выбора   ................................    132

Создание диссонанса    .................................    141

Когнитивное наводнение  ..............................    148

Когнитивное обусловливание отвращения................    155

Когнитивное обусловливание отстранения   ...............    160

Скрытое избегание  ...................................    163

 

Глава 5. Техники опровержения: Мягкие   ...................    167

Оспаривание в состоянии релаксации   ...................    168

«Антикатастрофицирующая» практика.................    172

Преодолевающие утверждения.........................    177

Скрытое угасание....................................    180

Непатологическое мышление   ..........................    187

Скрытое подкрепление................................    192

Использование состояний измененного сознания..........    196

Использование состояний пониженной мозговой активности     197

 

Глава 6. Техники опровержения: объективные...............    199

Альтернативная интерпретация   ........................    203

Рациональные убеждения  .............................    208

Утилитарные доводы   .................................    211

Деперсонализация «Я»...............................    214

Общественное значение   ...............................    218

Диспут по поводу иррациональных идей (ДИИ)...........    221

Логический анализ...................................    224

Логические ошибки   ..................................    241

Поиски уважительной причины........................    252

 

Глава 7. Перцептивный сдвиг: основные процедуры   ..........    257

Базовый перцептивный сдвиг..........................    261

 

Глава 8. Перцептивный сдвиг: транспозиция   ................    268

Транспонирующие образы.............................    269

Сложньхе транспозиции...............................    281

Поступательная модификация образа   ...................    295

Рацион£^льно-эмотивнс. воображение   ...................    299

Техника с  использованием воображения.................    303

 

Глава 9. Перцептивный сдвиг: наведение мостов   .............    312

Связующие элементы восприятия    ......................    315

Иерархия ценностей как связующее звено    ...............    319

Мосты — словесные ярлыки   ...........................    324

Наведение мостов высшего порядка.....................    329

 

Глава 10. Ресинтез прошлого..............................    337

Ресинтезирование критических жизненных событий   ......    339

Ресинтезирование жизненных ориентиров   ...............    346

Ресинтезирование ранних воспоминаний   ................    353

Ресинтезирование семейных убеждений   .................    363

Выживание и убеждения..............................    366

 

Глава 11. Практические техники   ..........................    373

Визуальная практика.................................    374

Аудиальная практика   ................................    375

Ролевые игры.......................................    376

Практика во внешней среде............................    382

Изучение дневников и практика........................    387

Управляемая практика   ...............................    392

 

Глава 12. Дополнительные техники   ........................    397

Кризисная когнитивная терапия   .......................    398

Терапия пациентов с тяжелыми психическими заболеваниями    402

Как справиться с саботажем клиента....................    411

Когнитивно-реструктурирующая терапия для аддиктивных клиентов............................    422

Когнитивный фокусинг...............................    454

Ключевые компоненты когнитивной реструктурирующей

терапии: контрольный список..........................    465

 

Глава 13. Кросскультурная когнитивная терапия.............    473

Референтные группы   .................................    473

Культурные категории................................    478

Культурно обусловленные убеждения   ......:............    485

Консультирование в других культурах   ..................    494

Культурные рассказы и сказки.........................    502

 

Глава 14. Философское обоснование........................    510

Что является рациональным для клиента?   ...............    510

Что является реальным для клиента?   ...................    518

Библиография   ..........................................    526

 

 

 

 

 

ПРЕДИСЛОВИЕ

Этот клинический справочник предназначен для практикующих психотерапевтов. Это не учебник по теории и не исследование. Я полагаю, что читатель уже имеет представление об основах когни­тивной терапии и прочитал одну или более из множества заме­чательных книг, имеющихся по данной теме, таких, как работы Альберта Эллиса (Ellis, 1995, 1996), Майкла Мэхони (Mahoney, 1991, 1993а), Дональда Мейхенбаума (Meichenbaum, 1977, 1994) или Артура Фримена (Freeman & Dattilio, 1992).

Мне хотелось предложить практикующему терапевту такое ру­ководство, которое можно было бы сразу использовать в работе. Размышляя над каким-либо разделом, я старался сохранять «точ­ный прицел»: я представлял себе читателя как опытного терапевта, который каждый день сталкивается с массой всевозможных слу­чаев. Что нужно знать терапевту, чтобы опробовать одну из тех­ник с новым клиентом? Какие он может испытывать сложности? Какие ловушки могут его подстерегать? Существуют ли какие-нибудь пособия или памятки, которые терапевт может дать своему клиенту? Как нужно описать сеанс, чтобы терапевт «прочувство­вал» технику? Какие примеры наилучшим образом помогут ему испробовать ее на следующий день с одним или несколькими свои­ми клиентами?

Эта книга — руководство для терапевтов и консультантов, рабо­тающих в различных учреждениях (государственных и частных клиниках, школах, больницах и общественных центрах здоровья). Она писалась для практиков, желающих повысить свою эффектив­ность в работе с нуждающимися в когнитивной терапии клиентами.

Несмотря на то что данное издание основано на предыдущей моей работе — «Справочнике по техникам когнитивной терапии» (Me Mullin, 1986), — оно представляет собой существенную ее пере­работку. Я добавил еще три главы — по обучению основным поня­тиям, по изучению идей клиента и по группировке его представле­ний. Эти разделы были опущены в первом издании, поскольку тот материал был представлен в опубликованной мной в 1981 г. статье (Me Mullin & Giles). Учитывая, что эти работы больше недоступны, я частично дополнил их содержанием настоящее пособие.

Я расширил описание техник когнитивных изменений, увели­чив раздел по контраргументации и поделив его на три части; сде­лал я это по причине того, что мой клинический опыт показал, что клиенты по-разному реагируют на различные способы переубежде­ния. Раздел об изменении восприятия также был переписан и рас­ширен до трех глав, так что терапевт получит более четкое представ­ление об использовании методик.

Я добавил две новые главы по ресинтезированию когниций¹, обусловленных прошлым и культурой клиента, поскольку эти тех­ники в последние годы приобрели особое значение. Все практичес­кие техники были сгруппированы в одном разделе для того, чтобы облегчить читателю их применение. Три главы были опущены, и отдельный материал распределен по другим, наиболее подходящим для него разделам. Я добавил также два раздела по консультирова­нию клиентов с наркотической и алкогольной зависимостью и рабо­те с людьми с тяжелыми психическими расстройствами. Приложе­ние с результатами исследований я опустил, поскольку обширные исследования последнего десятилетия обеспечили когнитивной терапии надежный фундамент (J. Beck, 1995; Dobson, 1989; Elkin et al., 1989; Shea et al., 1992), что делает приложение излишним. И наконец, я добавил небольшую главу, касающуюся философского обоснования когнитивной реструктурирующей терапии.

Но главная особенность данной книги — это увеличившееся чис­ло клинических примеров. Большая часть писем, полученных мной от терапевтов по поводу предыдущих работ, говорит о том, что читате-

________________

¹ Собирательный термин, используемый автором для обозначения всего спектра процессов и явлений, связанных с познавательной дея­тельностью. К ним относятся: убеждения, идеи, установки, верования, представления, восприятие, философия, взгляды? мнения. В некоторых случаях автор употребляет их как синонимы. (Прим. перев.)

 

лям нравятся рассказы о случаях из клинической практики, потому что они помогают терапевту понять, каким образом нужно приме­нять техники. Для того чтобы привить вкус к когнитивной терапии, я умножил количество примеров, диалогов, записей консультаций и историй. Все случаи истинные, однако я изменил имена и всю информацию, которая могла бы обнаружить клиента. Следуя тради­циям справочника (а не учебника), я включил в него инструкции для клиентов, объяснения, которые должны им даваться, отрывки из пособий для клиентов, примеры бланков для домашних заданий, множество цифр и иллюстраций. Записи сеансов были отредактиро­ваны с целью исключить ненужные повторения и сделать их удоб­ными для прочтения.

Я включил только те техники, которые широко использовались мной и моими коллегами с множеством клиентов. Это пособие — не просто обзор техник, созданных консультантами, называющи­ми себя когнитивными терапевтами. Несмотря на то что общая философия книги скорее когнитивно-конструкционистская, чем ра­ционалистическая (Ellis, 1988b; Guidano, 1991; Mahoney, 1988, 1991, 1993b, 1994; Neimeyer, 1993), меня интересовали только те техники, которые полезны в практике, а не те, что просто впи­сываются в специфическую теоретическую модель. Я описываю как когнитивно-бихевиоральные техники, так и процедуры рацио-нально-эмотивной поведенческой терапии. Я включил в книгу все техники, которые, на мой взгляд, оказались продуктивными в ра­боте с множеством клиентов, которых консультировал я или мои коллеги.

Если читатель вдруг не увидит одну из своих любимых техник, это значит, мы не нашли ее полезной, не знали о ней либо придер­живались другого подхода.

Я беру на себя всю ответственность за техники, описанные в книге. Они формировались в течение 27 лет терапевтического опы­та с различными типами клиентов, принадлежащими к разным культурам. Эти техники, как и все психотерапевтические процеду­ры, были созданы на основе всех существующих публикаций и книг, а также дискуссий с коллегами. Я старался указывать точ­ный источник той или иной техники или какого-либо ее аспекта, однако годы практики и свободно текущая творческая мысль сде­лали это для меня не всегда возможным. Если я и не упомянул кого-либо в своих ссылках, то неумышленно, и приношу свои изви­нения за эту оплошность.

 

 

ОБЗОР КНИГИ

 

В первом издании основной акцент был сделан на последней сту­пени когнитивной терапии — помощи клиентам в изменении своих деструктивных идей и переходе от дезадаптивных и вредных пред­ставлений к более продвинутым и полезным.

Настоящее издание более обстоятельно в том смысле, что оно включает в себя весь спектр техник, необходимых терапевту для работы с клиентами. Техники расположены приблизительно в том порядке, в каком их использует терапевт при консультировании.

Несмотря на то что университеты тщательно обучают професси­оналов в области психического здоровья помогать своим клиентам, после выпуска мы все же слабо подготовлены для того, чтобы об­щаться с реальными людьми. Обычно мы сначала четыре года ходим в школу, потом пять лет — в вуз, затем еще несколько лет ординату­ры или аспирантуры. В течение этих 11 лет учебы мы прочитываем сотни специальных книг и тысячи статей, и все с одной целью — помочь нам консультировать будущих клиентов.

Единственный недостаток во всем этом университетском образо­вании состоит в том, что большую часть времени мы проводим в разговорах с профессорами и друзьями-коллегами. Вследствие этого к тому времени, когда мы сталкиваемся со своими первыми реаль­ными клиентами, наш язык изобилует профессиональным жарго­ном, так что многие клиенты с трудом понимают нас.

Приступая к практике, большинство из нас говорят на академи­ческом (медицинском) диалекте, например: «Цель первичной диаг­ностики — установить интенсивность различных патологических симптомов. Мы, безусловно, будем эмпиричны в своем исследова­нии и рассмотрим этиологию».

Можно предсказать, что реакцией клиента будет: «Что?» или «А?» Для некоторых из нас потребуются годы, чтобы научиться го­ворить: «Как вы себя чувствуете? Что вас беспокоит?» или «Чем я могу помочь?» В примерах, диалогах, записях сеансов в этой книге я старался использовать общеупотребительный язык везде, где это было возможно, чтобы показать тот стиль взаимодействия, в кото­ром я и мои коллеги научились работать с клиентами.

Этот справочник может читаться с любой главы, наиболее отве­чающей вашим нуждам, однако большинство читателей сочтет по­лезным припомнить распознавание убеждений клиента (главы 1—3) и ознакомиться с главами, посвященными базовым когнитивным сдвигам (4,5,6,7 и 11). Я составил краткое резюме для каждой гла­вы, чтобы помочь читателю сделать свой выбор.

В главе 1, «Обучение формуле ABC», даются техники, инструк­ции и примеры для объяснения того, почему образ мыслей так ва­жен и каким образом он вызывает эмоциональные и поведенческие проблемы.

Глава 2, «Определение убеждений», так же значима для приме­нения всех последующих техник. Здесь мы углубляемся в детали того, как обнаружить тот специфический образ мыслей, который может быть связан с проблемами клиента. Представлены десять раз­личных типов убеждений и описаны методы их идентификации.

В главе 3, «Группы убеждений», обсуждается, как составить кон­трольный список убеждений клиента, как проследить их на языке его жизненных тем и как построить когнитивную карту централь­ных идей, к которым необходимо обратиться, чтобы уменьшить эмо­циональные и поведенческие проблемы клиента.

Если терапевт правильно выполнит процедуры, описанные в пер­вых трех главах, у него будет фундамент для последующей терапии. Если клиент признает, хотя бы частично, значимость когниций, то терапевт сможет составить список главных его убеждений, и если клиент понимает, как связаны мысли, то терапевт подготовлен к тому, чтобы продвинуться к заключительной ступени когнитивной терапии — изменению идей клиента.

Главы 4, 5 и 6, «Техники опровержения», охватывают техники когнитивных изменений. В этих трех главах описывается преобра­зование внутреннего языка клиента. В каждой главе представлены различные техники переубеждения. В главе 4, «Жесткое опровер­жение», рассказывается, как научить клиента действенному оспари­ванию и дискуссии. В главе 5, «Мягкое опровержение», описывается, как можно изменить образ мыслей, сочетая релаксацию и некатаст-рофицирующие эмоции. В главе 6, «Объективное опровержение», показано, как использовать контраргументы, не связанные с силь­ными эмоциями.

В главах 7,8 и 9, «Техники перцептивного сдвига», раскрыва­ются методы преобразования не только личных предубеждений кли­ента, но и общих стереотипов восприятия. В каждой главе раскры­вается одна из техник: основная, транспозиции, наведения мостов.

В глсве 10, «Ресинтезирование прошлого», описывается третий тип техник перцептивного сдвига, который включает в себя переоценку когниций прошлого с помощью его перестройки. Такой под­ход лишает исторических корней многие деструктивные идеи в на­стоящем клиента.

В главе 11, «Практические техники», предлагается серия тех­ник, помогающих клиенту сделать когнитивные изменения привыч­ными. Эти практические методы позволяют клиенту в совершенстве овладеть новым образом мыслей.

В главе 12, «Дополнительные техники», описывается фоку-синг — компонент, лежащий в основе эффективности всех когни­тивных процедур, и предлагаются способы использования когни­тивного реструктурирования с особым клиническим континген­том — душевнобольными пациентами, клиентами с наркотической и алкогольной зависимостью, клиентами, саботирующими консуль­тирование, и клиентами в кризисных состояниях.

Глава 13, «Кросскультурная когнитивная терапия», поможет клиенту отделить собственные установки от тех, что были привиты ему референтными культурными группами. Этот процесс позволит ему дифференцировать свои убеждения от выученных.

Глава 14, «Философское обоснование», предлагает краткое объяс­нение некоторых философских основ когнитивной реструктурирую­щей терапии.

Все главы построены по одной схеме и включают в себя основ­ные принципы, лежащие в основе той или иной когнитивной техни­ки, конкретные шаги ее осуществления, реальные примеры того, как она использовалась в клинической практике, трудности, на ко­торые следует обратить внимание, и ссылки на дополнительные источники информации о данной технике.

 

 

Я посвящаю эЛи fiacionii/ Родин СЛ/гайк,

моиоаой женщине, JcoiiiofUfKi я ван/ге/нил,

jcoiqa лшл и fiaAoinau в Лван/галии.

Нххшм /Непиые отношения помогли мне написсиНь aiZif книгу.

Сейчас ее зовц/п !Ро<5ин Сл/гайк МаюМсилин.

Ulne /нсисже хоче/нся nodiaioqa/гитб Же/г/ги /Сишн за ииифовы} /iifкопией и Сьюзан UtaH/to, fieqcuaiiofia u3qcuiieM>Cfn£a «fiofi/нон», за ее помощь.

Мак всегда, л duazoqafuo qei/x моих qonefteu, U            Миисель, за их

ВВЕДЕНИЕ

 

Я заинтересовался когнитивной терапией в начале 70-х, ког­да консультировал страдающих агорафобией клиентов в коллед­же свободных искусств на западном побережье. Случай одного из моих первых после выпуска клиентов дает некоторую точку отсчета для предложенных в этой книге техник.

Буду называть этого клиента Эдом. До того как Эд попал ко мне, он посещал пятерых других терапевтов, однако его пробле­мы не уменьшились. У него случались приступы паники, кото­рые он не мог объяснить. С первого взгляда в нем угадывался человек выше среднего уровня. Это был живой, разговорчивый, начитанный и высоко образованный мужчина. Но непрекраща­ющиеся сильные приступы паники делали его несчастным. По­рой они быль столь невыносимыми, что ему приходилось бро­сать работу и остаток дня проводить в постели. Приступы про­должались уже много лет. Они поглощали его жизнь, разрушали счастье. Он потерял близкие отношения, устраивался на работы гораздо ниже своих способностей, чуждался людей, пока не ос­тался в одиночестве, прячась от всего мира.

Напрасно Эд пытался найти объяснения своему несчастью. Словно подросток, каждую неделю он конструировал в вообра­жении новую теорию. Сначала он решил, что он недостаточно хладнокровен, так что просмотрел все фильмы с Джеймсом Ди-ном в поиске героя для подражания. На следующей неделе он обвинял себя в крайней пассивности и старался вести себя, как Джон Уэйн. Как-то раз он даже купил себе учебник по самоана­лизу и попытался откопать глубоко подавленные воспоминания.

В другой раз он пришел к выводу о том, что он недостаточно развит духовно, поэтому прочитал «Бытие святых» и молился по пять часов в день, изо всех сил стремясь стать праведным. Ни один из подходов не работал. Каждую новую попытку он бросал спустя пару недель.

У его соседей были свои объяснения, и им нравилось расска­зывать ему о своих излюбленных теориях. Одна женщина, кото­рая изучала макробиотические диеты, провозгласила: «Это все из-за жира, который вы едите, из-за полуфабрикатов. Если бы вы придерживались диеты из той книги, что я сейчас читаю, вы бы сразу поправились». Другой сосед предложил Эду за­няться таэквондо, чтобы стать более мужественным. Третий, местный биохимик-любитель, определил, что у Эда была гипо­гликемия.

Став старше, Эд в поисках объяснений своих страданий и паники обратился к терапии. Его первый консультант сказал ему, что он подавляет свои сексуальные импульсы. Приступы продолжались, и терапевт предположил, что он, должно быть, подавляет агрессию. Когда приступы все равно не прекратились, терапевт продолжал искать, что еще мог подавлять Эд. Второй терапевт загипнотизировал Эда и после гипноза внушил ему чув­ство значимости и безопасности. Эду полегчало на пару часов, но когда транс рассеялся, он быстро вернулся к исходному состоя­нию. Третий консультант не давал никаких объяснений, он про­сто рефлексировал чувства Эда. Четвертый дал Эду две кассе­ты — одну для релаксации, а другую для того, чтобы стать более уверенным в себе. Записи противоречили одна другой, и на этом дело закончилось. Последний терапевт просто вручил Эду ка­кое-то лекарство, после которого он целый день чувствовал себя парящим в облаках. Паника не прекратилась, а только гремела в его голове коробкой с лекарствами.

Когда Эд пришел ко мне, его шестому терапевту, он выгля­дел так же жалко, как и всегда. Я тоже не знал, что было причи­ной его приступов, и решил изучить его прошлое. Эд описал все существенные события своего детства. По его словам, оно было счастливым. Его семья никогда не заботилась о деньгах, но ро­дители не баловали его и заставляли на карманные расходы за­рабатывать самому. Он хорошо учился в школе, занимался не­сколькими видами спорта и имел нескольких друзей. В общем, прошлое его казалось более радужным, чем у большинства людей. Мы тщательно выискивали какое-нибудь критическое со­бытие, какой-нибудь ключ, который мог бы объяснить происхо­дящее с ним. Но мы не нашли ничего примечательного — ни необычных расстройств, ни серьезных травмирующих событий, ни ошеломляющих разочарований или тоски. Его потери и опыт были типичными для большинства людей.

Так в чем же причина его панических приступов?

Сначала я подумал, что должно быть что-то фрейдовское, некая бессознательная причина или, возможно, некоторый био­логический, наследственный дисбаланс. Но ничто из этого не выявилось. В конце концов, я решил еще один — последний — раз взглянуть на прошлое Эда и поискать более вероятные объяс­нения.

Несмотря на то что жизненный опыт Эда был благоприят­ным и непримечательным, что-то необычное было в его голосе, когда он описывал определенные события. Я решил еще раз ис­следовать его прошлое, концентрируясь на этот раз на убежде­ниях Эда, и попросил его заострять внимание больше на том, что он думал о данном событии, а не на том, что происходило.

Эд выделил два эпизода из своего прошлого: то время, когда он чувствовал себя отвергнутым в школе и когда первая девуш­ка бросила его ради другого мужчины. Нижеследующий текст — воспроизведение сеансов по моим рабочим заметкам.

 

Сеанс 1

ЭД: Когда я ходил в школу, некоторые ребята не очень-то любили меня. Казалось, я не вписывался.

Моим обычным ответом на подобные утверждения было: «Это, наверное, обидно»,— или любая другая сочувствующая реплика. Но теперь, поскольку мы уже много раз возвращались к одному и тому же, я решил попробовать что-нибудь другое.

ТЕРАПЕВТ: Ну и что из того, что вы им не нравились? Что в этом было такого ужасного?

 

Я думал об этом способе неделями, но мое университетское обучение тому, что никогда нельзя бросать вызов клиенту, про­тивостояло такому ответу. Но из-за того, что стандартные мето­ды не работали, я решил обратиться к чему-то иному.

ЭД: Как это что! Должно быть, вы шутите! Для ребенка это ужасно — не вписываться.

Поскольку я отбросил эмпатический подход, я решил идти этой дорогой до конца.

ТЕРАПЕВТ: Почему?

ЭД: Вы же психолог. Что же вы! О чем вы говорите? Детям необходимо нравиться другим.

ТЕРАПЕВТ: Так говорите вы. Но что ужасного в том, что вы им не нравились? Они били вас, бросали в вас камнями или что?

ЭД: Нет, конечно, нет. Меня просто не любили, как осталь­ных детей.

ТЕРАПЕВТ: Хорошо. Конечно, это неприятно, но вы говори­ли, у вас было несколько друзей. Так что же на самом деле для вас значило не быть суперпопулярным для всех и каждого?

ЭД: Это значило, что я не такой, как все мальчишки.

ТЕРАПЕВТ: Извините! Чем же, вы думаете, вы отличались?

ЭД: Я чувствовал себя каким-то чудаком, или болваном, или кем-то в этом роде.

ТЕРАПЕВТ: Минутку. В течение нескольких сеансов вы го­ворили мне, что ощущали свою непохожесть на других ребят. Хорошо, может быть, так оно и было. Но сейчас вы утверждаете, что отличались в худшую сторону. Вы полагаете, что раз вы были другим, то с вами было не все в порядке, что это различие доказывает вашу ущербность. Почему? Почему непохожесть не могла указывать на ваше превосходство?

ЭД: Ну, если бы я был лучше, то был бы популярным. Верно?

ТЕРАПЕВТ: Неверно! Дети отвергают всех, кто не такой, как они. Они не делают разницы между тем, кто отличается в луч­шую сторону, и тем, кто в худшую. Самая популярная личность в школе — та, что приспосабливается наилучшим образом. Мо­царт и Эйнштейн будут отвергнуты так же, как и неудачник. И возможно, даже больше, потому что остальные дети будут за­видовать.

ЭД: Я не Эйнштейн и не Моцарт!

ТЕРАПЕВТ: Нет. Однако чтобы тебя не приняли, не нужно сильно отличаться. Потребность соответствовать у подростка столь сильна, что сверстники определяют даже малейшее отли­чие и атакуют тех, кто отказывается признать волю подростковой субкультуры. Группы подростков могут гордиться тем, что они не подчиняются миру взрослых. Но внутри самой группы ее члены очень конформны. Ни в какой другой человеческой ассо­циации нет более жестких правил и нигде так нетерпимо не от­носятся к нонконформистам, как в группе сверстников-подрост­ков. Они могут быть очень жестокими. Они не выносят мальчи­ков или девочек, им не соответствующих, они просто выгоняют их из группы. Здесь нет исключений. Здесь нет прощения.

ЭД: Но как я мог отличаться в лучшую сторону?

ТЕРАПЕВТ: Вы уже говорили мне. Вы были гораздо сообра­зительнее остальных детей. В то время как они читали комик­сы, вы читали учебники сестры по астрономии и философии и классические романы, так? Их комиксы наводили на вас тоску. Вам казались глупыми программы и фильмы, которые ваши сверстники смотрели по телевизору и в кино. Вы слушали клас­сическую музыку и читали пьесы Ибсена, когда вам было де­сять. Помните, как вы прятали «Агамемнона» в книге с комик­сами, чтобы другие мальчишки не заметили, что вы читаете? Так что, без сомнения, вы были не похожи на других. Но не это отличие было проблемой. У вас всего лишь был более пытливый, чем у большинства ребят, ум — гораздо более. Вы привнесли в свою жизнь проблему, когда оценили различие как недостаток, когда пришли к выводу, что вам недостает чего-то такого, что есть у других. На самом деле у вас было то, чего не хватало другим мальчикам.

ЭД: Со мной никогда не случалось такого, чтобы я отличался в лучшую, а не в худшую сторону. И тогда, и позднее я воспри­нимал свою непохожесть как признак неполноценности.

ТЕРАПЕВТ: Это оценка ваших сверстников, но должны ли вы сами себя так оценивать?

ЭД: Ну, нет. Я думаю, что нет.

 

 

Сеанс 2

 

ТЕРАПЕВТ: Итак, вы были в выпускном классе, когда Бетси оставила вас ради моряка Монго. Это болезненно для любого юноши. Но, опять-таки, почему вы чувствовали себя настолько ужасно, что подумывали о самоубийстве? В своей любовной ка­рьере почти каждый мужчина или женщина хоть раз получили отказ, однако это не разрушило их жизни.

ЭД: Впервые я открыл для себя, что никогда не смогу стать желанным ни для одной нормальной женщины.

ТЕРАПЕВТ: Ого! Стоп! Из чего делается такой вывод? Может быть, она бросила вас, потому что Монго был привлекательнее или богаче.

ЭД: Ну, Монго тогда только призвали во флот, так что у него не могло быть больших денег, к тому же он был одним из самых безобразных мужчин, которых я встречал, и...

ТЕРАПЕВТ: Хорошо, может быть, она бросила вас, потому что любила мужчин в форме — все равно кого. Или, возможно, она предпочла Монго, потому что он все время был бы на кораб­ле и не надоедал ей или потому что у него на левом ухе была волосатая бородавка, а ей нравились волосатые бородавки. Кто знает? Боже мой, Эд, и откуда вы взяли, что, раз она не захотела быть с вами, вы не будете желанным ни для одной женщины?

ЭД: Не знаю, я просто чувствовал это.

ТЕРАПЕВТ: Нет, не чувствовали... думали] Это ваш образ мыслей.

Мы пересмотрели другие события из прошлого Эда и пришли к тому же заключению. Его опыт не был особенным, а интерпрета­ции были. Он преувеличивал, катастрофизировал, искажал и искривлял почти каждое значительное событие, которое с ним случалось. Стало очевидно, что проблема его не была сложной или эзотерической — на самом деле она была довольно проста. Его образ мыслей был искажен. Проблема Эда была не в его бес­сознательном, биологии, диете, раннем воспитании или чем-ни­будь еще, проблема была в его установках.

Таким образом, мы решили работать над изменением его мыслей и забыть обо всем остальном. Эду стало лучше, но не так заметно, как обычно описывается в книгах, подобных этой. На­пример, он не вскакивал в конце сеанса и не восклицал: «Да благословит вас Господь, доктор. Я исцелен, исцелен!» Вместо этого он оспаривал концепцию и не прекращал возвращаться к сценарию: «Я омерзителен». Однако постепенно, небольшими шажками он изменился. Он стал больше внимания уделять своим мыслям, а не событиям. А его приступы паники уменьшились как по частоте, так и по интенсивности.

Однажды я получил от него открытку. Он сообщал, что ис­пытывает панику только раз в полгода или около того, и то в форме вспышки (реакция тревоги, длящаяся две-три секунды). Он говорит себе: «Все тот же старый мусор», — и она проходит.

В то время как я консультировал Эда и подобных ему клиен­тов, другие мои коллеги пришли к тому же заключению. Мы начали изучать теории и техники когнитивно-семантических терапевтов, особенно работы Альберта Эллиса и Аарона Бека. Вместе мы образовали свою собственную ветвь когнитивной терапии. Этот новый вид терапии начал расти по мере того, как у других психологов стал появляться подобный опыт со свои­ми клиентами. Сегодня многие терапевты большую часть своих сеансов посвящают работе над идеями клиентов.

Общение с тысячами клиентов, подобных Эду, научило меня одной истине: меняя свой образ мыслей, мы изменяемся сами.

 

 

Глава 1 ОБУЧЕНИЕ ФОРМУЛЕ ABC

 

Когнитивная терапия концентрируется вокруг мыслей. Эмо­ции, поведение и окружающая среда — все считается важным, но отличительной чертой когнитивной терапии является кон­центрация на убеждениях клиента, его установках, образе мыслей.

Первый шаг в любой когнитивной терапии — доказать клиен­ту важность образа мыслей. Терапевт должен показать, что убеждения, философия и схемы могут вызывать сильнейшие эмоции и обусловливать поступки, и чтобы устранить или осла­бить негативные эмоции, клиент должен изменить свои мыс­ли. Это необычный процесс, и для того чтобы объяснить эти принципы, терапевту необходимо использовать систематиче­ский метод.

До того как клиент сможет эффективно использовать когни­тивные техники, его нужно убедить в том, что его проблемы связаны с его мыслями. Поначалу большинство клиентов вовсе так не считает. Они могут винить генетику, плохое обращение родителей, невезение, травматический опыт детства, жестокие намерения других, больное общество или нечуткое и некомпе­тентное правительство. В своей эмоциональной боли они обви­няют всех и вся, за исключением собственных мыслительных процессов.

Причина подобного заблуждения очевидна. Мысли возника­ют так быстро и кажутся столь призрачными, что многие вооб­ще не замечают, что они о •тем-то думают. Все, что они восприни­мают, — это внешние стимулы (которые объективны, конкретны и действительно очевидны) и эмоциональные реакции (кото­рые испытываются сильно и ощутимо). Мимолетные и смутные мысли в этом процессе обычно игнорируются.

Иногда требуется долго доводить до сознания клиента, что во всем виновен тот едва различимый голосок, который они слы­шат внутри своей головы, однако убеждение возможно лишь тог­да, когда клиент готов сотрудничать с когнитивным терапевтом.

 

 

ОБУЧЕНИЕ ОСНОВНОЙ ФОРМУЛЕ

 

Принципы

 

Несмотря на то что вы можете обучить клиента основным понятиям когнитивной терапии при помощи нескольких мето­дов, самым быстрым и прямым способом будет посвятить пер­вый сеанс инструктированию. Первый сеанс обычно самое под­ходящее время для того, чтобы представить клиенту ключевые формулы и базовый словарь. Организуйте индивидуальный обу­чающий сеанс или проведите групповое занятие в том случае, если у вас несколько начинающих клиентов.

 

Метод

 

1.  Если возможно, посвятите этой теме весь сеанс. Расскажите клиенту о том, что существуют два противоположных спосо­ба объяснения причин человеческих эмоций и поведения.

2.  Представьте сначала старую теорию о том, что эмоциональ­ные и поведенческие реакции вызваны чем-то извне. Многие люди верят в справедливость этой теории.

3.  Затем раскройте новую теорию о том, что чувства возникают из-за наших мыслей о событиях, а не из-за событий самих по себе.

4.  Приведите клиенту серию примеров, которые бы сравнива­ли и противопоставляли две теории. Покажите, что одни и те же внешние ситуации могут интерпретироваться несколь­кими способами и что важна именно интерпретация, а не ситуация.

 

Формула

 

Ниже приводится запись типичного вводного занятия, кото­рое я проводил со многими клиентами. Несмотря на то что оно выглядит как монолог, в действительности это интерактивный диалог, когда во время объяснения каждого понятия терапевт и клиент постоянно обмениваются репликами. В конце первого сеанса я предоставляю клиентам его письменный вариант.

Для того чтобы решить свои проблемы, вы должны знать об их источнике. Это звучит настолько очевидно, что кажется не стоящим упоминания, однако многие люди игнорируют очевид­ные вещи и суматошно пытаются выяснить причину, пока случай­но не наткнутся на ответ или, что вероятнее всего, пока не упадут от бессилия и придут к выводу, что их проблема неразрешима.

Эмоциональные трудности подобны любым другим. Если вы неправильно определите их источник, вы зря потратите силы на их преодоление и не измените свое самочувствие.

Но как вы можете определить причину?

В психологии и психиатрии так много теорий, объясняющих причины различных эмоциональных проблем, что запутаться очень легко. Чтобы прояснить ситуацию, давайте начнем с двух простых формул. Если вы поймете и выучите их сейчас, то сэко­номите массу сил и времени впоследствии.

                       

                                    Старая формула

А ___________________________________________С

 

 (Нарисуйте эту схему клиенту в процессе сеанса.)

 

•   Разные буквы обозначают разные явления.

•   А обозначает активизирующее событие (activating event), ситуацию, в которой вы оказались, толчок из внешнего мира, стимул — все, что обусловливает процесс реагирова­ния в целом.

•   С обозначает либо ваши эмоции, либо поведение. С — по­следствия (consequences) А. Это могут быть чувства или действия.

 

Старая теория утверждает, что А вызывает С, что внешняя ситуация вызывает внутренние чувства и заставляет вас действо­вать определенным образом.

Чтобы понять, как это происходит, вообразите следующее.

Представьте, что в один воскресный вечер вы сидите в кресле и читаете газету, как вдруг вас охватывает тревога. Страх силен и кажется реальным, и это вас беспокоит. Вы сразу узнаете С. Вы его чувствуете. Ваше сердце бьется быстрее, дыхание уча­щенное и неестественное, вам жарко, и вы покрылись испари­ной. Вам хочется встать и походить, а лучше побегать. Тяжело просто сидеть в кресле, но бегать негде и не от чего. В нашей формуле С — это страх. Конечно, в качестве С может быть любая эмоция — гнев, печаль, паника или разочарование, но в нашем примере вы, допустим, испытываете тревогу.

В этот воскресный вечер, возможно, у вас в уме возникнет вопрос: «Почему? Почему я вдруг почувствовал страх, чего я испугался?»

Старая формула дает ответ. Это А — ситуация, в которой вы находитесь. Это то, что было бы записано без каких-либо чувств и интерпретаций на звуковую видеокамеру, если бы она отсле­живала вас в тот момент. Камера зафиксировала бы лишь то, что было видно и слышно, пока вы сидели в своем кресле. Были ли включены телевизор или радио? Что показывали? Читали ли вы газету? Что вы читали? Находились ли в комнате другие люди, говорили ли они с вами или смотрели на вас? Ели вы что-нибудь или пили? Какие звуки доносились с улицы? Вы смотрели на какой-то предмет или просто глядели в космос? Все это и многое другое— это «А».

Теперь, согласно этой старой формуле, вы посмотрите на свои «А» и определите, что вызвало у вас страх. Прежняя теория утверждает, что некоторое А обусловило ваш испуг, и если вы хорошенько поищете, то найдете это А. Как только вы это сделае­те, вам лишь останется удалить раздражитель, и страх рассеется.

Теория «А обусловливает С» так популярна, что мы то и дело слышим об этом. Очень часто люди говорят: «Ты действительно рассердил меня», «Он меня расстроил» или «Эти новости вгоня­ют меня в депрессию». Все подобные заявления подразумевают, что некоторое внешнее А заставило нас чувствовать внутреннее С. Эта идея столь универсальна, что кажется здравым смыслом. Но верна ли она?

Нет! Внешние по отношению к нам вещи оказывают мало влияния на нас. Ощущения дают нам представление об окружа­ющем мире. Если мы закрываем глаза или уши, внешний мир исчезает и его воздействие на нас минимально. Объект, который мы не сможем определить ни одним органом чувств, не заставит нас смеяться или плакать, или убегать, или петь, или танцевать. Внешние предметы не имеют магической силы — они не могут проникнуть в наши головы и породить чувства. Они просто сидят в сенсорной темноте и ждут, пока мы их заметим.

Правильная же формула следующая. Она проста и не раз про­возглашалась ранее, но стоит упоминания, так как весьма важ­на для понимания нами самих себя. Она была создана одним из известнейших в мире психологов Альбертом Эллисом. Многие пытались ее усовершенствовать, однако до сих пор именно она представляет собой наилучший способ для объяснения крае­угольного камня когнитивной психологии.

Вот эта новая формула:

 

А______________________  В   ________________________________С

 

 (Нарисуйте это клиенту.)

 

·                     В обозначает когниции, убеждения (beliefs), установки.

 

Как видите, мы добавили дополнительную букву — В. Она обозначает наши представления о ситуации, мысли, образы, вос­приятие, воображение, интерпретации и выводы, которые мы делаем относительно А. По большому счету, В обозначает наш мозг — то, как наш мозг обрабатывает сырую информацию об А и превращает ее в модели, схемы, рассказы и истории.

Почти все ваши эмоции и поведение могут быть поняты при помощи этой новой формулы. Так что вместо того, чтобы просто смотреть на свои А, посмотрите на то, что вы себе о них говорите.

 

Практические примеры

 

На первом сеансе мы часто приводим по очереди следующие примеры, пока наш клиент не начнет понимать эти принципы.

 

П р и м е р 1

А = Начальник Билла позвал его к себе и выразил свое недо­вольство тем, что тот поздно вернул ему отчет.

В = Билл подумал, что критика несправедлива, потому что это его секретарша вовремя не напечатала отчет. С = Билл разозлился.

Мы говорим клиенту: «Вы, возможно, полагаете, что гнев Билла был вызван критикой начальника, но на самом деле причина в том, что именно Билл подумал о критике. Если бы он считал ее обосно­ванной, он бы почувствовал вину или обеспокоенность, но гнев может испытываться, только когда в голове возникает мысль о ее несправедливости».

 

Пример 2

А = Барбара разглядывала себя в зеркале.

В = Она подумала о том, что выглядит толстой.

С = Она почувствовала себя подавленной.

Некоторые могут подумать, что всему виной визуальное воз­действие от созерцания полного тела. Кто бы не расстроился?

Многие расстраиваются. Барбара должна была признавать суще­ствование идеального женского веса (культурный стандарт, который постоянно меняется) и считать, что она обязана ему соответствовать. Происхождение этого чувства долженствования покрыто тайной.

Она должна была также прийти к выводу, что переступила вооб­ражаемую черту, за которой, по ее убеждению, непременно начина­ется неприемлемый вес, и она вынуждена сказать себе, что нахо­диться за этой чертой ужасно. Эффект от отражения в зеркале меркнет по сравнению с ее богатым воображением. Депрессию у нее вызывает не вес, а мозг.

 

Пример 3

А = Джон ощутил боль у себя в животе.

В = Он подумал, что это может быть рак желудка.

С = У Джона был приступ паники.

Даже такое первичное ощущение, как боль, интерпретируется нашим мозгом (Freeman & Eimer, 1998). Если ваши мышцы ноют после тяжелой тренировки, вы можете оценить эту боль как признак того, что тренировка была успешной. Боль при родах может быть гораздо сильнее, чем боль от какого-нибудь недомогания, однако последняя намного тягостнее, потому что мозг по-разному воспри­нимает эти две боли — одна приводит к продолжению жизни, дру­гая может ее уничтожить.

В этих трех примерах мы объясняем клиентам, что формула ABC •— ключ к причинам их эмоций. Когда они испытывают неприят­ные чувства и хотят узнать их причину, они могут воспользоваться этой формулой. В конце концов, с помощью этой формулы они смогут изменить эмоции, разрушающие их жизнь.

 

Комментарий

 

Существует множество альтернатив формуле Эллиса (ABC), и многие из них гораздо сложнее.

Например, интерактивные когнитивные субсистемы (ICS) Тиздейла и Барнарда преду­сматривают более расширенную концептуальную структуру (Teasdale, 1993, 1996; Teasdale & Barnard, 1993). Аарон Бек (Beck, 1996), Мэхони (Mahoney, 1993a) и даже сам Эллис (Ellis, 1988а, 1995, 1996) тоже усложняли эту формулу.

Я пробовал использовать в своей работе все варианты, но при­шел к выводу, что почти все клиенты понимают, запоминают и применяют простую формулу ABC чаще, чем любую более сложную.

Не важно, убедятся ли клиенты в эффективности теории ABC на начальном этапе консультирования. Фактически большая их часть будет скептически настроена. Более того, они могут не вполне в ней разобраться. В когнитивной реструктурирующей терапии стараются заранее избегать прямого вызова теориям клиента. Однако существенным является достижение согласия клиента относительно того, что подобный ABC-взгляд может иметь некоторые преимущества и что будет полезно учитывать его в дальнейшем. Для того чтобы было легче убеждать клиен­тов на первых сеансах, используйте примеры из жизни других людей, а не из их собственной. Так вы избавите их от необходи­мости защищать свои теории, и они молчаливо присоединятся к разыскиванию ошибок в образе мыслей других людей. Эти при­меры могут проложить дорогу к установлению истины за преде­лами их теорий.

По окончании первого сеанса мы даем нашим клиентам сле­дующее домашнее задание.

 

Дополнительная информация

Некоторые примеры и домашние задания взяты из более ранних моих работ (Casey & Me Mullin, 1976, 1985; Me Mullin & Casey, 1975).

Дональд Мейхенбаум — один из тех, кто сделал основной вклад в развитие когнитивной терапии. Он является основателем когнитивно-бихевиорального ее направления (Meichenbaum, 1977, 1993) и когни­тивного прививочно-стрессового тренинга (Meichenbaum, 1985), а в пос-

 

 

леднее время специализировался в посттравматических стрессовых рас­стройствах (Meichenbaum, 1994). Он подчеркивает важность того, что­бы как можно раньше и в самой ясной, четкой форме ознакомить кли­ента со структурой терапии. Он утверждает, что это играет важную роль в облегчении понимания клиентом процесса изменения и должно пред­шествовать любому специальному терапевтическому вмешательству (см. Meichenbaum, 1975, 1993; Meichenbaum and Deffenbacher, 1988; Meichenbaum and Genest, 1983; Meichenbaum and Turk, 1987).

 

 

ПРЕДОСТАВЛЕНИЕ ДОКАЗАТЕЛЬСТВ ТОГО, ЧТО МЫСЛИ ОПРЕДЕЛЯЮТ ЭМОЦИИ

 

Принципы

 

После того как терапевт на первом сеансе представит началь­ные формулы и несколько коротких примеров, начинается тя­желая работа. Для нее нужны не просто формулы или лекции; чтобы убедить клиента в силе образа мыслей, терапевту необхо­димо предоставить доказательства. Большинство клиентов при­ходят на консультации, так крепко придерживаясь противопо­ложных взглядов, что для того, чтобы довести до их сознания ключевой принцип когнитивной терапии, потребуется нечто большее, чем авторитет терапевта. Чтобы добиться от клиента кооперации, я нашел полезными следующие упражнения.

 

Метод 1.

Создайте эмоцию прямо сейчас

 

Терапевты могут показать своим клиентам, как их убежде­ния, а не внешняя среда, порождают те или иные эмоции. Тера­певту нужно продемонстрировать, как клиент может почувство­вать себя счастливым, не преобразуя ничего в своем окружении, детстве или биохимии, а только меняя свой образ мыслей.

Для того чтобы это сделать, дайте полное описание любой сцены, в которой задействованы несколько сенсорных модальнос­тей. Чем больше ощущений клиент будет использовать в своем воображении, тем лучше. По очевидным причинам сцена долж­на быть скорее приятной, чем наоборот. Вы можете создать любое, какое пожелаете, описание, но следующий пример тоже хорош. Попросите своего клиента представить эту сцену настолько ярко, насколько это возможно.

 

Вообразите на мгновение, что вы прогуливаетесь вдоль тропи­ческого пляжа. Стоит середина лета, очень тепло. Поздний вечер. Солнце еще не зашло, но опускается к линии горизонта. Вы ощуща­ете под ногами прохладный плотный песок. Вы слышите крики мор­ских чаек и вдалеке — рев океанических волн. В воздухе чувствует­ся аромат и привкус соли. Пока вы идете, небеса оборачиваются золотом и янтарем. Багровый закат отражается на пальмовых ли­стьях. Солнце начинает погружаться в океан. Вы ложитесь на песоч­ную дюну и созерцаете ночное небо. Ночь рассыпала миллионы бриллиантовых звезд. Вам кажется, что вы окружены космосом. Глубокое чувство покоя и умиротворенности охватывает вас. Вы ощущаете свое единство с Вселенной. (Заимствовано у Kroger & Fezler, 1976.)

 

Объясните своему клиенту, что если он ощутил спокойствие, в то время как вы читали ему этот отрывок, то причиной тому воображение, которое вызвало это чувство. Биохимия, подсоз­нание, настоящее окружение или его ранний опыт были одина­ковы и до, и в течение представления этой сцены. Изменились только мысли.

Если прослушивание пассажа не вызвало чувства покоя, то также благодаря воображению и тому, что он думал про себя. Слушая зарисовку «Я гуляю по тропическому пляжу» вместо того, чтобы представлять пляж, ваш клиент, возможно, думал: «Нет, не гуляю! На самом деле я сижу дома в кресле». Или когда вы читали: «Сейчас середина лета, и очень тепло», он, может быть, говорил про себя: «Ерунда, на улице леденя­щий холод».

Не сцена, а мысли вызывают у него чувства. То, что он слы­шит, не имеет значения, важно лишь то, о чем он думает. Мысли могут создать любую эмоцию, какую он только пожелает. Они могли бы вызвать гнев, если бы он подумал: «В прошлый раз, когда я гулял по пляжу, я был с Фифи, а после она бросила меня ради этого тунеядца Бруно». Или страх: «Прохладный ветер дует с океана... а потом ядовитые медузы начинают выползать на берег, волоча свои скользкие тельца. Они окружают меня, атакуют своими смердящими щупальцами мои ноги, щиплют меня. Я бегу, но не могу убежать».

Чтобы вызвать любую эмоцию, все, что необходимо сде­лать, — сосредоточиться на нужной мысли. Объясните это клиенту и скажите: «Ваши чувства вызваны не словами, не обстановкой, не опытом раннего детства и не биогенетиче­ским строением. Причина, скорее, в картинках, которые ри­сует ваш мозг. Вы художник. Ваши эмоции — ваше собственное творение».

 

Метод 2.

Представьте изменение В другого человека

 

Убедить клиентов в могущественности мыслей может другой тип визуализаций. Следующий рассказ представляет гипотети­ческую личность по имени Фред. Терапевты могут поведать эту историю или придумать свою.

 

Представьте себе, что вы видите, как человек по имени Фред идет по дороге. Он обычен и нормален во всех отношениях — не выдающийся, не сумасшедший и невротик не более, чем кто-либо другой. Он продавец в местном универсаме, имеет жену и двоих детей. По четвергам он ходит с друзьями играть в боулинг, а по субботам тренирует футбольную команду малой лиги. Иногда он выпивает лишнего, когда ходит на праздники к соседям, и начина­ет очень громко спорить по некоторым политическим вопросам, но обычно он не пьет много и в целом довольно приятный парень. У него хорошая интимная жизнь с женой, хотя и не настолько вол­нующая, как раньше, да и супруга кажется пополневшей. Он непло­хой родитель, проводит с детьми больше времени, чем многие отцы, поправляет их, если они неправы, и заботится, когда они больны. Он заслуженно популярен. Умеет ладить с самыми разны­ми людьми — приятелями-продавцами на работе, дворником, друзьями по боулингу, соседями.

Теперь давайте предположим, что мы сделали кое-что для Фре­да. Представим, что мы определили точный химический элемент убеждения. Под этим я имею в виду то, что мы открыли химический состав мыслей типа «Земля плоская» и противоположных им — «Земля круглая». (Мы признаем, что это чистая фантазия. Мысли имеют физическое представление в нашем мозге и не являются химическими элементами. Однако последуем за фантазией.) Те­перь допустим, что мы разложили тысячи убеждений на их состав­ные химические элементы и набрали их в шприц, так чтобы мы могли бы вводить их людям.

Скажем, мы захотели инъецировать определенную мысль Фре­ду — одну, а не целую пачку. Как только мы ее введем, эта мысль даст корни, и Фред за всю жизнь не сможет от нее изба­виться. Больше мы ничего не сделаем Фреду, кроме одного это­го укола.

Мы наугад выберем пузырек, допустим, с мыслью: «Чтобы быть счастливым, мне нужно всем нравиться», вставим в ружье с глуши­телем и подождем, когда Фред будет проходить мимо нашего дома. Наконец в один субботний день мы выстрелим в него мыслью, когда он пойдет мимо.

Если мы последуем за Фредом, мы не заметим в нем никаких перемен, по крайней мере, пока. Однако если бы мы присмотре­лись, то увидели бы кое-какие детали: возможно, у него чуть-чуть изменилась походка. Он всегда ходил не спеша, сейчас же он ка­жется более обеспокоенным. Его волнует, как ходят другие люди, и он начинает им подражать.

Мы будем следить за Фредом до конца дня. Это субботний вечер, и он со своей женой отправился на праздник к соседям. Фреду нравятся эти вечеринки, и он обычно пользуется на них популярностью. Но в этот раз все не так. Он нервничает, не знает, с кем заговорить, и стоит, ломая руки. Один друг спрашивает его жену, не заболел ли он. Двое соседей, как всегда, обсуждают кон­троль над огнестрельным оружием и спрашивают Фреда, что он на этот счет думает. Он отвечает: «Ну, каждый вопрос имеет две сто­роны, и мы не должны слишком поспешно делать выводы». Соседи подозрительно смотрят на Фреда, который никогда раньше не вел себя так неуверенно и обычно выступал со своим мнением. Они качают головами и уходят прочь.

Позднее, ночью, Фред и его жена ложатся в постель. Он хочет заняться любовью, но ведет себя очень скованно и неопределенно. Он говорит жене, по крайней мере, пять или шесть раз: «Знаешь, если ты устала, я пойму». Она беспрестанно убеждает его, что все в порядке. Но Фреду неудобно заняться любовью. Он продолжает спрашивать: «Ты не против?» — и интересуется, хороший ли он любовник.

На следующее утро у него начинаются трудности на футболь­ной тренировке. Отец одного мальчика просит позволить его сыну Мервину чаще играть, но он неважный игрок, не тренируется, не разучивает комбинации и неумело обращается с мячом. Фред бо­ится сказать «нет» и удаляет одного из участников (отца которого сейчас нет) на скамью. Мервин промазывает три раза, и команда с позором проигрывает.

Если мы перепрыгнем на несколько лет вперед, то заметим, что Фред создал себе и другие проблемы. Его брак находится под угрозой, так как у него появились трудности с эрекцией и он уже больше года был не в состоянии заниматься любовью. Он пошел к терапевту и сказал ему: «Это похоже на просмотр собственного выступления».

У Фреда еще появилась язва. Он работает сверхурочно, чтобы угодить своему начальнику. Футбольная команда получила нового тренера после проигранных шести матчей подряд. Его давно не приглашают на вечеринки, хотя он знает, что друзья все еще их проводят. Он испробовал несколько разных видов транквилизато­ров, но и они не помогли.

Вы видите, что случилось: небольшая инъекция полностью из­менила Фреда. Мысль, которую мы ему имплантировали: «Чтобы быть счастливым, мне необходимо всем нравиться», — одна из цен­тральных когнитивных причин того, что психологи называют социо-фобией. Этой инъекцией мы разрушили его счастье — Фред стал угождать людям, бояться их.

Может показаться странным, что одна мысль могла привести к стольким страданиям, однако та мысль, что мы ввели, особенно разрушительна. Она уничтожает то, что делает Фреда уникальным, и превращает его в общественную марионетку. Он теряет свою индивидуальность и бегает, стараясь всем угодить. Любопытно, что вместо того, чтобы начать нравиться людям, эта мысль приводит к противоположной реакции. Люди теряют уважение к тому, кто не выражает собственное мнение и не занимает определенную пози­цию в спорных вопросах. Эта мысль сделала Фреда безответным человеком. Люди видят в нем не личность, а зеркало, отражающее все, что бы на него ни проектировалось.

Конечно, у нас нет пузырьков с убеждениями и пистолета для инъекций. Тем не менее мысли могут вводится так же быстро, глубоко и разительно менее фантастическим способом, который мы и опишем в процессе консультирования.

 

 

 

Метод 3.

Сны и гипноз

 

Сны тоже показывают силу мыслей клиентов. Когда клиент видит сны, внешней средой является спальня. Эта реальность остается неизменной, что бы человеку ни снилось. Если это кошмар, то страх определенно берется не из окружающей обста­новки (спальни), он идет из сновидения. Меняются сны — ме­няются и вызываемые ими эмоции. Сновидения — это тоже В, такие нее, как мысли; но это мысли, порождаемые челове­ком, когда его ощущения сведены к минимуму и сосредоточены больше на интероцептивных, чем на экстероцептивных сти­мулах.

Успешность гипнотического внушения показывает, что су­ществует несколько ситуаций типа «А вызывает С». Кора голов­ного мозга равномерно вовлечена в процессы, которые представ­ляются мгновенными и автоматическими, в такие, например, как боль. Боль, субъективно испытываемая при проколе пальца иглой, — явный пример ситуации АС. А — игла — напрямую вызывает С — боль. Но гипноз обнаруживает, что даже это явля­ется состоянием ABC. Если вы внушаете гипнотизируемому субъекту: «Ваша рука находится в ледяной воде и сильно зако­ченела, так что вы ничего не чувствуете», — он не ощутит, что его руку укололи. Будучи под гипнотической анестезией, люди тем не менее чувствуют некоторую стимуляцию, но не воспри­нимают ее как боль. Многие описывают ее как ощущение, ко­торое нельзя назвать ни негативным, ни позитивным. Конеч­но, возможность блокировать боль основана у субъекта на его способности воспринимать действительность под внушением гипнотизера.

Гипноз и сновидения показывают, что для эмоционального состояния клиента их воображение гораздо важнее реальности. Если им снится, что они находятся на корабле, тонущем после столкновения с айсбергом на севере Атлантического океана, они испытают весь ужас, который чувствовали пассажиры «Титани­ка», и то, что они в реальности спокойно лежат в своей кровати, не изменит этих эмоций. И если они представят, что им пять лет и они качаются на качелях, они ощутят всю радость от полета в воздухе, не важно, что они взрослые и лежат на кушетке гипно­тизера. Для нас реальным является то, что наш мозг признает таковым.

 

 

Метод 4.

Физическое доказательство

 

Для клиентов с более узким стилем мышления и бедным во­ображением будет полезен фактический подход. Для таких кли­ентов мы представляем физиологические аспекты теории ABC. Мы начинаем с показа изображения мозга со следующими обо­значениями (рис. 1.1).

 

           Обоняние           Слух      Зрение

                        

                                                                         Эмоции

 

Рис. 1.1. Когнитивные и эмоциональные зоны мозга (Casey & McMullin, 1976, 1985)

 

Более образованным клиентам мы советуем прочитать рабо­ту Антонио Дамасио «Ошибка Декарта» (Damasio, 1994). В этой книге он описывает неврологические механизмы эмоций. Про­цесс начинается с произвольного, осознанного рассмотрения нами А. Сначала мы отражаем, оцениваем содержание ситуа­ции, частью которой являемся. Определяем ее последствия для себя и других людей. Эти когнитивные оценки представлены у нас в сенсорной коре (обоняние, слух и зрение). Наш мозг за­тем берет эти репрезентации и сопоставляет с другими ситуа­циями подобного типа, которые были в нашем опыте. В пре-фронтальной зоне коры мозга автоматически начинается поиск в памяти парных компонентов и ассоциаций. «Оказывались ли мы раньше в похожих ситуациях? Есть ли причины для беспокойства? Что произошло, когда мы последний раз были в та­кой ситуации?»

Весь последующий процесс носит когнитивный характер. Все это В. Несмотря на то что мыслительные процессы мол­ниеносны (часто длятся менее секунды) и непроизвольны, все они про-исходят в коре и лобных зонах мозга. Только тогда, ког­да они завершаются, активизируется биохимия сложных эмо­ций. Эти умозаключения (в префронтальных зонах мозга) авто­матически посылают сигналы в эмоциональные зоны (среди которых миндалевидное тело, передняя извилина, вегетативная нервная система и ствол мозга). Только тогда мы «ощущаем» ту или иную эмоцию. Люди с физическими повреждениями лобных долей не могут испытывать ни эмоций, ни вытекающих из них чувств. Физиологически В является главным компонен­том наших эмоций.

 

Метод 5.

Лучшие примеры из собственного прошлого клиента

 

Большинство клиентов уже имеют представление о силе В из своей собственной жизни. Полезно будет напомнить им о том, что они уже знают. Попросите их вспомнить моменты, когда они были чем-то сильно обеспокоены, потрясены или расстроены, но что больше не имеет над ними власти — то, что они смогли пре­одолеть. Попросите их сосредоточиться на первоначальном со­бытии и определить А и С. Пусть они обрисовывают ситуацию, пока она не прояснится в их сознании, а затем попросите их установить В. Что они говорили себе, когда были так расстрое­ны? Наконец дайте им сконцентрироваться на том, в чем они убеждены на сегодняшний день. Что такого они говорят самим себе сейчас, во что не верили прежде?

Многие клиенты начинают понимать, что самое убийствен­ное состоит не в первоначальном событии, а в том, что они о нем думают. Последствия этого события могут пройти очень быстро, но убеждения о нем намного более стойки, а эффект от выводов может быть губителен и продолжаться до конца жизни. Помоги­те своему клиенту увидеть, что не травма вызвала у него пробле­мы, а его В.

 

 

Метод 6.

Если изменится В, то изменится и С

 

Приведите своим клиентам несколько примеров АВ. Возьми­те в качестве константы ситуацию (А), а в качестве перемен­ной — внутренний диалог. Попросите их определить эмоцию, которую будут вызывать различные мысли (В). Вы можете про­читать эти примеры клиенту, включить в домашнее задание, поместить в брошюру, компьютерную программу или показы­вать на слайдах на групповых сеансах. Вот некоторые из них.

 

1. Представьте, что вы сидите в кафетерии у себя на работе и видите, как двое ваших коллег перешептываются и время от време­ни поглядывают в вашу сторону. То, что вы чувствуете, зависит от того, что вы себе говорите. Если вы думаете: «Это ужасно не­прилично с их стороны обсуждать меня за моей спиной», вы разо­злитесь. А если: «Они, наверное, узнали об ошибке, которую я допустил вчера в счете Хатчинсона», вас охватит чувство вины. Если вам кажется, что они планируют провести праздник-сюрприз в честь вашего дня рождения, который будет на следующей неделе, вы почувствуете себя счастливым. А одинаково во всех случаях. Только В приводит к различным эмоциям.

2. Этот пример взят из книги Хока (Hauck, 1980). Представьте себе, что, когда вы читали книгу, ваш взгляд случайно упал на землю и вы увидели змею, извивающуюся у ваших ног. Если вы не любите змей, то, вероятней всего, забеспокоитесь. Импульсы из вашего мозга передают нейрохимические сообщения, которые вы­зывают эндокринные и иные реакции в системе кровообращения. Последние посылают сигнал мышцам и конечностям и производят у вас ответный испуг. Если кто-то спросит, что вывело вас из душев­ного равновесия, вы, затаив дыхание, покажете на змею.

Это выглядит как типичная АС-ситуация. Вы видите змею (А), и это заставляет вас испугаться (С). Но если бы кто-нибудь подошел, поднял змею и показал вам, что она резиновая, разве вы продолжа­ли бы бояться? В большинстве случаев, скорее, нет. В чем разница? А остается тем же, вы все еще видите змею у своих ног. Отличие состоит в том, что ваши чувства — это исключительно ваши мысли. В первом случае вы, вероятно, мгновенно подумали о нескольких вещах: «Это змея. Она настоящая. Она может быть ядовитой. Она может меня укусить». Помните: несмотря на то что вам потребова­лось несколько секунд, чтобы прочитать эти мысли, вы могли обдумать их за миллисекунду. Во второй ситуации вы подумали: «Это игрушечная змея. Игрушечные змеи безобидны. Нет причин для волнения». Видите, змея не вызвала у вас никаких чувств, вся раз­ница в том, что вы сказали про себя об увиденном.

3. Проанализируйте различные варианты реагирования (С) на одно и то же событие (А).

А = Вы должны встретиться с близким другом, но он опаздывает на полтора часа.

С = Вам страшно.

Что вы должны были бы сказать себе, чтобы усилить свой страх? В = «Он мог попасть в аварию и пострадать». Или:

С = Вы в гневе.

О чем вы должны были подумать, чтобы почувствовать это? В = «Как грубо с его стороны заставлять меня ждать, вместо того чтобы позвонить». Или: С = Вы подавлены.

Что могло вызвать у вас это?

В = «Кажется, он так мало обо мне думает, что не чувствует необходимости появиться вовремя».

А одинаково во всех примерах. Единственная переменная, ко­торая обусловила различные эмоции (С), это ваш внутренний диа­лог (В).

 

Метод 7.

Создайте эмоцию самым непосредственным образом

 

1. Заставьте своих клиентов практиковаться в изменении эмо­ций только при помощи преобразования мыслей. Попросите их, чтобы они вызывали у себя ощущение счастья, легкой грусти, смущения, гордости, уверенности в себе, безопаснос­ти и удовлетворенности и пробовали быстро сменять одно на другое. Это упражнение должно выполняться по пять минут в день. (См. о рационально-эмотивном воображении в главе 8.)

2. Попросите клиентов понаблюдать за людьми, чье поведение кажется им странным или необычным, и подумать над тем, что эти люди могут говорить себе, чтобы вести себя таким образом. Во что они должны верить, чтобы преподносить се­бя в такой причудливой манере?

 

Комментарий

 

Для клиентов пройти через все упомянутые методы будет слишком утомительно, однако терапевту будет полезно освоить все из них, потому что вы не можете быть уверены в том, какой из них будет наиболее убедительным для того или иного клиента.

Лучшие примеры — те, которые создает сам клиент. Их пре­имущество в том, что они являются лично значимыми и поэтому обладают внутренне присущей им убеждающей силой. Терапевт должен побуждать клиента думать, как в его собственных при­мерах В вызывают С.

 

Дополнительная информация

 

Одна из наиболее действенных книг по релаксации — «Гипноз и модификация поведения: тренировка воображения» Крогера и Фецлера (Kroger & Fezler, 1976).

Обратитесь к Дамасио (Damasio, 1994) или Грегори (Gregory, 1977; 1987) за информацией о физиологии мозга среднестатистического че­ловека.

Управление болью в когнитивной терапии исследовалось Бейкером и Киршем (Baker & Kirsch, 1991), см. также Cifer and Fernandez (1997), Litt (1988), Meichenbaum and Genest (1983), Scott and Leonard (1978), Sternbach (1987), Turkat and Adams (1982).

Специалисты в области рационально-эмотивной поведенческой те­рапии (РЭПТ) приводят самые эффектные аналогии для когнитивных принципов, которые вы можете использовать со своими клиентами. Они необыкновенно понятны и образны. Особое внимание обратите на рабо­ты по РЭПТ терапевта Поля Хока (Paul Hauck, 1967, 1980, 1991, 1994).

В некоторых моих прошлых трудах я привожу множество метафор и образов, которые также могут оказаться полезными для терапевтов. Смотрите Casey and McMullin (1976, 1985), McMullin, Asafi, and Chapman (1978), McMullin and Casey (1975), McMullin, Casey, and Navez (1979) (на испанском языке), McMullin and Gehlhaar (1998a), McMullin, Gehlhaar, and James (1990).

 

 

НАСКОЛЬКО МОГУЩЕСТВЕННЫ ВНЕШНИЕ СИЛЫ?

 

Принципы

 

Несмотря на все усилия терапевта в обучении принципам ABC, многие клиенты продолжают настаивать на том, что опреде­ленные внешние силы настолько могущественны, что перевеши­вают значение любых мыслей и восприятия. Из А они считают наиболее сильными физическую среду, опыт раннего детства, биохимию, бессознательное и наследственность.

Эти А обладают некоторым влиянием, однако, как говори­лось ранее, их способность определять жизнь человека основа­на, скорее, на представлениях о' них, а не на А самих по себе. Наследственность, биохимия и раннее детство не отличаются от других А. Они являются пусковым механизмом, или стимулом, но не управляют личностью. Другими словами, они могут скло­нять, но не принуждать людей к действию. Сильная предраспо­ложенность к чему-либо, обусловленная ранним детством, фи­зическим состоянием, биохимией или наследственностью, мо­жет быть компенсирована или смягчена благодаря В клиента. Следующие методы и примеры показывают как.

 

Метод

 

1.  Расскажите клиенту о ком-нибудь из ваших знакомых, кому удалось справиться с тяжелым опытом детства.

2.  Приведите в пример человека, чьи мысли и настрой взяли верх над тяжелым физическим увечьем.

 

Пример 1.

Преодоление А трудного детства: история Анны

Одной из моих первых клиенток была женщина, которую я буду называть Анной. Она была уже в возрасте и пришла на консульта­цию по поводу генерализованной тревожности и депрессии. Ей пришлось пережить один из самых тяжелых опытов детства, кото­рые только можно представить.

Анна родилась в небольшом русском городке незадолго до Вто­рой мировой войны. Когда немцы вторглись в этот город, они пора­ботили его жителей и заставили их трудиться на Третий рейх. Партизаны, располагавшиеся в близлежащих районах, сдерживали вражеское подкрепление, и фашисты решили преподать местному населению урок.

Однажды вечером отряд СС собрал всех горожан — мужчин, женщин и детей — и погнал их к оврагу. Анну и ее мать привели со всеми остальными. Нацисты силой заставили всех спуститься в овраг. Затем они выстроились на краю и открыли автоматный огонь. В то время как люди с криками пытались выбраться наружу, мать Анны столкнула ее под падающие тела. Мертвые и умирающие защитили девочку от пуль.

Она пряталась там всю ночь напролет. Она промокла от крови, а везде вокруг нее стонали люди. Через несколько часов стоны замолкли. Все, кроме Анны, были мертвы, но она была так испуга­на, что не могла выбраться.

На следующее утро люди из соседней деревни пришли искать родственников среди трупов. Они услышали хныканье Анны и стали неистово раскидывать тела, следуя звуку ее плача, пока не освобо­дили ее. Они отнесли Анну в дом, накормили ее и успокоили. Она была единственной, кто выжил, и многие партизаны заботились о ней несколько месяцев, перевозя ее из города в город и пряча от СС. Наконец им удалось организовать ее тайный побег за пре­делы России. Она поселилась в США, где жила у дальних родствен­ников.

Все это время ее мучили ночные кошмары. Друзья постоянно предлагали ей обратиться к психотерапевту, но она противилась этому, пока наконец не позвонила мне.

Я, конечно, не мог стереть из ее памяти страшное событие, произошедшее с ней, но я мог помочь изменить на него взгляд. Вместо того чтобы сосредотачиваться на этом опыте, мы скон­центрировались на ее убеждениях и пытались отыскать новую точ­ку зрения, чтобы совладать с ее застаревшей болью. Мы изучили глобальные, всеобъемлющие проблемы, с которыми сталкивает­ся любой человек. Мы говорили о глубинном смысле таких фи­лософских и религиозных предметов, как жизнь и смерть, добро и зло.

Через какое-то время сеансы помогли. Анна всегда будет чув­ствовать некоторую боль, но она научилась принимать то, что с ней случилось. Это был ключ к ее проблеме. Она смирилась с тем, что иногда ужасные вещи могут происходить с хорошими людьми безо всяких на то причин. Она согласилась с тем, что не заслужи­вала такого и не могла сделать ничего, что бы вызвало или пре­дотвратило это. Но что важнее всего, она научилась допускать, что часто вселенная бывает не такой, какой она хотела бы ее видеть. Мир может быть отвратительным и опасным, и он не обязан быть другим. Когда Анна смогла принять жизнь в такой вселен­ной, ее тревога и подавленность уменьшились, и она стала сча­стливее.

История Анны учит нас одной великой истине. Человеческие существа обладают удивительной способностью к адаптации. Не имеет значения, насколько тяжелым было наше детство и насколько ужасным был наш опыт, мы можем вознестись над всем этим и освободиться, изменив свой взгляд на жизнь.

 

Пример 2.

Преодоление неблагоприятных физических А

Рассмотрите этот пример о человеке, превозмогшем свое тя­желое физическое состояние. Это событие произошло несколько лет назад на марафоне в Нью-Йорке. Состязание закончилось не­сколько часов назад, и был уже поздний вечер. По телевидению передавали интервью с победителями, и, как бы между делом, камера показала эпизод о человеке, который еще был на маршруте. Он был без ног и передвигался при помощи доски. Его руки были забинтованы и кровоточили, но он продолжал отталкиваться что есть силы. Он находился на задворках, и только несколько человек могли за ним наблюдать — пожилая пара, возвращающийся с ра­боты мужчина да сидящий на обочине бездомный. Компания из шести или семи подростков, смотревших марафон, тоже наблюда­ла за ним.

Когда он продвигался по улице, несколько человек смутились при виде его. Все, кроме подростков, которые начали насмехаться и дразнить калеку, отводили взгляды и притворялись, что не заме­чают его.

Человек этот, казалось, игнорировал их и продолжал смотреть прямо вперед, толкая себя со всей мочи. Когда он миновал людей, они, взглянув ему в лицо, должно быть, заметили его выражение или внезапно осознали, что делал этот человек, потому что произошла замечательная вещь. Все, кто игнорировал или дразнил его, начали за него болеть — не просто из вежливости, а крича на всю громкость, подбадривая его на продолжение. Они прыгали, бежали за ним, умоляли не останавливаться, похлопывали по плечу. Уличные мальчишки болели громче всех, и это была не фальшивая и не язвительная поддержка — она была вдохновляющей, ободряю­щей, сильной.

Из-за чего такая перемена? Почему они вдруг прекратили на­смешки и стали болеть? Мы не знаем, но можем догадаться. Мы можем представить, будто зрители могли узнать, что этот человек делает все возможное, чтобы прийти к финишу. Он прикладывал все усилия, всю энергию, какую мог собрать, чтобы продолжать идти, и именно эта энергия и дух заставили людей понять и при­знать, и восхититься, и поддержать. Этот человек как был, так и остался калекой, но его моральная сила подняла его над этим и сделала его увечье ничего не значащим.

 

Комментарий 1

 

Два наших примера показывают, что преодоление мощнейт ших А (будь то травмирующий детский опыт или физическое увечье) открывают важную закономерность относительно лю­дей. После того как мы приведем эти примеры нашим клиентам, мы часто объясняем им данные принципы с помощью памятки «Почему А — это еще не все».

Оспаривание важности А само по себе может быть психоте­рапевтическим фактором, особенно для клиентов, которым при­шлось преодолевать серьезные внешние или физические препят­ствия. Жертвы посттравматических стрессовых расстройств ча­сто должны справляться с чувством беспомощности, которое вызвано тем, что они подверглись действию сил, выходящих за пределы их контроля. Для таких клиентов несколько коротких примеров не будет достаточным условием для совладания с мыс­лью о том, что А слишком могущественно, чтобы его преодо­леть. Терапевты могут найти эффективным посоветовать книги, которые иллюстрируют, как люди побеждают напасти, изменяя и улучшая свой образ мыслей (см., например, раздел о дополни­тельной информации).

 

 

Комментарий 2

 

Существует опасность, о которой терапевт должен знать, ког­да он учит теории ABC о силе убеждений, — некоторые клиенты могут ее излишне, утрировать. Внушаемые люди, не без помощи неразборчивых консультантов, рекламы в средствах массовой информации или самообмана, могут прийти к идее о том, что человек может держать под контролем все на свете, просто тре­нируя силу ума.

Подобное случилось с Джонни, подростком, которого я кон­сультировал много лет назад. Он был членом псевдорелигиозного культа, который проповедовал только один закон: «С помощью силы ума ты можешь контролировать все».

«Фактически все», — заявлял он. Старейшины культа ска­зали ему, что он сможет достичь всего, чего пожелает, если на­учится управлять своими мыслями. Он смог бы изменять пого­ду, обрести огромное богатство, остановить войны, исправить недостатки — все что угодно. Все, что ему необходимо, — это верить в свои возможности.

Джонни потратил год на проверку этого принципа, он пы­тался испортить подачи своего партнера по теннису, старался материализовать бутерброды с ветчиной, когда был голоден. Ко­нечно же, у него ничего не получилось. Когда он пришел назад к старейшинам, говоря им, что они, возможно, ошибаются, те по­качали головами и ответили, что у него не хватает веры. Они настаивали: «Ты не должен сомневаться абсолютно ни в чем. Если ты будешь хоть немного сомневаться, эта неопределенность уничтожит.твою силу». Они также выразили свое разочарова­ние, что он не превратился в такого послушника, каким, они надеялись, он станет.

Джонни ушел и стал пробовать снова, на этот раз усерднее. Бутерброды с ветчиной не появлялись; он стал скорее беднее, чем богаче, из-за всех его пожертвований культу. Что касается партнера по теннису, то тот перестал замечать головную боль, которая отвлекала его внимание.

В течение двух лет Джонни пытался обрести веру, необходи­мую для того, чтобы сделать свои мысли достаточно сильными, но успеха не добился. Он пришел на консультацию из-за чувства вины за свою неудачу. Я сказал ему, что идеи старейшин — абсурд. Мысли на самом деле могущественны, но не в такой степени. Старейшины исказили когнитивную терапию до не­узнаваемости.

В ответ я написал Джонни следующее, и мы с ним это обсудили.

 

 

Любое человеческое создание живет в двух сферах — внутрен­ней и внешней. То, что происходит в одной, не может влиять на другую до тех пор, пока ты не построишь мост, соединяющий их. Твои мысли принадлежат внутренней сфере, это значит, что они находятся внутри твоего тела. Твои убеждения и установки могут влиять на все, что также происходит в твоем организме. Поскольку спинной мозг соединяет мозг головной с различными системами органов, твои мысли могут иметь огромную власть. Они могут порождать изменения в пищеварительной системе и вызывать боли в животе, в дыхательной системе приводить к астме или гипервентиляции, в сердечно-сосудистой — увеличивать кровя­ное давление, в эндокринной — выделять гормоны, вызываю­щие панику, ярость или отчаяние, в иммунной и лимфатической системах уменьшать сопротивляемость болезням и инфекциям, в мышечной — вызывать головные или поясничные боли, а изме­нения в репродуктивной системе могут сделать тебя сатиром или импотентом

Но твой головной мозг не связан с бутербродами с ветчиной, фондовой биржей, неограниченными банковскими счетами, погод­ными условиями или объединенным военно-промышленным комп­лексом различных наций. Эти вещи находятся во второй сфере (вне тебя), и их не могут изменить ни твои мысли (внутри тебя), ни твои желания, вместе взятые.

Если ты хочешь изменить окружающую среду и сделать что-нибудь на этой планете, тебе лучше построить мост — мост между твоим внутренним и внешним миром. Один у тебя уже есть. Его называют поведением, а поведение предполагает действие. Оно может принимать форму физической энергии, речи или письма. В отличие от глупой болтовни о всемогуществе ума эти методы не захватывающи, не мгновенны, не драматичны, но они приносят результат. Чтобы обрести силу, ты должен захотеть оставить эти ментальные игры и засесть за какую-нибудь тяжелую, конкрет­ную работу.

 

Дополнительная информация

 

Шпенглер, Симоне, Монро и Тэйз (Spengler, Simons, Monroe & Thase, 1997) обнаружили, что А (негативные жизненные события) не являются определяющим фактором успешности клиентов в когнитив­ной терапии.

Многие произведения великих классиков основаны на человечес­кой способности побеждать непреодолимые силы путем изменения своих взглядов. Терапевты могут сами сделать свой выбор, но на нас произве­ли впечатление работы Виктора Франкла «Человек в поисках смысла» (Frankl, 1980) и «Дневник Анны Франк». Есть множество романов и рассказов, вдохновляющих описанием того, как человеческая природа может вознестись над А.

 

 

ПАМЯТКА: ПОЧЕМУ А — ЭТО ЕЩЕ НЕ ВСЕ

 

Величайшее воздаяние за то, что мы являемся людьми, в конечном счете состоит не в чудесном детстве, не в победе в соревновании, не в безмятежной и спокойной жизни. Это не груда денег, не слава, не удо­вольствия и не обещанные награды в лучшем мире. Настоящий пода­рок может быть в том, что мы вкладываем всю нашу сущность в дос­тижение какой-либо цели, будь то победа в беге, принятие кошмарного детства или совладание с травмирующим событием. Незрелый чело век видит в каждой ситуации только сиюминутные потери и приобре­тения, но личность, которая познала боль жизни, ищет отсроченные награды. Такой подарок, как был у Анны и марафонского бегуна, превос­ходит любые моментальные возмещения. Это конечная плата за всю нашу энергию, все наши способности, за всю силу одного великого фи­нального толчка — стремление к цели до тех пор, пока мы не придем к ней или не умрем в попытках ее достичь. И дело, конечно, не в цели и не в ее достижении, наши старания — вот что имеет значение.

 

 

 

УСВОЕНИЕ ПОНЯТИЙ

 

Принципы

 

Одного часа в неделю объяснения клиентам принципов ког­нитивной терапии вряд ли достаточно для того, чтобы усилить ее эффективность, особенно если клиенты сохраняют изначаль­ный образ мыслей во время остальных 167 часов. Чтобы понять и запомнить когнитивный подход, клиентам необходимо прак­тиковаться в новом типе мышления и после того, как они поки­дают ваш кабинет. Мы нашли несколько методов, эффективных для лучшего запоминания материала клиентами.

 

Метод 1.

Памятки для клиентов

 

Мы даем памятки всем своим клиентам, которые посещают групповые или индивидуальные сеансы. Все они очень полезны и практически незаменимы для закрепления идей, представлен­ных на занятиях. Неформальные исследования показали, что клиенты вдвое лучше запоминают материал, если они могут про­смотреть его в соответствующих памятках. В качестве таковых вы можете использовать опубликованные пособия других те­рапевтов. Вы, возможно, сочтете более полезным создать свои собственные, в которых бы отражался ваш стиль консульти­рования.

Мы написали подобные памятки, адресованные клиентам с самыми разными проблемами. «Мудрый разговор с собой» (Talk Sense То Yourself, McMullin and Casey, 1975) и ее испанский перевод (McMullin, Casey, and Navez, 1979) посвящены генерали­зованной тревожности и депрессии у взрослых. «Откровенный разговор с родителями» (Straight Talk to Parents, McMullin, Asafi, and Chapman, 1978) был написан для родителей, имею­щих трудности со своими детьми. «Ящерица» (The Lizard, McMullin, Gehlhaar, and James, 1990) — это начальное пособие, в котором обсуждаются проблемы людей с алкогольной зависи­мостью. Пятое пособие более продвинутое и посвящено наркома­нам и алкоголикам (McMullin and Gehlhaar, 1990a). Эти пособия соответствуют нашим индивидуальным и групповым занятиям; если на сеансе были раскрыты методы изменения разрушающих убеждений, клиенту стоит посоветовать прочитать раздел посо­бия по устранению той или иной иррациональной идеи.

Все памятки, или пособия, написаны в сходном стиле. Они охватывают наиболее важные детали каждого терапевтического сеанса, а обучающая программа составлена в такой форме, что клиент может попрактиковать то, что было пройдено на сеансе. Они небольшие (50 страниц и менее) и включают большое число иллюстраций и комиксов.

 

Метод 2.

Внеклассное чтение

 

В связи с финансовыми ограничениями, которые в настоя­щее время сопутствуют терапевтическим сеансам, важно, чтобы клиент как можно больше информации усваивал вне консульта­ции. Книги по самопомощи могут сэкономить бесценное время, отведенное на сеанс, как для терапевта, так и для клиента. В отличие от памяток они не дают пошаговых схем отработки материала занятий, однако предлагают более детализированную информацию о некоторых понятиях и упражнениях, которые могут быть лучше усвоены вне терапевтического часа. Поэтому терапевты часто советуют к следующему сеансу прочитать как памятки, так и главы из подходящей книги по самопомощи. У некоторых терапевтов есть собственные излюбленные издания, но наши клиенты по прошествии многих лет назвали наиболее полезными следующие когнитивно-ориентированные работы.

На первом месте — одна из самых популярных из опублико­ванных по самопомощи книг «Руководство к разумной жизни», написанная Альбертом Эллисом и Робертом Харпером и выдер­жавшая уже три издания: A Guide to Rational Living (Ellis & Harper, 1961), A New Guide to Rational Living, 2"^d Edition (1975), A Guide to Rational Living, 3^rd Edition (1998). На втором месте — одна из первых книг, в которой объясняются основные принци­пы когнитивной терапии, это «Зоны ваших заблуждений» {Your Erroneous Zones, Dyer, 1993). Номер 3 представлен комбинаци­ей различных когнитивных подходов — «Чувствую себя отлич­но: новая терапия настроения» {Feeling Good: The New Mood Therapy, Burns, 1980, 1989). Номер 4 — более поздняя работа доктора Эллиса «Как сделать себя несчастным» {How to Stubbornly Refuse to Make Yourself e Miserable about Anything, Yes, Anything, Ellis, 1988a). Номер 5 — книга, написанная специалистом по семейному консультированию, которая в целом не пользовалась популярностью, но нашим клиентам понравилась, «Счастливый брак» {A Guide to Successful Marriage, Ellis & Harper, 1961).

 

Метод З.

Мультимедиа, аудио- и видеозаписи, карикатуры и компьютерные программы

 

Обучая ABC и другим аспектам когнитивной терапии, кон­сультант должен использовать как можно больше вспомогатель­ных средств. Способность клиента понять и сохранить в памяти вербальный материал ограничена, но если терапевт трансфор­мирует информацию в визуальные подсказки, закрепляться она будет лучше. Раздел, который вы читаете, иллюстрирует этот принцип: вместо того чтобы перечислять библиографические ссылки на пособия, книги по самопомощи, слайды и комиксы, я показываю реальные иллюстрации. Не правда ли, что при помо­щи зрительных стимулов будет легче запомнить услышанное?

Слайды. Ключевые точки всех терапевтических сеансов мо­гут быть отображены на слайдах. В «Пакете для когнитивной реструктурирующей терапии» {Cognitive Restructuring Therapy Package, Revised, Casey & McMullin, 1976, 1985) представлено 54 слайда, использующихся на групповых сеансах.

Видео- и аудиозаписи. Один из лучших источников аудио- и видеокассет — Институт рационально-эмотивной поведенческой терапии Альберта Эллиса, находящийся в Нью-Йорке по адресу: Albert Ellis Institute for Rational Emotive Bihavior Therapy, 45 E. 65^th St., New York, NY 10021. Телефон (800) 323-4738. E-mail: orders@rebt.org.

Американская психологическая ассоциация предлагает мно­жество ценных книг, фильмов и кассет. Загляните на их сайт: http://apa.org/books/.

Карикатуры. Вы можете определить основные понятия сво­ей терапии и изобразить их в виде комиксов или карикатур, которые окажут значительную помощь вашему клиенту в пони­мании и запоминании ключевых идей. Пройдет много времени, и все, что вы говорили по какому-либо предмету, будет забыто, все, кроме этой картинки, которая поможет вашему клиенту справиться с проблемной ситуацией. Следующие карикатуры были названы нашими клиентами самыми полезными (рис 1 2) Компьютеры. Терапевты также могут проиллюстрировать понятия с помощью компьютеров. Компьютеры сопровождают

 

Неистребимый оптимизм

Все...

должно быть

иначе!»

Рис. 1.2. Психотерапевтические карикатуры: 1 - McMullin and Casey, 1975; 2 - McMullin and Gehlhaar, 1990a;

3 — McMullin, Asafi, and Chapman, 1978;

4 — McMullin, Gehlhaar, and James, 1990.

 

сейчас большую часть наших индивидуальных и групповых се­ансов. Они имеют то преимущество, что являются более гибки­ми, чем остальные обучающие методы, при индивидуальной консультации терапевт может установить второй монитор для клиента, чтобы тот незамедлительно мог увидеть идеи консуль­танта и свои ответы. В случае групповой терапии мы обычно проводим весь сеанс с портативного компьютера, подсоединен­ного либо к проектору с жидкокристаллическим дисплеем, либо посредством телевизионного скан-конвертера к широкоэкранно­му телевизору. Терапевт может использовать электронный мар­кер на экране в качестве указки.

В помощь клиентам предлагается компьютерное программ­ное обеспечение, например работа Мартина Сэндри (Ideas that Make You Feel, Sandry, 1992). Терапевты также могут сами со­здавать собственные программы с использованием сканера и цифровой камеры. Полезным может оказаться и сканирование пособий по самопомощи, карикатур, домашних заданий или ключевых принципов терапии, чтобы это просматривалось кли­ентами на своих компьютерах.

Большая выгода от использования компьютеров в консуль­тировании состоит в том, что это экономит время терапевта и деньги клиента. Если компьютер с интерактивной программой установить в приемной терапевта, то клиент сможет учиться оп­ределенным ключевым принципам во время ожидания сеанса или после него. Насколько это возможно, обучение посредством компьютера позволяет оставить наиболее дорогостоящие тера­певтические сеансы для индивидуализированных инструкций. Например, принципы, обсуждаемые в данной главе (базовые формулы, анализ ABC и т. д.), могут быть с большей легкостью, чем самим терапевтом, преподаны клиенту при помощи компь­ютерной программы, но для информации из последующих раз­делов (определение специфических В клиента, выбор индивиду­альной техники когнитивного сдвига) лучше предусмотреть се­ансы тет-а-тет.

Клиенты могут также использовать компьютеры для прак­тики в отдельных техниках когнитивного сдвига. Они могут но­сить с собой карманные компьютеры, чтобы записывать свои мысли, отрабатывать контраргументы (см. главы 6 и 7) и повто­рять применение определенных когнитивных реструктурирую­щих методик (см. Newman, Kenardy, Herman, & Taylor, 1997).

 

Комментарий

 

Представленные обучающие методы — лишь дополнение к терапии, они не заменяют необходимого общения между терапев­том и клиентом.

 

Дополнительная информация

 

Неймейер и Фейкзес (Neimeyer & Feixas, 1990) обнаружили, что клиенты, от которых требовалось выполнение домашних заданий по когнитивной терапии, были гораздо успешнее тех, кто проходил ту же терапию без домашней работы.

Ньюман с коллегами (Newman, 1997) эффективно использовал пор­тативные компьютеры в работе с клиентами с паническими расстрой­ствами и сопоставил свои результаты с результатами типичной когни­тивно-поведенческой терапии. Компьютеры оказались полезными в вы­полнении многих когнитивных реструктурирующих техник (Buglione, DeVito, & Mulloy,1990; Chandler, Burck Sampaon, & Wray, 1988; Selmi, Klein, Greist, Sorrell, & Erdman, 1990).

Обширные исследования проводились по эффективности использо­вания памяток, пособий и книг по самопомощи (что известно как биб­лиотерапия) в качестве дополнения к регулярным психотерапевтичес­ким сеансам (см. Gould, Clum, & Shapiro, 1993; Jamison, & Scogin, 1995; Scogin, Jamison, & Davis, 1990; Smith, Floyd, Scogin, & Jamison, 1997; Wehrly, 1998).

Возможно, лучшим справочником по книгам самопомощи является The Authoritative Guide to Self-Help Books (Santrock, Minnett, & Campbell, 1994). В нем не просто перечисляются издания, но и приводится их рейтинг по полезности. Самые лучшие книги на сегодняшний день — это работы Эллиса, Бэка, Фримена и Девулфа (Ellis, 1995; Ellis, & Lange, 1995; Ellis, & Tafrate, 1997; Freeman, & Dewolf, 1993; Freeman, Dewolf, & Beck, 1992).

Майкл Фри (Michael Free, 1999) разработал мультимедийную пси­хологическую образовательную программу, рассчитанную на 12 сеан­сов. В его книге содержатся все необходимые для ведения группы мате­риалы: накладные расходы, домашние задания, полные конспекты мини-лекций, упражнения, указания по проверке домашней работы, памятки и образцы визуальных пособий, которые могут быть скопиро­ваны непосредственно из книги.

 

 

Глава 2 ОПРЕДЕЛЕНИЕ УБЕЖДЕНИЙ

 

Базовая формула (ABC) проста. Гораздо сложнее побудить клиентов приложить ее к своей жизни. Самым затруднитель­ным для них является правильно определить В. Многие клиен­ты берут первую попавшуюся мысль, которая очень смутно свя­зана с их эмоциями, а затем тратят массу времени и энергии, пытаясь ее изменить. Позднее они могут обнаружить, что все усилия были напрасны, так как их выбор был ошибочен.

Чтобы найти нужную когницию, для начала клиентам важ­но осознать, что В обозначает множество видов внутренних про­цессов. Это не только неслышимый язык или образы, которые они создают в своем воображении. Это тоже В, но В намного шире. Чтобы дать клиентам хотя бы приблизительное представ­ление о различных типах когниций, которые заключены в В, мы выдаем им следующий список.

·                     Внутренний разговор с собой

·                     Самоэффективность

·                     Восприятие

·                     Избирательное внимание

·                     Избирательное невнимание

·                     Атрибуции

·                     Ярлыки (слова и фразы)

·                     Объяснения

·                     Стиль объяснения

·                     Категории

·                     Когнитивные карты

·                     Требования к себе

·                     Жизненные ориентиры

·                     Мысленные ассоциации

·                     Когнитивное обусловливание

·                     Я-концепция

·                     Образы

·                     Избирательная память

·                     Гештальт-паттерны

·                     Темы и рассказы

·                     Предрассудки, воображение, оценки

·                     Умозаключения и выводы

·                     Самоинструктирование

·                     Предположения

·                     Материализация абстрактного

·                     Внутренние сценарии

·                     Прототипы

·                     Идеализированные когнитивные модели

·                     Персонализированные мифы

·                     Обработка информации

·                     Нейронные сети

·                     Лингвистические прототипы

·                     Связи между паттернами

·                     Мозговая организация

·                     Когнитивные схемы

·                     Гештальты

·                     Ведущий образ действий

 

Терапевт может помочь клиентам понять этот длинный спи­сок терминов, пояснив, что все эти В происходят в разное вре­мя. Как в домино, каждый из этих умственных процессов за­пускает последующий, пока они все вместе не образуют силу, достаточную для того, чтобы вызвать определенную эмоцию или действие.

                                     

                                     А                    Се                                           Со

 ________________________________________________________

ВВВВВВВВВВВВВВВВВВВВВВВВВВВВВВВВВВВВВВВВВ

 

А = активирующее событие, или стимулы

Вп = когниции и убеждения разных видов

С_е = эмоциональная реакция — то, что мы чувствуем

Сь = поведенческая реакция — то, что мы делаем

 

 

ОЖИДАНИЯ

 

Принципы

 

Отдельные В появляются до того, как случается А. Чаще все­го это глобальная философия, или взгляд на мир, которая обу­словливает то, каким образом клиенты встречают событие.

 

___________  В  _________________  А   ______________  Се  _______  Сb  _____

 

                       Ожидания

 

 

Ожидания, или экспектации, — это то, что клиенты хотят от себя, других и мира в целом. Это критерии, которые они используют, чтобы решить, были ли они успешны или провали­лись, это их собственные притязания на то, как они должны себя вести. У клиентов могут быть заниженные или завышен­ные ожидания относительно себя, других или мира. Когда они нуждаются в достижении желаемого, то ожидания становятся требованиями.

Зачастую нереалистичные ожидания являются единственной причиной эмоциональных проблем. Перфекционисты ставят пе­ред собой невыполнимые требования, а уровень их притязаний настолько высок, что его невозможно достичь. Такие клиенты могут чувствовать себя неудачниками почти всегда. У них мо­жет возникнуть депрессия с суицидальными намерениями из-за более низкой, чем они ожидали, полученной на занятиях оценки, они испытывают ужас, если не могут контролировать опреде­ленные внутренние процессы. Например, ключевым ожиданием у многих страдающих агорафобией клиентов является: «Я не должен волноваться, а если почувствую тревогу, то должен тут же справиться с ней». Другие клиенты постоянно испытывают гнев, так как все вокруг ведут себя, на их взгляд, неразумно и не именно так, как им того хочется. Ожидания некоторых депрес­сивных клиентов настолько занижены, что они бросают любые начинания, не сделав ни единой попытки их осуществить.

Перед тем как А даже произойдет, клиент встречает это со­бытие, неся тяжелый груз ожиданий и требований, который пре­допределяет, будет ли А воспринято как хорошее или плохое, как удача или провал, как позитив или негатив. Истинная цена А не имеет значения, оно оценивается сквозь цветные очки ожи­даний клиента.

 

Метод

 

1.  Попросите клиента сосредоточиться на проблемной ситуации и продолжать воображать ее до тех пор, пока она не прочув-ствуется достаточно отчетливо.

2.  Попросите его определить наилучший исход в данной ситуа-. ции и отметить свой ответ на десятибалльной шкале. Край­ние деления на шкале соответствуют наилучшему и наихуд­шему событиям, которые могли случиться с ним в жизни. Например, завоевание Нобелевской премии (10) может быть противопоставлено диагностике рака последней стадии (0).

 

(0)_______________________ (5)  ___________________________(10)

Наихудшие                                                                                      Наилучшие события в жизни

события в жизни

 

 

3. Пусть клиент представит наилучший и наихудший исход в проблемной ситуации и отметит их значения на шкале.

 

 

____________  X  ______________  _________________  X  ______________

Наихудший  исход                                               Наилучший исход

 

4. Пусть ваш клиент решит, где будет находиться точка ПДП (просто-достаточно-приемлемое). Объясните, что ПДП — «это тот исход, который вы сочли бы просто достаточно приемле­мым — минимум, необходимый для вас, чтобы воспринимать событие довольно позитивным».

 

___________  x  ______________ X  _____________X____

                Наихудший исход                         ПДП                               Наилучший исход

 

5. Наконец попросите клиента заполнить несколько шкал для других проблемных ситуаций, следуя той же процедуре.

После этого вы будете в состоянии определить, какие ожида­ния, требования к себе и обозначения он использует, чтобы оценивать других и себя.

Эти шкалы помогут вам выявить различные аспекты неви­димых ожиданий ваших клиентов. Пронаблюдайте, как изме­рительные шкалы клиентов отличаются от таковых большин­ства людей, сталкивающихся с подобными ситуациями. Напри­мер, следующие шкалы отражают такие искажения.

 

Мышление по типу «все или ничего»

 

________________   X  ___________   _________X  __________________

                          Наихудшее                                 Наилучшее

 

Крайние точки на шкале слишком близки к ее экстремумам и удалены друг от друга; Разница между наилучшим и наихуд­шим исходами огромна. Клиенты, оценивающие все таким обра­зом, зачастую склонны к драматизации и паникерству. Они убеждены, что произойдет или что-то прекрасное, или что-то кошмарное даже в банальной ситуации. Например, абитуриент медицинского вуза, получивший по химии «4—», воображает, что никуда не поступит и проведет остаток жизни, слоняясь по городским аллеям и выискивая себе еду в мусорных бачках.

 

Депрессивное мышление

 

I________ X _______ X  ___________ I _______________I

                  Наихудшее    Наилучшее

 

Эта шкала чрезвычайно узка: обе точки находятся в зоне не­гатива. Некоторые депрессивные клиенты видят мало различий между наилучшим и наихудшим исходами. Для таких клиентов даже лучший результат — негативный, немногое может моти­вировать их на достижение цели.

 

Перфекционистское мышление

 

 

I_________________X____________________|.______________ ПДП______ X _________I

 

ПДП слишком смещено вправо и почти приравнивается к наи­лучшему исходу. Шкала симптоматична для клиентов-перфекционистов, которые не оставляют места для ошибок. Если они не добиваются лучшего результата, они чувствуют себя неудач­никами.

Также обратите внимание, рисуют ли клиенты шкалы для себя и для других по-разному или нет. Например, озлоблен­ные люди часто требуют от других достижения намного более высокого ПДП (в направлении к наилучшему исходу). Они тре­буют от остальных лучшего поведения в различных ситуациях, чем от себя.

 

 

Пример

 

Обладание завышенными ожиданиями может привести к долго­временным проблемам. Много лет назад мы с коллегами работали с одним типом клиентов, чьи проблемы оказались довольно труд­ными. У этих клиентов было сильное ощущение неадекватности и очень низкое самоуважение, они казнили себя просто безжалостно. Они были уверены в собственной бесполезности и страдали от такой сильной депрессии, что часто задумывались о самоубийстве.

Мы диагносцировали этих клиентов как обладающих неадекват­ной личностью, но неформально, между собой, называли этих лю­дей ЯНКД-клиенты («Я не больше, чем кусок дерьма»). Это не было жестокостью или бесцеремонностью с нашей стороны, нам просто казалось, что это название описывало проблему этих клиентов наи­более точно. На самом деле, конечно, эти люди не были неадекват­ными, но так они думали о себе сами.

Иные терапевты пытались помочь им, поднимая их гнетуще низкую самооценку, убеждая их полюбить себя и прекратить само­бичевание. Не сработало.

Клиент по имени Эл был типичным примером. Он считал себя абсолютно прогнившим изнутри и не мог найти в себе ни одной положительной черты, которая бы ему нравилась. Он был убежден в своей уродливости, несмотря на тот факт, что женщины постоян­но заговаривали с ним и выделывали перед ним различные па. Он чувствовал себя никому не нужным, хотя по выходным вывозил за город от имени организации «Большие братья» мальчишек, не име­ющих отцов.

Его негативный настрой вызывал у него много боли и привел к бессоннице и сонливости. Он стал антигедонистичным, постоянно выкрикивал заклинания и часто задумывался о самоубийстве, кото­рое пытался совершить уже дважды.

Самовосприятие Эла было полностью иррационально, но боль­ше смущало то, как он реагировал на любую попытку изменить его установки. В целом он вел себя слабовольно и пассивно, но когда терапевт пытался перестроить его убеждения, он боролся за них изо всех сил, оставляя свое безответное и бездеятельное поведе­ние и атакуя любое предположение, что он не был совсем пропа­щей личностью. Он просто не мог перенести даже намека на то, что он не был одним из самых отвратительных человеческих существ на планете.

Его убеждения были загадкой. Он испытывал огромную боль и осознавал, что причина была в его отношении к себе, и все-таки он цеплялся за идею самоуничижения.

Проблема была наконец разрешена, когда определились ожи­дания Эла относительно себя. Ядром его философии было то, что он мнил себя Эйнштейном. Это было не просто желание, а твердая и ощутимая установка. Он расстраивался, когда другие люди обра­щались с ним как с простым смертным; его задевало, что он был вынужден выполнять такие суетные вещи, как подведение балансов в расходной книге или вынос мусора.

Но больше всего беспокоило Эла недовольство самим собой. Каждый раз, допустив оплошность, он безжалостно третировал себя за совершение дурацкой ошибки, пока через какое-то время его не поглощала депрессия и он не превращался в ЯНКД.

«Делать ошибки — довольно скверно для любого, — говорил он, — но для меня (эдакого Эйнштейна) это недопустимо».

Что может быть более удручающим, чем личность со способно­стями Эйнштейна, живущая жизнью простого смертного и не име­ющая никого в мире, кто бы смог признать его бесценную исключи­тельность?

Друзья Эла, сами того не желая, подпитывали его установку, пытаясь поддержать его эго; это только раздувало его ожидания еще больше, значительно увеличивая контраст между реальным и идеальным «Я». В результате Эл чувствовал себя еще более подав­ленным.

Эл был уверен в своем превосходстве благодаря перфекциони-стским притязаниям и экспектациям, но знал, что они несоизмери­мы с его реальными достижениями в жизни. Каждый раз, ругая себя, он подкреплял свое убеждение в том, что он был Эйнштейном, хоть и Эйнштейном, приводившим все вокруг в хаос. С этой точки зрения, если бы он прекратил нападки на себя, ему бы при­шлось признать, что он не был особенным.

Подход, которого мы придерживались в своем консультирова­нии, заключался не в поддержании его ослабевшего эго, а, скорее, в том, чтобы сосредоточиться на его убежденности, что он Эйнштейн.

 

Комментарий

 

Когнитивная реструктурирующая терапия отличается от прочих когнитивных подходов тем, что определяющим, перво­начальным в ней является составление списка идей клиента, его установок и философии. Только после того, как этот список за­вершен, система убеждений может подвергаться корректировке, более ранний ее пересмотр вынудит клиента защищаться, спо­рить с терапевтом и заставит его впредь быть гораздо сдержаннее в рассказах терапевту о своих личных ожиданиях. Это результат неточного и неполного списка требований клиента к себе.

Терапевт должен помнить, что расположение В на временном отрезке является скорее описательным, чем теоретически точ­ным. Притязания и многие другие В могут помещаться и в дру­гих его местах, некоторые В, такие, как Я-концепция, могут находиться на всем его  протяжении.

 

Дополнительная информация

 

Сафрен с соавторами (Safren, Juster, & Heimberg, 1997) обнаружи­ли, что экспектации являются существенным компонентом самых раз­ных форм когнитивной психотерапии. В другой работе (Whittal & Goetsch, 1997) исследователи выяснили, что ожидания страдающих приступами паники значимо коррелируют с ожиданиями клиентов с агорафобией.

В некоторых более ранних исследованиях подтвердилось влияние ожиданий на эффективность подкрепления (Farber, 1963; Gholson, 1980; Spielberger & DeNike, 1966; Wiemer & Palermo, 1974). В этих ра­ботах показано, что до тех пор, пока экспектации субъекта не были приняты во внимание, подкрепление не изменяло поведение. Если субъект рассчитывал на большее, чем он получал, вознаграждение, то он воспринимал его как наказание.

 

САМОЭФФЕКТИВНОСТЬ

 

Самоэффективность

 

________I_                        А  __________ Се _______________ Cb  __________________

                В

 

Принципы

 

Альфред Бандура (Bandura, 1995) и его коллеги заметили, что представления клиентов о своей успешности имеют опреде­ляющее значение в осуществлении ими своей цели. То, чего кли­енты добились, основано на их мыслях о том, чего они могут добиться. Эффективность связана с ожиданиями обратной зави­симостью: завышенные ожидания ведут к занижению своей спо­собности достичь цели, т. е. к низкой самоэф'фективности. Кли­енты считают себя не обладающими силой, достаточной для осу­ществления собственных высоких запросов.

В литературе в основном делается акцент на разрушитель­ных последствиях низкой самоэффективности, но в настоящее время ее слишком высокие значения были признаны в равной степени неблагоприятными. Примерами тому могут служить клиенты с алкогольной и наркотической зависимостью, кото­рые ошибочно верят в то, что могут контролировать свое зло­употребление наркотиками («Еще пара глотков — и я смогу с этим покончить»), и психически больные клиенты, уверенные в своей способности управлять галлюцинациями при помощи одной только силы воли.

 

Метод

 

1.  Сделайте так, чтобы ваш клиент расслабился и сосредото­чился на определенной проблемной ситуации (АС).

2.  Попросите его предсказать свою способность успешно с ней справиться и проставить это значение на континууме (може­те использовать те же шкалы, что и для ожиданий).

 

I________________________I _________ X _________________I

Мало шансов на успех                       Много шансов на успех

 

 «Я на 90% уверен, что смогу контролировать свой гнев, даже если жена будет кричать на меня».

3.  Попросите клиента изменить предсказание и обратить вни­мание на то, как это повлияет на его чувства. Например: «Представьте, что вы только на 10% уверены, что, разозлив­шись, удержитесь от того, чтобы ударить жену. Что тогда вы будете чувствовать относительно продолжения спора с ней и ваших прошлых на нее нападок?»

4.  Пройдитесь по нескольким различным ситуациям, чтобы установить, как клиент понимает свою самоэффективность. Занижена она или завышена?

 

Пример. История Майка

 

Этот случай представляет собой хороший пример завышенной самоэффективности.

Клиент, Майк, не мог установить хороших отношений с женщи­нами, и в прошлом у него было несколько неудачных любовных связей. Несмотря на имевшиеся у него определенные умения и богатые творческие способности, он не добился успехов в работе, поскольку отказывался выполнять черную работу, сопутствующую любой должности, и обычно его увольняли. У него были эмоцио­нальные проблемы, которые, будучи изначально небольшими, пре­вратились в мощные сдвиги, так как он не способен был вынести даже малейшую неприятность. Майк погрузился в эмоциональ­ный хаос.

Причин его проблем было множество, но основная заключалась в неадекватной самоэффективности. Он был младшим ребенком в большой семье, и у его матери до его рождения случились два выкидыша. Врачи предупредили, что вынашивание очередного ре­бенка может погубить ее, но ей нравилось быть матерью, и она отчаянно хотела еще одного малыша. К удивлению родителей и медиков, Майк появился на свет. Его матери произвели гистерэкто­мию, и это означало, что он был последним.

Майк был очаровательным малышом, и все в семье — особенно мать — обращались с ним как с принцем. Когда у Майка начала формироваться самоэффективность, он смотрелся в зеркало, которое держала перед ним его семья, и видел отражение необыкно­венного ребенка, обожаемого родней и пестовавшегося как коро­левский отпрыск. Он ничего не знал ни о выкидышах, которые были у его матери, ни о ее операции, ни о том, что он был последним возможным для нее ребенком. Все, о чем ему было известно, — это то, что он был не как все остальные мальчики, и он считал себя уникальным подарком от Бога.

Жизнь благоволила Майку до тех пор, пока он не пошел в шко­лу, где другие дети обращались с ним как с нормальным человечес­ким существом, а не как с принцем. Его школьные товарищи не нуждались в нем так, как его семья, но он не понимал этого. Все, что он осознавал, — это что он не получает особенного отношения. Он злился на своих сверстников и требовал, чтобы они служили ему соответствующим образом, но это только приводило их в еще боль­шую ярость, так что они дразнили и высмеивали его. Он стал ми­шенью для их грубых шуток. Это только привело к тому, что Майк начал чувствовать себя еще хуже, он стал злее и выставлял новые требования. Вскоре круг замкнулся, и он лишился последнего дру­га. Майк оказался в социальной изоляции.

Обращение, которое Майк получал от одноклассников, застави­ло его задуматься, а все ли в порядке было дома, но там было все нормально. И тогда он пришел к выводу, что это в школе у его одноклассников были проблемы. Майк решил, что они завидовали ему, потому что признавали, каким особенным был он и какими неполноценными — они.

Так продолжалось и дальше. Когда его подруги не обращались с ним, как это делала его мать, он знал, что было не так — не та девушка! Большую часть своей взрослой жизни он потратил на поиски женщины, у которой хватило бы ума обходиться с ним пра­вильно, но такой он не нашел. Однажды он сказал мне: «Со всей этой эмансипацией в наши дни стало трудно отыскать хорошую женщину».

Когда Майком овладевали страхи, разочарования или незначи­тельные неприятности, его реакцией была ярость: «Это несправед­ливо, что жизнь так жестока со мной, тут что-то неправильно, это не должно быть так. Я имею право получать все, что хочу!» Если про­давец не подходил к нему сию секунду, он вспыхивал от гнева и выскакивал из магазина.

Проблема Майка была очевидна. У него был, как я это называю, «синдром замаскированного принца» — он верил в то, что обладал особой властью и имел право на экстраординарное обхождение. Его самоэффективность была столь высока, нереалистична и ис­кривлена, что не позволяла ему принимать нормальные неприятно­сти, с которыми нам всем приходится иметь дело. Вместо того чтобы справляться с ними, он садился и чувствовал себя обману­тым. Его установка была порождена тем извращенным взглядом на самоэффективность, что он усвоил в своей семье.

 

Комментарий

 

Будучи тесно связанной с самоэкспектацией, самоэффектив­ность обычно обсуждается вкупе с ней; это соотношение синер-гично. Например, высокие ожидания и низкая самоэффектив­ность — одна из самых неблагоприятных комбинаций. Депрес­сивные клиенты зачастую требуют от себя слишком многого и мало надеются на то, что они этого достигнут.

На практике мы часто просим пациентов поместить обе пере­менные на одном континууме, как это показано ниже.

 

I_________ Эф ___________________I __________ ПДП ____________I

                 Низкая                             Средняя                                     Высокая

 

 «Покажите мне на этой шкале, что вы считаете для себя про­сто достаточно приемлемым результатом (ПДП). А теперь от­метьте, какого результата, на ваш взгляд, вы можете добиться (эффективность)». Клиенты, которые видят свои проблемы по­добным образом, впадут в уныние. Им будут казаться бессмыс­ленными любые попытки, поскольку ожидаемый успех слиш­ком далек даже от минимально приемлемого исхода.

 

Дополнительная информация

 

Альберт Бандура исследовал понятие самоэффективности и стал главным теоретиком и публицистом в данной области (см. Bandura, 1977а, 1977b, 1978, 1982, 1984, 1995, 1997; Bandura, Adams, Hardy, & Howells, 1980; Bandura, Reese, & Adams, 1982; Bandura & Schunk, 1981; Schwarzer, 1992). Некоторые ученые-бихевиористы доказывают, что самоэффективность связана с целенаправленным поведением, но не является его причиной (Hawkins, 1992; Hayes, 1995). Бандура на это возражает, что самоэффективность — центральная и важная детерми­нанта человеческого поведения (Bandura, 1996).

 

Я-КОНЦЕПЦИЯ

 

________I______ А________Ce_________Cb  ______

                В

              Я концепция

 

Принципы

 

Самоэффективность и экспектации в совокупности образуют то, что традиционно называют Я-концепцией. Вероятно, нет осо­бой нужды выделять Я-концепцию в качестве отдельной катего­рии, поскольку она включает в себя два вышеупомянутых В, но литература и история этой переменной так огромна, что она зас­луживает отдельного упоминания.

Я-концепция личности предваряет стимулы из окружающе­го мира. Это одна из мощнейших В, которая предопределяет об­раз действий людей и является ключевой детерминантой ощу­щения ими своей жизни как счастливой или трагичной.

 

Появление Я-концепции

 

Психология развития предполагает, что Я-концепция появ­ляется постепенно в течение периода младенчества. Мир для младенца сначала предстает как странный многоголосый беспо­рядок. У малыша есть рефлексы, благодаря которым он может хватать, сосать, плакать или промокать, но не более, а его пред­ставление о себе и восприятие окружающего мира сливаются в единое целое: мама и малыш — это одно, бутылка и рука — тоже. Различий очень мало.

По мере того как ребенок начинает дифференцировать вне­шний мир, он разделяет вещи на маму и не маму, к которым относятся папа, противный старший брат, а заодно и кошка Пэт. Остальное человечество предстает как «никто из вышеперечис­ленных».

Вынашиваемый вместе с другими представлениями, появля­ется новый тип знания — «Я». Первоначально «Я» — лишь оче­редной объект, который ребенок начинает замечать, — аморфная масса голода, звуков, странных запахов и движений, впечатле­ния от которых кажутся ближе, чем от других окружающих его вещей. Младенцы не имеют представления о том, что все это принадлежит им. В конечном счете эти ближайшие вещи начи­нают собираться в понятие, которое позднее мы назовем «Я». Остальные ощущения образуют не-«Я».

По мере становления Я-концепции проявляются и другие ас­пекты психики, в том числе и эмоции. «Эта1птучка, "Я", боит­ся, счастлива, голодна или сердита». Конечно, у младенца не возникает таких слов, но чувства присутствуют и определяются как принадлежащие скорее им, чем кому-либо еще.

Пока ребенок еще находится на ранних стадиях своего раз­вития, с ним происходят очень важные вещи: «Я» начинает при­обретать всю свою ценность. Малыш начинает оценивать себя в позитивном или негативном свете: «Это хорошее "Я". Это пло­хое "Я". Это испорченное "Я". У других "Я" лучше. Это злое "Я". У этого "Я" есть достоинства. Это "Я" бесполезное. Это "Я" — больное».

Этот оценочный процесс очень существенный, потому что ребенок начинает вести себя в соответствии с самоописаниями. Если он считает себя плохим, то и вести себя будет плохо. Если • он думает, что он глупый, то и ведет себя по-глупому. Вместо того чтобы пассивно реагировать на окружающую среду, это оце­ненное «Я» начинает изменять ее и подкреплять себя. Напри­мер, беспомощное «Я» воздерживается от посильных действий, проваливает более сложные и видит эти неудачи как очередное доказательство своей несостоятельности. Со временем такие оценки превращаются в самореализующиеся пророчества.

Самоценность, которую клиенты приписывают себе, может быть очень устойчивой и оставаться на протяжении всей жизни, если они не начнут активно ее изменять. Это центральная струк­тура, которая фильтрует все их чувства, мысли и действия.

На чем основана подобная классификация? Как формирует­ся самоценность? Вот один из возможных ответов. Люди узнают о своей ценности, абсорбируя мнения о себе других людей. Буду­чи детьми, они не могут точно выразить свои достоинства; в семь или восемь лет ребенок не в состоянии вынести объективную оценку. Зеркалами, по которым он может судить о том, кто он такой, являются окружающие люди. Другие показывают, чего он достоин, а чего — нет. Если значимые другие признают его, он считает себя стоящим человеком, а «Я» становится приемле­мым. Однако если эти другие обходятся с ним как с плохим и вредным, он воспринимает себя как вредного и считает, что эта вредность живет у него внутри.

Именно на этой стадии возникают проблемы. Если оценки других несправедливы, восприятие собственной ценности у ре­бенка искажается. Проблемы и тревоги родителей могут приве­сти к извращенной или перевернутой рефлексии. Ребенок слиш­ком мал и неопытен, чтобы понимать, что это зеркало значимых других может быть кривым. Он не может заключить: «Я не пло­хой ребенок. Мама шлепнула меня, потому что она истеричес­кая личность, переживающая, что не находится больше в центре внимания». Ребенок, которого ударили, самым естественным образом подумает, что проблема в нем, а не в его матери. В ко­нечном итоге он принимает отражаемое за правду и усваивает это искаженное самовосприятие.

 

Метод

 

Несмотря на то что существует множество достаточно полез­ных способов измерить Я-концепцию, вероятно, наиболее цен­ным для когнитивного терапевта методом будет извлечение Я-концепции из составленного клиентом списка В.

1.  Составьте список ведущих идей клиента (об этом см. главу 3).

2.  Выберите те В, которые напрямую обращены к «Я».

3.  Найдите позитивные и негативные валентности, которые клиент проявляет в каждом из этих убеждений. Напри­мер, такое В: «Мир — огромное и опасное место» — демон­стрирует  соответствующую Я-концепцию:   «Я  слабый  и беспомощный». Такая установка будет негативной Я-ва-лентностью.

 

Пример. История Синтии

 

Синтия родилась в неблагополучной семье, и когда в возрасте около семи лет у нее начала формироваться Я-концепция, семья находилась в состоянии непрекращающегося конфликта. Ее отец был алкоголиком и домогался ее, когда был в очередном запое. Брат употреблял кокаин и избивал ее, находясь в ломке. Мать ста­ралась сохранить семью, притворяясь, что не замечает ее развала, и преуменьшая все проблемы. Она чувствовала себя никчемным человеком и следовала единственному принципу — уберечь семью, что бы ни случилось.

Я-концепция Синтии формировалась в такой чудовищной сре­де. Как это сделало бы большинство детей, она пришла к выводу, что это с ней было что-то не так. Она думала: «Должно быть, я одно из самых ужасных существ на планете, раз со мной так скверно обращаются».

Как сторонние наблюдатели мы видим, что Синтия заблужда­лась. Мы знаем, что не было ее вины в том, что ее били, оскорбля­ли и игнорировали. Мы знаем, что ее семья была патологической. Но Синтия не могла на это так смотреть. Единственным зеркалом для нее было то отражение, которое давала ей семья. Поэтому ее Я-концепция была извращена.

Когда отец домогался ее, она обвиняла в этом себя. Позднее, узнав о сексе, Синтия решила, что она скверная, порочная девуш­ка — развратная, дешевая и грязная. Однажды, когда она расска­зывала матери, что с ней делает отец, та ответила, чтобы она за­молчала, потому что лжет или преувеличивает. Синтия не могла тогда понять, что мать находилась в последней стадии отрицания и могла выжить, только притворяясь, что все было в порядке.

Синтия не знала, что болезнь семьи исказила ее взгляд на себя, она не осознавала, что семья была неблагополучной. В семилетнем возрасте, получая горы ненависти, отвращения и оскорблений, она пришла к выводу, что сама была этому причиной.

Ошибочное самовосприятие было достроено и пронесено сквозь годы. Она выживала, поворачивая эмоциональный выключатель и превращаясь в стоика. Семья, дойдя до той стадии извращения, которого могут достичь только семьи наркоманов и алкоголиков, оценила ее поведение как силу. Не имея никого другого, кто хотя бы казался сильным, родные обратились за поддержкой к ней. Она стала семейным героем и главной нянькой, замещала жену отцу, исповедника — матери, родителей — брату; и это все в четырнад­цать лет. Она пожертвовала отрочество призрачному стремлению сохранить разваливающуюся семью, и к тому времени, как ей исполнилось 22, совершила три попытки самоубийства.

Представления клиентов о себе, их когнитивные центры, — это то, что заставляет их функционировать. Весь мир и людей в нем они видят сквозь призму Я-образов, и именно этот взгляд может сделать жизнь счастливой или превратить ее в личный концентра­ционный лагерь.

 

Комментарий

 

При обсуждении экспектаций, самоэффективности и Я-кон­цепции я упомянул, что у клиентов может быть как завышен­ное, так и заниженное самоуважение. В то время как некоторым профессионалам трудно принять, что у клиентов может быть неправомерно высокое самоуважение, Мартин Селигман выра­зительно говорит о некоторых эффектах этого явления.

            Ощущение счастья в целом и самоуважение в частности фор­мируются как побочные эффекты успешной работы, решения сложных проблем, преодоления неприятностей или скуки, побе­ды. Чувство самоуважения — сопутствующий продукт удовлет­ворительной деятельности. Если у ребенка самоуважение на ме­сте — дальнейший успех обеспечен. Обязанности выполняются без единой задоринки, неприятности отскакивают, а другие дети кажутся более внимательными. Без сомнения, чувство высокого самоуважения — восхитительное состояние, но попытки достичь этого ощущения сразу, до обретения хороших отношений с ми­ром, окончательно спутывают цели и средства.

Это именно то, что делает весьма туманным калифорний­ский доклад по самоуважению. Это правда, что у тех, кто бросил школу, низкое самоуважение, что многие девушки-тинейдже­ры, забеременев, находятся в подавленном состоянии, малолет­ние наркоманы и преступники ненавидят себя, а находящиеся на социальных пособиях дети чувствуют себя никчемными. Но что является причиной, а что — следствием? В калифорнийском отчете с его «профилактическими» рекомендациями провозгла­шается, что школьные неудачи, использование наркотиков, за­висимость от социальных пособий и другие болезни общества вызваны ощущением малоценности у подростков. Однако иссле­довательская литература показывает прямо противоположное. Низкое самоуважение — это последствия, а не причина и школь­ных проблем, и арестов, и пребывания на дотациях. (Seligman, Reivich, Jayucox, & Gillham, 1995, pp. 33-34.)

 

Дополнительная информация

 

Селигман проделал огромную работу по изучению позитивных и негативных последствий Я-концепции и создал теорию выученной бес­помощности и выученного оптимизма (Seligman, 1975, 1994,  1998;

Seligman, Reivich, Jayucox, & Gillham, 1995). Бромлей (Bromley, 1977) исследует становление «Я». Гуидано стал одним из основных когнитив­ных теоретиков, изучающих Я-концепцию с точки зрения ее развития (Guidano, 1987, 1991; Guidano & Liotti, 1983). В дополнение смотрите работы Карла Роджерса (Rogers, 1951, 1959) и Джорджа Келли (Kelly, 1955, 1980), сделавшими Я-концепцию ядром своих теорий.

 

 

ВНИМАНИЕ

 

Принципы

 

Некоторые когниции предшествуют стимулам из окружаю­щей среды, в то время как другие следуют за ними. Внимание относится к такому их типу, который происходит в то же время, что и А. Фактически, этот тип ментальных процессов помогает решить, что является А, а что — нет.

Определение людьми А основано и на тех элементах среды, которые находятся в фокусе их внимания, и на тех, которые выпадают из него. Сырая информация, исходящая от органов чувств, представляет собой мириады видов, звуков, запахов, вкусов и ощущений, которые, будучи взятыми по отдельности, кажутся случайными и непонятными. Мозг придает смысл это­му калейдоскопу данных, преобразуя первичные стимулы в паттерны.

Головной мозг определяет, что люди должны видеть, а что — нет, какой выбрать звук из всей массы звуков, какой идентифи­цировать запах, какой из вкусов игнорировать и какое физичес­кое ощущение их встревожит. Если мозг решил не признавать некоторую поступающую от рецепторов информацию, то она прекращает для них свое существование. Что именно из внешне­го мира будет оказывать на людей влияние, обусловлено тем, чему их мозг приказывает уделять внимание.

 

Метод

 

1.  Дайте своим клиентам инструкцию в следующий раз, когда они почувствуют, что расстроены, создать мысленную кар­тинку того, что их беспокоит. Если они смогут, пусть сдела­ют набросок ключевых компонентов.

2.  Предложите им затем построить еще одну мысленную кар­тинку, но с другим фокусом. Это будет трудно, потому что к ним постоянно будет возвращаться изначальный образ. Вдох­новите их на то, чтобы они продолжали практиковаться и изменять свой фокус. Вскоре они могут обнаружить, что то, что они видят, достаточно случайно и основано на их выборе видеть именно это.

 

Пример

 

Я попросил страдающую агорафобией женщину, которой было страшно выходить из дома, нарисовать, как выглядит то, что она чувствует, покидая свою территорию (рис. 2.1).

Ее рисунок иллюстрирует, как она воспринимала себя и на что было направлено ее внимание. Когда она пыталась выйти из дома, то чувствовала себя пойманной, как будто она находилась в ящике. Он становился все меньше по мере ее удаления от дома, а напря­жение росло, пока она не начинала бояться, что взорвется или сойдет с ума. Фокус ее внимания был на собственной тревоге и на

Рис. 2.1. Рисунок клиентки, страдающей агорафобией

 

том чувстве, что она поймана в ловушку. Чем больше она концент­рировалась на телесных ощущениях, тем больше боялась. Этой клиентке помогло смещение фокуса внимания наружу — на окружа­ющую среду.

 

Комментарий

 

То, на что клиенты обращают внимание, — одна из самых трудных для обнаружения когниций. Многие клиенты даже не имеют понятия о том, что существует что-либо еще в ситуации, что может попасть в фокус. Они уверены, что среда (внутренняя или внешняя) заставляет их сосредотачиваться на тех или иных предметах именно так, как это у них получается. Они отрицают собственное участие в выборе того, на что переключать внима­ние, какие вычленить стимулы из всего их калейдоскопа, и ут­верждают, что это стимулы вынуждают их смотреть и фокуси­роваться определенным образом.

Тревожный клиент автоматически концентрируется на сво­их страхах, как только почувствует малейшее волнение. Деп­рессивная клиентка убеждена в том, что, почувствовав печаль и безнадежность однажды, она потом не сможет переключиться ни на что иное. Озлобленный клиент говорит, что его гнев на­столько переполняет его, что он не задумывается ни о послед­ствиях, ни об объективной действительности. Первое, что долж­ны усвоить клиенты о своем внимании, это то, что не оно довлеет над ними, а они выбирают его.

 

Дополнительная информация

 

Процессы внимания очень важны в социальной когнитивной тео­рии Бандуры (Bandura, 1977a, 1996) и теории моделирования (Bandura & Barab, 1973). Исследователи (Chemtob, Hamada, Novaco, and Gross, 1997) обнаружили, что изменение фокуса внимания стало важным фак­тором в снижении озлобленности у жертв посттравматических стрес­совых расстройств. Аарон Бек с коллегами выяснили, что концентра­ция внимания — главный компонент в снижении тревоги и депрессии (Beck, 1967, 1975, 1993; Beck, Emery, Greenberg, 1985; Judith Beck, 1995, 1996).

 

 

ИЗБИРАТЕЛЬНОСТЬ ПАМЯТИ

 

Принципы

 

Очередная когниция на временном отрезке следует сразу же за А. Человеческий мозг просматривает кратковременную и дол­говременную память в поисках опыта, который может соответ­ствовать воспринимаемому. Интерпретируя стимулы, клиенты как бы неслышно спрашивают себя: «Видел ли я что-нибудь по­добное раньше? Чем это тогда оказалось? Было ли это опасным, тревожило ли меня?» Этот поиск является определяющим. Если клиенты никогда раньше не сталкивались с этим или подобны­ми стимулами, они не знают, как на него реагировать. Они будут чувствовать смятение и тревогу, пока сканер их памяти не най­дет соответствие.

Трудность составляет то, что память обладает высокой изби­рательностью и зачастую чрезвычайно недостоверна. Память — это не шкатулка для хранения отпечатков прошлых событий, а припоминание — не рассматривание старых фотографий в альбоме. Когда клиенты вспоминают событие прошлого, они воссоздают его заново. Это их настоящее впечатление о про­шлом, а не действительное прошлое, которое вскрывает их память.

Клиенты сохраняют миллионы событий, впечатлений, чувств и мыслей. Их память, словно гобелен, имеет такие гигант­ские размеры, что они могут видеть его лишь частями. Рас­сматриваемый фрагмент — всегда лишь крохотный кусочек целого полотна, а воспоминания — это пристрастный выбор того, что они хотят воспроизвести или почувствовать в дан­ный момент. Клиенты часто выделяют наиболее подкрепляю­щее в данной ситуации воспоминание. Если они разъярены, то выберут воспоминание о том, как отомстили кому-то в прошлый раз. В одиночестве они будут прокручивать сцены близости и тепла, которые у них когда-то были. Чувствуя себя слабыми, они предадутся воспоминаниям о временах, когда ощущали и проявляли свою силу, даже если такого времени никогда не было.

Они вызывают из памяти события, подходящие их теку­щему настроению. Многие клиенты, чувствующие неудовлетво­ренность настоящим, выбирают позитивные события из прош­лого. Их детство предстает в розовом свете. Они помнят о по­дарках на дни рождения, о романах и достижениях, но они выборочно забывают о болезнях, разочарованиях, разбитых серд­цах и боли.

Каждый раз, вспоминая о чем-то,' клиенты изменяют свое прошлое: они перекрашивают давно случившееся мазками кис­ти настоящего. Новая картина основана на текущих чувствах, мыслях, мечтах и желаниях. Реальное прошлое больше для них не существует, оно исчезло в далеких временах и не может быть точно восстановлено.

Некоторые клиенты возражают, что они изменяют свое про­шлое в соответствии со своими мыслями, чувствами и жела­ниями на данный момент. Они могут спросить: «Разве про­шлое — это не прошлое, а что случилось, то и случилось? Как могу я изменить то, что больше не существует? Разве прошлое не является чем-то целостным и завешенным в том виде, в кото­ром оно есть?»

Логически это справедливо, прошлое неизменяемо, однако память о нем клиента может меняться. Взгляд клиента на про­шлое весьма неполон. Никто не может помнить все так, как оно было, — человеческая память слишком бедна для этого, к тому же она избирательна. Мы помним то, что выбрали помнить, и забываем — что выбрали забыть.

 

Метод 1

 

Объясните своему клиенту принципы избирательности па­мяти. Возможно, вы пожелаете предложить ему их письменное изложение, подобное памятке об избирательности памяти, кото­рую мы даем своим клиентам.

 

ПАМЯТКА:  ИЗБИРАТЕЛЬНАЯ ПАМЯТЬ

 

 

Метод 2

 

1.  Смутное припоминание. Попросите клиента вспомнить ка­кое-нибудь событие, но не в деталях, а общее впечатление. Пусть он запишет свои воспоминания на бумагу или аудио­кассету.

2.  Релаксация. Затем введите его в состояние релаксации: либо обучите систематическому расслаблению, либо дайте ему прослушать запись со звуками природы или успокаивающей музыкой.

3. Детальное припоминание. Пусть он представит, что путеше­ствует назад в прошлое и возвращается к ранним эпизодам. Выберите определенную сцену для рассмотрения. Напомни­те клиенту, чтобы он подключил все ощущения для ее вос­произведения: зрение — какие цвета, освещение, предметы, движения, перспективу он видит? Слух — может ли он слы­шать разговоры? Воспринимает ли фоновые звуки, музыку, разговор в соседней комнате, гул машин на улице? Обоня­ние — какие замечает запахи? Кинестетика — двигается, стоит или лежит? Эмоции — чувствует себя счастливым, гру­стным, испуганным, разозленным? с какой силой и в какой комбинации? Пройдите по всем ступеням, не перепрыгивая и не обобщая. Используйте как можно больше деталей. Па­мять можно стимулировать просматриванием фотографий, дневников и писем. Напомните ему о событиях, также про­исходивших в это время. Используйте любые подсказки, ко­торые могут помочь вспомнить былое время.

4.  Запись. Кратко набросайте то, о чем вспомнил ваш клиент.

5.  Сравните первое (смутное) воспоминание с последним (де­тальным). Что не удалось вспомнить? О чем он забыл?

 

Пример

 

Воспроизведение клиентами событий может быть настолько не­точным, что иногда они вспоминают то, чего никогда не было. Одна клиентка потратила много часов на то, чтобы обсудить, как дядя совратил ее, когда ей было десять. Но когда мы проводили деталь­ное припоминание, оказалось, что дядя умер, когда ей не было и шести. На самом деле она никогда не подвергалась сексуальному насилию, но это случилось с ее лучшей подругой, и она настолько прониклась сочувствием к ней, что позднее вообразила, что это было с ней самой.

Другие клиенты вспоминали события, прочитанные в книге или увиденные в кино, но которые, как они думали, случились с ними, так как они забыли источник. Вот знаменитый случай такого рода — Бридди Мерфи (Bernstein & Barker, 1989). Под гипнозом она вспом­нила, что в прошлой жизни жила в Ирландии. Некоторые люди проверили ее описание ирландской деревни и обнаружили, что оно было на удивление точным. Этот случай использовался как доказа­тельство в пользу реинкарнации. Позднее репортеры раскрыли, что она слышала эти рассказы от одной престарелой женщины, кото­рая, будучи ребенком, жила в ирландской деревне. Когда Бридди было пять, она сидела на веранде у старушки и внимала ее исто­риям об Ирландии.

 

Комментарий

 

Работа с памятью может быть травматична для клиента из-за сильнейших эмоций, с которыми часто связан более ранний опыт. На начальных стадиях когнитивной терапии единствен­ная цель — это собрать воспоминания, а не тщательно изучать их или пытаться изменять.

 

Дополнительная информация

 

Марк Уильяме (Williams, 1996a, 1996b) — один из основных авто­ров, подчеркивающих значимость памяти для когнитивной терапии. Он разбивает это понятие на четыре типа: память на факты, на события, поведенческая и перспективная. В нашей работе мы ставим акцент на том, что он называет семантической памятью: «Травмирующий опыт создает уязвимые установки и предположения, которые кодируются в семантической памяти как законы природы» (Williams, 1996b, p. 111).

Искажения в селективной памяти были проиллюстрированы на примере панических расстройств (Cloitre, Shear, Cancienne & Zeitlin, 1994; McNally, Foa & Donnell, 1989), социофобии .(Lundh & Ost, 1997), синдрома общей тревожности (MacLeod & McLaughlin, 1995) и депрессии (Beck, 1975; Beck, Rush, Shaw, & Emery, 1979). Хоро­ший обзор исследований смотрите у Симонса и Джонсона (Symons & Johnson, 1997).

 

 

АТРИБУЦИЯ

 

Принципы

 

Следующая на временном отрезке очень важная когниция — это атрибуция. Латинский корень вскрывает нам значение этого слова: английское attribution — причастие прошедшего времени глагола attribuere, что значит «даровать, приписывать». Это то, что клиенты делают с воспринимаемым ими миром. Они дару­ют, или приписывают, причины и следствия тому, что ощуща­ют. Они не находят и не открывают их, а создают сами. Они гадают о причинах любого происходящего с ними события. Их приписывания могут быть абсолютно неверными — это может быть подозрение, не имеющее к причине никакого отношения, но они все равно выберут его.

Наш клинической опыт подтверждает, что большинство кли­ентов- почти все время подбирают не те причины. Ищут ли они источник своей паники, развода, того, почему они не могут пре­одолеть злоупотребление алкоголем или почему они постоянно возвращаются в клинику для психически больных, большин­ство пациентов неверно определяют причины, а следователь­но, и направление своих действий по разрешению проблем. Одна из целей когнитивной реструктурирующей терапии — помочь клиенту научиться отделять действительные причины от по­дозрений.

 

Метод

 

1.  Сосредоточьтесь на характерных для клиентов ситуациях (АС).

2.  Как они считают, что вызвало их проблемы?

3.  Пусть они в своем воображения нарисуют все другие, какие они только могут себе представить, возможные причины.

Продолжайте до тех пор, пока каждый не составит большой

список.

4. Помогите им найти объективные доказательства «за» и «против» каждого пункта их списка. Отберите причину с наибольшим числом доказательств «за» и наименьшим — «против».

 

Пример

 

Атрибуция — очень важное В, это она определяет различия в том, как события воздействуют на клиентов, считают ли они себя ответственными за свое поведение или нет.

Представьте мужчину, едущего в своем автомобиле поздно ве­чером. Внезапно на дорогу из-за автобуса выбегает мальчик-под­росток, мужчина жмет на тормоза, но уже слишком поздно, он не может остановиться и сбивает мальчика насмерть. Признают ли этого человека виновным в убийстве или просто участником несча­стного случая, полностью зависит от того, какие мотивы ему припи­шут присяжные заседатели. Если они будут уверены, что он сделал все, что мог, чтобы избежать аварии, то он будет признан невинов­ным. Но если они подумают, что он направил машину на мальчика и сбил его умышленно, его обвинят в убийстве. Если же он злоупот­ребил алкоголем, его осудят за непреднамеренное убийство, что-то вроде частичной вины. Не важно, какой будет атрибуция присяж­ных, событие остается тем же — мальчик мертв, а убил его этот мужчина. Но что потом будет с этим человеком, проведет ли он остаток жизни в тюрьме или его тут же отпустят, зависит от атрибу­ции присяжных, и только от нее.

В некотором смысле клиенты — это не совсем опытные при­сяжные. Они смотрят на свои реакции, обращают внимание на то, что происходит перед их действиями, и гадают о причинах. То же самое они делают, когда ищут объяснение поведению других лю­дей. К несчастью, очень часто люди оказываются плохими судьями, а их догадки — неверными. Лишь в редких случаях они пытаются отличить реальные причины от случайных сопутствующих обстоя­тельств. За причину они готовы считать любое первое пришедшее на ум объяснение и очень редко заглядывают глубже. В основном их атрибуция — это личные подозрения, которые они никогда не будут расследовать.

Практикум по когнитивной терапии

 

Комментарий

 

Многие клиенты упорно настаивают на том, что их атрибу­ция верна. Они легкомысленно утверждают, что других возмож­ных причин не существует. Когда терапевт спрашивает: «Поче­му вы так уверены в этом?», они отвечают: «Я просто знаю». Они упрямо сопротивляются использованию любых рациональ­ных или эмпирических методов поиска других возможностей.

Прямая атака терапевтом этих утверждений обычно терпит крах. Клиенты просто приходят к выводу, что консультант за­блуждается, не понимает ситуацию, не был там и не может ниче­го знать. Более эффективный подход — это деперсонализирован­ное исследование причин, когда клиент сам для себя находит альтернативные объяснения (см. раздел об альтернативной ин­терпретации в б главе).

 

Дополнительная информация

 

У Грэхема, Фолкса и Келли есть две обстоятельные книги об атри­бутивном процессе (Graham & Folkes, 1990; Kelley, 1972). Атрибуция соотносится со словами, которые использует клиент для описания собы­тия, особенно с выбираемыми глаголами. Чтобы более подробно узнать о связи между языком и атрибуцией, обратитесь к работам следующих авторов (Cheng & Novick, 1990; Corrigan, 1992; Rudolf & Fosterling, 1997).

Замечательное исследование Линды Боббит демонстрирует, что ат­рибутивный стиль не является личностной чертой, а детерминирован, скорее, контекстом различных ситуаций. Результаты ее исследования показывают, что люди объясняют причины по-разному в зависимости от того, была ли это ситуация сотрудничества или соперничества (Bobbit, 1989).

 

ОЦЕНКИ

 

Принципы

 

На этом временном отрезке показано разъединение эмоций (Се) и поведения (Сь). Однако большинство клиентов этого не признают. Они полагают, что за тем, как они испытали какую-либо эмоцию, мгновенно и автоматически следует поведение. Тем не менее существуют по крайней мере три типа когниции, которые внедряются между чувствами и действиями. Первый — это мысленная оценка эмоции клиентами. Каждый раз, когда они испуганы, рассержены или грустны, они оценивают, явля­ется ли их эмоция слабовыраженнои и управляемой или же она ужасна и катастрофична.

Интенсивность любой эмоции зависит в том числе и от того, как она была воспринята. Некоторые клиенты преувеличивают любую эмоцию. Они говорят себе: «Это ужасно, что я напряжен. Я не переношу тоски. Какой кошмар, что я расстроилась». Все эти негативные оценки эмоций создают чрезвычайно низкую терпимость к фрустрации. Если клиенты говорят себе, что не могут вынести что-либо, это убеждение будет мешать им спра­виться с чувствами. И не потому, что они действительно на это не способны, а просто потому, что сами так решили. Если клиен­ты говорят себе, что не могут преодолеть напряжение или страх, то, ощутив малейшее возбуждение, будут пытаться убежать от А, чтобы избавиться от того чувства, которое они оценили как ужасное, кошмарное и катастрофичное. Если они признают, что испытывать напряжение, печаль или раздражение неприятно, но не опасно, не ужасно и не убийственно, то будут чувствовать себя расстроенными, но в крайности впадать не будут.

Альберт Эллис, родоначальник всей когнитивной терапии, различает два вида оценок (личное общение, 2 мая, 1986). Он утверждает, что клиенты могут оценивать эмоции рациональ­ным либо иррациональным образом, и это детерминирует их мотивацию к преодолению А. Рациональные оценки эмоций включают в себя разочарование, грусть, раздражение, сожале­ние, неудовольствие и могут ранжироваться по шкале интенсив­ности от 1 до 99. Иррациональный тиц оценок начинается со 101 и уходит в бесконечность. Такие эмоции, как депрессия, трево­га, ярость, отчаяние, враждебность, жалость к себе, попадают на этот отрезок. Этот тип оценок является причиной проблем кли­ентов, потому что их эмоции превышают все лимиты: клиенты превращают сожаление в отчаяние, страх в ужас, раздражение в гнев. Чтобы разрешить построенные своими руками проблемы, клиентам необходимо тренироваться не возводить все в степень катастрофы и возвращать свои оценки в область нормальных границ.

 

Метод

 

1.  Помогите клиентам составить список из десяти событий их прошлого, которые сильно расстроили их.

2.  Помогите им отметить степень их расстройства на контину­уме от 1 до 7. На данном континууме событие было оценено в 6 баллов.

 

                    Урок                                                                            Расстройство

1__________ 2_____________ 3_________4 __________ 5________ 6 ___________7

Немного                                                                                                        Кошмарное и ужасное

 

3.  Затем пусть клиенты оценят урон, который они понесли вследствие этого события. На данном континууме показана оценка в 2 балла.

4.  Разница в баллах показывает, насколько клиент преувели­чивает события (+4).

5.  Напомните своим клиентам, чтобы в следующий раз, когда они будут расстроены, они вспомнили, насколько они пре­увеличивают событие, и попробовали снизить свой страх до реалистичного уровня.

 

Пример. История Бетси

 

Оценки клиентами своих эмоций подчас настолько искажены, что они могут заменить позитивную эмоцию негативной только посредством мышления. В качестве примера рассмотрим случай Бетси.

Бетси была молоденькой студенткой первого курса. Она при­шла ко мне, когда я был терапевтом в консультационном центре при колледже, где она училась. Она жаловалась на сильные эмо­ции, переполнявшие ее. Она не могла точно описать, что она чувствовала, поскольку не испытывала подобных эмоций раньше, но они приводили ее в ужас. Она была очень расстроена и думала, что больше не выдержит, она боялась, что сойдет с ума. Ее чувства зародились несколько месяцев назад, когда первокурсницей она приехала в кампус.

Мы начали поиски причин с того, что изучили ее окружение. У Бетси было необычное прошлое. Ее мать и отец всю свою жизнь были инвалидами, а сама она не была. Несмотря на то что тяжелые увечья ограничивали действия родителей, она отзывалась о них как о душевных и заботливых и говорила, что детство ее было все-таки нормальным и благополучным.

Ничего не обнаружив в прошлом, мы перешли к настоящему. Своим окружением в колледже она была довольна. Жила в общежи­тии с приятной соседкой, пользовалась популярностью среди сту­дентов, ходила на свидания, с удовольствием выполняла обще­ственную работу по кампусу. Она не скучала по дому, родители были довольны, что она пошла в колледж, а брат и сестра ухажива­ли за ними, так что она не чувствовала вину за отъезд из дома. На занятия смотрела реалистично, была отличной студенткой и нахо­дила предметы интересными, но не очень тяжелыми. Проблем со здоровьем у нее не было.

Мы исследовали и выискивали, но все, казалось, было хорошо. Эта привлекательная юная леди хорошо училась, завела друзей, у нее не было проблем дома, и она нормально прожила в течение нескольких месяцев вдали от родителей, как вдруг ее одолевают сильнейшие эмоции, которые она не может контролировать. Что вызвало эти переживания?

Нас привела к ответу дискуссия об оценивании. Вся трудность заключалась не в эмоциях, а в том, как она их оценивала. Любая ее эмоция могла привести к проблемам, но критической стала

одна.

Она оценила свои переживания так же, как и я, и пришла к выводу, как это сделали бы многие, что ключевая эмоция, лежав­шая в их основе, должна быть негативной. Многие из нас заключи­ли бы, что ужасное ощущение катастрофы, описанное Бетси, — это тревога, депрессия, вина, злость или любое другое отвратительное состояние. Это эмоции, которые нас беспокоят, так что, естествен­но, мы будем считать, что они беспокоят и Бетси. Но когда я пытал­ся облегчить ее мнимые отрицательные эмоции при помощи релак­сационного тренинга, поддерживающего консультирования и десенсибилизации, то эти методы не сработали. Только потом я обна­ружил, что эмоции, которые пугали ее, вовсе не были негативны­ми — они были позитивными!

Как бы это странно ни звучало, Бетси оценила ощущение счас­тья как негативное чувство. В обстановке, в которой она выросла, ухаживая за немощными родителями, у нее не было времени на­слаждаться юностью. У нее было мало друзей из-за ее домашних обязанностей, она не ходила на свидания и никогда не делала ничего просто ради шутки. Жизнь ее нельзя было назвать неблаго­получной, но это была безмерно тусклая жизнь, лишенная всяких развлечений. Из-за того, что у нее не было возможности сравни­вать, она не знала, что жизнь может быть веселой. Теперь, живя в колледже, она попала под артобстрел различных стимулов: новые друзья, успехи в учебе, свидания. Волнения были настолько новы­ми и неожиданными, что вызывали страх. Раньше она не испытыва­ла подобного и не знала, как справиться с этим возбуждением, оно было так ново и необычно, что она запаниковала.

Решение этой загадки помогло справиться и с ее проблемой. Вместо того чтобы помочь Бетси подавлять эмоции, мы учились их принимать. Она увидела, что возбуждение может быть скорее удо­вольствием, которым нужно наслаждаться, а не кошмаром, которо­го надо избегать.

 

Комментарий

 

Многие оценки клиентами своих эмоций очень изощренны. Они выкручивают и выворачивают свои эмоции так, что не мо­гут справиться с ними. За годы работы я слышал следующие выверты.

«Я не должен чувствовать это». «Неправильно, что я должен испытывать это». «Чувствовать опасно».

«Я должен уметь контролировать эту эмоцию и справляться с ней».

«Если я не избавлюсь от этого чувства, то оно одолеет меня и будет контролировать».

«Я не вынесу этого чувства».

 

Дополнительная информация

 

Эллис и специалисты в РЭПТ являются основной группой консуль­тантов, особо выделяющих важность оценок клиентов. Знаменитая фра­за Эллиса: «Ужасно, кошмарно, катастрофично» — демонстрирует оши­бочные оценки негативных последствий эмоций (Ellis, 1962, 1985, 1988а, 1995, 1996; Ellis & Dryden, 1996; Ellis & Harper, 1961, 1971, 1975, 1998; Ellis & Lange, 1995; Ellis, Gordon, Neenan, & Palmer, 1996; Ellis & Tafrate, 1997; Hauck, 1994).

Крайние оценки социальных ситуаций приводят к социальным страхам и фобиям, о чем можно прочитать в обзорной статье Хэмберга и Джастера (Heimberg & Juster, 1995).

 

САМОИНСТРУКТИРОВАНИЕ

 

Принципы

 

Другой процесс, происходящий между эмоцией (С_е) и пове­дением (Сь), может появляться в любом месте на временном от­резке. Я называю это В внутренним учителем. Клиенты описы­вают эту когницию как непрекращающийся диалог с самим собой, как если бы у них в голове находился советчик, обра­щающийся к ним. Внутренний голос может быть громким или тихим, навязчивым или фоновым, но когда клиенты переклю­чают на него внимание, они слышат его. Как описал его один клиент, «это как будто твой личный наставник, сидящий у тебя в голове».

Большинство клиентов сообщают, что могут подолгу и увле­ченно вести диалоги с самим собой о том, что они должны де­лать, когда чувствуют, что напуганы, рассержены или подавле­ны. Их учитель говорит с ними в промежутке между эмоцией и поведением и может приказать им убежать, ударить кого-нибудь или сделать вид, что ничего не произошло.

Иногда внутренний голос вертится вокруг чего-то совершен­но другого, например говорит, что надо съесть на обед, напоми­нает, что надо починить в воскресенье машину, или отчитывает за ошибку в деловом проекте. Диалог в потоке сознания у клиен­та продолжается постоянно, даже во время терапевтического се­анса. Изредка они замечают этот поток и открывают его содер­жание, но часто вместо этого пытаются сузить свои реакции до вопросов терапевта или до течения сеанса. Иногда полезно про­сить их сообщить о текущем диалоге (голосе внутри головы). Убедите клиентов, что внутренний голос не повод для беспокой­ства. У всех есть этот голос внутреннего учителя. Несмотря на то что в каждый момент времени они могут сосредотачиваться только на чем-нибудь одном (например, на слушании вас), их мозг продолжает обрабатывать другие непереваренные мысли, образы и события. Это как одновременная работа двух компью­теров — один слушает вас, а другой размышляет на различные темы. Это нормально для каждого, и этот непрерывный диалог может вскрыть те некоторые ключевые установки, о которых клиент не говорил.

 

Метод

 

1.  Люди постоянно ведут внутренний диалог с самим собой. Они непрерывно разговаривают с собой, давая советы, вынося оценки, пробуя новые стратегии и внушая себе новые прин­ципы. Чтобы открыть доступ к этому текущему диалогу, те­рапевт может применить принцип автоматических мыслей Аарона Бека.

2.  Скажите своим клиентам, чтобы, когда они не заняты чем-то особенным, они обратили внимание на свой автоматический внутренний разговор. Пусть они записывают, о чем думают. Или, если им необходима помощь, вы можете вместе запи­сать это на одном из сеансов. Вы должны начать исследова­ние ответных реакций после нескольких первых из них, что­бы позволить всем мыслям проявиться. Скажите клиентам, чтобы они не сообщали о них привычным образом. Пусть не пытаются построить законченное предложение или выбро­сить неуместные или отвлекающие мысли, не подвергают их грамматической или личной цензуре. Пусть они записывают все точно каждый раз, как появляется какая-нибудь автома­тическая мысль.

3.  Попросите их отложить свои записи на несколько дней и при­нести на следующий сеанс. Помогите им соотнести их записи с теми основными мыслями, что собрали вы.

4.  Продолжайте спонтанные записи клиентов. Они станут для вас четкими снимками их внутренних процессов.

 

 

Пример

 

Часто внутренний голос у клиентов бывает очень противным. У одной из клиенток он был похож на голос мачехи Золушки. Он постоянно вопил: «Ты тупая и ленивая неряха! У тебя ничего в жизни не вышло. Ты никогда не общалась с мужчиной хоть сколько-нибудь стоящим. Ты какая-то дрянная вонючка и навсегда ею оста­нешься».

У другой клиентки внутренний учитель был так жесток, что она прозвала его «фашист в моей голове». Он третировал ее за малей­шую оплошность. Я предложил ей уволить этого учителя и нанять нового.

Еще один клиент, бизнесмен-миллионер, слышал голос, кото­рый все время мешал его успеху. Голос неустанно орал: «Ты ду­маешь, ты Божья благодать миру, потому что ты богат? Что ж, ты — ничто. Ты можешь заработать все деньги на земле, но останешься бесклассовым приживалом».

Хотя учителя у многих людей препротивные, тут и там терапев­ты наталкиваются на слишком уж добрые внутренние голоса. Джордж, наркоман, зависимый от героина, слышал учителя, кото­рый был чем-то средним между Полианной и Маленькой Сестрой бедноты. Он говорил ему: «Не волнуйся ты из-за этих вредных старых копов, которые арестовали тебя за то, что ты снова владе­ешь винным магазином. Это не твоя вина, просто у тебя было трудное детство. Глубоко внутри ты все еще хороший мальчик, бедненький душка». Что ему на самом деле было нужно, так это учитель с темпераментом строевого сержанта морского флота, ко­торый держал бы его навытяжку и заставил взглянуть в лицо всем несчастьям, которые он причинил другим людям.

 

Комментарий

 

Откуда берутся внутренние учителя у клиентов? Как они их подбирают? Многие могут определить источник. Часто клиенты узнают тон учителя и могут представить того, кто с ними гово­рит. Иногда они слышат родителей или кого-нибудь из родствен­ников, представляют школьного учителя, врача или тренера, которых они знали когда-то. Иногда воображают историческую фигуру, такую, как Линкольн, или литературного героя, напри­мер Гектора. Дети младшего школьного возраста выбирают фан­тазийные персонажи, такие, как Джонни Квест, или супердру­зей: волшебницу, супермена или человека-амфибию (Me Mullin, 1999). Почему люди предпочитают одного учителя другому, до сих пор не ясно. Внутренний наставник обычно выбирается на ранних стадиях жизни, предположительно в младшем школь­ном возрасте. Это настолько травматичный для многих людей период, что у них возникает потребность в руководителе, и если такового не находится во внешнем окружении, они создают его внутри. Мальчик, чувствующий себя слабым, придумывает себе учителя типа Рембо, чтобы он сделал его сильным. Это его мыс­ленный способ научиться тому, что, как он думает, ему необхо­димо, чтобы стать крутым. Мальчик, желающий угодить отцу, но ощущающий, что это не получается, может поместить его в свою голову, чтобы тот давал ему секретные инструкции. Де­вочка-подросток, чувствуя себя одиноко, создает себе добрую бабушку-наставницу, чтобы та кормила ее эмоциональным бульоном.

Нет ничего плохого в том, что люди в юности придумывают себе учителей, которые бы им помогали. Проблемы возникают, когда клиент не понимает, что нужно уволить старого препода­вателя и нанять нового. Для наркомана его мягкий учитель мог быть полезен в детстве, потому что он рос в неблагополучной семье и нуждался в заботливом человеке, чтобы выжить в жес­током, нелюбящем мире, и подпитывающий его внутренний го­лос ему тогда помог. Но когда Джордж пристрастился к герои­ну, ему необходим был другой голос — строгий и опытный руко­водитель, вместе с которым он боролся бы со своей серьезной наркотической зависимостью. Его добрая бабушка-наставница была неспособна на это, но он не расставался с ней, и она остава­лась на месте.

При помощи терапевта клиенты могут сместить своих учите­лей. Один из признаков успешной терапии — сообщение клиен­та о том, что он слышит другого советчика. В большинстве слу­чаев плохие голоса заменяются хорошими. Новые учителя на­чинают говорить, например: «Ты не добился успеха, но это была неплохая попытка». «Я знаю, тебе плохо, но ты держись, и это пройдет». «Продолжай работать, и ты этого добьешься».

Один клиент заменил учителя типа Чингисхана мудрыми старцами. Первый был буддистским монахом, другой — Аль­бертом Швейцером, а третий — его добрым дедушкой, которого он едва помнил. Каждый раз, когда ему было тоскливо, он зак­рывал глаза, расслаблялся и воображал, что эти люди сидят ря­дом с ним и дают советы. Иногда они спорили о том, что ему надо делать, иногда он им возражал, но чувствовал, что они за­ботятся о нем, и находил полезными их указания.

У клиентов на самом деле нет никакого учителя внутри, а голос, который они слышат, — их собственный или, по крайней мере, является другой частью их мозга. Если голос кажется противным, им лучше избавиться от него, а если это хороший учитель, дающий мудрые советы, они должны к нему прислу­шиваться.

 

Дополнительная информация

 

Прослеживание автоматических мыслей обрело известность благо­даря Аарону Беку. Он разработал обширные процедуры для их учета, для осознания и изменения их клиентами (A. Beck, 1975, 1993; Alford & Beck, 1997; J. Beck, 1995).

Главный вклад в формирование понятия о самоинструктировании внес Дональд Мейхенбаум из университета в Ватерлоу в Канаде (Meichen-baum, 1975, 1985, 1993).

 

 

СКРЫТОЕ ЗНАНИЕ

 

Принципы

 

Между эмоцией и поведением находится еще одна — тре­тья — когниция, которую я называю скрытым знанием. Скры­тое — потому что большинство клиентов не знает о его существо­вании. Это В появляется после того, как клиент испытает эмо­цию, но на мгновение раньше, чем он совершит какое-нибудь действие (между С_е и Сь). Оно так стремительно, что многие клиенты не замечают его. Они испытывают смутное ощущение, неосознанное понимание, которое часто происходит до того, как они смогут выразить все словами. Оно хоть и краткое, но может быть чрезвычайно влиятельным. Что представляет собой это В?

Это молниеносное решение, которое переводит эмоцию в дей­ствие, словно неслышимый язык, на котором клиент говорит себе: «Да, я должен» или: «Нет, я не должен».

Многие клиенты отрицают, что они обладают этой когници-ей. Они убеждены, что нет промежутка между чувством и дей­ствием, и, как только они ощутят что-либо, эмоция мгновенно заставляет их вести себя определенным образом. Они полагают, что им ничего не остается, как действовать. Согласно формуле ABC, это подобно утверждению, что эмоции (С_е) вызывают пове­дение (Сь). Клиенты часто произносят что-то вроде: «Я так испу­галась, что пришлось убежать». «Я чувствовала себя настолько подавленной, что не могла выбраться из постели». «Я был так взбешен, что не мог не ударить его».

 

Метод

1.  Попросите клиентов сосредоточиться на том, когда в послед­ний раз они вели себя импульсивно. Ищите поведение, а не мысль или эмоцию. Выберите ситуацию, когда они хлопну­ли дверью, проклинали кого-то или убегали от какой-нибудь опасности.

2.  Помогите клиенту припомнить те скоротечные мысли и клю­чевые когниции, которые позволили им действовать. Вот не­сколько возможных мыслей, которые вы можете обнаружить. «Я должен выразить свои чувства».

«Я не могу их контролировать».

 «Это правильный образ действий».

«Так я смогу избежать наказания».

«Я не виноват, что-то вынудило меня сделать это».

«Я должен сделать это».

«Я обязан так поступить».

«Я не могу избежать этого».

«Я желаю это сделать».

3. Сосредоточьтесь на одной из мыслей клиента и измените ее, чтобы убедиться, что вы нашли нужную когницию. Пусть клиент представит, что он думает противоположным обра­зом. Пусть он вообразит себе эту сцену так живо, насколько это возможно. Спросите его затем: «Если бы вы думали по-другому, вы бы все равно так себя повели?» Если он ответит, что нет, он не повел бы себя подобным образом, значит, вы нашли его скрытое знание.

 

 

Пример

 

Клиенты, которые настойчиво отрицают скрытое знание, чаще всего оказываются людьми, жестоко избивающими своих жен или подруг. «Она так разозлила меня, что я ее стукнул». Этот мужчина утверждает, что его гнев напрямую заставил его ударить женщину. Он жалуется, что в этом случае у него не было выбора, это случи­лось против его воли. Это все равно, что обвинять временное поме­шательство или сказать «черт попутал». Он отрицает существова­ние когниции между эмоцией и поведением.

Это утверждение неверно. Эмоции не заставляют людей дей­ствовать определенным образом. Они могут побуждать, мотивиро­вать их, но не вынуждать реагировать. Между эмоцией и действием люди что-то себе говорят, что-то утверждают. Это утверждение может быть молниеносно. Скорее всего, они его не осознают, но, тем не менее, оно есть. Мужчина, избивающий жену, может гово­рить себе: «Да, я могу». Или: «Она не сможет меня остановить». «Она заслуживает этого». «Мне станет хорошо, если я ударю ее». «Так я смогу выкрутиться, и ничего плохого со мной не произойдет, если я ее ударю». Что бы это ни было за утверждение, после того как он почувствовал ярость и перед тем как ударит жену, он дает себе нечто вроде разрешения пойти дальше и сделать это, и тера­певт обычно может идентифицировать это краткое рассуждение.

Какие у нас есть подтверждения тому, что эта когниция суще­ствует? Как можем мы быть уверены, что есть мысли, вклиниваю­щиеся между чувствами и действиями клиента? Доказательство состоит в том, что клиенты могут вести себя абсолютно по-разно­му, часто противоположным образом, будучи погруженными в одно и то же эмоциональное состояние. Муж-драчун, заявляющий, что ярость заставила его ударить жену, рост которой метр шестьдесят и вес 50 килограммов, не замахнется на стокилограммового во­оруженного полицейского ростом в два метра, который занимает­ся расследованием изнасилований. Он даже может быть больше зол на офицера за вмешательство в его семейные дела, чем на жену, но его гнев не дойдет до вымещения. Почему? Если эмо­ция вызывает его поведение, не должен ли он наброситься на офицера?

Ответ в том, что его знание, его убеждения были разными в этих двух ситуациях. Со своей женой он мог сказать себе: «Она маленькая. Она не сможет сделать мне больно. Предыдущие пять раз, когда я бил ее, ничего не случилось». В случае с офицером он мог подумать: «Он может избить меня до смерти. По-моему, лучше бы мне остыть». Не удивительно, насколько легко клиенты могут придерживать эмоции, вызывающие определенные поступки, если они могут быть серьезно и незамедлительно за них наказаны.

Другой пример не признающих скрытое В — аддикты. Многие из клиентов с лекарственной зависимостью верят, что употреблять таблетки их вынуждают неприятные эмоции. Они говорят: «Я был так подавлен, разозлен или испуган, что мне было просто необхо­димо выпить таблетку, чтобы почувствовать себя лучше». В исполь­зовании лекарств они обвиняют эмоции.

Мы говорили этим клиентам, что вера в то, что к злоупотребле­нию приводят их эмоции, — предлог, самооправдание (Me Mullin & Gehlhaar, 1990a). Эмоции (не важно, насколько они сильные и ин­тенсивные) никого ни к чему не приводят, особенно к употреблению лекарств. Эмоции не знают, как приводить, они просто сидят в нас и бурлят. Аддикты не выбирают быть зависимыми, но они выбира­ют принимать лекарства, выбирают поддаться соблазну, выбирают повесить ответственность за это на свои эмоции. У аддиктов есть скрытое знание, и проявляет оно себя между желанием поддаться соблазну и его осуществлением. Знание превращает желание в действие. Если скрытое знание изменить, никакого действия не произойдет. Выздоравливающий алкоголик, который говорит «нет» своему соблазну, пить не будет. Уверенный в себе мужчина, кото­рый говорит себе: «Нет, я не ударю ее», не будет бить свою жену, как бы зол он ни был. Люди могут не быть ответственны за свои эмоции, но за действия они отвечают. Чувства могут представлять собой автоматический, или условный, рефлекс, но действия им не являются и зависят, скорее, от нашего выбора и прошлого опыта.

 

Комментарий

 

Может показаться, что вопрос о вызванном эмоциями пове­дении является онтологическим и должен обсуждаться филосо­фами, спорящими о детерминизме и свободной воле, или юрис­тами, доказывающими вменяемость в зале суда. Но нам как те­рапевтам приходится сталкиваться с клиентами, пытающимися освободиться от деструктивного поведения, расстраивающего их счастье. Нам не нужно отвечать на эти философско-правовые вопросы, но нам нужно помочь клиентам остановить саморазру­шающее поведение.

Только путем тщательного изучения когниций вы сможете убедить клиентов в том, что у них действительно существует промежуточное между чувствами и действиями знание. Простой вопрос: «Что вы говорите себе перед тем, как ударить своего семилетнего сына?» — почти всегда приводит к одному ответу: «Я ничего себе не говорил. Я просто разозлился и шлепнул его». Если вы попросите клиента представить себе сцену во всех дета­лях, он увидит, как выглядит его скрытое знание. Скажите ему, чтобы он подключал все ощущения, пока не будет полностью поглощен сценой. Как выглядел его сын? Что еще он мог видеть и слышать? Что он чувствовал? Затем в решающий момент из­мените скрытую когницию. Если он думал: «Это пустяки. Я не так уж сильно его ударил», вы должны помочь ему изменить свой взгляд. Скажите, например:

«В этой ситуации вы были поглощены своим собственным гневом. А теперь сфокусируйтесь на том страхе, который испы­тывает ваш сын. Вам будет легче сделать это, если вы живо вспомните свои чувства, когда вы были в том же возрасте и ваш отец бил вас. Припоминаете, как это было? Потратьте несколько секунд, чтобы освежить это в памяти. Хорошо. Вообразите ситу­ацию снова, но в этот раз чувствуйте испуг своего сына. Вы все еще считаете, что это были пустяки? Вы до сих пор уверены, что у вас не было иного выбора, как ударить его?»

Одно последнее замечание: иногда мне приходилось консуль­тировать клиентов, которые твердо, упрямо и яростно отрицали вмешательство любых мыслей между эмоцией и деструктивным поведением. Они неистово провозглашали, что стали жертвами своих неконтролируемых страстей. Не было случая, чтобы я, узнав подробнее обстоятельства, не обнаруживал, что у них была некоторая внешняя причина для отрицания. Порой причина была законной: «Если я признаю, что мог думать о чем-то, мне придется признать, что я был за это в ответе». Иногда проблема заключалась в чувстве вины: «Тогда это была моя ошибка». По­могая таким клиентам принять свое скрытое знание, всегда было необходимо так изменить подкрепление, чтобы вознаграждение за признание когниции перевешивало награду за ее отрицание.

 

Дополнительная информация

 

Хокк (Hock, 1980, 1991, 1992, 1998) был одним из первых авто­ров, кто идентифицировал скрытое знание. Эллис (Ellis, Mclnerney, DiGuiseppe, & Yeager, 1988) называет эти идеи фасилитивными в том смысле, что они облегчают аддиктивным клиентам употребление нар­котиков и алкоголя. Аарон Бек (Beck, 1996) соглашается с тем, что существует некая форма активации, предрасполагающая личность к оп­ределенным действиям.

 

 

ОБЪЯСНИТЕЛЬНЫЙ СТИЛЬ

 

Принципы

 

Последнее на временном отрезке В следует за всеми упомя­нутыми ранее. После того как произошло активирующее собы­тие и клиент сопоставил его с содержимым своей памяти, приписал причину, назвал испытываемое чувство, оценил его, при­слушался к внутреннему советчику и выполнил действие, он должен прийти к какому-нибудь заключению. Он придает собы­тию значение и смысл, суммируя опыт, говоря себе, почему это случилось, и вычисляя, что с этим можно сделать в будущем. Они могут сказать: «Что ж, это лишний раз доказывает, какой никчемный я человек» — или прийти к выводу: «Мне в этот раз не повезло, и я допустил некоторые ошибки, но я буду трениро­ваться и в будущем сделаю это лучше».

Выдающийся психолог Мартин Селигман и его коллеги от­крыли, что объяснения людей тому, почему происходят непри­ятные события, четко указывают, как в будущем они будут справляться с подобными ситуациями. Селигман определил три типа стилей объяснения: интернальный и экстернальный, ста­бильный и нестабильный, глобальный и специфический. Люди, объясняющие негативные происшествия при помощи интер-нальных, стабильных или глобальных когниции, вероятнее дру­гих попадут в депрессию и сформируют «выученную беспомощ­ность» (Seligman, 1975, 1994, 1996). Первый объяснительный стиль, интернальный, соотносится с мыслями о том, что пробле­ма вызвана скорее биохимией или личностными чертами, чем плохим окружением и воспитанием. Глобальный стиль указы­вает на признание того, что проблема проявляется почти во всех жизненных ситуациях, а не является специфичной для одной из них, и стабильный — на мысль, что проблема останется на про­должительное время. Любое из этих трех утверждений, скорее всего, приведет к депрессии.

Будет полезным определить, привержены ли ваши клиенты во взгляде на свои проблемы одной или более из этих установок.

 

Метод

 

1.  Пусть ваши клиенты составят список своих центральных проблем. Например: «У меня неприятности во взаимоотно­шениях».

2.  Помогите им решить, сколько из этих проблем являются дол­говременными и вряд ли изменятся. Например: «Я буду все­гда портить отношения» или «Я испытываю трудности пря­мо сейчас».

3.  Как много глобальных проблем по сравнению со специфичес­кими? Например: «У меня ни с кем не может быть хороших взаимоотношений» или «У меня неприятности в отношениях с Фредом».

4.  Уверены ли ваши клиенты в том, что сами вызвали свои про­блемы, или же думают, что некие внешние силы создали их? Например: «Что-то не так во мне, если у меня проблемы в общении» или «Мне не везет со взаимоотношениями».

5.  Помогите клиентам найти альтернативные объяснения. Если они оценили свои проблемы как внутренние и постоянные, превратите их во внешние и временные. Проделайте то же самое, если клиенты оценили проблемы как внешние и пре­ходящие. Заметьте, как изменятся ощущения клиента, ка­кие эмоции у него возникнут.

 

 

Пример. Истории Дэльмы и Сюзанны

 

Чтобы понять, как проявляется действие этих объяснительных стилей, рассмотрим случаи Дэльмы и Сюзанны. Обе клиентки были разведены и имели схожие обстоятельства развода. Дэльма чув­ствовала себя так, как будто перенесла землетрясение. Фундамент ее эмоциональной стабильности был полностью разрушен, она чув­ствовала себя потерянной и оставленной на произвол судьбы и намеревалась покончить с собой. Сюзанна, в отличие от нее, испыты­вала утрату и печаль лишь непродолжительный период, совсем скоро начала встречаться снова и чувствовала себя счастливее, чем во время замужества. В чем разница между двумя этими женщинами?

У них были очень разные стили объяснения. Дэльма думала: «Моя вина в том, что мы развелись» (интернальный); «Я больше никого не смогу найти» (стабильный); «Никто теперь не захочет быть со мной» (глобальный); «Остаток жизни я проведу в одиноче­стве и нужде» (постоянный). Сюзанна думала: «Наконец-то свобод­на. Наконец-то свободна. Слава Богу, наконец-то я свободна».

При консультировании клиентов типа Дэльмы нужно изменить их объяснительный стиль на противоположный. Примите во внима­ние, что терапевт может сказать следующее:

«Ваш супруг тоже имел отношение к вашему разводу, который, в свою очередь, не был вызван какими-то гипотетическими порока­ми только в вас одной. Может быть, вы не подходили друг другу на химическом уровне, или он не созрел для того, чтобы жениться, или у него был чрезвычайно сложный характер. Брак не удался только с ним (специфичный стиль). Ваша печаль не будет длиться вечно (нестабильный, или временный, тип)».

Когда объяснительный стиль у Дэльмы изменился, ее депрес­сия заметно уменьшилась.

 

Комментарий

 

Убеждение хронически душевнобольных клиентов и аддик-тов разных типов в том, что их проблемы обусловлены внешни­ми причинами, что они узкие и временные, может вызвать у них непрогнозируемое ухудшение, так как подталкивает их укоре­ниться в своем отрицании болезни. Чтобы консультации помог­ли, этим людям необходимо признать, что у них есть настоящая проблема, которая заключается скорее в них, чем в окружаю­щей среде, и что их проблема не уйдет сама по себе в течение пары недель (см. разделы по лечению психически больных и когнитивной реструктурирующей терапии для аддиктивных клиентов в 12 главе).

В этом заключается очень важный урок относительно всех когнитивных техник. Когниции похожи на картины, которые наш мозг срисовывает с мира. Это наши интерпретации той ре­альности, с которой мы сталкиваемся. Но образы не равнознач­ны по своей ценности и пользе. Все на свете не может быть пол­ностью субъективно. Мы должны признать, что существует вне­шний мир, проецирующий себя на канву нашего ума. Чем ближе наш мысленно нарисованный образ к образу внешнему, тем бо­лее мы адаптивны и лучше можем справляться с жизнью. Преж­ние наши попытки создать одинаковые для всех клиентов ког­нитивные утверждения оказались несостоятельными, потому что реальности, с которыми сталкивается каждый из них, раз­личны. То, что работает с одним клиентом, не обязательно сра­ботает и с другим. Ничто не заменит личного знакомства и инди­видуальной работы с каждым клиентом.

Итак, какой тип объяснительного стиля лучше: вера в то, что проблемы временны, специфичны и экстернальны, как у депрессивных клиентов, или в то, что они стабильные, глобаль­ные и интернальные, как у аддиктов и психически больных? Ответ так же ясен, как эта древняя молитва:

 «Боже, дай мне терпение, чтобы смириться с тем, что я не могу изменить, силу, чтобы изменить то, что я могу, и мудрость, чтобы отличить одно от другого».

 

Дополнительная информация

 

Мартин Селигман создал понятие объяснительного стиля и развил его в концепцию терапевтического вмешательства (Buchanan & Seligman, 1995; Petersen, Maier, & Seligman, 1995; Seligman, 1975, 1994, 1996; Seligman & Johnson, 1973). Боббит иллюстрирует, что объяснительный стиль зависит скорее от состояния, чем от личностных черт (Bobbit, 1989).

 

 

Глава 3 ГРУППЫ УБЕЖДЕНИЙ

 

С самого своего зарождения когнитивная терапия назы­валась когнитивно-бихевиоральной, а под В понимались инди­видуальные скрытые стимулы, вызывающие эмоциональные и поведенческие реакции. Опираясь на бихевиоральные корни терапии, ее теоретики рассматривали когниции либо как услов­ные стимулы, связанные с эмоциональными реакциями (как в  классической парадигме), либо как стимулы различитель­ные, связанные с поведением и подкреплением (как в оперант-

ной теории).

Сегодня мало слышно об этой теории, когниции представля­ются больше как группы, гештальт-паттерны, схемы и способы организации мыслей, чем как индивидуальные пусковые меха­низмы. В центре современной когнитивной терапии — общая организация когниции клиента, а не просто сумма не связанных между собой данных. Акцент теперь делается на творческом пре­образовании клиентами данных, на том, как они собирают сы­рую перцептивную и мнемическую информацию, вылепляют из нее замысловатые паттерны, рассказы и истории и как они со­здают свой собственный понятийный мир.

Существует множество методов исследования когнитивных паттернов, но в этой главе обсуждаются те, которые мы нашли наиболее полезными.

 

ЦЕНТРАЛЬНЫЕ УБЕЖДЕНИЯ

 

Принципы

 

В основе большей части эмоциональных проблем лежит за­частую одна центральная идея. Это тот краеугольный камень, который держит все остальные убеждения. Эти центральные ус­тановки могут касаться многих психологических проблем кли­ента. Всего лишь несколько ключевых установок могут стать причиной всех его неприятностей.

Терапевты уже знают, что убеждения клиентов образуют множество слоев. Существуют поверхностные убеждения и убеждения, лежащие под ними. Эти когниции связаны между собой психологически. Терапевт может пояснить это клиенту, нарисовав перевернутую пирамиду, изображенную на рис. 3.1.

 

Рис. 3.1. Перевернутая пирамида

 

Наверху у пирамиды находятся поверхностные мысли — убеждения, которые клиенты осознают и открывают другим. Если спросить клиентов, о чем они сейчас думают, то обычно

они выбирают одну из этих поверхностных идей. Внизу у пира­миды — центральные принципы, или центральные убеждения. Они не видны с первого взгляда ни клиенту, ни другим, и для того чтобы их обнаружить, необходима терапевтическая работа. Эти убеждения не обязательно бессознательные, и не всегда вер­но то, что клиенты боятся открыть их (это справедливо лишь для малой доли представлений клиентов, хотя терапевты психо­динамической ориентации оспорили бы это). Однако централь­ные идеи клиентов настолько фундаментальны и основополага-ющи, что клиенты могут просто не иметь представления об обла­дании ими. Это аналогично рыбе, которая не знает о воде, так как прожила в ней всю свою жизнь и никогда не выбиралась из нее. Она не знает, что вода существует. Так же и клиенты, кото­рые всегда жили со своим коренным, центральным убеждением и не осознавали его присутствия.

 

Метод

 

Для всей последующей работы очень важно найти централь­ные убеждения клиента. Когнитивная терапия эффективна, только когда терапевт работает над верными центральными убеждениями.

1.  Пусть ваши клиенты расслабятся на пять минут. Переведите их внимание с внешних событий на внутренние.

2.  Обратите их внимание на А. Пусть они как можно более ясно представят волнующую их ситуацию. Пусть они используют все свои ощущения (зрительные, слуховые, обонятельные, осязательные, вкусовые, кинестетические), чтобы как мож­но живее вообразить А.

3.  Когда у них получится представить в уме А, переведите их фокус на Се, их эмоции. Какие эмоции у них возникают, когда они представляют А? Попросите клиентов не приду­мывать эмоцию, пусть она сама как-нибудь появится. Дайте им возможность прочувствовать ее.

4.  Теперь попросите клиентов сосредоточиться на своих мыс­лях. Спросите их: «Что вы говорите себе прямо сейчас об А такого, что это приводит вас к эмоции С? Пусть это будут первые возникшие у вас в уме мысли». Если необходи­мо, прервитесь ненадолго и запишите,эти убеждения, затем вернитесь к мысленной концентрации. (На этом этапе вы зна­комитесь с поверхностными убеждениями клиентов.) 5. Держите в уме их убеждение и задайте вопрос типа: «И что из того, что?.,» или «Почему это так важно, чтобы?..» Про­должайте задавать один и тот же вопрос, пока вы не найдете ключевой ответ. Очень важно выслушать ответы клиентов и подождать, пока мысли не возникнут в их воображении. (Вы можете найти полезным записать весь процесс, чтобы облег­чить себе анализ ответов клиентов.)

 

 

Пример

 

Один наш клиент, бизнесмен, очень боялся выступать перед огромными аудиториями профессионалов. Мы прошли по всем сту­пеням, чтобы помочь ему найти свое центральное В.

1.   Мы попросили клиента откинуться в кресле, расслабиться и пе­ревести внимание внутрь себя.

2.   Клиент представил, что он стоит на кафедре в лекционном за­ле, набитом специалистами, смотрящими очень внимательно на него. Он слышит, как они перешептываются, чувствует за­пах готовящегося кофе, осознает, каково это — положить свои руки на кафедру и слышать потрескивание акустической сис­темы.

3.   Он прислушивается к себе и замечает напряжение и стеснен­ность в своей груди. Ему страшно.

4.   Когда он сфокусировался на своих мыслях, первой, что пришла в его голову, была: «Им может не понравиться мое выступление».

5.   Затем мы провели следующий диалог.

ВОПРОС: И что из того, что им не понравится ваша речь?

ОТВЕТ: Тогда они не будут уважать меня.

ВОПРОС: Какое это имеет значение, что они не будут уважать вас?

ОТВЕТ: Мне будет плохо, если они не будут меня уважать.

ВОПРОС: Почему вам будет плохо?

ОТВЕТ: Чтобы мне не было плохо, мне нужно всем нравиться.

ВОПРОС: Почему вам нужно всем нравиться?

ОТВЕТ: Потому что я сам себе не нравлюсь, и мне необходимо

поддерживать себя позитивными впечатлениями обо мне других

людей.

 «Я сам себе не нравлюсь» оказалось центральной идеей. Чтобы избавить его от страха перед публичными выступлениями, мы адре­совались к этому его убеждению.

 

Комментарий

 

У клиентов обычно бывает серия центральных идей и, соот­ветственно, серия перевернутых пирамид. В любой данной ситу­ации АС могут активизироваться несколько пирамид, вызывая отличные эмоциональные и поведенческие реакции.

Работая над изменением убеждений, лучше не начинать сра­зу с центрального. Оно слишком отдалено от непосредственно воспринимаемых и клиентом обычно не осознается. Оно больше связано с интегральной сетью остальных центральных идей, по­этому извлечь его из этой запутанной сети очень трудно. Обычно когнитивные терапевты начинают работу с пирамидой с ее по­верхности, затрагивая центральные идеи только тогда, когда клиент научился обращаться с поверхностными.

 

Дополнительная информация

 

Описанная выше техника называется «стрелка вниз» (downward arrow technique). (Возможно, это название впервые появилось в одной из моих предыдущих работ — Me Mullin & Giles, 1981, pp. 42-48, — где для иллюстрации процесса мы использовали стрелки, указывающие

вниз.)

Гуидано и Лиотти проделали наилучшую теоретическую работу в области центральных убеждений. Они называют их «метафизическое твердое ядро» и объясняют его как глубинное, относительно неоспори­мое, подразумеваемое знание о себе, формирующееся у людей в течение жизни (Guidano & Liotti, 1983, p.66). Они метафизические, потому что не основаны ни на опыте, ни на логике, ни на рассуждениях, это корен­ные недоказуемые принципы (см. также Guidano, 1987, 1991).

Джудит Бек для мониторинга прогресса в изменении негативных центральных идей использовала бланки для письменных работ (J. Beck, 1995, 1998).

Центральные убеждения — главный компонент теории Аарона Века и связаны с тем, что он называет «протосхемы» (Beck, 1996, pp. 11-15).

 

 

ЖИЗНЕННЫЕ ОРИЕНТИРЫ

 

Принципы

 

Откуда берут начало коренные убеждения? По словам большинства клиентов, они исходят от больших, определяющих вещей, тех главных, жизненно важных событий, которые случаются с каждым из нас. Будь то смерть родителя, получение травмы или госпитализация, рождение брата или се­стры — все события представляются клиентам критическими для формирования их личности.

Несмотря на важность этих событий, мы обнаружили, что центральные идеи создает не этот жизненный водоворот, а ма­ленькие и незначительные вещи. Клиенты могут проследить, как многие их проблемы уходят корнями в то, что кажется три­виальным событием. Может быть, это было, когда они не по­лучили на Рождество какой-то особенный подарок, который им хотелось, или когда не могли найти маму в супермаркете, или в тот вечер, когда забыли свои слова в пасхальной пьесе, или когда они пошли на вечеринку и никто не пригласил их танцевать.

Тривиальный опыт может быть исполнен силы настолько, что преследует клиента всю жизнь. Некоторые теоретики пола­гают, что эти маленькие события потому так пронзают челове­ческую душу, что они символически представляют собой некие глубинные, основополагающие конфликты. Например, клиент может помнить, как он наступил на утиный помет, потому что это ассоциируется у него с его инцестными желаниями в период приучения к горшку. Однако можно привести более простое объяснение.

События существенны не из-за того, что произошло с клиен­том, а из-за того, какие выводы он по этому поводу сделал. Они могут оправиться от такого травмирующего события, как смерть их бабушки, если заключат, что бабуля прожила полную, бога­тую жизнь, а сейчас находится с Богом на небесах. Но они могут не пережить смерть своей аквариумной золотой рыбки, если по­считают, что Бог не должен был допустить ее смерти, если не сотворил небеса и для золотых рыбок, куда они могли бы пересе­литься.

Критическим событие делает не мощность произошедшего, а грубая сила выводов, сделанных клиентом. Умозаключения клиентов о микроскопических вещах могут быть поистине ги­гантскими. Это похоже на то, как если бы они шли по одной тропе жизни, а потом, споткнувшись о камень, вдруг повернули совсем на другую дорогу. Эти выводы и становятся жизненными ориентирами (life themes), которые служат картой, ведущей их по жизни.

 

Метод

 

Поскольку для клиентов их жизненные ориентиры и собы­тия обладают особой важностью, когнитивный терапевт должен составить список самого значимого — не со стороны наблюдате­ля, а с точки зрения самого клиента — опыта в его жизни. Тера­певту необходимо собрать три списка: 10 критических событий детства, 10 — подросткового периода и 10 — зрелого возраста. Очень подробно обсудите каждое событие, обращая особое вни­мание на выводы клиента о произошедшем. Ключ — атрибуция клиентов: некоторые из них приходят к ошибочным заключени­ям спустя годы после случившегося.

 

Список критических событий и жизненных ориентиров

 

1.  Составьте список из 30 самых критических событий, случив­шихся в жизни вашего клиента. Выбирайте не только нега­тивные (смерть любимого человека) события, но и другие поворотные точки, которые могут быть и позитивными, и негативными (получение степени или женитьба), или слу­чаи, не представляющие значения для стороннего наблюда­теля. Если они важны для клиента, то включайте их. Вам необходимы три списка: 10 инцидентов из детского возраста, 10— из подросткового, 10 — из взрослого.

2.  Разберите события в терминах А и Се. Что случилось и что чувствовал клиент?

3.  Как только вы собрали все 30 АС-инцидентов, попытайтесь найти центральные В для каждого из них. Что они тогда говорили себе, что так расстроились? Это не то, что они думают сейчас об этом, а их тогдашние мысли. К каким выводам о себе, о других людях и о мире привело это событие? Опреде­ляя В, не забудьте найти различные типы убеждений, упо­мянутых в предыдущей главе: экспектации, атрибуцию, обо­значения, самоинструктирование и т. д.

4. Вернитесь к началу списка и проработайте его до конца, об­ращая внимание на повторение тем или В. Слова для обозна­чения тем могут меняться с годами. Ребенок мог подумать: «Я нехороший, потому что не умею играть в бейсбол». Под­росток: «Я дурак, потому что у меня нет симпатичной под­ружки». Взрослый: «Я никчемный человек, потому что моя компания не выдвинет меня на позицию лидера». Слова раз­ные, а суть одна — «Я неполноценный мужчина». Составьте список подобных убеждений.

 

Главный список идей

 

В качестве заключительного упражнения, собирая убежде­ния своего клиента, составьте основной список его идей. Этот спи­сок должен включать в себя главные В клиента, собранные вами в процессе всей работы. В нем должно быть не менее 30 пунктов, и он должен быть как можно более исчерпывающим.

Каждую мысль пронумеруйте и запишите отдельно. Не бес­покойтесь сейчас о словах, вы можете исправить их после. Един­ственная ошибка, которую вы можете сейчас допустить, — не включить все В своего клиента. Их не может быть слишком много — если вы повторитесь, то потом можете вычеркнуть эти мысли.

На этом списке основана большая часть консультационных техник, которые мы используем в когнитивной реструктуриру­ющей терапии.

 

Пример 1

 

С годами у нас накопилось множество ошибочных жизненных ориентиров, собранных у клиентов. Вот несколько примеров.

Альберт был троечником в школе. Эта посредственная успе­ваемость висела на нем тяжким бременем, потому что его старшие брат и сестры были лучшими у себя в классе. В одной четверти он изо всех сил старался на математике. До этого он никогда не полу­чал больше тройки с минусом, но в этот раз благодаря упорной работе он смог получить «4+». Когда он получил свой дневник, он помчался домой, чтобы показать его отцу. Отец взглянул на него и произнес: «Хорошо, сынок. Теперь если ты еще чуть-чуть постара­ешься, то в следующий раз можешь заработать пятерку». И это все, что сказал его отец. Из этого «небольшого» случая Альберт сделал несколько больших выводов.

·                     «Если ты не делаешь дело в совершенстве, можешь вообще его не делать».

·                     «Чтобы быть стоящим человеком, нужно быть лучшим».

·                     «Я никогда не смогу быть лучшим во всем, поэтому я никогда не буду стоящим человеком».

 

Пример 2

 

Рассмотрим случай клиентки, которую я буду называть Мари­ной. Она пришла на терапию, потому что боялась оставаться одна. Ее охватывал ужас каждый раз, когда она находилась в одиноче­стве. В результате она стала коллекционировать друзей и пыталась завести их столько, сколько необходимо, чтобы заручиться доста­точной поддержкой. Она также запасалась женихами и боялась за­кончить любые отношения на случай, если ей будет их не хватать. На вечеринках она собирала всех своих бойфрендов, они сидели в рядок на диванах и глазели друг на друга. Я помог ей почувствовать себя в безопасности, но это только расстроило все празднества.

Марина составила список своих критических событий. Она не могла найти примеров того, чтобы родители или кто-либо еще бро­сил или оставил ее, как мы это могли подозревать. Но она нашла несколько малозначительных эпизодов, которые случаются почти с каждым ребенком: в шесть лет у нее была ветрянка, и она помнит, как мама сидела возле нее несколько ночей напролет; они жили на оживленной улице, и отец постоянно предупреждал ее, чтобы она никогда не переходила дорогу одна, также ее не пускали одну на вечеринки, потому что две ее старших сестры забеременели до

замужества.

Выводы из этих инцидентов и сформировавшиеся из них жиз­ненные ориентиры не были малозначительными. Из целой серии небольших эпизодов она построила такую жизненную философию.

·                     «Мир — это большое и опасное место, а я слабенькая и беспо­мощная».

·                     «Чтобы быть в безопасности, мне нужно, чтобы другие люди были вокруг меня».

С этой философией она никогда не могла позволить себе ос­таться одной и ради безопасности окружала себя как можно боль­шим числом людей.

Эти два примера показывают, что многие эмоциональные про­блемы питаются от одного источника — незначительных происше­ствий со значительными выводами. Эти выводы начинают накапли­ваться и образовывать жизненные ориентиры клиента. Со време­нем эти ориентиры становятся дорожной картой, которую клиенты используют для управления своим жизненным опытом. Если ориен­тиры неверны, они сбиваются с курса и попадают в ненужное место.

 

Комментарий

 

Нахождение жизненных ориентиров вашего клиента — одна из наиболее полезных и важных техник в когнитивной терапии. Потратьте столько времени, сколько нужно, чтобы составить полный список. Этот процесс очень показателен для клиентов, они начинают понимать, как они неверно интерпретировали многие ситуации в своей жизни, основанные на одной и той же древней когнитивной ошибке. Большую часть оставшегося кли­нического времени они обычно предпочитают потратить на ра­боту по изменению этих жизненных ориентиров, а не на работу с идиосинкразическими убеждениями, которые проявляются только в отдельных ситуациях.

 

Дополнительная информация

 

Жизненные ориентиры некоторое время были важным поня­тием в психологии. Обзор работ более ранних теоретиков, таких, как Берн (Berne, 1961, 1964), Эриксон (Erickson, 1982) и Росси (Erickson & Rossi, 1981), вы найдете у Csikszenmihalyi and Beattie (1979). Более поздние, какие мы смогли найти, работы раскрывают, что жизненные ориентиры и персональные схемы могут формироваться при разрешении различных жизненных кризисов, с которы­ми всем приходится сталкиваться: Guidano (1991), Freeman (1993, 1994), Freeman, Simon, Beutler, and Arkowitz (1989).

Одним из главных разработчиков принципов жизненных ориен­тиров является Джеффри Юнг. Он назвал их схемами и создал терапию, концентрирующуюся главным образом на этих схемах, — схема-центрированную терапию. Его подход еще более детализи­рует область влияния и факторы развития схем. Лучше обратиться непосредственно к его работам (Bricker, Young, & Flanagan, 1993; McGinn & Young, 1996; Young, 1992, 1994; Young, Beck & Weinberger, 1993; Young, & Rygh, 1994).

 

 

КОГНИТИВНЫЕ КАРТЫ

 

Принципы

 

Когниции напоминают элементы мозаики. Отдельные кусоч­ки, хоть и важны, не показывают картинку целиком. Мы видим композиции наших клиентов, только когда сложим все части вместе. Клиенты больше реагируют на истории и общие темы, а не на составляющие их части.

 

Метод

 

1.  Составьте из списка основных идей вашего клиента когни­тивную карту. Вы можете сделать это, взяв каждую мысль из списка и сопоставив ее со всеми остальными мыслями. Спросите себя и своего клиента: «Чем похожи эти мысли? В чем они разные? Какая мысль идет сначала, а какая сле­дует за ней?» Например, если в списке есть мысль: «Я сквер­ный человек» и «Мне нужно быть совершенным», то они определяются как связанные. Попытки стать совершенным могут быть компенсацией чувства неполноценности. Чувство своей неполноценности может быть результатом неосущест­вленных перфекционистских стандартов.

2.  Зафиксируйте отношения между мыслями с помощью гра­фика или когнитивной карты (рис. 3.3 и 3.4).

3. Через сеанс просмотрите карту и внесите все предложенные изменения. Объясняя принципы, можете использовать иллюстрации и пояснения, приведенные на рис. 3.2.

Рис. 3.2. Куб Неккера (Bradly & Petry, 1977)

Этот рисунок отображает принцип действия когнитивной карты. Каждая точка представляет собой отдельную мысль, а сочетание восьми из них образуют поверхностный паттерн. Так или иначе, но при более внимательном рассмотрении ви­ден и основной — это куб. Когнитивная карта — это не от­дельные точки и не поверхностный паттерн, а тот, что лежит в их основе и образован ими, куб. Увидев его однажды, по­том мы больше реагируем на куб, а не на точки. Точно так же мы больше внимания уделяем общему паттерну убеждений, а не каждому из них по отдельности.

 

 

Пример

 

У людей с разными эмоциональными проблемами разными бу­дут и когнитивные карты. На основе широких исследований всевоз­можных проблем клиентов когнитивно-реструктурирующие терапев­ты составили карту, изображенную на рис. 3.3.

Этот тип когнитивной карты четко демонстрирует, почему кли­ент испытывает приступы паники. Многие клиенты выросли, будучи излишне оберегаемыми. Они научились думать, что мир опасен, а они слишком слабы и беспомощны, чтобы самим о себе позаботиться. В виде компенсации они пытаются все контролировать — и внешнюю среду, и свои внутренние чувства, — только тогда, как им кажется, они будут в безопасности. Это не срабатывает, так как они не способны контролировать все и у них начинается приступ пани­ки. Каждый раз, сталкиваясь с ситуацией, в которой они не чувству­ют полной подконтрольности, едут ли они пассажирами в чьей-либо машине или сидят на первом ряду в церкви, или испытывают сильные эмоции, такие, как удовольствие, гнев или грусть, их охва­тывает паника. Чем больше они пытаются справиться со своим страхом, тем больше они боятся. Их когнитивная карта образует порочный круг.

Другие клиенты с проблемами иного рода обладают и другими когнитивными картами. Зависимые от каких-либо химических ве­ществ клиенты часто обнаруживают паттерн, схожий с изображен­ным на рис. 3.4.

В сердцевине своей когнитивной карты аддикты отрицают су­ществование проблем с наркотическими веществами. Распространяясь кнаружи от этой основы, их убеждения становятся парадок­сальными, они верят, что могут контролировать свое злоупотребле­ние («Я в состоянии остановиться после пары кружек пива») и одно­временно в то, что они не несут за это никакой ответственности («Мое дурное детство заставляет меня нюхать кокаин»).

 

Комментарий

 

Существует еще много других типов когнитивных карт. Они есть для каждой из сотни психологических проблем, и у каждо­го человека — своя вариация. Для терапевта очень важно точно составить карту ключевых компонентов для каждой когниции клиента.

 

Дополнительная информация

 

Понятие когнитивной карты идет из моих предшествующих книг (Me Mullin & Gilles, 1981, chapter 7). Многие когнитивные терапевты, хотя и не используют этот термин, говорят о паттерне когниции, связан­ном с различными клиническими проблемами (Beck, Emery, & Greenberg, 1985; Beck, Freeman, & Associates, 1990; Dobson & Kendall, 1993; Ellis, 1996; Foy, 1992; Freeman & Reinecke, 1993). Юнг интегрирует схемы клиентов в карту, используя «модель концептуализации схем» (Schema Conceptualisation Form, Young, 1992). Фримен и Даттилио рассказыва­ют о системе SAEB, которая предоставляет структурированную схему когниции и эмоций, связанных с приступами паники (Dattilio, 1998; Freeman & Dattilio, 1992).

Рис. 3.4. Когнитивная карта для клиентов с наркотической зависимостью

 

 

Глава 4 ТЕХНИКИ ОПРОВЕРЖЕНИЯ: ЖЕСТКИЕ

 

Единственная теория, лежащая в основе всех когнитивных реструктурирующих техник, опирается на контраргументацию. Теория такова: когда клиент оспаривает иррациональную мысль и делает это неоднократно, иррациональная идея слабеет в геометрической прогрессии.

Эта теория не утверждает, что опровержение одной мысли другой может как по волшебству изменить эмоционально-пси­хологическое состояние. Она, скорее, предполагает, что проти­воположная мысль может вызвать такое аффективное состоя­ние, которое, в свою очередь, смягчает негативные эмоции или нейтрализует запускающие эти эмоции стимулы.

Опровержение уходит корнями скорее в область философии, нежели психологии. Дискутирование, оспаривание, аргумента­ция — методы очень древние, древнее диалогов Платона. Эти методы используются практически всеми в самых разных ситу­ациях — от споров о религии в баре до президентских дебатов. Этот раздел разбит на три главы, в каждой описаны различ­ные типы опровержения. Главы 4 и 5, посвященные жесткому и мягкому типам, описывают техники, дополняющие эмоцио­нальные состояния когнициями, необходимыми для изменения установок. В случае жесткого опровержения мы имеем дело с ассертивными эмоциями, при мягком — с релаксирующими. В главе 6, посвященной объективному опровержению, описыва­ются техники, с помощью которых можно попробовать отделить эмоциональное состояние от видоизменения убеждений.

 

Принципы

 

Жесткие контраргументы — это когниции, которые проти­востоят иррациональным мыслям. Ими могут быть отдельные слова («Нонсенс!»), фразы («Это неправда!»), предложения («Ни­кому на этом празднике нет дела до того, что я не разбираюсь в шарадах») или элегантная философия («Цель моей жизни состо­ит не в том, чтобы стать как можно более популярным, а в том, чтобы развить свой собственный потенциал, даже если никто меня не одобрит»).

Идеальный жесткий контраргумент — это философия, кото­рая вовлекает иерархию ценностей, впечатлений и опыта, смы­вающих деструктивные мысли мощным потоком, текущим в противоположном направлении. Короткие фразы и слоганы мо­гут оказаться полезными, если они связаны с контрфилософией: не потому, что они обладают силой, способной преодолеть ирра­циональность, а потому, что они будут напоминаниями о самой философии. Терапевт должен помочь клиенту сформулировать аргументы, которые основаны на подобной философии.

 

Метод

 

1.  Помогите клиенту найти веские контраргументы для каж­дой иррациональной мысли. Проверьте, действительно ли они ее опровергают. Например, такой аргумент: «Невозмож­но преуспевать во всем» — сильнее, чем: «Часто бывает до­вольно сложно во всем добиваться успеха».

2.  Пусть клиенты составят как молено больше контраргумен­тов: 20 вдвое лучше, чем 10.

3.  Убедитесь, что контраргументы реалистичны и логичны. Когнитивная реструктурирующая терапия не поддерживает мнение о силе позитивного мышления, когда очень часто люди занимаются позитивным самообманом. Вместо этого мы подчеркиваем силу правдивого, реалистичного мышле­ния и просим клиентов говорить себе правду, а не только то, что приятно звучит. Например, им может нравиться думать, что «с каждым днем жизнь становится все лучше и лучше», но это неправда, так как бывают дни, когда дела идут хуже обычного.

4.  Проинструктируйте клиента постоянно оспаривать иррацио­нальные мысли. Иногда требуются месяцы, чтобы от техни­ки появился эффект, и многие клиенты отказываются от та­кого вложения времени, говоря, что уже опробовали ее, и безрезультатно. После выяснения затраченных клиентом усилий обычно терапевт обнаруживает, что клиент поспорил сам с собой в течение часа или двух. Клиенты должны по­нять, что им нужно опровергнуть утверждение столько же раз, сколько раз они за него до этого ратовали. Может быть, им придется по часу в день в течение года или более преодо­левать то коренное убеждение, с которым они прожили всю жизнь.

5.  Проверьте, чтобы каждый контраргумент был одной модаль­ности с иррациональной мыслью. Соотнесите визуальные иррациональности с контрвизуализациями, лингвистичес­кие ошибки — с лингвистическими поправками, гневливые мысли — с сострадательными, пассивные — с активными, проприоцептивную неразумность — с проприоцептивной ре­альностью и т. д. Например, клиентке, опасающейся высо­ких зданий, потому что она воображает их падающими, луч­ше всего поможет контрвизуализация здания, построенного на скале в Гибралтаре, а не лингвистический аргумент, что здание не упадет. Когда опровержение относится к одной модальности и тому же логическому типу, что и иррацио­нальная мысль, больше вероятности, что оно будет иметь пробивную силу.

6. Атакуйте все иррациональные идеи клиента, а не только от­дельные из них. Важно привязать опровержение ко всем ког-нициям, вызывающим эмоциональный отклик. Как показа­но в главе по определению убеждений, если были упущены главные установки, то терапевт может потерпеть неудачу в работе по нейтрализации эмоций.

 

Пример

 

На одном из этапов своей карьеры я работал в небольшом городке, где практиковали еще несколько психотерапевтов, и я ча­сто получал звонки от редактора местной газеты по различным психологическим вопросам. Особенно запомнился один звонок. Редактору нужна была ссылка на меня для статьи о страхе перед

каютами. Перед тем как повесить трубку, он спросил меня, не мог бы я дать одну рекомендацию для читателей, как избежать психо­логических проблем. Я ответил, что рекомендаций существует мно­жество и выбрать одну будет очень сложно. Однако он продолжал настаивать, чтобы я указал центральную причину, одну общую ос­нову, на которой лежат многие психологические проблемы, всего лишь одну! Я сказал, что подумаю и перезвоню.

Спустя некоторое время я перезвонил и сообщил о наиболее общей, на мой взгляд, причине. Я сказал: «Большинство людей стра­дают от психологических проблем, потому что они не бегут на рев».

Сначала он не понял меня и, возможно, подумал, что со мной не все в порядке. Тогда я рассказал ему историю, о которой прочитал много лет назад.

Дочь одного миссионера жила на равнинах Серенгети в Афри­ке. Ее взрастило львиное сообщество, и она могла заметить, что в отношении своих престарелых членов они ведут себя не как осталь­ные животные. Обычно старых особей животные оставляют уми­рать, когда те уже не в состоянии поймать свою добычу, но львы используют их в качестве помощников на охоте. Заманив антилопу или другую дичь в овраг, молодые львы собираются на одной его стороне, а старые, без зубов и клыков, — на другой. Старые начи­нают изо всех сил рычать. Животные в овраге, слыша их рев, бегут в противоположном направлении, прямо к поджидающей группе молодых львов (история рассказана Беккером, Bakker, 1982).

Урок для антилоп понятен, хотя немногим из них он пошел впрок. Побеги они на рык — остались бы живы, но они слишком уж испугались шума. Убегая от звука опасности, они бежали к самой опасности.

Может быть, это история не правдивая, но тем не менее весьма поучительная, поскольку символизирует серьезную проблему, с ко­торой сталкиваются многие клиенты. Они отворачиваются от того, что им трудно признать, — они убегают от рева.

Тревожные клиенты бегут от страха, пытаясь найти на планете спокойное и безопасное место, где можно было бы спрятаться. Если им страшно летать, они избегают самолетов. Если они боятся толп, они сидят дома в одиночестве. Если они боятся воды, они стараются не плавать в озерах и океанах. Их страхи не исчезают, а только усиливаются. Чем больше они убегают, тем больше боятся. Депрессивные клиенты убегают от признания того, что они та­кие же, как и все остальные. Это, может быть, звучит странно, что подавленные люди высокомерны, кажется, что наоборот. Но многи­ми терапевтами было обнаружено, что под депрессией их клиенты прячут любопытные ожидания того, что они должны быть совершен­ными, а сама депрессия возникает, когда им становится ясно, что это не так. Таким образом, они убегают от той действительности, в кото­рой они не полубоги, а простые смертные, как и остальные люди.

Алкоголики и наркоманы лихорадочно убегают от признания того, что они зависимы. Они борются с правдой и надеются, что это сой­дет им с рук. Они видят, как другие в меру пьют, и думают, что могут так же, они отказываются признать, что отличаются от остальных уже на биохимическом уровне. Алкоголики и другие аддикты могут поте­рять все: семью, работу и здоровье, — но они продолжают вообра­жать, что могут принимать алкоголь и наркотики без последствий.

Решение этой проблемы — в морали истории о львах, которую я рассказываю всем своим клиентам. Хватит убегать¹. Если клиент взглянет в лицо своим проблемам, он сможет многие из них ре­шить. Если бы клиент с боязнью воды подошел к водоему, поставил ноги на серфинговую доску, поплескался на мелководье в бассей­не, заставил себя посидеть в лодке, он смог бы давным-давно победить свою фобию. Если бы депрессивная женщина категорич­но признала себя простым смертным человеческим существом, она бы не чувствовала себя такой подавленной, когда совершает ошиб­ки. И если бы клиент с наркотической зависимостью полностью признал, что он крепко висит на крючке, он бы наконец смог осоз­нать, что надо остановиться.

Каков же урок для всех клиентов? Бегите на рев\

 

Далее приводятся различные методы обучения клиентов по­смотреть в лицо своим убеждениям и атаковать их.

 

КОНТРАТАКА

 

Принципы

Жесткое оспаривание — процесс эмоциональный, равно как и интеллектуальный. Терапевт должен соотнести эмоции с убеж­дениями и может использовать сильные эмоции своего клиента непосредственно для изменения его верований.

Чтобы объяснить клиентам, как их сильные эмоции могут помочь им изменить свои деструктивные идеи, я использую ана­логию. Я называю ее «теорией плавленого воска».

Представьте на секунду, что мысли похожи на восковые слепки, находящиеся в вашем мозге. Обычно они формируются, когда нами овладевают сильные эмоции, такие, как страх или гнев. Эти эмоции действуют на ваши мысли как тепло, растап­ливая их и переплавляя в новые.

Когда жар сильного эмоционального возбуждения стихает, мысли затвердевают. Чтобы изменить какое-либо убеждение, вам нужно или обстругать восковой слепок, что занимает много времени, или нагреть воск, чтобы отлить новую мысль. Если вы разозлитесь на свои иррациональные мысли и будете в достаточ­ной степени настойчивы, то вы сможете растопить их и залить в новую форму.

Интенсивность эмоции, которую клиент вкладывает в кон­тратаку, — ключ к ее успешности. Дискуссия наиболее эффек­тивна, когда клиент нападает на идею в состоянии сильного эмо­ционального возбуждения. Выражение эмоций фактически уст­раняет бесконечное, механическое повторение, которое, как это часто бывает, делает опровержение нерезультативным. Бывает полезно, перед тем как приступить к контратаке, побудить кли­ента к выражению гнева. В конце концов, заслуживают ли не­жного обращения иррациональные идеи, вызвавшие у клиента столько эмоциональной боли? Зачастую только агрессивная ата­ка может привести к достаточно сильному для преодоления ир­рациональной мысли эмоциональному уровню.

 

Метод

 

1.  Составьте список веских контраргументов.

2.  Помогите клиенту подобрать мощное опровержение. Клиент должен попрактиковать технику контратаки в вашем при­сутствии, моделируя ваше поведение, пока не будет достиг­нут необходимый уровень напряженности. Постепенно под­водите ответы клиента к драматичной, напряженной и энер­гичной контратаке.

3.  Терапевт может усилить контратаку, поощряя использо­вание клиентом физического выражения эмоций, когда он постепенно сокращает мышцы. В начале клиенты прово­дят контратаку с расслабленными мышцами, затем со слегка напряженными и потом с сильно сжатыми. Часто физичес­кое и эмоциональное напряжение у клиентов протекает па­раллельно.

4. Клиенты также могут усилить контратаку, модулируя го­лос, постепенно повышая тон и увеличивая громкость. Контрутверждение поначалу может произноситься мягко и в нос, затем нормально, ртом, затем, пока верхние доли легких наполняются воздухом, громко, затем очень громко, с легкими, полными воздуха. Как и при физическом выра­жении, голос становится аналогом степени разгневанности клиента.

 

 

Пример 1. История Филиппа

 

Филипп, молодой человек, пришел на консультацию после про­веденного мной терапевтического занятия. Несмотря на то что он был состоявшимся футболистом, крепким, два метра ростом, он был крайне застенчив с женщинами. В целом занятие ему помогло, но он так и не смог назначить женщине свидание. Ему не составля­ло труда быть уверенным с мужчинами и с мужской конфронтацией справляться соответствующим образом. После составления его ког­нитивной карты мы выделили одно центральное убеждение: он ду­мал о женщинах как существах слабых и хрупких, которых должны защищать мужчины. Он считал себя просто увальнем, этаким Гул­ливером, который может наступить на чувствительные пальчики этих нежных людей.

Личная история Филиппа указывала на то, что привил ему это убеждение его отец. Видимо, отец боялся, как бы большие разме­ры сына не сделали его чересчур агрессивным с женщинами (про­блема, с которой столкнулся в юности он сам). В результате он научил сына быть чрезвычайно осторожным с женщинами, чтобы ничем их не обидеть. Урок оказался настолько эффективным, что Филипп два года не ходил на свидания и так нервничал, находясь в обществе женщин, что практически ничего не говорил из боязни оскорбить их тонкие чувства. В результате женщины его отвергали как глупого, хотя и привлекательного великана.

Когда мы прошли азы когнитивной терапии, клиент составил длинный и аккуратный список контраргументов против своей центральной мысли. Однако, когда он попытался использовать их, он опровергал ее так пассивно, что его аргументы оказывались не­эффективными. Именно на этом этапе мы решили применить контратаку.

Представил я технику так.

Я твой тренер по боксу, но я не могу попасть на ринг вместе с тобой, потому что ринг находится в твоей голове. Твой противник — твое центральное убеждение в том, что женщины чрезвычайно хруп­ки. Это убеждение избивало тебя в течение многих лет, делая не­обычно застенчивым в обществе женщин и мешая построить нор­мальные отношения. Хотя ты знал, что это по его вине, себя ты в этом не уверил. Ты вообще боролся еле-еле, а когда и боролся, то в этих редких случаях ты делал это так хило, что убеждение с легкостью заваливало тебя. Оно продолжает наставлять тебе синя­ки. Ты должен начать защищаться и переходить в атаку каждый раз, когда это убеждение пробирается в твою голову. Ты не мо­жешь потакать ему. Разделайся с ним, как с любым другим хулига­ном. Чем больше ты прощаешь, тем более жестоко оно изобьет тебя в следующий раз. Ты должен начать атаковать убеждение изо всех сил.

Сначала мысль будет сильнее тебя и выиграет схватку. Но если ты будешь упорствовать, то постепенно будешь становиться силь­нее, а она — слабее. Со временем ты начнешь выигрывать: сначала редко, потом все чаще и чаще, и наконец наступит момент, когда она больше не вернется. Давай начнем наш первый урок бокса.

 

 

Пример 2. История Бэсс

 

Следующий пример рассказывает о Бэсс, клиентке, которая боялась упасть в обморок. Для того чтобы она могла использовать физическое выражение в своих контратаках, я продемонстрировал ей следующее.

Я бы хотел, чтобы вы кое-что сделали, это даст вам понимание того, как бороться при помощи энергии эмоций. Давайте выберем мысль, которая приводит вас к некоторым затруднениям. Вы гово­рили, что боитесь упасть в обморок, если будете волноваться. Те­перь какое опровержение будет хорошим для этой мысли? (Бэсс выбрала опровержение: «Я никогда от волнения не падала в обмо­рок».) Очень хорошо, прекрасный довод. Но только хорошего аргу­мента еще недостаточно. Очень важно, как вы это скажите.

Теперь, просто для практики, мне бы хотелось, чтобы вы произ­несли опровержение, и произнесли его в нос. Я знаю, это кажется глупым и немного смущает, но, пожалуйста, будьте смелее и ска­жите его в нос. (Пауза.) Очень хорошо. А сейчас скажите то же самое, но через рот. (Пауза.) Теперь заполните верхушки легких воздухом и скажите это с большей силой. (Пауза.) Прекрасно. А теперь кричите во всю мощь. Наберите в легкие как можно боль­ше воздуха, напрягите тело и произнесите опровержение изо всех сил. (Пауза.)

Великолепно! Именно последнее было опровержением. Все ос­тальное — нет. Слова были правильными, но за ними не было силы. В будущем, когда я буду говорить об опровержении, я буду иметь в виду последний тип. И вы, когда бы ни произносили его, делайте это изо всех своих сил.

 

Комментарий

 

Эта техника полезна в работе с пассивным клиентом, она же является предпочтительной терапией для многих депрессивных пациентов. Тем не менее она должна использоваться с осторож­ностью, так как может неблагоприятно отразиться на тревож­ных или серьезно обеспокоенных клиентах. Поскольку метод повышает уровень эмоционального напряжения, тревожные клиенты могут стать более боязливыми, а психически боль­ные — более возбужденными. В этих случаях более подходящим будет мягкое оспаривание.

Очень валено также, чтобы клиенты атаковали свои убежде­ния, а не самих себя. Скажите клиентам, что им будет полезно называть свои иррациональные идеи глупыми, дурацкими или нелепыми, но важно не называть себя такими словами, иначе в них можно поверить. Объясните, что они верят своим мыслям, потому что приучены это делать, и что любой человек с подобной биографией и опытом поступал бы так же.

Несмотря на то что большинство техник, для того чтобы ослабить иррациональные идеи, требуют много времени, ме­тод контратаки иногда приводит к впечатляющим изменениям. Я видел несколько клиентов, быстро сменивших свои убежде­ния, за которые они цеплялись годами только потому, что они серьезно на них разозлились.

Например, одна клиентка постоянно оставляла работу, как только ею овладевала тревога. Эта женщина годами проходи­ла долгосрочную психотерапию, но казалось, будто ничто не помогает — до тех пор, пока она окончательно не пресытилась ситуацией. Однажды, когда она уходила с третьего за тот год места работы, случилось нечто необычное. Она изменила то, что всегда говорила себе. Вот как она описала разговор с самой собой.

Я уже действительно устала от всего этого. Я опять нахожусь в том же месте по той же причине. Я расстроена, потому что боюсь сойти с ума и думаю, что увольнение с работы сохранит мой рассудок. Это на самом деле глупо! Я превращаю свою жиз­нь в хаос, трачу кучу денег и беспокою близких. Наверное, было бы лучше, если бы я просто сошла с ума. Тогда бы я могла про­вести остаток жизни, бегая, как курица с отрубленной головой. Какая гадость! Если я опять испугаюсь, то я испугаюсь. Ну и что, подумаешь! Я устала от беготни. Я больше не буду убегать! Если я сойду с ума, то и черт с этим!

На следующей неделе она получила другую работу — луч­шую, какую она могла бы найти. Это было 15 лет назад. И она никогда не увольнялась из-за тревоги.

 

Дополнительная информация

 

Связь сильных эмоций и когниций исследуется уже более 30 лет. Обратитесь к классическим исследованиям Шахтера и Зингера (Schachter, 1966; Schachter & Singer, 1962) и их более свежим теоретическим ра­ботам (Morovitz & Singer, 1995; Schachter & Gazzaniga, 1989; Sin­ger, 1995). Также пересмотрите Арнольда (Arnold, 1960) и Плутчика (Plutchik, 1980).

Альберт Эллис (Ellis, 1998) просит своих клиентов отрабатывать опровержения при помощи аудиозаписи, чтобы сделать оспарива­ние живым, действенным и устойчивым. Артур Фримен и Аарон Бек проделали большую работу по исследованию синдрома тревожности и панических расстройств (Alford, Beck, Freeman, & Wright, 1990; Beck, Emery, & Greenberg, 1985; Beck & Zebb, 1994; Freeman et. al., 1990).

 

 

КОНТРУТВЕРЖДЕНИЯ                              _f

 

Принципы                                        г

 

Тренинг уверенности практикуется уже 30 лет, и почти все терапевты знакомы с данным подходом. На занятиях объясня­ются различные компоненты техники: как использовать кон­такт глаз, как выразить себя спонтанно, как изобразить уверен­ную позу, как продемонстрировать хорошо смодулированный голос. Чтобы приобрести эти навыки, требуются месяцы прак­тики, и некоторые люди оказываются в состоянии произвести долговременные поведенческие изменения, так что тренинг уве­ренности может быть для них полезным. Но занятия могут не коснуться глубинных проблем тех клиентов, которые по оконча­нии тренинга оказываются пассивными.

Очень полезно быть уверенным с другими, это помогает кли­ентам улучшать взаимоотношения, но еще более полезной мо­жет стать, в первую очередь, уверенность с самим собой.

 

Метод

 

1. Обучите клиентов основным принципам тренинга уверенно­сти. Помогите им стать уверенными с самими собой прежде, чем они начнут практиковаться быть уверенными с другими. Например, вы можете сказать клиенту, критикующему себя за невыгодное вложение денег, что существует четыре раз­личных способа справляться с ошибками. Вы можете быть:

•  пассивным — проигнорируйте свою ошибку и притвори­тесь, что ничего не произошло. Это невыгодно, потому что вы,  скорее всего, будете продолжать совершать ту же ошибку и не достигнете своих финансовых целей.

•  агрессивным — атакуйте себя. Вините себя нещадно за то, что были так глупы и растратили деньги. Такой подход вызовет боль, снизит самоуважение и приведет к тому, что вы, вероятно, не воспользуетесь в будущем ни одним шан­сом выгодно вложить деньги.

•  пассивно-агрессивным — вы можете наказать себя косвен­но выпивкой, перееданием или нарочно худшим вложением

денег. Это вредно не только потому, что вы не достигнете своих целей, но и потому, что, играя в прятки с самим с собой, вы перестанете понимать, какую ошибку совершили.

•  ассертивным — будьте честны с собой в том, что вы допу­стили ошибку. Воспринимайте этот промах как недоста­ток суждения, а не характера. Уточните природу ошибки, например: «Я поверил тому, что сказал агент, не проверив это». Опишите, что вы в будущем постараетесь сделать по-другому, например: «Я всегда буду сверять будущие инве­стиции с независимым источником». Этот подход вероят­нее других приведет вас к достижению цели без всех тех негативных, разрушительных эмоций, которые разжигает самоагрессия.

2.  Практика. Эффективными могут быть многие практические техники, но наиболее полезными для развития уверенности в себе являются ролевые игры и репетиция с аудиокассетой.

•  Ролевая игра. Составьте список типичных конфликтных ситуаций, в которые попадает ваш клиент. Однако, в отли­чие от стандартного тренинга уверенности, конфликт дол­жен быть не внешний, а внутренний. После этого пусть клиент потренируется в озвучивании четырех различных вариантов внутренней реакции. Попросите его обратить внимание на различные эмоции, которые вызывает каж­дый из подходов.

•  Репетиция с аудиокассетой. Клиенты практикуют свои уверенные ответы, записывая их на кассету до тех пор, пока содержание и тон их не будет, на их взгляд, удовлет­ворительным.

3.  Внутренний учитель. В заключительной части тренинга уве­ренности приведите в подробностях аналогию с внутренним учителем (см. раздел по самоинструктированию в главе 2). Помогите клиенту найти своих «учителей», определить их происхождение, если это необходимо, уволить старых учите­лей и нанять новых.

 

 

Примеры

 

Внешне большинство наркоманов, принимающих кокаин, ка­жутся крайне агрессивными. Ради следующей дозы они готовы бо­роться со всем миром: с полицией, с женой (если она еще у них есть), с матерью. Они будут воровать, грабить, попрошайничать, насиловать и продавать свои тела. Один наркоман признался мне, что готов продать свою душу за грамм кокаина любому, кто сделает ему такое предложение. Это явно агрессивные люди во время лом­ки, а она у них почти все время. Снаружи они могут быть какими угодно, но не пассивными.

Но внутри это безответные люди. Берт, мой клиент-наркоман, очень редко боролся со своим желанием. Каждый раз, когда оно усиливалось, он поддавался ему, уступая импульсу без какого-либо сопротивления. Когда ломка приказывала, он покорялся и с молча­ливым смирением отступал.

Берта необходимо было обучить уверенности в себе. Я попро­сил его взглянуть на свою ломку и представить, что это избиваю­щий его хулиган — внутренний мучитель, который терзал его 10 лет. Он никогда ему не сопротивлялся, не пробовал ударить в ответ. Он выдумывал различные отговорки, например: «Одна доза мне не навредит. Я могу держать это под контролем. Мне нужно это, чтобы чувствовать себя лучше. Я пристрастился к наркотикам, потому что у меня было скверное детство. Эмоциональные проблемы застав­ляют меня злоупотреблять наркотиками».

Я посоветовал ему начать бороться с хулиганом. Сказать ему, чтобы тот отстал. Стать уверенным. В конце концов он записал следующее утверждение и носил его в своем бумажнике. Оно гла­сило:

«Я никогда не остановлюсь на следующей дозе, так никогда не было и не будет. Из-за наркотиков моя жизнь абсолютно вышла из-под контроля. Мои эмоциональные проблемы, дурное детство или любая другая причина — всего лишь очередной предлог, чтобы использовать наркотики. Настоящая причина в том, что я легкомыс­ленный, закоренелый и отчаянный наркоман. Если мне не нравится то, что приносит мне эта зависимость, я должен работать с этим, обратиться за помощью, прекратить использовать наркотики и пе­ревернуть свою жизнь. Если я не хочу над этим работать, то должен принять последствия. Это мой выбор. Все остальное ерунда».

Некоторые клиенты — полная противоположность Берту: пас­сивные снаружи и ужасно агрессивные внутри. Другая клиентка, Сара, была чрезвычайно пассивной личностью. Ее друзья отзыва­лись о ней как об одной из самых незаметнейших людей, которых только можно представить, она воплощала само смирение.        

Говори­ла она еле слышно, так что ее постоянно приходилось просить

говорить громче. Невероятно, но ее разговоры с самой собой были чудовищны и разрушительны. Нападки ее на себя были столь жес­токи, что было удивительно, как она их выдерживала. Однажды, когда она закрыла ключи в машине, она громко завопила: «Ты, никчемная сифилитичка, сука, проститутка, дрянь!» Она призна­лась, что если бы кто-нибудь другой сказал ей такое, то она выца­рапала бы ему глаза, но от себя подобную непристойную брань она постоянно принимала.

Было ни к чему учить Сару быть ассертивной с другими, когда она сама избивала свое достоинство. Я сказал ей, что нельзя обра­щаться с собой так дурно. У нее такие же права, как и у всех остальных, она такое же достойное человеческое существо, заслу­живающее уважения и доброго отношения не только от других, но, что еще важнее, и от себя.

Самобичевание делало Сару несчастной. Несмотря на то что важно ладить с другими, для нее гораздо важнее было поладить с самой собой. Ей необходимо было научиться обходительности, хо­рошим манерам и благопристойному разговору с самой собой.

Сара практиковалась вести свой внутренний диалог до тех пор, пока не научилась делать это правильно, — и это помогло. Ей не пришлось ходить на тренинги «Как стать уверенным с другими», потому что у нее не было в том необходимости. Начав уважительно относиться к себе, она обнаружила, что постоять за свои права перед другими, оказывается, тоже очень легко.

 

Комментарий

 

Случай Сары указывает на проблемы, касающиеся тренинга уверенности и других техник, которые просто нацелены на из­менение поведения клиентов. Клиенты действуют, как думают, и думают так же, как действуют. Они прекрасно могут изменить свое поведение и следовать готовому сценарию, но они быстро могут вернуться на старые рельсы, если не изменят своих уста­новок.

Берт был агрессивным к другим, потому что считал себя ге­роем. Согласно его самоописанию, он был Божьим любимчиком и особым созданием, которому такая мелочь, как наркотики, не может принести вреда. Эта установка позволяла ему продолжать оскорблять других и отказываться признать, что он не может справиться с кокаином. Подобным образом Сара была пассивной снаружи, потому что ненавидела себя внутри. Как она могла иначе себя чувствовать, если принимала жестокость своих соб­ственных атак?

Пассивность или агрессивность клиентов может корениться в их Я-концепции. Как могут другие уважать их, если они сами себя не уважают? Как они могут любить себя, если они ненави­дят всех вокруг? Их установки и поведение слиты и вращаются одно вокруг другого. Это непрерывная взаимосвязь: одно влияет на другое. Невозможно, работая с первым, не изменить второе. Если клиенты пассивны, им нужно расстаться с убеждением, что они неполноценные и никчемные. Если они эгоистично агрессивны, им надо исследовать, почему они считают себя на­столько выше других.

 

Дополнительная информация

 

Классические работы по тренингу уверенности хорошо известны {Your Perfect Right, Alberti & Emmons, 1995). Пересмотрите работу этих авторов для профессионалов (Alberti, 1987) и их пособие для ведущих тренинг уверенности (Alberti, 1990, with 1995 supplement). Вышло новое издание хорошо известной книги по уверенности для женщин (Butler, 1992). Возможно, вы найдете полезным перечитать книгу по ассертив-ности с сильным когнитивным компонентом (Paris & Casey, 1983) и пособие для клиентов, посвященное уверенности в себе, которое исполь­зуется работниками сферы психического здоровья (Rees & Graham, 1991). Хокк описывает несколько стратегий применения утверждений, кото­рые он использует в рамках когнитивного подхода (Hauck, 1992, 1998).

 

 

ДИСПУТ И ОСПАРИВАНИЕ

 

Принципы

 

Рационально-эмотивная поведенческая терапия (РЭПТ) под­разумевает более свободный, чем в представленных в этой главе техниках, стиль. В РЭПТ консультант фокусирует внимание на иррациональных мыслях по мере появления их в разговоре кли­ента, и клиент совместно с терапевтом обсуждают и оспаривают ложное мышление. Стиль позволяет консультанту более полно отслеживать текущие интересы клиента, так как терапевт сле­дует его «повестке дня». Напротив, стандартный когнитивно-реструктурирующий подход более формализован и больше управляется терапевтом.

Традиционная РЭПТ использует сократический метод, когда терапевт направляет внимание клиента серией логических воп­росов, ведущих к краху лежащих в основе его мышления лож­ных идей. Консультант свободно исследует ключевые иррацио­нальные области, рефлексирует и подкрепляет рациональные открытия клиента, обеспечивает информацией.

РЭПТ используется в когнитивно-реструктуриющей терапии скорее как дополнительная, а не базовая техника. Она обычно сопровождает другие, более структурированные подходы.

 

Метод

 

1.  Имейте в виду, что, будучи неструктурированной, РЭПТ тем не менее использует определенные установленные компонен­ты на различных стадиях терапевтического процесса.

2.  Помогите клиенту сосредоточиться на центральной ирраци­ональной мысли, вызывающей вину, страх, гнев или депрес­сию.

3.  Попробуйте найти доказательства против этого убеждения.

4.  Обсудите «катастрофицирование» (например: «Это ужасно, кошмарно и катастрофично, что...») и требования клиента к себе («Я должен, я обязан, мне надо...»).

5.  В большинстве случаев опровержения не выдаются терапев­том прямо. Вместо этого используются косвенные вопро­сы, чтобы помочь клиенту найти свои собственные опровер­жения.

6.  Поощряйте обсуждение и оспаривание клиентом иррацио­нальных мыслей каждый раз, как они проявляются. Пред­полагается ежедневная формальная практика. Часто полез­ными оказываются записывающие устройства (см.  Ellis, 1998).

7.  Вы, возможно, сочтете полезным создать мысленный настрой у клиента на использование РЭПТ, прослушивание терапев­тического сеанса Альберта Эллиса или одного из его коллег.

 

Пример

 

Примеров стиля РЭПТ в литературе такое множество, что еще один будет излишним. Я рекомендую книги Эллиса, которые пред­ставляют собой дословную запись семи случаев РЭПТ {Better, Deeper, and More Enduring Brief Therapy, Ellis, 1995; Growth Through Reason, Ellis, 1971). Еще лучше, наверное, записи РЭПТ-интервью, которые могут быть заказаны в институте РЭПТ Альберта Эллиса (Albert Ellis Institute for Rational Emotive Behavioral Therapy, 4S E. 65^th St., New York, NY 10021-6593; orders@rebt.org). Это кассеты из профессиональной видеотеки и доступны только квалифицирован­ным терапевтам.

 

Дополнительная информация

 

Литературы по РЭПТ действительно очень много. В каталоге из ин­ститута РЭПТ Альберта Эллиса перечислены основные публикации. Если читатель не знаком с РЭПТ, в следующих источниках он может найти обстоятельный обзор: Ellis (1962, 1971, 1973, 1975, 1985, 1988а, 1988b, 1991, 1995, 1996, 1998); Ellis and Abrahms (1978); Ellis and Dryden (1996); Ellis and Grieger (1997); Ellis and Harper (1961, 1975, 1998); Ellis and Lange (1995); Ellis and Whiteley (1979); Ellis, Wolfe and Moseley (1966); Ellis and Yeager (1989); Ellis and colleagues (1996).

За методами РЭПТ, специализированными для различных катего­рий клиентов, обратитесь к следующим работам: дети — Hauck (1967), Ellis, Wolfe and Moseley (1966); семейные проблемы — Ellis and Harper (1971); Ellis, Sichel, Yeager, DiMattia & DiGuiseppe (1989); сексуальная терапия — Ellis (1975); зависимости — Ellis and colleagues (1988); Ellis and Velten (1992).

 

 

ФОРСИРОВАНИЕ ВЫБОРА

 

Принципы

 

Существует одна истина, которую многие терапевты уже по­знали, но на публике упоминают о ней нечасто. Несмотря на то что требуется 10 лет практики с тысячами клиентов, чтобы от­крыть ее, большинство терапевтов отказываются обсуждать ее в своих книгах, писать о ней в своих журналах или упоминать в разговоре с коллегами. Это один из самых прискорбных и печальных аспектов работы терапевта и одна из основных при­чин стресса для многих профессионалов в области психического здоровья.

Что же это за истина? Все просто: клиенты не меняются до тех пор, пока они не будут вынуждены сделать это. Большин­ство клиентов, даже если и меняются, делают это очень болез­ненно и маленькими шажками, многие продолжают страдать из-за своей проблемы, пока какой-нибудь кризис не заставит их сделать выбор. Даже во время кризиса клиенты будут оттяги­вать выбор до последнего и до последнего будут избегать выбора, связанного с изменениями. Они будут отсрочивать неизбеж­ное до тех пор, пока абсолютно, однозначно не смогут от этого уйти. Это грустно, потому что заканчивается дополнительной длительной эмоциональной болью и бессмысленной тратой лиш­него времени.

Объясняя клиентам процесс изменения, я привожу им заме­чательную метафору — сравнение с рекой. Я прошу их предста­вить, что их убеждения подобны реке, бегущей к океану: пока их мысли свободно струятся вместе со всеми течениями, водово­ротами, большими и маленькими, их жизненного опыта, они здоровы. Но как только их когниции становятся жесткими и застойными, река прекращает свое движение и замирает. Они перестают расти и изменяться. Дамба, которую они выстроили, становится сильной настолько, что только мощнейшее давление может разрушить ее.

Клиенты будут делать все возможное, чтобы только не про­биваться сквозь дамбу и не изменять свои убеждения. Словно река, они будут пытаться обогнуть убеждения, выйдя из бе­регов. Только когда все отступы перекрыты и реке больше не­куда деваться, давление становится достаточно сильным для того, чтобы пробить дамбу и снова дать течь когнициям клиента свободно.

Мы, терапевты, часто не умеем обращаться с проблемой бло­кировки. Мы пытаемся срочно уменьшить давление на дамбу, чтобы помочь клиенту почувствовать себя менее расстроенным и подавленным. Мы делаем это из лучших побуждений: мы хо­тим, чтобы клиенты наши почувствовали себя лучше. Мы обу­чаем их релаксации, выписываем транквилизаторы и антидеп­рессанты. Мы их госпитализируем, мы позволяем их родным посещать их, утешать и ублажать — все это попытки облегчить их боль. Но это утешение и ублажение клиентов может быть достигнуто ценой их неразбитой дамбы. Давление, боль, стресс не всегда плохи. Они показывают пациентам, что что-то не в порядке, что-то нарушено. Клиентам необходимо идентифици­ровать повреждение и исправить его, а не просто облегчить боль.

Хоть это и сложно, зачастую лучше не избавлять клиентов от обиды и боли максимально быстро. Вместо того чтобы проявить эмпатию, мы можем помочь им, разрешив прочувствовать свою боль, — это побудит их к решению пробиться через дамбу.

Скорее усталость, а не только болезненные симптомы форми­рует силу, необходимую для атаки источника проблемы. Когда клиенты будут готовы, терапевты должны помочь им, заблоки­ровав пути к отступлению, отказ от успокоения боли поможет предотвратить их бегство от проблемы ради временного облегче­ния. Четыре принципа обобщают основные компоненты форси­рованного терапевтического изменения.

 

Метод 1

 

1.  Прежнее деструктивное восприятие должно быть болезнен­но для клиента. Оно должно быть вместилищем тревог, деп­рессии или гнева и создавать условия, от которых клиент хотел бы убежать.

2.  Клиенты должны знать о приемлемой альтернативной ког-ниции, новом восприятии. Это альтернативное В должно быть важным и относящимся к делу, так чтобы клиенты мог­ли к нему обратиться после того, как разрушены старые ког-ниции.

3.  Клиенты должны ощущать себя загнанными в угол своими старыми мыслями. Они должны прийти к убеждению, что единственный выход из этой ловушки — принять решение об изменении своих установок. Боль, связанная со старым убеждением, не должна облегчаться или делаться терпимой с помощью лекарств или других улучшающих самочувствие стратегий, поскольку это позволяет клиентам держаться за свое ошибочное убеждение.

4.  Очень важно, чтобы терапевты ничего не добавляли к про­блеме клиента. Естественные последствия старых установок должны привести клиента к настоящей ситуации. Терапевт не должен устанавливать никаких искусственных препят­ствий на этом пути.

 

Метод 2

 

1.  Найдите центральное ошибочное убеждение, которое вызы­вает наибольшую долю боли, у клиента. Например, клиент может верить, что его или ее цель в жизни — это исполнить воображаемые «должен», «надо» и «обязан».

2.  Опровергните ошибочные убеждения клиента, предоставив как можно больше убедительных противоположных взгля­дов. Например, что «должен» и «обязан» нигде, кроме чело­веческого ума, не существуют. Мир такой, какой он есть. И в нем нет ни «должен», ни «надо», ни «обязан».

3.  Разыграйте ситуацию «или упражнение», косвенно или вжи­вую, в которой клиент сталкивается только с двумя выбора­ми: следовать старому восприятию или перейти к новому. Например, предложите ситуацию, в которой два «должен» одинаковой силы противопоставлены друг другу и оба при­водят к серьезным негативным последствиям.

4.  Делайте все, что в ваших силах, чтобы помочь клиенту встре­титься лицом с конфликтом. Если вы поддержите его и пред­ложите дорогу к бегству, которая не требует от клиента сме­ны убеждений, он воспользуется ею.

5.  На высшей точке конфликта определите, какие необходимы перемены, и мотивируйте клиента их осуществить.

 

 

Пример 1. История Кейт

 

Кейт 15 лет жила с пьющим, увлекающимся, избивающим ее и изменяющим мужем. Он по несколько дней мог находиться вдалеке от дома с другими женщинами, забывая про своих детей, не мог удержаться на работе, не раз ее избивал и мог проиграть все деньги. Его жестокость была очевидна всем. Его ненавидели все родственники и друзья Кейт и постоянно советовали ей бросить его. К сожалению, она не могла заставить себя сделать это.

Она находила тысячи оправданий. Обвиняла себя и продолжала надеяться, что сможет исправить его. Она пришла на семейную консультацию, а муж отказался ее посещать. Она пыталась устроить его на встречи анонимных алкоголиков, но он сходил лишь раз и заявил, что ему это не понравилось. Она раскладывала по дому брошюры по самопомощи, надеясь, что он прочитает, но он их выкидывал. Каждый раз, когда его арестовывали, увольняли или он растрачивал все деньги, она принимала его так, как будто ничего не произошло.

Было ясно всем, что ей нужно было делать. У нее был не муж, а чудовище, и поскольку она не могла его изменить, ей оставалось либо принять этот страшный брак, либо уйти. Все, кого она знала, женщины и мужчины, старые и молодые, говорили ей, чтобы она оставила его, но она пыталась избежать очевидного, посещая док­торов, священников и психотерапевтов. Она перечитала все книги по популярной психологии о том, «как изменить своего мужа», «как поправить свой брак», «как быть абсолютной женщиной», «как быть чуткой женой», «как спасти распадающийся брак». Ничего не помог­ло, а дела обстояли все хуже.

У нее был десятилетний сын по имени Билли, который страдал вместе с ней. Однажды вечером муж Кейт пришел домой пьяным и начал на нее орать из-за того, что ужин остыл. Крик становился все громче и громче, и Билли слышал всю ссору, как это было уже много раз. Он видел, как отец ударил мать, что тоже случалось раньше, но в этот раз Билли не смог этого вынести: он запрыгнул отцу на спину и, цепляясь, попытался защитить свою маму. Отец стряхнул Билли, тот упал и полетел по лестнице. Он лежал без сознания, в то время как отец, бранясь, выскочил из дома. Кейт вызвала «скорую помощь», и Билли отправили в больницу. У него было небольшое сотрясение.

Кто-то мог подумать, что это было для Кейт последней каплей, но это не так. Она отрицала вину мужа. Когда через несколько дней он вернулся, она приняла его, а своим друзьям сказала, что это был просто несчастный случай.

Но ее друзья знали лучше. Один из них позвонил в службу социальной защиты и сообщил об этом инциденте и обо всех изби­ениях, которые продолжались многие годы. Социальная служба провела расследование и выяснила, что ее муж был неподходящим и опасным родителем. Суд приказал ему покинуть дом и запретил свидания с детьми до тех пор, пока он совершенно не прекратит выпивку и развлечения, не будет пить в течение года, успешно пройдет занятия по управлению гневом, а также индивидуальную терапию. Если он будет подчиняться этим постановлениям, то ему позволят изредка навещать жену и детей.

В то же время социальные службы сказали Кейт, что она не должна разрешать мужу жить дома. В случае невыполнения пред­писания у них появится основание для того, чтобы отправить детей в интернат.

Однако Кейт и на этот раз не сделала выбора. Она сказала соци­альным работникам, что хочет пройти консультации, посещать заня­тия или сделать еще что-нибудь, но чтобы ее муж мог остаться дома. Она пыталась оспорить решение законно, писала письма в местную газету, наняла адвоката и пыталась хлопотать, но ничего не вышло. На агентство по защите детей и суды ничего не подействовало.

Кейт проигнорировала решение суда. Она тайком пускала мужа в дом и прятала его, когда их навещали работники социальных служб, но это становилось все сложнее, так как служащие начали что-то подозревать и иногда приезжали без предупреждения. Так продолжалось какое-то время до одного воскресного вечера.

Кейт была дома одна. Дети были у бабушки, а муж на другом конце города пил пиво и смотрел футбол с приятелями. Она сидела одна в гостиной, размышляя обо всех своих проблемах. Она осоз­нала, что когда-нибудь социальные службы нанесут неожиданный визит и обнаружат, что ее муж живет дома. Тогда она потеряет либо мужа, либо детей. Она почувствовала себя загнанной в угол, запа­никовала и погрузилась в полное отчаяние; она серьезно задума­лась о самоубийстве, но оставила эту идею. Она паниковала весь день, потом вдруг вскочила и сделала три телефонных звонка. Она позвонила мужу и попросила его немедленно покинуть дом. Она позвонила в полицию и составила ордер на его арест на тот случай, если муж появится. Наконец она позвонила адвокату и сказала ему безотлагательно оформлять документы на развод.

Потом она призналась мне, что тот воскресный вечер был пово­ротной точкой. Тогда она покончила со всеми делами, никогда не отступала от своего выбора и не сомневалась в нем ни на секунду. На свой страх и риск она следовала ему до конца. Ее муж все-таки нарушил предписание, но был наказан и поставлен на испытатель­ный срок. Получив от него угрожающее письмо, она позвонила офицеру, осуществляющему над ним надзор. Она добилась разво­да и начала встречаться с привлекательным, ответственным и не­пьющим мужчиной. Она никогда не жалела о своем выборе, никог­да не жалела бывшего мужа и ни на минуту не сомневалась в правильности разрыва этих отношений. Все это случилось в ничем не примечательный воскресный вечер, когда Кейт сделала выбор прорваться сквозь дамбу.

 

Пример 2. История Даниеля

 

Случай другого клиента, Даниеля, продолжает иллюстрировать этот процесс. Даниель был человеком, который боялся сойти с ума, и этот страх определял всю его жизнь. Он страшился, что однажды его эмоции (особенно напряжение и тревога) станут настолько силь­ными, что он потеряет рассудок. Он не знал точно, как стресс при­водит к мозговым нарушениям, но был уверен в том, что это долж­но случиться. Он живо воображал себя запертым в обитой войло­ком палате, запеленутым в смирительную рубашку, лежащим на спине в палате грязной, обшарпанной психиатрической больницы, крича день за днем, месяц за месяцем, и не будет никого в целом мире, кто бы откликнулся. Это его устрашало.

Он делал все, что только мог вообразить, чтобы не потерять рассудок. Он посещал дюжину докторов, перепробовал все виды транквилизаторов, избегал смотреть фильмы по телевизору или в кино или читать романы, где описывались бы сумасшедшие люди. Он пытался сдерживать нарастание своего страха тем, что жил один в доме, чтобы другие не могли бы его расстроить. Он прово­дил большую часть дня, сидя перед телевизором и смотря легкие комедии. Они ему не нравились, но по крайней мере не пугали его. Тем не менее, как бы он ни старался, иногда все же ощущал некоторую тревожность, в таких случаях он бежал к телефону и звонил своему терапевту, требуя направления в местную больницу. Там ему давали седативные средства, пока страх не проходил. Он госпитализировался по два-три раза в год.

Однажды поздним зимним вечером Даниель лежал на диване перед телевизором, почти заснув, но смутно еще различая окружа­ющие предметы и звуки. Внезапно он почувствовал тревогу. Он сел, озабоченный, и огляделся, пытаясь понять причину. Наконец он заметил, что телевизор был настроен на ток-шоу о бывших пси­хически больных пациентах, которые описывали свой опыт в самых подробных и красочных деталях. Он мгновенно вскочил и переклю­чил канал, но было поздно — он услышал слишком много. Он был не в состоянии заблокировать страх, который быстро разросся в полномасштабный приступ паники. Он испробовал все, что мог, чтобы ослабить его. Он побежал к своей аптечке за транквилизатором, но бутылочка оказалась пус­той. Он вспомнил, что у него была припрятана запасная на случай, если эта закончится, но забыл, где. Он отчаянно перерыл все шка­фы, ящики и коробочки в квартире, но нигде не мог ее найти.

Он перешел к плану спасения номер два. Несмотря на поздний час, он позвонил своему терапевту, но ответа не было; он вспом­нил, что тот был в отъезде. Он попробовал дозвониться до своих бывших терапевтов, но наталкивался на автоответчики или отклю­ченные телефоны. Он позвонил на две разные круглосуточные кри­зисные линии, но там ему посоветовали ни о чем не беспокоиться. Он пытался позвонить еще кому-нибудь: он знал, что с годами растерял всех друзей, но остались еще некоторые родственники, которые могли бы помочь. Он набрал номер и разбудил их, но они уже в течение многих лет слышали, как Даниель воет волком, и устали от его паник. Недовольные тем, что он разбудил их посреди ночи, они попросили его справляться со своими проблемами само­стоятельно.

Когда страхи дошли до предела, он выбежал из дома, запрыг­нул в машину и на всех парах помчался в дежурный кабинет район­ной больницы. Но когда приехал, увидел, что из-за гололеда на одной из главных магистралей столкнулись двадцать пять машин. Персонал больницы бегал вокруг жертв инцидента, пытаясь им по­мочь, а Даниелю было сказано, что сейчас не до него.

Так он попал в ловушку. Ему некуда было пойти, некому позво­нить, не к кому повернуться. Решив, что если уж он поддался пани­ке, то лучше быть дома, он сел в машину и направился к своей квартире. Он сидел на кресле в гостиной с выключенным светом, ожидая, когда его мозг повредится и он сойдет с ума. Так он сидел два часа, позволяя волнам паники находить на него.

Позднее Даниель рассказал, что с ним случилось, пока он си­дел и ждал. (Этот диалог воспроизведен с его слов.)

«Я сидел, и паника охватывала меня волна за волной; я был обессилен, напуган, мне некуда было податься и не к кому обра­титься. Я ждал, когда сойду с ума. Вдруг, неизвестно отчего, я вскочил и начал вслух говорить сам с собой. Я говорил все громче и громче, пока не перешел на крик. Я орал: "Кому есть дело до того, что я рехнусь? Хуже, чем сейчас, мне уже быть не может. Моя жизнь за последние десять лет стоит не больше, чем мусорный бачок. Я не женат, у меня нет подруги, я не могу удержаться ни на одной работе, последние 10 лет я нахожусь на инвалидности. У меня нет друзей, мои родственники меня не выносят, и мои терапевты уста­ли от меня. Так кому какое до меня дело? Это не жизнь. Я не должен бояться все потерять, потому что терять уже нечего. Нет больше причины себя защищать. Не имеет значения, какие меры предосторожности я предпринимаю, — они не работают, так зачем они? С меня хватит. Пропади все пропадом. Если я рехнусь, то я рехнусь, но не собираюсь больше убегать. Все равно уже некуда бежать. Если мне неизбежно предстоит кончить жизнь чокнутым, то перед этим можно немного повеселиться!»

Потом он встал, вышел из дома, пошел в ночной ресторан, где заказал самую большую и острую пиццу, какую смог найти. Съел ее всю целиком, отправился в ночной кинотеатр и не возвращался домой, пока кино не закончилось.

Это было поворотной точкой для Даниеля. Столкнувшись лицом к лицу с кризисом, от которого нельзя было убежать, Даниель выб­рал альтернативное В и никогда не оглядывался назад. Паника утихла, и он стал пытаться жить полной жизнью. Он начал путеше­ствовать и прошел некоторые курсы. Он занялся поисками работы и начал встречаться. Некоторое время спустя он нашел запрятан­ные лекарства, но тут же с отвращением их выбросил. К концу года он был совершенно другим человеком и почти никогда не испыты­вал тревогу. Все это идет от того зимнего вечера, когда он решил прорваться сквозь свою дамбу.

 

Комментарий

 

Эти две истории показательны для многих случаев. Как мог­ла Кейт держаться за кошмарные отношения все те годы и по­том вдруг в одно мгновение закончить их без сожаления и без оглядки? Как мог Даниель после стольких лет испытываемого страха разбить его в один драматический вечер?

Возможно, лучшим объяснением этим метаморфозам будет принцип, изложенный в начале этой части: люди не принимают решение об изменении до тех пор, пока они не будут вынужде­ны сделать это. Если что-то заставило принять их решение, они едва ли будут оглядываться назад. Они могли бы оставаться погруженными в свои проблемы многие годы, лелея смягчаю­щие обстоятельства и боль главного решения, но когда их окончательно прижмет, им не остается иного выхода, кроме как из­мениться самим.

Терапевт может спросить, когда нужно применять эту тех­нику. Наш опыт показывает, что она должна использоваться после того, как клиент был обучен другим техникам КРТ. Кли­енты должны знать, что это их убеждения, а не окружение, вы­зывают у них эмоциональный дистресс, и у них должно быть четкое представление о том, какая заменяющая идея будет ра­зумной и реалистичной. И только тогда данная техника приве­дет к конструктивным переменам.

Понятно, что данная техника не должна использоваться с суицидальными клиентами или с теми, кто склонен нанести се­бе или другим телесное повреждение в ответ на эмоциональ­ную боль.

Теоретически форсированный выбор — это некий оксюмо­рон. Если выбор вынужденный, то это не выбор. Цель техники не исключить выбор, а сузить его до двух альтернатив: мириться со своей проблемой или изменяться.

 

Дополнительная информация

 

Экзистенциальная психотерапия раньше других выдвинула идею о важности выбора клиента и его ответственности за себя. Клиентов по­ощряют брать на себя необходимый риск, чтобы актуализировать свой потенциал (Frankl, 1959, 1972, 1977, 1978, 1980; May, 1953, 1981).

Вильям Глессер, основатель терапии реальности (reality therapy), разработал психотерапию, основанную на выборах клиента (Glasser, 1998). Он утверждает, что мы выбираем все, что мы делаем, и что мыш­ление и деятельность — процессы произвольные (Glasser, 1989, 1998).

 

 

СОЗДАНИЕ ДИССОНАНСА

 

Принципы

 

Клиенты объединяют мысли согласованно, хотя и не всегда корректно. Если они начинают с абсурдного иррационального утверждения, то всю последующую информацию они интерпретируют в свете этого ошибочного начала, стремясь больше к по­следовательности, чем к точности. Сопровождает данную уни­фицированную схему чувство консонанса, заключающееся в том, что все в мире нормально и логично, даже если их несчастье продолжается. Консонанс этот, однако, подобен мозаике — сто­ит повредить один элемент паттерна, и оставшиеся кусочки вме­сте больше не будут сочетаться. Паттерн становится несогласо­ванным, и прежнее чувство консонанса сменяется чувством дис­сонанса.

Клиенты стараются обеспечить консонанс, даже если сама схема приводит к эмоциональному дистрессу, потому что диссо­нанс является для них даже более стрессогенным и может выз­вать тревожность. Эффект от этого равноценен тому, чтобы ска­зать: «Нормально быть несчастным; если действительность та­кова, то это твоя единственная альтернатива в жизни». Даже если это угнетает их, клиенты будут придерживаться мысли о ; том, что они больны, потому что их установки и поведение осно- • ваны на таком восприятии; они будут защищать свои «нездоро­вые» утверждения вопреки многочисленным доказательствам обратного. Здесь ключевым моментом является то, что их «ре­альность» сфабрикована ими же, это продукт их ошибочных представлений о себе и окружающем мире.

Один из методов изменения ложной реальности, которая формирует основу несчастий клиента, — это попробовать пока­зать им нелогичность их мышления. Способ, которым можно этого достичь, — указать, что их чувство консонанса является иллюзией, что их стереотипы мышления полны противоречий и что их суждения едва ли могут быть справедливыми. Несмотря (■ на то что клиент будет противостоять такой конфронтации, на­стойчивость терапевта будет создавать все больший диссонанс в их ошибочной когнитивной системе.

Как только диссонанс достигнет определенной точки, вся схема разлетится в прах, и клиенты будут вынуждены смирить­ся с этим, чтобы принять новое чувство консонанса, основанное на новом восприятии. Очень важно, чтобы формирование более рациональных структур было тщательно разработано. Помни­те, что главная цель клиента — это последовательность: при­нять согласованную, хоть и наполовину ложную по сравнению с их начальным паттерном схему, так же легко, как принять и полностью исправленную. На терапевте лежит задача проследить, чтобы переход консонанс-диссонанс-консонанс вклю­чал наиболее жизнеспособную из возможных для клиента ре­альностей.

 

Метод

 

1.  Попросите клиентов представить вам свои схемы относитель­но себя и свои взгляды на мир. Схема может быть общей или конкретной. В то время как клиенты описывают свои воззре­ния, терапевт очень внимательно записывает принципы, до­казательства и подтверждения, которые они приводят.

2.  Проведите несколько серий тщательно подготовленных воп­росов, нацеленных на опровержение готовых схем клиентов. Вместо вопросов, направленных на контраргументацию, под­готовьте такие, которые введут клиента в диссонанс.

3.  Клиенты обычно защищают свои схемы, придумывая оправ­дания и новые объяснения. Вы должны продолжать задавать вопросы, которые порождают сомнения в формулировках клиентов. В любом случае поддерживайте у клиентов диссо­нанс, пока они не перестроят схему. Очень важно, чтобы вы не отвечали на вопросы за клиента.

4.  По мере продвижения клиента к принятию новой, унифици­рованной схемы тщательно контролируйте этот процесс, что­бы быть уверенным, что новое восприятие не содержит се­мян будущих несчастий.

 

Пример 1

 

СХЕМА: Я должен постоянно предохраняться от заразных мик­робов.

ВОПРОС ДЛЯ СОЗДАНИЯ ДИССОНАНСА: Как вы можете пре­дотвратить их вдыхание?

 

СХЕМА: Если я не исполню этот ритуал (подсчет шагов по пути к своей машине), то попаду в автомобильную катастрофу.

ВОПРОС: Может быть, вы используете не тот ритуал? Может быть, надо, наоборот, не считать? Откуда вы знаете? Сколько ава­рий вы потерпели до того, как начали выполнять этот ритуал?

 

СХЕМА: Невыносимо, когда другие отказывают мне.

ВОПРОС: Когда вы отказываете другим, это для них невыно­симо?

 

СХЕМА: Все мои проблемы из-за других людей.

ВОПРОС: Как вы можете остановить других от причинения вам неприятностей?

 

СХЕМА: Единственный способ для меня достичь счастья — за­ботиться обо всех, кто в этом нуждается.

ВОПРОС: Где вы возьмете силы заботиться обо всех?

 

СХЕМА: У моих родителей верные ценности. Я должен им сле­довать.

ВОПРОС: Чем ценности ваших родителей лучше ценностей дру­гих родителей? Похожи ли они на ценности других родителей? Если нет, значит, ценности других неправильные? Откуда вы знаете, что ценности ваших родителей правильные?

 

СХЕМА: Если ты самоуверен, люди будут тебя ненавидеть.

ВОПРОС: Любят ли они вас сейчас, когда вы пассивны?

 

СХЕМА: Единственный способ быть счастливым в этой жизни — быть жестким и непреклонным, иначе другие возьмут над тобой верх.

ВОПРОС: Если вы будете вести себя подобным образом, полю­бит ли вас тогда кто-нибудь?

 

СХЕМА: Женщины все время давят на меня, заставляя взять на себя более серьезные обязательства. Они лишают меня моей неза­висимости. Они все время злятся на меня.

ВОПРОС: Если бы вы были женщиной, стали бы вы встречаться с собой?

 

 

Пример 2. История Кэрол

 

Мы можем продолжить иллюстрацию создания диссонанса на примере истории Кэрол, нашей клиентки, женщины средних лет. Ее направил ко мне ее врач, потому что она страдала канцерофобией. Если говорить в целом, это не патологический страх, но в ее случае он был именно таким. Вместо того чтобы обеспокоиться этим, что было бы полезнее, она попала во власть к этому страху и мучилась им. Она не переставая консультировалась с докторами и приходила в ужас от каждого прыщика, она часами исследовала себя.

Кэрол знала лучших специалистов и прошла экспертные про­верки. Все находили одно и то же — ничего. Они утешали ее по поводу каждой родинки или боли и говорили, что абсолютно увере­ны, что у нее нет ни одного повода для беспокойства. Но каждый раз, когда они добавляли привычное: «Конечно, мы будем следить за этим», у Кэрол разбивались все надежды. Она игнорировала «нет причин для беспокойства» и «мы уверены» и вместо этого концентрировалась на будущих проблемах. Она уходила из врачеб­ных кабинетов еще более расстроенная, чем до того, убежденная, что доктора жалели ее и не сказали всей правды.

Кэрол прошла несколько сеансов терапии, и хотя они помогли ей в чем-то другом, не уменьшили значительно ее фобии. У нее был довод на любой мой аргумент. Если я спрашивал: «Почему вы ста­вите себе диагнозы, когда все эксперты говорят, что вы здоровы?», Кэрол отвечала: «Я знаю много случаев, когда врачи говорят, что они уверены, хотя имеют серьезные основания для сомнений». Я мог сказать: «Посмотрите, как дорого вам обходится ваше беспо­койство. Оно ни на йоту не уменьшает шансов заболеть раком. Все, что вы делаете, — это заставляете себя быть несчастной и биться в агонии». Она парировала: «Можно обнаружить рак на самых ранних его стадиях. Если вы не сделаете этого, то вам может не повезти». Если я говорил: «Вы искали его годами, и компетентные врачи никогда ничего не находили», она отвечала: «Но всегда есть вероят­ность, что я его найду!»

Так продолжалось и дальше. Она отметала любые опроверже­ния, которые могли придумать я и ее доктора. Однажды, когда она неистовствовала по поводу своих страхов умереть от рака, о том, как было бы несправедливо, если бы она им заболела, и как неком­петентна медицина, что не может его обнаружить, я расстроился и нечаянно создал ей диссонанс, произнеся:

«Подумаешь! Вы заболеете раком и умрете. Так или иначе, что такого ужасно страшного в смерти? Не важно, что ты делаешь, как ты защищаешь себя, не важно, как тщательно ты выискиваешь при­знаки, находишь докторов и проходишь обследования, так или ина­че все это напрасно. Потому что поздно или рано, что бы вы ни делали, вы умрете — может быть, и не от рака, а от чего-то еще, но наверняка. И что в этом ужасного? Не думаете ли вы, что Вселенная остановится после вашей смерти? Я ничего не имею в виду, но что делает вас такой бесценной? Думаете ли вы, что Бог рассчитывает на вашу помощь? Думаете, Вселенная без вас перестанет суще­ствовать?»

Кэрол чувствовала, что я не симпатизировал ей, но я выразил свое мнение; она начала задумываться над моими вопросами и своими страхами. Какое-то время она считала, что боится не смер­ти, а мучений при умирании. Она решила, что это неубедительно, когда осознала, что может умереть внезапно и без страданий. Она поняла, что, даже если случится худшее и она будет умирать не­сколько месяцев, ее мучения за эти месяцы не составят в сумме того количества боли, которую она сама себе создавала своими беспокойствами и предвидениями в течение сорока лет. Так почему же Кэрол так боялась смерти? Позднее мы выяснили, что ответ на мой создающий диссонанс вопрос о том, будет ли Вселенная существовать без нее, был ее центральным убеждением. Она больше боялась не акта умирания, а небытия. Мысль о том, что в один прекрасный день она перестанет существовать, была для нее нестерпимой; она не верила в загроб­ный мир, поэтому настоящая жизнь была для нее всем, что она имела. Она боялась, что после смерти лишь несколько человек будут ее оплакивать. Ее семья проронит несколько слезинок, на похороны, возможно, придет много известных людей, чтобы выра­зить свою скорбь, но это все. Совсем скоро только немногие будут думать о ней. Она станет выцветшей фотографией в семейном альбоме, которую лишь некоторые смогут узнать. Через 150 лет о ней не будет помнить никто. Все, кто ее знал, к тому времени давно умрут, и все будет так, как будто она не жила вовсе.

Это и составляло страх Кэрол и придавало странным, парадок­сальным образом ее жизни цель и смысл, так что она боялась ее потерять. Все время, пока она жива, она будет «неистовствовать, бушевать против угасания светила». Оставить свой страх будет по­добно уходу в забвение.

Очень много клиентов похожи на Кэрол, они могут принять муки смерти, но не ее позор — позор незначительности.

Они спрашивают меня: «Какой смысл? Зачем нужно проходить через всю боль и страдания жизни, если в этом нет никакого толка? Смерть делает жизнь бессмысленной. С уходом человека все, что он сделал в жизни, становится незначительным, тривиальным, нич­тожным, не стоящим и гроша». Если рассматривать жизнь с этой точки зрения, она кажется бесполезной. Человечеству три милли­она лет, и биллионы людей, живших на этой планете прежде, ка­жется, канули в Лету. Принцип содержит в себе долю истины: если посмотреть на население Земли, жившее миллион или тысячу лет назад, то мы заметим, что имена и заслуги исчезают. Пропадают державы и империи, так же, как и многие произведения искусства, архитектуры и философии. Сохранилась горстка имен, но у нас не осталось живого впечатления от людей, стоящих за этими имена­ми, от того, какими они были, что делали. Прошлое по большей части покрыто сказками и фантазией.

Что касается обычных людей, предшествовавших нам, не важ­но, насколько богаты, удачливы, мудры, красивы, талантливы или сильны они были, их рождения, страдания и смерти — все ушло и забыто.

Это было исходной дилеммой для Кэрол: идея о кажущейся бессмысленности жизни, ее незначительности и бесцельности. Как только мы оказались в состоянии идентифицировать проблему, мы смогли начать двигаться к консонансу. Благодаря консультациям Кэрол пришла к выводу, что жизнь не является ни безнадежной, ни бессмысленной — за видимым забвением всех предшествовавших людей скрыто значение, которое она не смогла бы разглядеть за отдельной жизнью одного человека. Оглянувшись назад и посмот­рев сквозь время на человеческий род как на целое, она обнаружи­ла, что человечество растет, развивается, движется вперед и все люди являются частью этого прогресса. Она увидела рост и разви­тие вопреки болезням, бедности, безразличию, предрассудкам и несправедливости.

В конечном итоге Кэрол смогла понять, что может внести свой вклад, попытавшись сделать жизнь немного лучше. Она пришла к восприятию себя как части людского потока, который движется вперед, к вере в то, что ничья жизнь не является бессмысленной, включая ее собственную.

 

Комментарий

 

Клиенты будут защищать свою ложную реальность, несмот­ря на все атаки, даже если эта реальность — основной источник их несчастий. Некоторые могут даже гордиться уникальными умопостроениями и чувствовать, что оставить свою философию будет признаком слабости или, что звучит иронично, показате­лем иррациональности. Для наиболее непреклонных жертв этого расстройства полезными будут парадоксальные техники кон­сультирования. Диссонанс — состояние болезненное, и исполь­зование этой техники — классический пример того, что, причи­нив клиенту «боль», мы помогаем ему. К счастью, сама природа нарушения обеспечивает непродолжительность этой боли, по­скольку, когда фундамент ложной реальности клиентов начинает рушиться, они быстро движутся к его замене. Терапевту остает­ся только убедиться, что замена содержит минимальное количе­ство заблуждений.

Некоторым клиентам не нужна помощь терапевта, чтобы разрешить свой диссонанс. Часто они справляются с этим сами, переоценивая свои ценности и желания.

 

Дополнительная информация

 

Теория когнитивного диссонанса изучалась в многочисленных пуб­ликациях (Aronson, 1980; Festinger, 1957, 1964— исходные работы). Wicklund and Brehm (1976) предложили свое краткое изложение тео­рии Фестингера, более современный его вариант есть у Shachter and Gazzaniga (1989). Schauss, Chase, and Hawkins (1997) предлагают бихе-виорально-аналитическую интерпретацию диссонанса.

 

 

КОГНИТИВНОЕ НАВОДНЕНИЕ

 

Принципы

 

Еще одна форма жесткого опровержения— «наводнение». Она предполагает встречу клиента с самым неприятным услов­ным стимулом (УС), причем у клиента нет возможности от него сбежать. Если клиент будет оставаться в таких условиях дос­таточно долго, эмоциональная условная реакция (УР), скорее всего, ослабнет или изменится. Существует много объяснений этому эффекту. Одно состоит в том, что УС связывается с утом­лением, которое таким образом переобусловливает его. Другое — в том, что УС угасает, поскольку безусловный стимул (БУС) так

и не появляется. Третий взгляд говорит о наступлении реактив­ного торможения.

Когнитивное объяснение наводнения предполагает нечто иное. Наводнение может быть понято в терминах устранения условной реакции избегания. Избегание — главный компонент любого страха или тревоги. Испытывая эти эмоции, клиенты отчаянно ищут путь к бегству от проблемной ситуации, даже если они и не понимают, от чего бегут.

Несмотря на то что в результате побега они чувствуют себя безопаснее и начинают верить, что продемонстрировали некото­рое владение ситуацией, бегство на самом деле усиливает их страх, поскольку они не оставались в тех условиях достаточно долго, чтобы подтвердить или опровергнуть свои страхи. Для клиентов, помещенных в ситуацию, от которой они не могут уйти, возможны два последствия: несчастье либо произойдет, либо нет. Только оставаясь в ситуации, они смогут это выяс­нить. Поэтому разрешением сильнейших страхов будет погру­жение в опасную обстановку и наблюдение за тем, произойдет катастрофа или нет. Это будет окончательным экспериментом.

Очень важно, чтобы клиентам было запрещено убегать в те­чение эксперимента. Если им разрешить выход из эксперимента до его завершения, они решат, что именно их побег спас их. Если им дозволены лекарства, напитки, утешение консультанта или любая другая поддержка и увертки, они будут считать, что только это все и предотвратило катастрофу. Без соответствую­щих указаний клиенты никогда не смогут понять, что в первую очередь иррациональны их убеждения, и вероятность того, что они снова попытаются сбежать, увеличится.

Разновидности техники наводнения кратко описаны ниже.

 

Метод 1.

Образное наводнение

 

1.  Пусть клиент представит в самых ярких деталях устрашаю­щую сцену и сопровождающие ее иррациональные мысли.

2.  Пусть он продолжает это до тех пор, пока УР естественным образом не ослабнет.

3.  Дайте клиенту инструкцию, чтобы каждый раз, испытывая иррациональный страх, он удерживал эмоции до тех пор, пока не устанет от них.

4.  Клиент должен погружаться в свой страх в разное время в течение дня, представляя одну и ту же сцену с одними и теми же мыслями снова и снова.

5.  Терапевт может счесть полезным использовать гипноз, чере­дуя наводнение и расслабление.

 

Метод 2.

Вербальное наводнение

 

Пусть клиент опишет в мельчайших деталях весь свой пост­травматический опыт. Обсуждайте каждый случай много раз, пока клиент не устанет о них говорить.

 

Метод 3.

Прицельное наводнение

 

Этот метод похож на предыдущие, но с той разницей, что клиент сосредотачивается выборочно на одной из УР. Клиент пытается ^воссоздать все физические ощущения, связанные с тре­вогой, — учащенное сердцебиение, неспокойный живот, дезори­ентацию, затрудненное дыхание. Так нужно продолжать до тех пор, пока симптомы не исчезнут сами по себе. Со страхом необ­ходимо работать как можно осмотрительнее.

Для каждой техники обычно требуется три получасовых се­анса.

 

Метод 4.

Негативная практика

 

Пусть клиент высказывает непрерывно все свои иррацио­нальные мысли, пока он не устанет или пока ему не надоест или наскучит. Прекратите практику только тогда, когда он совер­шенно будет отказываться продолжать о них думать.

 

Метод 5.

Иерархия

 

1. Помогите своему клиенту составить иерархию самых страш­ных ситуаций и иерархию связанных с ними самых пугаю­щих мыслей.

2.  Представьте наименее устрашающий пункт списка, живо и со всеми эмоциональными эффектами. Продолжайте до тех пор, пока у клиента не останется ни одной УР во время во­ображения ситуации.

3.  Перейдите к следующей ступени иерархии и повторите процесс.

 

 

Пример. История Джастина

 

Модифицированная форма техники наводнения была успешно использована в работе с другим клиентом, боявшимся сойти с ума. Джастин был психологическим ипохондриком. Он был довольно ос­ведомлен в определенных аспектах психопатологии и прочитал DSM-II. Каждый раз, как он расстраивался, он заглядывал в книгу и выискивал, какая у него на текущий день психологическая пробле­ма. За десятилетний период он диагностировал у себя манию, пси­хотическую депрессию, социопатию, обсессивно-компульсивный синдром, анорексию и булимию (всегда, когда терял или набирал несколько фунтов) и неуравновешенную личность (когда сердился). Он относил источник своей тревожности к студенческим годам, когда он попробовал марихуану, подстрекаемый одним знакомым. Наркотик был смешан с каким-то галлюциногеном, и когда у него начались галлюцинации, он запаниковал. Он сутки не мог уснуть, бегая взад и вперед, то и дело погружаясь в панику. На следующий день, когда его знакомый рассказал ему, что марихуана была сме­шана, его страх мгновенно улетучился. Он подумал, что страх был вызван наркотиком, и никогда больше не беспокоился на этот счет. Примерно через год Джастин сидел на вводных занятиях по психологии и слушал лекцию о психологических эффектах наркоти­ков. Лектор сказал, что те, у кого при приеме марихуаны появляют­ся панические реакции, скорее всего, имеют склонность к погра­ничным психическим расстройствам или, как минимум, акцентуи­рованную личность. В ту ночь он почувствовал страх, который к утру перерос в сильнейшую панику. Этот страх оставался с ним в тече­ние последующих десяти лет. Были периоды, когда он не испыты­вал тревогу, но, если ему приходилось читать или видеть что-то, напоминающее ему о сумасшествии, страх проявлялся снова. Он не мог смотреть по телевизору программы о людях, перенесших нервные срывы, он был напуган просмотром фильма «Полет над гнездом кукушки». Он не мог читать научную фантастику о странных людях на странных планетах, потому что начинал думать, что он тоже странный человек.

Определить его центральное убеждение было довольно легко, он считал: «Я близок к помешательству. В любой момент стресс может раздавить меня, и я навсегда стану психом». Мы можем принять это убеждение за условный стимул, как это показано ниже. Замечание. В классическом обусловливании важной счи­тается смежность, т. е. близость УС и УР во времени. В когнитив­ном обусловливании все, что необходимо, — это сопряженность (мысленная связь одного события с другим вне зависимости от временных рамок). В данном примере сопряженность присутство­вала, а смежность нет. Смотрите Schwartz (1978) и Rescorla (1967) об отличии.

 

БУС

(необъяснимые галлюцинации   _________________________

под действием наркотика)

                                                                                                  УР (тревога)   

УС

(год спустя, ассоциация с тем, что  ______________________

у него может быть склонность'

 к пограничным расстройствам)

 

Джастин обращался ко многим консультантам и безрезультатно перепробовал множество техник. Наконец мы решили попробовать наводнение. Ему была дана инструкция выделить три утра в тече­ние трех недель подряд. Он должен был потратить на технику по крайней мере пять часов.

Ему было сказано лежать при тусклом свете, идущем из сосед­ней комнаты. Он должен был оставаться в таком положении пять часов, исключив любые помехи. Нельзя было отвечать на телефон­ные звонки, телевизор и радио должны были быть отключены, он не мог вставать и ходить, читать книгу или отвлекать себя каким-либо иным образом. Он должен быть полностью сосредоточен и погру­жен в свои мысли.

Джастину было сказано не бороться со страхом и не избегать его тем или иным образом в течение всего времени наводнения. Вместо этого он должен был концентрироваться на идее о помешательстве, испытывать сильную тревогу и удерживать страх как мож­но дольше на протяжении пятичасового периода. Каждый раз, за­метив, что устал, он должен был удваивать усилия и продолжать думать о том, как он сходит с ума. Мысли должны были удержи­ваться на самом своем пике.

Его первая сессия была трудной. Первые три часа он находился в панике — не постоянно, но волнами. Он сказал, что было по крайней мере восемь приступов паники. Когда у него появлялся этот страх, ему отчаянно хотелось выбежать из комнаты. Един­ственным, что удерживало его в кровати, была мысль:

«Я боялся уже в течение десяти лет, моя жизнь катится под откос. Я растерял все значимые отношения, не продвинулся в карь­ере, и все из-за страха сойти с ума. Если страх оправдан, я дей­ствительно сойду с ума. И что из того? Это случится рано или поздно, так почему бы не теперь? Сегодня такой же подходящий день, для того чтобы рехнуться, как и любой другой. Если же этому не суждено быть, лучше я выясню это сейчас».

Первые три часа он боялся сойти с ума, но в оставшиеся два ему было трудно удерживать свои мысли на страхе. Его мысли стали уходить в сторону, он думал о том, что он будет есть на обед, куда поедет в отпуск, о том, что ему нужна новая машина. По истечении пяти часов он уже рад был закончить. Упражнение его утомило.

Последующие две сессии прошли легче. Ему было трудно ду­мать о своем убеждении, и он испытал два или три приступа пани­ки. Ему надоело все гораздо быстрее, и он мало беспокоился о помешательстве. Мысль о безумии не приходила к нему вовсе. Большую часть времени он думал о посторонних вещах. Он не мог заставить себя думать о сумасшествии, потому что это казалось ему глупым.

Наводнение не излечило Джастина так легко и быстро, как мож­но было предполагать. Чтобы разрешить свою проблему, ему пона­добилось несколько месяцев практики на преодоление случавших­ся время от времени приступов паники. Как говорил позднее сам Джастин:

«Страх уже больше не был таким. Казалось, он существенно ослаб. После наводнения я знал, что мой страх — это полная чушь. Я знал, что мои мысли были просто глупыми подозрениями. Чтобы до конца убедиться в этом, мне понадобилось некоторое время, я все время проверял себя, но где-то внутри я все знал».

Последние сведения от Джастина много лет спустя были очень благоприятными. У него изредка появлялся некоторый страх безу­мия — раз в год или около того, — потому что он позволял своему мышлению лениться. Но, как он сообщал, он с легкостью справлял­ся с этим при помощи некоторой когнитивной работы.

 

Комментарий

Основное во всех вариантах техники наводнения — то, что клиенты должны оставаться в пугающей сцене до тех пор, пока их тела естественным образом не сведут на нет УР. Если они сбегут во время упражнения, страх возрастет.

Наводнение является одной из тех техник репертуара ког­нитивно-реструктурирующей терапии, которые используются в последнюю очередь, поскольку техника достаточно болез­ненна.

Конечно, чтобы наводнение прошло нормально, терапевт дол­жен проверить, чтобы во время процедуры не появилось реаль­ных БУС. Понятно, что не стоит применять технику с больными шизофренией, которые боятся галлюцинаций, и с депрессивны­ми клиентами, которые боятся совершить самоубийство.

 

Дополнительная информация

 

Наводнение и имплозивная терапия, несмотря на то что они явля­ются скорее бихевиоральными, нежели когнитивными техниками, основываются на устранении условной реакции избегания. Наиболее развернутой работой по данному вопросу является книга Boudewyns and Shifley (1983). По имплозивной терапии смотрите Stampfl and Levis (1967).

Родственные техники — негативная практика, имплозия, реактив­ное торможение и массированная практика.

Вольпе (Wolpe, 1958, 1969, 1973) описывает образное наводнение и его вариации. Наиболее полный обзор есть у Marshall, Gauthier, and Gordon (1979). Dunlap (1932) первым описал негативную практику.

Внешнее, реактивное и условное торможение были предложены в качестве некогнитивного объяснения наводнению (Rescorla, 1969; Zimmer-Hart and Rescorla, 1974). Теоретическое описание вы найдете у Clark Hull (1943), Rescorla (1967), Schwartz (1978).

 

 

КОГНИТИВНОЕ ОБУСЛОВЛИВАНИЕ ОТВРАЩЕНИЯ

 

Принципы

 

Обусловливание отвращения — это форма жесткого опровер­жения, в которой терапевт учит клиента наказывать свои соб­ственные иррациональные убеждения. Теория состоит в том, что неприятные стимулы ассоциируются с ложными убеждениями, и клиенты с меньшей вероятностью будут думать о них, а мысли с меньшей вероятностью будут вызывать условные реакции. Это нечто противоположное подкреплению рационального убежде­ния — вместо конфетки за разумные мысли клиенту дают кас­торку за негативные.

Многие стимулы могут негативно влиять на иррациональ­ные мысли, это могут быть негативные убеждения, эмоции, образы, неприятные физические ощущения (такие, как удар током), тошнота, мышечный спазм, неприятные действия. Если таких стимулов достаточно и если они довольно неприят­ны, связанные с ними мысли также будут восприниматься с отвращением.

 

Метод 1.

Самонаказание

 

1.  Используйте основной список убеждений клиента.

2.  Запишите основные типы ситуаций, в которых убеждения проявляются. Каждая ситуация должна быть достаточно де­тально описана конкретной сценой так, чтобы клиент мог ее четко визуализировать.

3.  Пусть клиент представит одну из сцен с сопутствующими иррациональными мыслями; когда это будет сделано доволь­но отчетливо, дайте ему следующую инструкцию: «Хорошо. Теперь представьте, пожалуйста, наихудшие воз­можные последствия от подобных иррациональных мыслей. Что плохого может произойти из-за такого образа мыслей? Какую боль он вам приносит? Что хорошего вы из-за него упустили и что так и не случилось? Какой урон был нанесен вашему самоуважению? Что произошло с вашими взаимоот­ношениями? Как это отразилось на вашей жизни? Вообразите себе, что все это случилось только благодаря вашим ирра­циональным мыслям. Не просто думайте обо всем плохом, а представляйте это до тех пор, пока оно не будет отчетливым настолько, что вы начнете испытывать негативные эмоции».

4. Повторите неприятную сцену как минимум три раза для каж­дой иррациональной мысли. Если хотите, ваш клиент может комментировать вслух то, что он воображает, — это поможет сделать сцены как можно более отталкивающими.

5.  Сделайте аудиозапись упражнения и проинструктируйте клиента слушать ее по три раза в неделю в течение несколь­ких недель.

 

 

Метод 2.

Стандартные отталкивающие образы

 

1. Можно использовать такие стандартные образы, как рвота, яма со змеями, пауки или презирание всеми. Переплетите образы с иррациональными идеями так, чтобы между ними возникла тесная ассоциация. Например, у одной клиентки было заниженное самоуважение, она часто впадала в депрес­сию, потому что была зависима от других. Она манипулиро­вала другими так, что они распоряжались ее финансами, пла­нировали ее отпуск, направляли жизнь. Мы использовали следующий неприятный сценарий.

Представьте себе, что в вашей жизни существует масса про­блем, которые необходимо исправить. Ваша машина слома­на, раковина засорилась, вам три года не повышали зарпла­ту, на банковском счете — овердрафт. Три года вы встреча­лись с мужчиной, который говорил, что жениться еще не готов.

Вы начинаете думать: «Кто-то должен обо мне позаботиться. Мне нужен человек, который смог бы решить все эти проб­лемы. Я слишком хрупкая женщина, чтобы справиться с ними». Когда вы подумали об этом, вы почувствовали, как у вас сводит живот. Вас затошнило. Пища поднимается к гор­лу, во рту горечь. Вы сглатываете это.

Вы начинаете думать о том, кто бы мог вам помочь, кто бы позвонил в банк или нашел сантехника. От этих мыслей вас тошнит еще больше. Глаза слезятся. Сопли и слизь текут из носа. Вас выворачивает. Вы думаете о том, чтобы позвонить вашему бывшему мужу, чтобы он позаботился о вас, о том, чтобы попросить маму пожаловаться вашему боссу, что вам не повышают зарплату, но от этого вам становится совсем мерзко. У вас начинается рвота. Рвотные массы уже везде вокруг вас. Они стекают на пол с ваших ног. Вы опять начи­наете думать о ком-то, кто должен вам помочь, но вас выво­рачивает еще больше. Ваша одежда покрылась желто-корич­невыми полосами.

Вам уже нечем рвать, но позывы не прекращаются. Вам ка­жется, что ваши внутренности сейчас вывалятся наружу. 2. Лучшие образы, вызывающие омерзение, — это те, которые выбирают сами клиенты, исходя из собственных идиосинк­разических страхов и неприязней. Пусть клиент опишет вам свои представления о самом омерзительном, отталкивающем опыте, который у него может быть. Вы можете составить не­большую иерархию- Затем, используя метод переплетения, как это описано выше, свяжите эти неприятные вещи с его иррациональными мыслями.

 

 

Метод 3.

Физическое отрицательное подкрепление

 

Пусть клиент представит себе свою иррациональную идею. Когда он отчетливо ее воспроизведет у себя в мыслях, проассо-циируйте его с каким-либо внешним неприятным стимулом, на­пример электрическим током умеренной силы или ударом рези­новой дубинки. Другие варианты — напрячь мышцы живота, задержать дыхание, почувствовать противный запах, например серы, выполнить трудное, болезненное физическое упражнение. Мысль и неприятные ощущения должны неоднократно связы­ваться, чтобы сама мысль стала противной.

 

Метод 4.

Проволочка

 

Метод отсрочки позволяет клиентам погружаться в негатив­ный образ мыслей, но только после того, как они выполнят мно­жество различных неприятных действий. Выберите убеждение, которым поглощен клиент, например такое: «Я болен и всех не­достоин». Объясните, что им можно думать об этом, но только после того, как они заслужат на это право. Чтобы заработать право, они должны сделать следующее: проделать 15-минутную зарядку, выпить три стакана воды, записать время и место, где они разрешат себе уйти в свои мысли или записать все свои раз­мышления за последние 20 минут, но лишь те из них, которые не относились к навязчивому убеждению. Только после выпол­нения этих заданий им разрешается окунуться в свою любимую мысль на 10 минут. Если им нужны еще 10 минут, они должны пройти через всю рутину снова. 10-минутное удовольствие ста­новится настолько дорогим, что большинство клиентов предпо­читают лишний раз его пропустить.

Метод 5.

Устранение позитивных стимулов

 

Другая форма негативного обусловливания представляет со­бой устранение чего-либо позитивного. Эффект аналогичен ассо­циированию убеждения с неприятными стимулами. Смещенной позитивной переменной может стать многое: необходимая ре­лаксация, приятный образ, позитивная эмоция или позитивное убеждение — что-то одно или все вместе может быть ликвидиро­вано, когда клиент поддается иррациональной идее. В литера­туре эта техника обычно называется ценой скрытой реакции (covert response cost) или негативным наказанием.

Подобно другим процедурам скрытой сенсибилизации, в этой' необходимо большое число повторений. Клиенты практикуются с терапевтом и дома, прослушивая запись упражнения.

 

Метод 6.

Негативные ярлыки

 

Слова — это символы более широких понятий, и эти симво­лы часто имеют негативный подтекст, который вызывает непри­ятную эмоциональную реакцию. Ассоциируя негативные назва­ния с иррациональными мыслями клиента, терапевт может по­мочь ему сформировать отрицательную реакцию на сами мысли.

Каждый раз, когда клиент думает или выражает иррацио­нальные мысли, он должен говорить себе следующие слова: ту­пой, беспочвенный, птицеголовый, бессмысленный, глупый, абсурдный, ребяческий, идиотский, скучный, монотонный, бес­полезный, смехотворный, убогий, бестолковый, ослиный, безмозглый, дурацкий, нескладный, недоделанный, наивный, не­сообразный, нелепый, пустой, неуместный, смешной, плоский, лепет, бред.

Время от времени вы можете попросить клиента дать своим мыслям негативное определение, например: «Моя вчерашняя мысль была идиотской, но зато она не была убогой». Или: «Я опять расстроилась из-за этой надоедливой мысли, будто другие лучше меня». Как и в любом другом негативном обусловлива­нии, важно, чтобы клиенты навешивали ярлыки на свои мысли, а не на себя, например: «Я умный, но эта мысль идиотская».

 

Комментарий

 

Используя техники негативного обусловливания для изме­нения мыслей, терапевт каждый раз рискует, что негативные чувства у клиента закрепятся не только за целевыми перемен­ными. Клиенты могут начать испытывать негативные эмоции по отношению к терапии, терапевту, консультационной технике или к себе. Важно, чтобы терапевт провел тренинг четкой диск­риминации, чтобы предотвратить генерализацию неприятных ассоциаций на другие стимулы.

Как в случае позитивного подкрепления положительных мыслей, негативное связывание в случае с отрицательными дол­жно соразмеряться с этими неприятными мыслями. У клиентов не должно создаться впечатления, что они должны отрубить себе руку за сравнительно небольшой проступок.

Наиболее неприятные техники используются в сочетании с техникой обусловленного отстранения. Пояснения смотрите в следующем разделе.

 

Дополнительная информация

 

Немалая доля исследований была проделана по негативному обус­ловливанию. Несмотря на то что многие из них не были когнитивно ориентированы, читатель легко сможет их адаптировать, где это не­обходимо. Когнитивные техники негативного обусловливания могут успешно использоваться в лечении навязчивых мыслей (Hoogduin, de Haan, Schaap, & Arts, 1987), хотя многие исследования показывают смешанные результаты относительно эффективности бихевиоральных процедур. Особое внимание обратите на следующие работы: Barlow, Agras, Leitenberg, Callahan, and Moore (1972), Barlow, Leitenberg, and Agras (1969), Barlow, Remold, and Agras (1973), Brownell, Hayes, and Barlow (1977), Cautela (1966, 1967, 1971a, 1971b), Hayes, Brownell, and Barlow (1978), Singer (1974), Thorpe and Olson (1997), O'Donohue (1997). Некоторые авторы утверждают, что всегда существуют техники, пред­почитаемые обусловливанию отвращения (Lavigna, 1986).

Первоначально я называл описанную технику «самонаказание» (Casey & McMullin, 1976, 1985; McMullin, & Casey 1975).

 

 

КОГНИТИВНОЕ ОБУСЛОВЛИВАНИЕ ОТСТРАНЕНИЯ

 

Принципы

 

Обусловливание отстранения наиболее часто используется в сочетании с техниками негативного обусловливания. Любой сти­мул, который смещает неприятное состояние, становится нега­тивным подкреплением. Если терапевт сформировал у клиента условный рефлекс ощущать боль каждый раз, как он думает о чем-то определенном, то он должен также научить его отстра­няться от этой боли, думая о чем-то рациональном. Рациональ­ные мысли будут появляться с большей вероятностью, в то вре­мя как иррациональные — с меньшей.

Полная парадигма «отвращение-отстранение» часто называ- ■ ется скрытой сенсибилизацией и может быть изображена в виде диаграммы, такой, как следует ниже. В данном примере у жи­вотного формируется рефлекс боязни красного света, потому что тот связан с ударом электрическим током. Ток прекращается, если животное нажимает на рычаг, который переключает крас­ный свет на зеленый. Таким образом, нажатие рычага и появ­ление зеленого света подкрепляются негативно и частота их по­явления возрастает.

То, что справедливо для таких действий, как нажатие рыча­га, справедливо и для мыслей. В когнитивном примере рацио­нальная мысль позволяет клиенту уйти от боли, вызванной иррациональной мыслью. Вероятность возникновения иррацио­нальной мысли (НС) уменьшается, в то время как рациональ­ной — увеличивается. В результате рациональная мысль нега­тивно подкрепляется.

 

Метод 1.

Уход от неприятного состояния

 

Свяжите неприятный стимул с негативным убеждением. Вы можете использовать самонаказание, образы, вызывающие от­вращение, неприятные физические ощущения или негативные определения (см. предыдущий раздел, посвященный негативно­му обусловливанию).

После того как было сформировано неприятное состояние, пусть ваш клиент начинает думать о чем-то реалистичном и ра­циональном. Когда мысли будут отчетливыми, немедленно вы­водите его из негативного состояния. Если для создания этого состояния применялся удар пальца током, прекратите его сразу же, как только предложите рациональную мысль. Если исполь­зуется негативный образ, он должен смениться на позитивный одновременно с появлением рациональной мысли. Например, в случае обусловливания отвращения, упомянутом ранее (сцена рвоты, переплетенная с иррациональной мыслью «кому-то нуж­но обо мне заботиться», стр. 154-155), была предложена следу­ющая сцена для выхода.

Вас еще очень сильно тошнит. Вас почти рвет, но вы начинаете думать о том, что на самом деле можете позаботиться о себе сами, сами можете решить свои проблемы. Вы можете починить машину и раковину, вы можете разобраться с овердрафтом в банке. Вы можете выдержать конфронтацию со своим другом и боссом. Вам тут же становится лучше. Вы делаете глубокий вдох, и ваши легкие и живот начинают очищаться. Вы выходите из дома и ощущаете свежий, чистый воздух. Солнце согревает вас. Дует легкий ветерок. Вы ложитесь на мягкую, пушистую траву под раскидистым деревом, расслабляясь, в то время как думаете о собственной силе и о том, как сами будете решать свои проблемы. Вы возвращаетесь в дом и распахиваете все окна. Вы все убираете, оттираете полы, стены, ковры и мебель. Вы выбрасываете испачканную одежду и одевае­тесь в новую, свежую, накрахмаленную. Вы начинаете думать о том, как самостоятельно справитесь и с другими своими проблемами, как только покончите с этими. Вы решаете больше никогда никого не просить помочь вам с проблемами, которые вы можете решить сами. Вы чувствуете себя уверенной и оптимистичной.

 

Метод 2.

Снижение тревоги

 

Еще одна форма обусловливания отстранения называется об­легчением тревоги. В этой технике используются те же процеду­ры, что и в предыдущем методе, только здесь клиент ищет спасе­ния от тревоги, а не от каких-либо иных неприятных стимулов. В сцене ухода клиент представляет, что напряжение быстро ис­чезает, как только он принимает рациональную мысль.

 

Комментарий

 

Существенной чертой всех техник отстранения является то, что клиент выходит из неприятного состояния только тогда, ког­да он начинает думать реалистично, что делает мысль негатив­ным подкреплением. Какая бы техника выхода ни применялась, терапевт должен записать процедуру и убедительно попросить клиента прослушивать кассету по крайней мере трижды в неделю. Клиенты чувствуют себя значительно лучше после обуслов­ливания отстранения, чем после негативного обусловливания. Ассоциативные связи усиливаются, так же как и мотивация к работе над техникой у клиента.

 

Дополнительная информация

 

Каутела проделал, вероятно, самую большую работу по обусловли­ванию образного отстранения (Asher & Cautela, 1974; Brownell, Hayes, and Barlow, 1977; Cautela, 1966, 1967, 1971b; Hayes et al., 1978; Kazdin & Smith, 1979). Недавно начались дискуссии, какая — когнитивная или бихевиоральная — теория лучше объясняет подобные понятия (Wilson, Hayes, Gifford, 1997). Обратитесь также к ссылкам, перечисленным в разделах по избеганию и отвращению.

 

 

СКРЫТОЕ ИЗБЕГАНИЕ

 

Принципы

 

Обусловливание избегания подобно обусловливанию отстра­нения с тем лишь отличием, что в первом акцент ставится ско­рее на предотвращении появления неприятных стимулов, чем на их первичном воздействии. В основе этой техники лежит под­крепление любых действий, которые направлены на избегание неприятных эмоций, что увеличивает вероятность появления этих действий в будущем. Так же, как и для поведения, это спра­ведливо и для мыслей. Клиенты склонны сильно держаться за любую мысль, которая предохраняет их от тревоги. Классичес­кие примеры избегающих мыслей:

·                     Я не должен думать о своих проблемах.

·                     Я не должен изменяться, перемены опасны.

·                     Это вина моих родителей (супруга, начальника, терапевта).

·                     Я не несу ответственности за то, что случилось с моей жизнью.

В методе скрытого избегания используется тот же принцип,

когда клиент меняет свои мысли таким образом, что может справляться с проблемами более успешно. (Как и во всех описан­ных в книге техниках, необходимо избегать крайностей. Цель данного метода — избежать боли, а не научить клиента увиливать от ответственности при каждой возможности.) Рациональ­ное убеждение замещается иррациональным; если это получает­ся, рациональная мысль становится сильнее.

Если клиент генерирует рациональные мысли, представляя начало неприятной сцены, то негативные стимулы (будь то об­раз рвоты, удар током или представление о наихудших послед­ствиях) избегаются. Если у клиента нет в этот момент рацио­нальных мыслей, то неприятные стимулы действуют в полном объеме и продолжаются до тех пор, пока рациональные убежде­ния наконец не появятся. Клиенты быстро научаются тому, что рациональное мышление отсрочивает или устраняет наказание.

 

Метод

 

1.  Составьте иерархию проблемных ситуаций и сопровождаю­щих их иррациональных мыслей.

2.  Выберите нижний уровень в иерархии и попросите клиента представить ситуацию и связанные с ней мысли. Свяжите мысли с отрицательной эмоцией, образом или внешним не­гативным стимулом. Повторите несколько раз, пока клиент не свяжет отрицательные чувства с иррациональной мыслью. Негативная эмоция должна быть достаточно сильной и не­приятной.

3.  Пусть клиент вообразит ту же ситуацию, но на этот раз заме­нит иррациональную мысль рациональной непосредственно перед тем, как появится отрицательная эмоция. Если клиент сильно убежден в рациональной мысли, то неприятные сти­мулы не появляются, если он в нее не верит — наоборот.

4.  Продолжайте чередовать второй и третий шаг, продвигаясь вверх по иерархии, так чтобы ваш клиент научился тому, что рациональное мышление поможет ему избежать негатив­ных последствий.

 

 

Пример

 

Множество рациональных мыслей могут помочь клиенту избе­жать негативных эмоций. Вот некоторые из них.

1.   Я могу быть счастлив, даже если не все идет отлично.

2.  Я могу наслаждаться жизнью, даже если у меня было плохое детство.

3.  Я всегда могу себя простить за прошлые ошибки.

4.  Настоящие опасности по большей части внешние.  Ни одна мысль или эмоция не может принести мне  вреда.

5.  Я не виновен в тех событиях, которые не могу контролировать.

6.  Я признаю, что временами я впадаю в депрессию или тревогу, но, чтобы в целом быть счастливым, я не должен избавляться от этих эмоций.

7.  Мое смущение может быть забавным как для меня, так и для других. Я могу себе позволить над собой посмеяться.

8.  Моя жизнь не так важна для человечества, чтобы я жил в стра­хе, что все возможные несчастья могут на меня обрушиться.

9.  Я не центр Вселенной для всех и каждого. Люди не живут толь­ко для того, чтобы замечать, сколько ошибок я натворил.

10.  Мир создала природа, а не я. Он не должен следовать моим понятиям равенства, правосудия и справедливости.

11.  Невозможно быть во всем лучше всех.

12.  Никому не будет дела до моих мелких ошибок после того, как я уйду.

13.  Оглядываясь на свою жизнь, я понимаю, что многое, волновав­шее меня в прошлом, оказалось неважным и незначительным.

14.  Чем большего я достигну, тем сильнее люди будут меня недо­любливать. Я должен помнить эпиграмму Марка Твена: «Немно­гие из нас могут пережить процветание — другого человека, я имею в виду».

15.  Если я не достигну славы, это не будет препятствовать прогрес­су человечества. Фактически никто и не заметит. Люди слиш­ком озабочены своими исканиями.

16.  Природа не наделила меня властью контролировать все, что происходит вокруг меня. Между прочим, это не так весело — отвечать за все на свете.

17.  Я не единственный, кто упускает беззаботную жизнь. Ее нет ни у кого. Даже у тех, кто кажется счастливым, ее нет! Эта иллюзия создается, потому что мы недостаточно знаем таких людей. Миллионер восседает на куче разбитых отношений, кинозвезда утрачивает возможность просто прогуляться по улице и не быть пойманным папарацци. Неженатый человек страдает от одино­чества, женатый — от скуки. У всех у нас есть яркие моменты в жизни, и в эти немногие быстротечные моменты мир вокруг нас кажется искрящимся (рождение ребенка, ночь с любимым че­ловеком, победа в крупной игре, получение звания и т. д.).

Единственная настоящая глупость — награждать эти светлые минуты такими мыслями: «Это недостаточно хорошо. И это все? Это не то, что я ожидал. Как скоро это закончится? Интересно, правильно ли я все воспринимаю? У других случаются более счастливые моменты».

 

Комментарий

 

С большей частью наших клиентов обусловливание избега­ния происходит естественным образом после того, как они опро­бовали обусловливание отвращения-отстранения, когда они на­чинают в условной последовательности мыслить реалистически, для того чтобы уйти от негативных стимулов.

 

Дополнительная информация

 

Основополагающие принципы обусловливания избегания были установлены много лет назад. Селигман и Джонсон (Seligman and Johnson, 1973) делали акцент на когнитивных компонентах. Работы некогни­тивной направленности: Azrin, Huchinson, and Hake (1967), de Villiers (1974), Foree and Lo Lordo (1975), Garcia and Koelling (1966), Herrnstain (1969), Hineline and Rachlin (1969), Kamin (1956), Kamin, Brimer and Black, (1963), Mowrer and Lamoreaux (1946), Richie (1951), Sidman (1953, 1966), Solomon (1964), Solomon and Wynne (1954, 1956), Turner and Solomon (1962).

Недавно бихевиористы стали утверждать, что научение когнитив­ному избеганию может иметь для пациентов негативные последствия. Подавление может вызвать обратный эффект (Hayes, 1995; Hayes, Strosahl, & Wilson, 1996; Hayes & Wilson, 1994; Hayes, Wilson, Gifford, Follette & Strosahl, 1996).

 

 

Глава 5 ТЕХНИКИ ОПРОВЕРЖЕНИЯ: МЯГКИЕ

 

В предыдущей главе были описаны техники оспаривания, которые призваны увеличить уровень психического возбужде­ния клиента. Высокоэмоциональное опровержение может быть эффективно применительно убеждений определенного типа, особенно когда оно возбуждает гнев клиента против собствен­ных иррациональных убеждений. Агрессивная или ассертивная атака депрессивных или пассивных мыслей помогает клиен­там изменить не только свое мышление, но и эмоции, которые его сопровождают. Но иногда более эффективным оказывается объединение с идеями клиента спокойных эмоций. Низкоэмо­циональные техники, например, спокойное оспаривание в рас­слабленном состоянии, могут снизить сильное возбуждение клиента и осуществить изменение убеждений более мягким

образом.

Убеждения, вызывающие тревогу, часто гораздо лучше ме­нять в расслабленном состоянии. Теоретически предполагает­ся, что мягкое опровержение снижает тревогу клиента, в то время как агрессивное ее увеличивает. В состоянии релакса­ции иррациональное убеждение подвергается воздействию как противоположной мысли, так и противоположной эмо­ции, которые становятся двумя активными компонентами те­рапии.

В этой главе описано, как обучить клиента использовать спо­койные эмоции для опровержения своих убеждений.

 

 

ОСПАРИВАНИЕ В СОСТОЯНИИ РЕЛАКСАЦИИ

 

Принципы

 

Наиболее распространенный тип мягкого опровержения за­действует релаксационный тренинг. Сначала клиентам даются инструкции по одному или нескольким способам релаксации, а затем применяются техники опровержения. Наиболее суще­ственным элементом в использовании данной техники является уверенность в том, что клиент остается расслабленным на протя­жении всей процедуры.

В этой технике провоцирующие тревогу стимулы сочета­ются с релаксацией, что тормозит условную реакцию трево­ги. Это похоже на обратное обусловливание — процедуру, ко­торая связывает позитивный и негативный стимулы так, что позитивный замещает негативный. Для того чтобы процеду­ра прошла успешно, положительный стимул должен быть силь­нее отрицательного. Это достигается постепенным введением клиента в событие, вызывающее страх. Схематически нега­тивные и позитивные условные реакции выглядят следующим образом:

 

УС- ____________________________________УР-

 

УС+ ____________________________________ УР+

 

После связывания сильного УС+ с более слабым УС- мы имеем:

 

УС ------------------------------------------------------------------  УР+

 

В традиционном подходе к обратному обусловливанию УС-состоит из серии вызывающих тревогу образов, которые орга­низованы в ступенчатую иерархию. Эти образы связываются с расслаблением, пока реакция релаксации не замещает реак­цию тревоги.

Когнитивное реструктурирование модифицирует эту проце-ДУРУ> десенсибилизируя не образы, а мысли клиента, таким об­разом снижая или сводя на нет негативные эмоции, связанные с

ними. Образы используются только для создания контекста, или фона, для визуализации различных убеждений.

 

Метод 1

 

1.  Сначала клиент упражняется в одном или нескольких мето­дах расслабления. К ним относятся стандартная релаксация, прикладная релаксация, снижение показателей КГР, ЭМГ, сердечных сокращений, белый и розовый шум, сценарии рас­слабления альфа-тета, звуки природы, самогипноз (см. До­полнительную информацию).

2.  Постройте иерархию иррациональных убеждений, которые вызывают тревогу. Расположите их по степени вызываемого страха или по силе приверженности этим мыслям.

3.  Попросите клиента представить наименее провокационную мысль из иерархии. Когда она возникнет в уме отчетливо, начинайте глубокое мышечное расслабление. Продолжайте эту процедуру до тех пор, пока напряжение клиента не вер­нется к нулевому уровню, указывая на то, что мысль больше не вызывает тревогу. Например:

«Теперь, пожалуйста, представьте следующую мысль в ва­шей иерархии. Нарисуйте ее в уме так ясно, как только вы можете. Если хотите, вообразите какую-нибудь конкретную ситуацию из прошлого, в которой у вас чаще всего появля­лась эта мысль. Продолжайте думать об этом, пока мысль не станет совсем отчетливой. Дайте мне об этом сигнал правой рукой... Хорошо, стоп! Теперь расслабьтесь, как я вас учил, и расслабляйтесь до тех пор, пока вам снова не станет комфорт­но. Сообщите мне об этом. (Вместо сигнала рукой могут использоваться данные биологической обратной связи или вербальное сообщение.) Теперь повторите это еще раз, пожа­луйста. Пусть мысль возникнет у вас в уме, станет отчетли­вой, и тогда расслабляйтесь. Можете представить сцену, в которой у вас, вероятнее всего, будут такие мысли, если вам это поможет, но сцена должна отличаться от той, что исполь­зовалась вами ранее».

4.  Продвигайтесь по иерархии клиента, пока его тревога отно­сительно всех ее компонентов не станет равной нулю.

5.  Запишите процедуру на аудиокассету, чтобы клиент мог упражняться дома.

 

 

Метод 2

 

Вы можете варьировать технику, применяя не релаксацию, а изменение ответных реакций. Вы можете использовать пози­тивные физические реакции, ассертивные реакции, записи звуков природы, приятные образы, которые лично клиент находит под­крепляющими, или низкие показатели сердцебиения, КГР, ЭМГ.

 

Метод 3

 

В качестве замены релаксации могут быть использованы так­же общие образы, связываемые с иррациональными мыслями. Обычно терапевт должен помочь клиенту переплести эти образы с иррациональными мыслями таким образом, чтобы эмоциональ­ная валентность образа была перенесена на убеждения. Оказа­лись полезными следующие образы: супермен, рейнджер, люби­мые герои и героини, любимые предметы, подсолнух, цветущий лотос, солнце, звезды, луна, религиозные фигуры (Иисус, Будда, Мухаммед), мудрый гуру, природные стихии (реки, океаны, горы), представление себя героем фильма, визуализация себя в качестве родителя, взрослого, ребенка, какого-либо животного.

В идеале с негативным убеждением сцепляются один или бо­лее этих образов. Например, переплетение мысли «Я должен быть лучше всех» с теми чувствами, которые клиент испытывает по отношению к детям, может вселить идею о том, что ребенок ценен, даже если взрослый сильнее и мудрее его и достиг гораз­до большего. Следовательно, превосходство еще не означает того, что ты стоящий человек. Подобным образом образ рейнджера можно связать с мыслью: «Я хуже других девочек, потому что не умею кататься на велосипеде». Многие восточные религии, включая Дзен и Йогу, столетиями использовали образную де­сенсибилизацию.

 

 

Пример

 

Задействуйте эту опровергающую технику после того, как было достигнуто состояние расслабленности.

Пожалуйста, как можно более отчетливо представьте следую­щую сцену из вашего списка, используйте все ощущения. Представляя сцену, прислушивайтесь, что иррационального вы себе го­ворите по этому поводу. Добейтесь того, чтобы и сцена, и ключевая мысль возникли у вас в уме очень отчетливо. Дайте знак, когда будете готовы. (Клиент дает сигнал.)

Теперь полностью расслабьтесь. Ваши мышцы становятся мяг­кими и слабыми, ощутите в них тепло и тяжесть. (Повторите отрывки из релаксационной техники, которую вы использовали в начале сеанса.)

Дайте мне знать, когда вы полностью расслабитесь. Теперь оставайтесь в расслабленном состоянии. Как только вы начнете ощущать напряжение, прекратите то, что вы делаете, и расслабьтесь. Пока вы расслабляетесь, поговорите мысленно сами с собой, мягко и заботливо. Убедите себя, что то, о чем вы думаете, неправильно. Представьте, что вы говорите с собой как любящий родитель с ребенком, пугающимся воображаемых чудовищ в спаль­не, — вы должны быть терпеливым, но твердым. Мягко убедите ребенка, что его страхи бессмысленны.

Продолжайте убеждать ребенка до тех пор, пока вы явно не почувствуете, что ваше старое бесполезное мышление и неприят­ные эмоции ослабевают. Потратьте на это столько времени, сколь­ко необходимо. Покажите мне, что готовы.

Эта техника повторяется два или более раза, после чего клиент снова представляет контрольную сцену, в то время как терапевт проверяет, насколько он расслаблен. Если клиент, воображая сце­ну, остается спокойным, можно переходить к следующему пункту списка и так далее, пока клиент не будет в состоянии визуализиро­вать каждую сцену с минимальной тревогой.

 

Комментарий

 

Если клиент начинает входить в состояние психического воз­буждения в любой момент процедуры, приостановите процесс и вернитесь к релаксации.

Мы обнаружили, что первый метод, который связывает вы­зывающие тревогу мысли с релаксацией, не так эффективен, как другие техники десенсибилизации. Некоторые клиенты, особен­но страдающие агорафобией, становятся тревожными во время расслабления («Я могу потерять над собой контроль»). Кроме того, релаксация — физиологическая сенсорная реакция, в то время как мысли — явление когнитивное. Таким образом, в тех­нике смешиваются две абсолютно разные перцептивные модаль­ности, что, по всей вероятности, ослабляет эффективность тех­ники. Лучшая замещающая реакция — та, что относится к той же модальности, что и первоначальный отрицательный услов­ный стимул (визуальная, аудиальная, кинестетическая, сенсор­ная или эмоциональная). По этой причине третий метод, кото­рый связывает негативные мысли с позитивными, обычно ока­зывается наиболее эффективным.

 

Дополнительная информация

 

Эта техника подобна некоторым из процедур десенсибилизации Вольпе, но в ней присутствует некоторая доля когниций (Wolpe, 1958, 1969, 1973; Wolpe & Lazarus, 1967; Wolpe, Salter, & Reyna, 1964). Его более поздняя работа (Wolpe, 1978, 1981а, 1981b; Wolpe, Lande, McNally, & Schotte, 1985) показывает, что он признает важность когни­ций в некоторых процессах обусловливания.

Терапевты могут использовать любой способ релаксации. Сущест­вуют горы книг, пособий и записей по данной теме. Информацию об аудиокассетах можно найти у Davidson, 1997, а компакт-диски — в Relaxation Company, 1996. Релаксация с когнитивно-бихевиоральным уклоном может быть заимствована у Смита (Smith, 1990; полный их список — Sutcliffe, 1994). Пожалуйста, не забудьте про работу основа­теля техники релаксации Якобсона (Jacobson, 1974) и более сжатой ее версии (Wolpe, 1973). Ост создал метод прикладной релаксации и срав­нил его эффективность с когнитивной терапией (Ost & Westling, 1995).

 

 

«АНТИКАТАСТРОФИЦИРУЮЩАЯ» ПРАКТИКА

 

Принципы

 

Поскольку большинство людей в своем мышлении последо­вательны, в различных ситуациях и в разное время клиенты могут искажать реальность сходным образом. Наиболее распро­страненный тип искажения — катастрофизирование, чрезмер­ное преувеличение рокового значения грядущих событий. Мно­гие клиенты находят в окружающем мире незначительные угрозы и верят в то, что наихудшее из возможного неминуемо про­изойдет. Спустя годы такой практики их преувеличение стано­вится привычным и вызывает хроническую тревогу и непрес­танную боязнь окружающего мира.

Но что таким клиентам не удается заметить, это то, что слово «катастрофа» подразумевает огромное несчастье, бедствие, злой рок. Несмотря на то что клиенты могут точно распознавать не­которую опасность в данной ситуации, катастрофицируя, они крайне преувеличивают степень опасности, так же как и воз­можный урон. Их мозг раздувает боль до агонии, затруднения до безвыходности, неприятный опыт до нестерпимого.

Лучшие контраргументы к катастрофицирующим убежде­ниям задействуют мягкое опровержение, в котором клиенты урезают высокий эмоциональный заряд, вложенный в иррацио­нальные мысли, расслабляясь и спокойно думая о самом луч­шем, какой они себе могут вообразить, возможном исходе. Но­вая интерпретация корректирует негативные эмоции, вызван­ные катастрофизированием, увеличивая вероятность того, что конечная аффективная реакция будет приближаться к действи­тельности.

 

Метод

 

1.  Перечислите ситуации, в которых клиент катастрофизирует.

2.  Запишите предрекаемый им в каждой ситуации урон.

3.  На континууме от 1 до 10 отметьте значение того урона, ко­торый клиент предполагает («1» равнозначна отсутствию ка­ких-либо потерь, «10» — ужасающим потерям).

4.  После дискуссии, опровергающей преувеличение, попроси­те клиента представить лучший возможный исход для каж­дой ситуации. Отметьте этот исход на том же континууме от 1 до 10.

5.  Пусть клиент решит, опираясь на прошлый опыт, что более вероятно — наилучший исход или катастрофа.

6.  Если необходимо, попросите клиента использовать конти­нуум для предсказания опасности в предстоящей ему ситуа­ции, которой он боится. После того как событие произойдет, пусть клиент сверится со шкалой и оценит, насколько точно он предсказал степень опасности.

7. Клиенты должны упражняться в антикатастрофицировании регулярно, пока они не будут оценивать предполагаемую опасность более реалистично.

 

Пример. История Дина

 

Дин, процветающий бизнесмен, был направлен ко мне своим личным врачом. Он был необычайно успешен в экспертном кон­сультировании ведущих мировых корпораций. Несмотря на это, он страдал от хронической тревоги и впадал в панику перед каждым Г выступлением. Полтора года лечения хлордиазепоксидом не снизи- i ло его тревожности.

Как это типично для подобного типа расстройств, Дин думал об одном и том же перед каждым своим выступлением. Он представ­лял, что он будет весь трястись, нервничая, и что все представители корпораций обнаружат, что он не такой спокойный и хладнокровный специалист, каким хочет казаться. Он воображал, как тик нарушает эту видимость и все в аудитории видят его «малодушие».

Глубоко укоренившаяся центральная идея этого человека со­стояла в том, что он был во многом неполноценным и был вынужден прятаться за фасадом компетентности. Позволить другим заглянуть за этот фасад означает полное и незамедлительное отвержение. Потеря будет невосполнимой, это будет самым ужасным событием, какое когда-либо с ним случалось.

Центральное убеждение Дина можно было разбить на следую­щие специфические составляющие:

1.   «Все в аудитории перестанут замечать, что я говорю, как только увидят, что моя голова трясется».

2.   «Они узнают, что я все время притворяюсь, и больше не будут мне верить».

3.   «Увидев, что я размазня, а не настоящий мужчина, они не захо­тят больше связываться со мной».

4.   «Поскольку высшее руководство не захочет иметь дело с такой посредственностью, как я, то я не смогу больше читать лекции. Я растеряю всех своих друзей, женщины будут ненавидеть мою слабость, и я стану бедным, одиноким и нуждающимся».

Для каждой мысли Дина мы построили шкалу катастрофы, как это показано ниже. «X» на каждой из них указывает на размах пред­полагаемого урона, после того как событие произойдет.

 

Насколько катастрофично было бы, если бы... все увидели мой тик?

 

I___________________________________________________ X _______________I

1             2            3            4           5            6         7           8    9            10

 

внимание аудитории было бы им поглощено?

 

 

I______________________________________________________ X ________________I

         1                2                  3             4            5           6           7        8        8            10

 

аудитория решила, что я только притворяюсь?

 

 

I___________________________________________________ X ____I

1             2            3            4           5            6         7           8    9       10

 

аудитория узнала, что я размазня?

 

 

I___________________________________________________ X _______________I

1             2            3            4           5            6         7           8    9            10

 

 

я потерял весь свой доход, друзей и подруг? |----------------------------------------------------------------X

 

 

I________________________  _ X  ________________I

1         2      3     4     5     6    7              8    9       10

 

Затем мы перечислили, что может произойти в самом лучшем случае, и отметили предполагаемые потери от этих исходов на тех же шкалах. Выходило, что лишь несколько человек заметят его тик, а те, кто заметит, не переключит на него внимание. Никто не поду­мает о нем как о размазне, он не потеряет ни доход, ни друзей. Клиент поместил потери от этих исходов на нулевую отметку.

Сравнивая значения наилучшего и наихудшего возможных ис­ходов, стало очевидно, что фактор катастрофизации клиента равен

восьми.

Затем мы собрали серию других исходов, взятых из предполо­жений Дина в прошлом. Сопоставляя то, что случилось в прошлой ситуации, с предсказаниями клиента, мы выяснили, что в действи­тельности урон оказывался незначительным, а лучший предполагае­мый исход был существенно ближе к реальности, чем худший. Клиент не смог вспомнить ни одного случая из тысячи ситуаций, когда бы случалось что-то, отдаленно напоминающее его худшие предречения.

В течение следующих шести недель клиент должен был преду­гадывать наилучший и наихудший потенциальные исходы относи­тельно каждого своего выступления и оценивать возможные поте­ри. На следующей день он возвращался к своим прогнозам и опре­делял, какой из них оказывался наиболее точным. Каждый раз без исключения осуществлялся «лучший возможный исход».

 

Комментарий

 

Использование континуума не является определяющим для этого метода, но он помогает прояснить степень катастрофици-рования клиента в целом.

Часто клиенты спрашивают: «А что, если самое худшее, что можно вообразить, все-таки случается, даже если это маловеро­ятно? Разве я не должен об этом беспокоиться?» В этой ситуа­ции вы можете заметить, что если бы они боялись всех малове­роятных событий, им бы пришлось прятаться в пещерах, спаса­ясь от метеоритов, избегать переходить улицу, чтобы не сбил грузовик, и перестать питаться, чтобы не отравиться. Несмотря на то что эти вещи могут случиться и случаются, люди все же могут быть счастливыми. Наша задача в жизни — избежать наи­более вероятных опасностей, а не прятаться от каждой предпо­лагаемой катастрофы.

 

Дополнительная информация

 

Бек (Beck, 1993; Beck, Emery, & Greenberg, 1985; Beck & Zebb, 1994) утверждает, что катастрофическая интерпретация — один из ключевых когнитивных компонентов панических расстройств. Это центральный элемент в коррекции социофобии как в индивидуальной, так и в груп­повой терапии (Heimberg & Jaster, 1995; Stein, 1995) и весьма важный при обсессивно-компульсивных синдромах (Salkovskis, 1996; Salkovskis, Richards, & Forrester, 1995).

Катастрофическое мышление детально описано специалистами в рационально-эмотивной поведенческой терапии (Ellis, 1973, 1995, 1996; Ellis & Grieger, 1977; Maultsby, 1984, 1990).

 

 

ПРЕОДОЛЕВАЮЩИЕ УТВЕРЖДЕНИЯ

 

Принципы

 

Многие клиенты ожидают, что они с позором провалят все, что они будут делать. Бандура (Bandura, 1997) и другие описали подобные ожидания как «низкую самоэффективность» — убеж­дение в своей неспособности выполнить действия, необходимые для позитивного исхода. Клиенты, выказывающие подобные экспектации, недооценивают свои возможности в совладании с различными ситуациями. Они уверены, что на работе потерпят крах, любовники их отвергнут, из школы их исключат, и посте­пенно эти экспектации становятся самоосуществляющимися. Воображаемое совладание может изменить эту схему, повысить самоэффективность клиента.

Преодоление в воображении лучше проводить как процеду­ру мягкого оспаривания в спокойном, расслабленном состоянии. Оно отличается от воображаемого совладания в возбужденном состоянии тем, что в последнем клиенты представляют, что они все делают в совершенстве, а в этом варианте клиенты пытаются предусмотреть различные проблемы в своей задаче и предста­вить, как они их решают. Преодолевающие утверждения эффек­тивнее воображения образцового исполнения, потому что они делают клиента более чувствительным к возможным ошибкам и подготавливают его к более быстрому восстановлению после оп­лошностей, которые он может допустить в реальной ситуации.

 

Метод

 

1.  Составьте иерархию тех ситуаций, в которых клиент чув­ствует себя тревожно или подавленно.

2.  С помощью клиента подготовьте ему диалог с самим собой, который мог бы использоваться им в стрессовой ситуации. В диалоге должны реалистически предусматриваться ошиб­ки, недочеты, отрицательные эмоции и включаться поша­говые инструкции, как преодолеть эти проблемы. Он дол­жен захватывать время до, в течение и после тревожащей ситуации.

3.  Воспроизведите диалог вслух вместе с клиентом по каждому компоненту иерархии. Для лучшего эффекта используйте моделирующую процедуру (Meichenbaum, 1993, 1994), в ко­торой терапевт произносит диалог, а клиент сначала повто­ряет его, затем воспроизводит в своем воображении. Следите за клиентом во время выполнения задания и корректируйте любые ошибки.

4.  Поддержите клиента в упражнении в техниках совладания, в применении метода, который оказался наиболее эффектив­ным. Например, некоторые клиенты считают полезным пас­сивное прослушивание записанного на аудиокассету прочи­танного терапевтом диалога, в то время как другие предпо­читают кассету с детальным обсуждением каждой ситуации из иерархии, что позволяет им тренировать диалог про себя. Другие носят диалоги на карточках и читают их, когда стал­киваются с реальной ситуацией. В большинстве случаев клиентам необходимо практиковать свои сценарии в течение по крайней мере шести недель.

 

Пример. История Паулы

 

Паула, которая была направлена ко мне другим психологом, страдала агорафобией в течение двух лет. Одним из самых сильных страхов в ее иерархии была боязнь находиться одной в большом супермаркете, каждый раз, когда она пыталась пойти в магазин, тревога становилась столь сильной, что ей приходилось уходить. К тому времени, как я впервые увидел ее, она не была ни в одном крупном магазине уже полтора года.

Мы тренировали следующий диалог в течение нескольких сеан­сов. Сначала мы записали его, и она прослушивала его трижды в неделю в течение пяти недель. Затем она практиковала диалог шесть раз во время актуальных агорафобических ситуаций. Эта тех­ника в конце концов уменьшила ее страх настолько, что она смогла спокойно ходить в большие супермаркеты.

Ее преодолевающий диалог был следующим:

«Сегодня утром я пойду в супермаркет. Наверное, сначала я буду чувствовать себя напряженно, но это только из-за того, что я уже давно не ходила по магазинам, а не потому, что магазины представляют реальную опасность. Магазины НЕ опасны. Даже ма­ленькие дети и очень старые люди ходят за продуктами. Если бы магазины были опасны, над входом у них висело бы огромное пре­дупреждение: "ВНИМАНИЕ! МИНЗДРАВ ПРЕДУПРЕЖДАЕТ: СУПЕР­МАРКЕТЫ ОПАСНЫ ДЛЯ ВАШЕГО ЗДОРОВЬЯ".

(Паула представляет, как она входит в магазин.) Вот, я здесь, оглядываюсь вокруг! Этот магазин такой же, как и все. Здесь много товаров, консервы с мясом и другими продуктами. Никто за всю историю еще не был атакован банкой с горошком. И все-таки я слегка нервничаю. Так как магазины сами по себе не могут вызы­вать страх, значит, все заключается в том, что я себе говорю. Ну-ка, посмотрим, на какие подозрения я покупаюсь. Ах, да! Это все та же старая идиотская мысль — что я потеряю над собой контроль и опозорюсь перед всеми людьми. Боже мой, какая чушь! Я говорила себе этот бред в течение двух лет, но я никогда не теряла над собой контроль и никогда не потеряю. Это всего лишь глупая игра, в которую я сама с собой играю, воображая, что, если я суну палец в ухо, у меня отпадет нос. У этих людей есть здесь дела и поважнее того, чтобы наблюдать, проявятся ли у меня хоть какие-нибудь ма­лейшие признаки напряжения. Они больше озабочены поисками спелых помидоров. Кроме того, я не обязана держать свое напря­жение под контролем. Все, что мне нужно сделать, это купить ба­ночку кукурузы и уйти. Большая проблема! Неважно, как сильно я буду нервничать. В мои задачи не входит совершать покупки без напряжения, мне только надо купить то, что нужно. Я сделаю покуп­ки независимо от того, как я себя чувствую. Даже если мне придется на коленях ползти к кассе, я все равно останусь. Глупые предубежде­ния больше не будут руководить моей жизнью, с меня достаточно. (Паула делает покупки и уходит из магазина.) Ну вот, я это сделала! Это все, что имеет значение. То, что я делаю в жизни, гораздо важнее чувств, которые я при этом испытываю. Я добьюсь того, что избавлюсь от своих предрассудков и тех страхов, которые они вы­зывают».

 

Комментарий

 

Несмотря на то что многие клиенты заметно выигрывают от тренинга воображения преодолевающих утверждений, эти ут­верждения в конечном итоге должны быть испытаны на практи­ке. В обратном случае клиент может отказаться от техники, оправдываясь, например, тем, что: «Это здорово, конечно, так думать, но я так и не сходила в магазин».

Мы не утверждаем, что вы должны давить на клиента, чтобы он тренировался со своим сценарием на практике до тех пор, пока не будет повторять его про себя во всех ситуациях. Это только усилит тревогу и увеличит вероятность неудачи.

 

Дополнительная информация

 

Первые сведения о преодолевающих утверждениях смотрите у Cautela (1971b), Goldfried (1971), Suinn and Richardson (1971). Более тщатель­ная разработка стоящей за техникой теории проделана Lazarus, Kanner, and Folkman (1980), Mahoney (1993b), Mahoney and Thoresen (1974), Meichenbaum (1975, 1977, 1985, 1993).

Cannon (1998) разработал разновидность техники совладания, осно­ванную на мысленном повторении с использованием гипноза.

Существует также масса литературы по самоэффективности (Bandura, 1977а, 1977b, 1978, 1982, 1984, 1995, 1997; Bandura, Adams, Hardy, & Howells, 1980; Bandura, Reese, & Adams, 1982; Bandura & Shunk, 1981; Teasdale, 1978).

Дополнительную информацию относительно отличий воображения совершенного исполнения и представления преодоления ищите у Maho­ney and Arnkoff (1978), Richardson (1969), Singer (1974, 1976, 1995).

 

 

СКРЫТОЕ УГАСАНИЕ

 

Принципы

 

Согласно теории классического обусловливания, фобия у клиента формируется в результате его столкновения с пугаю­щим событием. Любые стимулы, присутствовавшие со страхом в одно и то же время, могут стать условными и приобрести способ­ность вызывать тревогу. Например, как-то у одного клиента воз­никли трудности с дыханием, когда он вел машину во время длительного путешествия, потому что происходила утечка угар­ного газа из выхлопной системы внутрь салона. Затрудненное дыхание вызвало сильную тревогу (БУР). После того как он об­наружил утечку, он починил машину, но нервничал (УР) вся­кий раз, когда был за рулем, пока в конце концов не бросил вождение совсем. Вот как выглядит его фобия схематически:

 

 

 

УЗ-
БУС

 

Как может быть устранен этот условный рефлекс?

Даже то, что клиент не водил машину несколько месяцев, не избавило его от тревоги, она снова овладевала им, когда он был вынужден ехать пассажиром в чужой машине. Его услов­ную тревогу не так-то легко было ликвидировать. Теоретически, если бы он продолжал водить машину с УС, но без предъявления БУС, его тревога постепенно бы исчезла. Это называется угаса­нием. Но из-за того что он избегал садиться за руль, ассоциация УС-БУС просто не имела возможности угаснуть.

Чтобы помочь этому клиенту, мы использовали скрытое уга­сание. Клиент представлял, что он водит машину без трудностей с дыханием, так долго, пока он не смог воображать эту сцену, не испытывая при этом тревоги. После многодневной практики по­вторения этой сцены в своем воображении он снова смог сесть за руль, и настоящее угасание привело к элиминации его фобии. Представление клиентом УС в отсутствие БУС — ключевой мо­мент в технике скрытого угасания. Угасание может стереть пред­шествующую ассоциацию или новый опыт сместит старый, ка­кое бы объяснение ни было правильным, процедура может по­мочь клиенту избавиться от фобии.

Убеждения так же, как и внешние стимулы, могут стать условными для какого-либо травматического события. Таким образом, любая мысль, появляющаяся во время сильной трево­ги, может стать УС, который сам по себе будет впоследствии вызывать страх. Поэтому скрытое угасание может применяться для диссоциации мыслей и их эмоциональных компонентов.

 

Метод 1.

Поведенческая практика in vivo

 

Пусть клиенты тренируются с пугающим их событием до тех пор, пока не произойдет угасание страха. Терапевт при этом дол­жен быть уверен, что БУС не повторится.

 

Метод 2.

Скрытый

 

Пусть клиент мысленно представит, что он выполняет вызы­вающую страх деятельность без каких-либо неприятных послед­ствий.

 

Метод 3.

Угасание убеждения

 

1.  Составьте список мыслей, которые стали у клиента ассоции­роваться с источником тревоги.

2.  Пусть клиент представит, как в различных ситуациях, но без негативной эмоциональной реакции, у него появляются эти мысли.

3.  Клиенту может понадобиться повторить опыт несколько сот раз, чтобы мысли больше не создавали УР.

 

Метод 4.

Временное угасание

 

Попросите клиента подождать, когда он снова будет чувство­вать себя счастливым и уверенным, а затем прочитать или вос­становить в уме свои иррациональные мысли. Скажите, чтобы немедленно прекратил читать или думать о них, если почувству­ет, что расстраивается. Проинструктируйте его не выполнять процедуру тогда, когда он не чувствует себя счастливым.

 

Метод 5.

Нейтральные образы

 

1.  Составьте список иррациональных мыслей клиента и тех си­туаций, в которых они чаще всего появляются.

2.  Составьте список нейтральных образов — таких, по отноше­нию к которым клиент испытывает мало эмоций, например просмотр газеты, принятие пищи или чтение психологиче­ской работы. Попросите клиента подтвердить, что данные образы вызывают только нейтральные эмоции.

3.  Свяжите иррациональные мысли с нейтральными сценами. Скорее всего, вам потребуется около сотни повторений.

 

Метод 6.

Сформированное скрытое угасание

 

Попросите клиента представить составляющие УС компонен­ты таким образом, чтобы УР не возникала. В предыдущем слу­чае, например, тревожный водитель представлял себя сидящим на водительском сиденье или держащим руль. Поскольку УС предъявлен не в полном объеме и его сила не превышает порого­вых значений, то УР не происходит. Постепенно увеличивайте силу УС, не выходя за пределы пороговых значений, пока УС в целом не будет вызывать никакой реакции. В частности:

1.  Составьте список иррациональных мыслей клиента.

2.  Разбейте мысли логически на составные части. Например, клиент думает: «Я никчемный человек, если у меня ничего не получается». Вы можете разделить «ничего» на множе­ство различных оплошностей, например поломанный каран­даш, не выгулянная кошка, пропущенная петля и т. д.

3.  Пусть клиент представит составные части своей мысли мно­го раз. Убедитесь, что такой фокус не вызывает никакого дискомфорта. Вы можете использовать биологическую обрат­ную связь или самоотчет клиента, чтобы определить, появ­ляется ли у клиента УР или нет. Если УР происходит, раз­бейте мысль еще больше.

4.  Добившись отсутствия эмоциональной реакции, продолжай­те достраивать мысль, приближаясь к ее первоначальной форме. Делайте это до тех пор, пока исходная мысль в целом не будет вызывать ни одной негативной эмоции.

5.  Еще один тип сформированного скрытого угасания (shaped covert extinction) варьирует не мысли, а вызывающие страх образы. Например, боязнь ездить в лифте можно расчленить на образы большего лифта, стеклянного, пустого, такого, что поднимает только на один этаж вверх, и такого, что подни­мает на сорок. Могут меняться и сами образы, если клиент посмотрит на себя в фобической ситуации с разных сторон. Клиент может вообразить, что он видит себя едущим в лифте по телевизору, смотрящим на себя из будущего, в обществе друзей, наблюдающих свое поведение в лифте и т. д. Во всех случаях составные части образа преподносятся так, что эмо­циональная реакция клиента не выходит за пределы порого­вых значений.

 

Метод 7.

Морита-терапия

 

Морита-терапия, созданная в начале нашего столетия, — это японская психотерапевтическая техника, базирующаяся на про­цедурах угасания. Клиенты, страдающие дистимией, помеща­ются сначала на неделю в изолированную комнату. В течение всего этого времени они находятся в депрессии и тревоге, но не могут избежать или уйти от дискомфорта. Их УР не генерируют­ся намеренно, как в технике наводнения, вместо этого клиенты просто разрешают образам и мыслям, а также их последствиям свободно появляться. Поскольку продукты воображения (напри­мер, смерть, сумасшествие, полная потеря контроля над собой) на самом деле не осуществляются, происходит угасание УР. Ког­нитивным компонентом, который ускоряет угасание, является инструкция: «То, что человек думает, воображает или чувствует, менее важно по сравнению с тем, что он делает. Личность может вести активную, осмысленную жизнь, несмотря на бремя симп­томов». Эта философия помогает клиенту осознать, что для мыш­ления и чувств не существует непосредственных БУС, и, следо­вательно, нет повода избегать каких-либо эмоций или мыслей.

 

Пример. История Кевина

 

Несколько лет назад Кевин пришел ко мне из-за сильных при­ступов паники. Единственным внешним пусковым механизмом, ко­торый мы смогли найти, был тот факт, что сосед, с которым он раньше делил комнату, закончил свое обучение и оставил его одно­го. После некоторых поисков нам удалось обнаружить возможную причину такой сильной реакции на обычное событие. Кевин расска­зал, как он чуть было не утонул, когда ему было одиннадцать лет.

Он и его родители купались в Мексиканском заливе, в месте, где подводные каньоны образуют обратное течение, которое может затащить человека в открытое море. Кевин помнил, что стоял по шею в воде и пытался разглядеть, где находились его родители. Внезапно его накрыла большая волна и затянула в один из подвод­ных каньонов. Течение было сильным, он не мог из него выплыть — и был выброшен в открытое море. К счастью, спасатель с берега видел, что произошло, и спас его.

После этого случая Кевин стал сильно бояться океана, его страх распространился на озера и реки и на большие бассейны — он всего этого избегал. Это было достаточно типичное для возникно­вения аквафобии событие. Схематически это выглядит так:

Кевин не знал лишь о том, что была сформирована еще одна ассоциация. Когда у него возникла паника, он в это время не только находился в воде, но и думал, что остался один. Он обмолвился, что не мог разглядеть родителей и что вокруг тоже никого больше не было. С тех пор как произошел этот инцидент, он не только боялся воды, но боялся оставаться один. Он припомнил, что его родители перестали уходить куда-либо без него и следили, чтобы он не оста­вался дома в полном одиночестве. Когда его сосед съехал, он по­нял, что остался один на неопределенное время.

Схематически это выглядит следующим образом:

Для преодоления тревоги мы использовали несколько методов скрытого угасания. Кевин прослушивал серию записей, на которых он представлял, что он один. Сцены шли от представления себя сидящим в одиночестве в ванной комнате до таких, где он видел себя на необитаемом острове в южной части Тихого океана, где нет ни души на тысячи миль вокруг. По отношению к каждому образу ему нужно было воспроизводить свою мысль так долго, сколько он может, без каких-либо негативных последствий. Если он расстраи­вался или в его воображении возникали образы неприятных по­следствий, он должен был немедленно отходить от этой сцены и возвращаться к ней только тогда, когда будет в состоянии генери­ровать в ней свои мысли, не испытывая тревоги (сформированное скрытое угасание).

Также ему была дана инструкция думать об одиночестве вне описанного выше упражнения только в хорошем расположении духа и тогда, когда он чувствует себя уверенно (временное угасание).

Ему было сказано после этих упражнений больше времени про­водить в одиночестве. Он засчитывал себе очки за каждый час, проведенный в одиночестве без тревожных ощущений, и старался увеличивать их число с каждой неделей. Он должен был прекращать упражнение, как только он начинал нервничать (угасание in vivo).

 

Комментарий

 

Одна из сложностей в технике скрытого угасания в клини­ческой практике состоит в том, что зачастую бывает очень труд­но предотвратить внедрение БУС в мысли клиента. Клиентам тяжело представлять негативную сцену исключительно с нейт­ральными последствиями. В большинстве случаев скрытое уга­сание применяется в сочетании с оспариванием или техникой перцептивного сдвига.

 

Дополнительная информация

 

Каутела был одним из основоположников процедур скрытого угаса­ния (Ascher & Cautela, 1972; Cautela, 1971a; Gotestam & Melin, 1974; Weiss, Glazer, Pohorecky, Brick & Miller, 1975). Родственным является понятие Бека о нейтрализации (Beck, 1967) и техника привыкания Со­колова (Sokolov, 1963).

Компонент угасания может иметь и глазодвигательная десенсибили­зация. Когда старый образ (центральная картина) начинает осознаваться и ассоциироваться с движениями глаз (sciatica eye movement), эмоцио­нальный компонент может быть ослаблен благодаря тому, что первона­чальный УС представлен лишь частично и пропускает, таким образом, только парциальную и сильно уменьшенную УР. Однако существует множество других возможных объяснений активного компонента реак­ции глазодвигательной десенсибилизации (EMDR) (Shapiro, 1995, 1998).

Одна из составляющих сформированного скрытого угасания явля­ется основным лечением фобий у практиков нейролингвистического программирования. Клиенты представляют, что они смотрят фильм о себе в фобической ситуации. Сцена может варьироваться: представляться в черно-белом изображении, стоп-кадром, прокручиваться назад, пере­матываться туда и обратно, смотреться из-за проектора и т. д. (Bandler, 1992, 1996; Bandler & Grinder, 1979, 1996; Milliner & Grinder, 1990).

Морита-терапия была описана во многих публикациях (Fujita, 1986; Morita & Kondo, 1998; Reynolds, 1976, 1981).

 

 

НЕПАТОЛОГИЧЕСКОЕ МЫШЛЕНИЕ

 

Принципы

 

Когнитивно-реструктурирующая терапия, как и когнитив-но-бихевиоральная терапия в целом, основывает свои техники на экспериментах и положениях теории научения. Во всех мно­гочисленных разновидностях теории научения стараются при описании проблем клиента избегать использования медицин­ской модели. Тем не менее многие клиенты всем сердцем под­держивают модель заболевания.

Эти клиенты рассматривают сильные эмоции как знак не­приятного, непонятного состояния, которое они называют бо­лезненным. Поскольку они используют это слово, то, скорее все­го, будут проявлять свои эмоции и поступки соответствующим этому ярлыку образом. Сначала они воспринимают себя как эмо­циональных инвалидов с расшатанными и больными нервами или немного ненормальными, из-за того что у них возникают столь сильные эмоции. И затем они начинают играть свою партию, исполняя роль пациента со всеми сопутствующими поведенчес­кими и когнитивными проявлениями: пассивностью, беспомощ­ностью и ожиданиями того, что доктор их излечит.

Деструктивные эффекты ярлыка «больной», особенно когда он не на своем месте, требуют, чтобы клиент начал бороться с этой мыслью в числе первых. Мягкое оспаривание часто оказы­вается лучшим средством для изменения патологического наве­шивания ярлыков.

 

Метод

 

1.  Составьте основной список центральных убеждений клиен­та, которые связаны с его негативными эмоциями.

2.  Пройдите по каждому убеждению и идентифицируйте все признаки, которые клиент определяет как психологическое расстройство.

3.  Подробно объясните неправомерность ярлыка «болезнь» и в каждом убеждении подставьте понятия теории научения.

4.  На протяжении всех терапевтических сеансов помогайте клиенту изменять мысли или слова, которые подразумевают заболевание. Обращайте внимание на такие выражения, как «ненормальный», «психически больной», «сумасшедший», «разбалансированный», «разваливающийся на части», «нерв­ный срыв»,  «странное поведение», «слабый»,  «больной», «нездоровый», «неустойчивый» и т. д.

5.  Замените медицинскую модель моделью социального науче­ния. Обращайтесь с клиентами как со студентами, находя­щимися под вашим руководством, а не как с пациентами, которых вы лечите. Покажите клиентам, что вы ожидаете от них выполнения домашних заданий, изучения ваших прин­ципов и того, что они будут спорить с вами, если в чем-то не согласны. Поясните, что вы рассматриваете консультации как совместный проект, 50 на 50. Вы даете инструкции, они учатся.

Перед тем как начать терапию с невротическими клиентами, я даю им лист бумаги, на котором описано, каким видом тера­пии я занимаюсь, что я от них ожидаю и что они могут ждать от меня. Вот отдельные выдержки.

 

Мои услуги

Как вы знаете, я практикую специфический вид консульти­рования. Вы и я должны решить, является ли моя терапия для вас наиболее подходящей. Если нет, я помогу вам найти нуж­ную. Помните, что, согласно последним исследованиям, суще­ствует свыше 250 различных видов терапии (Corsini, 1981, 1994).

 

Моя философия

Я не рассматриваю наше общение как отношения доктор— пациент, друг—доверительное лицо, лидер—ведомый или гуру— послушник; я вижу их как отношения учитель—ученик. Моя работа состоит в том, чтобы передать вам как можно более доступ­но средства для решения ваших проблем. Ваша задача — исполь­зовать эти средства. Мы равноправные партнеры в деле вашего развития.

 

Открытость

Поскольку мы являемся партнерами в деле вашего роста, вы имеете право знать, что я делаю, почему я это делаю, сколько это займет времени и что я думаю о причинах ваших проблем и вариантах их решения. Я не колдун, который пользуется для исцеления людей секретными, мистическими методами. Я хочу, чтобы вы знали, что я думаю, поэтому не стесняйтесь спраши­вать, что я делаю и почему.

 

В целом

Я буду делать все, что в моих силах, чтобы помочь вам, ис­пользуя стандартные техники и создавая новые, если старые не работают. Если, несмотря на совместные усилия, консультации вам не помогут, я сделаю все, чтобы найти другого терапевта, который бы смог оказаться вам полезным.

 

Пример. История Бет

 

В течение двух лет у Бет случались сильные приступы генерали­зованной тревоги, во время которых она была абсолютно непод­вижна. К тому моменту как она пришла ко мне за лечением, она уже шесть лет трижды в неделю посещала психоаналитика. Она начала ходить к нему, чтобы избавиться от своего гнева и печали по поводу потери родителей в детстве. После их смерти ей, подростку, при­шлось жить с дядей и тетей, которых она описывала как жестких и отвергающих. Она была уверена в том, что психоанализ помог ей справиться с гневом и скорбью, и недоумевала, когда спустя четы­ре года терапии у нее начались приступы тревоги. За последние два года анализа они стали значительно сильнее.

Первым шагом в терапии было убедить Бет, что более дирек­тивный, когнитивный, подход сможет снизить ее тревогу, хотя стиль его будет значительно отличаться от психоанализа, который она проходила прежде. Во-вторых, мы исследовали когнитивные стиму­лы, запускающие ее тревогу, которые, как оказалось, были послед­ствиями аналитической терапии. Во время одного из сеансов со своим терапевтом она недопоняла, что он сказал по поводу ид, что, в свою очередь, привело ее к убеждению, что глубоко в своем подсознании она была очень больной и потенциально сумасшед­шей. Как она говорила: «Это как злые силы внутри меня, которые могут овладеть мной в любое время. Я должна постоянно обере­гать себя от подсознательных импульсов, чтобы они не взяли надо мной верх».

Эта мысль появлялась у нее каждый раз, когда она испытывала такие эмоции, как гнев, страх или грусть. Она сразу называла эти чувства нездоровыми, подсознательными и опасными, и затем ею овладевала тревога, потому что она боялась потерять контроль над собой. В большинстве случаев у нее были совершенно нормальные эмоции, и они могли быть поняты в том контексте, в котором про­исходили. Тем не менее ей было очень трудно понять это, и она продолжала настаивать, что ее эмоции были знаком того, что ее подсознание готово прорваться наружу.

Бет избавилась от своей тревоги через девять недель практики с использованием карточек с контраргументами, прослушиванием записей и мысленным повторением утверждений, которые не за­ставляли ее чувствовать себя больной. Ниже следуют примеры си­туаций, которые она сначала проинтерпретировала неверно, но впоследствии переосмыслила.

 

Ситуация   1

Она ощутила тревогу во время игры на фортепиано в присут­ствии множества людей.

Патологическая мысль:

«Мне тревожно и страшно, потому что в моем подсознании про­исходит что-то ненормальное».

 

Рациональное утверждение:

«Я волнуюсь, что все перепутаю перед своими друзьями».

 

Ситуация 2

Она рассердилась, когда ее друг отменил свидание уже на тре-Щ^ тий уикенд подряд.

Патологическая мысль:

«Я должна справиться со своим подсознательным гневом, пото-лу что он может прорваться и лишить меня рассудка». Рациональное утверждение:

«Я рассердилась, потому что он не думает о моих чувствах, а у меня не хватило смелости сказать ему об этом».

 

Ситуация 3

У нее был прилив тревоги после прочтения романа, в котором у одного из героев произошел нервный срыв.

Патологическое убеждение:

«Глубоко внутри у меня неустойчивая и болезненная сущность, подвластная непреодолимым силам».

Рациональное убеждение:

«Я обеспокоена, потому что думаю, что у меня может быть не­устойчивая психика, а не потому, что она на самом деле такая. Внутри меня нет ничего, кроме крови, костей и тканей, как и у любого человека. Эта масса клеток не имеет свойства психологи­ческой нестабильности и не обладает надо мной магической силой. Чтение книги напомнило мне о моих необоснованных страхах — страхах, которые никак не связаны с некоей абстракцией — бессоз­нательным. Я создала в своем уме эту абстракцию, назвала ее не­здоровой и ненормальной и затем убедила себя, что она вот-вот меня одолеет. Мои страхи исходят только оттого, что я себе говорю, а не от какой-то таинственной моей части, которую породило мое воображение».

 

 

Комментарий

 

Это отличная техника для клиентов, страдающих невроти­ческими расстройствами, основанными на условной тревоге, прошлых негативных подкреплениях и дезадаптивных когни-циях. Однако это самая неподходящая техника для клиентов, чьи проблемы вызваны биохимическим дисбалансом. Психичес­ки больные клиенты, клиенты с алкогольной и наркотической зависимостью и клиенты с мозговыми расстройствами медицинского характера должны научиться признавать и бороться со сво­ими проблемами, а не отрицать их. Антитерапевтично будет ска­зать маниакальному пациенту, чьи трудности обусловлены ги­потиреозом, что он может расслабиться, развеять разговорами и выбросить из головы свои проблемы. За дальнейшей информа­цией обратитесь к разделам главы 12, посвященным лечению тяжело психически больных пациентов и когнитивно-реструк­турирующей терапии клиентов с алкогольной и наркотической зависимостью.

За последние 15 лет появилось множество работ, подтверж­дающих реципрокное взаимодействие когнитивных факторов и биологических функций организма. Важно, чтобы терапевт раз­личал, какие проблемы клиента обусловлены научением, а ка­кие — физиологией.

 

Дополнительная информация

 

Множество авторов возражают против использования термина «за­болевание» для выученных психологических проблем (Korchin 1976; Rabhn, 1974; Skinner, 1953, 1974, 1991; Szasz, 1960, 1970a, 1970b, 1978; Ulman & Krasner, 1965, 1969). О различии между двумя взгляда­ми на психопатологию можно прочитать в эмпирическом исследова­нии Haaga, Dyck, & Ernst (1991) и обзоре исследовательских работ (Fowles, 1993).

 

 

 

СКРЫТОЕ ПОДКРЕПЛЕНИЕ

 

Принципы

 

При мягком оспаривании часто используются подкрепляю­щие убеждения. В парадигме подкрепления когниции имеют множество функций, они могут служить подкреплением (напри­мер: «Я хорошо поработал»), или ответной реакцией («Мне по­высили зарплату, потому что я хороший работник»), или разли­чительным стимулом («Когда я уверен в себе, я лучше делаю свою работу, и босс хвалит меня»). Если рациональное утверж­дение подкрепляется в присутствии специфических внешних стимулов (таких, как повышение зарплаты), а иррациональное — нет, то вероятность повторения в будущем рациональной мысли возрастает, а иррациональной уменьшается. Скрытое подкрепление вознаграждает рациональные убеждения клиен­та.

Существуют следующие терапевтические техники, призван­ные помочь клиенту положительно подкрепить свои собствен-. ные рациональные убеждения.

 

Метод 1.

Лучшее возможное убеждение

 

1.  Создайте иерархию проблемных ситуаций и сопутствующих им мыслей — 10 или 15 компонентов.

2.  Для каждой ситуации создайте список рациональных убеж­дений.

3.  Пусть клиент в состоянии релаксации представит наилуч­ший способ, которым можно справиться с каждой ситуацией. Попросите его, будучи погруженным в ситуацию, подумать о самых разумных и реалистических из возможных убежде­ний и представить эмоции и поведение, которые порождает новое мышление. Терапевт может сказать: «Представьте сцену, но на этот раз вообразите, что мыслите вы реалистично. Представьте это как можно отчетливее... Теперь представьте, что вы испытываете реалистичные эмо­ции и ведете себя соответственно. Продолжайте представлять себе это до тех пор, пока вы не завершите всю сцену, думая корректным образом и действуя так, как бы вам больше все­го хотелось... Продолжайте до тех пор, пока не сможете с легкостью воспроизводить в уме эту сцену».

4.  После того как вышеупомянутые образы будут очень отчет­ливыми, попросите клиента представить возможные послед­ствия нового мышления не только в данной, но и во всех подобных ситуациях.

«Хорошо. Теперь создайте картинку лучших возможных по­следствий нового образа мыслей.   

Представьте, что мыслите реалистично во всех ситуациях, похожих на эту. Что с вами произойдет действительно хорошего? Как улучшится ваша жизнь? Не просто думайте о том, что может случиться, а представляйте, как это происходит... Продолжайте, пока об­раз не станет живым и отчетливым».

5.  Повторите упражнение как минимум три раза для каждой позиции. Делайте это до тех пор, пока клиент не сообщит, что у него не возникает негативных эмоций при визуализации сцены. Для оценки уровня ответной реакции клиента можно использовать самоотчет или биологическую обратную связь.

6.  Продолжайте упражнение, продвигаясь вверх по иерархии, которая была установлена в первом шаге.

7.  Упражнение обычно записывают, и клиентам рекомендуется прослушивать кассету три раза в неделю.                            ,

 

 

Метод 2.

Стандартные подкрепляющие образы

 

В этой технике выполняются те же шаги, что и в описанной выше процедуре, за исключением шага 4. Вместо того чтобы про­сить клиента создавать свои образы наилучших возможных по­следствий рационального мышления, терапевт делает это сам. Эта модификация годится для клиентов, которые с трудом мо­гут конструировать позитивные образы с интенсивностью, обес­печивающей их самоподкрепление.

Представьте, что по мере того как вы начинаете мыслить все более и более реалистично, вы становитесь увереннее в себе. Сложности, которые были для вас проблемой, вы теперь разре­шаете с относительной легкостью. Взаимоотношения, карьера и материальное положение — все начинает улучшаться. Когда проблемы все-таки случаются, вы разумно с ними справляетесь и движетесь к новым целям. Вы начинаете осуществлять свои устремления и те планы, которые вы себе наметили.

 

Метод 3.

Внешние вознаграждения

 

Рациональные убеждения клиентов могут подкрепляться при помощи внешних вознаграждений. Согласно принципу Пре-мака (Premack, 1965), любые действия, которые выполняются достаточно часто (например, поедание конфеты), могут выступать в качестве положительного подкрепления для более редких по­ступков (рациональное мышление). Следовательно, клиент мо­жет вознаграждать себя каждый раз, когда он замещает ирраци­ональную мысль рациональной.

Клиенты могут намеренно связывать положительное под­крепление с желаемой мыслью или действием всегда, когда по­желают, и их нужно к этому поощрять. Необходимо их поддер­жать в том, чтобы в своей практике они могли аккумулировать маленькие вознаграждения в большие в зависимости от значи­мости тех перцептивных и поведенческих барьеров, которые они хотели бы преодолеть. Таким образом, конфета может быть су­щественным подкреплением для преодоления небольшого пре­пятствия, но в качестве вознаграждения за победу над действи­тельно крупной проблемой клиент может поставить себе целью взять большой отпуск.

 

Комментарий

 

Очень часто клиенты испытывают трудности в том, чтобы как-то себя наградить. Они могут быть более склонны к самоби­чеванию, чем к самоподкреплению, тогда терапевту следует по­мочь им увидеть поводы для вознаграждения, несмотря на та­кие тенденции. Часто терапевту приходится давать клиентам разрешение на то, чтобы они были к себе благосклонны.

 

Дополнительная информация

 

В предыдущих публикациях эта техника называлась самонаграж­дением (self-reward) (Casey & Me Mullin, 1976, 1985; Me Mullin, Asafy, & Chapman, 1978; Me Mullin & Casey, 1975; Me Mullin & Giles, 1981).

Эффект скрытого подкрепления изучался многими исследователя­ми (Aubut and Ladouceur, 1978; Bajtelsmit & Gershman, 1976; Bistline, Jaremko, and Sobleman, 1980; Brunn & Hedberg, 1974; Cautela, 1970, 1971b; Engum, Miller, & Meredith, 1980; Flannery, 1972; Homme, 1965; Crop, Calhoon, & Verrier, 1971; Ladouceur, 1974, 1977; Mahoney, 1991, 1993a, 1993b; Mahoney, Thoresen & Danaher, 1972, Scott & Leonard, 1978; Scott & Rosenstiel, 1975; Turcat & Adams, 1982).

В своих теориях Аарон и Джудит Бек (A. Beck, 1993; J. Beck, 1996) акцентируют принцип подкрепления адаптивного поведения позитив­ными эмоциями.

 

ИСПОЛЬЗОВАНИЕ СОСТОЯНИЙ ИЗМЕНЕННОГО СОЗНАНИЯ

 

Принципы

 

Общая физиология имеет непосредственное отношение к тому, насколько хорошо клиенты понимают и реагируют на раз­личные техники мягкого оспаривания. Некоторые исследования показывают, что клиенты, которые физически возбуждены, с напряженными мышцами и высоким уровнем мозговой актив­ности в результате симультанной обработки множества стиму­лов, менее отзывчивы к данному виду терапии. Релаксация, гип­ноз, медитация могут ослабить мышечное напряжение и снизить мозговую активность, позволяя этим клиентам сосредоточиться на наличной задаче.

Существуют не совсем убедительные доказательства того, что альфа- и тета-состояния головного мозга (8-12 Гц и 4-7 Гц) уве­личивают способность клиента воспринимать информацию, по­скольку он абсорбирует поступающие данные некритично, а сти­мулы не пересекаются и не вытесняют друг друга (Coleman, 1977; Grof, 1975, 1980). Наш собственный опыт показал, что использование состояний измененного сознания — всего лишь дополняющая техника, прочные и продолжительные изменения редко достигаются только при помощи этого метода. Это специ­фичное приложение лучше всего подходит к техникам перцеп­тивного сдвига и дополнению обусловливания и менее эффек­тивно с остальными процедурами.

Для достижения состояния релаксации при мягком оспари­вании используются следующие методы.

1.  Биологическая обратная связь (Carlson & Seifert, 1994).

2.  Клиент дышит при помощи диафрагмы, вдыхает медленно через нос, задерживает дыхание и затем выдыхает неболь­шими порциями. Зевание и потягивание, сопровождающие медленное ритмичное дыхание, вызывают дополнительный эффект.

3.  Чтобы облегчить расслабление, терапевт может поставить записи звуков природы. Это могут быть естественные звуки океана, ручейка в деревне или луга (такие записи можно най­ти во многих музыкальных магазинах).

4.  Отдельно или в сочетании с записями терапевт может зачи­тывать пассажи, которые описывают ощущения, возникаю­щие от пребывания на природе, в таких местах, например, как морское побережье или домик в горах (замечательные зарисовки вы найдете у Kroger & Fezler, 1976).

5.  Релаксация может быть усилена, если терапевт будет повто­рять фразы типа: «Мои ноги становятся теплыми и тяжелы­ми. Я спокоен и расслаблен. Мои мускулы расслабленные, мягкие и безвольные». Эти комментарии приведут к медита­тивному состоянию, если буду повторяться на протяжении 20 минут.

6.  Стандартные инструкции для релаксации (Jacobson, 1974; Sutcliffe, 1994).

7.  Стандартные гипнотические индукции (Clark & Jackson, 1983; Udolf, 1992).

8.  Белый шум.

9.  Звуки волн.

 

 

ИСПОЛЬЗОВАНИЕ СОСТОЯНИЙ ПОНИЖЕННОЙ МОЗГОВОЙ АКТИВНОСТИ

 

Состояние релаксации может применяться со всеми техни­ками КРТ. Особенно эффективны они в следующем.

1.  Определение центрального иррационального убеждения, свя­занного с эмоциональными проблемами. В расслабленном состоянии клиенты лучше могут сосредоточиться на своих автоматических мыслях.

2.  Подкрепление позитивных когнитивных изменений клиента.

3.  Предоставление клиенту возможности отдалиться от своих убеждений на необходимое расстояние, чтобы объективно их оценить.

4.  При помощи путешествия в памяти клиент может идентифи­цировать исторические корни своего центрального убежде­ния.

5.  Повышение эффективности многих представленных в кни­ге техник, особенно всех техник мягкого опровержения — оспаривание в расслабленном состоянии, антикатастрофизи-рующая практика, преодолевающие утверждения, угасание; техник перцептивного сдвига — когнитивный фокусинг, транспозиция, образы, наведение мостов, а также историчес­кого и культурального ресинтезирования.

 

Комментарий

 

Использование нами альфа- и тета-состояний продемонстри­ровало противоречивые результаты. Мы обнаружили, что обуче­ние когнитивным методам зависит от состояния. Если клиент испытывает свои проблемы, находясь в определенном состоя­нии, для изменения когниций оказывается эффективным погру­жение в данное состояние. Создание альфа- или тета-состояния менее действенно. Они могут быть результативны для отдель­ных клиентов, но мы не нашли клинических подтверждений нашумевшим и преувеличенным заявлениям об исцеляющем эффекте этих состояний. Читатель должен понимать различия между релаксацией, применение которой оказалось определен­но полезно для клиентов, и альфа- и тета-состояниями изменен­ного сознания, которые таких результатов не дают. Они корре­лируют между собой, но не обязательно связаны причинными отношениями (Beyerstein, 1985).

 

Дополнительная информация

 

Хорошие практические работы по использованию биологической обратной связи есть у Schwartz (1973, 1995), Carlson and Seifert (1994). Критические замечания можно найти у Steiner and Dince (1981).

Противостояние между защитниками и противниками применения состояний измененного сознания продолжает накаляться. Защитника­ми написаны книги (по большей части) для непосвященной публики (Brown, 1974; Steam, 1976; Zaffuto, 1974). Противниками — работы тех­нического характера (Beatty & Legewie, 1977; Beyerstein, 1985; Orne & Paskewitz, 1973; Plotkin, 1979; Simkins, 1982).

Наиболее известный терапевт, использующий состояния изменен­ного сознания, — Милтон Эриксон (Erikson & Rossy, 1981; Havens, 1985; Lankton, 1990; Lankton & Lankton, 1983; Rossy, 1980; Rossy & Ryan, 1985).

Замечательные книги по клиническому гипнозу есть у Rhue (1993), Bandler & Grinder (1996), Lynn & Kirsch (1996), Udolf (1992).

 

 

 

Глава 6 ТЕХНИКИ ОПРОВЕРЖЕНИЯ: ОБЪЕКТИВНЫЕ

 

Многие техники оспаривания основаны на использовании для изменения иррациональных убеждений высокого или низ­кого уровня эмоционального возбуждения, но иногда более эф­фективным для трансформации мыслей оказывается хладно­кровный, бесстрастный стиль. Причина в том, что объективное, внеличностное обсуждение идей клиента может развеять его пристрастные эмоции, в то время как жесткие и мягкие техники опровержения могут их усилить.

Техники объективного оспаривания предполагают, что тера­певт будет предоставлять логичные, неэмоциональные аргумен­ты и склонять клиента к моделированию того же стиля. Как клиент, так и терапевт анализируют идеи клиента бесстрастно и отчужденно, как будто это математические формулы.

Объективное опровержение предполагает изменение преду­беждений в случае, если терапевт поможет клиенту собрать ло­гических доказательств против этих идей больше имеющихся у него аргументов «за». Эта точка зрения противоположна тому мнению, что эмоциональная напряженность и привычная сила контраргумента превосходит по значимости стоящую за ним ло­гику. Приобретая опыт, терапевт выяснит для себя, какие убеж­дения лучше поддаются мягким техникам, какие — жестким, а какие — объективным.

Мы обнаружили, что объективное оспаривание больше всего подходит для сопротивляющихся и защищающихся клиентов, поскольку этот подход не задевает их эмоциональные струны, с другой стороны, есть клиенты, которым больше помогает теплое, эмпатическое и позитивное обхождение с ними терапевтов (Rogers, 1951, 1959). Для поддержки контраргументации деп­рессивных клиентов им в особенности может понадобиться мяг­кий эмоциональный подход, напротив, клиентам, страдающим от приступов паники, подойдет атакующее, жесткое опровер­жение.

Объективный анализ идей клиента — ясный и элегантный терапевтический подход. Наш опыт, однако, показывает, что многие клиенты не приветствуют логику в той же мере, что и терапевты. Для таких клиентов объективное оспаривание долж­но быть заменено или дополнено другими методами.

Ниже следуют отдельные ключевые принципы, лежащие в основе различных типов объективного опровержения.

1.  Пусть клиент идентифицирует основные центральные убеж­дения, которые приводят к негативным эмоциям.

2.  Помогите клиенту разбить каждое утверждение на его основ­ные логические компоненты. Скрупулезно избегайте субъек­тивных суждений как о самом убеждении, так и о составля­ющих его частях.

3.  С помощью клиента исследуйте каждое убеждение с пози­ций индуктивной и дедуктивной логики. Вместе с клиентом решите, является ли убеждение логичным.

4.  Если клиент оценивает суждение как ложное, пусть он запи­шет все логические доводы для такого опровержения.

5.  Попросите клиента вспоминать все эти опровергающие дово­ды каждый раз, когда возникает ложное убеждение, пока оно не перестанет повторяться совсем.

Мы используем эти инструкции в памятке, которая знако­мит клиента с техникой объективного оспаривания.

 

 

Пример анализа

 

Идея о том, что существуют различные по своей внутренней сущности классы людей, — одно из тех центральных убеждений, которые не основаны на фактах и могут быть ослаблены логическим обсуждением. Классовое сознание приводит некоторых клиентов к депрессии и тревоге из-за того, что они считают своих родителей выходцами из низших классов. Несмотря на свои собственные до­стижения (многие из них очень успешны), эти клиенты продолжают действительно верить, что им по своей сути недостает настоящей ценности, так как они вышли из бедных слоев. Эти клиенты постоян­но опасаются разоблачения. Они считают свои таланты и успехи частью фасада, за которым они скрываются, чтобы одурачить об­щество, и они сторонятся ситуаций, в которых окружающие могут разглядеть их маску и увидеть, кто они «на самом деле».

Другие клиенты беспокоятся о своей классовой принадлежнос­ти по-другому. Они выросли в высшем обществе, но считают, что им недостает определенных желаемых характеристик, присущих выходцам из низших слоев. Они могут считать, что людям низших классов свойственна энергия и жизненная сила, которая делает их устойчивыми и лучше приспособленными к решению прагматичес­ких проблем. Мужчины часто ощущают недостаток маскулинности и смелости, присущей их соперникам из низшего общества, и счита­ют себя занудами или денди.

После того как клиентам показали, что на проблемы можно смотреть более объективно, идентифицируется и анализируется то понятие, которое вызывает у них проблемы. В следующей схеме препарировалось такое абстрактное понятие, как «класс».

 

Определение класса

Синонимы: порода, кровь, характер, гены, уровень, страта, по­ложение, социальное происхождение, генеалогия, род, родослов­ная, наследственность, аристократ/человек из народа, избранность.

Утверждения, на которых логически основано понятие клиента.

1.   Каждый индивидуум несет нефизический отпечаток своего класса.

2.   Этот отпечаток каким-то образом передается с генами.

3.   Он неизменяем.

4.   Разное положение в обществе (высокое, среднее, низкое) внут­ренне связывается с таким нефизическим его аспектом, кото­рый называется классом.

5.   Положение также неизменяемо.

6.   Люди интуитивно сознают принадлежность к классу и положе­ние в обществе.

7.   Их родители, деды, прадеды (и так до бесконечности) — все принадлежат к одному и тому же классу.

8.   Дети, внуки и т. д. этих людей тоже принадлежат к этому классу и имеют то же положение в обществе. Если люди кажутся при­надлежащими к другому классу или рангу, то это маска. Это актеры, разыгрывающие общество, но рано или поздно их ра-

зоблачат. Если их начать проверять, их действительная классо­вая принадлежность обязательно проявится.

 

Оценка понятия

Понятие класса может быть использовано в качестве социоло­гической абстракции (Davis & Moore, 1945; Warner & Lunt, 1973), но этот термин оказывается несостоятельным, когда люди применяют его относительно своего достоинства. Он предполагает такое каче­ство, которого не существует: внутренне присущая классовая при­надлежность. Это идея о том, что каждый человек обладает унасле­дованной значимостью, которая не зависит от достижений и не может быть изменена. Это утверждает чуть ли не духовную страти­фикацию людей в зависимости от их положения.

Логическое опровержение

1.   Не существует доказательств (так же, как и методов их нахож­дения) существования такого нефизического аспекта личности, который называется классовой принадлежностью.

2.   Как может наследоваться нефизический элемент?

3.   Даже если можно было бы предположить наличие такого эле­мента, не существует методов, при помощи которых такое неиз­меняемое качество, как общественное положение, могло быть за ним закреплено. Значимость — это чисто субъективная оцен­ка его носителя, и оно не является внутренним свойством внеш­не наблюдаемых проявлений.

4.   Какие специфические физические, умственные, психологичес­кие, духовные или метеорологические элементы внутри людей позволяют им интуитивно осознавать свою классовую принад­лежность?

5.   Вне применения в социологических теориях понятие класса яв­ляется произвольной абстракцией. Она навязывается одним людям другими и не имеет никакого иного значения, кроме выра­жения эмоционального отношения одного человека к другому.

 

Комментарий

 

Мы не пускаемся в метафизические споры с клиентами о до­стоинствах воззрений Канта, Беркли, Локка на онтологию или объективную реальность. Мы признаем субъективность любых

взглядов. Однако мы признаем и то, что взгляды клиента на себя и на окружающий мир полезны не в равной степени.

 

Дополнительная информация

 

Важность объективной самооценки отмечается Nissbett & Ross (1980). Объективизация — один из основных методов, используемых Абрахамом Лоу в своей волевой терапии (will therapy) и непрофессио­нальной организации, которую он основал для пациентов, недавно вы­шедших из больницы (Recovery Inc., Low, 1952).

Фактически все когнитивные подходы учат клиента наблюдать за собой и своим окружением более объективно (Bandura, 1997; A. Beck, 1993; J. Beck, 1996; Ellis, 1988a, 1995, 1996; Lazarus, 1995; Meihenbaum, 1994). Конструктивистские терапевты делают акцент на адаптивности, или пригодности, того убеждения, которое наиболее значимо, незави­симо от его соответствия объективной реальности (Mahoney, 1979, 1988, 1991, 1993а, 1993b, 1994).

 

 

АЛЬТЕРНАТИВНАЯ ИНТЕРПРЕТАЦИЯ

 

Принципы

 

Принцип первоочередности очень значим во всей психоло­гии. Он говорит о том, что люди больше внимания обращают на свои первые впечатления от событий, чем на последующие. Эти первые впечатления могут относиться к чему угодно: первый полет на самолете, первый раз, как вы покинули дом, ваш пер­вый поцелуй.

Но первое восприятие события у людей не всегда самое луч­шее. Многие клиенты постигают значение того или иного собы­тия импульсивно и интуитивно и в последствии придерживают­ся этого первоначального понимания, считая, что оно должно быть правильным. Более поздние оценки, пусть и более объек­тивные, только изредка могут прижиться так же надежно, как и первые. Например, некоторые люди продолжают верить, что тревога приводит к психозу или что напряжение грудных мышц указывает на сердечный приступ просто потому, что это первая Мысль, какая пришла им в голову. Внедрившись однажды, эти идеи с трудом поддаются изменениям.

К сожалению, это правда, что самые первые интерпретации события зачастую оказываются самыми худшими, и клиентам, введенным в заблуждение своими идеями, необходимо расска­зать об этой концепции. Они должны научиться воздерживаться от поспешных оценок до тех пор, пока не получат больше инфор­мации и не будут точнее воспринимать ситуацию.

 

Метод

 

1.  Пусть клиент в течение недели делает записи о самых неприят­ных эмоциях, которые у него за это время возникнут, в одном двух предложениях отмечая активирующее событие (ситуа­цию) и свою первую интерпретацию события (убеждение).

2.  Пусть клиент продолжит это упражнение и на следующей неделе, но в этот раз попросите его придумать еще по край­ней мере четыре интерпретации для каждого события. Каж­дая интерпретация должна отличаться от первой, но быть не менее правдоподобной.

3.  На очередном сеансе помогите клиенту решить, какая из тех четырех интерпретаций поддерживается наибольшим чис­лом объективных доказательств.

4.  Попросите клиента продолжать поиск альтернативных интер­претаций, временно откладывая первоначальные суждения и принимая решение о корректной оценке только тогда, когда время и расстояние обеспечат необходимую объективность. Продолжайте эту процедуру по меньшей мере в течение ме­сяца, пока клиент не будет выполнять ее автоматически.

 

 

Примеры

 

Ситуация 1

Одинокая 25-летняя женщина только что порвала со своим другом.

Первая интерпретация

Со мной что-то не в порядке. Я неадекватна и, наверное, никогда не смогу построить продолжительные отношения с мужчиной. Альтернативные интерпретации

1.   «Я встретила не того мужчину».

2.   «Я не хочу расставаться со своей свободой прямо сейчас».

 

 

ПАМЯТКА: ОБЪЕКТИВНОЕ ОПРОВЕРЖЕНИЕ

 

 

3.   «Я и мой друг несовместимы на биохимическом уровне».

4.   «Мой друг боялся связывать себя отношениями со мной».

 

Ситуация 2

После приема транквилизаторов в течение года клиент уходит от них. На следующий день он ощущает небольшую тревогу.

Первая интерпретация

«Я так и знал. Таблетки были мне необходимы, чтобы избав­ляться от тревожности, без них я сорвусь».

Альтернативные интерпретации

1.   «Я волнуюсь, потому что у меня больше нет моих «костылей». Я лишился своей подкормки».

2.   «Я тревожился и до того, как прекратил прием таблеток, поэто­му напряжение может быть вызвано чем-то иным».

3.   «Я беспокоился тысячи раз и с таблетками, и без них. Это про­должается всего лишь час или около того, а затем проходит. Так будет и на этот раз».

4.   «В отсутствие лекарств в моем организме я чувствую себя по-другому, не хуже и не лучше, а просто иначе. Я называл это другое ощущение «тревогой», потому что я интерпретирую все непривычные чувства как что-то пугающее, но я с таким же успе­хом мог назвать это чувство «незнакомым». Оно не так опасно».

 

Ситуация 3

Муж клиентки сказал, что у нее толстые ноги.

Первая интерпретация

«У меня нелепые ноги. Я бесформенная. Мне не стоит наде­вать шорты, потому что все тогда их увидят. Природа меня обделила».

Альтернативные интерпретации

1.  «Он идиот!»

2.  «Он рассердился на меня, потому что обед еще не был готов. Он

знает, что я болезненно отношусь к своему весу, и хотел меня обидеть».

3.  «У него кризис середины жизни, и он хочет, чтобы я выглядела

как 18-летняя девочка, чтобы почувствовать себя моложе».

4.  «Это его проекция, потому что у него у самого толстые ноги».

 

Ситуация 4

Шесть лет назад у клиентки возникла агорафобия. Несмотря на четыре месяца консультаций у двух психотерапевтов, у нее до сих пор случаются приступы паники.

Первая интерпретация

«Я ненормальная! Я всегда буду бояться выходить из дома, и если уж два профессиональных психотерапевта не смогли мне помочь, то и никто не сможет».

Альтернативные интерпретации

1.   «Мои терапевты оказались не так хороши».

2.   «Техники, которые они использовали, не соответствовали моей проблеме».

3.   «Я не уделяю терапии достаточно времени».

4.   «Чтобы преодолеть агорафобию, необходимо больше, чем че­тыре месяца».

5.   «Я не работала над этим».

 

Комментарий

 

Для эффективности этой техники не имеет значения точность альтернативных интерпретаций. Важно, чтобы клиент осознал, что возможны альтернативные объяснения, что первые суждения не являются правильными каким-то чудесным образом только потому, что возникли раньше. Альтернативные варианты ана­лиза помогают клиенту ослабить определенность первых интер­претаций и учитывать другие, приходя в конце концов к наиме­нее травмирующим.

 

Дополнительная информация

 

Многочисленные исследования по социальной психологии подтверж­дают важность первоначальных убеждений субъекта (Fishbein & Ajzen, 1975; Hovland & Janis, 1959; Miller & Campbell, 1959; Petty & Cacioppo, 1981). С этим связано понятие «гипотезы первенства», которое означает, что первоочередные когниции клиента могут обладать столь большой властью, что начинают предопределять другие процессы — эмоциональ­ные, когнитивные, поведенческие (Haaga, Dyck & Ernst, 1991; Beck, 1996).

 

 

 

РАЦИОНАЛЬНЫЕ УБЕЖДЕНИЯ

 

Принципы

 

Подобно многим другим терапевтическим методам, оспари­вание иррациональных убеждений решает одну проблему и од­новременно создает другую. Успешное оспаривание ослабляет иррациональную мысль, но также вынуждает клиента концент­рироваться на ней. Фокусирование на иррациональной идее при­водит к негативным эмоциям, так что оспаривание в результате имеет обратное действие на погашение отрицательных эмоций, которые возникают в процессе контраргументации. Опроверже­ние должно быть нацелено как на мысль, так и на эмоции, кото­рые она вызывает. Для этого необходимы особенно сильные ар­гументы, поскольку негативные эмоции имеют тенденцию уси­ливать иррациональные убеждения.

Наиболее действенный тип оспаривания заключается в том, чтобы клиент смог избежать иррациональных мыслей, таким образом, отпадает необходимость работы с отрицательными эмо­циями, которые они порождают. Техника рациональных убеж­дений именно это и делает. Клиент, как только ему предъявляют­ся внешние стимулы, должен мысленно представлять реалистич­ное убеждение. При таком подходе клиент не должен оспаривать иррациональную идею, вместо этого он концентрируется на ра­циональном мышлении.

 

 

Метод

 

1.  Составьте список ситуаций, в которых клиент расстраивает­ся. Это могут быть конкретные ситуации из прошлого или настоящего или общие жизненные ситуации, с которыми клиент чаще всего сталкивается.

2.  Подготовьте рациональные убеждения или самовнушения, которые клиент в этих ситуациях сможет использовать. Эти убеждения должны преувеличивать положительные либо от­рицательные стороны ситуации, но должны основываться на объективном взгляде на происходящее. Потратьте время на то, чтобы найти для ситуации наиболее здравомыслящие ин­терпретации.

3.  На одной стороне карточки 10 х 15 см запишите пусковые стимулы к каждой ситуации. На другой ее стороне — полное описание рационального восприятия, которого клиент хочет

достичь.

4.  В течение как минимум шести недель по несколько раз в день клиент должен представлять себя в одной из ситуаций как можно отчетливее.

5.  Когда визуализация будет достаточно ясной, клиент должен представить рациональную мысль и также сделать ее отчет­ливой.

6.  Клиент должен выполнять это упражнение до тех пор, пока он не начнет рефлекторно воспроизводить рациональное убежде­ние каждый раз, как воображает событие.

7.  Если иррациональные мысли внедряются в сознание клиен­та, он в тот же момент должен использовать «остановку мыс­ли» (Wolpe, 1969) и снова попробовать воспроизвести рацио­нальное убеждение.

 

 

Пример

 

Ниже приводятся примеры наиболее распространенных ситуа­ций и тех рациональных суждений, которые могут в них использо­ваться.

Ситуация: боязнь встречаться с незнакомцами. Рациональное убеждение: «У меня появилась возможность встретиться с новыми и интересными людьми».

Ситуация: чувство вины за сексуальные сны. Рациональное убеждение: «Сексуальные сны могут быть забав­ными».

Ситуация: совершение ошибки.

Рациональное убеждение: «Теперь у меня появился шанс на­учиться чему-то новому».

Ситуация: отказ друга.

Рациональное убеждение: «Это неприятно, но не смертельно».

Практикум по когнитивной терапии

Ситуация: несправедливое отношение.

Рациональное убеждение: «Я мог настоять на справедливом отношении».

Ситуация: страх публичного выступления. Рациональное убеждение: «Я имею возможность проявить себя и высказать свое мнение».

Ситуация: тревожность.

Рациональное убеждение: «Тревога малоприятна, но не опасна». Ситуация: чувство неполноценности.

Рациональное убеждение: «В некоторых вещах я действительно отстаю. В других — нет».

Ситуация: страх.

Рациональное убеждение: «Страх — это просто химические про­цессы, происходящие в моем организме».

Ситуация: критика.

Рациональное убеждение: «Если те, кто меня критикует, правы, я чему-то научусь, если же они несправедливы, я могу это проигно­рировать».

 

 

Комментарий

 

Рациональные убеждения — это не обязательно самое пози­тивное восприятие ситуации, но наиболее реалистичное. В боль­шинстве случаев терапевту нужно тщательно исследовать си­туацию, чтобы определить наиболее разумную точку зрения.

 

Дополнительная информация

 

Множество социально-психологических исследований подтвержда­ют ту точку зрения, что смена установок случается чаще тогда, когда клиент не воспроизводит прежние убеждения (Brehm, 1966; Brehm, Snres, Sensenig & Shaban, 1966).

В настоящее время «рациональный» — нагруженное значениями слово. Для одних теоретиков оно подразумевает абстрактное предполо­жение о том, что объективная реальность существует независимо и вне границ человеческого понимания (Mahoney, 1994; Niemeyer, Mahoney, & Murphy, 1996). Подобное предположение метафизично, его достовер­ность или ложность невозможно определить эмпирическими средствами (Ауег, 1952). Даже Эллис в настоящее время рассматривает рациональ-но-эмотивную терапию (называемую с 1993 года рационально-эмотив-ной поведенческой терапией) в более релятивистском, конструкционис-тском ракурсе (Ellis, 1988b; McGinn, 1997). Но существует и более узкое значение слова «рациональный». Это благоразумность повседневного опыта, которая может быть выявлена обычными средствами, которы­ми мы все владеем (см. раздел данной главы, посвященный логическо­му анализу).

 

 

 

УТИЛИТАРНЫЕ ДОВОДЫ

 

Принципы

 

В то время как отдельные виды объективного опроверже­ния выступают против разумности убеждений клиента и наце­лены на исправление логических ошибок, которые могут при­сутствовать в его рассуждениях, существует абсолютно иной тип объективного оспаривания, в котором терапевт проверяет мыс­ли клиента с точки зрения не их достоверности, а выгоды или бесполезности. Поскольку для клиента нет ничего ценнее прав­ды, то он может концентрироваться на ней, а не на том, что выгодно. Например, логически верным является то, что все мы когда-нибудь умрем, но для клиента вряд ли будет полезным концентрироваться на этой мысли в каждый сознательный мо­мент своей жизни.

Этот прагматический подход к оспариванию может суще­ственно помочь клиенту, мысли которого разумны, но беспо­лезны. Утилитарные доводы помогают исследовать убеждения с позиций прагматизма, а не просто с точки зрения их валид-ности.

 

 

Метод

 

1.  Подготовьте список иррациональных мыслей клиента.

2.  Составьте список ситуаций, в которых обычно возникают эти

мысли.

3.  Помогите клиенту выбрать конкретную поведенческую цель, которую он должен достичь в каждой ситуации. Пусть он спросит себя: «Чего я хочу сейчас добиться?» Например, вы можете взять в качестве цели ассертивный ответ на неспра­ведливую критику или открытое признание ошибки и т. д.

4.  Пусть клиент спрашивает себя относительно каждой мысли: «Помогает мне эта мысль достичь своей цели или нет?»

5.  Независимо от того, является ли мысль правдивой или нет, помогите клиенту найти такие самоутверждения, которые были бы наиболее полезны для него в плане достижения сво­их целей.

6.  Попросите клиента заменять непрактичное убеждение на прагматичное при каждой возможности.

7.  Вместе с клиентом проработайте все ситуации, двигаясь вверх по иерархии и заменяя невыгодные мысли на полезные.

 

Пример

 

Непрактичное убеждение: «Она отвергла меня, потому что я вообще неполноценный мужчина».

Цель: стать таким, чтобы в будущем уменьшить вероятность отказа.

Полезное убеждение: «Она бросила меня, потому что я вел себя так, как ей не нравилось (нечасто звонил ей, не хотел связывать себя обязательствами). Поскольку другие женщины тоже не прием­лют такого поведения, мне нужно изменить его, если я не хочу больше оказаться брошенным».

Непрактичное убеждение: «Чтобы быть счастливым, я должен держать под контролем все свои чувства».

Цель: быть счастливым.

Полезное убеждение: «Излишний контроль приводит к неудов­летворенности. Когда мне будет плохо, я попытаюсь понять причи­ны эмоций и изменить их, если это возможно, но я не обязан кон­тролировать свои эмоциональные реакции».

Непрактичное убеждение: «Я должен быть все время начеку и остерегаться любых потенциальных опасностей, которые могут про­изойти».

Цель: защитить себя.

Полезное убеждение: «Беспокойство меня не защищает. Когда я столкнусь с какой-либо ситуацией, я в первую очередь определю, действительно ли она опасна. Если да, то я сделаю что-нибудь практичное, чтобы уменьшить опасность, если ничего уже нельзя сделать, я попытаюсь это принять. Приняв это решение, я буду распространять его и на другие аспекты своей жизни, поскольку дальнейшие размышления об этом будут бесполезны». (Ellis & Harper, 1998.)

Непрактичное убеждение: «Я должен быть во всем лучше всех».

Цель: достичь совершенства.

Полезное убеждение: «Лучший способ достичь совершенства — это сконцентрировать все свое время и энергию на задачах, кото­рые я считаю для себя важными, чтобы не тратить усилия на менее полезные занятия. Попытки быть лучшим во всем растрачивают мою энергию на низкоприоритетные задачи изаметно уменьшают шансы достичь каких-либо целей вообще».

 

Комментарий

 

По поводу утилитарных доводов необходимо сделать не­большое предостережение. Нападки на практическую ценность утверждения не имеют никакого отношения к опровержению его иррациональности и фактически могут его усилить. Напри­мер, лучше прямо возразить против убеждения: «Я неполноце­нен по сравнению с большинством людей», чем утверждать, что существуют действенные способы улучшить себя.

 

Дополнительная информация

 

Прагматики занимают такую философскую позицию, кото­рая утверждает, что смысл, знания и правду лучше рассматри­вать с позиций их функций в нашем опыте — насколько они полезны для приспособления или преодоления проблем. Джон Дьюи является самым влиятельным мыслителем и ведущим оратором, провозглашавшим философию прагматизма (Dewey, 1886, 1920). Джон Стюарт Милль раскрывает более ранний взгляд на это с точки зрения этики (Mill, 1950, 1988).

 

 

ДЕПЕРСОНАЛИЗАЦИЯ «Я» Принципы

 

Деперсонализация — отстранение от образа себя — иногда считается невротическим и даже психотическим симптомом. Это состояние, в котором «Я» становится незнакомым, отдаленным, нереальным (Cameron, 1963). Это состояние считается профессио­налами в области психического здоровья настолько разруши­тельным, что они вряд ли стали бы защищать технику, которая может способствовать его возникновению, но наш опыт подтверж­дает, что поощрение деперсонализации в легкой степени часто имеет свои преимущества.

Деперсонализация находится на одном из экстремумов кон­тинуума. На другом его экстремуме — гиперперсонализация, в равной степени деструктивное состояние. Индивидуумы с гипер-персонализацией в чрезмерной степени все субъективируют, считая себя причиной всего, что вокруг них происходит. Избы­точность подобного Я-фокуса может привести к серьезным дис-тимическим расстройствам и навязчивой интроспекции. Модель реалистических убеждений и поступков, которые мы характе­ризуем как «нормальные», располагается где-то между этих двух крайностей, хотя и «нормальные» люди могут время от времени отклоняться в ту или иную сторону. Наш континуум может быть изображен следующим образом:

гиперперсонализация-

Люди с гиперперсонализацией постоянно ошибаются в опре­делении причинности. Они считают все причины проприоцеп-тивными. Когда в их жизни появляются проблемы, они пытают­ся изменить некие гипотетические недостатки в самих себе, вме­сто того чтобы как-то модифицировать окружающую среду. Например, агорафобики стараются избавиться от тревоги, при­обретая все больший контроль над собой, не пытаясь вместо это­го найти, что во внешней среде ее запускает. Обсессйвные кли­енты приписывают огромную важность и значение своим соб­ственным внутренним процессам.

Терапевты, которые столкнулись с конфронтацией гиперпер-сонализирующих клиентов, могут работать над сознательным сдвигом в их восприятии от экстремума гиперперсонализации в сторону деперсонализации. В задачу не входит провести их до самого конца континуума, но может оказаться необходимым (в зависимости от интенсивности тенденций клиента к самооб­винению) продвинуть их немного правее «нормальной» зоны. Это должно быть сделано исходя из предположения о том, что у клиента может произойти определенный посттерапевтический возврат в направлении своей прежней позиции.

Первый шаг в деперсонализации — изменить излишне пер­сонализированную причинную атрибуцию. Терапевт должен по­мочь клиенту взглянуть на себя извне, так, как на него смотрят другие: как на объект, подверженный действию внешних сил, а не только как на самогенерирующуюся сущность. Клиенту необходимо сосредоточиться на наблюдаемой информации, что­бы отыскать причины и избежать чрезмерной интернальной атрибуции.

 

Метод

 

1.  Составьте список из 20 негативных событий, которые про­изошли с вашим клиентом не так давно.

2.  Запишите предполагаемые им свои внутренние недостатки (убеждения, приводящие к гиперперсонализации), которые, на его взгляд, послужили причиной происшествий.

3.  Научите клиента искать причины событий во внешней сре­де. Используйте научный метод: отыщите стимулы, подкреп­ление, операнты или сопутствующие элементы среды, ко­торые послужили пусковыми механизмами негативных со­бытий. Перепишите все проприоцептивные причины как внешние.

4.  В случае, если причин множество, примените закон эконо­мии: самое простое объяснение должно рассматриваться в первую очередь, чтобы определить наиболее вероятное.

5.  Пусть клиент практикуется в определении внешних и внут­ренних причин тех событий, которые происходят с ним в течение дня. Научите его смотреть на себя и на других как на объекты, подверженные влиянию окружающей среды.

6. Как только клиенты научатся не брать на себя ответствен­ность за эти влияния, расскажите им про различные методы решения проблем, которые могут использоваться для преоб­разования среды.

 

 

Пример

 

Одним из лучших примеров гиперперсонализации является то, насколько некоторые клиенты верят в свою интуицию. Они думают, что обладают глубоко запрятанным чувством правды и лжи, которое находится у них где-то внутри головы. Они считают это чувство ключом к любому знанию, почти что божественным видением исти­ны. Многим клиентам их интуиция говорит о том, что они скверные, порочные и виновны во всем. Это основное в гиперперсонализации. Оценка истинности или ложности помещается внутри клиента и ста­новится недоступной для объективного рассмотрения.

Но существует ли подобное явление? Клиенты, которые «серд­цем чувствуют, что правы», уверяют, что существует, и их сильные ощущения никогда их не подводят, какими бы негативными они ни были. Есть ли это шестое чувство, или интуиция на истину, которое не нуждается в проверке и логике?

Я решил неформально проверить всю теорию на некоторых из моих клиентов. Я попросил некоторых сосредоточить свою интуи­цию на первых десяти человеках, которых они встретят. Они долж­ны были фиксировать свое мнение, записывая все свои ощущения. Позднее, после того как они узнали этих людей, результаты показа­ли, что в 60% случаев они ошибались.

Когда мы исследовали, почему интуитивное познание клиен­тов оказалось ошибочным в большинстве случаев, мы обнаружи­ли одну главную причину — личное предубеждение. Хотя многие клиенты даже не имели представления о нем, оно отравляло все их оценки, проявляясь как условная реакция на определенные типы людей.

В этом был весь секрет интуиции наших клиентов. Непостижи­мое явление, которое они называли интуицией и описывали как прекрасное внутреннее чувство, которое позволяет им ясно видеть мир, содержало в себе лишь один компонент — предрассудок. Мно­гие из них с младенчества впитали подобные обобщения. Интуиция ощущается ими спонтанно и вполне определенно, потому что в ее основе лежит условный рефлекс, к которому мышление не имеет

никакого отношения и который возникает каждый раз, как они встре­чают тот тип людей, что его запускает.

Оценки клиентов зачастую оказывались ошибочными, потому что интуиция активизировала их предрассудки о том, как люди вы­глядят или говорят, чем они занимаются, каково их происхождение, к какой национальности принадлежат.

 

Комментарий

 

То, что изложено выше, — достаточно неромантичный взгляд на интуицию, но именно романтичная точка зрения порождает гиперперсонализацию. Клиенты сначала неохотно отказыва­ются от почитания своей интуиции, но постепенно они приобре­тают необходимую для сдвига своего восприятия мотивацию.

Терапевту очень важно определить ту ситуацию, когда необхо­димо использовать эту технику. Дистимические клиенты очень часто подвержены гиперперсонализации. Их непререкаемая интуиция сообщает им о том, что они виновны во всем, что во­круг них происходит. Другие же клиенты могут быть деперсона­лизированы. Аддикты, бьющие мужья, воры, делинквенты и ожесточенные клиенты — все отделяют себя от своего поведения. В своих поступках они обвиняют других и отрицают собствен­ную ответственность. Таким клиентам эта техника на пользу не пойдет. Им необходим противоположный подход.

 

Дополнительная информация

 

Рэчмен (Rachman, 1997), хотя и не употребляет термин «гиперпер-сонализация», пришел к выводу о том, что обсессивные клиенты прида­ют своим мыслям огромное личное значение. Они верят, что их мысли жизненно важны, чрезвычайно значимы и очень влиятельны.

Деперсонализация и диссоциация обсуждаются в контексте мно­жественной личности Уоткинсом (Watkins, 1976, 1978; Watkins & Watkins, 1980, 1981). Определение причинности как гипер-, так и де­персонализированными клиентами исследовалось Sober-Ain and Kidd (1984) и Taylor and Fiske (1975). McGinn (1996) применяют деперсона­лизацию и диссоциацию в схема-центрированной терапии для обучения клиентов дистанцированию от своих деструктивных «схем» (Young, 1992, 1994; Young & Rygh, 1994).

 

 

ОБЩЕСТВЕННОЕ ЗНАЧЕНИЕ

 

Принципы

 

В предыдущем разделе мы раскрыли понятия гипер- и. де­персонализации. Родственное им понятие имеет отношение к тому, каким образом клиенты воспринимают события своей жизни. Можно говорить о том, что любое событие имеет как «приватное», так и «публичное» значение.

Личная значимость связана с интенсивностью эмоций, кото­рые клиенты испытывают во время происходящего события, они в этом субъективны. Общественное значение — это внешнее тол­кование события, с точки зрения наблюдателей. Различие меж­ду ними можно сравнить с разницей между нашей реакцией на внезапный ушиб собственного пальца молотком и реакцией на то, что мы увидели, как кто-то стал жертвой того же несчастья. Единственный способ устранить из мыслей клиента сильный эмоциональный компонент, который приводит к предубежден­ному восприятию, — это помочь ему научиться деперсонализи­ровать свои убеждения. Чтобы добиться в этой технике успеха, необходима длительная и упорная практика. Альтернативная техника предполагает обучение клиента сдвигаться с частной перспективы на общественную во взгляде на любое событие, ко­торое заставляет его страдать.

 

Метод

 

1.  Научите клиента делать различие между воспринимаемым событием и его мыслями об этом событии.

2.  Помогите клиенту посмотреть на событие с позиций обще­ственной и личной значимости. Общественное значение мо­жет быть увидено, если клиент потренируется воспринимать ситуацию с точки зрения других людей. Событие должно быть объективировано. Напомните клиенту, что у них уже есть общественный взгляд, так как в течение всей своей жиз­ни они могли наблюдать за другими в тысяче различных си­туаций. Терапевт помогает клиенту перенести свое восприя­тие других людей на себя.

3.  Для того чтобы перевести значение событий из разряда лич­ного в публичное, клиент должен научиться отстранять от собственного восприятия следующее: эмоциональные пере­менные, интенсивное самонаблюдение и определенные мета­физические предположения. Очевидно, что это невозможно осуществить в полной мере, но чем больше клиенты смогут к этому приблизиться, тем более объективным будет их взгляд на происходящее.

4.  После того как понятие общественного значения было рас­крыто клиенту, помогите ему составить список основных си­туаций, с которыми он сталкивался, а также публичных и личных значений для каждой из них.

5.  Сначала клиентам нужно будет проинтерпретировать собы­тие с позиций общественности, после того как они автомати­чески восприняли его с личной точки зрения. По мере посте­пенного развития клиенты смогут все больше и больше при­ближать объективный взгляд на событие ко времени его совершения и в конце концов замещать персональное вос­приятие публичным во время самого события.

 

Пример 1

 

Событие: приступ тревоги. Персональное значение: «Я умру».

Публичное значение: адреналин и другие вещества выбрасыва­ются в кровяное русло.

Событие: критика другим человеком.

Персональное значение: «Я, должно быть, сделал что-то непра­вильно. Я неполноценен».

Публичное значение: «Некто выражает свое несогласие с тем, что я сделал. Причины этого неизвестны».

Событие: неудача в деловом проекте.

Персональное значение: «Я некомпетентен, я неудачник, я спус­каюсь вниз по лестнице успеха».

Публичное значение: «Планирование и подготовка были недо­статочно эффективными».

Событие: нехватка аргументов.

Персональное значение: «Я слабак, балабол и зануда».

Практикум по когнитивной терапии

Публичное значение: «Он знал по этому вопросу больше меня и, может быть, более опытен в ведении споров».

Событие: мало друзей.

Персональное значение: «В сущности, полюбить меня невоз­можно».

Публичное значение: «Я не пытаюсь заводить друзей и обхо­жусь с людьми не очень ласково».

Событие: неудачи в спорте.

Персональное значение: «Я нестоящий мужчина». Публичное значение: «У меня недостаточно рефлексов, трени­ровки, практики».

Событие: стала на семь килограммов тяжелее, чем была в 17 лет. Персональное значение: «Я забыла о самодисциплине». Публичное значение: «У 37-летней женщины и подростка про­цессы метаболизма неодинаковы».

 

Пример 2

 

Личное значение страха — такое восприятие мира, когда кажет­ся, что должно произойти что-то страшное и этого нужно избежать во что бы то ни стало. Общественное, объективное значение заклю­чается в том, что реальная опасность может присутствовать, а мо­жет и не присутствовать, и необходимо посмотреть на ситуацию и определить, действительно ли она существует. Клиенты, нуждаю­щиеся в руководстве, чтобы взглянуть на опасность не с субъектив­ной, а с общественной перспективы, могут воспользоваться следу­ющими пятью принципами. В целом, страх объективен, если:

1.   Существует настоящая опасность для личности, которая может нанести реальный ущерб. Неразумно бояться чудовищ под кро­ватью, поскольку они не существуют, а то, что не существует, не может принести нам вреда. Некоторые клиенты боятся ведьм и колдунов.

2.   Уровень страха равен уровню возможного ущерба. Неоправдан­ным будет страх посадить небольшую занозу на пятке, посколь­ку он перевешивает потенциальную опасность. Некоторые кли­енты боятся повести себя нескромно на людях.

3.   Страх соответствует вероятности того, что неприятность про­изойдет. Если человек боится, что его убьет метеор, то его страх будет иррациональным, потому что вероятность этого со­бытия слишком мала. Некоторые клиенты заметно боятся таких маловероятных событий, как авиакатастрофы, хотя абсолютно очевидно, чточастота автомобильных аварий значительно выше.

4.   Опасность может контролироваться. Боязнь того, что солнце превратится в суперновую звезду, бессмысленна, потому что событие выходит за пределы человеческого контроля. Многие клиенты опасаются того, что у них может быть скрытая наслед­ственная болезнь.

5.   Страх полезен в том случае, если проявляется в ситуации, где он будет держать человека в состоянии боевой готовности пе­ред лицом опасности, которой можно избежать. Бдительность по поводу получения «нервного срыва» никоим образом не сни­жает вероятность этого.

 

Комментарий

 

Немногие клиенты способны освоить эту технику. Все мы склонны застревать на собственных взглядах на событие, и наши эмоции клокочут. Клиенты, которые в состоянии овладеть мето­дикой, приобретают великолепный инструмент для рассеивания паники, нейтрализации скорби, погашения гнева.

 

Дополнительная информация

 

Аарон Бек использует родственное понятие «дистанцирования», которое приводит к схожему снижению интенсивности эмоциональных проявлений (Beck, 1967, 1975, 1993; Beck, Emery & Greenberg, 1985).

 

 

ДИСПУТ ПО ПОВОДУ ИРРАЦИОНАЛЬНЫХ ИДЕЙ (ДИИ)

 

Принципы

 

Диспут по поводу иррациональных идей (ДИИ) — простая, но эффективная техника, которая часто оказывается полезной в отношении клиентов, испытывающих трудности в оценке истинности или ложности своих собственных убеждений. В этой тех­нике, которая была создана Эллисом, клиента просят артикулиро­вать свою мысль в форме, пригодной для анализа, и затем отве­тить на серию открытых вопросов об этом убеждении.

Некоторым клиентам необходимо оказать моральную под­держку в развитии навыков объективного мышления и придер­живаться, если нужно, их собственных принципов доказатель­ства в течение всего упражнения. При анализе необходимы точ­ность мышления и тщательное избегание отходов в сторону, и того и другого достичь трудно. ДИИ может оказаться полезным для тех клиентов, которые запутались в абстракциях высшего уровня.

 

Метод

 

1. Попросите клиента при проверке своего убеждения ответить на следующие вопросы в предложенном порядке.

а.  Какая идея вас волнует?

б.  Можете ли вы дать ей рациональное подтверждение?

в.  Какие существуют доказательства ее ложности?

г.  Существуют  ли   какие-либо  доказательства  ее   истин­ности?

д.  Если судить реалистично и объективно, что произойдет скорее всего, если вы будете придерживаться подобного образа мыслей?

е.  Что будет происходить, если вы не будете думать подоб­ным образом?

2. Пусть ваш клиент практикуется в приложении этой серии вопросов к каждому своему убеждению. Он может выпол­нять это дома, но на последующий сеанс он должен прийти готовым изложить результаты своего анализа. Примените дополнительные когнитивные техники к тем проблемам, с которыми возникли затруднения.

 

Пример. История Ричарда

 

Ричард пришел ко мне на прием по поводу депрессии и тоски, возникшей из-за разрыва отношений со своей девушкой. Они были любовниками приблизительно около двух лет. Отношения никогда не были гладкими, но они держались друг друга просто потому, что оба были одинокими. Они все время ругались друг с другом из-за различий между ними, обвиняя один другого, что тот не прав и должен измениться. Наконец они причинили друг дру­гу столько боли, что отношения стали скорее источником непри­язни, чем поддержки. На такой точке эти отношения и прекра­тились.

При депрессиях подобного рода клиент обычно убежден, что оказался недостаточно хорошим для своей девушки и поэтому она оставила его. Следуя моему совету, он подверг свое убеждение анализу.

1.   Какая идея меня волнует? Я думаю, что не достоин ее.

2.   Могу ли я дать рациональное ей подтверждение? Какие суще­ствуют доказательства ее ложности? Нет. Я не могу подтвер­дить ее. Мои достоинства и недостатки — понятия многогран­ные. И это абсолютно субъективный взгляд на часть меня. Мои выводы полностью основаны на том, какой аспект ее личности я сравнивал с собой. Вдобавок не существует такого метода, с помощью которого моя никчемность может быть измерена или сопоставлена с чем-либо.

3.   Существуют ли какие-либо доказательства ее истинности? Не существует никаких доказательств того, что я ее не достоин. У нее действительно есть черты, которые превосходят мои: она более общительная и пользуется большей популярностью, но я мыслю более четко и веду себя более ответственно. Мы в равной степени достойные люди.

4.   Если судить реалистично и объективно, что произойдет скорее всего? Скорее всего, я ее рано или поздно забуду и встречу кого-то более подходящего.

5.   Что будет происходить, если я буду продолжать придерживать­ся старого образа мыслей? Я буду продолжать чувствовать свою никчемность. Я буду встречаться с другими женщинами, ощу­щая свою ничтожность, и буду неуверенно себя вести, так что вероятнее всего меня будут бросать еще чаще. Когда меня бу­дут оставлять в очередной раз, я буду чувствовать себя все более и более ущербным.

 

Дополнительная информация

 

Эта техника — вариация процедуры Эллиса. С оригиналом мож­но ознакомиться, изучив его работы (Ellis, 1974, 1996; Ellis & White-ley, 1979).

 

 

ЛОГИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ

 

Принципы

 

Объективное опровержение привлекает методы иных, отлич­ных от психологии, областей знания. Задействуется множество различных дисциплин, однако одной из главных является логи­ческий анализ. Метод основан на эпистемологии, индуктивной и дедуктивной логике и лингвистическом анализе.

Определенные компоненты логического анализа могут ис­пользоваться в консультировании в качестве метода борьбы с деструктивным воображением. Поскольку дискомфорт клиента начинается с мыслей, терапевт использует когнитивный процесс для оценки валидности мысли и для исправления порожденных ею эмоциональных проблем.

Если говорить в общем, процесс представляет собой анализ мыслей клиента в терминах: а) того, что конкретно клиент име­ет в виду, думая подобным образом; б) того, знает ли он верный способ его верификации; в) имеющихся у него хороших доказа­тельств подобным убеждениям (Wilson, 1967).

Если говорить конкретнее, процесс логического анализа вклю­чает пять шагов, каждый из которых дополняется множеством различных техник. Эти шаги могут быть поняты лучше, если их содержание представляется в форме аналогии. Пусть ваш клиент представит, что его мысль — это обвиняемый в зале суда. Клиент сам и судья, и присяжные заседатели, и его цель — опре­делить виновность или непричастность, истинность или лож­ность, рациональность или иррациональность каждого убежде­ния. Как и в любом другом зале суда, в когнитивном судебном зале принята установленная процедура для выяснения обвине­ний и защиты, оценки доказательств «за» и «против» и вынесе­ния тщательно продуманного заключительного вердикта отно­сительно обоснованности каждой мысли. Процесс выглядит сле­дующим образом.

 

Шаг 1.

Обращение чувств в суждения относительно идеи

(Представление обвинений)

 

Принципы

 

Первое, что происходит в зале суда, — обвиняемому вменя­ется то или иное преступление. Обвинение не делается обобщен­но. Истец не объявляет: «Ваша честь, подсудимый обвиняется в том, что он не очень хороший человек». Это подробное сообще­ние, например: «Мистер Смит обвиняется в том, что он покинул место автомобильной катастрофы в 10 часов 30 минут 10 июля на перекрестке Пятой и Главной улиц».

Клиенты редко бывают столь конкретны в своих когнитив­ных обвинениях против самих себя или мира. Они обычно ра­зыскивают терапевта для разрешения эмоционального диском­форта и склонны выражать этот дискомфорт в туманных оборо­тах, которые скорее описывают чувства, а не те именно мысли, что их спровоцировали. Большинство клиентов не знают, что в основе многих выражений, обозначающих чувства, лежит скры­тое обвинение или суждение о мире, какой он есть или каким должен быть.

В то время как выражающие эмоции фразы не могут быть оценены как истинные или ложные в привычном смысле, убеж­дения, лежащие в основе обвинения, могут. Поэтому первой за­дачей логического анализа является обнаружение стоящего за выражением эмоций скрытого смысла.

 

Метод

 

1.  Пусть клиент предоставит вам список своих чувств касатель­но проблемы и констатирует эти чувства настолько полно, насколько это возможно.

2.  Ищите обвинение или суждение, подразумеваемое в каждом выражении, и переведите императивные и оценочные утвер­ждения в эмпирические или аналитические (утверждения, истинность или ложность которых может быть подтверж­дена).

 

Пример

Утверждение клиента: «Я напуган».

Подразумеваемое суждение: «Есть что-то опасное во внеш­нем мире, и мне лучше страшиться этого».

Утверждение клиента: «Ненавижу мужчин». Подразумеваемое суждение: «Мужской пол заслуживает пре­зрения».

Утверждение клиента: «Это ужасно — чувствовать себя не­счастным».

Подразумеваемое суждение: «Самое худшее, что может слу­читься с человеком, — это впасть в неприятное эмоциональное состояние».

Утверждение клиента: «Я нестоящий человек, потому что я не богат».

Подразумеваемое суждение: «Ценность человеческого суще­ства зависит от количества имеющихся у него денег».

Утверждение клиента: «Это не должно было случиться со мной».

Подразумеваемое суждение: «Существует вселенский поря­док, которому мир должен следовать. Я могу выдвинуть закон­ное обвинение против мира, если вижу, что этот естественный порядок нарушается».

 

 

Шаг 2.

Определение убеждений

(Какой закон был нарушен?)

 

Принципы

 

Как только в зале суда были представлены обвинения, истец констатирует, какой конкретно закон был нарушен. Это не ка­кое-нибудь расплывчатое заявление типа: «Ваша честь, нам не нравится то, что он сделал», а, скорее, такое: «Оставление места происшествия — нарушение муниципального закона 5039».

После того как эмоции были выражены в удобной для анали­за форме, терапевт помогает определить обвинение или сужде­ние как нечто конкретное. Язык обвинения — очень несовер­шенная форма коммуникации. Человеческие существа имеют склонность усложнять процесс общения, прибегая к помощи туманных абстракций, эмоциональных взрывов или сахарных ба­нальностей, чтобы выразить свои чувства и мысли, которые при­дают этим чувствам некую возвышенность. Задача терапевта — помочь клиенту определиться с обвинениями как можно в более конкретной и специфической форме.

 

Метод

 

1.  Перечислите центральные убеждения. Попросите клиента написать список своих центральных убеждений, выражен­ных в форме удобных для анализа суждений.

2.  Уточните. Рассматривая по одному суждению за раз, вни­мательно изучите каждое важное слово. Попросите клиента как можно больше его конкретизировать и уточнить. Вы мо­жете воспользоваться следующей инструкцией.

Слова имеют различный уровень абстракции. Чтобы эффек­тивно проанализировать мысль, мы должны использовать более конкретный уровень. Например, «этот стол» (указы­вая на ближайший стол) — вещь конкретная. «Этим столом» может быть только один в мире стол. Но мы можем сказать более абстрактно: «стол в комнате» — а их здесь несколько, или «мебель», или еще более отвлеченно: «объект в этой ком­нате». В каждом случае мы движемся от конкретного к абст­рактному. Заметьте, что происходит, когда мы достигаем уровня абстракции «объекта в этой комнате», — это не имеет большого смысла. Например, если нас спрашивают: «Правда или нет? Объект в этой комнате коричневого цвета?», мы будем не в состоянии ответить, потому что «объект» — слиш­ком общее понятие. Чтобы узнать цвет, мы должны знать, о каком именно «объекте» идет речь.

Наши мысли тоже такие же. Чтобы понять фразу: «Мне нуж­но быть богатым, чтобы быть счастливым», мы должны точно знать, что именно вы подразумеваете под словами «нужно», «богатый», «счастливый». Если вы считаете, что «богатый — значит миллионер», мы можем посмотреть, а счастливы ли миллионеры и делает ли каждый лишний миллион людей все более и более счастливыми. Но если вы имеете в виду, что «богатый — значит не бедный» или «способный обеспечить все основные жизненные необходимости», наши рассужде­ния будут существенно иными.

3. Определите понятия. Сформулируйте серию вопросов, ко­торые помогут клиентам установить понятия. Например, те­рапевт может задать относительно убеждения «Я неполноце­нен» такой вопрос: «Что в вас неполноценно? Всегда ли это было так? Откуда вы знаете, что навсегда останетесь непол­ноценным? Неполноценный по сравнению с кем? Когда? Все время или только иногда? Во всем или только в отдельных вещах? Что в вашем предложении обозначает «Я»? О каком уровне неполноценности вы говорите? Вы совсем на дне или только отчасти неполноценны? Какую шкалу вы используете, чтобы оценить свою неполноценность? Эта шкала обоснована, или вы сами это придумали, потому что вам было плохо?»

4.  Перепишите убеждения. После того как вы с клиентом кон­кретизировали, насколько это возможно, каждое слово в предложении, перепишите предложение, включая в него но­вые определения. Например, один клиент был уверен в своей общей неполноценности по сравнению с другими мужчина­ми. Хотя первое определение было расплывчатым и абстракт­ным, мы нашли источник и смогли установить понятия. Пе­реписанное предложение выглядело так:

«Я недостаточно полноценен как мужчина, потому что дли­на моего пениса в состоянии эрекции на полтора сантиметра меньше, чем в среднем у мужчин; я увидел это в книге, кото­рую читал несколько лет назад».

После того как он посмотрел на переписанное предложение, он сказал: «Что ж, это действительно глупо, правда?»

5.  Практика. Попросите клиента тренироваться в уточнении предложений, пока они не поймут необходимость в конкрет­ных определениях. выражения  «злой умысел с расчетом»  или различие между «умышленными» и «непредумышленными» действиями.

Техника определения убеждений, описанная выше, может быть неверно истолкована в том смысле, что определение мыс­лей клиента может казаться вопросом, зависящим от того, ка­ким определение должно быть по убеждению клиента, или от поиска конкретного термина или фразы в словаре. Однако про­цесс установления определений гораздо труднее. То, каким клиент хочет видеть определение, часто не соответствует обще­употребительному значению, и даже специалисты, составляющие словари, в своих представлениях об отдельных терминах обычно на несколько лет отстают от их просторечного использования.

«Настоящий мужчина», например, может означать «принад­лежность к полу, продуцирующему сперму и способному опло­дотворить яйцеклетку» (одно из словарных определений). Или это может значить «крутой, высокий, мускулистый, с большим членом, волосатый, пьющий пиво; существо, смотрящее футбол и могущее любого избить до смерти» (определение одного из кли­ентов). Когда мы определяем убеждения клиентов, мы хотим узнать, как они употребляют слова и какое значение придают фразам, а не то, что говорят словари.

Существует хороший метод нахождения значения, лежаще­го в высказываниях клиента. Британский философ Джеймс Вильсон (Wilson, 1963) разработал технику, которую назвал анализом понятий и которую терапевт может использовать для раскрытия смыслов клиента. Это одна из наиболее действенных техник, имеющихся в арсенале терапевта. Она состоит из мыс­ленного представления эталонного случая и сравнения его с про­тивоположной ситуацией.

 

Шаг 3. Нахождение значения понятий

(Что именно означает закон?)

 

Принципы

 

В зале суда истец совершает значительно больше, чем просто зачитывает вменяемую подсудимому статью закона. Он очень дотошно пояснит ключевые моменты закона, чтобы показать, как он был нарушен. Например, он может объяснить значение

 

Метод

 

1. Эталонный случай. Вы и ваш клиент выбираете пример кор­ректного использования ключевого понятия, взятого прямо из анализируемого суждения. Пример должен быть идеаль­ным, таким, чтобы фактически каждый мог бы считать его обоснованным.

Пример. Дафния пришла ко мне на прием, потому что стра­дала от сильнейшего чувства вины. Она ощущала себя плохой, аморальной и злой и была убеждена, что должна быть наказана, потому что неоднократно оскорбляла чувства лю­бимого человека.

Чтобы определить, может ли ее поведение оцениваться как «плохое», я попросил ее припомнить такой эталонный слу­чай, который практически все посчитали бы примером сквер­ного поступка. Она вспомнила газетную статью, прочитан­ную недавно. Несколько лед назад трое мужчин охотились на оленей. Им не повезло, и они уселись на вершине холма и заскучали. Вдруг они заметили человека, идущего по дороге через долину у подножия холма. Они никогда не видели его раньше и ради спортивного интереса начали в него стрелять. Человек пытался убежать, но после нескольких выстрелов они ранили и затем убили его. Потом они оставили тело на дороге и пошли домой обедать. Я согласился с Дафнией, что это Выл прекрасный пример того, что каждый назвал бы «плохим» поведением.

2. Контрастная модель. Выберите пример противоположного случая. Подберите идеальную ситуацию, как можно более похожую на первую, но в которой понятие ясно (по мнению большинства людей) не употребляется. (Например, этот слу­чай не должен являться однозначным примером содержания слова «плохой».)

Пример. (Мы с клиенткой выбрали следующий случай.) Мужчина вел машину по улице, окаймленной огромными деревьями и растительностью. Уже было поздно, и он вел осторожно, со скоростью ниже разрешенной, он был непью­щим. Внезапно из-за большого куста прямо перед машиной выскочил мальчик. Мужчина нажал на тормоза, но было уже поздно. Он сбил мальчика, и тот погиб. Он попытался помочь мальчику, но увидел, что уже слишком поздно. Он позвонил в полицию и дождался их появления.

3. Сравнение эталонного случая с противоположным. Опреде­лите, какие ключевые принципы присутствовали в первой модели, которых не было во второй. Какие между двумя слу­чаями есть сходства и различия? Перечислите их. Пример. Когда мы изучили компоненты эталонного случая, которые помогают определить, почему поведение мужчин правильнее всего будет назвать «плохим», мы пришли к та­ким выводам.

а. Был убит неизвестный человек (произошло плохое событие).

б. Трое мужчин убили его (они были причиной).

в. У них не было причин убивать его (неоправданно).

г.  Они выбрали убить его (намеренно).

д. Они могли не убивать его (у них был свободный выбор).

е. Они знали, что они делают (сознательно).

Когда мы изучили противоположный случай, мы обнаружи­ли только такие сходства.

а.  Был убит мальчик (произошло плохое событие).

б.  Его убил водитель (он был причиной).

в.  У него не было причин убивать его (неоправданно).

4. Чтобы определить, какие принципы или комбинации прин­ципов являются существенными для понятия, возьмите по одному правилу за раз и вспомните ситуации, в которых при­сутствует все правила, кроме этого одного. Если понятие не приложимо к такой ситуации, то правило существенно.

а. Например, могли бы мы оценить поведение охотников как «плохое», если бы ничего плохого не произошло, если бы они стреляли в консервные банки, а не в человека? Нет. Если никто не был убит, ранен, обижен или напуган каким-либо образом, мы не смогли бы назвать поступок плохим.

б. Является ли поступок плохим, если один человек не был причиной смерти другого? Если путник был убит молни­ей, мы не обвиняли бы охотников.

в. Является ли поступок плохим, если у охотников была при­чина стрелять в него? Нет. Полицейский имеет право стре­лять в нападающего хулигана.

г.  Является ли поступок плохим, если охотники совершили его ненамеренно? Нет. Как в примере с водителем, един­ственным оправданием для него было то, что он убил маль­чика неумышленно.

д. Является ли поступок плохим, если его невозможно было избежать? Нет. Представьте, что взрослый берет руку ре­бенка и заставляет его ударить свою сестру. Ребенок будет невиновен за это действие.

е.  Является ли поступок плохим, если человек не осознает, что он делает? Нет. Если психически больной ветеран за­стрелит человека во время галлюцинаций, воображая, что на него напал древний враг, он не будет виновен.

В нашем примере все правила оказались необходимыми для того, чтобы назвать поступок «плохим». Дафния использо­вала это понятие следующим образом: поведение будет пло­хим, если произошло что-то плохое, если другой человек стал этому причиной, если для поступка не было уважительной причины, он был намеренным, у человека был выбор его не совершать, он осознавал, что делал. Если отсутствует хотя бы одно правило, то поведение не может называться плохим. Водитель, сбивший мальчика, не несет ответственности за это, потому что в этом случае отсутствуют три правила, кото­рые были в ситуации с охотниками: преднамеренность, сво­бода, осознанность. Понятно, что человек не может назвать себя однозначно плохим, если он просто обидел другого безо всякой причины. Если все же он думает о себе плохо и чув­ствует себя виновным, то его рассуждения ложны. И его иррациональность — это не просто игра в академического лингвиста, это определяющее, жизненно важное различие. Из-за присутствия правил 4, 5, 6 охотники должны обвинять­ся в убийстве; если правила не выполняются, как в ситуации с водителем, то он виновен только в несчастном случае. 5. Как только посредством анализа вы найдете существенные правила, приложите их к собственным убеждениям клиента. Пример. Моя ощущающая вину клиентка пришла к выводу, что не может однозначно назвать какой-либо свой предыду­щий поступок плохим, поскольку по крайней мере одно пра­вило не выполнялось. А к некоторым описанным ею «пло­хим» действиям нельзя было приложить ни одно правило! Постижение Дафнией нелогичности своего мышления позво­лило ей использовать и другие когнитивно-реструктурирую­щие техники в нашем дальнейшем консультировании.

 

 

Шаг 4.

Оценка доказательств

(Присяжные изучают доказательства)

 

Принципы

 

В зале суда стороны предоставляют доказательства за и про­тив подсудимого, и присяжные удаляются на их изучение. В процессе консультирования клиент и терапевт применяют методы индукции, чтобы изучить доказательства за и против убеж­дения.

Многие клиенты испытывают трудности в индуктивных рас­суждениях, т. е. в формировании общих гипотез и выводов из конкретных фактов. Они делают суждения на основе интуитив­ных догадок, а не доказательств, и часто эти догадки ведут к ошибочной интерпретации событий, что, в свою очередь, обора­чивается еще большей эмоциональной неразберихой. Если та­ких клиентов обучить некоторым базовым принципам, они мо­гут перестать строить случайные предположения, уменьшая эмоциональную боль, которую вызывают эти предположения.

Методов обучения индуктивному рассуждению существует множество, и некоторые из них достаточно сложны и требуют солидной подготовки в области философии научной методоло­гии (я рассматривал некоторые из них в своей более ранней ра­боте Me Mullin, 1986, pp. 225-226). Для клинической же прак­тики я нашел более легкий метод, обеспечивающий подобные результаты. Он называется анализом графиков.

Чтобы понять анализ графиков, подумайте, что означает сло­во «доказательство». В контексте логических процедур доказа­тельство показывает связь между двумя или более явлениями. Если выражаться научной терминологией, доказательство по­казывает корреляцию между двумя или более переменными. В зале суда этими переменными могут быть совершение преступ­ления (например, угон машины) и его корреляция с конкрет­ным подсудимым (свидетели, видевшие, как подозреваемый взломал машину, и полицейские, арестовавшие его, когда он вел эту машину).

В консультировании применяется тот же принцип. Терапевт и клиент ищут корреляции между двумя и более переменными, которые могут иметь отношение к симптомам клиента. Напри­мер, терапевт может поискать связь между приемом лекарств и симптомами мании, злоупотреблением алкоголем и избиением жены, Я-концепцией и достижениями или между депрессией клиентки и ее замужеством.

Поэтому для того, чтобы собрать доказательства, клиенту и терапевту нужно поискать корреляции, которые показывают отношения между определенными переменными и симптомами клиента. Но это процесс сложный. С любым симптомом может быть связано огромное множество факторов. Как можно определить, какие переменные коррелируют, а какие — нет? Анализ графиков предоставляет способ проанализировать только те пе­ременные, которые кажутся многообещающими.

В настоящее время я использую анализ графиков почти со всеми своими клиентами, и обычно с хорошими результатами. Это также ценная техника для обучения тех клиентов, которые могут подготовить и построить график своих собственных пере­менных.

 

Метод

 

1.  На чертежной бумаге постройте график двух или более пе­ременных, которые могут быть важными для вас и вашего клиента. (Например, вы хотите узнать, что вызывает при­ступы паники у Фреда. Вы думаете, они могут быть вызваны проблемами на работе или в семье.)

2.  На оси Y отметьте интенсивность искомого симптома, эмо­ции или поведения. (В нашем примере мы построили график частоты приступов паники у Фреда. См. рис. 6.1.)

Чем выше линии, тем выше интенсивность паники, проблем в семье или на работе

3.  На оси X отметьте период времени, в течение которого слу­чались эти симптомы или поведение. Вы можете использо­вать любой масштаб времени — часы, недели, месяцы, го­ды, вся жизнь клиента (это называется графиком жизнен­ного пути) — или какое-то время до или после определенного травматического события. (Если приступы начались у Фре­да два года назад, мы перечислим все месяцы за последние два года.)

4.  На том же графике постройте кривую любой переменной, которая, как вы считаете, может иметь отношение к просле­живаемому симптому, эмоции или поведению. (Мы отобра­зили на оси Y интенсивность проблем Фреда в семье и на работе.)

Обсудите с клиентом отношения между кривыми. (Мы пока­зали Фреду, что затруднения на работе кажутся несвязанными с приступами паники. Однако его семейные проблемы и приступы коррелируют. Из одного графика мы не можем узнать, что явля­ется причиной, а что — следствием, но дальнейшее исследова­ние, возможно, раскроет эту связь.)

На графике могут быть отмечены любые переменные. Следу­ющие примеры на историях разных клиентов демонстрируют разнообразие факторов, для которых можно построить график.

 

Примеры

 

Рисунок 6.2 наводит на мысль об обратной зависимости меж­ду ощущением счастья у Карен и ее зависимостью. Чем больше Карен зависела от других, тем менее счастливой она была. Ка­рен подверглась сексуальному насилию в детстве, и оба ее мужа били ее. Только когда она была независима и сама отвечала за свою жизнь, она была счастлива.

Графики можно строить не только для отдельных клиентов, но также и для групп клиентов с определенными симптомами. Рисунок 6.3 представляет собой объединенный график, отра­жающий корреляцию между злоупотреблением алкоголем и счастьем у 244 клиентов из четырех различных клиник в трех странах. График показывает, что среднестатистический клиент-алкоголик в выборке не отличается очень неблагоприятным детством. Это в среднем, но у некоторых клиентов было позитивное детство (40%), у некоторых — нейтральное (19%), у осталь­ных — негативное (41%). В то время когда они начали употреб­лять алкоголь (средний возраст — 13.9), их счастье стало резко падать. График показывает точку в возрасте 35 лет, которая представляет тех клиентов, которые бросили пить, но потом нача­ли снова. В целом график иллюстрирует, что ощущение счастья в общем имеет обратную связь с употреблением алкоголя.

Графики могут использоваться как для выяснения эффек­тивности того или иного лечения, так и понимания причин опре­деленных симптомов. Рисунок 6.4 демонстрирует, что в лечении маниакальных симптомов Алана оказался эффективным прием им препаратов лития. На седьмой день приема полной дозы ле­карство возымело свое действие.

Графики также могут применяться для того, чтобы просле­дить корреляции между когнициями и поведением. На рисун­ке 6.5 прослеживается влияние пяти убеждений на то, могут ли психически больные клиенты успешно жить в обществе или они продолжают возвращаться в больницу. Чем выше линия, тем больше принимали клиенты те или иные убеждения. Пять бал­лов означает, что они сильно верили в данную идею, «1» — силь­но ее отвергали. Как видно из графика, пациенты, более способ­ные жить в обществе, скорее признавали то, что они психически больны и им необходимо принимать лекарства, в то время как группа госпитализировавшихся верила, скорее, в то, что у них нет проблем с психикой и медикаменты им не нужны (дальней­шую информацию по данному вопросу смотрите в разделе, по­священном терапии серьезно психически больных пациентов).

 

Комментарий

 

Мой бывший тесть Гарри Джессап Данхэм (1913-1993) пока­зал мне важность использования графиков. Он был инженером в программе НАСА «Аполлон», по которой в конце шестидеся­тых—начале семидесятых люди отправлялись на Луну. Однаж­ды я занимался корреляционным анализом многих переменных, чтобы найти возможные причины приступов паники у моих кли­ентов. Он понаблюдал за мной немного, затем подошел и подска­зал, что гораздо проще и экономнее по времени было бы составить хотя бы приблизительное представление о том, какие пере­менные могут быть связаны между собой, и затем приступать к расчетам. Он напомнил мне, что это можно сделать при помощи графиков.

Анализ графиков был у меня одним из основных разделов курса статистики, но в своей терапевтической практике я никог­да его не использовал. Инженеры НАСА, работающие на «Апол­лоне», использовали их постоянно. Мистер Данхэм сказал, что пришлось бы потратить месяцы, чтобы обсчитать все возмож­ные зависимости всех возможных переменных, касающихся от­правления ракеты на Луну, и вместо этого инженеры строят гра­фики и анализируют только те переменные, связь между кото­рыми оказалась значимой.

Он сказал мне, что все, что нужно сделать, — это взять чер­тежную бумагу и отметить интенсивность каждой переменной на вертикальной оси Y (ордината) и ее частоту во времени по оси X (абсцисса). Каждая переменная, в свою очередь, должна быть отображена на одном и том же графике. Те кривые, которые имеют подобные или абсолютно противоположные изгибы, ско­рее всего, связаны и заслуживают корреляционного анализа, другие же можно опустить. Таким образом, общее число пере­менных, подлежащих анализу, уменьшается до разумных пре­делов.

 

Шаг 5.

Решение и обязательства

(Присяжные выносят вердикт)

 

Принципы

 

Цель всего судебного процесса — вынесение присяжными решения о виновности или невиновности подсудимого. Подоб­ным образом, конечной целью логического анализа для клиента является решение об истинности или ложности его суждения.

Часто клиенты избегают заключительного шага, потому что не желают брать на себя обязательство изменить образ мыслей. Гораздо проще продолжать находиться в неопределенности и уклоняться от решения. Для того чтобы произошли когнитивные изменения, очень валено, чтобы были приняты обязательства.

 

Метод

 

1.  Скажите клиенту, что решение о том, является ли в истин­ным или ложным, он должен принять здесь и сейчас.

2.  Если в истинно, то клиент должен сделать что-либо, чтобы изменить ситуацию, или, если это невозможно, принять ее.

3.  Если в ложно, пусть клиенты возьмут на себя обязательство работать против в мыслях и действиях, независимо от того, сколько это может занять времени.

4.  Пусть клиенты запишут решение и заключат контракт о том, что они собираются сделать, чтобы изменить мысли. Доказа­тельством принятого обязательства становятся действия.

5.  Терапевт иногда оказывается в ситуации, когда клиент убеж­ден в истинности суждения, а он считает иначе. Если клиент прошел все стадии процесса логического анализа, очень важ­но, чтобы терапевт поддержал его решение, даже если сам с ним не согласен. Клиент имеет право не работать над ког-ницией и верить даже в то, что вы считаете иррациональ­ным. Вы можете указать на результаты такого образа мыс­лей, отдаленных последствий, но принятие решения зависит от клиента. Акт принятия решения сам по себе психотера-певтичен, и я пришел к выводу, что клиенты позднее могут его изменить, если оно иррационально.                               4

 

Дополнительная информация

 

Философия не психология, содержит большее число полезных ре­комендаций по логическому анализу. Лучшие рекомендации по превра­щению чувств в когнитивные суждения можно найти в лингвистичес­ком анализе (Klemke, 1983; Langacker, 1972; особенно у Wilson, 1967). Великолепные примеры определения слов и понятий ищите у Ауег (1952, 1984, 1988), Munitz (1981), Quine (1987), Ryle (1949, 1957, 1960), Urmson (1950), Wilson (1967).

Подход, подразумевающий определение понятий, — это модифи­кация метода анализа Вильсона (Wilson, 1963). За более подробны­ми разъяснениями читатель должен обратиться непосредственно к его работе.

Описание теоретических положений, необходимых для нахождения причин, включены в основные работы следующих авторов: Brown and Ghiselli (1955), Ray and Ravizza (1981), Simon (1978). Метод согласования и расхождения полностью раскрывается в классических работах Милля (Nagel, 1950).

Оценка доказательств и использование индуктивных рассуждений объясняются в работах Бертрана Рассела (Russell, 1945, 1957, 1961), Альфреда Уайтхэда (Whitehead, 1967) и других (Ackermann, 1965; Taylor, 1963). Схожие описания в когнитивной психологии есть в рабо­тах Bruner, Goodnow and Austin (1956), Haygood and Bourne (1965), Johnson (1972), Popper (1-959), Trabasso and Bower (1968), Watson and Johnson—Laird (1972). Более сложные примеры можно найти в работах Андерсона (Anderson, 1980), Тиздейл (Teasedale, 1993, 1996; Teasedale & Barnard, 1993) описывает влияние на логичность рассуждения формы

«схем».

Теория графиков — одна из главных и самых сложных составляю­щих математики, информатики, химии и многих других дисциплин. Но для наших целей мы не предлагаем подключать все вышеперечис­ленное. Вид графиков, используемый в терапии, можно найти в любом учебнике по введению в статистику. Виктория Коулман разработала более детальную процедуру построения графика жизненного пути

(Coleman, 1998).

Принятие решения и обязательств — ключевые характеристики терапии признания и обязательств (Hayes, Strosahl & Wilson, 1996; Hayes & Wilson, 1994).

 

 

 

ЛОГИЧЕСКИЕ ОШИБКИ

 

Принципы

 

Логические ошибки — это необоснованные суждения, кото­рые зачастую произносятся с такой убежденностью, что начи­нают звучать как доказанные факты. Некоторые из этих оши­бок исходят от извращенного восприятия клиента (например, сверхобобщение), иные — от психологических заблуждений (например, катастрофизирование), в то время как остальные являются просто логическими искажениями (априорное мышле­ние). Иногда ошибки происходят из-за установления ложных связей между случайными событиями.

Каким бы ни был их источник, ошибки, популяризованные средствами массовой информации, могут начать жить собствен­ной, особой жизнью и стать частью национального кредо. Дос­тигнув таких масштабов, они становятся привлекательными для тех, кто ищет одобрения других, прибегая к помощи этих обще­употребительных заблуждений.

Ошибки имеют тенденцию проникать во взаимодействие клиента и терапевта во время процесса логического анализа, когда клиент манипулирует доказательствами, собранными за и против деструктивного убеждения. «Лучше быть в безопасно­сти, чем сожалеть», — может сказать наш клиент, цитируя по­пулярную банальность и не осознавая, что она не имеет никако­го отношения к установленным правилам логического доказа­тельства и поэтому не может выдаваться за довод к какому-либо утверждению.

Лучший способ рассказать клиенту о логических ошибках — это обратить его или ее внимание на подобные высказывания в тот момент, как они произносятся, и незамедлительно заметить, что они ничего не дают нам в оценке истинности или ложности убеждения. В очень редких случаях они служат слабыми за­слонками, которые помогают клиентам избежать попадания в тиски накопленных в течение жизни ошибочных взглядов. По­ложите на одну чашу весов все логические ошибки, какие вы сможете собрать, а на другую — одно неопровержимое доказа­тельство, и оно всегда будет перевешивать.

 

Метод

 

Как только клиент признает, насколько бессмысленны логи­ческие заблуждения, его можно научить тому, как не прибегать к этим лингвистическим шорам. Наилучшим образом это можно сделать, приведя примеры и мотивировав клиента на то, чтобы он опровергал любое произнесенное или услышанное им заблуж-; дение до тех пор, пока он не пресытится их бестолковостью.

 

Пример

 

Ниже приводится список наиболее распространенных логичес­ких ошибок, а также определение и примеры для каждой из них.

 

Чувствительность

Простые, невинные эмоции, которые бывают у каждого, пре­вращаются в ужасающие, всеохватывающие, психиатрические крайности.

·                     «Я должен быть подавлен, потому что мне грустно после отпуска».

·                     «Нервничать опасно».

 

Сверхобобщение

Отдельные примеры, относящиеся к какой-либо категории, счи­таются представляющими всю категорию в целом.

·                     «Я хуже Майка, потому что он всегда побеждает меня в бад-

·                     минтон».

·                     «Тот, кто не может писать без ошибок, — дурак».

 

Персонализация

Случайные события воспринимаются как персональная угроза.

·                     «Я сломал ногу, потому что Бог наказывает меня за мои прош­лые грехи».

·                     «Всему, что происходит с человеком, есть свои причины».

 

Антропоморфизм

Приписывание человеческих характеристик неодушевленным

объектам.

·                     «Машина отказывалась двигаться с места».

·                     «Гром гневно грохотал».

·                     «Госпожа удача была против меня».

 

Увековечивание

Превращение кратковременных явлений в долговременные.

·                     «Я всегда буду бояться».

·                     «Я никогда не буду счастлив».

 

Поиск виновного

Поиск того, кого можно обвинить, когда что-то не ладится (дру­гих или себя).

·                     «В том, что наш брак длился недолго,  виноват мой супруг

(или я)».

·                     «Все преступники обязаны плохим родителям».

 

Патологизирование

Выученная реакция называется клиентами заболеванием.

·                     «Тот, кто все время тревожится, действительно болен».

·                     «Гиперагрессивность — это патология».

 

Перфекционизм

Подбор для себя и других высших из теоретически возможных стандартов, даже если никто не в состоянии их достичь, и последую­щее использование их в качестве общей мерки для определения ценности личности.

·                     «Я не должен делать ошибок вообще».

·                     «Я должен быть во всем лучше всех».

 

Дихотомическое мышление

Оценка понятий, которые в действительности располагаются на континууме, как одного из двух взаимоисключающих вариантов (так­же называется мышлением по типу «все или ничего» «или плохо, или хорошо»).

·                     «Аборт — это либо правильно, либо неправильно».

·                     «Если это стоящая затея, то она стоит того, чтобы быть сделан­ной лучшим образом».

·                     «В этом мире ты или победитель, или проигравший».

·                     «У некоторых это есть, а у некоторых нет».

 

«Ужастификация»

Для каждого события предвидится наихудший из возможных исходов.

·                     «Эта боль в моей ноге означает, что у меня рак».

·                     «Муж задерживается, наверное, завел интрижку».

·                     «Если я не получу по этому предмету «5», я никогда не поступлю в медицинский вуз».

 

Долженствование

Превращение «хочу» в «должен», «обязан», «надо».

·                     «Я должен ее вернуть».

·                     «Чтобы стать счастливой, я обязана стать великой актрисой».

·                     «Чтобы принять решение, мне нужно быть уверенным». Претензии  на титул

 

Притязания на исключительные привилегии, которых не суще­ствует («синдром непризнанного принца»).

•    «Я не должен мириться со всеми мелочными вещами, которыми меня вынуждают заниматься на работе».

•    «Это несправедливо, что я должен показывать свои водитель­ские права, чтобы обналичить чек».

•    «Почему я должен стоять в очереди в аэропорту, как все осталь­ные?»

 

Психологизирование

Для всех событий подыскиваются психологические причины, а все другие игнорируются.

•    «Я ударился о стол, потому что пытался навредить себе».

•    «Больное плечо, должно быть, вызвало мою подсознательную тревогу».

•    «Вы забыли мое имя, потому что вытесняете его».

•    «Вы одиноки, потому что боитесь жениться».

•    «Вы не добились успеха, потому что боитесь его».

•    «Вы потерпели крах, потому что хотели этого».

 

Неэкономные рассуждения

Предпочтение простым объяснениям более сложных.

•    «Тебе не нравится, когда я тебя критикую, потому что с отцом у тебя были отношения типа «любовь-ненависть», а все мужчины представляют для тебя фигуру отца».

•    «Ты просто переносишь на меня свою подавленную детскую жестокость».

•    «Люди становятся психически больными, потому что они рег­рессируют на более примитивные стадии своего психосексу­ального развития».

 

Материализация абстрактного

Предположение о том, что та или иная абстракция (например, личностные черты, коэффициент умственного развития, шизофре­ния) обозначает реальную, конкретную сущность.

•    «Ему не хватает смелости».

•    «Он по сути ленив».

•    «Справедливость, красота и добродетель — это первичные фор­мы реальности» (греческие философы).

•    «У нее меньше силы воли, чем у других».

•    «У меня расшатались нервы».

 

Гомоцентрическая ошибка

Предположение о том, что человеческая раса — божьи любимцы.

•    «Бог создал эту планету для людей».

•    «Солнце вращается вокруг Земли».

 

Эгоцентрическая ошибка

Вывод о том, что, раз ты являешься центром собственного мира, то ты центр всех других миров.

Практикум по когнитивной терапии

•    «Все должны любезно со мной обращаться».

•    «Я должен получить от жизни все, что я хочу».

•    «Мир должен быть справедливым».

 

Субъективная  ошибка

Вера в то, что ты являешься причиной поведения и эмоций других людей.

•    «Я сожалею о том, что вызвал твою депрессию».

•    «Я делаю своего мужа несчастным».

 

Скользкий скат

Предположение о том, что то, что верно в одном случае, будет верно и во всех последующих.

•    «Если мы позволим им наложить запрет на штурмовые орудия, то вскоре они запретят наши винтовки».

 

Априорное мышление

Выведение фактов из принципов (дедукция) вместо выведения принципов из фактов (индукция).

•    «У женщин меньше зубов, чем у мужчин, потому что у них мень­ше челюсти» (Аристотель).

•    «Таяние снега не вызовет поднятие вод Нила, так как в районе экватора слишком жарко для снега» (Платон).

•    «Когда люди любезны с тобой, значит, они пытаются что-то получить».

 

Преувеличение силы

Попытки разрешить все проблемы, разровняв их, как бульдо­зером.

•    «Когда путь становится трудным, тверже становится шаг».

•    «Алкоголизм можно победить одной только силой воли».

•    «Все, что тебе нужно, — это сердце».

Возможности,  равные вероятностям Если событие возможно, значит, оно вероятно.

•    «Если что-то плохое может произойти, то оно неизбежно».

•    «Я должен побеспокоиться, чтобы не заработать болезнь от ра­стений».

•    «Опасно летать на самолетах».

 

Эпизодическое доказательство

Мнение о том, что один бесконтрольный случай может служить доказательством более широкой закономерности.

•    «Я знаю одного человека, который...»

Аргументация  ad  hominem¹

Нападение на оппонента, а не на его аргументы, «критика ис­точников» или «указание на чужие ошибки».

•    «Чтобы давать мне советы, вам нужно было быть там и делать это».

•    «Вы не можете понимать то, о чем говорите, потому что у вас нет высшего образования».

•    «Чтобы помочь наркоману, вам самим нужно быть наркоманом».

Ipse dixit²

Утверждение истинности чего-либо только на том основании, что так говорит авторитетное лицо, апелляция к авторитетам. «Фрейд говорил... Скиннер говорил... Эллис говорит... Бек гово­рит... Мак-Маллан говорит...»

•    «Известный профессор колледжа Айви Лиг уверен в том, что...»

•    «Четверо из пяти наших докторов утверждают...»

 

Конкуренция

Суждение о собственной ценности исключительно путем срав­нения себя с другими людьми.

•    «Я не искусен в этом, потому что есть множество людей, кото­рые делают это лучше меня».

•    «Победа — это все».

М истиф и кация

Объяснение физических явлений метафизическим или эзотери­ческим образом.

¹  «Аргумент к человеку» (лат.) — о доводах, которые, в проти­воположность объективным доводам, имеют целью не доказатель­ство правильности выдвинутого положения, а воздействие на чув­ства собеседника, побуждение у него сочувственного и отрицатель­ного отношения к рассматриваемому положению. (Прим. перев.)

² «Сам сказал» (лат.) — выражение, характеризующее бездум­ное преклонение перед чьим-либо авторитетом. (Прим. перев.)

•    «Воспоминания о прошлых жизнях, полученные при гипнозе воз­растной регрессии, являются доказательством предшествую­щей жизни».

•    «Многие события, зафиксированные в Ветхом Завете относи­тельно исхода евреев из Египта, были вызваны кометой, кото­рая позднее стала планетой Венерой».

•    «Внетелесные переживания доказывают то, что жизнь продол­жается после смерти».

•    «Металлический сплав нитинол может быть получен при помо­щи психической энергии».

•    «Люди могут обозревать объекты на больших расстояниях, даже если они не могут их видеть непосредственно (дальнее видение)».

•    «Полосы в Перу были взлетными площадками космических ко­раблей, переносивших древних астронавтов».

•    «Голубизна неба, мерцание звезд, северное сияние и солнеч­ная активность вызваны энергией оргона, основной жизненной движущей силой».

•    «Переживания матери после самого дня зачатия оставят свой отпечаток на подсознании плода».

Корреляции, равные  причинным  связям Предположение о том, что если две переменные коррелируют, то одна является причиной другой.

•    «Подсознательный гнев на себя является причиной любой деп­рессии».

•    «Самолеты порождают страх, потому что страх появляется у меня только в самолетах».

•    «Гром вызывает молнию».

Игнорирование опровергающих доводов Предположение о том, что все, что нужно для доказательства теории, — это подтверждающие ее доводы. (Этого недостаточно, необходимо показать, что аргументы в пользу теории сильнее аргу­ментов против нее.)

•    «Поскольку в психологических исследованиях некоторые субъек­ты показали высокий коэффициент успешности поиска, экстра­сенсорное восприятие можно считать доказанным».

•    «Поскольку ингибиторы  моноамина оксидазы,  трициклики  и алпразолам снижают некоторые панические реакции клиентов, все панические расстройства имеют исключительно биологи­ческую основу, и психотерапия любого рода оказывается не­нужной».

Сверхсоциализированное мышление

Излишне конформные по отношению к своей культуре люди бездумно и некритично принимают превалирующие социальные установки и основные убеждения, характерные для их культуры. Этот вид ошибок называется «аргументация ad populum» и подразу­мевает вынесение суждений, апеллирующих к распространенным ■ общественным предрассудкам.

•    «Место женщины — в доме».

•    «Моя страна или права, или не права».

•    «Брак должен длиться до тех пор, пока смерть не разлучит нас».

•    «Ты можешь доверять любому, кто старше 30».

•    «Пожалеешь розгу — испортишь ребенка».

•    «Низкое самоуважение лежит в основе всех психологических проблем».

Уверенность в своей  праведности Убежденность в том, что хорошие намерения важнее конечных результатов.

•    «Но я всего лишь хотел вам помочь».

•    «Экстремизм в борьбе за свободу не порок».

•    «Жестокость добродетельна, если она нацелена на искоренение несправедливости».

•    «Это справедливо, потому что у меня были добрые намерения».

 

Уход в сторону

Замена предмета обсуждения на неуместный, не относящийся к делу разговор с целью маскировки слабости собственной позиции. Эти стратегии больше известны как «отвлекающие маневры».

1.   Нечестные вопросы. Внезапно задать серию вопросов, так что оппонент вынужден отвечать на них, и прекратить аргументацию. «Почему вы критикуете меня за опоздание? У вас был трудный день? Почему это так важно для вас? У вас опять проблемы из-за ПМС? Вы обращались к доктору по этому поводу? Что еще вас на самом деле сердит?»

2.   Указание на чужие недостатки.

«Если вы обвиняете меня в том, что я толстая, то что делает этот утягивающий пояс вокруг вашей талии?»

3. Археологические обвинения. Раскапывание прошлых грехов. «Вы сказали, что я был груб на прошлой вечеринке. А что вы скажете о том прошлогоднем новогоднем празднике, когда вы чуть не заставили меня умереть со стыда?»

5.   Эмоциональный язык. Попытки вывести другого человека из себя при помощи эмоционально перегруженных фраз.

«Ты такой дурак, урод и тупица, что вряд ли имеешь хоть малей­шее представление о чем-либо, черт возьми!»

6.   Подход «дзюдо». Излишнее соглашательство с недовольством другого человека, так что тот вынужден забрать его обратно. «Ты права! Я был недобр с тобой и жесток. И ты имеешь полное право так сердиться. У меня действительно трудный характер. Я не представляю, как ты со мной уживаешься».

7.   Приступ ярости. Попытка увести людей в сторону, рассердив­шись на них. Большинство людей отреагируют на гнев и бросят свои позиции.

«Да как ты смеешь меня критиковать! У тебя нет никакого права на это!»

8.   Невинное неведение. Полное отрицание того, что вообще есть какие-либо проблемы.

«Не имею понятия, о чем ты говоришь. Я ничего не пил весь вечер».

 

Предупрежденное несогласие

Перефразирование чьей-либо точки зрения таким образом, что не согласиться с ней было бы сложно или стыдно.

•    «Каждый должен знать, что...»

•    «Любой дурак может понять...»

•    «Это очевидно для всех, у кого есть мозги, что...»

•    «Поскольку ты ничего об этом не знаешь, понятно, что...»

 

Испытанное и  верное

Утверждение о том, что убеждение верно просто потому, что представляет традиционные взгляды (похоже на сверхсоциализи-рованное мышление, но апеллирует к традиции, а не к тому, что популярно на данный момент).                                                                 '

•    «Что было хорошо для моего отца, то хорошо и для меня».

•    «Не меняй лошадей на середине реки».

•    «Это наша политика».

•    «Так делали всегда».

 

Впечатлить  большими  цифрами

Предположение о том, что мысль верна, если многие люди в

нее верят.

•    «Пятьдесят миллионов американцев не могут ошибаться!»

•    «Консультации не помогают, потому что я могу назвать десять человек, которые ходили к психотерапевту и ни одному не стало лучше».

•    «Согласно последнему исследованию, сотни врачей рекомен­дуют...»

•    «Иди в ногу со временем! Все, кто хоть что-нибудь собой пред­ставляют, верят в это».

 

Решенный вопрос

Предложение, которое звучит так, как будто оно утверждает причинно-следственные связи, но на самом деле просто перефра­зирует суждение в другой форме (вид тавтологии, при которой лю­бой вопрос понимается как само собой разумеющееся).

•    «Я не летаю самолетами, потому что я трус» (в определение «труса» входит избегание тех или иных вещей без особой необ­ходимости).

•    «Все, кто так сильно тревожится, должно быть, сумасшедшие» (в определение клиентом сумасшедшего попадал любой чело­век, которым владели неконтролируемые эмоции).

•    «Нарциссическая личность обусловлена эгоцентризмом».

 

Апелляция  к незнанию

Предположение о том, что если ты не понимаешь что-либо, то и никто не сможет этого понять.

•    «Не могу себе уяснить, почему я впадаю в депрессию. Это, должно быть, злой рок».

•    «Вся эта ерунда с обусловливанием — такая чушь. Все, что нуж­но для преодоления страхов, — это взять быка за рога и про­явить немного силы воли и смелости».

 

Дополнительная информация

У ошибок может быть множество источников. Некоторые — это про­сто некстати сказанные слова, два можно найти у Эллиса (Ellis, 1985), но большинство из них находятся в учебниках по логике (Fearnside &

Практикум по когнитивной терапии

Holther, 1959). Некоторые примеры взяты из Gardner (1957, 1981, 1991), Randi (1989, 1995), Carl Sagan (1995), Sprague de Camp (1983), Taylor (1963).

 

 

ПОИСКИ УВАЖИТЕЛЬНОЙ ПРИЧИНЫ

 

Принципы

 

Существует еще один тип заблуждений, который настоль­ко универсален и так вреден, что заслуживает отдельного упо­минания.

Большинство клиентов совершают одну ошибку, которая за­соряет ясность их мышления. Она называется «поиск уважи­тельной причины». Она основана на том факте, что клиенты имеют привычку придумывать вещи просто для того, чтобы чув­ствовать себя хорошо. Не важно, что мысль неверна или у кли­ента нет достаточных доказательств, чтобы верить в нее. Многие клиенты принимают ее в качестве основного и простого довода, заключающегося в том, что от веры в ту или иную их идею им становится хорошо.

Эта ошибка может быть определена как «защита позиции при помощи наиболее приятного, а не логического или рацио­нального, аргумента». Проще говоря, это значит, что клиенты сначала чувствуют, потом рассуждают. Выбранную ими ра­ционализацию они рассматривают в качестве единственной при­чины для своих убеждений.

Эти объяснения никак не связаны с тем, почему клиенты верят в то, во что они верят. Они просто придумывают логику, чтобы поддержать свои эмоции. Их чувства — это водитель, а логика — попутчик, который путешествует автостопом.

Поиск благовидной причины — крайне деструктивное заб­луждение. Оно разрушает восприятие правды и подразумевает, что одна сторона верна, в то время как другая бесполезна. Но наибольший вред заключается в том, что клиенты вообще пере­стают искать правду. Вместо этого они тратят время на то, чтобы отыскать наиболее убедительный способ продемонстрировать то, что они правы. После этого остается мало времени на выяснение того, правы ли они были с самого начала.

Для некоторых клиентов ошибка может быть фатальной. Следование этому заблуждению может привести клиента к лич­ной катастрофе, которая будет постоянно разрушать его жизнь. Поиск уважительных причин для симптомов ограждает симпто­мы от изменения. Это похоже на строительство стены вокруг патологии, так что ничто не может ее достать. Наркоман, у кото­рого есть оправдание вдыханию кокаина, будет продолжать его употреблять, суицидальная личность, которая чувствует себя вправе ненавидеть мир, может совершить удачную попытку, семейный человек, обвиняющий во всем своего супруга, мо­жет закончить расстроенным браком. Поиск уважительной причины сажает все проблемы за замок и уводит людей от их разрешения.

 

Пример

 

Клиенты-наркоманы великолепно пользуются данным заблуж­дением. Когда бы они ни пили или ни употребляли наркотики, они ищут лучшие объяснения тому, почему они это делают. Из всех возможных причин они выбирают оправдание, от которого они себя прекрасно чувствуют и которое представляет их в самом выгодном свете. Некоторые говорят, что заслужили небольшой кутеж, потому что всю неделю вкалывали. Иные жалуются, что к выпивке их под­толкнула супруга. Другие утверждают, что алкоголь им необходим, чтобы успокоиться, и так далее, до бесконечности. Извинением все­гда становится самый лестный довод, который они только могут придумать для оправдания своего пристрастия к алкоголю или нар­котикам.

Этим заблуждением пользуются и другие клиенты. Тревожные клиенты объясняют свои страхи тем, что они не несут ответственно­сти за то, что чего-то боятся. «Это, наверное, из-за того, что со мной в детстве случилось что-то ужасное». Их «уважительная при­чина» дает им ощущение того, что они благородные жертвы, ге­роически сражающиеся с непреодолимым прошлым. Бояться кли­ентов заставляет то, что они говорят себе в настоящем, а не про­изошедшие в прошлом события.

Обозленные клиенты считают оправданными свои горькие чув­ства. «Мир — настолько нечестное, несправедливое место, что я вправе прийти в ярость». Их объяснение подразумевает, что они превосходят других, поскольку обладают высшим, по сравнению с остальным человечеством, чувством справедливости.

Почти все клиенты, имеющие проблемы в браке, обвиняют сво­их супругов. «Отношения оставались бы прежними, если бы он (или она) не был таким эгоистом». Подтекст таков: поскольку они совер­шенные супруги, то им не повезло, что они связались с неполноцен­ным партнером.

 

Метод

 

Вероятно, наилучший метод пресечь эту ошибку — сказать клиенту, чтобы он признал человеческую склонность отыски­вать уважительные причины и компенсировал это активными поисками неблаговидных причин. Часто я говорю клиентам: «Идите и найдите самую неблаговидную причину своей убеж­денности и сопоставьте это с вашей лучшей уважительной при­чиной. Затем, когда обе причины будут у вас в голове, вам будет легче увидеть действительный источник ваших проблем».

 

Пример

 

Ниже приводятся самые благовидные и неблаговидные причи­ны, созданные моими клиентами для различных позиций.

Позиция: страдает алкоголизмом.

Благовидная причина: «У меня было бедное несчастное детство». Неблаговидная причина: «Я пьяница, который не признается себе в этом».

Позиция: страдает фобией.

Благовидная причина: «Я эмоционально чувствительный человек, замечающий такие опасности, которые другие просто не видят».

Неблаговидная причина: «Я трус, которому не хватает дерзости взглянуть в лицо своим страхам».

Позиция: проблемы с браком.

Благовидная причина: «Мой супруг безразличен к моим нуждам». Неблаговидная причина: «Я избалованный ребенок, который не хочет вносить свой вклад в развитие отношений».

 

Комментарий 1

 

Очевидно, что не только клиенты подвержены этому заблуж­дению. Все мы совершаем эту ошибку. Вот примеры этому.

 

Позиция: оштрафован за превышение скорости.

Благовидная причина: «Этим ментам больше нечего делать, как изводить бедных честных граждан».

Неблаговидная причина: «Я самонадеянный сукин сын, ко­торый думает, что законы к нему не относятся».

Позиция: политический консерватизм.

Благовидная причина: «Я патриот, желающий осуществле­ния лучшей политики, для создания которой моей стране пона­добились десятилетия».

Неблаговидная причина: «Я хочу сохранить все деньги, ко­торые я заработал при старой системе, и не хочу, чтобы кто-то получил от них хоть толику».

Позиция: политический либерализм.

Благовидная причина: «Я хочу улучшить общество со всех сторон, так чтобы оно отвечало интересам и потребностям всех

людей ».

Неблаговидная причина: «У меня нет ни умений, ни трудо­любия, ни смелости их приобрести в мире конкуренции, поэто­му мы должны все изменить, чтобы у меня появился шанс в новой системе».

Позиция: психотерапевт фрейдистского толка.

Благовидная причина: «Это единственная система для рабо­ты с глубинными причинами эмоциональных проблем, все остальные работают над поверхностными симптомами».

Неблаговидная причина: «Клиентам потребуются годы, что­бы пройти полный курс терапии. Подумайте, сколько денег я могу получить».

Позиция: психотерапевт когнитивно-бихевиорального на­правления.

Благовидная причина: «Это наиболее тщательно исследован­ный и точный с научной точки зрения метод».

Неблаговидная причина: «Не выношу неопределенности, эмоции и чувства смутны и приводят в замешательство, мне нужно, чтобы все было ясно и упорядоченно».

Позиция: психотерапевт нового времени.

Благовидная причина: «Я убежден, что нам нужно обращать­ся с человеком как с целым — и с духовным, и с эмоциональ­ным, и с поведенческими его аспектами, — а не расчленять его на мелкие части».

Неблаговидная причина: «Я никогда не смогу пройти курсы научной терапии. Моя теория настолько неопределенна и зыбка, что никто не определит, знаю ли я что-либо вообще или нет».

 

Комментарий 2

 

«Поиск уважительной причины» похож на понятие «рацио­нализация», которое долгое время употреблялось в психологии. Мы используем это понятие больше как самоподкрепляющуюся когницию; человек верит в ту или иную идею просто потому, что от веры в нее ему становится лучше. Мы противопоставляем это значение более старым психодинамическим взглядам на рацио­нализацию как на защитный механизм или психологическую стратегию, которая позволяет избежать поступления в сознание нежелательной подсознательной информации.

 

Дополнительная информация

 

Это заблуждение всем хорошо известно (смотрите The True Believers, Bowler, 1986).

Наилучшие опровержения для него исходят не от психологов, пси­хиатров, философов, логиков или ученых вообще, а от юмористов. Мы смеемся над их произведениями именно потому, что они поражают нас проникновением в подноготную поверхностных объяснений, которые придумывают люди. Без сомнения, у читателей есть свой список, но моими любимыми юмористами являются Дэйв Барри (Barry, 1994, 1996, 1997) и, конечно же, классик жанра — Марк Твен (Twain, 1906, 1916, 1962, 1972а, 1972b, 1980).

 

 

Глава 7 ПЕРЦЕПТИВНЫЙ СДВИГ: ОСНОВНЫЕ ПРОЦЕДУРЫ

 

Инновационные техники, использующиеся в когнитивной реструктурирующей терапии, берут свое начало от теории пер­цептивного сдвига (perceptual shifting theory).

Эти техники сфокусированы на общем восприятии клиента. В то время как в процедурах опровержения, описанных в пре­дыдущих главах, акцент ставится на изменении внутреннего диалога, или собственного языка, клиента, то процедуры пер­цептивного сдвига нацелены более широко — на модификацию основных паттернов, при помощи которых клиенты восприни­мают мир. Этот более широкий фокус относится к паттернам, гештальтам, схемам и ориентирам.

Метод перцептивного сдвига раскрывается в трех главах. В «Основных процедурах» описываются ключевые моменты этой техники. В главе «Транспозиция» для того, чтобы помочь клиентам изменить свое восприятие, предлагается творческое использование рисуночных аналогий. Клиентам показывают неоднозначные картинки и скрытые изображения и просят пе­реключиться с одного образа на другой. После того как они научатся изменять образы в восприятии, они могут применить ту же технику для мысленного изменения убеждений. Глава «Наведение мостов» учит терапевта, как найти те зацепки, с по­мощью которых можно перевести клиента от старых идей к но­вым. Ценности клиента, словесные ярлыки и вызванные тера­певтом ассоциации — все может быть использовано в качестве такого якоря.

В поддержку подхода перцептивного сдвига существует мно­жество доказательств, которыми испещрена литература по пси­хологии. Они заключаются в таких словосочетаниях, как:

 

•   Исследование сна и сновидений

•   Теория изменения установки

•   Двусмысленные картинки

•   Гештальт-психология

•   Инсайт, ага-опыт

•   Условное видение

•   Оперантное видение

•   Контекстуальная организация в когнитивной психологии

•   Драматичные жизненные изменения

•   Смежность и сопряженность в классическом обусловливании

•   Личностные «смыслы» и понятийные «переключения»

•   Религиозные обращения

•    «Промывание мозгов»

•   Логотерапия

•   Наводнение

•   Перцептивный фокусинг

•   Исследование расщепленных полушарий мозга

•   Конструкционисты и рационалисты

•   Фронтальное и стволовое функционирование мозга

•   Психология визуального восприятия

•   Теория умственного развития

•   Когнитивная нейрология

•   Лингвистические прототипы

•   Параллельная и последовательная поразрядная обработка информации

 

Несмотря на то что разные изменяющие восприятие техники сильно отличаются по своей методологии, все они отражают сле­дующие общие положения.

 

1. Мозг выборочно отражает сенсорную и проприоцептивную информацию.

2. Мозг формирует эти данные в паттерны.

3. Паттерны, сформированные мозгом, подвержены влиянию поступающей информации, но остаются отличными от нее.

4. В большинстве случаев эти паттерны заучиваются мозгом так же, как и любая другая информация. Тем не менее некото­рые паттерны являются инстинктивными, они запускают автоматические эмоциональные и поведенческие реакции.

5. Несмотря на то что существует неопределенное число воз­можных паттернов, мозгом используются лишь некоторые персонифицированные схемы.

6. Раз сформировавшись, паттерны имеют тенденцию оставать­ся неизменными до тех пор, пока они не забудутся.

7. Большинство паттернов усваиваются от значимых других (семья, референтная группа, культура).

8. Чем чаще воспроизводится паттерн, тем жестче он становит­ся и тем труднее его удалить или заменить.

9. Паттерны легче формируются и дольше сохраняются в более молодом мозге.

10. Эмоциональные и поведенческие реакции запускаются ско­рее мозговыми паттернами, нежели отдельными стимулами, хотя именно эти стимулы ошибочно считаются единствен­ным источником ответных реакций клиента.

11. При помощи классического и оперантного обусловливания эмоции и действия могут связываться в паттерны.

12. Внешние стимулы могут стать условными по отношению к паттернам. Позднее эти стимулы могут приобрести способ­ность самостоятельно запускать паттерны.

13. Язык и образы — это способы описания паттернов, но пат­терны возникают раньше лингвистичеких или визуальных репрезентаций.

14. Изменение репрезентативных описаний паттернов может из­менить сам паттерн, но их отношения не относятся к типу «один к одному».

15. Паттерны обычно строятся не на логической основе, а на эмо­циональном опыте.

16. Если паттерн не завершен, мозг достраивает его автомати­чески.

17. Некоторые паттерны неизменяемы.

18. Если паттерн не может быть проверен незамедлительно, воз­никает состояние паники.

19. Самый быстрый и законченный метод модификации нега­тивных эмоций и дезадаптивного поведения — изменение паттернов, которые их вызывают.

 

Что конкретно представляют из себя эти паттерны, которые так важны для когнитивной терапии? Прежде всего необходимо понять, что слово «паттерн» употребляется достаточно произ­вольно. Другие термины, включая такие, как «схема», «значе­ния», «темы», «гештальт», тоже могут использоваться, однако «паттерн» имеет более широкий подтекст.

Паттерн — это способ организации мозгом сырых данных, которыми может быть все, что доступно мозгу: информация, по­ступающая от органов чувств, подкорковых зон мозга, храни­лищ памяти или телесных ощущений. Мозг принимает отдель­ные биты этой информации, которые, если их рассматривать не­зависимо друг от друга, кажутся бессмысленными, и группирует их в паттерны. Эти паттерны упорядочивают мир. Это не просто язык или образы, а то, к чему обращаются клиенты, когда по­дыскивают нужное слово или образ для описания своих мыслей. Существует множество невизуальных и нелингвистических пат­тернов. Мелодия, сыгранная на пианино, останется той же, если даже сыграть ее в другой тональности; точно так же предложе­ние может быть написано разными словами, но нести одно и то же значение. И мелодия, и значение предложения являются пат­тернами, а ноты и слова ими не являются. Есть несколько спосо­бов, которыми мы можем паттерны передавать. Даже живот­ные, у которых нет языка, и слепые люди, не имеющие образно­го представления, пользуются паттернами.

У всех людей есть и невербальные, и невизуальные паттер­ны. Примером может быть лестничный пролет, по которому мы прошли тысячу раз, прежде чем перестали, спускаясь, смотреть на него. Мы начинаем осознавать паттерн, только когда ошиба­емся. Если мы хотим пройти еще одну ступеньку, но их больше нет, мы ударяемся ногой об пол. Только тогда мы понимаем, что паттерн закончился.

На следующих страницах я кратко представляю основные принципы и положения каждой техники, нацеленной на изме­нение паттернов. Я обобщаю те шаги, которые терапевт должен проделать при выполнении техники, привожу примеры успеш­ного ее применения и затем заканчиваю каждое описание полезными комментариями и списком источников дополнительной информации.

Особой оговорки заслуживает один ключевой момент. Исхо­дя из целей данной работы, все техники рассматриваются под­робно и по отдельности. Тем не менее их обособленность друг от друга не должна заслонять пространство, на котором квалифи­цированный психотерапевт может их комбинировать и созда­вать согласованные паттерны для позитивных перемен.

 

 

БАЗОВЫЙ ПЕРЦЕПТИВНЫЙ СДВИГ

 

Принципы

 

Анализируя человеческие сновидения, ученые из Гарварда (Hobson & McCarley, 1977) открыли некоторые интересные фак­ты о головном мозге, которые не только объясняют функциони­рование мозга во время сна, но и дают некоторое представление о том, как он работает в состоянии бодрствования.

Согласно этому исследованию, мозг делает гораздо больше, чем просто получает, хранит и воспроизводит нейрохимическую информацию. Он трансформирует ее, организуя биты сырых данных в схемы и паттерны. Когда мозг бодрствует, сырые данные ему поставляют органы чувств. Во сне мозг пользуется больше внутренними данными, идущими из кратковременной и долговременной памяти, эмоций и текущей организменной сти­муляции. В обоих состояниях передний мозг упорядочивает ин­формацию, полученную от остального мозга, в согласованные паттерны, синтезируя данные в более крупное целое. Синтези­руемое мозгом во сне называется сновидениями. В бодрственном состоянии — убеждения, установки, мысли.

Многие негативные эмоции возникают из-за того, что клиен­ты постоянно объединяют сырые данные в дезадаптивные пат­терны — сердитые, депрессивные или пугающие. Длительная история подобного искривленного образа 'мыслей, сопровождае­мого сильным эмоциональным возбуждением, делает эти пат­терны преобладающими, так что мозг выбирает из всего репер­туара одни и те же интерпретации, не важно, насколько они уместны в данных обстоятельствах.

 

Метод

 

1. Попросите клиента начертить четыре колонки на большом листе бумаги (см. табл. 7.1). В первой колонке попросите его перечислить все мысли или убеждения, которые в опреде­ленной ситуации вызывают у него негативные эмоции (на­пример, «Я боюсь летать на самолетах, потому что, если я испугаюсь, все остальные пассажиры это заметят» или «Са­молеты опасны, потому что из них невозможно спастись»). Очевидно, что список не может продолжаться до бесконечно­сти. Тем не менее даже если некоторые мысли кажутся по­вторяющимися, то их лучше включить, чем оставить какой-либо паттерн незафиксированным.

 

Таблица 7.1

Рабочий бланк по перцептивному сдвигу

 

 

Мысль/ убеждение	Полезно или нет	Ваш  хучший аргумент  против этой  мысли	Доказательство  из вашего  личного опыта, поддерживающее  лучший  аргумент

 

 

2.  Во второй колонке помогите клиенту решить, полезно или нет каждое убеждение. Найдите доказательства как «за», так и «против», и выберите, какие сильнее. Важно, чтобы клиент принимал решение на основе объективных данных, а не под влиянием субъективных чувств.

3.  В третьей колонке клиент должен записать лучший аргумент «против» для каждой мысли или убеждения. В идеале этот аргумент должен быть как эмоционально убедительным, так и рационально звучащим.

4.  В последней колонке клиент должен привести доказатель­ство из собственного опыта в поддержку каждого аргумента. Это ключ к технике перцептивного сдвига. С помощью тера­певта клиент должен доказать справедливость аргумента, подыскав подтверждение из своего жизненного опыта. На­пример, припоминание того, что 20 приступов паники не привели к психическим расстройствам, эффективно опровер­гает ту мысль, что панические реакции ведут к помешатель­ству, и это результат не только использования абстрактной логики, но и личного опыта клиента.

5.  Чтобы осуществить актуальный перцептивный сдвиг, кли­енту необходимо как минимум по 30 минут в день медитиро­вать на те критические события прошлого, которые доказы­вают ложность иррациональной темы.

 

Пример 1

 

За годы, которые я консультировал клиентов, страдающих аго­рафобией, я выделил одно основное ложное убеждение, которое вызывает львиную долю их тревоги: «Я могу потерять контроль над собой». При помощи когнитивных техник, раскрытых в этой книге, клиентам удалось избавиться от этого и других убеждений и замет­но ослабить или устранить приступы паники. Они не моментально изменили свое восприятие, многим пришлось поработать больше года. Но, основываясь на самоотчетах, объективных тестах, пове­денческих критериях и косвенных сообщениях, можно утверждать, что в среднем клиентам удалось значимо снизить тревожность.

Тем не менее даже после успешного смещения центрального убеждения и года без панических проявлений почти все клиенты ощущают остаточную, слабую тревогу, они часто упоминают о том, что сохраняют некоторую бдительность.

Некоторое время назад одна из моих пациенток описала это чувство. Она спросила: «Если паника, которую я испытывала рань­ше, называется агорафобией, то как называется то напряжение, которое я ощущаю сейчас?» Не имея готового ответа, я его при­думал и сказал: «Давайте назовем его Гарольдом». С того времени я многим своим клиентам рассказывал про «Гарольда» и часто использовал это название для описания данного чувства.

Что такое «Гарольд»? Откуда берется это незначительное на­пряжение? Я предполагаю, что «Гарольд» — это постагорафобичес-кое чувство настороженности и напряженности, которое клиенты создают, чтобы защититься от агорафобической паники. «Гарольд» охраняет от потери контроля. Как описывает его один клиент: «Я должен быть начеку и чувствовать малейшее проявление трево­ги, тогда я буду подготовлен к панике. Если я расслаблюсь, паника может подкрасться незаметно».

«Гарольд» похож на часового на посту, который охраняет от агорафобической паники, он бдит еще долгое время после того, как изменилась обстановка. Агорафобия может исчезнуть на несколько лет, и клиенты могут ощущать, что больше никогда не потеряют над собой контроль, но «Гарольд» не засыпает. Часто кажется, что изба­виться от этого защитника от опасности сложнее, чем от самой опасности.

«Гарольд» — не атропоморфная сущность. Как и любой другой страх, он запускается серией мыслей и убеждений, и, как любой страх, он может быть устранен при помощи техники базового пер­цептивного сдвига, как это показано в следующем примере.

 

Пример 2. История Денис

 

Денис сначала пришла ко мне по поводу агорафобической тре­воги. Боясь уезжать далеко от дома, она ограничила себя «безопас­ным» радиусом в пять миль («территория» агорафобика). За полгода ей удалось при помощи когнитивных техник избавиться от своих страхов, она летала несколько раз одна к своим родственникам — на расстояния около двух тысяч миль — без какой-либо паники. К тому' времени как она вернулась за дополнительной терапией, она боль­ше не боялась потерять контроль или стать психически больной. Тем не менее она все еще ощущала некоторое напряжение («Га­рольд») и хотела сделать что-то именно для его снижения.

Ее рабочий лист выглядел так:

 

Колонка I. Мысли и убеждения, относящиеся к «Гарольду».

1.   Если я не буду постоянно начеку относительно агорафобии, она может проявиться неожиданно.

2.   Я должна быть готова убежать в том случае, если агорафобия возобновится. Я должна быть уверена, что все мои пути к спа­сению свободны.

3.   Чтобы каша не убежала, за ней нужно следить — агорафобия, за которой следят, не убежит. (Если я буду присматривать за ней, то вряд ли она вернется.)

4.   Мне надо все время помнить о моей прошлой агорафобии, по­тому что, если понадобится, все мои инструменты будут нагото­ве. Если я забуду, как ими пользоваться, то агорафобия снова завладеет мной.

5.   Я никогда не должна позволять себе быть слишком спокойной, слишком расслабленной, слишком счастливой, потому что мой часовой теряет бдительность.

6.   Моя паника возвратится, поскольку я постоянно беспокоюсь об этом.

7.   Каждый раз, когда я чувствую себя спокойной, я просто обма­нываю себя, потому что агорафобия может скрываться в засаде.

 

Колонка II. Полезное или нет

Денис оценила все мысли как бесполезные, но смогла это сде­лать только после того, как придумала аналогию. Она представила себе мужчину, который считал, что может заразиться от растений ужасной болезнью и поэтому боялся дотрагиваться до них. Затем она представила того же мужчину, устранившего свой страх и спо­собного прикоснуться к любому растению, но все еще чувствовав­шего напряжение каждый раз, когда он находился около растений. При помощи этой аналогии она смогла понять, что его продолжаю­щийся страх вблизи растений был так же бесполезен, как и ее продолжающийся страх потерять контроль. Конкретные причины этого убеждения стали очевидны в третьей колонке ее рабочего листа.

 

Колонка III. Лучший аргумент «против»

1.   Поскольку потеря контроля над собой не приводит к помеша­тельству, мне не нужно от этого защищаться.

2.   Бдительность по поводу опасности усилит мой страх, но не уменьшит опасность.

3.   Поскольку реальной опасности нет, то нет и настоящей причины для бдительности.

4.   Лучше потревожиться час или два один раз в месяц, чем весь месяц беспокоиться об этой тревоге.

5.   Присматривание за тревогой не уменьшает шансов того, что она появится.

6.   Если я позволю себе забыть, что у меня была агорафобия, то буду чувствовать себя лучше, и это не увеличит вероятность того, что она возобновится.

 

Колонка IV. Доказательства в поддержку лучшего аргумента. Клиентка вспомнила все случаи, когда ею овладевала паника, несмотря на то что она следила за ней, и каждый раз, когда она теряла бдительность, паники не случалось. Она сосредоточи­лась на аналогии с растениями и напомнила себе, что предох­ранение от ужасной растительной болезни не снижает шансов ею заразиться, потому что от растений вообще сложно получить какую-нибудь жуткую болезнь.

2.   Она вспомнила, как несколько раз она боялась вернуться к аго­рафобии, но этого не происходило. Все, что делал ее страх, приносило ей боль и не давало никакой реальной защиты.

3.   Она подумала о детских страхах, например о страхе чудовищ, которые сидят под кроватью, или тигров в лесу, и как глупо было ребенком убегать от них. Она соотнесла эти детские стра­хи с боязнью сойти с ума или получить нервный срыв.

4.   Она подумала обо всех тех вещах, которые она могла делать вместо того, чтобы следить за агорафобией, например читать книги, ходить на курсы, возобновить дружеские связи, играть со своими детьми, вдыхать аромат роз.

5.   Она вспомнила обо всех кашах в ее жизни, которые убегали независимо от того, смотрела она за ними или нет. Дети выра­стают. Любовь умирает или углубляется. Наш мир меняется.

Клиентка, продолжая выполнять последний шаг в этом процессе, постепенно снижала частоту повторения техники базового перцеп­тивного сдвига. Вначале она практиковалась каждый день, потом че­рез день, потом раз в неделю, а потом по необходимости. Ей была дана инструкция стараться избавиться от «Гарольда» только во время практики. В оставшееся время она концентрировалась на других аспектах своей жизни и обнаружила, что техника работает. Сейчас она уже многие годы не думает о «Гарольде».

 

Комментарий

 

Техника перцептивного сдвига имеет огромное преимуще­ство над многими другими техниками, и заключается оно в том, что методика может быть эффективно использована в кризисе, поскольку воздействует на все вызывающие его и имеющие к нему отношение когниции. Так как это техника высокого уров­ня, терапевт может ее применять только после того, как были представлены более простые когнитивные подходы.

 

Дополнительная информация

 

Этот подход — вариант техники, описанной нами ранее (McMullin, Asafi & Chapman, 1978; McMullin & Giles, 1981).

Baumbacher (1989) описывает «Гарольда» более элегантно, как «сигнальную тревогу». Он говорит о том, что клиенты, подверженные панике, неверно воспринимают первые психологические ощущения, ассоциированные с тревогой, и это ведет к полномасштабной паничес­кой реакции.

В настоящее время большинство когнитивных терапевтов рассмат­ривают В как нелинейные темы (themes) или схемы (schemas) (Beck, 1996; Bricker, Young & Flanagan, 1993; Ellis, 1996; Mahoney, 1993b, 1994; McGinn & Young, 1996).

 

 

Глава 8 ПЕРЦЕПТИВНЫЙ СДВИГ: ТРАНСПОЗИЦИЯ

 

Общей чертой всех транспонирующих техник является ис­пользование неоднозначных рисунков, что учит клиентов изме­нять свое восприятие. Когда клиенты научатся переключаться с одного образа на другой, их можно обучить тому, как применять эту технику для изменения когниций и аттитюдов.

Сначала неоднозначные картинки использовались просто для демонстрации того, что такое перцептивный сдвиг. Клиен­там показывали один или два рисунка и затем тут же приступа­ли к работе над их установками и убеждениями. Но клиенты часто просили еще раз посмотреть на картинку, утверждая, что они хотят понять, как им удалось изменить то, что они видят. Эти просьбы обычно выражались прямо в процессе работы над одной из когниций и часто воспринимались как помеха или от­влечение от реальных целей консультирования. Позднее мы осознали, что клиентам в их понимании того, что они должны сделать со своими когнициями, помогала возможность видеть перед собой эти картинки. Поэтому мы включили неоднознач­ные рисунки в тренинг перцептивного сдвига в качестве его основного компонента.

Преимущество рисунков состоит в том, что они являются как невербальными, так и глобальными. Невербальными — посколь­ку образы акцентируют то, что мозговые паттерны первичны по отношению к их вербальному описанию, а глобальными — пото­му что рисунки иллюстрируют, что для перцептивного сдвига необходима работа не с отдельными стимулами, а с их паттерна­ми. Мы считаем техники транспозиции одними из наиболее цен­ных наших процедур.

 

 

ТРАНСПОНИРУЮЩИЕ ОБРАЗЫ

 

Принципы

 

Мы часто используем двойные рисунки для того, чтобы объяснить клиентам, как наш мозг организует одну и ту же информацию в различные паттерны и как они могут научиться изменять паттерны, пагубные для них.

Техника представляет собой демонстрацию клиентам двой­ных рисунков или скрытых фигур, в которых в неопределенном материале спрятан широкий спектр конкретных образов. Ум клиента вычленяет один или несколько образов в зависимости от того, как он приучен обрабатывать информацию.

На следующих страницах мы проиллюстрируем два метода, использующих транспонирующие техники.

Сначала посмотрите на рисунок 8.1. Обычно клиенты в этом ансамбле чернильных штрихов видят либо образ ведьмы, либо молодую женщину, но на самом деле на картине нет ни того, ни другого. Восприятие — это результат усилий мозга организовать необработанный материал в имеющие смысл паттерны. Сырой материал, отражаемый на сет­чатке, у разных клиентов одинаков, но эти образы интерпретируются ими по-разному.

Если посредством обусловливания у клиентов боль начнет ассоциировать­ся с образом ведьмы, а удовольствие — с образом молодой женщины, тогда в результате этой перцепции будут спро­воцированы негативные или позитив­ные эмоции. Помните, что эмоции соз­дает не сырой материал рисунка, а го­ловной мозг.

Опираясь на этот рисунок, мы пред­положили, что многие клиенты, кото­рые чувствуют себя несчастными, тре­вожными или подавленными, привык-

Рис. 8.1. Визуальная аналогия транспозиции

« старуха — молодая женщина». Создана художником

W. W. Hill,

первоначально

опубликована в Puck,

November 6, 1915.

Позднее публиковалась

у Е. G. Boring, 1930

 

ли видеть «ведьмоподобные» образы мира вокруг себя. Или, точ­нее говоря, поскольку на картине ведьмы нет, они научились видеть ее в неоднозначных данных. Чтобы избавить клиентов от негативных эмоций, терапевту необходимо помочь им увидеть молодую женщину.

Любая из ряда стратегий может быть применена для того, чтобы помочь клиентам отучиться видеть ведьму. При помощи условных связей мы можем соотнести релаксацию с восприяти­ем ведьмы (см. описание когнитивной десенсибилизации). Мы можем также натренировать клиента видеть только молодую женщину и избегать, таким образом, любого рода дискомфорта, который может быть вызван другими образами.

Ключевой момент, который необходимо здесь подчеркнуть, состоит в том, что восприятие клиентом картинок связано с его восприятием себя. Если клиент формирует гештальты, которые заслоняют наиболее позитивную информацию, то он будет «ви­деть» мир в негативе. Если его мозг преобразует неоднозначные стимулы в опасные, он будет ощущать тревогу. И если он орга­низует свою среду таким образом, что ему кажется, что мир к нему несправедлив, он будет находиться в состоянии хроничес­кого гнева.

Транспонирующая техника нацелена на изменение главных паттернов мышления клиента, его гештальтов, того способа организации опыта, который используется его мозгом. При­меняя аналогию с двойными и скрытыми картинками, нам уда­валось помочь клиентам реструктурировать свои гештальты в более реалистическое и менее травмирующее концептуальное целое.

 

Метод 1. Двойные изображения

 

1.  Соберите   незаменимую   коллекцию   двойных   изображе­ний (рис. 8.1, 8.2, 8.3 и раздел по дополнительной инфор­мации).

2.  Покажите клиентам серию двойных картинок. Используйте по крайней мере четыре из них. Показывайте их по очереди и просите клиента сказать, что он видит. Попросите его по­пробовать увидеть альтернативную фигуру, заключенную в

 

 

«Осел/тюлень»

создана G. H. Fisher

(1968)

 

 

 

 

 

 

Рисунок «Старик/молодой мужчина», первоначально

названный

«Муж и свекор»,

придуман Botwinick

и опубликован в American Journal of Psychology (1991)

 

 

Рисунок «Мужчина/

женщина/ребенок »

создан Фишером

в 1967

Рис. 8.2. Три двойных рисунка

 

 

 

Рис. 8.3. «Собачий остров». Гравюра неизвестного художника XVIII столетия

 

 

картинке. Давайте подсказки одну за другой, пока клиент не сможет воспринять новый образ целиком. Подсказки долж­ны относиться к составным элементам картинки, например: «Эту часть можно рассматривать либо как нос старухи, либо как подбородок девушки».

Во время того как вы показываете рисунки, расскажите кли­енту, что перцептивный процесс транспозиции похож на то, что они должны сделать для изменения негативных убежде-,_х ний на позитивные. Попросите их внимательно проследить, как они изменяют свое восприятие рисунка. Мы проводим упражнение «Как взглянуть на мир по-новому» со всеми клиентами, чтобы облегчить им выполнение техники.

3.  Затем на листе бумаги нарисуйте линию. (И у вас, и ваше­го клиента должен быть лист бумаги перед глазами.) Сле­ва по одному запишите все компоненты негативного геш-тальта клиента. В конце колонки клиент должен суммиро­вать все детали старого восприятия в один ведущий мотив (theme).

4.  В правой колонке произведите транспозицию каждой детали в более реалистичное и менее травмирующее новое восприя­тие. Каждую транспозицию обсудите с клиентом и придите к обоюдному согласию в том, что новое восприятие более при­емлемо. В конце колонки клиент должен суммировать все составляющие нового восприятия в один всеобщий гештальт-мотив.

5.  Попросите клиента тренироваться в транспонировании вос­приятия, зачитывая описание старого образа мыслей и пере­водя его в новый гештальт. Практику необходимо продол­жать до тех пор, пока клиент не научится быстро переклю­чаться с каждой детали и с целого, с одного взгляда на другой.

6.  Клиент должен практиковаться в транспозиции каждый день, пока новые гештальты не будут возникать автомати­чески, а старые — с трудом вспоминаться.

 

Пример 1. Переключение в неоднозначных рисунках

 

На первом рисунке старым восприятием является старуха, а новым гештальтом — молодая женщина. Транспозиция составных частей выглядит следующим образом.

 

Старая женщина                                                                             Молодая женщина

 

Кончик носа                                                                                  Кончик подбородка

Глаза                                                                                             Ухо

Рот                                                                                                 Украшение на шее

Бородавка на носу                                                                         Нос

Смотрит на нас                                                                               Смотрит в сторону

Подбородок                                                                                     Декольте

Волос на носу                                                                                  Ресницы

 

 

Пример 2. Концептуальный сдвиг у Карен

 

Карен пришла ко мне на прием по совету ее врача, который слышал о том, что я помогал местным атлетам развить свои навыки. Она была чемпионкой по спортивной ходьбе, и ее беспокоило сни­жение качества своих выступлений на соревнованиях. Она пришла в спорт восемь лет назад и добилась значительного прогресса в региональных соревнованиях и в штате. Но недавно она начала все больше и больше волноваться непосредственно перед каждым со­ревнованием, и в результате ее выступления становились все хуже. Несколько раз ее выводили из соревнований за «поднятое или со­гнутое колено».

Анализ когнитивного компонента ее тревоги выявил личность с высокой потребностью в достижениях и перфекционизмом, а также с сильной боязнью неудачи. В детстве ее отец постоянно критиковал ее и давил на то, что она должна добиваться успе­ха. Несмотря на успехи в школе, экономические обстоятельства и раннее замужество помешали ей развить весь свой потенциал. Будучи уже взрослой, ей казалось, что все другие области дости­жений для нее закрыты, и поэтому она принялась за спортивную

ходьбу.

В таблице 8.1 отображена схема Карен, которая представляет

ее старый и новый гештальты.

Карен в конечном счете совершила транспозицию в сторону нового гештальта. Концентрируясь на изменении составных эле­ментов, она получила новый взгляд на саму себя. Поначалу новый гештальт ускользал, так что она могла видеть его лишь изредка. Постепенно благодаря практике новое восприятие стало более рельефным, а старые мотивы стерлись.

 

Таблица 8.1

Схема старого и нового гештальтов

 

 

Старый гештальт	Новый гештальт
Я должна быть очень успешной, в обратном случае никто не будет меня любить, одобрять и принимать, и я останусь абсолютно одна.	Успех, любовь, уважение и при­нятие — производные принятия са­мой себя. Они могут прийти, а мо­гут и нет, и могут значить сами по себе очень мало. До тех пор, пока я не признаю себя хорошим, стоящим человеком, такой, какая я есть, я не стану счастливой.
Составные элементы	Составные элементы
Самое худшее в жизни добиться успеха.   Если я не выиграла все, то я про­играла.   Успех — это иллюзия, неудача реальна.   Человек должен все контроли­ровать (себя и окружающую среду), иначе он проиграет.   Ксли я не могу сделать что-то в совершенстве, то лучше не делать этого вообще.   Мне уже не хватит времени, что­бы достичь успеха.   Если я беспокоюсь о неудаче, то я с большей вероятностью добьюсь успеха.   Мне необходимо, чтобы все меня одобряли и уважали.	Самое худшее в жизни — это быть движимой единственным мо­тивом боязни неудачи.   Если я не выиграла, это только значит, что я не выиграла. И успех, и неудача все иллюзии.   Часто человеку приходится усту­пать жизненным событиям. Чело­век не может контролировать все на свете.   Если что-то не стоит того, чтобы это делать, то не стоит это делать хо­рошо.   Успех безотносителен. Для сча­стья не существует временных ог­раничений.   Беспокойство ничего не меняет, оно только расстраивает меня.   Если я сама не буду уважать себя, то уважение всех людей в мире не будет иметь никакого значения.

 

 

 

ПАМЯТКА:

КАК ВЗГЛЯНУТЬ НА МИР ПО-НОВОМУ

 

 

 

Метод 2. Скрытые изображения

 

Другой вид рисунков, который помогает клиентам обучить­ся немного иному типу транспозиции. Вместо того чтобы пере­ключаться с одного образа на другой, клиенты отыскивают фор­му на таком рисунке, где она сразу не видна. Клинически это можно сопоставить с клиентом, пытающимся обнаружить зна­чение серии жизненных событий, которые сначала представля­ются запутанными, а позднее — понятными. Жена, которая про­должает пускать избивающего ее мужа, или алкоголик, кото­рый постоянно проваливает оздоровительную программу, могут не сразу осознать свое поведение. За то, чтобы они нашли его скрытое значение, берет на себя ответственность терапевт.

1. Выберите несколько скрытых изображений.

2. Продемонстрируйте их клиенту, начиная с самого простого и продвигаясь к самому сложному.

3. Объясните, что нужно найти и где он может отыскать изоб­ражение на картинке. Помогите в этом клиенту, работая с частями изображения.

4. Удостоверьтесь, что вы предоставляете клиенту достаточно времени, чтобы найти скрытое изображение на картинке, и

Рис. 8.4. Скрытое изображение Наполеона у своей могилы

на острове Святой Елены, нарисовано неизвестным художником

между 1821 и 1936 гг. репродукция из Fernberger, 1950

Практикум по когнитивной терапии

Рис. 8.5. Скрытое изображение Христа, выполнено Дороти Арчбольд и опубликовано у Porter, 1954

обратите внимание на метод поиска, которым пользуется клиент.

5. После того как с вашей помощью клиент найдет на рисунке скрытое изображение, переведите обсуждение на тему его когниций. Используя рисунки как руководство, помогите клиенту найти скрытый смысл своего жизненного опыта.

6.  Чтобы новые изображения проникли в сознание клиента, используйте следующую процедуру.

7. Попросите клиента связать новое убеждение с сильным лич­ным воспоминанием.

8. Проверьте, чтобы новая когниция была общим гештальтом, а не его составной частью.

9. Клиент должен сделать новую тему настолько значимой — как лично, так и эмоционально, — насколько это возможно.

10. Простое повторение нового убеждения неэффективно. Клиен­ты должны мысленно наполнить новый образ так, чтобы он имел большое личностное значение.

11. Несмотря на то что повторение не увеличивает силу транспо­зиции, оно помогает клиенту помнить о ней.

 

 

Комментарий

 

Важно, чтобы клиенты не ощущали спешки во время упраж­нения на транспозицию. Попросите их расслабиться и не торо­питься. Поскольку новое восприятие часто очень скоротечно, важно также, чтобы клиенты как можно чаще выполняли это

упражнение.

Изображения могут использоваться в групповой терапии с таким же успехом, как и в индивидуальной, и даже более эф­фективно в групповом процессе. В группе изображения демонст­рируются более наглядно — при помощи настольного компью­тера. При использовании программного обеспечения для про­ведения презентаций изображения могут проецироваться на большой внешний экран, и терапевт может пользоваться на­стольной мышью, чтобы показывать и очерчивать образы. Су­ществуют программы, позволяющие выделять образ из фона.

Большим преимуществом использования транспозиции в группе является то, что клиенты, которые увидели образ, помо­гают другим, у кого это не получается. Групповая транспозиция учит клиентов оказывать и принимать помощь от других — урок, необходимый им для того, чтобы научиться изменять свои собственные убеждения.

Каждый раз, когда вы используете эти изображения в груп­повой терапии, просите группу помогать друг другу не только в нахождении образа, но и в составлении списка правил или руководств, которые можно применять при совершении транс­позиции.

В течение многих лет мы использовали картинки в сотнях групп, на самом различном клиническом контингенте. В табли­це 8.2 перечислены наиболее общие правила, сформулирован­ные клиентами, проходившими групповую терапию.

 

 

Дополнительная информация

 

Скрытые и двойные картинки можно найти у Attneave (1968), Berger (1977), Block & Yuker (1989), Boring (1930), Dallenbach (1951) W. Ellis (1939), Fernberger (1950), Fisher (1967, 1968), Gregory (1977), Joyce (1994), Mach (1959), Martin (1914), Newhall (1952), Wever (1927). Один из лучших источников — работа М. С. Escher (1971).

 

Таблица 8.2

Правила трансформации¹

 

Чтобы изменить то, что мы видим, нужно:

Чтобы изменить то, во что мы верим, нужно:

Знать, какой образ мы хотим разли­чить.   Принимать помощь от тех, кто уже видит образ.     Потратить столько времени на по­иск образа, сколько необходимо.   Искать!       Продолжать   попытки   и   не   сда­ваться.     Пытаться различить части образа, если пока не удается увидеть его це­ликом.   Вернуться и повторить попытки, если забыли, что видели.     Продолжать практиковаться в раз­личении образов, пока они не ста­нут второй натурой, так чтобы их можно было видеть спонтанно и ав­томатически .

Знать, какую установку мы хотим себе привить.   Слушать своего терапевта, который видит и понимает новую когницию.   Не ждать того, что мы мгновенно воспримем понимание терапевта.   Искать! Не надо просто надеяться на то, что, проснувшись однажды, мы будем верить в новую идею.   Продолжать попытки. Могут потре­боваться месяцы для транспозиции убеждения.   Попытаться принять убеждение ча­стично, если не удается полностью.   Если новое убеждение уступает по­зиции старому, начать работу зано­во, пока вы не укрепитесь в новом образе мыслей.   Продолжать практиковаться в ут­верждении новых идей, пока они не станут привычными, а старые забу­дутся.

 

^{_________________}

¹ За дополнительными подробностями об этих правилах обратитесь к описанию квантового изменения в разделе, посвященном сложным транспозициям. (Прим. авт.)

 

 

СЛОЖНЫЕ ТРАНСПОЗИЦИИ

 

Принципы

 

Существует одна большая трудность в предыдущей техни­ке — изображения для большинства клиентов слишком просты. Некоторые могут разглядеть изображение мгновенно, другим же может понадобиться на это от пяти до десяти минут. Но помощь клиенту в изменении его собственных убеждений — занятие куда более сложное. Клиентам могут понадобиться месяцы или даже годы, чтобы совершить основной когнитивный сдвиг, так что, если даже они с удовольствием готовы потратить 10-15 ми­нут на поиски скрытого изображения, они могут не захотеть ис­кать новую мысль в течение нескольких месяцев.

Для того чтобы приблизиться к уровню сложности, прису­щему изменению установок, необходимо задействовать более сложные изображения. Для нахождения образа эти картинки требуют от клиентов больших затрат времени и усилий, которые приближаются к затратам усилий на изменение убеждений.

 

 

Метод

 

1.  Покажите клиенту одно из изображений, представленных на рис. 8.6, 8.7, 8.8, 8.9, или подберите его сами.

2.  Объясните клиенту/что рисунок похож на его убеждения. Попытки увидеть рациональную идею в своей жизни подоб­ны попыткам найти какой-нибудь смысл в этих рисунках.

3.  Наиболее важная часть упражнения — отслеживать, как клиент справляется с фрустрацией, возникающей, когда он не может увидеть изображение. (Особенно на картинке 8.6 с коровой.) Разочаровывается и бросает? Злится на вас, что вы показали ему эту картинку? Отказывается продолжать? Ру­гает себя, если не находит образ? Обвиняет вас в том, что вы ошибаетесь и на рисунке нет никакого образа?

4.  Попросите клиента во время выполнения задания сообщать вам обо всех чувствах и мыслях, возникающих в потоке созна­ния. Записывайте все его комментарии и ваши наблюдения за поведением клиента, когда он рассматривает изображение.

 

Рис. 8.6. Замаскированная корова. Создана Leo Potishman и опубликована Dallenbach, 1951

 

5. Расскажите клиенту о том, что его фрустрация, злость на себя, чувство неполноценности, вызванные заданием, по всей вероятности, похожи на те чувства и мысли, которые возни­кают у него во время работы над когнициями. Обсудите под­робно эту зависимость. Любая проблема, появляющаяся у клиента при рассматривании сложных изображений, возра­стет, когда он начнет изменять свои убеждения. Таким обра­зом, если он сдается или начинает сердиться на вас, то, види­мо, он поступит так же и со своими убеждениями.

6. Помогите клиенту решить эти проблемы, чтобы он мог успеш­но завершить задание. Если он слишком напряжен, научите его расслабляться во время упражнения, если ругает себя, помогите ему оспорить свои мысли, если ему хочется все бро­сить, мотивируйте его на продолжение. В любом случае пред­лагайте свою помощь, пока ему не удастся успешно закон­чить упражнение.

Рис. 8.7. Можете ли вы доверять этому человеку?

 

Ответ написан у него на лице. (Ответ и ссылки ищите в разделе

дополнительной информации.)

Рис. 8.8. Это слово можно прочитать

на трех языках: английском, китайском и японском.

Это название города.

(Ответ и ссылки ищите в разделе

дополнительной информации.)

 

Рис. 8.9. Что это? (Ответ и ссылки ищите в разделе дополнительной информации.)

 

7. Покажите клиенту, что приемы, которые он использовал при решении рисуночной головоломки, подобны тем, что он при­меняет при транспозиции своих убеждений. Перечислите все исправления и попросите клиента записать их, чтобы к ним можно было обратиться впоследствии.

 

Пример 1. История рисунков

 

Некоторым читателям может показаться интересной история, не имеющая отношения к тому, как я использую изображения для обучения перцептивному сдвигу. Рассказ этот может также объяс­нить, почему рисунки мне кажутся такими важными в когнитивно-реструктурирующей терапии.

Квантовые скачки

Как-то я заметил, что когнитивные изменения сложны практи­чески для всех клиентов; они требуют огромных усилий, и для мно­гих клиентов оказывается проще продолжать мыслить по-старому, чем тратить силы на то, чтобы увидеть что-то новое. Тем не менее некоторые приобретают новые навыки, приобретают новый опыт, меняют установки.

Эти изменения обычно происходят очень медленно. Учится ли клиент ассертивности, работает ли с чувством вины, борется с тре­вогой или строит счастливый брак, необходимы годы практики. Как будто взбираясь на гору, большинство клиентов медленно передви­гаются с одного скалистого выступа на другой, постепенно подни­маясь к вершине. Когда они ее достигнут, им откроется более ши­рокий вид и они почувствуют себя сильнее из-за того, что соверши­ли это восхождение. Другие клиенты сходят с середины пути, ощущая, что им не хватает терпения и стойкости, необходимых для достижения своей цели.

В то время как большая часть клиентов следует этой модели, некоторые клиенты совершают резкие перемены. За несколько дней они изменяют образ мыслей, которого придерживались всю жизнь. Как будто, забираясь на гору, они вдруг запрыгнули на ее верши­ну — сделали квантовый скачок.

Эти скачки поражали меня. Как мог клиент, который 30 лет верил в один и тот же нонсенс, вдруг совершенно от него отказать­ся? Как за несколько часов или дней он смог изменить то, на стройтельство чего ушла вся жизнь? Что стоит за этими скачками, какие принципы?

Впервые мне пришлось наблюдать квантовый скачок, когда я был студентом в одном южном университете. В один из субботних дней должна была состояться загородная проповедь, недалеко от кампуса. Тот день у меня был свободен, и любопытства ради я решил туда сходить.

В открытом поле я увидел огромный брезентовый тент, натяну­тый над четырьмя сотнями складных стульев. Было жарко и влажно, как в бане, люди стекались со всех сторон и рассаживались. Длинно­волосый священник вышел вперед, напыщенно и неистово рассказы­вая об ужасах ада, описывая, как мы все будем жариться на вечном огне — охваченные болью, зловонием горящей плоти и стенаниями. Пришедшие люди походили на фермеров, они были в рабочей одежде и выглядели так, как будто только что закончили вспахивать свои поля. Поначалу я не увидел никого из университета, это была не та служба, которую посещают студенты. Но затем я заметил Роя, юного первокурсника, который приходил ко мне на один сеанс в студенческий консультативный центр. Он был из местных и посе­щал университет по стипендии футбольного клуба, специализируясь в физвоспитании; его послали ко мне по поводу серьезных проблем с наркотиками. Он сильно пил, и его куратор беспокоился, как бы он не бросил команду и не был исключен из университета. Из одного сеанса, который он прошел, стало ясно, что он не собирался ничего менять.

Рой вместе с остальными слушал священника, живописующего ужасы ада; тот разглагольствовал около часа, и люди все больше и больше мрачнели. Некоторые рыдали и выкрикивали: «Спаси меня!» Другие вскакивали, пронзительно крича. Когда описание священни­ка достигло крещендо, он сказал: «Это место, которое Господь при­готовил для лжецов (аудитория заревела), безбожников (рев), хип­пи (свист), пьяниц и наркоманов (рев и свист), блудников (рев уси­лился) и прелюбодеев (взрыв стонов)». Затем священник вдруг предупредил, что избежать вечного огня проклятия можно, отрек­шись от дьявола и придя к Иисусу прямо сейчас. «Выходите вперед и вставайте рядом с Иисусом». Сначала вышла маленькая старуш­ка, плача и потрясая руками. Затем еще и еще, и скоро все проходы заполнились людьми, которые, подняв руки и плача, выходили впе­ред с криками: «Спаси меня, Иисусе!» Я заметил, что Рой вышел вместе с остальными.

Священник поблагодарил Иисуса за спасение грешных и затем подробно описал, на что похож рай. Он сказал, что на небесах мы встретимся со всеми друзьями и родственниками, ушедшими к Гос­поду раньше, что все наши немощи искупятся. Мы будем вечно молоды, будем говорить с пророками и найдем покой и утешение в объятьях Иисуса. Он продолжал в том же духе какое-то время, пос­ле чего люди пропели гимны (пели почти все), и проповедь закон­чилась.

Несколько месяцев спустя я встретил Роя в кампусе и поинтере­совался, как у него дела. Он сказал, что бросил пить и употреблять наркотики, создал футбольную команду и неплохо учится. Я видел его еще несколько раз, и все время он говорил одно и то же. Дела у него шли хорошо, он держался вдали от наркотиков и спиртного и состоял в футбольной команде. Рой совершил квантовый скачок, и все благодаря той загородной проповеди.

В течение жизни мне приходилось видеть и другие квантовые скачки. Хотя большинство клиентов боролись и упорно работали, добиваясь изменений меленькими, медленными шажочками, все­гда находилось 10 процентов таких, кто совершал резкие, разитель­ные перемены.

Я никак не мог понять, как некоторым людям удавалось сделать такие сдвиги, пока мне не представился шанс понять это в универ­ситетской библиотеке. Я искал статьи для книги и рылся в старом немецком психологическом журнале, и в нем я заметил статью о скрытых изображениях. Один необычный рисунок, подписанный как набросок коровы, привлек мое внимание. Для меня он выглядел как масса бессмысленных пятен, и я отложил его в сторону. Через не­сколько недель я пришел в туже библиотеку и начал просматривать тот же журнал. Я снова натолкнулся на картинку с коровой, но опять не смог ее там увидеть. Я подумал: «Дурацкая картинка. Нет там никакой коровы!» Я отложил статью в сторону и начал работать над чем-то другим. Но перед тем, как уйти из библиотеки, я взглянул на картинку, лежащую на краю стола, и образ проявился — голова и пе­редняя часть коровы. Сдвиг не был постепенным, он случился вне­запно — визуальная метаморфоза, перцептивный квантовый скачок. Я сразу же вспомнил Роя. Он тоже понял что-то внезапно, вдруг. Может ли статься, что проявление образа на рисунке подобно воз­никновению в нашем уме новой установки? Несмотря на то что первое относится к перцепции, а второе — к мышлению, если тера­певт поймет, как образ внезапно выскакивает из рисунка, он может осознать, как некоторым клиентам удается совершить квантовые скачки.

С годами у меня скопились для исследования такие кипы этих картинок, что это начинает уже смущать. Коллеги должны дважды подумать, прежде чем позвать меня на консилиум или семинар: «Если мы пригласим доктора Мак-Маллана, он начнет опять пока­зывать свои проклятые картинки». И все же эти картинки — лучшая аналогия, которую мне удалось найти для объяснения сложных принципов психологии. Это мой ключ к пониманию когнитивных перемен и роста. Я считаю, что они объясняют, как клиенты совер­шают квантовые скачки.

Когда клиенты смотрят на корову, что они видят? У многих не получается увидеть корову сразу. Фактически это могут немногие. Если клиенты не видят ее, это меня не удивляет. Это одна из самых сложных картинок в моей коллекции, и требуется время (иногда недели), для того чтобы корова появилась. Клиенты видят ее, когда их мозг готов к этому.

Но что важнее затраченного на поиск коровы времени, так это сам процесс, который проходят клиенты. Как им вдруг удается уви­деть то, чего они вообще не могли разглядеть? Рисунок не изме­нился, он остается одним и тем же независимо от того, видят они корову или нет. Изображение на сетчатке то же. Зрительный нерв и информация, поступающая в затылочную зону мозга, не измени­лись. Единственное различие заключается в том, что делает голов­ной мозг после этого — как он организует сырые данные. Кляксы на бумаге остаются бессмысленными пятнами или превращаются в корову. Когда клиенты видят корову, это происходит благодаря трансформации, произведенной их мозгом. Только мозг является причиной квантового скачка.

В упражнении имеет значение, скорее, не то, видит ли человек корову, а то, какими он пользуется правилами для различения и понимания образов. Почему наш мозг может создать корову? Какие принципы лежат в основе перехода от видения бессмыслицы к ви­дению изображения? Какие приемы используют клиенты?

Когда я прошу клиентов описать, как им удалось увидеть коро­ву, некоторые отвечают очень быстро. Они говорят, что это легко, все, что нужно сделать, это посмотреть на ту или иную часть рисун­ка, и корова появится. Если вы приглядитесь к левому краю, вы заметите кусочек ее правого уха, внизу находится нос, ближе к середине — левый глаз.

Несмотря на очевидность логики такого взгляда, он мне кажет­ся неточным. Дело не в том, куда смотрит клиент, а в том, что мозг делает со зрительной информацией. Клиенты могут пристально смотреть в одну точку рисунка, не переводя взгляд, и все-таки раз­личать корову.

Способ, с помощью которого мозг создает образ коровы на рисунке, похож на то, каким образом он совершает квантовые скач­ки. Картинка — это ключ. Что справедливо для нее, справедливо и для их установок. В своей работе с клиентами я обнаружил пять элементов, представляющихся важными как для различения скры­тых изображений, так и для изменения застаревших убеждений. Эти принципы лежат в основе всех квантовых скачков: готовность, руководство, гибкость, время и повторение.

 

 

Готовность

Первый элемент, готовность, относится к тому факту, что клиен­ты должны быть в достаточной степени мотивированы на то, чтобы посмотреть на мир по-новому. Если они жестко и непреклонно дер­жатся за старые взгляды, для новых установок места не остается. Если они смотрят на картину и ничего не видят, а затем упрямо настаивают на том, что там нечего смотреть и невозможно это сде­лать по-другому, они никогда не разглядят корову.

Тот же принцип верен и для убеждений. Если клиенты абсолют­но уверены в своей правоте и не допускают возможности того, что они заблуждаются, они никогда не изменят свой образ мыслей. Один клиент, с которым я имел дело, был абсолютно уверен в том, что он слабый, пассивный и посредственный человек. Он постоянно пытался компенсировать это крутым и жестоким поведением — син­дром невысокого мужчины. Правда заключалась в том, что он не был тем, за кого себя принимал. Он не был ни слабым, ни пассив­ным — фактически он был слишком агрессивным и жестоким. Но из-за своего восприятия он продолжал делать себя круче и жестче. Он довел себя до того, что стал совершенно несносен, никто не мог находиться рядом с ним, он был отовсюду уволен и растерял всех своих подружек.                                                                                     

Когда ему указали на ошибочность его самовосприятия, он от­казывался слушать. Он непреклонно отрицал возможность того, что он может заблуждаться, и не хотел принимать то, что можно по-иному посмотреть на себя. Он так и не изменился, все так же не может удержаться на работе, не обзавелся друзьями, не устроил личную жизнь — и все из-за своей гиперагрессивности.

 

 

Руководство

Второй принцип, лежащий в основе квантовых скачков, — это руководство. Увидеть что-то новое легче с помощью того, кому уже удалось принять новый взгляд. Лучшие наставники в этом отноше­нии — члены терапевтических групп, уже совершившие квантовые скачки. Они точно знают, что нужно искать, и могут помочь другим. Корову легче разглядеть, когда тебе подсказали, что нужно ее уви­деть: если ты ищешь меридиан долготы, то будешь искать его вечно.

Таким образом, тот, кто принял новые установки, лучше может научить других понять их. Это может объяснить, почему такие груп­пы самопомощи, как «Анонимные алкоголики»¹ и другие, настолько благотворны для их участников. Наркоманам-кокаинистам полезно слушать восстанавливающихся от зависимости клиентов, агорафо-бики учатся у людей, которые смогли справиться со своей паникой, люди, переживающие скорбь, находят благотворными группы для жертв стихийных бедствий. Все эти выздоравливающие люди уже сделали свои квантовые скачки и способны показывать дорогу на­чинающим клиентам.

 

 

Гибкость

Третий принцип — гибкость. Клиентам, чтобы осуществить пер­цептивный скачок, нужно испробовать различные стратегии. Чтобы увидеть корову, им может понадобиться посмотреть на рисунок с разных сторон, поднести поближе к глазам или подальше. Возмож­но, им нужно будет отложить картинку на время и посмотреть на нее позднее. Так или иначе им необходимо варьировать стратегии, а не пытаться использовать один и тот же метод.

Эта посылка верна и в отношении убеждений. Чтобы изменить установку, клиенты должны каждый раз смотреть на свои убежде­ния по-новому, пока им не удастся произвести желаемый сдвиг. Клиенты, которые пытаются проделывать одно и то же снова и сно­ва, никогда его не добьются. Клиенты, пришедшие к изменениям, применяли самые разные стратегии. Они ослабляли старые уста­новки и усиливали новые. Некоторые могли связать убеждение с

 

_____________

'Alcoholic Anonymous, Recovery Inc., The National Alliance for the Mentally 111, etc.

 

 

каким-нибудь сильным, эмоционально напряженным личным воспо­минанием. Некоторые поощряли себя каждый раз, когда у них воз­никало новое убеждение, и наказывали, когда ловили себя на ста­ром. Некоторые разбивали свои идеи на части, прежде чем начи­нать работу над целым гештальтом. Важно лишь то, что все они . придумали некоторую стратегию, новую систему, для изменения своих когниций.

 

 

Время

Четвертый принцип — время. Изменение взглядов клиента тре­бует времени. Мозгу необходимо время, чтобы обработать инфор­мацию и сформировать новое восприятие. Если клиенты прекраща­ют попытки различить корову уже через несколько секунд, они не увидят ее никогда.

Этот принцип справедлив и для изменения убеждений, филосо­фии, установок. Чтобы увидеть образ на картинке, может понадо­биться несколько минут, для изменения философии уйдут месяцы и годы. Не имеет значения, сколько это займет времени, для клиента важно продолжать работу над изменениями. В противном случае ему никогда не удастся сделать квантовый скачок. Мозг производит сдвиг, только когда клиент к этому подготовлен, этот момент многие клиенты описывают как «ага-ощущение» (Aha experience): «Однаж­ды я проснулся с этим чувством. Я смог его постичь. Я понял, что все эти недели работал ради него». Восприятие, которое они искали, внезапно появилось — их мозг сплавил все вместе в четкий, силь­ный, определенный образ. Они совершили свой квантовый скачок.

 

 

Повторение

Пятый, и последний, принцип — это повторение. Один из не­приятных аспектов квантовых скачков заключается в том, что даже если клиент трансформировал свои взгляды на себя, он, как это часто бывает, может вернуться к старому восприятию. Картинка с коровой снова иллюстрирует этот процесс. Если клиенты отложат картинку и посмотрят на нее позднее, они могут увидеть не корову, а только бессмысленные пятна. Точно так же, хотя они могут очень радоваться, что им удалось изменить свои убеждения, спустя не­сколько недель они могут снова проснуться со старыми мыслями. В этот момент я уверяю клиента, что ничего страшного не произошло. «После того как вы 20 лет думали по-другому, не удивительно, что ваш мозг возвращается к этому при малейшей возможности».

Решение этих возвратных скачков такое же, как и в случае с картинками, — практика! Если клиенты хотят видеть корову каждый раз, как они смотрят на картинку, они должны постоянно трениро­ваться. Со временем им будет казаться сложным корову не видеть. Таким образом, если они постоянно возвращаются к своим старым когнициям, им нужно практиковаться в восприятии нового убежде­ния. Многим клиентам приходилось совершать один и тот же скачок неоднократно, прежде чем он стал постоянным.

Я уверен, что, опираясь на вышеперечисленные принципы, мож­но изменить почти любую установку, убеждение, ценность, мнение и даже любой предрассудок. Подобно Рою, многие клиенты не за­стревают навеки в своих старых установках, как бы они ни приобре­тались. Не важно, как глубоки корни и насколько древним является их источник, изменения возможны.

 

 

Пример 2. История Терри

 

Терри направил ко мне другой когнитивный терапевт, которого она посещала в течение четырех месяцев по поводу проблем со взаимоотношениями. Терапия благоприятно сказалась на отноше­ниях, но не снизила ее постоянную малозаметную тревогу. После нескольких вводных сеансов стало очевидно, что она страдает со-циофобией. Она боялась, что ее будут внимательно разглядывать, и беспокоилась о том, чтобы не сделать что-нибудь постыдное в гла­зах других. Она избегала показываться на людях при любой воз­можности.

Мы последовали традиционному когнитивно-реструктурирую­щему подходу, она добилась неплохого прогресса, но, начав приме­нять транспонирующие техники дома, начала испытывать сложнос­ти. Она выполняла домашние задания (по крайней мере полчаса практики в день), но, по ее словам, не могла изменить свои мысли. Мы решили, что техника «сложные картинки» может дать нам под­сказку, почему она саботирует собственные усилия по транспози­ции своих убеждений.

Ниже следует запись той части сеанса, на которой применялся метод сложной транспозиции.

 

ТЕРАПЕВТ: Я собираюсь продемонстрировать вам еще несколь­ко картинок. Они похожи на те, что я показывал раньше, но они несколько сложнее. На этот раз я попрошу вас сделать кое-что необычное, когда вы будете рассматривать изображение. Пожалуйста, сообщайте мне о том, что вы. чувствуете и говорите себе, вы­полняя это упражнение. Обычно люди не говорят нам о своих эмо­циях и мыслях. Они их блокируют. Но в целях этого упражнения я попрошу вас сконцентрироваться и сообщать мне обо всех автома­тических мыслях и чувствах сразу, как они появляются у вас. Вы согласны? Посмотрите на эту картинку. Вы что-нибудь видите? По­тратьте на нее столько времени, сколько вам необходимо.

ТЕРРИ: Это кажется сложным... Я не уверена, что смогу это ■ сделать. Я вообще ничего не вижу — вы уверены, что там что-нибудь есть?.. Это того же размера или мне нужно перевернуть его? Мне не нравится это делать — я не могу это сделать... Почти получилось... Нет, опять пропало. Это глупо! Не понимаю, почему я вообще должна это делать. Это тупое упражнение. Я правда хочу закончить.

(В течение всего упражнения я просил ее продолжать.) ТЕРРИ: Я не такая умная, чтобы сделать это. Может быть, дру­гие ваши клиенты посообразительней... Это не сработает в моем случае. Я вижу, где это должно быть, но не вижу сам образ.

(Все предыдущие ремарки покрывают 10-минутный период. В течение этого времени Терри заметно взволновалась. Она начала все больше и больше заставлять себя увидеть форму.)

ТЕРРИ: Ничего не выходит. Я ничего не могу сделать правиль­но. Вы, должно быть, думаете, что я действительно дура. Кто-ни­будь еще из ваших клиентов так долго делал это задание?

(Еще через несколько минут, за которые Терри сделала похо­жие замечания, я решил вмешаться.)

ТЕРАПЕВТ: Хорошо. Прервитесь на секунду, давайте обсудим это. Вы заметили, что ваши мысли и чувства во время выполнения упражнения похожи на то, что вы думаете и чувствуете дома, когда пытаетесь изменять свои убеждения?

ТЕРРИ: Да! У меня есть трудности и тут.

ТЕРАПЕВТ: Хорошо, давайте ваши мысли и чувства проанали­зируем. Я был бы вам благодарен, если бы вы их записали. Во-первых, вы сказали себе, что это сложно и что вам вряд ли удастся это сделать. Затем вы начали себя ругать за то, что не можете увидеть образ, и называть себя глупой. Потом вы стали беспокоить­ся о том, что я подумаю о вас, если вы его не увидите, и в конце концов рассердились на меня за то, что я дал вам это упражнение. Точно ли мое резюме? ТЕРРИ: Не уверена.

 (Сеанс записывался на пленку, и мы с Терри смогли прослу­шать ее комментарии.)

ТЕРРИ: Да! Без сомнения, я себя ругала! ТЕРАПЕВТ: Да, ругали! А заметили ли вы, что чем настойчивее вы пытались разглядеть образ, тем больше начинали волноваться и ругать себя?

ТЕРРИ: Конечно, я начинала сильно нервничать. ТЕРАПЕВТ: Хорошо, давайте на этот раз сделаем по-другому. Вы заметили, что чем больше вы нападаете на себя, тем меньше способны сосредоточиться на задании. Что ж, давайте кое-что из­меним. Теперь мне бы хотелось, чтобы вы рассматривали картинки в очень расслабленном состоянии. Мы потренируемся, вспомнив и повторив некоторые упражнения на релаксацию, которые мы дела­ли несколько сеансов назад. Каждый раз, чувствуя, что напрягае­тесь, оторвитесь от того, чем вы занимаетесь, сделайте глубокий вдох и расслабьте мышцы так, как я вам показывал. К тому же, как только у вас появляются самообвиняющие мысли, тихо говорите себе: «Остановись, успокойся и расслабься» — и незамедлительно сосредотачивайтесь на задании. Каждый раз, как ваш мозг начина­ет так или иначе отвлекаться от задания, отстранитесь от своих мыслей и вернитесь к разглядыванию картинки. Не принуждайте себя к этому, а расслабьтесь и позвольте изображению проявиться самому. Вы понимаете?

(В течение 15 минут мы практиковали расслабление. Затем она вернулась к разглядыванию картинок. Как только мне казалось, что она напрягается, я просил ее расслабиться. Если она начинала хмуриться, я говорил ей, чтобы она прогнала свои мысли и спокой­но возвращалась без какого-либо принуждения к заданию, чтобы она просто подождала и дала рисунку заиграть самому. Где-то че­рез две минуты она смогла увидеть форму и очертила мне ее паль­цем. Затем мы проделали то же с еще двумя рисунками, и она справилась с ними обоими меньше чем за минуту.)

ТЕРАПЕВТ: Очень хорошо, я думаю, что мы кое-чему сейчас научились. Возможно, мы узнали причину, по которой у вас были сложности с транспозицией дома. Когда вы заставляете себя что-либо увидеть, вам вряд ли это удается. Скорее всего, то, что вы делали здесь, вам нужно будет повторить и дома. Поэтому я хочу вас попросить начать практиковаться в релаксации, выполнять тех­нику «остановись, успокойся и расслабься» и дать транспозиции появиться самой, не пытаясь вызвать ее насильно.

 

 

Комментарий

 

Если клиенту слишком легко находить скрытые или двой­ные фигуры, терапевту могут понадобиться более сложные, чем представленные здесь, рисунки. В таких случаях вы можете про­демонстрировать клиенту одну из многочисленных трехмерных иллюстраций. В большинстве случаев клиенты видят только их двухмерную версию. Объясните, что на них можно увидеть трех­мерное изображение, если следовать инструкциям и трениро­ваться. Используйте один из многих имеющихся обучающих методов (особенно ценна в этом отношении работа Horibushi, 1994а, pp. 10, 90-94).

Обязательно расскажите клиенту, что существуют две тех­ники, с помощью которых можно увидеть образ — дивергенции и конвергенции (parallel and cross-eyed), — и что каждая откры­вает различные изображения. Пусть клиенты тренируются с ва­шей помощью, пока им не удастся увидеть образ, и скажите им, что для нахождения новых убеждений необходимо следовать та­кому же процессу.

Трехмерные изображения имеют более выраженный тренин-говый эффект, чем двойные картинки. Чем больше трехмерных рисунков клиент сможет увидеть, тем проще ему будет рассмот­реть совершенно новые изображения. Можете сказать своему клиенту, что, подобным образом увеличивая практику, он более легко и эффективно сможет поменять свои убеждения.

 

Дополнительная информация

 

Рис. 8.7. Нельзя доверять этому человеку! Поверните книгу на 65 градусов влево, и вы увидите, что на его лице написано «лжец» (liar). Картинка создана Полом Агулом (Blook & Yuker, 1989).

Рис. 8.8. Этот город — Токио. Это можно прочитать, повернув книгу вправо на 90 градусов. Картинка создана Дэвидом Моузером (Blook & Yuker, 1989).

Рис. 8.9. Это карта Средиземного моря (Blook & Yuker, 1989).     _t

По мнению клиентов, наиболее полезными им показались следую­щие трехмерные картинки: работы Horibushi (1994a, 1994b), в которых описывается история стереограмм, сопровождаемая впечатляющими рисунками, серия книг «Магический глаз», в которых предложены наи­более доступные изображения. У Андерсона (Anderson, 1994) есть несколько серий иллюзий. Эти книги недорогие, и ваши клиенты могут купить их и тренироваться дома. Worsick (1994) написал сборник интер­активных рассказов с трехмерными иллюстрациями, a Rumor (1994) предлагает видеоматериалы более чем с сотней изображений, которые обеспечат клиентам обширную практику.

 

 

ПОСТУПАТЕЛЬНАЯ МОДИФИКАЦИЯ ОБРАЗА

 

Принципы

 

Для многих клиентов между их старым, иррациональным, убеждением и новым, более полезным, лежит огромная про­пасть. Она может быть настолько велика, что клиентам кажется невозможным перескочить от одного к другому. В таких слу­чаях терапевт учит клиента делать постепенные, более мелкие изменения в своих установках, продвигаясь шаг за шагом, так, чтобы деструктивные идеи могли успешно трансформироваться в рациональные. Рисунок 8.10 иллюстрирует этот процесс.

Рис. 8.10. Меняющийся образ: очертания мужчины-женщины (Gerald Fisher, 1968)

 

Изображение на этом рисунке постепенно модифицирует­ся из мужского лица (№ 1) в женское тело (№ 8). Давайте предположим, что клиент, видя фигуру № 1, начинает беспо­коиться, однако этого не происходит, когда он видит фигу­ру № 8. Когда может снизиться тревога? На № 4, № 5 или позже?

В терапевтических целях клиенту не обязательно переходить к № 8, если вид № 5 убирает тревогу. Дальнейшее перемещение обернется выброшенным терапевтическим временем. Цель по­степенного модифицирования — расшатать паттерны клиента лишь в степени, достаточной для устранения источника нега­тивных эмоций. Исходя из этого, с помощью процесса формиро­вания гештальта и повторения клиенты должны быть мотивиро­ваны на работу по направлению к исходному паттерну (№ 1), постепенно представляя отсутствие тревоги, так чтобы первона­чальное изображение потеряло связь с этой эмоциональной ре­акцией.

Процесс изменений, отраженный в этой аналогии, точно описывает ощущения клиентов во время перцептивного сдвига. С помощью терапевта они постепенно проходят процесс изме­нения различных компонентов своих основных установочных структур, пока им не удается изолировать источник диском­форта, который и привел их к терапевту. Как только эта цель будет достигнута, клиенты обучаются тому, чтобы работать с паттерном без проблемного компонента. Практика — корректи­рующий элемент. Клиенты должны тренироваться в видении паттерна без проблемного компонента, пока это не станет авто­матизмом.

 

Метод

 

1.  Попросите клиента сосредоточиться на ключевом паттерне, связанном с его проблемой, и описать его как можно полнее. Будет идеально, если клиент создаст визуализацию этой темы.

2.  После некоторой релаксации, призванной помочь клиенту сконцентрироваться, попросите его снова представить пат­терн, но изменив отдельные его компоненты. Вы можете изменить визуальный компонент, эмоциональный или любой другой аспект паттерна.

3.  Продолжайте изменять аспекты темы до тех пор, пока кли­ент не сообщит вам, что не испытывает никакого эмоцио­нального дискомфорта.

4.  Как только это произойдет, клиент концентрируется на ви­зуализации элементов измененного паттерна, благодаря ко­торым эмоция была смещена. Необходимо очень подробно его описать.

5.  После того как был изолирован ключевой элемент, попроси­те клиента вернуться к представлению остальных паттернов, изменяя на этот раз элемент так, чтобы эмоции не возникло. Если вы правильно выделили ключевой элемент, клиент дол­жен оказаться в состоянии представлять сцены без какого-либо эмоционального дискомфорта.

 

Пример. История Чеда

 

Чед — молодой человек 27 лет, обратившийся в консультацию по поводу глубокой депрессии. Это был необыкновенный юноша — умный, креативный, эмпатичный, но не очень удачливый. Основ­ной ошибочной темой Чеда было ощущение своей неполноцен­ности в интеллекте, навыках общения и эмоциональной стабильно­сти. После предварительного обучения релаксации мы сосредо­точились на изменении различных аспектов этого представления. Он представил, что был неполноценен во всех аспектах своей жизни, кроме работы, потом — во всем, кроме работы, вечеринок и любовных отношений. Тем не менее Чед чувствовал себя подав­ленным.

Мы изменили тактику, и ему нужно было представить другую серию образов, в которых он постепенно модифицировал понятие об объективной достоверности своей ущербности. Сначала он во­образил, что его убеждение верно на 100%, что в объективной ре­альности он неполноценен настолько, насколько он себе это пред­ставлял, и мысленно увидел, как он ведет и чувствует себя соответ­ствующим образом. Затем он представил, что его идея верна лишь на 75%. Мы создали так пять образов, в последнем он вообразил, что его убежденность в своей неполноценности абсолютно беспоч­венна.

Практикуясь, Чед представлял, что он продолжает вести себя, чувствовать и думать так, как будто он был неполноценным, хотя фактически это не подтверждалось. Это упражнение привело его к одному очень важному открытию. Он понял, что его чувства и пове­дение полностью контролировались его мыслями, а не тем, что подтверждало его никчемность, что только мысли о своей ущербно­сти заставляли его вести себя подобающим образом. Он чувство­вал и вел себя абсолютно одинаково как на уровне 25% достовер­ности, так и на уровне 75%. Истинность или ложность его мыслей не влияли на его поведение и эмоции, имело значение только его убеждение. Отделив фактическую достоверность и ложность от сво­их представлений о ней, Чеду удалось возвратиться к исходному гештальту и понять свою ошибку. Он принимал свое неудачное по­ведение за доказательство своей неполноценности, но процесс по­степенной модификации показал ему, что независимо от того, как он вел себя и чувствовал, правда, основанная на доказательствах, не имеет никакого отношения к его восприятию.

 

 

Комментарий

 

Обычно терапевт не знает наперед, каким может быть проб­лемный компонент в каждой конкретной схеме клиента. Тем не менее, чтобы увидеть и отделить нужный компонент, он может проявить гибкость в модификации паттерна.

 

Дополнительная информация

 

Мы провели неформальный эксперимент с картинками, похожими на ту, что представлена здесь в качестве примера. На 15 клиентах мы обнаружили, что они могут увидеть альтернативный образ, только прой­дя как минимум через четыре модификации. Наш клинический опыт в отношении понятий указывает на сходные результаты.

Поступательное преобразование тем и схем описано в работах Bugelski (1970); Dobson and Kendall (1993); Klinger (1980); Laza­rus (1971, 1977, 1982, 1989, 1995, 1997, 1998); Sheikh (1983a, 1993b), Sheikh and Shaffer (1979); Singer and Pope (1978); Williams (1996a, 1996b).

 

 

РАЦИОНАЛЬНО-ЭМОТИВНОЕ ВООБРАЖЕНИЕ

Принципы

 

Альберт Эллис и другие специалисты в рационально-эмотив-ной поведенческой терапии используют технику под названием рационально-эмотивное воображение (РЭВ) (rational emotive imagery), которая нацелена на изменение восприятия клиента в целом. Она включена в раздел, посвященный трансформации, а не в раздел по опровержению, потому что направлена на общие паттерны мышления, а не на конкретные, индивидуальные когниции.

В большей части когнитивных техник, описанных в этой книге, терапевт следует основным процедурам точной иденти­фикации деструктивных идей клиента и затем применяет опре­деленные предписанные упражнения и приемы для того, чтобы облегчить изменение нереалистичного восприятия. В этой роли консультант направляет терапевтический процесс: записывает указания и затем руководит клиентом, когда тот их выполняет.

В технике РЭВ указания выписывает клиент, а не терапевт. Терапевт помогает клиенту четко определить источник диском­форта и глубоко сосредоточиться на ведущей теме этого диском­форта (например, страхе, чувстве отверженности, чувстве непол­ноценности, сильного недоверия к другим). Определив домини­рующую тему, терапевт предлагает клиенту сосредоточить свою творческую энергию на поиске стратегий по снижению интен­сивности центральной темы. Следовательно, в случае сильного недоверия к другим клиент может выбрать наиболее действен­ную технику опровержения, с помощью которой он будет убеж­дать себя, что некоторым людям молено доверять больше, чем дру­гим. Он может подчеркнуть необходимость работы над тем, как Заранее определить надежность человека, или над тем, чтобы не раскрываться в вопросах, где его легче всего обидеть. Или он мо­жет решить, что ему нужно комбинировать несколько подходов.

Понятно, что успех этого метода зависит от трех факторов: 1) степени успешности клиента в выполнении относительно не­структурированных терапевтических процедур; 2) степени креа­тивности, с которой клиент подбирает когнитивные стратегии; 3) степени вовлеченности клиента в терапевтический процесс.

Опытный читатель понимает, что мы произвели небольшую модификацию первоначальной эллисовской разработки этой техники (см. шаг № 7).

 

 

Метод

 

1.  Для клиента будет полезным расслабиться перед упражне­нием, так как это улучшает концентрацию.

2.  Составьте иерархию ситуаций, которые расстраивают клиен­та. Ситуации должны быть описаны достаточно детально, чтобы клиент мог их себе хорошо представить. Посмотрите, нельзя ли привести их к какому-то общему знаменателю, чтобы у вас получилось уменьшить их число до нескольких центральных тем. Важно, чтобы клиент подтвердил, что ко­нечный список точно отражает главные источники его дис­комфорта.

3.  Попросите клиента мысленно представить каждую ситуа­цию, ассоциирующиеся с ней чувства и те ведущие темы, которые лучше всего характеризуют эти чувства. Попросите его работать до тех пор, пока он не начнет чувствовать изме­нения в своих эмоциях.

4.  Пусть клиент начнет с любой из этих ведущих тем и сосредо­точится на связанных с нею чувствах, используя для моди­фикации этих чувств любую придуманную им стратегию. Клиент должен продолжать работать, пока не почувствует изменения в своих эмоциях.

5.  Скажите клиенту, что, для того чтобы произвести изменения в эмоциях, он должен сосредоточиться на том, что он говорит самому себе. Пусть он запишет советы, которые он дает сам себе, если это поможет ему лучше сосредоточиться и более четко их припомнить. Добейтесь, чтобы он начал полностью осознавать свои убеждения.

6.  Клиент должен практиковаться по пятнадцать минут в день, пока он не сможет устойчиво воспроизводить альтернатив­ные эмоции. Как только он проделает всю процедуру с пер­вой выбранной им центральной темой, он должен применить эту технику, начиная со второго шага, и в отношении остав­шихся в составленном им списке ведущих тем.

7. Чтобы клиенту было легче обрести контроль над своими эмо­циями, он должен тренироваться вызывать у себя различные эмоции в процессе представления исходных ситуаций, кото­рые были перечислены в пункте номер два. Он может трени­роваться чувствовать себя счастливым, грустным, рассер­женным, уверенным, расслабленным или каким угодно, из­меняя только свой внутренний диалог с собой.

 

Пример. История Марго

 

Литература по рационально-эмотивной поведенческой терапии предоставляет многочисленные примеры использования данной техники. Мы приводим лишь один случай из нашей богатой практики. Марго была 28-летней женщиной, посетившей до прихода ко мне по крайней мере шестерых других терапевтов. У каждого из своих предыдущих консультантов она пробовала пройти один или два сеанса и, не почувствовав себя лучше, бросала и переходила к другому терапевту. Так продолжалось около двух лет.

После нескольких первых сеансов стало ясно, почему у нее не было никакого прогресса. Просто она не была действительно заин­тересована в работе над самосовершенствованием. Она очень пло­хо поддавалась терапии, отрезая каждый мой вопрос простым: «Не знаю». Она не читала рекомендованную литературу и не пыталась ничего узнать о теории и техниках самостоятельно. Вместо этого она ожидала, а иногда и требовала, чтобы я каким-то образом раз­решил за нее ее депрессию. Она упрямо отвергала любые предло­жения приложить хоть какие-нибудь усилия.

Строго структурированные когнитивные техники были малоэф­фективны в случае с Марго, потому что они позволяли ей быть в терапевтическом процессе пассивной. Ей были необходимы проце­дуры с меньшей вовлеченностью терапевта и большей инициативой клиента. Мы решили, что рационально-эмотивное воображение может обеспечить нужное участие.

Ключевой сценой в иерархии Марго были представления о том, что причиной ее проблем во взрослой жизни были родители. Ей ка­залось, что она не получила соответствующего воспитания, чтобы быть счастливой, и что в ее депрессии, разбитых отношениях с мужчинами, малооплачиваемой работе и финансовых сложностях виновны родители. Она недопоняла комментарий начинающего псхоаналитика, который она услышала за несколько лет до этого, и в результате была твердо убеждена, что ее родители несут ответ­ственность за все. Она не видела и не общалась с ними в течение пяти лет.

После того как я выслушал ее тирады против родителей, я при­шел к выводу, что гнев просто обуревал Марго. Ее родители, как и любые другие, совершали ошибки, но с ее слов казалось, что они в целом поддерживали свою дочь и пытались ей помочь самым луч­шим, по их разумению, образом. Когда мы начали воображение, она представила себе жизнь с родителями и все то «ужасное», что они делали. Она определила свои эмоции как сильную ярость. Ког­да ее попросили переключиться на менее интенсивную эмоцию, например гнев или разочарование, она сказала, что не может, но из ее невербальной реакции стало понятно, что не хочет. Она попроси­ла попробовать что-нибудь другое, но я отказал и настаивал на использовании именно этой техники. Она рассердилась на меня за то, что я не прислушиваюсь к ее просьбам, но я продолжал процеду­ру. Сеанс закончился тем, что мы зашли в тупик.

Марго отменила три последующих консультации. Позднее я услышал, что она ходила на прием к двум другим терапевтам, на­деясь, что они избавят ее от депрессии. Через месяц она снова пришла ко мне, все еще сердитая на меня, но «готовая дать мне последнюю попытку». Она думала, что достаточно меня наказала и что я оставлю рационально-эмотивное воображение, но я этого не сделал.

Необходимо в скобках отметить, что такая настойчивость нети­пична в когнитивном реструктурировании. Обычно, если одна тех­ника не работает, я спокойно перехожу к другой. Но этой клиентке не помогало ничего. Ее неудачи с другими терапевтами не были виной самих терапевтов или их методов. Я чувствовал, что настала необходимость сделать нечто совершенно отличное и что застрева­ние на одной технике и отсутствие у Марго возможности убежать от своих проблем было как раз необходимо. Если бы я попробовал это с десятью другими клиентами, в девяти случаях я бы потерпел неудачу.

После того как я откровенно сказал ей, в чем, на мой взгляд, заключалась проблема, мы продолжили рационально-эмотивное во­ображение. Она содействовала процессу неполностью, но на этот раз совершила кое-какие изменения. Ей удалось слегка ослабить свою ярость, но только благодаря тому, по ее словам, что сказала себе, что тоже в какой-то мере несет ответственность. Когда она говорила это себе, то начинала чувствовать страх и вину. Я потом перенес работу воображения на это новое восприятие страха и самообвинения. При помощи рационально-эмотивного воображе­ния она смогла до некоторой степени ослабить эти чувства. Затем мы переключались с работы над гневом против родителей на рабо­ту со страхом и чувством вины. Постепенно за время многочислен­ных сеансов Марго смогла снизить свою вину и гнев настолько, что ее депрессия прошла.

           

Комментарий

 

Гибкость этого метода — его самое большое достоинство и самый большой недостаток. Некоторым клиентам необходимы более конкретные инструкции о том, как изменять свои эмо­ции. Другие же предцочитают сами отвечать за свой перцептив­ный сдвиг.

 

Дополнительная информация

 

Эта техника описывается в нескольких публикациях (Maultsby and Ellis, 1974; Maultsby, 1971, 1976, 1984, 1990; Wilde, 1998).

 

 

ТЕХНИКИ С ИСПОЛЬЗОВАНИЕМ ВООБРАЖЕНИЯ

 

Принципы

 

Образы используются в трансформации и других аспектах когнитивного реструктурирования; около трети техник, пере­численных в этой книге, задействуют ту или иную форму вооб­ражения. В то время как методики оспаривания являются по­пыткой модификации в большей степени языка клиента, неже­ли его представлений, трансформация в основном базируется на образах и визуализациях. Образы лучше показывают, что имен­но необходимо изменить клиентам, чтобы лучше себя чувство­вать, так как они выявляют более общие сдвиги в паттернах, в то время как чисто лингвистические техники нацелены на изме­нение более специфических мыслей.

Тем не менее даже чисто лингвистические техники можно адаптировать в процедуры визуализации образа. Для многих клиентов лучшим подходом является переплетение лингвисти­ческих и образных техник, поскольку такая комбинация при­водит к более значительным изменениям, чем каждый из этих методов в отдельности. Однако, если клиент особенно сведущ в визуализации или кажется особенно отзывчивым к образным модификациям, терапевт может предпочесть работу с образами.

 

 

Метод

 

1. Для того чтобы превратить языковые техники в трансфор­мирующие, проделайте первые три шага КРТ: определите центральные метафизические идеи клиента (Guidano, 1991; Guidano and Liotto, 1983), объективно проанализируйте их достоверность или ложность и придумайте серию контраргу­ментов или замещающих рациональных идей (Me Mullin and Giles, 1981).

Несмотря на то что и на этих трех этапах можно с успехом использовать визуализацию, мы обнаружили, что на началь­ных стадиях КРТ язык обычно является более гибким, чем визуализация, инструментом, по большей части из-за испы­тываемых клиентами в процессе визуализирования своих убеждений трудностей. Сложно, к примеру, представить себе образы, сопровождающие такую идею, как: «Я чувствую, что у меня нет цели в жизни». Мы рекомендуем использование лингвистических техник на ранних стадиях терапии по при­чине их простоты и эффективности.

2. Определите способности клиента к воображению, используя одну из шкал, разработанных Лацарусом (Lazarus, 1977, 1981, 1982, 1989, 1995, 1998). Эти шкалы помогут опреде­лить общую способность клиента к визуализации и укажут области, нуждающиеся в развитии. Шкалы исследуют спо­собность клиента воссоздавать образы себя и других, про­шлого, настоящего и будущего, приятного и неприятного и многих других.

3. Если клиент показывает низкие значения по своей способно­сти к визуализации, вы можете попробовать описанные Ла­царусом техники построения образа (Lazarus, 1982).

4. Для того чтобы помочь своему клиенту перейти от иррацио­нальных убеждений к рациональным, отберите конкретные образы. Поскольку представление не задействует язык, клиен­там зачастую удается более быстро изменить восприятие, используя только визуальные образы, а не семантику. Для создания таких перцептивных сдвигов вы можете использо­вать множество различных типов образов. Ниже приводится список основных типов.

 

·                     Образы совладания, в которых клиент представляет себя успешно справляющимся со сложными ситуациями, ис­пользуются для коррекции пассивного, избегающего мыш­ления. («Представьте себе, что вы просите своего началь­ника о повышении вашей зарплаты».)

·                     Расслабляющие образы, включающие сцены природы и чувственные визуализации, используются для противопо­ставления мыслям, продуцирующим страх или тревогу. Часто используются как часть когнитивной десенсибили­зации.

·                     Образы достижений, в которых клиент воображает, что он выполнил какое-либо задание в совершенстве, противо­поставляются иррациональным мыслям о беспомощности и неудачливости. («Представьте себе, что у вас удачный, счастливый брак».)

·                     Образы подетального совладания, которые сфокусирова­ны на частностях, помогают клиентам, которые чувствуют себя задавленными неразрешимыми проблемами. Исполь­зуя этот метод, клиент может разбить главную проблему на серию более мелких и представить себе, как он преодо­левает эти небольшие сложности. Например, клиент мо­жет поделить проблему покупки машины на 20 маленьких задач и представить себе последовательное успешное за­вершение каждой из них, начиная с покупки автомобиль­ного каталога для покупателей новых машин и заканчи­вая удачной покупкой идеального автомобиля.

·                     Моделирующие образы могут использоваться в случае, если клиент испытывает сложности в представлении со­ставных шагов решения проблемы или овладения тем или иным навыком. В этой технике клиент представляет в во­ображении человека, который образцово выполняет дан­ное ему задание. К примеру, клиент может проанализировать и затем визуализировать удар справа Пита Сампраса или навыки ведения спора Вильяма Бакли.

·                     Неприязненные образы используются в обусловливании отвращения, отстранения и избегания в качестве проти­вовеса нежелательному поведению. («Представьте, что ваша привычка курить вызывает у ваших детей эмфи­зему».)

·                     Идеализированные образы используются, когда клиенты не могут подумать о своей конечной цели. («Где бы вы хо­тели жить через десять лет, с кем? Что бы вам хотелось делать?»)

·                     Представления о вознаграждении подкрепляют реалисти­ческое мышление. («Что произойдет хорошего, если вы завершите проект?»)

·                     Нивелирующие образы уменьшают негативные эффекты неприятных, устрашающих визуализаций. («Представьте своего начальника в костюме утки, крякающего».)

·                     Реконцептуализирующие образы изменяют интерпре­тацию событий. («Представьте, что ваша жена не была на вас рассержена, просто у нее были неприятности на ра­боте».)

·                     Негативные и позитивные образы — визуализация нега­тивных ситуаций на позитивном фоне, как и обусловлива­ние высшего порядка, может изменить эмоциональную ва­лентность ситуации. («Представьте, что ваш противник критикует вас, а вы сидите в тропической лагуне в теп­лый, солнечный день».)

·                     Корректирующие образы исправляют ошибки, допущен- ■ ные клиентом в прошлом. («Представьте, как бы вы это сделали, если бы пришлось это делать снова».) Обобщенные корректирующие образы позволяют клиенту исправить все прошлые инциденты определенного типа. К примеру, пассивный клиент может представить, что он вел себя ассертивно в те моменты, когда он отступал от про­блемы.

·                     Образы будущего заставляют клиента оглянуться на на­стоящее из будущего времени, таким образом проясняя главные ценности. («Представьте, что вам 85, и вы огля­дываетесь на прожитую жизнь. Что вы теперь сочтете важ­ным и что — ничего незначащим?»)

·                     «Аварийные» представления учат клиента справляться с худшими возможными последствиями события. («Что мо­жет произойти самого плохого в результате того, что вы потеряете работу?»)

·                     Визуализация маловероятных образов предполагает, что клиент представляет себе все возможные «ужасные» собы­тия, которые с ним могут произойти, для того чтобы на­учиться уходить от попыток контролировать все вокруг. В парадоксальных техниках часто применяется этот прием. («Что ужасного может с вами произойти, когда вы читаете воскресные комиксы? Когда вы принимаете ван­ну? Когда лежите в своей постели?»)

·                     Представление ассертивных ответов может быть сопо­ставлено для контраста с представлениями пассивных, агрессивных и пассивно-агрессивных реакций, так чтобы клиент увидел последствия каждого из ответов. («Пред­ставьте, что вы пассивно, агрессивно или ассертивно про­сите, чтобы вам вернули ваши деньги».) 

·                     Представление итоговых последствий требует, чтобы клиенты визуализировали приносящее беспокойство собы­тие через неделю, месяц, год после того, как оно произош­ло, чтобы определить отсроченные последствия. («Если вы покончите с собой, представьте, как сильно будет пережи­вать ваша девушка восемь лет спустя?»)

·                     Эмпатические представления учат клиента воспринимать мир с точки зрения другого человека. («Как к вам относит­ся человек, которого вы обидели?»)

·                     Катарсические образы позволяют клиентам представить, что они выражают не проявленные прежде эмоции, такие, как гнев, любовь, ревность или печаль. («Представьте, что вы кричите в ответ на вашего друга».) 

·                     Представление нулевой реакции предполагает, что клиент визуализирует, как он воспринимает в фобических ситуа­циях только нейтральные последствия. Эти образы часто используются в процедурах погашения условных связей. («Представьте, что вы встали перед всеми собравшимися и вышли. Представьте, что никто этого не заметил и никому до этого не было дела».)

·                     Фантастические образы разрешают в воображении такие проблемы, которые невозможно решить в реальности.

·                     («Представьте, что ваша умершая бабушка предстала сей­час перед вами. Какой она вам даст совет? Как она отнесет­ся к тому, что вы сделали?»)

·                     Превентивные образы используются для того, чтобы под­готовить клиента справиться с проблемами, с которыми они могут столкнуться в будущем, например, смерть, от­вержение значимым лицом, физическое заболевание, бед­ность и т. д.

·                     Негативные подкрепляющие образы вызывают представ­ление о страшной ситуации, которая избавляет от ситуа­ции еще более ужасной. («Представьте, что, держа в ру­ках змею, вы избавляетесь от критики ваших сверстни­ков».)

·                     Образы безопасности дают клиенту чувство уверенности в пугающей ситуации. («Когда вы находитесь в самолете, представляйте себе, что мама держит вас в теплом розовом одеяльце».)

·                     Пресыщающие образы, использующиеся в процедурах скры­того наводнения, воспроизводят одну и ту же визуализа­цию снова и снова, пока клиенту не надоедает ее представ­лять. («В течение следующих двух недель по 50 раз в день представляйте себе, что ваша жена занимается любовью с каждым мужчиной, которого вы встречаете».)

·                     Альтернативные образы используются, когда клиент должен определиться между двумя линиями поведения. («Представьте, на что будет похожа ваша жизнь в Нью-Йорке и в Кивесте во Флориде, и сопоставьте эти два образа».)

·                     Воображение негативных последствий выявляет непри­ятные эффекты того, что кажется клиенту позитивным. («Представьте, что, став известным, вы оказываетесь пой­манным в собственном доме, не имея возможности никуда выйти, потому что вас преследуют папарацци».) Представления, противостоящие искушениям, превра­щают желанные объекты в неприятные. («Представьте, что ваша сигарета — это высушенные куски бизона».) Образы, опережающие время, позволяют клиентам отстра­ниться от травмирующего события, представляя, что они переместились во времени (например, на полгода вперед) и оглядываются на произошедшее. (Lazarus, 1998.) («Представьте, как вы будете через шесть месяцев относиться к тому, что ваш друг бросил вас».)

5.  Попросите клиента практиковаться в визуализации до тех пор, пока выбранный образ не станет четким.

6.  После того как клиент закончит работать с образами, повтор­но обратитесь к лингвистическому компоненту, попросив его суммировать изменения в системе его убеждений. («Теперь, когда при помощи этих образов вы изменили эмоции, к ка­ким вы пришли выводам? Каким иррациональным мыслям вы были подвержены? Какие рациональные мысли у вас есть сейчас?»)

 

 

Пример

Как утверждалось выше, для того чтобы осуществить когнитив­ные изменения, специфические образы связываются со специфи­ческими иррациональными идеями. Ниже приводятся визуализа­ции, которые использовались нами при коррекции различных ирра­циональных идей клиентов.

Центральное убеждение: люди должны всегда меня любить, иначе я буду чувствовать себя несчастным.

Корригирующие образы: представление постепенного преодо­ления. Предложите клиенту образы совладания, которые показыва­ли бы ему: а) любовь всех и каждого; б) любовь всех из его окру­жения, кроме одного человека; в) любовь большинства людей; г) любовь половины из тех, кого он знает; д) любовь лишь несколь­ких человек из его окружения; е) любовь только одного человека. Преподнесите эти образы так, чтобы клиент мог успешно справить­ся со все уменьшающимся числом любящих его людей.

Центральное убеждение: делать ошибки ужасно.

Корригирующие образы: можно использовать неприязненные образы. Клиенты связывают отталкивающие образы с попытками быть совершенными все время. («Представьте себе ту убийствен­ную скуку, которую принесло бы совершенство».)

Центральное убеждение: ужасно, когда что-то идет не так.

Корригирующие образы: нивелирующие и нулевой реакции. Пусть клиент представит себе, что, когда все идет наперекосяк, ничего не происходит вообще.

Центральное убеждение: я не могу контролировать свои эмоции.

Корригирующие образы: представления о вознаграждении. На­учите клиента представлять все позитивные последствия свободы и спонтанности своих эмоций.

Центральное убеждение: достигнуть самодисциплины чрезвы­чайно тяжело.

Корригирующие образы: образы достижения совершенного ма­стерства. Клиент воображает исключительную самодисциплину в различных ситуациях.

Центральное убеждение: я должен всегда зависеть от других.

Корригирующие образы: идеализирующие образы. Клиенты ви­зуализируют сцены свободы, независимости и отсутствия привя­занности.

Центральное убеждение: мое неблагоприятное детство, должно быть, делает мою взрослую жизнь несчастной.

Корригирующие образы: моделирующие образы. Клиент пред­ставляет целую серию людей, кто был счастлив, несмотря на ужас­ное детство.

Центральное убеждение: я убежден, что для моих проблем су­ществует правильное, корректное и совершенное решение, и все, что я должен сделать, — это найти его.

Корригирующие образы: образы подетального совладания. Пусть клиент представит необходимые, но мелкие шаги, которые он должен проделать для решения каждой конкретной проблемы.

Центральное убеждение: я — исключительный человек (принц в маске или Кларк Кент, разыскивающий телефонную будку). Я тре­бую особых благ и привилегий, поэтому я не должен подчиняться законам и ограничениям обыкновенных смертных.

Корригирующие образы: эмпатические образы. «Если бы вы были кем-то другим, захотели бы вы с собой дружить? Понравилось ли бы вам находиться около себя?»

 

Комментарий

 

Некоторые виды когнитивной терапии выделяют главным образом применение лингвистических техник, а другие в то же время акцентируют использование образов. Мы обнаружили,

что в когнитивном реструктурировании гораздо более эффектив­ной является комбинация, а не отдельное применение того или иного рода техник.

 

 

Дополнительная информация

 

Литература по использованию воображения огромна. Читатель мо­жет обратиться к основным по этой теме работам: Kosslin (1980); Kosslin and Pomerantz (1977); Lazarus (1977, 1982, 1989, 1995, 1998); Lazarus and Lazarus (1977); Richardson (1969); Sheikh (1983a, 1983b); Singer (1974, 1976, 1995); Singer and Pope (1978). Воображение также являет­ся главным компонентом двух других видов терапии, которые часто используются совместно с когнитивным реструктурированием: схема-центрированная терапия (McGinn & Young, 1996) и фокус-ориентиро­ванная психотерапия (Gendlin, 1996a, 1996b).

 

 

Глава 9 ПЕРЦЕПТИВНЫЙ СДВИГ: НАВЕДЕНИЕ МОСТОВ

 

Техники наведения мостов помогают клиентам перейти от старых, деструктивных, убеждений к новым, более полезным установкам. Это происходит с помощью якорей, которые образу-. ют мосты между старыми и новыми установками. Якорями мо­гут быть мысли, образы, слова, символы или любой другой тип мысленных ассоциаций, который переносит клиента от одной мысли к другой. Обычно эти якоря уже есть в репертуаре клиента, работа терапевта состоит в том, чтобы помочь ему связать их с новыми убеждениями и сделать эту связь сильной и устойчивой. Первые три техники в этой главе задействуют якоря, кото­рые уже есть у клиента: общие якоря, ценностные якоря, слова-якоря и символы-якоря. Последняя техника, обусловливание высшего порядка, создает якоря, которых еще нет в репертуаре клиента.

Хотя наведение мостов может показаться продвинутой ког­нитивной техникой, используемой исключительно профессио­налами в области психического здоровья, она фактически до­вольно распространена и столетиями применялась народом. Не­которые превратили ее в искусство. Два примера поясняют эту точку зрения.

 

Пример 1

Когда-то, когда я был новоиспеченным психологом и работал на своем первом после выпуска месте, я вел машину по главной улице небольшого городка на западе Пенсильвании. Перед собой я заметил мальчика, пересекающего оживленную улицу на велосипе­де. Он не заметил впереди идущей машины и въехал в нее. Он упал на дорогу без сознания, его велосипед был изрядно покорежен, в это время подъезжали другие машины, из них выходили люди и смотрели, не могут ли они чем-нибудь помочь. Я был среди них.

Вызвали полицию и «скорую помощь». У мальчика было только небольшое сотрясение мозга, и через несколько дней, в течение которых у него болела голова, он чувствовал себя отлично. Однако тогда он не выглядел так хорошо. Немедленно связались с его ма­терью, и она прибежала к месту инцидента так быстро, как только смогла. Когда она увидела своего сына лежащим без сознания по­среди улицы, она начала кричать. Подбегая к нему, она кричала изо всех сил и молотила себя руками. Я никогда не слышал такого громкого и интенсивного крика, ее лицо стало ярко-красным, и она начала, колотить кулаком по асфальту. По мере того как мальчик приходил в сознание, наблюдатели начинали больше беспокоиться о матери, а не о сыне.

Все пытались ее успокоить. Мы говорили, что «скорую помощь» уже вызвали и что, похоже, мальчик пострадал несильно. Мы посо­ветовали ей расслабить дыхание. Она, казалось, не слышала ни слова и продолжала кричать.

В этот момент подбежал автомеханик с автозаправочной стан­ции, находившейся неподалеку. Он посмотрел на мальчика и сказал мягким, тихим голосом: «Ваш крик причиняет боль вашему сыну. СЕЙЧАС ему нужна ваша помощь, а не причитания. Идите и успо­койте его!»

Она взглянула на своего сына, затем на механика, затем снова на сына. И внезапно в одно мгновение она успокоилась. Крик пре­кратился, не осталось даже всхлипываний и стонов, как будто она обрубила ножом свои эмоции. Она спокойно обняла сына за голову, гладя его по лбу и что-то шепча, пока не приехала «скорая».

Поскольку мальчик не был серьезно ранен, поразила именно сила высказывания механика. Он сказал совершенно правильную вещь, в совершенно правильной форме и в совершенно правильное время. Это классический пример наведения мостов. Прежняя мысль матери: «Это ужас, кошмар, катастрофа, что мой сын ранен, я не смогу этого вынести» — была связана с новой установкой: «Моему сыну нужна моя помощь». Якорем, который их связал, было: «Ваш крик причиняет боль вашему сыну». Ее желание помогать сыну уже было глубоко укоренившимся в ее репертуаре, все, что сделал механик, это показал, что ее действия противоречат ее глубинным убеждениям.

Некоторые лучшие в нашем обществе строители таких мостов не учились и не имеют высшего образования. Академическое обра­зование может дать ценную теоретическую информацию, но опыт — лучший учитель в деле наведения мостов.

 

 

Пример 2

 

В другом случае в одном ток-шоу выступали некоторые извест­ные профессора, они обсуждали различные теории о причинах бед­ности. Это были профессора колледжей, экономисты, политологи, агрономы, социологи, инженеры и подобные им, у всех была док­торская степень, и все были выдающимися специалистами в своей области. Инженер говорил, что причина коренится в недостаточной индустриализации, в то время как политолог утверждал, что всему виной политические конфликты. Социологи расписывали классовую стратификацию, экономисты говорили о спросе и предложении. Все обсуждали проблему очень детально. Все они были хорошо осве­домлены и блистали, безусловно, они производили впечатление людей, знающих, о чем они говорят. Сложность их аргументов была впечатляющей, но, похоже, аудитория в студии с трудом могла ре­шить, какая из теорий верна.

В этот вечер на одной из станций общественного телевидения представляли документальный фильм о покойной Матери Терезе. В основном показывали кадры о том, как она помогала нищим и больным в бедных районах Индии, Перу, Ливана и других стран. В коротком эпизоде показали, как она поднималась с сестрами по лестнице одного здания в Калькутте. Газетный репортер выкрики­вал вопросы, адресованные ей, но она не отвечала. Наконец репор­тер спросил: «Почему в мире так много бедных людей?» Она про­должала идти, но, когда поднялась, обернулась, посмотрела ему в глаза и сказала: «Потому что люди не умеют делиться». Повернув­шись, она вошла в здание.

В фильме не останавливались подробно на этом моменте и не расценивали этот комментарий как запоминающийся, а сразу пере­шли к другим событиям из жизни Матери Терезы. Тем не менее это ее высказывание было шокирующим. Кажется поверхностным так говорить о таких сложных проблемах, но чем больше я о нем думаю, тем больше убеждаюсь, как она была права. Ее короткое предложение прорезало все эрудированные комментарии профессоров и вскрыло самую сердцевину вопроса. Это было сильное высказыва­ние, идеальный мост. Оно мгновенно и полностью изменяло взгляд

на бедность.

За годы моей практики самые разные люди обнаруживали свою способность быть превосходными мостостроителями. Будь то госу­дарственный человек или продавец, поэт или сержант армии, авто­механик или хрупкая престарелая леди, посвятившая себя помощи бедным, всех их объединяет способность находить ключ к тому, как воспринимают мир другие люди, и произносить то, что перекиды­вает мостик к иным убеждениям и приводит к впечатляющему кон­цептуальному сдвигу.

 

 

СВЯЗУЮЩИЕ ЭЛЕМЕНТЫ ВОСПРИЯТИЯ

 

Принципы

 

Клиенты усваивают новую информацию с большей готовнос­тью, если отдельные компоненты этой новой информации уже хранятся в их памяти. Этот общий между старым и новым зна­нием элемент прокладывает мост, по которому клиент может с большей легкостью перейти от ошибочных мыслей к более раци­ональным и функциональным. Подобного типа транзиция ил­люстрируется нижеследующим примером.

 

 

Пример 1

Старое убеждение: «В людях нет ничего хорошего. Они жесто­кие и злые».

Новое убеждение: «Люди — это люди. Они ведут себя так, как задумано природой. Иногда нам нравится то, что они делают, иног­да — нет».

Терапевт может попробовать перевести клиента от старого убеждения к новому, применив техники опровержения, но суще­ствует высокая вероятность, что это не будет иметь настолько дей­ственный и продолжительный результат, как при использовании тех­ники наведения мостов.

Внимательно проанализировав старое убеждение, читатель дол­жен заметить, что мостом к новой мысли в нем служат два его компонента: субъект — «люди» и оценка, что «они жестокие и злые». Новое убеждение также касается людей и также удостоверяет, что человеческое поведение может быть разочаровывающим, но оно интерпретирует эту действительность как факт «природы».

Например, одна из моих клиенток ненавидела взрослых людей за то, что они злы и жестоки, но на одном из сеансов обнаружилось, что она обожает малышей. «Почему, — спросил я ее, — у вас не вызывают неприязни дети, которых некоторые люди считают "злы­ми и жестокими" за то, что те капризничают, мочат штаны и срыги­вают пищу?» — «Это глупо, — возразила клиентка. — Делать подоб­ные вещи для них просто естественно».

Мы отметили, что люди, которые кричат на нас из-за того, что простудились, или те, кто отступает, потому что испугался, действу­ют из того же мотива, что и дети — естественно. Если она могла принять и даже полюбить детей, возможно, ей удалось бы принять и таких взрослых. «Дети» — это якорь, который переносит эмоции с одной установки на другую.

Клиентка начала работать над изменением своего восприятия взрослых. Каждый раз, когда люди совершали что-то, что ей не нрави­лось, она концентрировалась на представлении их детьми, пере­одетыми в одежду взрослых, говорящих словами взрослых, но с моти­вацией ребенка. После того как она вообразила себе подобным образом 43 ситуации, она была способна принять новую и более рациональную установку относительно плохого поведения взрослых.

 

 

Метод

 

1.  Используйте основной список убеждений клиента.

2.  Составьте сопутствующий список возможных замещающих убеждений, проверяя, согласен ли ваш клиент с тем, что это восприятие будет более полезным, если его достоверность можно продемонстрировать.

3.  В процессе консультации найдите установки, которые уже приняты клиентом и могут связать старое восприятие с но­вым. В отдельных случаях вам могут понадобиться целые серии тем, и может уйти много времени, прежде чем вы их отыщете. Выбирайте такие связки-мосты, которые обладают для клиента наибольшей личной значимостью и могут быть непосредственно привязаны к Я-концепции.

4. Как только мосты определятся, попросите клиента порабо­тать над изменением своих убеждений от старых к новым. Практика должна продолжаться до того момента, пока ста­рая установка не будет смещена новой. Если нет достаточно­го количества реальных ситуаций, вы можете подсказать сво­ему клиенту, чтобы он представил себе столько таких ситуа­ций, сколько возможно.

 

Пример 2

Старое убеждение: клиент боится пользоваться кресельным подъемником для лыжников. «Я начинаю беспокоиться в кресле, что в течение 10 минут мне не удастся никуда убежать, и могу потерять над собой контроль и опозориться».

Новое убеждение: подъемник — это возможность расслабиться, посмотреть на великолепный зимний пейзаж, предаться предвку­шению о спуске с горы и беседе с другом.

Связующее убеждение: следующий диалог иллюстрирует, как был установлен мост.

ТЕРАПЕВТ: Горнолыжный спорт достаточно рискованный, разве вы не согласились бы с этим?

КЛИЕНТ: Конечно, но он мне нравится.

ТЕРАПЕВТ: Значит, вам нравится риск?

КЛИЕНТ: Это единственный способ получить полное удоволь­ствие от жизни.

ТЕРАПЕВТ: Не правда ли, что в горнолыжной езде больше рис­ковых аспектов, чем в использовании подъемника?

КЛИЕНТ: Ну... да. Мне кажется, да.

ТЕРАПЕВТ: Почему же тогда вас нервирует меньший риск?

КЛИЕНТ: Боже мой! Я не знаю. Мне кажется, когда я думаю об этом сейчас, это просто бессмысленно, правда?

Мы с клиентом написали следующее связующее убеждение в виде обобщенной философии, чтобы он мог каждую неделю его

читать.

Ты можешь негативно воспринимать все приятное, красивое и приносящее в жизни радость. Когда ты отдыхаешь на океанском пляже, тебя может утащить приливная волна или сожрать огромная белая акула. Тебя может ужалить черная змея мамба, пока ты бу­дешь лежать в деревне на травке рядом с тихим ручейком. Плывя под серебряной луной в Карибском море, ты можешь натолкнуться на коралловый риф и затонуть. Тебя может внезапно атаковать, словно Хичкок, воробей на лугах Англии. У тебя могут лопнуть бара­банные перепонки, когда ты будешь слушать симфонию «Юпитер» Моцарта, или тебя ударит током твоя стереосистема. Занимаясь любовью, ты можешь получить сердечный приступ или подхватить какую-нибудь инфекцию. Даже когда ты смотришь одну из твоих любимых пьес Бернарда Шоу, может загореться театр. Тебе надо также остерегаться игр с маленькими детьми, потому что тебя мо­гут обвинить в растлении малолетних. Ты можешь подавиться и умереть, кушая сочную, нежную ножку индейки, которую твоя мама приготовила на День благодарения.

Ты можешь попытаться защитить себя, избегая всего радостно­го и приятного, что есть в жизни. Ты можешь уйти в свою комнату и беспокоиться о том, что она может попасть в землетрясение или загореться. Но, если ты отбросишь все яркое и прекрасное, что останется в твоей жизни, что стоило бы защищать?

 

Пример 3

Старое убеждение. От мальчика-подростка: «Мои родители больше любят старшего брата. Они дают ему все, мне достаются лишь обноски».

Новое убеждение. «Родители любят нас обоих, но они по-раз­ному обходятся с нами, потому что мы разные люди. Они привет­ствуют мою индивидуальность и не хотели бы, чтобы я был клони­рованной копией брата. Они дают мне то, что, на их взгляд, мне необходимо, а брату — то, что необходимо ему».

Связующее убеждение. Терапевт выбрал следующий пример из прошлого самого клиента. «Помнишь тех двух котят, за которыми родители поручили тебе ухаживать, когда ты был маленьким? Один был теплый и пушистый и все время хотел, чтобы его гладили, он любил сворачиваться клубочком рядом с тобой, когда ты спал. Дру­гой был шкодливым и непоседливым, он все время то гонялся за мышами, то лазил по деревьям, то забирался в горшки с цветами. Если бы котята могли говорить, один мог бы обвинить тебя в том, что ты предоставляешь его брату больше свободы, чем ему, а дру­гой — в том, что ты не так сильно его любишь. Но ты любил их обоих и не предпочитал одного другому. Ты обоим давал то, в чем они нуждались. Может быть, ваши родители так же поступают и вами».

 

 

Комментарий

 

Если вам удастся найти именно тот мостик, какой нужен, восприятие вашего клиента резко изменится, и ему не придется вкладывать огромное количество времени и усилий в работу над новым убеждением. Но вы и ваш клиент должны набраться тер­пения, чтобы найти связующее звено, имеющее наиболее силь­ное личностное значение.

 

Дополнительная информация

 

Определение ключевого связующего элемента восприятия может лежать в основе резких религиозных и иных обращений (Sargant, 1996). Симоне и Джонсон (Symons & Johnson, 1997) пересмотрели множество различных исследований и убедились, как важно, чтобы мосты были личностно значимыми. Они выявили, что субъект лучше запоминает те понятия, которые более других относятся к «Я».

Другие терапевты пользуются в качестве мостов метафорами (Gordon, 1978; Martin, Cummings & Hallberg, 1992; Neukrug, 1998; Shorr, 1972, 1974).

 

 

ИЕРАРХИЯ ЦЕННОСТЕЙ КАК СВЯЗУЮЩЕЕ ЗВЕНО

 

Принципы

 

Одной из наиболее действенных разновидностей мостов и од­ним из самых важных инструментов терапевта является исполь­зование системы ценностей клиента. Наш опыт показывает, что апелляция к личным ценностям — высокоэффективная техника наведения мостов. Ценности обладают тем преимуществом, что они проприоцептивны и глубоко коренятся в понятиях клиента о реальности. Клиенты зачастую не принимают утверждения о том, что их установки или поведение некорректны, но редко кто будет опровергать доказанное несоответствие между их установ­ками и поведением, с одной стороны, и своими фактическими ценностями — с другой.

Внимательно управляя терапевтическим процессом, кон­сультант может помочь клиенту узнать о своей личной иерархии ценностей. Старые, ошибочные ценности тоже связаны с этой иерархией, но если терапевт сможет продемонстрировать, что новое, предпочитаемое убеждение занимает в иерархии более высокое положение, он может облегчить движение клиента в направлении к более эффективной установке.

 

Метод

 

1. Исследуйте личную иерархию ценностей клиента. Это мож­но сделать при помощи стандартных тестов на ценностные ориентации, но лучше всего при помощи вопросов, в кото­рых необходимо выбрать ту или иную ценность. Не путайте вопросы, которые едва обнаруживают ценностные предпоч­тения («Как вы относитесь к браку?»), с теми, которые за­ставляют клиента ранжировать свои ценности в виде иерар­хии («Что бы вы предпочли— безопасность, когда с вами рядом находится кто-то, кто заботится о вас, или свободу, но с некоторой долей одиночества?»). Такой тип вопросов, к ко­торому принадлежит последний, если его повторить в отно­шении широкого спектра жизненных сфер, постепенно при­водит к созданию персональной иерархии. К примеру, благо­даря следующей серии вопросов и ответов становится ясно, что клиент ценит Свободу больше, чем богатство, а богат­ство — больше, чем личные взаимоотношения.

 

Вопросы                                                                                                  Ответы

 

Что вы предпочтете:

·                     Богатство или популярность?                                                                 Богатство

·                     Безопасность или независимость?                                                          Независимость

·                     Богатство или независимость?                                                                Независимость

·                     Много друзей или богатство?                                                                  Богатство

·                     Здоровье или много друзей?                                                                    Друзей

·                     Друзей или свою независимость?                                                            Независимость

·                     Хорошую зарплату или должность начальника?                                    Должность начальника

 

Терапевт должен иметь в виду, что, несмотря на то что эта техника очень полезна, у нее есть свои ограничения. Клиент будет пытаться давать ответы, которые, как он думает, хочет услышать терапевт. После использования вопросов для со­здания базовой иерархии получите от клиента информацию о его прошлых и настоящих установках и опыте и о том, что они действительно сделали и во что, следовательно, действи­тельно верят. Сравните с предъявленными ранее ценностны­ми предпочтениями. Получить иерархию можно также мето­дом Q-сортировки или при помощи фантазийных аналогий типа игры в джинна в бутылке и три желания.

2.  Составьте список старых, деструктивных убеждений и по­просите клиента связать каждое утверждение с той или иной ценностью из их персональной иерархии. (Любое убеждение, не вписывающееся в иерархию, сигнализирует о несоответ­ствии с реалиями клиента.)

3.  Составьте список новых, предпочтительных убеждений и по­просите клиента связать каждое с конкретной ценностью из их персональной иерархии. Эти новые убеждения (в проти­воположность обозначенным старым) можно четко сопоста­вить с более высокими ценностями. Клиент после этого дол­жен практиковаться в восприятии более высоких ценностей всякий раз, когда он думает о новом убеждении.

4.  В качестве повторения клиент тренируется в представлении высших ценностей в различных ситуациях. Это можно сде­лать с использованием воображения в терапевтическом ка­бинете или подождав, пока стимулы внешней среды не вызо­вут нужную мысль.

 

 

Примеры

 

Старое убеждение. Будет очень плохо, если не понравлюсь кол­легам мужа.

Высшая ценность клиента. Христианская вера.

Новое убеждение. Если полностью следовать заветам Христа, не стоит стараться стать популярным и зависеть от мнения других. Гораздо важнее то, что христианин должен прислушиваться к бого­данному внутреннему сознанию и оставаться верным Его принципам.

Старое убеждение. Все, что бы я ни пытался сделать, заканчи­вается неудачей.

Высшая ценность клиента. Стойкость: «Когда путь становится трудным, тверже становится шаг».

Новое убеждение. Я не могу контролировать свой успех или неудачу. Я контролирую только свои старания. Я всегда буду бо­роться и учиться на своих неудачах, чтобы мои попытки в будущем были более успешными.

Старое убеждение. Я виновата в том, что меня изнасиловал отец.

Высшие ценности клиента. Доминантность, контроль и сопер­ничество.

Новое убеждение. Если я буду позволять этой иррациональной вине есть меня поедом, я проиграю и позволю негодяю снова одер­жать верх.

Старое убеждение. Она бросила меня ради более молодого и более удачливого мужчины.

Высшая ценность клиента. Объективная правда.

Новое убеждение. Я хороший, но не лучше, чем любой другой мужчина в мире.

Старое убеждение. Чтобы быть счастливой, у меня должен быть мужчина.

Высшая ценность клиента. Самоуважение.

Новое убеждение. Я предпочту, чтобы я любила себя одинокой, тому, чтобы ненавидеть себя за то, что я живу как рабыня с челове­ком, который мне не нравится.

Старое убеждение. Если я соглашусь на работу за границей, мне придется оставить всех своих друзей.

Высшая ценность клиента. Стимуляция и разнообразие.

Новое убеждение. Я скорее умру от скуки здесь, чем от одино­чества там.

 

Комментарий

 

Все примеры иллюстрируют то, что терапевту важно по­мнить, что он строит мосты, опираясь на систему ценностей клиента, а не свою. Не важно, что думает терапевт о ценностях клиента, имеет значение лишь то, что о них думает сам клиент.

Во многих случаях бывает нелегко обнаружить истинные ценности клиента. Терапевту может понадобиться обратить особое внимание на те ценности, которые клиент отвергает в при­сутствии терапевта, потому что они не одобряются обществом, например гедонизм, власть и т. д. Различия между провозгла­шаемыми и актуальными ценностями могут быть выяснены при изучении прошлого клиента.

Для того чтобы помочь клиенту визуализировать превосход­ство нового убеждения над старым, я подготавливаю для клиен­та рабочий бланк, состоящий из трех колонок, в которых я про­шу клиента записать в иерархическом порядке свои ценности (первая колонка), старые убеждения (вторая колонка) и предло­женные новые (третья колонка), причем каждое убеждение долж­но быть сопоставлено с той ценностью, из которой оно исходит (см. табл. 9.1). Применительно к нашему предыдущему примеру клиент может увидеть, что всепоглощающее стремление к бо­гатству, лишающее его определенной свободы в жизни, явно противоречит его иерархии ценностей.

 

 

          Ранговый порядок                    Ценность старого                                         Ценность нового

          ценностей                                   сообщения                                                   сообщения

 

1.-----------------------------    --------------------------------------------    -----------------------------------------------------------------

 

2. _________________       ____________________________      ___________________________________________

 

3.__________________      ____________________________      ___________________________________________

 

4. ________________         ___________________________         ___________________________________________

 

5. _______________            ___________________________         ____________________________________________

 

6._________________       ________________________________     ___________________________________________

 

7._________________         _______________________________     ____________________________________________

 

8._________________         _______________________________       ____________________________________________

 

9._________________        _______________________________         _____________________________________

 

10.________________         ______________________________           ________________________________________

 

 

Терапевт может попросить клиента составить свой собствен­ный рабочий бланк, чтобы, опираясь на самоанализ, время от времени проверять, согласуется ли его поведение с его высшими ценностями. Подобные периодические переоценки очень полез­ны, поскольку ценности могут изменяться и резко, и с течением времени. Клиент, перенесший сердечный приступ, грозивший фатальным исходом, может вдруг обнаружить, что он переоце­нил свои ценности, ставя на первое место те, что относятся к качеству жизни.

 

Дополнительная информация

 

Исследования изменений в установках продемонстрировали важ­ность ценностного компонента человеческих убеждений (Flemming, 1967; Petty & Cacioppo, 1981; Rokeach, 1964, 1968, 1973, 1979; Smith, Bruner & White, 1956). Теоретически ценностные изменения можно рас­сматривать как один из примеров принципа Премака (Premack's principle) (Premack, 1965).

Персональным ценностям присущи некоторые сильно выраженные эффекты самосравнения (self-reference effects) (Banaji & Prentice, 1994; Bellezza & Holt, 1992; Keenan, Golding & Brown,, 1992; Rogers, Kuiper & Kirker, 1977).

 

 

 

МОСТЫ - СЛОВЕСНЫЕ ЯРЛЫКИ

 

Принципы

 

В качестве моста может выступать одно слово или символ. Каждое слово и символ что-то обозначают и имеют подразумевае­мый смысл, каждое приобретает эмоциональную ответную реак­цию благодаря оперантному, классическому или когнитивному обусловливанию. Как только символ связывается с аффектив­ной реакцией, он приобретает способность вызывать эмоцию / непосредственно.

Символы, по определению, условны, они только указывают на консенсус относительно значения того или иного явления;' обычно заменить один символ на другой достаточно легко.

Исключения из этого обобщения обнаруживаются для опреде­ленных слов. Несмотря на то что одно слово можно легко за­местить другим, зачастую самые разные слова несут неодноз­начный эмоциональный подтекст. Многие клиенты постоянно выбирают слова с негативной окраской даже тогда, когда они могли бы с такой же легкостью использовать нейтральные или позитивные обозначения.

Техника наведения мостов — словесных ярлыков поможет клиенту идентифицировать используемые им негативные обо­значения и изменить их на более позитивные и объективные эмо­циональные ассоциации. В процессе этого они узнают, что един­ственное отличие между различными словами состоит в их эмо­циональной валентности.

 

 

Метод 1. Словесные ярлыки

 

1.  Составьте список конкретных событий или ситуаций (рефе­рентных ситуаций), с которыми у клиента ассоциируются негативные слова. К примеру, какие референтные ситуации и события визуализирует клиент, произнося слова «неполно­ценный», «больной» или «слабый»?

2.  Опишите эти референтные события в объективных, безоце­ночных терминах. Что бы записалось на видеокамеру в этой ситуации? Что могло бы случайно услышать объективное

третье лицо?

3.  Перечислите основные негативные ярлыки, которые исполь­зует клиент при описании ситуаций.

4.  Помогите клиенту перечислить нейтральные или позитив­ные обозначения, которые можно использовать при интер­претации референтных событий. Объясните, как эти но­вые обозначения можно связать с более позитивными эмо­циями.

5.  Попросите клиента каждый день практиковаться в исполь­зовании новых обозначений, записывая ситуацию, подыски­вая для нее негативный ярлык и связывая ее с более пози­тивно окрашенным словом.

 

Пример

 

Человека, который…	Можно было бы назвать…	А можно…
Часто меняет свое мнение   Выражает свою точку зрения   Эмоционально чувствителен   Избирателен в выборе партнера   Иногда впадает в депрессию   Плохо играет   Не подчиняется общим порядкам   Угождает другим   Верит тому, что говорят другие   Сильно кого-то любит Беспокоится   Не придерживается традиций   Получает помощь от других   Не работает много над своей задачей   В чем-то уверен   Смотрит на мир позитивно   Много говорит   Думает перед тем, как принять решение   Рискует   Цепляется за проекты   Легко возбуждается	Слабым, беспринципным   Эгоистичным   Истеричным, неустойчивым Боящимся связывать себя обязательствами   Невротичным   Мазилой, неудачником   Небрежным, упрямым   Социофобиком   Легковерным   Зависимым   Слабым, трусливым   Анархистом, еретиком, аморальным   Манипул ируемым   Ленивым   Самонадеянным   Наивным Болтуном   Нерешительным  Безрассудным Болваном   Истеричным	Гибким   Искренним, ассертивным   Живым, заботливым, открытым   Разборчивым   Просто человеком   Мало тренировался   Спонтанным, беспечным   Дружелюбным   Доверяющим   Любящим   Осторожным   Свободомыслящим, полагающимся на себя   Принимающим заботу   Расслабленным   Уверенным в себе   Оптимистом   Экспрессивным   Благоразумным   •   Смелым   Непоколебимым   Неудержимым

 

 

Метод 2. Символические ярлыки

 

Символический ярлык может быть особенно эффективным для определенного рода клиентов, особенно тех, у кого имеется сильная религиозная ориентация. Ричард Кокс разработал про­цедуру использования символов и ритуалов для перехода от ста­рых убеждений к новым (Сох, 1998). Мы модифицировали эту процедуру, поставив акцент на входящие когнитивные компо­ненты.

1.  Идентифицируйте убеждение, вызывающее проблему (Кокс

называет ее «демоном»).

2.  Помогите своему клиенту обнаружить персональный символ, который бы представлял проблемную область. Символы долж­ны быть глубинными, уходящими эмоциональными корня­ми в прошлое клиента (например, женщина, которая счита­ла себя связанной неудовлетворительным браком, сразу же подумала о символе мученика, ей казалось, что он представ­ляет собой ее самопожертвование ради того, чтобы удержать

мужа).

3.  Помогите клиенту определить позитивное или содействую­щее разрешению проблемы убеждение («Мне нужно уйти»).

4.  Помогите клиенту найти специфический символ, который мог бы перекинуть мостик от деструктивного убеждения к способствующей решению установке. Нет символов, которые можно было бы счесть за крайности, и терапевту нет необхо­димости понимать, почему они так важны, если это ясно кли­енту (в нашем примере клиентка подумала о своем воскресе­нии, она представляла себе, как открывается могила и она выходит в мерцающих лучах яркого солнца, освобождаясь от своего брака).

5.  Попросите клиента работать над формированием ассоциации между этими двумя символами. Начните с символа проблем­ной области и попросите клиента перейти к символу способ­ствующего убеждения (каждый раз, когда наша клиентка думала о своем замужестве как о мученичестве, она практи­ковала переход к символу воскресения; это было незадолго до того, как она поняла, что она ничем не скована, что она не должна приносить себя в жертву на кресте надругательств своего мужа, что она была свободна, чтобы «пойти навстречу солнечному свету» в любой момент, когда она того пожелает).

 

 

Комментарий

 

Некоторые клиенты могут возразить, что негативное слово более корректно логически, чем позитивное; например, одна наша клиентка говорила о том, что легкомысленные люди чаще меняют свое мнение, чем гибкие, поэтому «легкомысленный» — более точное описание. Хотя между синонимами могут быть от­дельные конкретные различия, многие из них являются чистым отражением нашей системы ценностей. Мы относимся к людям как к легкомысленным, потому что думаем, что они меняют свои взгляды чаще, чем, как мы полагаем, им следовало бы, а не потому, что существуют некие объективные стандарты того, как часто людям позволено изменять свое мнение, чтобы тем не менее считаться гибкими. Точно так же, когда мы называем кого-то ленивым, нам может казаться, что он бездельничает безо всякой необходимости. Но поскольку все что-нибудь делают (спят, отдыхают, думают, играют и т. д.), мы имеем в виду, что они не делают того, что, на наш взгляд, они должны были бы делать.

Если клиент выбрал правильный символ, символическое пе­рекидывание мостов может привести к моментальным и впечат­ляющим сдвигам, которые обеспечивают долговременные изме­нения. Однако как символическое, так и словесное наведение мостов редко применяются изолированно. Чаще они использу­ются как дополнение к другим когнитивно-реструктурирующим методикам.

 

Дополнительная информация

 

Frijda, Markam, Sato, and Wiers (1995) говорят о важности словес­ных ярлыков и об их способности вызывать эмоциональные реакции. «Эффект избавления от напускной высокопарности» описывает резкие перемены, которые могут произойти вследствие изменения слов, кото­рые клиент использует для описания своих проблем (Тоггеу, 1972). Что­бы лучше разобраться в символическом наведении мостов, обратитесь непосредственно к работам Кокса (Сох, 1973, 1998).

 

 

НАВЕДЕНИЕ МОСТОВ ВЫСШЕГО ПОРЯДКА Принципы

 

У некоторых клиентов в их репертуаре не имеется достаточ­ного числа якорей, которые могли бы  послужить связками меж­ду старым убеждением и новым. Таким клиентам терапевт мо­жет соорудить мост, используя принципы скрытого обусловли­вания высшего порядка.

В теории классического научения обусловливание высшего порядка связывает нейтральные стимулы с другим элементом, который уже был обусловлен. Например, мигающий красный свет (УС-1) можно связать с релаксацией (БУС), что приведет к образованию реакции спокойствия (УР). Если после этого экспе­риментатор сформирует ассоциацию между звонком и красным светом, то свет сам по себе сможет вызывать УР.

Схематически это можно представить так:

При адекватном формировании связей любая переменная, воспринимаемая клиентом, может быть УС-2 и служить якорем для последующих мостов. Когнитивное реструктурирование обычно занимается двумя видами переменных — перцептив­ными и понятийными. Перцептивные формируются из ви­зуальных, аудиальных, ольфакторных и кинестетических пред­ставлений. Понятиями являются убеждения, мысли и установ­ки. Наведение мостов высшего порядка включает образование ассоциаций между перцептивными или понятийными УС-2, связанными с новым убеждением и старым убеждением. По­сле серии повторений старое убеждение начинает переходить в новое.

 

 

Метод

 

1.  Попросите клиента сосредоточиться на старом убеждении и создать в своем воображении модель типичной сцены, где оно проявляется особенно выражение Сцену необходи­мо представить в ярких деталях, задействуя все виды ощу­щений.

2.  Запишите все перцептивные и понятийные переменные (УС-2), связанные с образом.

 

Перцептивные переменные

 

а.  Визуализация. То, что клиент рисует в воображаемой сце­не, необходимо расчленить на мельчайшие компоненты. Например, это неподвижная или живая картинка? Цвет­ная? Ясная или смутная? Двух- или трехмерная? Видит ли клиент в этой сцене себя? На чем сфокусировано вни­мание клиента (на каком элементе сцены он сосредото­чен)? Сцена яркая или тусклая? Каков ракурс? Каковы размеры клиента по отношению к объектам на фоне в этой сцене? Двигаются ли люди?

б.  Другие ощущения. Слуховые — может ли клиент отчет-ливо различать звуки? Какова их продолжительность? Насколько они сильны? Ольфакторика — какие клиент ощущает запахи? Кинестетические — какая температу­ра? И так далее.

 

Понятийные переменные

 

а. Любая существенная мысль, которая возникает у клиен­та до, во время и после работы с воображением, должна записываться. Терапевт помогает клиенту точно устано­вить эти мысли. Вот основные типы мыслей, на которые следует обратить внимание.

•   Ожидание — предвосхищение клиентом того, что про­изойдет в ситуации.

•   Оценивание — как клиент оценивает себя в течение сцены.

•   Самоэффективность — как клиент оценивает свою спо­собность эффективно выполнить задание.

•   Выгода — предполагаемое вознаграждение или выгода, которую, как думает клиент, он сможет извлечь из си­туации.

•   Наказание — неприятности, которые клиент предвидит.

•   Я-концепция— установки клиента относительно своей ценности как человеческого существа.

•   Атрибуции — мотивы и установки, которые клиент при­писывает другим людям в сцене.

•   Цель — почему клиент в этой сцене занимает ведущее место.

б. Терапевт вместе с клиентом находит логические ошибки, которые могут всплыть в его интерпретациях этих сцен. Каждая ошибка записывается. Наиболее распространен­ными являются: дихотомичное мышление, сверхобобще­ние, неэкономные рассуждения, перфекционизм, мате­риализация абстрактного, ошибка субъективности, напа­дение на оппонента, апелляция к авторитетам, априорное мышление, поиски уважительной причины, эгоцентри­ческая ошибка, самореализующиеся пророчества, оши­бочное принятие вероятности за возможность и т. д. (см. раздел по логическим ошибкам в главе 6).

3. После того как вся информация о перцептивных и понятий­ных переменных будет записана, терапевт просит клиента представить сцену, связанную с новым убеждением, с тем, к которому он хочет проложить мост. Это должна быть модель­ная сцена, сцена, которая представляет новое убеждение иде­альным образом. Чем ближе будет новая сцена к старой по своему содержанию, тем лучше. Как и первая сцена, эта тоже должна быть представлена живо, ярко и как можно более детально.

4.  Как и во втором шаге, запишите все перцептивные перемен­ные клиента в новой сцене — визуальные, аудиальные, ки­нестетические. Когда список будет завершен, обратите вни­мание клиента на контраст между двумя различными точка­ми зрения на образ.

5.  Понятия, касающиеся новой сцены, тоже записываются. Те­рапевт должен сконцентрировать свое внимание на поиске атрибуций, ожиданий, Я-концепции и оценок, которые про­изводит клиент в новой сцене. Терапевт записывает коррек­тные рассуждения, имеющиеся в визуализации клиента.

6.  В работе с воображением делается пауза. Терапевт и клиент обсуждают различия между перцептивными и понятийными представлениями в этих двух сценах.

7.  Теперь терапевт готов к тому, чтобы провести обусловлива­ние высшего порядка. Клиент воображает первоначальную сцену в течение двух минут. Постепенно терапевт вводит пер­цептивные и понятийные представления из новой сцены одно за другим, в то время как клиент мысленно рисует измене­ния, пока они не станут отчетливыми. Процесс продолжает­ся до тех пор, пока не будут внедрены все элементы новой сцены. Когда это будет успешно выполнено, клиент будет в состоянии представить себе старую сцену, но вместе со всеми компонентами, которые связаны с новой.

8. Зачастую вся процедура записывается на плёнку, так чтобы клиент мог работать над обусловливанием дома по два-три раза в неделю. При достаточном количестве связей эмоцио­нальные валентности сцен изменяются, и клиент с большей вероятностью готов принять новое мышление.

 

 

Пример. История Алекса

 

У Алекса, привлекательного молодого человека под тридцать, были сложности в знакомстве с женщинами. Хотя у него было не­сколько успешных долговременных связей, все они были иниции/ро- . ваны женщинами. Он не мог подойти к желаемой привлекательной женщине, несмотря на то что брал уроки искусства ведения беседы и помнил, что написано в книжках о том, как знакомиться с женщи­нами.

Проблему вскрыла его старая, негативная визуализация. Он представил себя в баре знакомств, стоящим рядом с очень привле­кательной женщиной. Он вообразил себя очень маленьким, и дру­гие мужчины были выше его ростом (он был под два метра). Жен­щина была на переднем плане сцены, она была цветной, в то время как он был тусклым и блеклым. Он представил, что она стоит в лучах яркого света, а он — в тени. В его сцене она двигалась, а сам он был неподвижным, как фигура на снимке. Кинестетически он ощу­щал, что она была спокойной и ледяной, в то время как он горел и чесался.

 

Его когниции вскрыли еще больше. Цель: произвести на нее впечатление. Ожидания: «Я с позором провалю эту затею». Я-концепция: «Я неполноценен как мужчина». Эффективность: «Мне не удастся даже заговорить с ней». Атрибуция: «Она будет презирать меня и думать, что я больной».

 

Логических ошибок великое множество.

Катастрофизирование: «Если она мне откажет, это будет ужасно».

Сверхобобщение: «Если она меня отвергнет, то и все женщины будут отвергать».

Перфекционизм: «Я должен выглядеть как совершенный муж­чина».

Патологизирование: «Я, должно быть, и правда больной, раз у

меня такие проблемы».

Долженствование: «Я должен понравиться ей».

Эгоцентрическая ошибка: «Если я заговорю с ней, она переклю­чит все свое внимание на меня и начнет разглядывать, есть ли у меня какие-нибудь недостатки».

Психологизирование: «У меня не тот характер».

 

Он с легкостью сконструировал в воображении новую сцену, представляющую новое убеждение. Он мысленно нарисовал, что находится в том же баре и общается с группой мужчин. Так было недавно. Он был в центре внимания и с удовольствием рассказывал истории и шутил. Рядом не было ни одной женщины.

В этой визуализации он был такого же роста, как и все. Все были в центре внимания, цветные и в движении. Кинестетически ему было тепло и приятно.

В этой сцене он думал совсем по-другому.

Цель: насладиться разговором с мужчинами.

Ожидания: «Я постараюсь получить как можно больше удоволь­ствия».

Я-концепция: «Моя ценность как человека никак с этим не свя­зана».

Эффективность: «С мужчинами я могу общаться без каких бы то ни было проблем; если разговор не пойдет, это будут скорее их сложности, чем мои».

Атрибуция: «Кому какое дело, что они обо мне думают, это не имеет никакого значения».

Оценка: «Я более заинтересован в разговоре с ними и выясне­нии их мнения, чем в том, как я к ним подхожу».

Вместо того чтобы мыслить в терминах логических ошибок, он был вполне реалистичен.

Банальные ожидания вместо катастрофизирования: «Подума­ешь, я не нуждаюсь в том, чтобы им нравиться».

Дискриминирование вместо сверхобобщения: «Если даже я не понравлюсь им, найдется много других мужчин, которые будут мне симпатизировать».

Реализм вместо перфекционизма: «Не вижу причин, чтобы в этой ситуации делать что-либо в совершенстве. Я просто буду ве­сти себя нормально, их дело — принять это или уйти».

Здоровье вместо патологизирования и психологизирования: «То, что у меня глубоко внутри, не имеет отношения к разговору с этими мужчинами. Мне просто хочется приятно побеседовать».

Беспечность вместо долженствования: «Беседа мне либо по­нравится, либо нет. Нет никаких "должен", "обязан", "надо"».

У нас тогда уже было два списка с УС-2: тех, что связаны со старой сценой, в которой Алекс не мог подойти к привлекательной женщине, и связанных с новой ситуацией, в которой он разговари­вал с мужчинами. Чтобы применить обусловливание высшего уров­ня, Алекс должен был представить старую сцену с перцептивными и понятийными элементами, ассоциированными до этого с новой ситуацией. Это позволило бы ему перекинуть мостик от старой к/ новой. Ниже приводится начальная инструкция.

Хорошо, Алекс. Теперь мне бы хотелось, чтобы ты расслабился. Сузь свое внимание и сосредоточься на своих мышцах. Расслабь их, пусть они будут мягкими и вялыми. (2 минуты.)

Прекрасно. Теперь, пожалуйста, воспроизведи ту первую сцену, в которой ты чувствовал себя очень напряженно. Представь прямо сейчас, что ты стоишь в баре рядом с той же привлекательной женщиной. Вообрази это себе так отчетливо и ярко, как ты это делал и раньше. Ничего не меняй. Пусть все будет по-прежнему. Покажи мне поднятием пальца, когда у тебя получится. (2 минуты.) Продолжай представлять этот образ, но постепенно, следуя моим указаниям, изменяй то, что ты видишь и о чем думаешь. Во-первых, представь, что ты такого же роста, как и все остальные муж- • чины в баре. Пусть это возникнет у тебя в уме очень отчетливо. Покажи мне, когда будешь готов. (1 минута.) Теперь, продолжая ви­зуализировать свой увеличенный размер, добавь к себе цветность и движение. Вообрази, что ты двигаешься так же, как и привлекатель­ная женщина, и что вы в равной степени цветные. (Мы продолжали изменять все другие представления в старой сцене на новые.)

Хорошо. Продолжай рассматривать и чувствовать сцену по-но­вому, так, как ты сейчас это делал, но теперь мне бы хотелось, чтобы ты говорил себе в этой сцене кое-что другое.

Сначала вообрази, что ты смотришь на нее, но вместо того чтобы думать о том, что твоя цель — произвести на нее впечатле­ние, представь, что ты думаешь о ней так же, как думал о разговоре с мужчинами. Представь, что ты думаешь, что твоя цель — получить удовольствие от разговора с ней, а не впечатлить ее. Визуализируй до тех пор, пока это не станет отчетливым. Покажи, когда закон­чишь. (1 минута.) Теперь представь, что ты думаешь, что есть много других женщин, с которыми ты можешь поболтать, если из этого разговора ничего не выйдет. (Мы продолжили замещение всех ос­тальных понятийных УС-2 в негативной сцене на те, что были созда­ны в модельной сцене.)

Сеанс был записан на кассету, и клиент слушал ее по три раза в неделю в течение шести недель. Он сообщил о том, что с каждой последующей неделей ему было все проще и проще подходить к привлекательным женщинам.

 

 

Комментарий

 

Чтобы перекидывание мостика состоялось, перцептивные и понятийные аспекты новой сцены должны быть сильнее, чем аспекты старой, иначе произойдет обратное обусловливание.

К тому же при обусловливании высшего порядка могут возник­нуть и другие проблемы. Работа Павлова указывает на то, что, чем дальше УС от БУС, тем меньше амплитуда, латентный пе­риод и устойчивость условной реакции. УР имеют тенденцию быстро исчезать. Тем не менее когнитивный элемент может ока­заться определяющим дополнение к обусловливанию. Понятий­ные изменения могут помочь клиенту осуществить то, что в дру­гом случае было бы просто слабой ассоциацией высшего порядка.

 

 

Дополнительная информация

 

Скиннер (Skinner, 1953, 1974) и Павлов (Pavlov, 1928, 1960) поло­жили начало работам по обусловливанию высшего порядка.

Практики NLP и EMDR используют обусловливание высшего по­рядка во многих своих техниках. Глазодвигательный тренинг и «рест­руктурирование» могут основываться на обусловливании высшего по­рядка. Оба подхода используют когнитивную модификацию, но она не является определяющей в их методах, как в работе когнитивных тера­певтов. Первоисточники— работы Shapiro (1995, 1998) (по EMDR); Bandler (1992, 1996); Bandler and Grinder (1979, 1996); Dilts, Grinder, Bandler, DeLosier and Cameron-Bandler (1979); Grinder and Bandler (1975, 1982) (no NLP). Критика EMDR — Lohr, Kleinknecht, Tolin, and Barrett (1995).

Некоторые из основных исследований по обусловливанию высшего порядка можно найти в трудах Kelleher (1966), Rizley and Rescorla (1972), Stubbs and Cohen (1972).

 

 

Глава 10 РЕСИНТЕЗ ПРОШЛОГО

 

У установок и убеждений длинная история, они не появля­ются за ночь. Сегодняшние когниции клиента — всего лишь бо­лее поздние перевоплощения убеждений, которые могли сфор­мироваться много лет назад. Почти у всех убеждений есть своя история развития, которая простирается в отдаленное прошлое. Зачастую корни настоящего убеждения более информативны, чем его содержание. Бывает, что, когда установка впервые фор­мируется, она полезна и точна, но со временем становится ана­хроничной. Обратите внимание на рис. 10.1, на котором пред­ставлено развитие убеждений клиента во времени. Точками обо­значены сырые сенсорные данные, поступающие в мозг, данные могут исходить от органов чувств (зрение, слух, осязание, обоняние, вкусовые рецепторы), они могут быть соматическими (физические телесные ощущения, такие, как ушибленный ло­коть или заложенный нос), или же они могут порождаться эмо­циями (грусть, страх, гнев). Данные беспорядочны и не имеют значения до тех пор, пока мозг не сгруппирует их в организован­ные паттерны.

Если бы мозг у клиентов был компьютером, у всех у них данные группировались бы в сходные паттерны: треугольник для первого паттерна, круг для второго и квадрат для третьего. Но человеческий мозг не просто сканирует данные, он их транс­формирует. Он создает паттерны на основе привычки и эмоций, а также всего того, чему их научили мозги других. Детьми кли­енты могли увидеть треугольник, по мере того как они росли, они продолжали видеть треугольник там, где лучше подошли бы круг или квадрат. Клиенты могут провести остаток жизни, видя одни треугольники просто потому, что в детстве увидели их первыми.

Компьютеры не совершают такой ошибки, клиенты же до­пускают ее почти постоянно. Например, будучи детьми, клиен­ты могли взглянуть на сырые данные, собственные и из окружаю­щего мира, и сформировать такой паттерн, что они слабые и маленькие (треугольник), — это справедливо на данной стадии их развития. Они становились старше, и сырые данные тоже изменялись, клиенты были менее слабыми и бессильными (круг и квадрат), но многие из них продолжали видеть треугольник и думать о себе как о немощных и безвольных.

Ранний травмирующий опыт, плохое воспитание, эмоцио­нальные нарушения могут препятствовать у некоторых клиен­тов развитию новых способов преобразования данных. Эти клиен­ты постоянно организуют свой опыт в две разные категории паттернов: деструктивные, которые когда-то точно отражали окружающий мир, но перестали ему соответствовать, когда мир изменился, и паттерны, которые всегда были ложными и иска­женными. В любом случае эти ранние паттерны приносят клиенту много горя и, следовательно, должны быть устранены. В таких ситуациях проблемы клиента не могут быть разрешены только при помощи изменения их настоящих деструктивных убежде­ний. Терапевт должен устранить неверные интерпретации про­шлого, которые послужили первичной причиной искаженного восприятия.

 

 

РЕСИНТЕЗИРОВАНИЕ КРИТИЧЕСКИХ ЖИЗНЕННЫХ СОБЫТИЙ

 

Принципы

 

Удаление исторических корней неадекватного восприятия у клиентов может стать для многих из них удачной корректирую­щей стратегией. Поэтому современные терапевты охотно вклю­чают в свой арсенал в качестве его стандартной части направлен­ные на достижение этого техники. Ложное восприятие чаще все­го формируют критические события прошлого. Поскольку у клиентов сохранилась о них память, то, для того чтобы изме­нить их нынешнее мышление, им обычно необходимо исправить когнитивны* ошибки, допущенные при неблагоприятных прош­лых событиях.

Метод

 

1.  Клиент должен расслабиться.

2.  Используйте составленный вами список критических собы­тий его жизни (см. главу 3).

3.  Иногда вы можете счесть, что более подходящим будет заме­нить обобщенный список на более конкретный. 'В таком спис­ке перечислены события, связанные с симптоматикой кли­ента. Например, если у вас тревожный клиент, попросите его составить три списка основных приступов паники, которые у них были — один для детского периода, другой для подрост­кового и третий для взрослого. Или, работая с синдромом отсроченного стресса, задействуйте другие три списка: собы­тия до травматического события, во время него и после.

4.  Предложите своему клиенту подробно описать эти события.

5.  После разговора с клиентом вы должны удостовериться, что убеждения,  которые сформировались благодаря травми­рующему событию, все еще вызывают у него проблемы в на­стоящем.

6.  Обсудите также с клиентом, как изменились его эмоции и поведение из-за сформированных во время критического со­бытия убеждений.

7.  Помогите клиенту переинтерпретировать старые события, прибегнув к новым, более полезным убеждениям. Попросите его воспользоваться преимуществом отдаленности события во времени и пространстве и тщательно его исследовать, что­бы при помощи зрелых рассуждений можно было исправить прошлое ошибочное восприятие.

8.  Прибегните к корректирующему воображению, чтобы кли­ент мог пересмотреть событие, представив, что он думал и вел себя разумно.

9.  Пересмотрите все основные критические события, выявите убеждение и попросите клиента представить, что он исправ­ляет ситуацию.

 

 

Пример 1. История Марка

 

Марка направил ко мне другой когнитивный терапевт. Он стра­дал агорафобией, в течение пяти лет посещал нескольких терапев­тов, и у него наблюдался некоторый прогресс. Он был способен ездить во многие места и обычно действовал без чрезмерного стра­ха, но все еще не мог справиться с одним страхом — он не мог летать. У него было несколько практических сеансов in vivo с пси­хиатром, у которого был собственный самолет, но все безуспешно. Он так и не мог летать.

Мы провели полный анализ мыслей, которые у него имелись относительно полетов, и нашли, что они вполне типичны для агора-фобиков. Марк не боялся разбиться, он боялся впасть в панику, находясь в воздухе. Он боялся, что во время паники он окажется запертым в самолете.

Его центральным убеждением было не наше открытие: преды­дущие когнитивные терапевты тоже его определяли, но прошлые попытки оспаривания не срабатывали. Никто из них прежде не иден­тифицировал и не работал с историческими корнями его убежде­ния, поэтому они все еще были целы. Мы решили потревожить эти корни, чтобы изменить его настоящие убеждения.

Марк очень много работал и рьяно выискивал исторические предтечи своих иррациональных мыслей. Мы нашли внешний сти­мул, который запускает формирующие фобию иррациональности.

 

Возраст 2-6 лет

Критическое событие: гиперопекающая мать.

Иррациональная идея: «Жизнь опасна, я нуждаюсь в ком-то, кто бы меня защищал. Я не справлюсь в этом мире один».

Исправленная идея: «Мама излишне опекала меня из-за соб­ственных страхов, а не из-за моих предполагаемых слабостей. Жизнь для меня не более опасна, чем для кого-либо другого. Я могу жить в этом мире так же эффективно, как и другие».

 

Возраст 6-12 лет

Критическое событие: избалованность.

Иррациональная идея: «Жизнь должна быть такой же легкой, как и была когда-то».

Иррациональная идея: «Я не должен чувствовать боль».

Исправленная идея: «Из-за неправильного воспитания у меня сложились ложные ожидания, что все мои желания должны испол­няться без особых усилий с моей стороны. Это убеждение не только ложно, но и вредно для меня. Чтобы получить то, что они хотят, люди должны работать. Чем раньше я это усвою, тем счастли­вее буду».

 

Возраст  12-16 лет

Критическое событие 1: отвержение сверстниками из-за изба­лованного поведения.

Иррациональная идея: «Ужасно, когда тебя все не любят».

Иррациональная идея: «Если я буду совершенным, меня по­любят».

Иррациональная идея: «Чтобы быть совершенным, я должен все

контролировать».

Корректирующая идея: «Дети не любили меня, потому что я был избалован и требовал, чтобы они обращались со мной так же, как и моя гиперопекающая мать, но они не делали этого. Мой перфек-ционизм и попытки всех контролировать были одной из причин их отвержения, а не способом его исправить».

Критическое событие 2: увидел, как товарища стошнило в клас­се, и наблюдал, как одноклассники начали его избегать.

Иррациональная идея: «Люди не будут отвергать меня, пока я контролирую все физиологические процессы, протекающие в моем

теле».

Корректирующая идея: «Ни одно человеческое существо не мо­жет контролировать все свои физиологические симптомы, многие из которых инстинктивны. Попытки добиться этого могут привести к

серьезным проблемам, я трачу все свое время и всю свою энергию, стараясь контролировать то, что не подвластно моему контролю. Люди, скорее всего, отвергают меня из-за этой странности».

Критическое событие 3: паника относительно того, что ему ста­нет плохо во время путешествия на машине. Начал бояться паники самой по себе.

Иррациональная идея: «Сейчас я должен контролировать все психологические процессы, происходящие у меня внутри, чтобы люди не отвернулись от меня».

Корректирующая идея: «Вместо того чтобы жить, я трачу свою жизнь на то, чтобы наблюдать, как функционирует моя психика».

Критическое событие 4: каждый раз, когдаг он думал о путеше­ствии в самолете, его охватывала паника.

Иррациональная идея: «Я не смогу контролировать свой страх в самолете и не смогу сбежать, следовательно, окажусь в нестерпи­мой ситуации».

Корректирующее убеждение: «Что из того, если я испугаюсь и мне будет стыдно? Будет лучше, если это произойдет, чем растра­чивать жизнь на то, чтобы пытаться контролировать эти чувства».

 

 

Пример 2. История Рональда

 

Иногда бывает сложно обнаружить связанные с настоящими эмоциями критические события прошлого. Эти ассоциации могут быть скрытыми.

Например, клиент из Денвера страдал тревогой, которая была поистине загадкой. Рональд, мужчина средних лет, пришел ко мне из-за периодических внезапных и очень сильных приступов паники. Эти паники случались раз в четыре-пять месяцев, и причину найти было невозможно. Я составил подробный список всех прошлых при­ступов Рональда и затем использовал функциональный анализ, что­бы собрать полный список возможных причин и стимулов, которые имели место непосредственно перед приступами. В опросник я включил такие вопросы: «Были ли вы рассержены? Сексуально не­удовлетворены? Были ли у вас проблемы'с женой? Не меняли ли вы своих привычек в питании? Были ли у вас неприятности на работе? Были ли вы очень уставшим или подавленным? Думали ли вы о событиях своего детства?»

В опроснике было более 80 пунктов, я успешно использовал его для многих других клиентов. Чаще всего я обнаруживал один и больше стимулов, которые имели место непосредственно перед тем, как клиент начинал ощущать тревогу, и не происходили, когда он ее не испытывал. Но для Рональда я не мог найти ни одной ассоциации, у его паники не было обычных пусковых механизмов. Я попытался так или иначе помочь ему, используя релаксацион­ный тренинг и некоторые когнитивные упражнения, хотя знал, что, пока не найду специфические ассоциации и точные стимулы, эф­фективно корректировать его тревогу я не смогу- Я пытался исполь­зовать пистолет, когда была нужна винтовка.

Несмотря на то что консультации не решали его проблему, Ро­нальд продолжал их посещать, потому что они помогали ему в иных вопросах и потому, что ему было любопытно, смогу ли я вообще когда-нибудь понять, в чем тут дело. Но это было сложно. Его при­ступы паники случались настолько нечасто, что трудно было за что-нибудь зацепиться. Наконец я попросил Рональда приостановить консультации, позвонить мне, когда у него опять случится приступ — днем или ночью, в рабочий день или в выходной, — и прийти в мой офис.

Однажды ночью несколько месяцев спустя Рональд мне позво­нил. У него только что был приступ паники. Когда Рональд пришел в мой офис, он еще испытывал тревогу. Наконец-то сама тревога сидела передо мной, и я ее мог наблюдать непосредственно.

Мы вспомнили все, что случилось в течение дня с момента, когда он проснулся, до первых признаков страха. Он исследовал свои мысли, чувства, воспоминания, что он ел в тот день и т. д.

Мы так и не нашли ни одного пускового механизма — ничего знаменательного, никаких необычных травм, фрустраций или конф­ликтов, — был обыкновенный день, пока не случился приступ. Мы продолжали поиски. Рональд смотрел телевизор, поэтому я нашел программу и проверил все передачи, которые он посмотрел за день, не могла ли какая-нибудь запустить панику, но ничего не обнару­жил. Он читал утреннюю газету, поэтому мы проверили все новости того дня. Опять ничего. Мы проверили спортивную рубрику, карика­туры, объявления, передовицу — ничего. Наконец, как раз перед тем, когда я уже был готов выкинуть газету, я заметил ежедневный прогноз погоды. В нем говорилось, что над Денвером около десяти вечера пройдет фронт необычно высокого давления. Мне вдруг при­шло в голову, что в это же время Рональд начал испытывать тревогу. В качестве безумной догадки я спросил Рональда, не почувство­вал ли он каких-нибудь погодных изменений.

Рональд сказал: «Забавно, что вы вспомнили об этом, но я дей­ствительно их почувствовал. У меня было это жуткое чувство прямо перед паникой. Я не могу его описать, но это было похоже на то, как '   будто давление на кожу изменилось — стало сильнее, что ли». «Было ли у вас подобное ощущение давления раньше?» Он не мог припомнить все детали, но помнил, что это чувство было у него и раньше.

Не будучи до конца уверенным, я дал Рональду домашнее зада­ние. Я попросил его пойти в библиотеку и достать прогнозы погоды на те дни, когда у него случались приступы паники. Ему надо было попробовать найти что-то общее во всех них.

Пару недель спустя он связался со мной. Он был очень взволно­ван и сказал, что нашел только один элемент, общий для всех ситу­аций. Он выяснил, что перед каждым приступом давление воздуха было необычно высоким и его значение в каждый из этих дней в точности совпадало. В точности!

Это казалось странным. Как могло давление воздуха вызывать приступы паники? После некоторой детективной работы мы обнару­жили объяснение.

Приблизительно 15 лет назад в жизни Рональда произошло кри­тическое событие. Однажды ему позвонили на работу из местной больницы и сообщили, что его отец попал в автомобильную аварию и находится в критическом состоянии. Его попросили срочно по­дойти в больницу, потому что долго отец может не продержаться. Он запрыгнул в свою машину и помчался в госпиталь, паникуя, что может не успеть. Можно догадаться, какая была в тот день пого­да — над Денвером проходил фронт необыкновенно высокого дав-, ' ления. К тому времени, когда он приехал в больницу, было слишком поздно. Его отец умер.

Может показаться странным, что скорбь, тревога и чувство вины у Рональда из-за смерти отца ассоциировались с давлением возду­ха. Он не замечал этого, но его мозг связал эти два события. По­зднее, спустя годы после инцидента, в его мозге все еще хранилась эта связь, поэтому каждый раз, когда давление воздуха достигало определенного уровня, начинался приступ паники.

Кто-то может вполне резонно спросить, почему тревога проас-социировалась с атмосферным давлением, а не с любым другим стимулом, например с температурой, временем суток, ведением машины, авариями, больницами или чем-то еще. Мы не знаем. Однако что-то в изначальном происшествии сделало атмосферное давление наиболее выделяющимся и наиболее чувствительным для образования связей.

Как только мы нашли причину, стало достаточно просто бороть­ся со следствиями, формируя новые ассоциации с давлением воз­духа, но в случае Рональда нам не нужно было делать это, чтобы разбить связь. Ему не нужно было работать над ресинтезом, потому что он нашел пусковой механизм и сердцевина его тревоги была удалена. Это происходит со многими клиентами, страдающими от приступов паники. Когда Рональд осознал реальную причину своего страха, это сместило такую его мысль: «Я беспокоюсь без каких-либо причин. Должно быть, у меня серьезные нарушения». Эта мысль часто сопровождает тревогу. Рональд не впадает больше в панику, когда атмосферный фронт повышенного давления проходит над Денвером.

Этот случай является хорошим примером того, что любая эмо­ция может оказаться связанной с критическим жизненным событи­ем самым непредсказуемым образом. Все, что доступно мозгу, мо­жет быть связано с любым стимулом, сопровождающим критичес­кое событие. Мне приходилось наблюдать великое множество таких стимулов: мех, красный цвет, форма облака, кислотная рок-музыка, полная луна, фильм «Гражданин Кейн», животные Южной Америки, глубокий вдох, книги по астрономии, зеленые ванные комнаты, пе­реполненный живот, занятия любовью. В таких случаях будет по­лезным помочь клиенту найти связи с критическим событием.

 

 

Комментарий

 

Многие виды терапии исследуют исторические корни настоя­щих проблем. КРТ отличается тем, что делает акцент на пре­дыстории дезадаптивных убеждений клиента. Мы не утвержда­ем, что необходимо или полезно синтезировать эту предысторию с такими высшими абстракциями, как эго-состояния, психосек­суальные стадии развития, фиксация, неосознаваемые архети­пы, регрессия или катексис. Выявление происхождения из про­шлого настоящих убеждений помогает клиенту понять, почему они думают так или иначе, таким образом лучше подготавливая их к изменению когниций.

 

Дополнительная информация

 

Доступные работы по исследованию исторических корней дисфунк­циональных убеждений есть у Гуидано (Guidano, 1987, 1991; Guidano & Liotti, 1983). Формирование посттравматического стрессового синдро­ма зависит не только от тяжести травматического критического собы­тия, но и от интерпретации причин произошедшего (Monat & Lazarus, 1991). Критические события могут создавать слишком обобщенные предположения о жизни: «Я никогда не должен показывать свою сла­бость» (Williams, 1996b).

 

 

РЕСИНТЕЗИРОВАНИЕ ЖИЗНЕННЫХ ОРИЕНТИРОВ

 

Принципы

 

Критические события жизни формируют не только ошибоч­ные убеждения, но и жизненные ориентиры. Эти ориентиры пре­образуются со временем и обладают собственной историей раз­вития; их изменение сродни физическому изменению организма. Стоящая за ориентиром сила оценивается при прослеживании ее формирования в прошлом. Жизненные ориентиры обладают вертикальной глубиной. Как когнитивные деревья, они прости­рают длинные корни из настоящего в далекое прошлое. Терапев­ту будет полезно откопать корни определенных центральных убеждений, для того чтобы найти под ними жизненные ориенти­ры. Чтобы это проиллюстрировать, мы построили хронологи­ческую диаграмму настоящего убеждения в неполноценности.

•   Настоящее: «Я неполноценный муж, отец и работодатель».

•   Недалекое прошлое: «Я не самый лучший жених и работник».

•   Юность: «Я паршивый студент и не нравлюсь девочкам».

•   Отрочество: «Я неудачник в спорте, и другие ребята круче меня».

•   Позднее детство:  «Я плохой мальчик. Мой брат лучше меня».

•   Раннее детство: «Мамочка и папочка меня не любят».

В этом примере чувство неполноценности клиента в настоя­щем представлено и в прошлом. Его ранние ошибочные убежде­ния внесли свой вклад в нынешнюю иррациональность.

 

 

Метод

 

1.  Используйте составленные вами когнитивные карты (см. гла­ву 3), но сделайте их лонгитюдными. Проследите истоки каждой мысли — как она трансформировалась в другие убеж­дения и как ее репрезентации менялись на разных стадиях жизни клиента.

2.  Какие другие мысли, эмоции, поступки или внешние стиму­лы стали ассоциироваться с данным ориентиром, когда он сформировался? Как неверная интерпретация распространи­лась из одной сферы жизни клиента в другие?

3.  Попросите клиента представить себе, какой была бы его жизнь, если бы у него было другое восприятие. Попросите его вообразить, как бы он себя вел, не будь у него этих извра­щенных жизненных ориентиров.

 

Пример. История Мэри

 

Наиболее сильный пример, который я смог вспомнить, — это жизненный ориентир клиентки, которую я буду называть Мэри.

Когда Мэри была школьницей, она отличалась от других дево­чек. Ее больше интересовало изучение философии, в то время как другие девочки играли с Барби. Оценки у нее были нелучшие, и, несмотря на то что учителя считали ее способной, она отвечала на вопросы столь странно, что они оценивали их как неверные. В друзья она выбирала себе людей старше ее, пока родители не заставили ее общаться с людьми, более близкими к ней по возрасту.

Мэри думала не так, как большинство людей. Она пробовала объяснить, почему она верила в определенные вещи или почему у нее был иной образ мыслей, но никто не мог понять, что она имела в виду; и Мэри пришла к выводу, что она была слишком глупой, чтобы хорошо объяснять. Многие девочки чурались ее и, казалось, стыдились, если их видели вместе с ней, поэтому большую часть своей юности она провела в одиночестве. Ее родители беспокоились и посылали ее к терапевтам, которые не находили в ней ничего особенного. Она просто не соответствовала своим ровесникам.

Мэри достаточно рано поняла, что ее отвергают. Она была уве­рена, что это происходило из-за того, что она была безмозглой. Она не могла понять, почему люди думают не так, как она; ей не повстречался никто, кто бы наставил ее на путь истинный, и она решила, что была полной идиоткой. Иногда ей казалось, что она сумасшедшая, но, прочитав учебники по психиатрии, не нашла у себя достаточно симптомов. В конце концов у нее сформировался жизненный ориентир, согласно которому она была в некотором роде умственно отсталой, а другие люди были попросту умнее. Это было единственное объяснение, которое могло прийти ей в голову.

Она вела себя в соответствии с этим ориентиром почти всю свою юность. Она не пошла в колледж, потому что думала, что колледжи только для умных людей, и она не хотела позориться. Ее семья не давила на нее. Они заставили посещать колледж ее братьев и считали, что девушки туда поступают только для того, чтобы найти мужа, и, поскольку она предпочитала чтение философских книг сви­даниям с мальчиками, они не видели резона тратить свои деньги. Она находила себе временные работы, которые ей быстро наскучи­вали, и продолжала поиски той, которая была бы ей более интерес­на. Такой она так и не нашла и решила, что слишком глупа, чтобы получать удовольствие от работы. Иногда она посещала курсы в местном университете, но получала посредственные баллы — она не умела давать ответы, которые хотели бы слышать профессора, и на письменные вопросы отвечала противоположным образом.

Ее отношения с мужчинами следовали той же схеме. Она не вела себя, как другие женщины, не пыталась льстить мужчинам и поддерживать их эго или носить соблазняющую одежду. Ей в основ­ном хотелось поговорить и узнать, что они думают о том или ином предмете. Многие мужчины просто пытались затащить ее в по­стель, но, когда она отказывалась разыгрывать обольщение, они считали это странным и бросали ее, чтобы найти кого-то пожен­ственнее. Мэри решила, что она слишком тупа, чтобы нравиться мужчинам.

Центральный жизненный ориентир Мэри относительно самой себя сформировался благодаря всем этим событиям. Это стало ее основной философией, очками, сквозь которые она воспринимала мир. Базисом этой философии была одна простая истина: «Я глу­па». Поскольку она считала так на протяжении многих лет, это ее убеждение обрело силу религиозного догмата.

Мэри взрослела, но ничего не менялось. Она так и не закончила колледж. «Слишком глупа», — думала она о себе, но продолжала записываться на курсы для не имеющих образования. Она тайком, когда у нее была возможность, пробиралась на студенческие лек­ции по философии. Она оставалась со студентами после лекций и пыталась начинать разговор, но оказывалось, что им не интересно было обсуждать пройденное на занятии, их волновало только то, какую оценку они получат на очередном тесте. Те немногие, что поддерживали разговор, оставляли его, узнав, что Мэри не настоя­щая студентка и что у нее нет даже среднего специального образо­вания.

Мэри все более разочаровывалась в своей жизни и наконец посетила меня. Она рассказала мне о своей жизни и проблемах. В основном она была расстроена тем, что была настолько малоум­ной. Я задал ей несколько вопросов и попросил ее выразить свое мнение по поводу прочитанных книг.

Я довольно быстро понял, что ее жизненный ориентир был дей­ствительно извращен, и испробовал самые разные рационально-когнитивные техники, каждую из которых она отвергла. Клиенты цепляются за свои жизненные ориентиры, несмотря на сокруши­тельные доказательства обратного.

Наконец, больше из-за расстройства, чем чего-либо еще, я ре­шился на другую тактику. Я знал, что это было рискованно, но если мои догадки относительно Мэри были правильными, это могло сра­ботать. Я решил дать Мэри одно домашнее задание и взял с нее обещание, что она его выполнит.

Я сказал ей, что всемирно известная женщина-профессор при­езжает в наш город с серией лекций по интересующим ее вопросам философии (я скрыл фактическую дисциплину). Она узнала работу этой женщины и согласилась, что та была блестящим профессо­ром. Вход на лекции был исключительно по приглашениям, и на них допускались только профессора и продвинутые аспиранты ме­стного университета, но у меня был друг, профессор философии, который мог бы достать для нее билет. Мэри была очень призна­тельна.

Затем я добавил, что там была ловушка. Я сказал, что после лекций профессорша обычно отводит время для ответов на вопросы аудитории. В это время независимо от того, насколько она нервни­чала, Мэри должна была задать лучший вопрос, который она могла придумать. Вдобавок — и это было самым важным — я попросил ее сделать кое-что еще. После лекций профессор обычно проводит в своем отеле встречу с самыми выдающимися местными профессо­рами и отличившимися аспирантами, на которой они обсуждают философские проблемы. Я сказал Мэри, что она должна сделать все от нее зависящее, чтобы оказаться в этой группе: «Будь ассертивной настолько, насколько это необходимо, чтобы присоединить­ся к группе».

Она сильно сопротивлялась этой идее. Она сказала, что у нее ничего не получится. Как она сможет заговорить со знаменитой женщиной, работы которой она уже давно обожает? Ее будут окру­жать профессора, а она даже не закончила колледж. Я напомнил ей о ее обещании, и она в конце концов с большой неохотой согла­силась.

На этом я прекратил сеансы и сказал Мэри, что мы отложим консультации до этой лекции. Она обещала позвонить и рассказать, что произошло.

Примерно через месяц она мне позвонила и сказала, что ходила на лекцию и сидела на галерке. В зале было полно представителей профессуры и аспирантов. Некоторых профессоров она узнала, многие из них написали книги и статьи. Некоторых из аспирантов она тоже встречала раньше, когда ей удавалось проникнуть на их занятия, — это были самые умные и знающие студенты.

Она сказала, что лекция была чудесной и что, когда в аудитории задавали вопросы, она очень волновалась, ожидая, когда ей выпа­дет шанс задать свой. Профессор отвечала на большинство вопро­сов быстро и лаконично. Мэри задала свой вопрос по поводу того аспекта теории профессора, в котором она не до конца разобра­лась. Профессор посмотрела на нее и улыбнулась, а затем отвечала очень подробно, по крайней мере в течение двадцати минут. Ответ был блистательным, и Мэри очень внимательно слушала все, о чем говорила профессор.

После беседы Мэри подошла к сцене, чтобы увидеться с про­фессором, которая в это время разговаривала с коллегами. Мэри попыталась протолкнуться, но какой-то профессор помешал ей. Он сказал что-то вроде: «Доктор... очень занята, девушка. У нее очень плотное расписание, она устала после долгого перелета и действи­тельно очень хочет уйти. Поэтому мы будем очень вам признатель­ны, если вы оставите нас». Мэри настаивала на своем, и наконец ей удалось поздороваться. Профессорша ее узнала и спросила: «О, не вы ли та девушка, которая задала мне прекрасный вопрос. Чем я могу вам помочь?» Мэри спросила, не могла бы она присоединить­ся к группе коллег, чтобы послушать и больше узнать о ее теориях. Она почти умоляла. Она обещала, что не будет помехой — она толь­ко хотела сидеть сзади и слушать. Один из организаторов конфе­ренции случайно услышал этот разговор и возразил, что уже и так слишком много людей. Но профессор сказала: «Позвольте ей пой­ти, Джордж. Один человек не сделает погоды».

Мэри пошла в гостиничный номер вместе с другими десятью университетскими профессорами и студентами. Все они пили кофе с пирожными и говорили о теориях профессора. Поначалу Мэри говорила немного, но постепенно она начала задавать вопросы и озвучивать уже некоторые собственные идеи. Становилось поздно, и люди начинали извиняться и уходить. В конце концов профессор и Мэри остались наедине. Они проговорили до пяти часов утра, обсуждая широкие, глобальные понятия. Для иллюстрации соей точки зрения они использовали желтые блокноты. Они выпили по 10 чашек кофе. Мэри сказала: «Это было чудесно, это лучшее, что случалось в моей жизни».

Перед тем как уходить, профессор спросила Мэри, где она учи­лась. К этому моменту Мэри стало комфортно настолько, что она решилась сказать правду. Она сказала профессору, что нигде не училась, что она даже не имеет среднего специального образова­ния. Это поразило профессора, и она дала ей номер своего домаш­него телефона, попросив ее позвонить ей через пару недель. Про­фессор дала Мэри понять, что может ей помочь.

Это произошло много лет назад, и много воды утекло с тех пор. Профессор помогла Мэри очень быстро получить образование, на­правив ее в колледж, где она могла сдавать экзамены экстерном. Экзамен ей засчитывался, если на заданные вопросы она давала удовлетворительные ответы. Позднее профессор устроила ее в пре­стижный вуз, где она стала ассистентом.

У Мэри все шло очень хорошо. Она в рекордные сроки получила докторскую степень, опубликовала множество статей в профессио­нальных журналах, даже написала книгу. Ее последняя работа была признана самой передовой в своей области. Впервые в жизни Мэри почувствовала себя уверенной и счастливой.

Из-за серии критических событий в прошлом Мэри пришла к чрезвычайно искаженному самовосприятию. Она рано заметила, что не похожа на других, и сделала вывод (как и многие дети), что это различие означает ту или иную неполноценность. Ровесники и учи­теля обходились с ней соответствующим образом, и она уверилась в этом.

На самом деле причина, по которой Мэри так отличалась, зак­лючалась в том, что она была гением — одной из тех редких людей, которые появляются только от случая к случаю. Она видела все более ясно и широко, чем большинство из нас, но, хотя она пре­красно разбиралась во многих вещах, себя она не могла понять вообще. Кому-то может показаться странным, как можно, разбира­ясь во многих сферах, быть абсолютно слепым по отношению к другим, но это часто справедливо для гениев, и это было справед­ливо для Мэри.

Многие люди, встречавшие Мэри, не признавали ее способно­стей, потому что, чтобы разглядеть гения, нужен талант. Необходи­мы великолепные способности, чтобы распознать способности со­вершенные. Нужен Гайдн, чтобы увидеть Моцарта. Профессору, которую встретила Мэри, хватило знаний и понимания, чтобы раз­личить степень ее способностей.

 

Комментарий

 

Способ, которым я попробовал помочь Мэри изменить свои жизненные ориентиры, был неортодоксальным. Удачей было то, что профессор появилась в нужное время. Жизненные ориенти­ры — это самые мощные когниции, которые есть у клиента, и он будет их усиленно защищать, насколько бы разрушительными они ни были. Нам, терапевтам, нужно использовать все свои умения и оценки, чтобы хоть как-то их изменить. Обычно они так хорошо охраняются, что никакая рациональная аргумента­ция не срабатывает. Лучший шанс помочь своим клиентам для нас состоит в том, чтобы дать им опыт, необходимый им для того, чтобы обнаружить правду о себе. Используя сложившуюся обстановку, мы можем содействовать способности клиента са­мому доказать истинность своих жизненных ориентиров. Если вы можете организовать своим клиентам такой тест, вам очень повезло.

 

Дополнительная информация

 

Вопрос важности модификации жизненных ориентиров клиента в последние годы звучит все острее. Сегодня когнитивно-реструктури­рующие терапевты больше времени посвящают работе с жизненны­ми ориентирами, чем с когнициями, сформировавшимися в настоящее время.

В схема-центрированной терапии разработана похожая система мо­дификации жизненных ориентиров, она включает пересмотр жизнен­ного пути, а также основанные на опыте интерперсональные и бихеви-оральные техники (McGinn & Young, 1996, pp. 196-200).

 

 

РЕСИНТЕЗИРОВАНИЕ РАННИХ ВОСПОМИНАНИЙ

 

Принципы

 

Один важный в психологии принцип известен как правило первоочередности. Это значит, что клиент больше внимания об­ращает на свои первые впечатления, чем на последующие.

Многие направления психотерапии наделяют огромным зна­чением первое воспоминание клиента. Например, Адлер и дру­гие ученые (Adler, 1964; Binder & Smokier, 1980; Bruhn, 1990b; Edwards, 1990; Last, 1997; Mosak, 1958, 1969; Olson, 1979) при­бегали к ранним воспоминаниям клиента как к важной состав­ной своей терапии.

Когнитивное реструктурирование задействует ранние воспо­минания для определения центральных убеждений, но без пси­ходинамического теоретического оформления. Зачастую раннее воспоминание выявляет убеждения всей жизни клиента. Вряд ли клиент сможет соотнести такое убеждение с событием, обыч­но это возможно только для серии событий, но ранний опыт ча­сто обнаруживает существование убеждения уже на ранних эта­пах жизненного пути клиента.

Многие ошибочные убеждения, вызывающие боль у клиен­та, уходят корнями в его раннее личное прошлое. Деструктив­ное восприятие могло быть имплантировано до того, как клиент смог рационально обрабатывать информацию, и с течением вре­мени весь паттерн мышления в целом может основываться на этом ошибочном начале. Паттерн убеждения может быть изме­нен, если будет определена и удалена ошибочная идея.

 

 

Метод 1. Упражнение с образами

 

1. Попросите клиента представить себе настоящую ситуацию, в которой испытываются сильные эмоции. Потратьте на это некоторое время. Помогите клиенту для живости воображаемого использовать все ощущения. Когда сцена будет от­четливой, попросите его сфокусировать внимание на своем центральном убеждении, гештальте, ориентире.

2.  Проинструктируйте клиента, чтобы он сосредоточился на первом или самом раннем воспоминании, в котором он под­вержен своему убеждению. Концентрируйтесь на исходной ситуации, когда возникнет эмоция. Попросите его снова представить сцену и ясно ее визуализировать. Клиенту мо­жет помочь произнесение своего ложного убеждения голо­сом ребенка или подростка.

3.  Относительно деструктивных убеждений спросите своего клиента: «Какие ошибки есть в вашей интерпретации собы­тия? Как вы могли его неверно воспринять? Что неправдопо­добного говорили вы себе? Почему ваша интерпретация была ошибочной? Кто или что навело вас на ложное восприятие?»

4.  Обсудите вместе с клиентом то, что он оценивает настоящую ситуацию так же неверно, как неверно он оценил и прошлую.

5.  Скорректируйте раннее ошибочное убеждение. Попросите клиента представить, как он переделывает ситуацию, при­держиваясь полезных, реалистических мыслей вместо того, во что он верил изначально. Попросите его представить, как он ведет себя и чувствует по-другому, обладая другим обра­зом мышления.

6.  Наконец попросите клиента по-другому представить себе за­труднения в настоящем. Исправьте ошибочное убеждение на­стоящего точно так же, как было исправлено предыдущее.

 

Пример 1

 

Правило первоочередности справедливо для большей части раннего опыта клиентов. Одной из важных составляющих раннего опыта является их первый наставник. Первые учителя, преподав­шие им значимые жизненные правила, всегда играют особую роль. Клиенты могли внимать с тех пор и многим другим учителям, но в их памяти всегда будет почетное место для первого.

Первые установки клиентов также обладают особой важностью. Санта-Клаус, пасхальный заяц и фея молочных зубов могут казаться абсурдными, но от них на душе тепло и уютно. Первые религиозные верования кажутся единственно верной религией. Несмотря на то что клиент многие годы спустя может стать агностиком и отвергать старую теологию, в минуты смятения он возвращается к своей преж­ней вере.

Первое достижение или заслуга — еще один вид раннего опы­та. То время, когда они выиграли приз в веселых стартах, может воплотиться позднее в более серьезных достижениях.

Первый раз, когда они совершили путешествие в далекую и незнакомую культуру, часто способствует тому, что эта культура и эти люди становятся для них особыми. Одна из моих клиенток вспо­минала свое первое путешествие в Южную Америку, когда ей при­шлось лететь из Майами в перуанский порт Лима. Полет, казалось, длился вечно, но когда она прилетела и прошлась по большой го­родской площади, она была очарована необычно выглядевшими людьми, одетыми в многоцветные костюмы, и зданиями странной формы, некоторые из которых датированы временами завоевате­лей. С того времени каждый раз, когда она видит изображения Лимы или читает статьи о Перу, она чувствует странное воодушев­ление и приподнятость. Даже то, что позднее она узнала о бедности Перу как страны и о многочисленных в ней социальных и политичес­ких проблемах, не охладило ее энтузиазма.

Первый дом, в котором жили клиенты, может навсегда для них предопределить, каким должен быть дом. Человек, выросший в трех­этажном каменном особняке, никогда не будет себя комфортно чув­ствовать в кирпичном доме или деревянных загородных строениях. Многие люди отчаянно ищут дома колониального стиля в Вайомин­ге или глинобитные фазенды в Майне. Клиенты из Австралии тихо мечтают о доме, как у реки Мюррей, с камедными деревьями, с верандой впереди и кенгуру позади. Если они ищут за пределами Австралии, их надежды обречены. Но для них, как и для большин­ства клиентов, их первые дома — единственные настоящие дома, все остальное расценивается как неполноценная замена.

Подобным образом семейные идеалы клиентов часто отражают уклад их собственных семей. Настоящий мужчина зачастую опреде­ляется как отец, настоящая женщина — как мать. Настоящий брак — тот, какой был у родителей, даже если он был не вполне благопо­лучный.

Часто за реальную работу принимается первая, давшая им хо­рошее удовлетворение. Они могут рассматривать свои другие, даже более прибыльные варианты, как невыгодное хобби.

Наконец, определение настоящей любви основано на первом романтическом опыте клиента, несмотря на его непродолжительность или неподходящую пару. Они отводят для него в своей памя­ти особое место, которое не может быть занято последующими, даже более значимыми отношениями.

Этот ранний опыт обладает такой важностью, потому что он нов и свеж. Клиенты получают его, имея лишь слабые ориентиры, на которые могли бы опереться, поэтому первый опыт становится про­тотипом, моделью, при помощи которой они оценивают все, что им приходится испытывать позднее. Если ранний опыт позитивен, он дает им мягкую стартовую точку, приятное напоминание о безопас­ном месте, которое находится у них внутри.

 

 

Пример 2. История Рене

 

К сожалению, у правила первостепенности есть и негативная сторона. Если ранний опыт позитивен, он может служить хорошей моделью для дальнейшей жизни. Но если он негативен, то может вызвать долговременные ошибки в мышлении. Раннее искаженное научение может слить их восприятие в бетонную плиту, которую не сможет сломать и более поздний опыт.

История одного клиента показывает, как это происходит.

Несколько лет назад Рене с неохотой пришел ко мне на прием. Он был из Франции, и компания недавно перевела его в Соединен­ные Штаты. Для него наступили ужасные времена: он сильно скучал по дому, не мог найти ни одного француза, с которым бы мог по­болтать, и проводил вечера и выходные, уставившись в телевизор, в одиночестве. Его изоляция послужила причиной депрессии, ему было необходимо выбраться из дома и начать знакомиться с людь­ми. Я организовал серию мероприятий, тщательно спланированных таким образом, чтобы он мог постепенно обзаводиться друзьями в США.

Когда я представил ему свой план, он раздраженно посмотрел на меня и спросил: «Там будет много янки?»

В ответ я произнес: «Ну...э...да. Мы в Соединенных Штатах, и этой стране свойственно быть переполненной янки».

«Тогда, — сказал он, — я не пойду».

Любопытный ответ, учитывая, что сейчас он живет в Соединен­ных Штатах, поэтому мы начали исследовать, почему он так отно­сился к американцам. Оказалось, что его первый опыт общения с американцами был крайне негативный.

Рене вырос в небольшом городке на юге Франции, довольно изолированном и отдаленном от обычных туристских маршрутов. Он слышал американскую музыку, видел американские фильмы и телевизионные шоу, но никогда не встречал живого американца.

Однажды он отправился в город навестить отца и увидел там очень толстого мужчину, который остановился в местной гостинице. На нем были зеленые мешковатые шорты и оранжевая рубаха, ис­пещренная маленькими желтыми рыбками. Он кричал на клерка, находившегося за своим рабочим местом. Он жаловался, что в ком­нате нет цветного телевизора, и требовал у него немедленно его найти. Он орал, что во Франции самый плохой сервис, который ему приходилось видеть, и что дома он бы не стал терпеть подобные вещи. Пока он укорял клерка, его двое толстых детей бегали по вестибюлю вверх и вниз, срывая листья с посаженных растений и залезая на мебель, а его тучная жена наблюдала за ними со скуч­ным выражением лица. Отец Рене обернулся к нему и сказал: «Ох уж эти американцы!»

Рене не забыл свое первое впечатление. Оно окрашивало все последующие контакты. Когда он видел других туристов-американ­цев, он запоминал только тех, которые выглядели и вели себя, как мужчина в вестибюле. Те, кто этому образу не соответствовал, по его предположениям, были из Канады или другой страны.

Его селективное восприятие выбирало только тех американцев, которые были эгоистичными, толстыми, крикливыми и кто проводит свой отпуск, оскорбляя его страну. В результате он научился чув­ствовать отвращение ко всему американскому. Когда его начальник сказал ему, что он должен будет работать в США, он однозначно отказывался, однако, чтобы не быть уволенным, ему пришлось про­тив воли согласиться.

Я объяснил Рене правило первоочередности, но это его не убе­дило. Он все еще считал, что большинство американцев относятся к шумной, самонадеянной и уродливой разновидности людей. Что­бы переубедить его, я предложил ему посетить несколько мест и провести исследование. «Даже если вам не нравятся американцы, которые там находятся, по крайней мере, завершите свое исследо­вание. Определите, сколько из них похожи на человека, которого вы встретили в вестибюле гостиницы, а сколько — нет».

Через несколько месяцев Рене пришел снова, с результатами. Он нашел несколько безобразных американцев, но в основном встречал людей, очень похожих на его друзей во Франции. Что удивило еще больше, так это то, что он сошелся с несколькими американцами и свое свободное время иногда проводил, посещая с ними бейсбольные матчи и вечеринки. Он избавился и от одино­чества, и от депрессии.

Я сказал: «Видите? Вы излишне обобщали свое впечатление об американцах». Его ответ поразил меня,

«Нет, это не так,— сказал он, — просто я встретил тех немногих янки, которые являются исключениями».

Его предрассудки остались, возможно, и по сей день. Это пока­зывает, как человек может держаться за свое первое впечатление, несмотря на очевидные доказательства обратного. Но Рене обза­велся друзьями и не нуждался больше в моей помощи, поэтому мы терапию закончили.

На прощание он сказал: «Знаете, для янки вы ничего». Может быть, с его точки зрения, это был величайший комплимент, но я не уверен.

 

 

Метод 2. Рабочий бланк для ресинтеза

 

Следующий рабочий лист может вам пригодиться в процессе ресинтеза.

 

РАБОЧИЙ БЛАНК ДЛЯ РЕСИНТЕЗА

 

Ситуация в настоящем

 

Эмоциональная реакция_________________

 

Настоящее убеждение

относительно настоящей ситуации_______________________

 

Раннее воспоминание

(предшествовавшие ситуационные события)__________________

 

Эмоциональная реакция_____________________________

 

Ошибочное раннее убеждение_______________________

 

Исправленное раннее убеждение_____________________

 

Исправленное настоящее убеждение__________________

 

 

1.  Используйте основной список убеждений клиента и попро­сите его связать убеждения с ситуациями, в которых они про­являются. Каждую из этих ситуаций нужно записать в стро­ке «Ситуация в настоящем» рабочего бланка. Убеждения, связанные с каждой ситуацией, должны быть перечислены в строке «Настоящее убеждение».

2.  Займитесь поисками критического опыта, который у клиен­та был до или во время раннего подросткового периода. Во-первых, идентифицируйте события. Очень ранние события ваши клиенты могут помнить лишь смутно, но даже если имеются только фрагментарные ощущения и впечатления, попросите клиента как можно ярче их визуализировать. За­фиксируйте их на рабочем бланке.

3.  Сформулируйте одним предложением ошибочное убеждение, которое явилось результатом каждого из этих событий. За­несите эти предложения в рабочий бланк.

4.  После детальной дискуссии с клиентом скорректируйте каж­дую из ранних мыслей. Запишите эту информацию в рабочий бланк. Прежние ошибочные интерпретации ранних событий должны быть вычеркнуты, когда клиент найдет им коррект­ное толкование. Замените все прежние ошибочные когни-ции, связанные с событиями.

5.  Как только прежние иррациональности были скорректиро­ваны, помогите клиенту исправить тот иррациональный об­раз мышления, который у него есть на текущий момент.

6.  Попросите клиента регулярно использовать рабочий бланк — находить ошибочные убеждения, идентифицировать их пер­воисточник, корректировать прежнюю неверную интерпре­тацию и затем принимать более функциональное убеждение в качестве руководства в своем настоящем.

 

Пример 1

 

Настоящая ситуация: клиентка была очень обеспокоена на вече­ринке, на которой собралось много иностранных студентов.

Настоящее убеждение: люди из других стран опасны.

Раннее ситуационное убеждение: клиентка была изолирована от всех, кто не входил в ближайшее семейное окружение, была гиперопекаема и не подвергалась необычным внешним стимулам. Она никогда не видела людей, которые выглядели «по-другому».

Ранняя ошибочная интерпретация: все новое и необычное опасно.

Скорректированная ранняя интерпретация: новое и необычное может быть очень вдохновляющим и давать мне возможность для роста и развития. Новое не более опасно, чем известное и знакомое.

Скорректированное настоящее убеждение: знакомиться с людь­ми из других стран очень интересно, у меня появляется возмож­ность больше узнать о других культурах.

 

 

Пример 2

Настоящая ситуация: клиентка так боялась оставаться одной по вечерам, что окружила себя многочисленными друзьями, так что все время находился кто-то, кто ее приглашал к себе.

Настоящее убеждение: я очень общительный человек.

Ранее ситуационное событие: один из родителей оставил ее, когда она была маленькой.

Ранняя ошибочная интерпретация: я не допущу, чтобы кто-либо еще оставил меня.

Скорректированное раннее убеждение: я больше не ребенок, и мне не нужна ничья защита, как это было когда-то. Я могу выжить и одна, и мне не нужно страшиться оставаться наедине с собой.

Скорректированное настоящее убеждение: Мне не нужно боль­ше окружать себя пятьюдесятью друзьями, чтобы защитить себя от их недостатка. Я могу выбрать несколько близких друзей, которые будут действительно что-то для меня значить.

 

 

Пример 3

Настоящая ситуация: клиент никогда не берет на себя задания, требующие терпения, сосредоточенности и настойчивости.

Настоящее убеждение: рутина наводит скуку.

Ранее ситуационное событие: клиент в детстве подолгу преда­вался мечтам, чтобы возместить недостаток общения.

Ранняя ошибочная интерпретация: обогатить свою жизнь мож­но только при помощи фантазии и воображения. Повседневная деятельность тупа, однообразна и бесцветна.

Скорректированное ранняя интерпретация: реальная жизнь иногда может быть скучной и серой, но временами она бывает яркой и многоцветной. Действительная жизнь имеет гораздо большее значение, чем пустые фантазии. Настоящее удовлетворение приходит только от участия в борьбе, от триумфов и трагедий в реальности, а не от жизни в мире волшебных сказок, где судьба предопределяет любой успех. Значение привносят люди, борющи­еся со случайностями, чтобы сделать жизнь лучше, а не те, кто бежит в многообещающие фантазии.

Скорректированное настоящее убеждение: концентрация и на­стойчивость в разных видах деятельности послужит основой для обогащения жизни и наполнения ее смыслом.

 

 

Комментарий

 

Эмоциональные компоненты раннего опыта клиентов обыч­но очень сильны. Поэтому важно исследовать воспоминания не торопясь. Попросите клиентов представить позитивные события прошлого, чтобы компенсировать возможные отрицательные

эмоции.

Гипотеза, лежащая в основе этой техники, находит под­тверждение в работах такого известного теоретика, как Пиаже (Piaget, 1954). Он говорит о том, что мысли, ориентиры и убеж­дения, записанные в лобных зонах во время дооперациональной стадии развития мышления (в возрасте 2-7 лет), скорее всего, послужат базой многих видов логических ошибок. Во время ста­дии конкретных операций (в возрасте 7-11 лет) индивидуум не может абстрагировать реальность в терминах «если, то» и смот­рит на проблемы конкретно. Все ложные интерпретации, нако­пившиеся в течение этих двух стадий интеллектуального разви­тия, будут откладываться в долговременную память, и по мере взросления индивида избавиться от них ему будет непросто.

Если предположить, что эта гипотеза верна, становится по­нятно, что ранние ошибочные убеждения, которые были синте­зированы в общий паттерн мышления клиента, должны быть, если клиент хочет приобрести более здоровое восприятие себя и окружающего мира, последовательно ресинтезированы.

Если эту технику проделать корректно, то она может приве­сти к резким и драматичным изменениям в восприятии клиен­та. Терапевты психодинамического направления в своей прак­тике часто используют элементы этого подхода. Когнитивно-ре­структурирующий подход разнится с ними как в теории, так и на практике. Отличие состоит в том значении, которое придает­ся активной коррекции ошибочных жизненных ориентиров, и в опоре на гипотезу о том, что предоперациональные и конкрет­ные убеждения более доступны для сознательной манипуляции ими. На наш взгляд, борьба разражается не между сознанием и бессознательным или между подавленными конфликтами эго, суперэго и ид, а, скорее, между тем, что поддается проверке, и тем, что было когда-то по ошибке усвоено.

 

Дополнительная информация

 

Самым первым примером работы с ранним опытом клиента являет­ся знаменитый фрейдовский случай Катарины (Breuer & Freud, 1937; Freud, 1933). Его лечение симптомов ее тревоги (которые обнаружились в затруднениях дыхания) было исключительно когнитивным. Несмот­ря на то что позднее он разработал свою психодинамическую теорию, первоначально лечение этой клиентки было очень похоже на технику когнитивного ресинтеза. Он придерживался в своем консультировании следующей схемы.

Фрейд:

•   «На что вы жалуетесь?»

•   «Опишите мне, как вы ощущаете это состояние, когда "труд­но дышать"?»

•   «Когда у вас случаются приступы, вы каждый раз думаете об одном и том же?»

•   «Когда они у вас случились впервые (приступы тревоги)?»

•   «Фройлен Катарина, вспомните сейчас, что промелькнуло у вас в уме во время вашего первого приступа, о чем вы дума­ли тогда, это очень вам поможет».

Катарина припомнила сцену, как дядя занимался любовью с ее кузиной, тогда она почувствовала отвращение.

Фрейд затем реструктурировал эту сцену, сказав, что теперь она выросла, все об этом знает (сексуальные аспекты жизни) и может теперь понять, что тогда произошло. Катарина ответила: «Да, теперь-то конечно». С этого момента приступы тревоги пре­кратились (Breuer & Freud, 1937).

Обсуждение этой темы можно найти и в работах Пиаже (Piaget, 1954, 1963, 1970, 1973, 1995; Montangero & Maurice-Naville, 1997).

Описание ранних воспоминаний и их важности смотрите у Мозака (Mosaic, 1958, 1969). Его обзор исследований демонстри­рует, что ранние воспоминания отражают основные жизненные ориентиры клиента. Более подробный обзор по ранним установ­кам и их использованию в терапии есть у Bruhn (1990a, 1990b), Edwards (1990), Olson (1979).

 

 

РЕСИНТЕЗИРОВАНИЕ СЕМЕЙНЫХ УБЕЖДЕНИЙ

 

Принципы

 

Когнитивные истории начинаются с семьи клиента. Семья — это самый первый источник убеждений клиента, он остается главным на протяжении всей его жизни. Клиенты обучаются не только определенному поведению, но и определенному образу мыслей. Детьми они доверяли родителям как единственному источнику истины. Маленькому ребенку родители казались та­кими влиятельными, что он решил, что непреклонная сила не­пременно переводится в непреклонную правду. Хотя, как пока­зывает опыт, власть родителей по мере взросления клиентов над ними ослабевает (и вместе с ней уверенность в родительской пра­воте), убеждения их матери и отца всегда будут занимать в сис­теме их мировоззрения особое место.

Семья включает в себя не только родителей клиента, в нее могут также входить братья и сестры, бабушки и дедушки, дяди и тети, племянники, племянницы, двоюродные братья и сестры. Все члены семьи могут иметь одно и то же центральное убежде­ние. Жизненным ориентиром семьи может быть: «Мы особен­ные» или «У нас есть один нелицеприятный маленький секрет». Эта философия может быть такой же характерной семейной осо­бенностью, как и вздернутый нос, склонность к плоскостопию или рыжие волосы. Клиенты даже через длительное время после того, как они оставили родную семью, могут носить в себе при­витые в ней установки.

Многие клиенты не видят важности семейных убеждений, потому что считают, что их собственные установки существенно отличаются от родительских. Зачастую они заблуждаются. Кли­енты, приверженные противоположным по отношению к роди­тельским В, все же могут иметь связанные с ними когниции.

Одни могут обусловливать другие. Например, в семье могли при­давать особое значение внешнему виду. Сына могли учить начи­щать до блеска ботинки, правильно одеваться, стричь волосы, чистить ногти и т. д. А сын мог быть уверен в обратном. Покинув отчий дом, он мог немедленно выбросить купленную родителя­ми одежду и заменить ее неряшливой, отпустить длинные и жир­ные волосы, не чистить ногти. Он мог думать, что освободился от родительского влияния, но он ошибался. Схожи ли его убеж­дения с родительскими, или они им противоположны, общим элементом является то, что это лишь реакция на свою семью. Мысленно семья все еще определяет выбор его одежды.

Другой тип убеждений может также проиллюстрировать зна­чимость семейных установок. Существует такая разновидность когниций, которая не является ни схожей, ни противоположной фамильным ориентирам. Это синергичные убеждения, которые совмещают установки родителей и ребенка. Как кусочки мозаи­ки, эти В подходят друг другу. Семьи могут так воспитывать своих членов, что все индивидуальные В образуют синергичный паттерн. Это становится семейным танцем, в котором каждый исполняет немного отличное движение, но все движения син­хронизированы друг с другом. Например, отец, находясь в при­дирчивом настроении, может сделать тангоподобное па: «Поче­му дети теперь такие безответственные? Когда я был ребенком, у меня не было машины, пока мне не исполнилось 25». Мама про­тиворечит ему вальсом: «Оставь детей в покое. Всем их друзьям разрешают пользоваться машинами, так почему они не могут?» Сын делает движение в стиле джайв: «Я достаточно взрослый, чтобы иметь собственную машину». А дочь пытается исполнить ча-ча-ча, плача в своей комнате: «Мне здесь никто ничего не разрешает».

 

 

Метод

 

1. Нарисуйте схему, изображающую основных членов семьи клиента. Перечислите их имена и возраст и отразите при по­мощи стрелок важность для клиента отношений с ними. Про­верьте, включили ли вы родителей, бабушек, дедушек, дя­дей, тетей или других членов, имеющих на клиента значи­тельное влияние.

2.  Перечислите основные убеждения, принципы, ценности и установки, которых придерживаются люди из схемы. По­смотрите, нет ли убеждений, которые разделяют большин­ство членов.

3.  Посмотрите, не можете ли вы свести эти принципы к не­скольким центральным убеждениям.

4.  Как семья привила эти центральные убеждения? Как ее чле­ны поощрялись за исполнение этих принципов и как нака­зывались за неверие в них?

5.  Опишите, в каких поступках семья вашего клиента отлича­ется от других семей из-за своих убеждений?

6.  Сравните фамильные убеждения с теми, что перечислены в основном списке убеждений клиента. Сколько из них соот­носятся между собой? Зависимы ли они, схожи, противопо­ложны или синергичны?

 

 

Пример

 

Пожалуй, примером наиболее запутанного семейного танца и синергичных В может стать шарканье алкоголика. Играет вся семья. Начинает отец, который каждый вечер напивается. Он теряет четы­ре места работы за год, его забирают трижды за мелкие правона­рушения, и заканчивает он в вытрезвителе. Остальная семья отве­чает хорошо отточенной хореографией. Мать убирает за отцом, выручает его из тюрьмы и звонит его начальнику, чтобы предупре­дить, что тот снова нездоров. Дочь обвиняет мать в том, что та плохая жена, и сама устраивается на работу. Сын чувствует обде-ленность вниманием и пытается его привлечь, воруя машины и на­капливая долги за героин, в то же время обвиняя маму и папу в том, что они плохие родители.

Для терапевта разбить этот танец крайне сложно, потому что партнеры в нем очень преуспели. Это может быть в терапии основ­ной проблемой. Многие алкоголики в состоянии бросить пить, на­ходясь вдали от семьи и в нетерпеливом окружении. Но когда они попадают домой, танец начинается заново. Из-за того что отец бро­сил пить, вся семья сбивается с шага. Матери больше не для кого играть роль няньки, поэтому она чувствует себя потерянной и бес­полезной. Дочери больше не надо замещать роль жены, а сын так завяз в привычке к кокаину, что ему больше некого обвинять, кроме себя. Некоторые семьи выходят благодаря переменам из строя настолько, что совместными усилиями пытаются вернуть отца к вы­пивке. С их точки зрения, танец изменился, и это плохо, потому что в старом, по крайней мере, была знакомая музыка и они умели его исполнять.

Постепенно многие семьи искусно подводят отца к выпивке, оставляя по всему дому открытые бутылки с виски и обвиняя отца в том, что трезвый он еще хуже, чем пьяный. Все хотят снова вер­нуться к шарканью алкоголика. Трезвость нарушила этот танец.

 

 

Комментарий

 

Ваш клиент мог выбрать в качестве модели одного члена семьи, а не всю ее в целом. В этом случае сравните убеждения вашего клиента с убеждениями модели. Ею не обязательно может быть родитель. Ключевые члены семьи являются для клиента наибо­лее яркими и важными.

 

Дополнительная информация

 

Дисфункциональные когниции у детей рождаются и формируются в системе семьи (Alexander, 1988; Kendall, 1991). Вмешательства в про­блемы семейной системы уже очень широко обсуждались. Роберт Таиб-би разработал упражнение с экстенсивно управляемыми образами, при помощи которого ресинтезируются семейные убеждения (Taibbi, 1998). Также обратитесь к следующим книгам и статьям за обзором других когнитивных техник, использующихся в семейной терапии (Bedrosian & Bozicas, 1993; Ellis, 1991; Ellis et al., 1989; Munson, 1993; Reinecke, Dattilio & Freeman, 1996; Shcwebel & Fine, 1994).

 

 

ВЫЖИВАНИЕ И УБЕЖДЕНИЯ

 

Принципы

 

Если клиентов учит убеждениям их личная история, то по­чему они сохраняют одни убеждения и отвергают другие? Общее число убеждений, с которыми клиенту приходилось сталкивать­ся, гораздо больше числа тех, что стали частью их когнитивной системы. Или, говоря другими словами, почему некоторые В клиентов длятся долго и становятся пандемичными в их жизни, в то время как другие угасают и превращаются в шепот?

Самый простой ответ состоит в том, что некоторые убежде­ния более полезны для клиентов, чем остальные. Если их учи­тель — прагматизм, то всю жизнь он учит их верить в опреде­ленные вещи и смотреть на мир определенным образом. Если их собственная логика не может объяснить, почему они должны думать так или иначе, тем хуже для логики. Их опыт снова и снова учит их одним и тем же принципам.

Убеждения клиентов возникают из практического взаимо­действия сил, с которыми им приходится сталкиваться. Их убеждения выбираются ими для разрешения тех специфичес­ких внешних и социальных проблем, в которые они вовлечены. Паттерны и схемы, имеющиеся у них в отношении себя и их мира, существуют потому, что они воспринимают эти установки как лучшие из тех, которые могли бы помочь им справиться с жизнью. Во многих случаях, возможно, почти во всех, эти уста­новки, скорее, приносят им боль, нежели помогают, но убежде­ния выбираются не по их актуальной пользе, а по воспринимае­мым качествам. Терапевту может помочь исследование полезно­сти В клиента наряду с их ложностью или истинностью.

 

 

Метод

 

1.  Пересмотрите основной список убеждений клиента.

2.  Помогите ему решить, улучшает или ухудшает его способ­ность решать специфические насущные и социальные про­блемы приверженность таким мыслям.

3.  Если убеждение не помогает, помогите ему спланировать стратегию его изменения.

4.  Если когда-то убеждение было полезным, чего нельзя ска­зать о нем в настоящее время, помогите клиенту осознать перемену.

 

 

Пример

 

Я выдаю некоторым из своих клиентов памятку, которая объяс­няет, как человечество пришло к отдельным своим убеждениям.

 

 

Комментарий

 

На практике ваших клиентов будет интересовать больше не то, как человечество научилось верить в определенные идеи, а то, как они сами пришли к своему образу мыслей. В этом может помочь исследование прошлого, того, например, когда были сформированы их убеждения. Вы можете обнаружить, что пер­воначально В были адаптивными и помогали клиенту спра­виться с обстановкой, сложившейся в то время. Вам необходимо показать клиенту, что когда-то полезное и адаптивное может стать дезадаптивным и разрушительным теперь.

Если мы принимаем посылку о том, что клиенты выбирают убеждения, исходя из их прагматической адаптивности, как мы можем объяснить следующие, явно неполезные факты?

1. Поступки, которые наносят клиенту физический вред, на­пример употребление кокаина, спиртного или курение.

2. Поступки, за которые общество наказывает, например со­вершение уголовных преступлений.

3.  Самопожертвование ради другого, например спасение ре­бенка из горящего здания.

Какая практическая выгода от этих поступков? Согласно теории прагматизма, люди не должны совершать подобные вещи, но они их совершают. Может быть, что-то не так в теории?

Несмотря на эти примеры, теория все же верна. Наша ошиб­ка в том, что мы не видим настоящую выгоду от этих поступков. Определение вознаграждения поможет нам понять, почему кли­енты продолжают вести себя подобным образом. Давайте при­глядимся к каждому из этих примеров.

Поступки, приносящие нам вред (такие, как употребление кокаина), не противоречат теории, потому что боль появляется гораздо позже, после удовольствия. Клиенты, злоупотребляю­щие спиртным или наркотиками, могут искать немедленного вознаграждения и игнорировать отсроченные последствия. Не­медленное подкрепление для многих наркотиков называется «кайф». Некоторые люди зависимы от стимуляции, им нравит­ся ощущать, как эндорфины выбрасываются в их мозг. Такие клиенты ищут приключений: кто-то любит кататься на амери­канских горках, кто-то — быструю езду в автомобиле, прыжки с тарзанки или затяжные прыжки с парашютом.

Проблема в том, что кайф временный, длится всего лишь несколько минут или часов. В конечном счете у наркоманов нач­нутся ломки, а у алкоголика — похмелье, но несмотря на болез­ненные дни, которые, как они знают, им предстоят, многие кли­енты выбирают несколько минут удовольствия. Они могут ду­мать, что на этот раз боль их минует, или они могут ее просто игнорировать из-за сильного желания удовольствия.

Если выгода за злоупотребление химическими веществами — временное удовольствие, то какая может быть выгода от крими­нальной деятельности? Возбуждение? Удовольствие от запуги­вания? Финансовые приобретения?

Все вышеперечисленное и еще больше. Самое поразительное в консультировании преступников состоит в том, что они гово­рят себе о совершенном преступлении. Большинство уголовни­ков, с которыми мы работали, считали, что они не сделали ниче­го неправильного. При этом мы не имеем в виду, что они наста­ивали на своей невиновности — почти все в тюрьме претендуют на невиновность. Мы имеем в виду, что даже те, кто частным образом признавался в совершенном преступлении, отрицали, что сделали что-то неправильно, хоть это и противозаконно. Многие из осужденных преступников приводили наивные, невинные объяснения нарушению закона. Они говорили мне во время ин­тервью на консультации:

«Все воруют, мне просто не повезло, что меня поймали». «Она заслужила того, чтобы ее побили, потому что это еще та стерва».

I «Эти богатые люди в огромных домах... все деньги у них, а у | меня нет ничего. Я имею право вломиться и забрать все, что я

смогу».

«Я осчастливил мир тем, что убил подонка».

«Я скрывал товар своего друга, потому что просто пытался

ему помочь».

«Я ограбил магазин, потому что мне нужны были деньги».

«Я ударил копа, потому что он мне надоедал. Я имел право».

Я консультировал немногих преступников, которые считали себя недостойными и виновными в совершенном.

Это человеческая черта. Многим людям очень трудно думать о себе плохо. Я-концепция требует того, чтобы они видели себя в лучшем свете. Они могли совершить несколько чудовищных дея­ний, но найдут для себя то или иное оправдание. Например, некоторые серийные насильники считают себя посланниками Бога, которые должны наказывать женщин за их безнравствен­ное поведение. В их глазах их поступки были не только не гре­ховными, но даже благими и законными: они исполняли божью волю, избавляя мир от порочных женщин. Кажется, что, если постараться, клиенты могут рационализировать любое свое по­ведение.

Практическая выгода для многих нарушителей закона зак­лючается не в деньгах, не в возбуждении или выражении фрус­трации. Позитивные ощущения они черпают и из своих соб­ственных извращенных рационализации.

Конечное последствие их криминального акта — заключение в тюрьму, и это им не нравится. Но наказание не изменяет их поведение; поразительно, но они не связывают наказание с пре­ступлением. Я спрашивал заключенных в тюрьме: «Как вы здесь оказались?» Немногие отвечали: «Потому что я нарушил за­кон» . Вместо этого большинство отвечало: «Потому что Джо втя­нул меня, сукин сын!», или «Копы нашли в моей машине крэк, когда остановили меня за превышение скорости», или «Эта сука так громко закричала, когда я ее стукнул, что соседи позвонили копам». Когда я спрашивал их: «Что бы вы могли сделать в бу­дущем, чтобы избежать заключения?» Вместо того чтобы гово­рить что-то вроде: «Я не должен грабить магазины, распростра­нять кокаин и бить жену», они отвечали: «Я должен избавиться от Джо!», «Не гони, когда у тебя в машине крэк», «Обзавестись старой леди, которая не орет так много».

Это доказывает точку зрения касательно наказания. Чтобы наказание подействовало, недостаточно того, что оно сильное. Гораздо важнее, чтобы человек, подвергающийся наказанию, видел связь между своим поступком и этим наказанием. Боль­шинство нарушителей закона не видит этой связи. Из-за своего искаженного мышления они не видят ничего такого, что бы они сделали неправильно, поэтому нет причины, чтобы прекращать свое криминальное поведение.

Наконец, осталось третье противоречие прагматизму, и оно кажется наиболее показательным. Что может быть наградой тем героям и героиням, которые жертвуют своими жизнями ради других?

В некоторых случаях может быть все просто — восхищение человечества.  «Разве мистер Смит не чудесный человек?» —очень мощное подкрепление, если вы мистер Смит. Если всего лишь несколько человек могут наблюдать самопожертвование клиента, ему кажется, что рукоплещет все человечество. Как много молодых людей представляют восторженный взгляд своей девушки, когда они воображают, что заряжают автомат? Тот факт, что их девушка вряд ли подумает: «Он такой большой, сильный, замечательный герой», а скорее: «Я не хочу выходить замуж за идиота, который заряжает автоматы», к этой фантазии не имеет отношения.

 

 

ПАМЯТКА: КАК ЧЕЛОВЕЧЕСТВО ПРИШЛО К СВОИМ УБЕЖДЕНИЯМ

 

 

 

Дополнительная информация

 

Джудит и Аарон Бек описали, как когниции представляют каждое из уникальных решений индивидуумом проблемы самообмана для сни­жения внутреннего давления во имя выживания и проблемы борьбы с внешними препятствиями, устрашениями и требованиями (J. Beck, 1995, A. Beck, 1996).

Социобиология, психобиология и психоэволюция обсуждают воп­рос адаптивной функции определенных убеждений, установок и когни-ций (Lungwitz & Becker, 1993; Van Der Dennen & Falger, 1990).

Эдвард Вильсон приводит аргументы в пользу того, что биологичес­кая полезность лежит в основе общественных, естественных, гумани­тарных наук, религии и философии (Wilson, 1998).

 

 

Глава 11 ПРАКТИЧЕСКИЕ ТЕХНИКИ

 

Когнитивная терапия главным образом основана не на ин-сайте: одного инсайта недостаточно, просто признания того, что та или иная мысль иррациональна, обычно мало для ее измене­ния. Многие клиенты приступают к терапии, осознавая, что их мысли нелогичны, и все же они не могут должным образом от­реагировать на встречающиеся им сильные внешние стимулы. Некоторые техники перцептивного сдвига, такие, как трансфор­мация и наведение мостов, могут привести к резким (с одной попытки) изменениям, но большая часть остальных требуют практики и повторения.

Повторение существенно для процесса опровержения. Мно­гие клиенты смутно представляют, как долго надо оспаривать мысль, чтобы изменить ее. Если, например, клиент повторял иррациональную мысль 100 000 раз, часовой диспут незначи­тельно ее ослабит. И все-таки многие клиенты верят, что в состоя­нии избавиться от мысли за день или два и уж точно не больше, чем за неделю. Они думают, что это возможно, поскольку они знают, что мысль неверна, и поэтому они должны будут легко ее уничтожить. Такие клиенты забывают, что мысли — те же при­вычки и, как другие привычки, с годами набирают силу. Клиент не сможет за неделю освоить испанский или игру на виолонче­ли, точно так же он не сможет мгновенно переделать свое мыш­ление.

Все техники, описанные в данной главе, требуют огромной практики. Сколько необходимо повторений, зависит от конк­ретного клиента.

 

 

ВИЗУАЛЬНАЯ ПРАКТИКА

 

Принципы

 

Контраргументы можно запомнить тем же способом, что и иностранные слова, повторяя их снова и снова до тех пор, пока они не будут использоваться автоматически. Не используйте ар­гументы, которые клиент запоминает с трудом.

Запоминание опровержений ускоряется в процессе дискус­сии. Сначала клиент не сможет воспроизводить доводы, пока иррациональная мысль появляется и исчезает, но с практикой они могут стать второй натурой, как это показано ниже.

 

 

А________В ________Се _________ время  ____________________Д

 

 

А = ситуация

В = иррациональная мысль или убеждение

Се = эмоциональная реакция

D = дискутирование, или оспаривание

 

С практикой контраргумент смещается во времени, все боль­ше приближаясь к прерыванию иррациональной мысли.

 

 

 

А____________ В  _________Се________________________________________Д

 

 

А_____________В__________Се___________________Д

 

Когда клиент очень хорошо усвоит контраргументы, дис­куссионные доводы (D) будут возникать автоматически между А и В, предотвращая негативные эмоции.

А ------------ D

 

 

Метод

 

1. Попросите клиента сделать набор карточек. На одной сторо­не каждой карточки он должен написать иррациональную мысль и оценить по шкале от 1 до 10, насколько сильно он в нее верит.

2.  На обратной стороне карточки клиент должен записать как можно больше контраргументов.

3.  Скажите клиенту, что он должен читать карточку по не­сколько раз в день, каждый день добавляя новый контраргу­мент. На лицевой стороне карточки необходимо отмечать лю­бые изменения в степени силы данного убеждения.

4.  Чтение карточек в течение шести недель обычно снижает силу убеждения клиента по крайней мере наполовину.

 

 

АУДИАЛЬНАЯ ПРАКТИКА

 

Принципы

 

Поскольку большинство клиентов говорят о том, что они ско­рее «слышат», чем «видят», свои мысли, зачастую оказывается эффективным запоминание на слух. Преимущество этой техни­ки заключается в том, что ее можно применять во время выпол­нения клиентом других дел, например во время уборки, мытья посуды и т. д.

 

 

Метод

 

1.  Запишите на аудиокассету все основные иррациональные мысли клиента.

2.  Оставляйте на кассете небольшой промежуток после каждой мысли. Дайте клиенту инструкцию, чтобы он оспаривал каж­дую мысль или записывал контраргументы на кассету.

3.  Попросите клиента слушать кассету и придумывать новые контраргументы ежедневно.

 

Комментарий

 

Обязательно предупредите клиента, использующего эту тех­нику, что качество их практики будет варьировать, что у него будут удачные и неудачные дни. Как и во многих других проце­дурах, в практических техниках происходит эллипсоподобное улучшение. Так как многие клиенты ожидают, что их иррациональные идеи будут исчезать неизменно, чтобы избежать разо­чарования, им нужно сказать, что возможны и временные не­удачи.

 

Дополнительная информация

 

Читатель может заметить сходство некоторых из этих практичес­ких техник с методами десенсибилизации Вольпе (Wolpe, 1958; Wolpe et al., 1964), разница заключается лишь в добавлении когнитивного компонента.

Другие практические процедуры можно найти в работах Эллиса (Ellis, 1985, 1988, 1995, 1998), Мэхони (Mahoney, 1971, 1979, 1993а; Mahoney & Thoresen, 1974) и других (Maultsby, 1990; Richardson, 1967). Эллис просит своих клиентов проигрывать свои записи другим, чтобы они помогли придумать более сильные и действенные контраргументы (Ellis, 1998). Дальнейшую информацию о карточной технике можно найти в работах Бека (Beck, 1998) и других (McGinn & Young, 1996; Young & Rygh, 1994).

 

 

РОЛЕВЫЕ ИГРЫ

 

Принципы

 

Одна из наиболее часто встречающихся сложностей в когни­тивной терапии состоит в том, что многие клиенты привыкают оспаривать свои мысли автоматически и невовлеченно. Один из лучших способов противодействия этой проблеме — это ролевая игра, которая менее бездумна и более реалистична. Кроме всего прочего, ролевая игра позволяет клиенту практиковать ситуа­ции, более близкие к тем, с которыми им придется столкнуться в реальной жизни.

В этой технике клиент вынужден взять на себя роль терапев­та. Это позволяет ему дистанцироваться как от своей прежней позиции, так и от ее интенсивной защиты перед лицом терапев­та. Клиент вынужден больше внимания уделить возможным ис­точникам своих неверных интерпретаций, чего бы он не сделал до этйго.

В этой книге уже упоминалось о том пыле, с которым клиен­ты цепляются за свои ошибочные убеждения, даже если те причиняют им боль. Они даже могут испытывать чувство вины за то, что так легко позволяют себе отказываться от ложного вос­приятия. Иногда их мотивация еще более элементарна — клиен­ты просто не хотят выглядеть так, как будто они «повелись» на убедительную логику их терапевта. Ролевая игра — техника, сохраняющая самоуважение клиента, снижающая его сопротив­ляемость терапии (поскольку терапевт принимает пассивную и принимающую по отношению к деструктивным идеям установ­ку) и оттачивающая его практические умения, так что в буду­щем он сможет лучше отражать свои собственные установки и поведение.

 

 

Метод

 

1.  Используйте основной список убеждений клиента.

2.  С помощью клиента составьте сопутствующий список аргу­ментов к этим убеждениям.

3.  Проведите игровой диспут между рациональными и ирраци­ональными мыслями, в которой клиент занимал бы рацио­нальную позицию, а вы, терапевт, разыгрывали бы иррацио­нальный аргумент.

4.  Вариации.

а)  Терапевт играет роль человека, который учит клиента за­ведомо ложным идеям, а клиент в это время спорит как с человеком, так и с его убеждениями.

б)  Используя технику пустого стула, попросите клиента проиграть обе стороны — иррациональную идею и контр­аргументы, — приводя доказательства за и против цент­рального убеждения.

в)  Помогите клиенту расчленить иррациональные убежде­ния на их составные части и разыграйте каждую из них, при этом клиент их опровергает. Например, мысль «Я могу потерять контроль над собой и опозориться пе­ред всеми» имеет много компонентов, которые можно проиграть. Терапевт может выступить в роли клиента, который хочет все контролировать или который стыдится, в роли тревожности клиента, сторонних наблюдателей, которые видят его смущение и т. д., в то время как клиент оспаривает каждый компонент.

г) В большинстве случаев будет лучше, если терапевт смоделирует ролевую игру, прежде чем это попробует клиент.

 

 

Пример 1. История Линн

Линн — клиентка, боявшаяся летать и 10 лет не пользовавшая­ся самолетами. Ее направил ко мне бихевиоральный терапевт, ко­торый использовал традиционную для агорафобии десенсибили­зацию. Лечение было успешным в том, что клиентка могла без напряжения представлять все элементы ее иерархии, но она так и не смогла сесть на самолет. Терапевт послал ее ко мне в надеж­де, что когнитивный компонент поможет ей сделать этот послед­ний шаг.

Линн освоила ключевые моменты когнитивной терапии за не­сколько сеансов, но все еще активно сопротивлялась оспариванию своих иррациональных идей. Она хотела узнать теоретические ком­поненты когнитивной терапии так же, как она познавала компонен­ты поведенческой у бихевиорального терапевта, но при этом сопро­тивлялась применению знаний себе в помощь. В течение каждого сеанса она противилась любому директивному предложению или инструкции. Не желая принимать ничьих советов, она верила в то, что в состоянии сама решить свои проблемы. Я решил, что в ро­левой игре ее спорящая натура найдет должное выражение, игра даст клиентке возможность поспорить против собственных ирра­циональных мыслей. Ниже следует выдержка из одного нашего с Линн сеанса.

ТЕРАПЕВТ: Этот сеанс будет немного необычным. Вместо того чтобы вы рассказывали мне о своих иррациональных идеях, а я их оспаривал, мы сделаем наоборот. Я буду выступать за ваши убеж­дения, а вы — против них, хорошо?

ЛИНН: Я не уверена, что поняла, что вы имели в виду. ТЕРАПЕВТ: Давайте начнем, я думаю, по ходу дела вы разбе­ретесь.

ЛИНН: Хорошо.

ТЕРАПЕВТ: Я думаю, что ваша боязнь самолетов обоснована. Это очень странное ощущение, когда ты находишься в этой груде металла на 30 000 футов над землей. И если что-то пойдет не так, ты не сможешь увернуться и убежать.

ЛИНН: Да! Это страшно.

ТЕРАПЕВТ: Нет, я хочу, чтобы вы поспорили со мной.

ЛИНН: Это сложно, потому что я верю в то, что вы говорите.

ТЕРАПЕВТ: Я знаю, но попытайтесь так или иначе поспорить со мной.

ЛИНН: Ну, ничего не произойдет, возможно. Возможно, он не разобьется.

ТЕРАПЕВТ: Возможно, возможно — это не очень убедительно. Кто хочет, чтобы по всему Канзасу были разбросаны запчасти само­лета только потому, что вы недооценили вероятность крушения?

ЛИНН: Мало шансов, что произойдет что-то плохое.

ТЕРАПЕВТ: Может быть. Но разве вы не должны принять все возможные меры предосторожности?

ЛИНН: Какие, например?

ТЕРАПЕВТ: Например, нервничать, не садиться в самолет или сходить с ума, если все-таки ты это сделал.

ЛИНН: Не понимаю, как может беспокойство помочь в послед­нем случае.

ТЕРАПЕВТ: Если ты беспокоишься, ты, по крайней мере, подго­товлен к опасности. Тебе же не хочется, чтобы что-то произошло тогда, когда ты к этому не готов.

ЛИНН: Это глупо. Беспокойство не спасет самолет от крушения. ТЕРАПЕВТ: Ну, тогда, я думаю, это значит, что ты должен дер­жаться подальше от самолетов.

ЛИНН: Тогда ты должен всю свою жизнь оставаться в одном

месте.

ТЕРАПЕВТ: Глупости. Ты можешь сесть за руль, в автобус, даже

пойти пешком, если очень нужно.

ЛИНН: Это займет слишком много времени.

ТЕРАПЕВТ: Что лучше — потратить время или разбиться в ле­пешку?

ЛИНН: О, ради Бога! Никто не собирается разбиваться. Кроме того, автобусы и автомобили чаще попадают в аварии. И можно сломать ногу во время ходьбы.

ТЕРАПЕВТ: Или тебя может убить падающий с неба самолет.

ЛИНН (смеясь): Да! На самолете безопаснее. По крайней мере, вокруг меня будет много металла и меня не застигнут врасплох в открытом воздухе.

ТЕРАПЕВТ: И все же в самолетах гораздо страшнее, чем в любом другом виде транспорта.

ЛИНН: И что же? Страх не убьет меня. А в автокатастрофе я, возможно, могу погибнуть.

ТЕРАПЕВТ: Да, но можно опозориться, если обнаружить свою напуганность соседям-пассажирам.

ЛИНН: Опозориться! Да кому до этого есть дело? Это ничто по сравнению с тем, чтобы быть привязанным всю жизнь к одному и тому же месту. И все из-за того, что не можешь летать.

ТЕРАПЕВТ: Вы хотели сказать, не хочешь летать.

ЛИНН (после паузы): Да! Не хочешь!

 

 

Пример 2. История Бартона

 

Ниже следует краткое описание отрывка нашего с Бартоном диалога. Он пришел на консультацию из-за того, что его близкие друзья годами говорили ему, что он мало доверяет людям; они твердили ему, что он, должно быть, параноик. Эта отредактирован­ная запись — почти окончание нашего сеанса ролевой игры, в кото­рой Бартон и я поменялись ролями.

ТЕРАПЕВТ: Та мысль, что людям нельзя доверять, — истинная правда. Есть, наверное, тысячи примеров тому, как вы были обма­нуты тем, кому, как вы думали, можно было доверять. Лучше всего не верить никому, обходиться со всеми людьми так, как будто они пытаются манипулировать вами, и защищаться от этого.

БАРТОН: Но к некоторым людям я относился по справедливости. ТЕРАПЕВТ: До сих пор! Посмотрим, что будет потом. БАРТОН: Чего я добьюсь, если все время буду прикрывать свою задницу? Ни одного друга и множество врагов.

ТЕРАПЕВТ: По крайней мере, вами не будут пользоваться, как это было последние 15 лет.

БАРТОН: Но это плохой обмен. Ни одного друга, много врагов, и что я получу из всей этой предосторожности? Я могу повесить плакат на стену, когда буду умирать, одинокий и без друзей. На нем будет написано: «ОН НИКОГДА НИКОМУ НЕ ДАВАЛ СЕБЯ ОБМА­НУТЬ!» Подумаешь! Это не стоит того.

ТЕРАПЕВТ: Но если ты позволишь кому-либо использовать себя, то покажешь остальным, что ты тряпка, слабак.

БАРТОН: Я только покажу, что что-то выиграл, а что-то проиг­рал, как и любой другой. Настоящая тряпка — тот, кто отказывается от близости только потому, что кто-то может его обмануть. Это было бы действительно глупо!

ТЕРАПЕВТ: Как у тебя может оставаться хоть какое-то самоува­жение, если ты не защищаешь себя от других?

БАРТОН: А есть ли оно у меня сейчас, с моей установкой?

ТЕРАПЕВТ: Это потому, что ты плохо себя защищал.

БАРТОН: Я не знаю никого, кто был бы более осторожен, чем я, и за это заплатил. У меня нет ни друзей, ни любовницы, и, несмотря на все предосторожности, некоторым людям удается все же меня надуть. Это не стоит того. Я лучше перестану постоянно оборонять­ся и откроюсь людям, а если меня обидят — что с того? Все равно будет лучше, чем сейчас.

ТЕРАПЕВТ: Вы сейчас выразили хорошую точку зрения. Я не могу с этим спорить.

 

 

Комментарий

 

Кроме того, что этот метод является хорошей терапевтичес­кой техникой, ролевая игра может также использоваться для оценки того, насколько крепко клиент усвоил новые идеи. Клиенты, которые их просто запомнили, будут не в состоянии спорить с терапевтом. Они быстро сдаются и соглашаются с ним. В вышеприведенных примерах клиенты продемонстрировали понимание новых убеждений — не только слов, но и всей опро­вергающей философии, которая за ними стоит.

Эта техника может оказаться полезной и для клиентов, ко­торые противостоят консультанту, особенно когда создается впечатление того, что это поведение — часть их социального ре­пертуара. Такие клиенты высоко мотивированы на то, чтобы вы­играть спор, даже если для этого нужно отказаться от своих иррациональных мыслей. Когда ролевая игра используется в таком ключе, то это парадоксальная техника. Если клиент и терапевт не меняются ролями, то это техника оспаривания.

 

 

Дополнительная информация

 

Техника ролевой игры — значимая часть схема-центрированной те­рапии (Bricker, Young & Flanagan, 1993). Вышеупомянутые техники являются когнитивной адаптацией некоторых процедур, разработан­ных гештальт-терапевтами. Читателю может оказаться полезным обра­титься к некоторым первоисточникам, начиная с работ ее основателя —

Перлза (Fagan & Shepherd, 1970; Feder & Ronall,  1980; Hatcher & Himelstein, 1996; Mac Kewn, 1996; Navis, 1993; Perls, 1969a, 1969b, 1973). Обмен ролями используется во многих видах психотерапии (Corsini, 1957, 1981; Greenberg, 1974; Moreno & Zeleny, 1958).

 

 

ПРАКТИКА ВО ВНЕШНЕЙ СРЕДЕ

 

Принципы

 

Практика во внешней среде — это техника, которая закреп­ляет терапевтические усилия, предоставляя клиенту возмож­ность отработки когнитивных изменений в ситуациях реальной жизни. Таким образом, клиенты вынуждены заниматься тем, чего они избегают, чтобы доказать себе, что им не будет причи­нено никакого вреда. Повторение проверки в полевых условиях при использовании практических когнитивных техник также помогает клиенту осознать, что то, что сработало потенциально, сработает и in vivo.

Обычно клиентам бывает необходимо опробовать свои когни­тивные изменения в реальной жизни. Хотя некоторым клиен­там, для того чтобы освоиться с новыми убеждениями, не нужно их фактически проверять, большинству клиентов это необходи­мо. Устранение старых убеждений только скрытым, когнитив­ным, способом оставляет томительную мысль: «Да, но я так на самом деле и не сделал этого» (например, сесть в самолет, при­гласить ее на свидание, произнести публичную речь, пройти тест и т. д.). Для таких клиентов практика во внешней среде — по­следний бесценный шаг во всех когнитивных техниках.

 

 

Метод

 

1.  Перечислите связанные с проблемой клиента все его ценТ" ральные убеждения.

2.  Обучите его всем аспектам скрытого изменения, опроверже­ния, перцептивного сдвига или любых других когнитивных техник на этих убеждениях.

3.  После того как вы обсудите это с клиентом, составьте заклю­чительный средовой тест для этих убеждений. Например, вы можете проверить мысль: «Я могу сойти с ума, если буду путешествовать далеко от дома» (агорафобический страх), предложив клиенту попутешествовать на 6 миль, затем на 7, затем на 15 и т. д. Придумайте тест для каждой иррацио­нальной мысли.

4. Клиент после этого проводит тест в реальности и фиксирует результаты.

 

 

Пример. История Джона

 

Джон — это молодой человек, который пришел на терапию для того, чтобы избавиться от компульсивного поведения. Каждый день он, чтобы снизить тревогу, исполнял 40 или 50 бессмысленных ри­туалов. Он уже прошел лечение у нескольких других терапевтов, но частота его ритуалов не уменьшилась.

Он уже произвел множество скрытых изменений, но в жизни он фактически число ритуалов не сократил. Сначала мы определили, что он говорил себе сразу же после исполнения ритуала; мы обна­ружили несколько убеждений.

•    Если я не выполню ритуал, произойдет что-то катастрофическое.

•    Ритуалы защищают меня от опасности.

•    Я должен сделать так, чтобы люди меня любили и уважали.

•    Я все время должен контролировать ситуацию, я не могу позво­лить себе чувствовать неподконтрольные для меня эмоции.

•    У меня есть сила, чтобы заставить себя почувствовать то, что я хочу.

•    Ритуалы упражняют эту силу.

•    Если я эту силу оставлю, я окажусь в большой опасности. Затем для изменения его убеждений мы использовали жесткое

и мягкое опровержение и перцептивный сдвиг. Сначала он прора­батывал когнитивные техники мысленно, сеансы мы записывали на кассету, и дома он по несколько раз в неделю работал с этими техниками.

Затем мы решили попробовать техники in vivo. В первой попытке практики во внешней среде использовалась однонаправленная экспериментальная разработка. Он провел над собой исследование для определения эффективности ритуалов в сравнении с когнитив­ными техниками. Эксперимент длился пять недель. Мы использова­ли одномерный временной ряд.

 

Где On — самооценка уровня тревожности по 10-балльной шкале.

01  — уровень напряжения сразу после того, как он приступил к ритуалу.

02 — его тревожность сразу же после завершения ритуала или альтернативного действия (X)

03  — его тревожность через 15 минут.

Независимая переменная (Хп) обозначает следующее.

Х-1. Выполнение ритуала.

Х-2. Невыполнение ритуала.

Х-3. Замещение ритуала релаксацией.

Х-4. Обнаружение мыслей, которые предшествовали ритуалу и вызвали тревогу.

Х-5. Объективный анализ истинности или ложности мыслей.

Х-6. Контраргументация, опровержение, оспаривание мыслей.

Х-7. Переключение на другой ритуал.

Х-8. Обнаружение внешних пусковых механизмов, которые предшествовали тревоге и ритуалу.

Х-9. Представление успокаивающей сцены.

Х-10. Изменение визуальных компонентов ритуала.

Х-11. Осуществление в данной ситуации ассертивного пове­дения.

Х-12. Опровержение страхов, когда он не выполняет ритуал.

Поскольку Джон выполнял до лечения приблизительно 40 риту­алов в день, я попросил его составлять чертеж четыре-пять раз в день, когда он будет фиксировать свою тревожность и пытаться прерывать ритуал другими делами (независимые переменные). Из таблицы 11.1 видно, какое прерывание (Хп) помогло больше всего.

Исследование выявило несколько важных фактов: а) его ритуалы снижали тревогу более эффективно, чем любой другой метод, имен­но поэтому он был обсессивным; б) выполнял он ритуал или нет, его тревога проходила через 15 минут, чаще через 1-2 минуты; с) кроме того, что его тревогу больше всего (4-6) снижали выпол­нение ритуала, идентификация и опровержение своих мыслей, это­му также способствовало определение внешних пусковых механиз­мов (8) и ассертивное поведение в ситуации (11).

 

Таблица 11.1

Средняя самооценка тревожности (10-0)

в течение различных временных периодов (On)

в различных экспериментальных условиях (Хп). N = 175

				Среднее
0?	Хп	02	03	изменение
				(снижение тревоги)
3.75	1	0	0	-3.75
4.17	2	5	0	-1.67
3.67	3	1,8	3	-1.79
3.75	4-6	1,02	0	-2.73
3.50	8	1,05	0	-2.45
3.00	ю	1,00	0	-2.00
4.00	11	,71	0	-3.29
3.00	12	1,00	0	-2.00

После исследования мы решили попробовать практику во внеш­ней среде. Я сказал ему использовать самую эффективную для урежения ритуалов прерывающую технику; вся процедура заняла 85 дней. Каждый день ему было назначено определенное число ритуалов, которые он мог совершить. Он не мог осуществлять ри­туалы, если выполнил свою дневную норму. Когда он достигал днев­ного лимита, он должен был вместо ритуала оспаривать свои мыс­ли, находить внешние УС или делать что-то ассертивное. Он конт­ролировал свою практику при помощи счетов. Ниже приводится запись его практики во внешней среде.

День	Разрешено ритуалов	Использовано ритуалов
1	40	26
2	39	23
3	38	34
4	37	26
5	36	30
6	35	22
7	34	21
8	33	28
9	32	17

386

Практикум по когнитивной терапии

Окончание табл.

День		Разрешено ритуалов		Использовано ритуалов
10		31		17
11		30		14
12		29		13
13		28		19
14		27		19
15		26		14
16		25		23
17		24		17
18		23		15
19		22		16
20		21		21
21		20		14
22		19		15      '■■*.
эитуальное	поведение постепенно исчезало.
31	9				10
32	8				9
33	7				g
34	6				8
35	5				6

На тот момент он выходил за свой дневной лимит, поэтому мы изменили подход. Каждую неделю ему предписывалось максималь­ное, но уменьшающееся число ритуалов. Если он выходил за норму в один день, он мог заимствовать из предписания на день следу­ющий. Наконец на 70-й день он не исполнил ни одного ритуала.

70                                     2                                               0

71                                     2                                          1

72                                     2                                          2

73                                     2                                          0

74                                     1                                          0

75                                     1                                               1

76                                     1                                          0

77                                     1                                           0

78                                     1                                          0

Мы продолжали практику до тех пор, пока он окончательно не отказался от ритуалов.

 

 

Комментарий

 

В КРТ в качестве последнего шага мы всегда проводим с кли­ентами проработку техник в ситуациях реальной жизни. Без этой процедуры большинству клиентов кажется, что они не за­вершили свою работу.

 

Дополнительная информация

 

Необходимость практики во внешней среде в своих когнитивных техниках отмечалась рядом авторов (Bandura, 1977a, 1977b, 1982, 1984, 1995, 1996; Mahoney, 1993b; Meihenbaum, 1993).

Другие авторы отмечают, что практика во внешней среде — един­ственный необходимый компонент для поведенческих изменений и что работа над когнициями может оказаться поверхностной (Hawkins, 1992; Hayes, 1995; Skinner, 1953, 1974, 1991).

 

 

ИЗУЧЕНИЕ ДНЕВНИКОВ И ПРАКТИКА

 

Принципы

 

Всем когнитивным техникам свойственна одна главная проб­лема — терапевт не знает наверняка, сработает ли та или иная процедура. В целом неплохо иметь представление об их эффек­тивности, поскольку они были проверены на тысячах клиентов в клиниках по всему миру. Однако каждый новый клиент, при­ходящий на терапию, представляет собой особую проблему, и мы не можем с полной определенностью сказать, что какая-то конкретная техника будет эффективна просто потому, что она помогала другим.

Лучше всего будет экспериментально определить, что рабо­тает для конкретного клиента в конкретной ситуации, а не сле­довать одной-двум излюбленным техникам. Самые простые, ло­гичные и умные контраргументы могли помочь сотням клиен­тов, о них даже могут быть написаны многочисленные книги, но какой в них прок, если они не помогают клиенту, сидящему напротив вас?

Целью ведения дневника является помощь клиенту в экспе­риментальном определении и работе с наиболее эффективными опровержениями.

 

 

Метод

 

1.  Попросите клиентов записывать все техники, которые пока­зались им эффективными в снижении тревоги или других негативных эмоций.

2.  Пусть клиенты оценивают каждую технику по ряду 10-балль­ных шкал: а) сила эмоции до работы с техникой; б) сила тех­ники; в) продолжительность использования техники; г) сила эмоций после применения техники.

3.  Лучшие техники — те, которые устраняют сильные негатив­ные эмоции. Клиенты должны особенно тщательно и внима­тельно делать записи о тех техниках, которые устраняют или снижают интенсивность приступов тревоги и тяжелых деп­рессивных эпизодов.

4.  После того как было собрано достаточное число работающих техник, попросите клиента отобрать те, которые производят самое существенное снижение в интенсивности негативных эмоций. Затем проинструктируйте клиента создать целую серию новых техник, в которых акцентируются ключевые моменты ранее удавшихся процедур.

5.  Попросите клиента продолжать совершенствовать техники методом проб и ошибок. В конце концов клиент должен сфор­мировать несколько сильных и эффективных техник.

6.  Во многих случаях полезно также будет попросить клиента припомнить все техники, которые они использовали в своей жизни, чтобы избавиться от тех же или подобных мыслей. Часто бывает, что техники, которые работали хорошо в про­шлом, сработают и в будущем.

 

Пример. История Давида

 

Ниже следуют некоторые выдержки из рабочего дневника клиен­та, которого мы будем называть Давидом, 31-летнего специалиста, у которого на протяжении нескольких лет случались приступы тревоги. Пусковым механизмом этих приступов каждый раз была мысль, что он сойдет с ума.

Приступы начались после того, как один из родственников Да­вида был госпитализирован по поводу тяжелых эмоциональных про­блем. Несмотря на то что у Давида симптомов психоза не наблюда­лось, он жил в смертельном страхе стать шизофреником. У него начиналась тревога каждый раз, когда он сталкивался с людьми, фильмами или разговорами об умственном помешательстве или аномальном поведении любого рода. Один год психоаналитической терапии и шесть месяцев бихевиоральной десенсибилизации его тревогу не снизили.

Давид не имел возможности регулярно посещать терапию, по­этому мы решили использовать дневниковую технику, которую можно выполнять дома. Периодически он отчитывался мне по те­лефону.

В течение года он тщательно фиксировал все техники, которые оказывались эффективными в снижении тяжести приступов паники. Раз в месяц он должен был оценить эффективность каждой техники.

На основе своего исследования Давид смог создать еще более эффективные техники, значительно снижающие частоту и интен­сивность приступов тревоги на протяжении года. Он продолжал вести дневник и после окончания нашей терапии. Через три года он окончательно избавился от приступов тревоги.

Выдержки  из дневника Давида

(Это наиболее эффективные техники, которые он испробовал во время приступов тревоги. Приводится также рейтинг их эффек­тивности.)

 

Техника № 145. Взгляни на свою тревогу следующим образом — это всего лишь катастрофицирование. Вспомни о неприятностях, ко­торые есть у других, и насколько несчастны они из-за них. Твои проблемы менее существенны, а катастрофицируешь ты гораздо больше (Давид оценил эффективность этой техники в 2,4 балла по 10-балльной шкале).

№ 146. Страх, который ты испытываешь сейчас, тот же, что и многие годы назад. Единственное различие состоит в том, что это ощущение ты называешь сумасшествием (3,4/10).

№ 147. Посмотри на реальность. Игнорируй свои эмоции (2,9/10).

№ 148. Недостатки во мне — это недостатки в жизни (1,9/10).

№ 149. Вспомни и проследи историю своего катастрофизиро-вания. Это то, что ты делаешь прямо сейчас. Остановись! (5,7/Ю)

№ 150. Не пытайся ты так усиленно избавиться от своих эмо­ций. Твоя тревога не настолько ужасна — концентрируясь на ней, ты ее только усугубляешь. Дай ей время, и она пройдет сама. Считай, что это простуда — временная неприятность, которая не требует особого внимания (7,3/10).

№ 151. Стань чрезвычайно уверенным и целеустремленным (3,7/10).

№ 152. Ты снова все драматизируешь. Стань реалистом (5,2/10). № 153. У тебя уже было более 300 приступов паники. Каждый раз ты боялся, что сходишь с ума, но ничего не происходило. Так велика ли беда! Это всего лишь еще один приступ (8,1/10).

№ 154. Ты беспокоишься, потому что научился этому, но ты можешь и разучиться (4,6/10).

№ 155. Ты можешь пережить непродолжительный испуг. Ты не должен от него избавляться или изводиться каждый раз, как чув­ствуешь небольшое расстройство (4,1/10).

№ 158. Ты ощущаешь тревогу в этой ситуации, потому что ду­маешь, что ты должен ее чувствовать. Если бы ты думал, что должен волноваться из-за того, что вытираешь нос, то вытирание носа про­воцировало бы твою тревогу (3,6/10).

№ 159. У тебя нет выбора. Если тебе суждено сойти с ума, то ты и сойдешь с ума. Ты не можешь это предотвратить, что бы ты ни делал. Поэтому пока ты можешь быть вполне счастливым. Так да­вай, наслаждайся жизнью, пока можешь (8,9/10).

№ 160. Пора вырасти! Хватит быть маленьким ребенком! Не­большой страх тебя не убьет (1,0/10).

№ 161. Дай себе передышку! Нет смысла обвинять себя за этот страх. Ты не хотел его получить, поэтому прекрати себя му­чить (4,4/10).

Когда мы говорили с Давидом после того, как ему удалось из­бавиться от тревоги, он сказал, что окончательно его страх устрани­ли две техники. Первая — это идея о том, что его страх не имеет никакого отношения к помешательству, это всего лишь выученная фобия. Вторая — о том, что цель человеческой жизни состоит не только в том, чтобы защищать себя от малейших страхов. На нашей планете мы являемся доминирующей популяцией, потому что исто­рически мы брали на себя риск. Никто из нас не застрахован. За­чатки этих идей можно увидеть в дневнике Давида.

Текущее состояние Давида: у него не было значительной тре­вожности уже более 15 лет. Оглядываясь на то, что ему пришлось сделать для того, чтобы избавиться от нее, он приходит к выводу, что номер 159 в его дневнике был ключевым. «У тебя нет выбора. Если тебе суждено сойти с ума, то ты и сойдешь с ума. Ты не можешь это предотвратить, что бы ты ни делал. Поэтому пока ты можешь быть вполне счастливым. Так давай, наслаждайся жизнью, пока можешь (8.9/10)».

Давид заставил себя принять свою тревогу. Принятие выража­лось не только в словах, это было твердое, глубокое убеждение. Он все время сам создавал свою тревожность, в то же время требуя от себя от нее избавиться. Он говорил себе, что это было абсолютно ужасно, кошмарно, катастрофично, что у него были приступы тре­воги, что это выявляло его глубинную слабость, что он не выне­сет жизни с ним и что он любой ценой должен от него избавиться. В конце концов он сказал себе: «Ну и черт с ним. Я слишком много времени потратил в своей жизни, чтобы избавиться от этой трево­ги. Больше я не хочу выбрасывать зря свое время. Плевать, что я должен жить с приступами паники. Мне просто придется. Надо жить дальше». Когда он в это поверил, приступы тревоги у него прекра­тились. Эллис прав — когда Давид избавился от мучавшей его идеи долженствования, он избавился от своего страха.

 

 

Комментарий

 

Этот клиент нашел ведение дневника очень ценным, хотя стоит упомянуть, что он был хорошо осведомлен в психологии и много читал по вопросам когнитивно-бихевиоральнои терапии в течение года, когда он посещал консультации. Обычно клиен­там необходимо больше помощи от своего терапевта.

 

 

Дополнительная информация

 

Прогофф (Ira Progoff, 1977, 1992) разработал исчерпывающий ком­плекс методов, называющийся интенсивной журнальной терапией и предполагающий использование дневников и журналов в психотера­певтических целях. В противоположность нашим процедурам его под­ход имеет психодинамическую основу.

 

 

УПРАВЛЯЕМАЯ ПРАКТИКА

 

Принципы

 

Управляемая практика объединяет несколько когнитивных техник в одном упражнении. Так как многие клиенты пропуска­ют мимо себя тонкости, которые содержатся в когнитивной те­рапии, они нуждаются в пошаговом управлении от процедуры к процедуре и исправлении ошибок, если таковые случаются. Пос­ле нескольких практических сеансов клиенты обычно осваива­ют технику достаточно хорошо, чтобы применять унифициро­ванные процедуры в ситуациях реальной жизни.

 

 

Метод

 

1. Подсоедините к своему клиенту датчики биологической об­ратной связи (ЭКГ, ЭМГ, КГР). Снимите данные за пятими­нутный период, чтобы получить фоновое считывание.

2. Внушите расслабленность. Уместны будут стандартная ре­лаксация, гипноз, глубокое дыхание, розовый или белый шум, образы природы или снижение показателей биологи­ческой обратной связи. Дайте клиенту возможность устано­вить свое внимание на выбранном измерении биологической обратной связи, перед тем как продолжать дальше.

3. Подготовьте иерархию сцен, вызывающих расстройство, по­просите клиента представить первую из иерархии сцену.

4. Попросите клиента сказать вам, какое убеждение вызывает у него боль. Предоставьте ему время на этом шаге, чтобы он смог артикулировать убеждение в одном-двух ключевых предложениях.

5. Помогите клиенту определить философию, лежащую в осно­ве каждой мысли. Зондирующие вопросы типа «И что из того, если?.. Что такого ужасного, если?..» могут использоваться для того, чтобы докопаться до центральных убеждений.

6. Проанализируйте каждое ключевое убеждение и помогите клиенту решить, полезно ли оно или нет.

7. Если ключевое убеждение не полезно, помогите клиенту его опровергнуть и оспорить настолько глубоко, насколько это возможно, используя все доступные доказательства для выявления его ложности. Продолжайте «атаку» до тех пор, пока датчики биологической обратной связи не покажут сни­жение болезненных эмоций.

8. Повторяйте упражнение, ускоряя процедуру, до тех пор, пока во время представления сцены клиентом данные его биоло­гической обратной связи будут оставаться на одном уровне.-

9. Попросите клиента говорить вслух на протяжении всей про­цедуры. Это даст вам возможность оценить способность клиен­та к опровержению и оспариванию.

10. Запишите сеанс на кассету и попросите.клиента работать с ней 4-5 раз в неделю в течение нескольких недель.

 

 

Пример. История Мартина

 

Следующая запись представляет собой выдержку из сеанса уп­равляемой практики с Мартином, 35-летним образованным мужчи­ной со множеством проблем. Мартин колебался между периодами тревоги и депрессии, в прошлом злоупотреблял наркотиками и ал­коголем и избегал любой деятельности, связанной с риском.

После нескольких сеансов мы нашли ядро философии Мартина: он считал, что все должны его уважать, в любой ситуации, которую только можно себе представить. Он паниковал от самой мысли об отвержении и чувствовал себя глубоко подавленным, если это слу­чалось. Вероятно, он усвоил эту навязанную извне философию от отца-перфекциониста, который ожидал от него невероятных дости­жений. Как и у других клиентов с подобным окружением, он ощу­щал, что никогда не сможет завоевать уважение отца.

Мартин постоянно искал уважения. Он ощущал напряженность каждый раз, когда предвидел неприятие, и компенсировал это увели­чением своих перфекционистских требований к себе, создавая силь­ное внутреннее давление. Его тревога затем перерастала в панику, что только приводило к еще большему неуспеху. Загнанный в замкну­тый круг, он удваивал требования к себе, пока не остался лишь один выход — обратиться к наркотикам и алкоголю, чтобы унять боль.

Для обучения Мартина релаксации использовалась биологичес­кая обратная связь. Снимались показатели его кожного сопро­тивления. Аппарат имел диапазон кожного сопротивления от 5000 до 3 000 000 Ом и измерительной чувствительностью < 0,2% от основного сопротивления O.sF(.OSC). Сигналы поступали от на­ружных электродов, установленных на кончиках пальцев. Выходные данные предоставлялись измерительным прибором двойной чув­ствительности, имевшим 40 делений, которые можно было заме­нять сдвигом на порядок выше или ниже еще 40 добавочных деле­ний и получать диапазон в 80 единиц.

В течение первых 15 минут сеанса Мартин отрабатывал релак­сацию, контролируя кожную проводимость, которая снизилась на 35 единиц. Он удерживал этот уровень в течение пятиминутного периода контрольного считывания, после которого измерительный прибор был установлен на уровне оси нулевого отклонения.

Ниже следует запись инструкций, которые я давал Мартину. Цифры в скобках обозначают количество затраченного времени и снижение (-) или повышение (+) показателей кожно-гальваничес-кой реакции (КГР).

Закройте, пожалуйста, глаза и представьте следующую в вашей иерархии сцену, которая вызывает у вас тревогу. Представьте ее себе как можно отчетливее при помощи всех видов ощущений. Когда вы ее увидите, дайте мне знать легким поднятием пальца (43 секун­ды; + 12).

(Мартин представил себя на работе. После очередного повы­шения он стал возглавлять коллектив из 20 человек, с которыми проработал как с коллегами несколько лет.)

Очень хорошо. Теперь продолжайте представлять ситуацию, но сосредоточьтесь на том, что вы себе говорите. Потратьте на это времени столько, сколько необходимо, но обращайте внимание только на первые возникшие в уме мысли, связанные с тревогой. Попытайтесь их ухватить и сформулировать в одном предложении. Укажите мне, когда будете готовы (23 секунды; +16).

Теперь, как мы говорили об этом раньше, посмотрите, что нахо­дится под поверхностью. Представьте, что ваши мысли образуют перевернутую пирамиду. На вершине находятся поверхностные убеждения, но на той одной, что лежит в основании, держатся все остальные. Двигайтесь книзу пирамиды, пока вы не дойдете до ее вершины. Взгляните на первое убеждение и задайте себе вопрос: «И что из того, если?..»

(Его первой мыслью было то, что все будут рассержены из-за того, что его поставили над ними.)

Я попросил его опровергнуть эту мысль вопросом: «И что из того, если они рассердятся?»

Я сказал: «Вы не ограничены во времени, подождите, пока по­явится ответ» (12 секунд).

 «Они тогда не будут уважать и любить меня». Продолжайте задавать себе вопрос: «Что из того, если?..» или «Почему?» Подождите, пока у вас возникнет ответ, и переходите к следующему утверждению. Продолжайте до тех пор, пока вы не сможете найти дальнейших убеждений (1 минута; +8).

(Основной мыслью, которую смог выявить Мартин, была: «Бу­дет просто ужасно, если кто-то не будет меня уважать».)

Продолжайте представлять ту же ситуацию и повторяйте про себя мысли, пока не будете уверены, что запомнили их. Покажите, когда закончите (55 секунд; +8).

Сейчас просто расслабьтесь. Пусть ваши мышцы станут мягки­ми, слабыми и безвольными (30 секунд; -8).

Продолжайте расслабляться, однако отстранитесь от себя и начинайте поочередно просматривать каждую мысль. Хладнокров­но, объективно и бесстрастно решите, истинна или ложна каждая мысль, используя все техники, которым я вас учил раньше. Во вре­мени вы не ограничены, однако вы должны убедиться, что вынесли самое объективное, на какое способны, решение (1,5 минуты; +6). (Он решил, что первая его мысль была верной, а следующие две — неверными.)

Вообразите себе ситуацию снова и представьте, что у вас воз­никла первая мысль, которую вы оценили как ложную. Подождите, пока она не станет отчетливой у вас в уме (54 секунды; +10).

Теперь опровергайте, оспаривайте и нападайте на эту мысль всеми доступными способами. Убедите себя, что она ложна, ис­пользуя все доказательства, какие вы только сможете найти. Пока­жите, когда будете готовы (4 минуты; +2).

Возьмите следующее убеждение, которое, как вы знаете, но не вполне еще в этом убедились, логически ложно, и проделайте с ним то же самое. Оспаривайте его, как это только возможно, до тех пор, пока не почувствуете себя более уверенным в обратном (2,5; -3). Хорошо, теперь снова расслабьтесь (45 секунд, -20). Теперь просто ради проверки представьте эту сцену так же, как и в первый раз (98 секунд; -12).

Мы повторяли упражнение еще дважды, каждый раз увеличивая скорость. Когда контрольная сцена представлялась в последний раз, показания КГР Мартина были -27 от осевой линии состояния ре­лаксации, где они и оставались на протяжении сеанса. На последу­ющих сеансах мы использовали ту же технику для снижения тревоги относительно других элементов его иерархии.

 

 

Комментарий

 

Техника управляемой практики — чрезвычайно ценный те­рапевтический подход. Почти все клиенты практикуют ее в про­цессе терапии. Многие исследования, которые помогли устано­вить ключевые принципы когнитивной реструктурирующей терапии, были извлечены из этой техники. Без управляемой тех­ники терапевт никогда не сможет убедиться, что клиент знает, как опровергать дезадаптивные убеждения. С ее помощью тера­певт может выявить и скорректировать, массу основных про­блемных слов.

 

 

Дополнительная информация

 

Вариации управляемого оспаривания были описаны в пяти преды­дущих работах (Casey & Me Mullin, 1976; Me Mullin, 1986; Me Mullin, Assafi, & Chapman, 1978; Me Mullin & Casey, 1975; Me Mullin & Giles, 1981). Было разработано целое направление психотерапии, основанное на управлении воображением (Leuner, 1969).

 

 

 

Глава 12 ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЕ ТЕХНИКИ

 

В предыдущих одиннадцати главах мы рассмотрели когни­тивно-реструктурирующие техники, которые терапевт может использовать практически со всеми клиентами, попадающими­ся в его практике. В этой главе мы бы хотели уделить внимание специализированным техникам, которые терапевт может использовать лишь на ограниченном круге клиентов.

«Кризисные когнитивные техники» — раздел, посвященный методам помощи клиентам, находящимся в кризисной ситуа­ции и не имеющим времени на изучение многих основных про­цедур. «Лечение пациентов с тяжелыми психическими заболе­ваниями» — раздел, в котором показаны специализированные техники, использующиеся с хронически психически больными пациентами. В разделе «Как справиться с саботажем клиента» описывается работа с сопротивляющимися клиентами, которые стараются ущемить свое собственное терапевтическое развитие. В разделе «Когнитивно-реструктурирующая терапия с аддик-тивными клиентами» предложена новая точка зрения на кон­сультирование клиентов с наркотической или алкогольной за­висимостью.

И, наконец, мы заканчиваем главу двумя разделами, наце­ленными на помощь терапевту. В первом, который называется «Когнитивный фокусинг», обсуждаются ключевые принципы, лежащие в основе всех эффективных когнитивных техник. Во втором, «Центральные компоненты КРТ», терапевту предлага­ется контрольный список необходимых и достаточных условий терапевтической эффективности.

Практикум по когнитивной терапии

 

 

КРИЗИСНАЯ КОГНИТИВНАЯ ТЕРАПИЯ

 

Принципы

 

Немедленной реакцией любого специалиста в области психи­ческого здоровья на кризисную ситуацию обратившегося к нему человека будут любые действия, которые кажутся подходящи­ми для обеспечения физического и психического благополучия клиента до тех пор, пока его или ее состояние не стабилизирует­ся. Тогда, и только тогда, могут рассматриваться иные формы помощи. Мы придерживаемся когнитивного подхода и в работе с кризисными клиентами. Целью этого подхода является рас­познание мыслей, которые спровоцировали критическое состоя­ние. Если находящийся в кризисе клиент осведомлен в области когнитивных техник, для стабилизации его состояния до более комфортного уровня может использоваться ускоренная форма когнитивной терапии. Если когнитивная терапия нова для клиен­та, консультант может попробовать марафонный сеанс или для начала прибегнуть к традиционным подходам кризисного вме­шательства и, когда стабильность будет достигнута, дать пред­ставление об основах и техниках когнитивной терапии.

Ниже представлены четыре когнитивных метода оказания помощи клиентам в кризисном состоянии.

 

Метод 1.

Быстрый перцептивный сдвиг

 

Чтобы помочь своему клиенту осуществить резкий перцеп­тивный сдвиг, организуйте все для этого необходимое.

1.  Четко идентифицируйте центральное представление, вызы­вающее кризис. Убедитесь, что клиент его хорошо понимает.

2.  Укажите на то представление, которое, в случае, если клиент его примет, устранит кризисное состояние.

3.  Не снижайте всевозможными успокаивающими процедура­ми уровень напряжения клиента до нулевого. Некоторое его снижение может быть необходимо, однако отдельные нега­тивные эмоции могут мотивировать клиента на реализацию сдвига.

4.  Определите ключевое связующее представление, которое мо­жет помочь переключить клиента от старого восприятия к новому (см. главу 9). Таким мостиком должен быть образ, ценность или убеждение, прочно вживленный в опыт клиен­та. У них должна быть сильная позитивная валентность. Мо­стики должны строиться из опыта клиента, поскольку время не позволяет создавать абсолютно новые.

5.  Противодействуйте любого рода уходам в сторону, которые может предпринять клиент, дабы избежать перцептивных изменений. Обратите особое внимание на отрицания, оправ­дания, отговорки, увертки и саботажи, настаивайте на изме­нениях. Возможно, в качестве руководства вам пригодится рабочий бланк «Перцептивный сдвиг» (табл. 7.1).

 

 

Метод 2.

Марафонный сеанс

 

В случае серьезного кризиса потратьте три-четыре часа для обучения клиента основным когнитивным методам. Не устраи­вайте больших перерывов. Устройте для клиента наводнение опровергающими техниками, повторяйте их, пока он не поймет, как их использовать. Терапевт должен оспорить ключевые дест­руктивные убеждения, вызывающие кризис, концентрируясь на представлениях «здесь и сейчас». Иногда с одним клиентом могут работать несколько терапевтов, тем самым увеличивая убеди­тельность контраргументов. Как и в других техниках кризисно­го вмешательства, терапевт должен представляться уверенным и надежным, чтобы внушить клиенту ощущение поддержки. Терапевт берет на себя контроль над сеансом и активно направ­ляет реакции клиента.

 

 

Метод 3.

Краткое когнитивное реструктурирование

 

Подготовьте серию вопросов, на которые должен ответить ваш клиент. Поддерживайте внимание клиента на содержании вопроса. Активно и целенаправленно помогайте своему клиенту сформировать эффективные ответы. Например:

•  Что вы сейчас чувствуете?

•  В какую ситуацию вы  попали,  которая окружает ваши эмоции?

•  Что говорите вы себе в этой ситуации такого, что вас так расстраивает?                                                                               •  Какие еще мысли связаны с этим убеждением?                         ||

•  Давайте посмотрим на каждую мысль снова и решим, верна    ■«* она или нет. Будьте строги и реалистично объективны.

•  Если мысль верна, какие конструктивные шаги вы могли бы предпринять прямо сейчас, чтобы изменить, избежать или справиться с ситуацией?

•  Если мысль неверна, в чем ключевое заблуждение?

•  Какие у вас есть доказательства «против»?

•  Какие у вас есть самые сильные аргументы для оспаривания мысли?

•  Какие практические методы вы могли бы использовать пря­мо сейчас, чтобы помочь себе убедиться в ложности мысли?

 

 

Метод 4.

Другие когнитивно ориентированные кризисные техники

 

Как и в других методах кризисного вмешательства, когни­тивный терапевт должен немедленно вмешаться в активной и директивной манере (Greenstone & Leviton, 1979, 1980, 1983; Rosenbluh, 1974). Некоторые техники KPT могут быть адапти­рованы к этому стилю.

1.  Альтернативные установки и антикатастрофичное мыш­ление. Покажите клиенту менее гибельные альтернативы его страхам.

2.  Преодолевающие утверждения. Дайте своему клиенту, на­ходящемуся в кризисе, серию утверждений, которые они мо­гут использовать, чтобы справиться с текущим кризисом. Например: «Печально, но не смертельно», «Не пытайся ре­шить все проблемы сразу, работай над этой», «Побалуй себя прямо сейчас», «Это не вопрос болезни или чувства вины, это вопрос поиска решения», «Я справлюсь с этим, как справ­лялся с другими кризисами в своей жизни».

3.  Изменение ярлыков. Замените такие негативные ярлыки, как «плохой», «больной», «нервный срыв», «помешатель­ство», на нейтральные— «ошибочный»,  «расстроенный», «запутавшийся».

4.  Рациональные убеждения. Направляйте свое вмешательство так, чтобы, скорее, помочь клиенту сформировать рацио­нальную оценку кризису, а не исправлять иррациональную.

5.  Объективизация. Помогите клиенту отделить эмоции, свя­занные с кризисом, от объективной его оценки.

6.  Здесь и сейчас. Сосредоточьтесь на текущем восприятии, а не его исторических корнях.

7.  Мысленная ассертивность. Большинство клиентов в кризи­се ведут себя пассивно. Научите их, как можно ассертивно решить свои проблемы, работая с образами ассертивного пре­одоления.

8.  Парадоксальные методы. В кризисных ситуациях избегай­те использования парадоксальных или сложных техник. Клиент уже и так запутан, и подобные техники могут еще больше сбить его с толку. Клиентам необходимы процедуры ясные, простые и легкие для запоминания.

 

Комментарий

 

Кризисное вмешательство нацелено на разрешение срочных проблем, а не на устранение всех дезадаптивных убеждений и поведения. Терапевт должен работать только с теми представ­лениями, которые обостряют текущую ситуацию. Позднее, пос­ле разрешения кризиса, терапевт может работать с фундамен­тальными центральными убеждениями, которые лежат в осно­ве кризиса.

 

Дополнительная информация

 

Есть только одна ссылка, которую я хочу привести в этой главе, потому что это единственное, что может понадобиться читателю. Франк Даттилио и Артур Фриман издали отличную книгу о когнитивных стра­тегиях при кризисном вмешательстве (Dattilio & Freeman, 1994). В кни­ге описаны исследования и практическое применение техник кризисно­го вмешательства в случаях панических расстройств, суицидов, депрес­сии, изнасилований, совращения малолетних, стихийных бедствий, семей в кризисе, избиений и многих других. В каждой главе читателю предоставляется обширный список литературы.

 

 

 

ТЕРАПИЯ ПАЦИЕНТОВ С ТЯЖЕЛЫМИ ПСИХИЧЕСКИМИ ЗАБОЛЕВАНИЯМИ

 

Принципы

 

Существуют три базовые модели использования когнитивно-реструктурирующих техник с хронически психически больны­ми пациентами. Я кратко остановлюсь на первых двух и осталь­ную часть главы потрачу на описание третьей.

 

Модель редукции стресса

 

Различные когнитивные терапевты утверждают, что крити­ческие жизненные события, проинтерпретированные посред­ством дезадаптивных схем, приводят к стрессу и в некоторых случаях вызывают психотические эпизоды. Согласно этой тео­рии, если редуцировать стресс, то частота, интенсивность и про­должительность психотических симптомов также уменьшится, даже если биологический компонент останется неизменным. Различные методы, использовавшиеся терапевтами для сниже­ния стресса у клиентов, включают в себя: модификацию убежде­ний для уменьшения галлюцинаций и бреда; вербальное оспари­вание в помощь клиенту контролировать свой бред; рефокусиру-ющие техники, чтобы помочь клиенту сфокусировать внимание на других внешних и внутренних стимулах; реинтерпретация, которая помогает клиентам по-новому истолковать свой патоло­гический опыт; навыки совладания, такие, как моделирование, предупреждение реакции и приостановка мыслей; обучение не­бредовым ответным реакциям на конкретные социальные си­туации; повышение самоуважения, снижение сопутствующей тревожности и депрессии и обучение проверке реальности. Не­которые из этих техник были разработаны для невротичных клиентов и были перенесены на использование с тяжело психи­чески больными пациентами.

 

Модель реабилитации от когнитивного дефицита

Когнитивная и нейропсихологическая реабилитация в пос­леднее время стоят в центре исследовательского интереса. Тех­ники нацелены на помощь пациентам в приобретении навыков снижения когнитивного дефицита, который сопутствует их заболеванию. Специфические техники были разработаны для уве­личения объема внимания, концентрации, психомоторной ско­рости, когнитивной гибкости, улучшения обучаемости, фор­мирования понятий, слуха, когнитивного настроя и памяти. Многие техники изначально были разработаны для больных с повреждениями мозга, но недавно они были адаптированы для психотических пациентов (Jacobs, 1993).

 

Модель принятия-интеграции

Модель принятия-интеграции подчеркивает биохимическую основу психозов, но не утверждает определяющее значение внеш­него стресса, критических жизненных событий или когнитивно­го дефицита. Психозом считается заболевание мозга, с которым необходимо поступать так же, как и с любым подобным наруше­нием. Модель опирается на исследования, проведенные за по­следние 30 лет, которые подтверждают биохимическую этио­логию хронических психических заболеваний. В этих исследо­ваниях описываются генетические первопричины, подтвержда­ющиеся изучением близнецов, приемных детей и молекулярной биологии. Они также включают в себя открытия касательно гру­бых мозговых нарушений, таких как увеличение желудочков, мозговая асимметрия, легкие неврологические симптомы, вы­званные неадекватными внутриматочными условиями, и откло­няющиеся биохимические процессы (Carson & Sanislow, 1993; Maher, 1988).

Для модели принятия-интеграции безоговорочным является то, что тяжело психически больные (ТПБ) пациенты имеют ней­рохимическую недостаточность и что традиционные когнитив­ные процедуры, созданные главным образом для невротичных пациентов, вряд ли будут значимо на них воздействовать. Ког­нитивные вмешательства могут оказаться в некоторой степени полезными, но психотерапевтические попытки типа редукции стресса, модификации бреда или тренинга когнитивных навы­ков, скорее всего, не возымеют действия на основные проблемы пациента, потому что они по сути биохимические.

Принятие пациента — ключевой психотерапевтический по­стулат модели. Пациент должен знать, что у него серьезное био­химическое нарушение, и приспособить свою жизнь так, чтобы лучше справляться с эффектами заболевания. Часто приводится наиболее распространенный непсихиатрический пример — люди, больные диабетом, могут жить вполне нормальной жизнью, пока они признают у себя заболевание, принимают инсулин в соот­ветствии с назначениями и подбирают диету и стиль жизни. Если диабетик будет отрицать у себя болезнь, он окажется в серьезной опасности. Точно так же ТПБ-пациентам необходимо признать у себя психическое расстройство, принимать психотропные пре­параты и приспособить свою жизнь.

Чем сильнее бионеврологическое нарушение, тем больше не­обходимость принятия ТПБ-пациентом своего состояния. Целью терапии является не только параметр процесса редукции пси­хотической симптоматики (что часто справедливо для модели уязвимости-стресса), а, скорее, в конечном итоге проживание клиента в наименее ограничивающем окружении, которое толь­ко возможно. Идеальный исход для пациентов — это успешная интеграция с обществом без постоянной необходимости в госпи­тализации.

 

 

Метод

 

1. Систематично и целенаправленно расскажите клиенту о его психическом заболевании.

2. Задайтесь целью обучить его принятию, а не снимайте стресс. Уровень стресса не должен снижаться до нулевого, некото­рая доля стресса обеспечит мотивацию выхода из больницы.

3. Когда пациент готов к этому, скажите ему его диагноз и точ­но объясните, почему специалисты, работающие с ним, при­шли к такому диагнозу.

4. Каждому пациенту дайте пособие, состоящее из 8-10 стра­ниц и написанное специально для него, в котором бы описы­валось само заболевание, его возможные причины и что кон­кретно должно быть сделано, чтобы справиться с ним.

5. Требуйте от пациента посещения специальных занятий, на которых дается представление о медикаментах, психическом заболевании и о том, как распознать и справиться с симпто­мами.

6. Расскажите пациенту о том, какие убеждения приведут его выписке и возвращению к обществу, а какие — вредны для него и будут удерживать его в клинике. Используйте любой когнитивный подход, который будет способствовать рацио­нальному восприятию (Olevitch & Ellis, 1995).

7. Пригласите пациентов, принявших свое заболевание и ин­тегрировавшихся в общество, и попросите их поделиться тем, как они научились справляться с отрицанием.

8. Не стоит открыто противоречить отрицанию клиентом забо­левания, попросите его почитать о психических болезнях (Milton, Patwa & Hafner, 1978). Объясните, что это обязан­ность клиента, находясь в больнице, больше узнавать о пси­хических расстройствах и медикаментах, и что его выписка частично будет зависеть от того, насколько хорошо он усвоил материал.

9. Создайте терапевтическое общество с «когнитивной атмо­сферой», чтобы ускорить когнитивные изменения (Wright, 1996; Wright, Thase, Beck, & Ludgate, 1993).

10. Многие тяжело психически больные пациенты будут упорно отрицать любой намек на то, что они психически нездоровы. Любая неприкрытая попытка изменить эту когницию приво­дит к сильнейшей реакции — они могут уйти с терапии, вер-бально, а в некоторых случаях даже физически атаковать терапевта.

 

Мы проводим эксперимент с техникой, в которой для умень­шения отрицания используется постепенная адаптированная практика. На групповых или индивидуальных сеансах мы пока­зываем пациентам двойные и скрытые образы, подобные рас­смотренным в главе 9, предлагая их по очереди, начиная с самой простой картинки и кончая самой сложной. Процедура обычно занимает несколько недель. Мы обучаем пациентов находить скрытые изображения и видеть двойные.

В течение этих сеансов мы никоим образом не упоминаем о психических болезнях или их симптомах — мы просто учим клиентов различать изображения на картинках.

Мы предполагаем, что навык различения образов может по­мочь клиенту наконец увидеть свое заболевание, поскольку для этого требуются подобные преобразования. В обеих ситуациях пациенты должны уметь: а) принимать помощь от других; б) не бросать поиски; в) сначала попробовать небольшие изменения; г) много практиковаться и д) продолжать стараться смотреть на вещи по-новому. Как только они добились успехов с изображе­ниями, мы постепенно знакомим их с их личными когнициями и учим их, как изменить свои мысли.

 

 

Примеры

 

Возможно, самые лучшие примеры убеждений пациентов с серь­езными психическими расстройствами, научившихся принимать свое заболевание, — это комментарии двух пациентов, Келли и Рэн-ди (Me Mullin, Samford & Kline, 1996).

КЕЛЛИ: 15 лет назад у меня диагностировали биполярное аф­фективное расстройство... Как и многие образованные люди, я была очень упряма. Я не хотела признавать у себя эту очень серьезную проблему. Я отрицала фактически, что у меня маниакально-депрес­сивный психоз. Больше года я не могла смириться, пока это не вышло из-под контроля, что я должна сдаться и стать одной из тех людей и принимать эти лекарства, которые я называла литием (вы­делила она)... Мне бы хотелось, чтобы люди поняли, что психичес­кие расстройства — это прежде всего болезнь. Это как диабет, ги­пертония, как другие болезни, при которых принимают лекарства для стабилизации проблем, присущих данной патологии.

РЭНДИ: У меня было диагностировано шизоаффективное рас­стройство, и я нахожусь под врачебным наблюдением вот уже боль­ше 30 лет. Много лет я не знал, что болен. Я не осознавал, что у меня не все в порядке. Я просто чувствовал, что был не такой, как все, и, конечно, это было не самое хорошее чувство... Мне не понравилась идея принимать лекарства. Для меня это было очень непривычно, и я еще несколько лет потратил на то, чтобы походить из одного места в другое и понять, что у меня действительно есть проблемы и что мне нужно наблюдение медиков, а также психотерапия.

 

 

Комментарий

 

Инсайт и принятие — сложные понятия, вмещающие в себя множество значений (Greenfeld, Strauss, Bowers, & Mandelkern, 1989). Однако тот тип инсайта, что позволяет тяжело психичес­ки больным пациентам жить в обществе, немного специфичен. Интервью с пациентами, оказавшимися в состоянии остаться в обществе, показали, что принятие ими психического заболева­ние состоит из трех частей. Первая, интернальная — они были убеждены в том, что их проблемы носят биохимический харак­тер и вызваны не только плохим окружением или плохим воспи­танием. Вторая, глобальная — они признавали, что их проблема пронизывает практически все аспекты их жизни и не является просто изолированной ее частью. Третья, стабильная — они зна­ли, что их болезнь не пройдет в течение нескольких дней, недель или месяцев и что, используя достижения медицины, они смо­гут справляться с ней всю оставшуюся жизнь.

Мартин Селигман обнаружил, что индивидуумы, чье приня­тие включало все три компонента (интернальная, глобальная, стабильная), были в большей степени подвержены риску депрес­сии и в особенности выученной беспомощности (Seligman, 1975, 1994, 1998). В его исследовании эти три фактора были неблаго­приятными, но в настоящей работе они оказались полезными. Почему такое расхождение?

Один ответ состоит в том, что различные типы пациентов видят разные реальности. Депрессивные пациенты обычно ката-строфицируют реальность. Они отрицают, что могут контроли­ровать события, которые на самом деле зависят от них. Как от­мечает Селигман и его коллеги, интернальные, глобальные и стабильные атрибуции приводят к беспомощности и влияют на отказ от попыток. Реальность депрессивных клиентов сильно отличается от реальности тяжело психически больных пациен­тов, которые зачастую минимизируют степень своего заболева­ния. Пациенты с серьезными психическими расстройствами долж­ны считаться с суровой реальностью своего собственного био­химического расстройства, на которое они могут влиять, но не могут полностью контролировать. Им придется считаться с та­кой действительностью на протяжении всей своей жизни.

Сходным образом атрибутивный стиль, столь полезный для депрессивных пациентов, может оказаться очень вредным для ТПБ-пациентов. Приписывание своего психического нездоровья внешним факторам (экстернальный стиль) способствует тому, что пациент с тяжелым психическим заболеванием приходит к убеждению, что все, что ему нужно сделать, чтобы исчезли его психотические симптомы, это переехать, найти другую работу или выбраться из больницы. Вера в то, что галлюцинации и бред — явления временные (нестабильный стиль), толкает к от­казу от медикаментов после выписки, потому что он надеется, что симптомы исчезнут через несколько дней. Вера в то, что про­блемы невелики (специфический стиль), может сохранить само­оценку, однако она также помешает ему признать, что психи­ческое заболевание требует некоторых соответствующих изме­нений в их жизни.

Точную природу когниций принятия можно рассматривать лишь теоретически, однако представляется, что центральной темой является отрицание психического заболевания (см. рис. 12.1). Поскольку большинство госпитализированных пациентов не верят в то, что у них серьезные проблемы, они не видят пово­да к приему лекарств. Как сказал один пациент: «Я не больной, и никакие таблетки мне не нужны». В основном они обвиняют других — семью, докторов, суд, — чтобы придумать объяснение тому, почему они находятся в психиатрической больнице. «Мне

 

Рис. 12.1. Центральные убеждения повторно госпитализированных психически больных пациентов

 

приписал это судья», «Я не сделал ничего странного», «Я был в ударе». Эти когниций поддерживают у них нереалистически высокую самооценку («Я произвожу на людей замечательное впечатление, нет у меня никаких нарушений») и возвращают их к отрицанию у себя психического заболевания («Стоящие люди не могут быть помешанными»).

Напротив, пациенты, вернувшиеся к обществу, смирились со своим заболеванием. Они верят, что, для того чтобы справить­ся с болезнью, им необходим прием медикаментов. Они осозна­ют, что отвечают за свою госпитализацию, которая происходит обычно из-за прекращения ими приема лекарств. У них высокая самооценка («Я себе нравлюсь»), но она условна («Если я пере­стану пить лекарства, я могу стать «не очень хорошим» челове­ком», см. рис. 6.5).

 

Дополнительная информация

 

Модель редукции стресса

Многие терапевты, занимающиеся редукцией стресса, называют свою теорию моделью уязвимости-стресса (vulnerability-stress model) (Avinson & Speechley, 1987; Birchwood & Tarrier, 1994; Brenner, 1989; Chadwick, Birchwood & Trower, 1996; Kingdon & Turkington, 1991a, 1991b, 1994; Lukoff, Snyder, Ventura & Nuechterlein, 1984; Nuechter-lein&Dawson, 1984; Goldstein & Ventura, 1989; Perris, 1988, 1989, 1992; Perris, Nordstrom & Troeng, 1992; Perris & Skagerlind, 1994; Zublin & Spring, 1977).

 

 

Реабилитация от когнитивного дефицита

Основными пользователями когнитивной реабилитации стали ней-ропсихологи, специалисты в области психологии труда и реабилита­ции. Особое внимание обратите на Journal of Clinical and Experimental Neuropsychology, Journal of Clinical Neuropsychology, Neuropsychological Rehabilitation, Cognitive Rehabilitation.

Одной из самых значительных работ в этой области является книга Харвея Якобса Behavior Analysis Guidelines and Brain Injury Rehabilita­tion (Jacobs, 1993).

Дополнительную информацию по техникам смотрите в следующих работах: Benedict (1989); Cassidy, Easton, Capelli, Singer, and Bilodeau (1996); Jaeger, Berns, Tigner, and Douglas (1992); Spaulding, Sullivan, Weiler, Reed, Richardson, and Storzbach (1994); Stuve, Erickson, and Spaulding (1991).

 

Модель принятия-интеграции

То внимание, что я уделяю этой модели, обусловлено проведенными мной и моими коллегами исследованиями ТПБ-пациентов (Me Mullin, 1998). Несмотря на то что я признаю и принимаю, что редукция стресса и реабилитация от когнитивного дефицита могут быть весьма полезны­ми, мне кажется, что подавляющее большинство ТПБ-пациентов выиг­рают и от модели принятия-интеграции.

Хотя многие другие когнитивные терапевты склонны игнорировать эту модель, есть важные исключения и тут. Хайес и Вильсон разработа­ли новый вид терапии, терапия принятия и обязательств (acceptance and commitment therapy) (ТПО), основанный на принятии пациентами своего заболевания и принятии на себя обязательств по совладанию с ним. ТПО предполагает, что эмоциональный дистресс вызывается деза-даптивным избеганием, проявляющимся на практике (Hayes, Strosahl and Wilson, 1996; Hayes and Wilson, 1994).

В других работах (McGlashan, 1994; McGlashan & Levy, 1977) опи­сывается различие между острыми психическими больными, которые «закрываются» (отрицают), и теми, кто интегрирует (ассимилирует) свой психотический опыт. Дэвид (David, 1990) ведет речь о принятии психического заболевания в терминах инсайта¹. Он определяет инсайт как способность пациента признать, что он страдает психической бо­лезнью и грамотно обозначить свой психотический опыт в терминах забо­левания. Кореи (Coursey, 1989) рекомендует, чтобы психотерапия дава­лась пациентам таким образом, чтобы у них появилась точная инфор­мация о причинах и прогнозах своего недомогания. Коллектив авторов (McEvoy, Freter, et al., 1989; McEvoy, Freter et al., 1989) исследовал отношения между инсайтом и острой психопатологией. Они обнаружи­ли, что пациенты, имевшие хорошее понимание своей психической бо­лезни, имели меньше шансов быть повторно госпитализированными. Друри в своем исследовании использовал компонент принятия. Частью его когнитивной терапии была помощь пациентам в том, чтобы «"взгля­нуть в лицо" своей болезни и интегрировать ее, а не искать прибежи­ща в своем психотическом опыте» (Drury, Birchwood, Cochrane & Macmillan, 1996, p. 595). Он обнаружил, что в группе когнитивной тера­пии наблюдалось меньше остаточных после острых психотических эпи­зодов симптомов, чем в контрольной.

Наверное, наиболее продвинутыми оказались направления терапии принятия. Несмотря на ее, скорее, бихевиоральные, нежели когнитив­ные, корни, в терапии принятия и обязательств (Hayes, Strosahl and Wilson, 1996) предполагается, что зачастую психологический дистресс

 

_____________________

 

¹ От английского «insight» — «понимание, способность проникнове­ния в суть, постижение». (Прим. перев.)

 

является результатом дезадаптивного практического избегания, в кото­рое включены и когнитивные элементы. Психопатология частично обус­ловлена попытками клиента уменьшить свои проблемы, избежать или уклониться от них (Wilson, Hayes, and Gifford, 1997).

 

 

КАК СПРАВИТЬСЯ С САБОТАЖЕМ КЛИЕНТА

 

Принципы

 

Джеймс Ранди, всемирно известный разоблачитель магов и мистиков, предложил заплатить сумму в более чем миллион дол­ларов человеку, который сможет продемонстрировать существо­вание паранормальных способностей в научно контролируемых условиях. С 1964 года тысячи людей претендовали на этот приз, и несколько сотен прошли первичный отбор, но никто не смог выдержать тщательного научного исследования, пройдя все тесты ученого. Ранди все еще готов выдать сразу же чек любому, кто убедит его в существовании паранормальных явлений (Randi, 1982, 1989, 1995).

Ранди делит претендентов на приз на две группы. Первые — это типичные продавцы подделок и улиточного масла, артисты-трюкачи. Они знали, что они мошенники, и пытались выиграть приз при помощи «ловкости рук». Вторые— истинные фана­тики — группа, гораздо более интересная для терапевтов. Эти люди на самом деле верят, что обладают паранормальными способностями, и поражаются тому, что это не удается экспе­риментально доказать. Члены этой второй группы страдают тем, что мы могли бы назвать «самосаботажем». Они настолько обманывают себя, что верят в существование способностей, ко­торых у них нет. Многие клиенты принадлежат к этой второй группе.

Парадоксально, но многие из клиентов, подвергающихся са­мосаботажу, зачастую очень умны и достаточно хорошо образо­ванны, однако они саботируют психотерапевтический процесс. Если они хоть сколько-нибудь объективны, то должны понять, что глупо тратить время и деньги на то, чтобы ходить к терапев­ту и при этом искусно обрубать любые его действия. И все же некоторые очень неглупые люди поступают подобным образом, когда приходят на терапию. Такие клиенты не выполняют до­машние задания, пропускают сеансы или прибегают к самоза­щите. Такой саботаж необходимо отличать от других проблем клиента только потому, что с ним нужно разобраться в первую очередь, потому что, если клиент увлечен саботажем, не будет никакого прогресса; способность клиента сопротивляться помо­щи гораздо выше способности терапевта ее оказать.

 

Клиенты могут прибегать к различным типам саботажа.

•  Косвенная выгода. Внешнее подкрепление удерживает убеж­дения клиента. «Легче ничего не менять».

•  Социальная поддержка. «Людям не понравится, если я изме­нюсь».

•  Противоречие ценностей. Неизменность в иерархии ценнос­тей клиента занимает верхнее положение. «Было бы непра­вильно изменяться».

•  Внутренняя согласованность. Прежнее поведение связано со столькими вещами, что его пересмотр потребует измене­ния всей жизни клиента. «Цена изменения слишком велика».

•  Защита. «Изменяться опасно».

•  Соперничество. «Я не позволю никому указывать, что мне делать ».

•  Зависимость. «Если я изменюсь, вы мне будете не нужны».

•  Волшебное исцеление. «Чтобы измениться, мне не нужно осо­бенно стараться. Это должно произойти быстро и без особых усилий».

•  Мотивация. «Я не чувствую, что должен измениться, я могу быть счастливым и без этого».

•  Отрицание. «Я понимаю все, о чем вы мне говорите» (не понимает). «Я никогда не пойму ничего из того, о чем вы мне толкуете» (поймет).

•  Поведенческий саботаж. Пропуски сеансов; опровержение любого из представляемых принципов; невыполнение рабо­ты на сеансе и постоянные звонки во внеурочное время; не­уплата; жалобы на то, что его не лечат; метания от одного терапевта к другому, когда консультация переходит в напря­женную в плане работы фазу; жалобы на предыдущих тера­певтов; посещение вас только в период кризиса и прекраще­ние сеансов сразу же, как только он миновал.

 

 

Метод 1.

Противодействие саботажу

 

После того как вы со своим клиентом составили список контр­аргументов к его иррациональной мысли, попросите его запи­сать, какие противоречия и доводы «против» в связи с этим у них автоматически возникают. Затем попросите их проанализи­ровать свой саботаж и опровергнуть его перед тем, как работать с иррациональной мыслью (Giles, 1979; Loudis, личное общение, 10 апреля 1979).

 

Пример

Иррациональная мысль: «Я не должен показывать людям, какой я на самом деле. Чтобы защитить себя, мне нужно прятаться за социальной маской».

Контраргумент: «Если я не буду показывать, кто я есть, никто никогда не сможет приблизиться ко мне. Я всегда буду один».

Саботаж: «Они могут не принять меня».

Контраргумент: «Они не воспринимают меня сейчас, потому что я прячусь за своим картонным макетом».

Саботаж: «Лучше, если они не будут знать меня, чем они будут меня недолюбливать».

Контраргумент: «Лучше предоставить людям шанс любить тебя или недолюбливать, чем упрочивать их неприятие, играя в прятки с самим собой».

Процесс противодействия саботажу продолжается до тех пор, пока клиент не сможет придумать для своих контраргументов ни одного противоречия.

 

 

Метод ,2.

Предотвращение саботажа

 

Саботаж гораздо лучше пресечь до того, как клиент к нему прибегнет. Если клиент обнаружил публично свои установки, ему придется защищать их от нападений. Если вам кажется, что клиент склонен саботировать коррекцию, на начальных этапах консультирования предложите ему составить список всех спосо­бов, которыми любой человек может саботировать терапию. По­просите их определить, какой метод они бы использовали, если бы решили когда-нибудь саботировать консультирование. После этого обсудите, почему саботаж мешает людям достичь целей, с которыми они пришли на терапию.

Эта техника обычно представляется следующим образом.

За двадцать пять лет консультирования клиентов я заметил, что большинство из них испытывают смешанные чувства по по­воду терапии. Часть клиентов хочет улучшить свою жизнь и при­шли на терапию именно по этой причине. Но другая их часть противится изменению и беспокоится о том, что они рискуют попасть в худшее, чем то, в котором они находятся, положе­ние. Как будто в их голове проигрываются две записи: голос на одной вопиет: «Расти, меняйся, стань лучше!», а на другой кричит: «Осторожно! Может стать еще хуже, пусть уж будет как есть».

Я также обнаружил, что большинству клиентов трудно рас­сказать терапевту об этих конфликтующих чувствах, и поэтому обычно они этого не делают. Вместо этого они искусно саботи­руют терапию и зачастую пытаются убедить себя, что не делают этого.

Я собираюсь рассказать вам о некоторых из способов, к кото­рым прибегают иные клиенты для саботирования консультаций. Мне бы хотелось, чтобы вы добавили еще несколько. Если бы вы собирались саботировать, но не хотели бы, чтобы я знал об этом, какие бы методы вы использовали?

Саботаж может быть гораздо более распространен, чем дума­ют большинство терапевтов. В учебных программах это нечасто обсуждается, подразумевается, что это случается редко, но, ког­да я раскрывал понятие «саботаж» своим клиентам, почти все отлично представляли, о чем я говорю.

 

 

Метод 3.

Поиск выгоды

 

Перечислите каждый из способов саботажа клиента по от­дельности. Выдвиньте гипотезы о том, какое позитивное или негативное подкрепление (выгода) с ними связано. Обсудите эту выгоду со своим клиентом и помогите ему найти другие способы ее получения. Помогите ему отличить полезные способы от де­структивных.

Их саботирующие мысли похожи на когнитивные трюки, которые они показывают сами себе. Убеждения типа: «Я могу потерять над собой контроль и сойти с ума» или «Чтобы чего-то стоить, я должен быть лучше всех» — могут быть не просто оши­бочным восприятием, возникшим из-за неадекватного синтези­рования опыта. Они также могут скрывать за собой что-то вроде когнитивной игры, в которую клиенты могут играть, чтобы по­лучить мнимое вознаграждение. Подобно артисту, разыгрываю­щему трюки перед публикой за внешнее вознаграждение, кли­енты могут обманывать себя за внутреннее — чтобы вызвать чув­ство безопасности или высокую самооценку, чтобы уменьшить тревогу, чтобы возвеличить кого-то еще или просто чтобы разно­образить скучное без этого существование.

 

 

Метод 4.

Разоблачение игры

 

Иные клиенты делают из консультаций драматический спек­такль, театральное шоу, представление, в котором клиент — главное действующее лицо, а терапевт — зритель. Сначала клиент может создавать драму для внешних аплодисментов, но с годами практики они начинают играть эту роль для са­мих себя, далее долгое время после того, как внешняя выгода

исчезла.

Многие когнитивные подходы неэффективны для клиентов, которые делают все для терапевта, поскольку часто они рассмат­ривают терапию как очередную арену для своего выступления. Хотя такие клиенты могут притворяться, что усиленно работа­ют на терапии, в действительности у них наблюдается незначи­тельный прогресс. Иногда их игра проявляется в несоответству­ющей улыбке или оговорке. Иногда они вообще прекращают консультации, когда те становятся серьезными.

Чтобы освободить клиента от самообманного убеждения, нужно разоблачить его представление как действие и затем переключить его внимание на проблему. Чтобы проделать это, подумайте о внешней и внутренней выгоде для театрального исполнителя. Продемонстрируйте это клиенту и затем объясни­те, какие есть негативные последствия в разыгрывании пред­ставления и как они могут сказаться на его способности достичь своих целей. Обучите своего клиента более продуктивным и бо­лее эффективным способам достижения целей.

 

Пример 1. История Мики

 

Большинство клиентов достаточно прямолинейны и приходят к когнитивному терапевту, потому что хотят получить помощь в лич­ных проблемах, но иногда обращаются люди с неискренними наме­рениями.

Как раз такой случай был с женщиной из Сиднея; ее звали Мика, и она посещала терапевтов только потому, что ей нравилось приводить их в замешательство. Она была состоятельна, не работала 15 лет и безумно скучала. Все, что у нее было в жизни, — это искать, чем бы поразвлечься. Она пробовала теннис, гольф, всевозможные курсы и занятия всеми видами странных восточных медитаций.

Вдруг она наткнулась на более интересное времяпрепровожде­ние. Она разыгрывала непонятное психическое недомогание и об­ращалась к различным терапевтам, притворяясь, что ей нужна по­мощь. Они, конечно, не могли ей помочь, потому что она придумы­вала свои проблемы, поэтому, покидая их, она грустно произносила: «Я так надеялась, что вы мне поможете, но вижу, что вы не можете этого сделать. Боже мой». Специалистов это расстраивало, она же праздновала триумф.

Однако со временем она, так часто исполняя эту роль, начала в нее верить. Она научилась лгать самой себе и забывать, что сама все придумала.

Когда она связывалась с терапевтом, ее начальный прием был одним и тем же. Она взывала голосом, исполненным ужаса, произ­нося что-то вроде: «Доктор, вы должны мне помочь! Вы единствен­ный специалист в Сиднее, который может разрешить мои чудовищ­ные проблемы. Я столько слышала о вас. Уверена, что только вы с вашим умом можете мне помочь. Пожалуйста, прошу вас, найдите хоть немного времени в своем плотном расписании. Я на послед­нем издыхании. Пожалуйста. Я буду молиться на вас, да благосло­вит вас Господь, я заплачу столько, сколько вы попросите».

Что ж, при таком мастерски разыгранном гамбите какой специ­алист устоит? Не каждый! Поскольку терапевты подвержены лести, обычно они говорили «да» и проглатывали ее крючок.

Затем она очень артистично играла первый сеанс. Она пред­ставляла проблему, похожую на множественную личность, как в «Трех лицах Евы» или в «Сибилле». На сеанс она становилась Не-вротичной Микой, разыгрывая испуг, депрессию, замешательство или пассивность. Она вскрикивала, всплескивала руками и говори­ла: «Боже мой! Боже мой!» Она сидела с опущенной головой и говорила, высоко плача. На следующий сеанс она приходила как Мика-вамп, одетая в облегающее платье и детально описывая сек­суальные контакты со своими богатыми и влиятельными мужчина­ми. Она звучала так же подозрительно, как и Вивьен Ли в «Унесен­ных ветром». Она даже делала попытки соблазнить терапевтов-муж­чин, которые они, к счастью, пресекали.

Где-то к середине сеансов ее терапевты с нетерпением пред­восхищали, в чьем обличье она покажется в следующий раз, и они не разочаровывались. Мика приходила на сеанс, одетая как жен­ская версия варвара Конана, и говорила короткими, гортанными хрюканиями, пересыпая свои комментарии словами из трех букв. Очевидно, что она старалась шокировать своих терапевтов, однако сложно исполнять роль, когда твой обыкновенный психолог недо­статочно знаком с диалектом обыкновенного варвара. Но она дела­ла все возможное, и это были героические усилия.

Достаточно! Хотя клиенты могут не один раз обмануть терапев­та, их наивность не бесконечна. Так что один опытный психолог понял ее и начал противодействовать ее действиям. Он заметил, что не очень любезно разыгрывать своего терапевта. Он сказал, что есть много людей с реальными проблемами, и что психологов не хватает, и что он не будет против, если она освободит место для кого-то другого. Она усиленно отвергала его предложение и, со­брав объединенные силы ее разных личностей, говорила: (Невро-тичная Мика) «Я слишком нервозна, чтобы уйти», или (Мика-вамп): «Слишком стара, чтобы играть в игры? Почему бы нет?», или (Мика-варвар): «Пошел ты! Я плачу, ты слушай!»

Понятно, что терапевт не собирался реагировать так же, как это делали другие терапевты. Он не пошел на телевидение объяснять поразительный случай множественной личности Мики, не поторо­пился опубликовать его в профессиональном журнале, исследуя давние первоисточники разных ее личностей, как это делали неко­торые другие. Он ее разочаровал, и она уже подумывала о том, чтобы найти более благодарную аудиторию, но перед тем как за­кончить, психолог решил попробовать последний подход. Может быть, он бы все еще парировал ее игру, и от этого было бы мало толку. Ему показалось, что может сработать парадоксальный под­ход, поэтому он начал искать технику, которая бы застала ее врас­плох, когда она Выла бы не готова отразить удар.

Он осознал, что все ее прежние терапевты обходились с ней одинаково, и она к этому привыкла. Они действительно предполагали, что она была одним человеком с разными личностями, и все отрицали ее заявление о том, что она была тремя разными людьми. Все они настаивали на том, что она была существом с серьезными нарушениями, у которого сидели внутри эти три личности, но не видели в ней актрису, которая решила поразвлечься, как это случи­лось с новым терапевтом. Все так или иначе отрицали, что разные личности могут быть действительно отдельными, хотя она притво­рялась, что была тремя разными людьми и страстно опровергала любое подозрение в обратном. Она утверждала, что не имеет ни малейшего понятия о других ее личностях, и психологу было любо­пытно, что произойдет, если он поймает ее на слове и будет делать вид, что каждая ее личность — действительно отдельный человек.

За неимением никаких других идей он решил относиться к раз­ным проявлениям ее личности как к разным людям. Он составил о них разное мнение и давал отдельные домашние задания и раз­дельные сеансы психологического тестирования. Каждой личности он назначал свое время и составлял отдельный счет. Это привело ее к некоторой фрустрации, потому что, когда она приходила в качестве Невротичной Мики перенести сеанс для Мики-вамп, пси­холог говорил, что на это время записан другой клиент. Еще боль­ше ее рассердило, когда Мика-вамп должна была пройти утоми­тельное 1,5-часовое психологическое тестирование, которое про­шла и Невротичная Мика. Когда она смутилась, в очередной раз получив этот тест, психолог спросил: «В чем проблема? Вы же еще не делали этот тест, не так ли? Я помню, что еще не давал его вам». Она была ошарашена, но сказала: «Нет, конечно, нет. Он просто кажется длинным».

Во время сеанса с одним из ее персонажей психолог не позво­лял ей обращаться к тому, что может знать только другая часть ее личности. Это становилось для Мики все более невыносимо, пото­му что приходилось запоминать больше и больше, что говорила каждая из ее личностей. Наконец он дал ей большое домашнее задание, которое занимало по часу в день и на следующем же сеансе детально обсуждалось.

Скоро бремя поддержания трех персонажей стало для Мики слишком тяжелым. Ей перестало хватать энергии, и она решилась на еще одну заключительную попытку. Она начала переключаться с одной личности на другую посреди сеанса. Это был отличный ход, но психолог научился справляться с этим, относясь к разным лично­стям по-разному, как только они проявлялись. Он притворялся, что каждая из них только что появилась, а других тут не было и в поми­не. Так что, когда появлялась вамп, он спрашивал: «Как прошла неделя?», и это после того, как он только что выслушал подробный рассказ об этом от Невротичной Мики. И ей приходилось придумы­вать целую неделю нового опыта.

Все вместе составляло непосильную для Мики работу. На их последнем сеансе она не была какой-то особенной Мики, а была просто Мики во всех своих аспектах, которые у нее были в действи­тельности. Со всеми ими в сборе они смогли откровенно погово­рить. Психолог сказал Мике, что жизнь интересна тогда, когда мы справляемся с трудностями. Мы никогда не были бы счастливы, если бы побеждали мнимые проблемы и осуществляли мнимые планы, у человечества достаточно реальных проблем и без обман­ных притворств. Есть, к примеру, экология, бедность, несправедли­вость, СПИД, рак, предрассудки, наркомания, насилие и многое, над чем необходимо действительно работать. Психолог сказал ей, что она умна, богата, у нее масса свободного времени и что она может многое сделать в той или иной области, если вложит в нее свои энергию и время. Он не спросил с нее за гамбит с множе­ственной личностью, но она дала ему понять, что знает, о чем он говорит. Она ни в чем не признавалась, но когда уходила, сказала лишь одно слово: «Спасибо».

Последний раз, когда психолог видел Мику, она появилась на местном телевидении, говоря о спасении северных вомбатов или каких-то созданий, которым грозила потеря их местообитания. Все части личности Мики боролись за вомбатов, и она казалась счаст­ливой и удовлетворенной.

 

 

Пример 2.

История Мориса

 

Следующий текст представляет собой отредактированную за­пись первого сеанса с Морисом, очень успешным, привлекатель­ным разведенным мужчиной за тридцать, которым интересовалась не одна женщина. К сожалению, у Мориса в прошлом были порван­ные отношения, каждые из которых заканчивались одинаково — женщина уходила от него к другому мужчине.

МОРИС: Я опять нахожусь в ситуации, в которой оказывался уже много раз. Это очень болезненно всегда, и мне нужна ваша помощь... Я что-то делаю не то в отношениях с женщинами. Отно­шения завязываются, и поначалу все идет очень хорошо, но потом что-то происходит, и я становлюсь ревнивым, подозрительным, манипулятивным, я начинаю сердиться, вести себя по-детски и на­чинаю саботировать отношения. Это всегда заканчивается одина­ково — женщину все это возмущает, а я очень страдаю и чувствую себя очень плохо.

В этот раз я встречался с женщиной около года с половиной. Она очень привлекательная женщина — умная, живая, бойкая. Воз­можно, она лучше меня — пользуется большей популярностью в компаниях, более общительная. Она всегда нравилась мужчинам. Я думаю, что чувствую себя хуже нее, и мне страшно. Недавно она сказала мне, что, возможно, у нее зарождается чувство к другому мужчине. Он богат, влиятелен, у него много друзей в высших кру­гах. А у меня этого нет. Я умный, талантливый, эмоциональный — но не влиятельный.

У меня ком застрял в горле, когда она сказала об этом. Поэто­му, как всегда в подобных ситуациях, я повел себя странно. Я ска­зал: «Спасибо, что ты говоришь мне об этом; мне правда нравится твоя честность. Ясно, что в этой ситуации ты должна сделать только одно. Ты должна как можно настойчивее добиваться этой связи, ты должна с ним спать, проводить с ним много времени и посмотреть, что произойдет с твоими чувствами к нему. Посмотрим, влюбишься ли ты в него. И если это действительно произойдет, у нас будет все кончено. Если нет, у нас все будет по-старому. Я не хочу тебя видеть, пока ты не выяснишь, что ты к нему чувствуешь». Она про­тестовала, но я настаивал, что она не должна со мной видеться, пока не примет решение. Она сказала, что любит меня, а на счет него не уверена и хотела бы встречаться со мной. Я ответил: «Хоро­шо, возможно, мы будем видеться, но безо всякого секса».             • Это типичный пример моей проблемы. Я делаю прямо противо-' положное тому, что мне хочется делать. Я говорю и делаю такое, что сам не понимаю, почему я это делаю. Я так и продолжаю вести* себя в противовес своим интересам.

Даже на первом сеансе клиент начинает понимать, что он во-; влечен в самосаботаж. Последующие сеансы показали, какого рода был этот саботаж.

МОРИС: Я разыгрываю с женщинами роль этакого мученика. Они > обижают меня и заставляют ревновать, но, вместо того чтобы кричать на них, я их обманываю. Я притворяюсь добрым, мудрым, всепроща­ющим, заинтересованным только в их благополучии. Я показываю им, что пожертвую себя ради их счастья, как настоящий мученик. ';■

Эта игра утомляет. Я говорю что-то вроде: «Давай, выходи за него замуж. Будь счастлива. Надеюсь, у вас все получится. Ты заме­чательный человек. Я хочу, чтобы ты от меня избавилась. Не хочу тебя больше удерживать».

Но это все полнейшая ерунда. Я не верю ни в одно произноси­мое слово. Выгода, которую я от этого получаю, двояка. Во-первых, я мщу женщине за нанесенную обиду. Она начинает чувствовать свою вину и не может напасть на меня за мою доброту, заботу и доброжелательность. Во-вторых, я восполняю свой образ малень­кого героического мученика, думая, какой я ужасно сострадатель­ный, добрый и отважный человек.

Морису потребовалось еще много сеансов, чтобы исследовать свой мученический саботаж. Временами он забывал, что играл роль страдальца, и снова вел себя как мученик. Но постепенно он увидел свою игру и ее деструктивные последствия. Он не скры­вал свой гнев и начал показывать, кто он был в действитель­ности — нормальный человек со своими страхами, гневом, рев­ностью, а не жертвенный агнец для мужской или женской половины человечества.

 

Комментарий

 

Клиенты будут сердито защищать свои убеждения, когда будут чувствовать, что на них нападают, поэтому перед разобла­чением самосаботажа или разыгрывания роли необходимо по­строить хороший раппорт между терапевтом и клиентом. Более того, если терапевт примет реальную реакцию за притворство, к негативным эмоциям клиента добавятся чувство вины и заме­шательство.

 

Дополнительная информация

 

Название техники взято из работы Ранди (Randi, 1982). Дополни­тельное чтение по данному вопросу даст терапевту еще один инструмент для работы с чрезмерным самообманом в различных областях (Franklin, 1994; Gardner, 1957,1981, 1991; Holton, 1993; Kurtz, 1992; Randi, 1989, 1995). Также смотрите работы Карла Сагана (The Demon-Haunted World: Science as a Candle in the Dark, Sagan, 1995; Broca's Brain: Reflections on the Romans of Science, Sagan, 1979). Существует также журнал, где анализируется разоблачение мошеннических проделок (The Sceptical Inquirer: The Magazine for Science and Reason and The Committee for the Scientific Investigation of Claim of the Paranormal, Buffalo, NY; http// www.csicop.org).

Социальные психологи и социологи занимаются изучением соци­альных ролей, самопрезентации и игр. Смотрите первые работы Ирвин­га Гофмана (Goffman, 1961, 1971, 1980, 1987).

Отличить начинающего терапевта от опытного можно одним из спо­собов — по использованию последним парадоксальных техник. Рай­монд Корзини и Милтон Эриксон, два очень опытных терапевта, очень широко применяют парадоксальные методики (Corsini, 1957, 1981, 1994, 1998). Корзини является редактором психологических энцикло­педий (Corsini & Ozaki, 1984; Corsini & Wedding, 1987). Работы Эриксона можно найти во многих источниках (Bandler & Grinder, 1996; Erickson, 1982; Erickson & Rossi, 1981; Havens, 1985; Lankton, 1990; Lankton & Lankton, 1983; Rossi, 1980; Rossi & Ryan, 1985).

 

 

КОГНИТИВНО-РЕСТРУКТУРИРУЮЩАЯ ТЕРАПИЯ ДЛЯ АДДИКТИВНЫХ КЛИЕНТОВ

 

В соавторстве с Патрицией Гейлхар,

доктором психологических наук,

Сидней, Австралия

 

Принципы

 

Наше ответвление когнитивно-реструктурирующей терапии делает существенное различие между лечением злоупотребле­ния наркотиками и алкоголем и лечением зависимости. Причи­ны, когниции и методы лечения того и другого не только разные, но в некоторых случаях просто противоположные. С клиентами, злоупотребляющими наркотиками (мы считаем алкоголь тем же наркотиком), можно использовать стандартные когнитивные техники, представленные в этой и других книгах по когнитив­ной терапии, но с теми, у кого сформировалась серьезная физио­логическая зависимость от них, требуется существенная коррек­тировка терапии.

 

Злоупотребление наркотиками

У клиентов, которые злоупотребляют химическими веще­ствами, типичной моделью является негативное подкрепление (см. рис. 12.2). Они испытывают такие негативные эмоции, как тревога, страх, депрессия или гнев, и потом обнаруживают, что эти чувства снижаются или устраняются наркотиками (обуслов­ливание отстранения). После многократных повторений они на­учаются тому, что часто они не испытывают отрицательных эмо­ций, если сначала примут наркотик (обусловливание избегания). Злоупотребляющие клиенты часто прибегают к наркотикам в ответ на жизненные кризисы.

 

 

 

Рис. 12.2. Модель негативного подкрепления в случае злоупотребления наркотиками

 

Злоупотребление наркотиками может быть целиком выучен­ным. Люди научаются чрезмерному употреблению, имитируя других людей из их раннего окружения, у кого наркотики были связаны с различными внешними стимулами. Злоупотребляю­щий наркотиками человек часто демонстрирует преморбидные психологические нарушения, такие, как антисоциальное пове­дение, генерализованная тревога или депрессия, нетерпимость к фрустрации, слабый контроль импульсов. Часто у них в про­шлом была серия критических негативных событий (обычно сек­суальное или физическое насилие), произошедших в детстве и подростковом возрасте.

Когнитивный компонент модели злоупотребления состоит из двух элементов. Во-первых, негативные эмоции могут вызываться исходными когнициями. Если терапевт изменит эти когни-ции, негативные эмоции не будут возникать или будут редуци­рованы. Следовательно, у клиентов будет меньше причин к от­странению и избеганию (Clarke & Saunders, 1988; Gallant, 1987). Во-вторых, когниции могут внедряться между стимулами (кри­тическим внешним событием, А) и реакцией (употреблением наркотиков, Сь). Разные когнитивные терапевты выделяют раз­личные ключевые когниции, имеющиеся у наркоманов. Эллис подчеркивает значение низкой толерантности к фрустрации: «Это невыносимо, когда я расстраиваюсь, и я должен немедлен­но избавиться от этих эмоций при помощи наркотиков» (Ellis, Mclnerney, DiGuiseppe & Yeager, 1988, и личное общение с Элли-сом, 10 августа, 1989). Аарон Бек выделяет нехватку навыков совладания: «Я не знаю, как справиться с этой проблемой. Если я приму наркотики, я смогу об этом забыть» (Beck, Wright, Newman & Liese, 1993).

Клиенты, злоупотребляющие наркотиками, выигрывают от когнитивной терапии (когнитивно-бихевиоральная, когнитив­но-реструктурирующая терапия, РЭПТ). В противоположность зависимым клиентам они могут научиться выпивать только в обществе и стать кандидатами на программу контролируемого употребления.

 

Наркотическая зависимость

Наркотическая или алкогольная зависимость (рис. 12.3) — проблема совсем иного рода. Клиенты с серьезной химической зависимостью используют наркотики не только для того, чтобы справиться с негативными эмоциями или стрессогенными ситуациями, а для купирования абстинентного сидрома, который обусловлен их физиологической зависимостью.

В зависимости клиента есть сильный физиологический ком­понент.

Сначала их физиологическая система нейтрализует и элими­нирует алкоголь и наркотики, так что они могут быстро восста­новиться, но продолжительное их использование накладывает на системы их органов дополнительную нагрузку. Зависимые клиенты постоянно вводят алкоголь или наркотики в свой орга­низм, и разные органы — особенно печень — затрачивают все больше времени на их нейтрализацию.

Когда их организм постепенно становится перегруженным, происходит важное событие. Системы органов перестают отно­ситься к наркотикам как к чужеродной субстанции, и искусст­венные вещества начинают признаваться как естественная суб­станция, необходимая для гомеостаза. Химически зависимые клиенты должны все больше и больше увеличивать дозу нарко­тика, чтобы чувствовать себя нормально. Когда уровень налич­ных наркотиков падает ниже уровня, требуемого их организму, им нужно увеличивать дозу, чтобы восстановить гомеостаз. Как сказал мне один наркоман: «Как будто мое тело перестало бо­роться. Если сначала оно говорило: "Убери наркотики. Я их не хочу", то потом оно начало просить: "Я сдаюсь! Хочешь нарко­тики — пожалуйста! Но теперь ты не только будешь их хотеть, ты будешь в них нуждаться!"»

Став физиологически зависимыми от наркотиков, аддикты никогда не смогут от этой зависимости избавиться. Зависимые клиенты не могут употреблять наркотики по случаю, они могут только полностью отказаться от них. Чтобы справиться со своим заболеванием, они должны полностью прекратить их употребле­ние. Если они будут продолжать их использовать, то поймут, что им никогда не будет их достаточно. Их будет ломать все боль­ше и больше, и они уже не смогут принимать наркотики для удовольствия, возбуждения или для избавления от негативных эмоций. Это станет физиологическим принуждением, идущим от надежды на то, что они смогут временно уменьшить все возра­стающие симптомы абстиненции. Если они не остановятся, они будут пить и принимать наркотики, пока не умрут.

Когнитивно-реструктурирующая терапия в качестве оппози­ции когнитивной терапии в целом выдвигает гипотезу о бимодальнем распределении в случае наркотических и алкогольных проблем (табл. 12.1 и рис. 12.4).

 

Таблица 12.1 Характеристики злоупотребления и зависимости

 

ЗЛОУПОТРЕБЛЕНИЕ                                                                     ЗАВИСИМОСТЬ

 

Преморбидная личность _________________________________ разнообразные преморбидные нарушения

 

Недостаток

соответствующей генетики  ________________________________  Генетическая предрасположенность

 

Невротическая предыстория  _________________________________  нет соответствующей

                                                                                                                       невротической предыстории

 

Антисоциальны ____________________________________________    антисоциальны

Перед употреблением                                                     после употреребления

 

Может научиться ____________________________________________ должен воздерживаться

контролировать употребление алкоголя

 

Слабые навыки совладания ______________________________________ . развитые навыки совладания 

 

Низкая самооценка ___________________________________  грандиозная самооценка

 

Низкая толерантность _____________________________________________  различная толерантность

К фрустрации                                                                                                                                         к ф рустрации

 

 

Употреблению предшествуют _________________________________________  различные УС

неприятные УС

 

Нет значимых прецедентов в семье ____________________________________ значимые прецеденты в семье

 

 

Низкая толерантность к наркотикам _____________________________________ высокая толерантность

 

 

Незначительное количество ________________________________  многочисленные симптомы абстиненции

симптомов абстиненции

 

Левая половина распределения представляет тех, кто зло­употребляет. Это чаще всего невротики, люди с преморбидными расстройствами, без генетической или семейной предыстории, с небольшими навыками совладания, низкой самооценкой и низ­кой толерантностью к фрустрации. Злоупотребляющие клиенты прибегают к наркотикам чаще всего для облегчения негативных эмоций, когда чувствуют, что не в силах с ними справиться.

 

Рис. 12.4. Двумерное распределение злоупотребления алкоголем и наркотиками и наркотической зависимости

Этих клиентов можно научить контролировать использование наркотиков, их можно подвергнуть когнитивной терапии и дру­гим видам психотерапии, им можно помочь справляться со свои­ми эмоциональными проблемами без наркотиков.

Правая сторона распределения демонстрирует наркотичес­кую зависимость. Такие клиенты обнаруживают сильную гене­тическую предрасположенность, и у них обычно есть три и более родственников со схожей проблемой. У них представлено мно­жество преморбидных личностей, навыки преодоления и толе­рантность к фрустрации. Зависимые клиенты прибегают к нар­котикам в самых разных пусковых ситуациях, а не только в состоянии стресса; они демонстрируют грандиозное отрицание, у них могут наблюдаться симптомы абстиненции и высокая то­лерантность к выбранному наркотику. Обычно традиционные когнитивные техники не приводят у них ни к какому результа­ту, вместо этого им требуется специализированная когнитивная терапия, которая предлагается ниже.

Если вышеизложенный анализ корректен, может показать­ся, что терапевт мало может помочь зависимому клиенту. Хотя такие клиенты никогда не смогут контролированно употреблять алкоголь и наркотики, они могут остановить прогрессирование своей зависимости. Несмотря на то что это им много раз не уда­валось, с помощью терапевта и специализированной когнитив­но-реструктурирующей терапии они могут его прекратить.

Поскольку лечение злоупотребления наркотиками описыва­ется во многих замечательных публикациях (см. раздел Допол­нительной информации), мы не будем здесь повторять всю про­цедуру. Вместо этого мы посвятим оставшуюся часть главы обсуждению уникального лечения, необходимого в случае хи­мической зависимости. Подход называется «когнитивная кон­фронтация» и требует работы с совершенно иным списком ког-ниций, чем тот, к которому большинство терапевтов привыкли, консультируя злоупотребляющих наркотиками клиентов.

 

Предпосылки к лечению алкогольной и наркотической зависимости

Причины зависимости наркоманов от наркотиков физиоло­гические, но принимают они их по психологическим причинам. Аддикты научились прибегать к ним, и они могут отучиться от этого. Как? Посмотрите на схему.

До употребления наркотика у аддикта бывает страстное к нему стремление. Он может его отлично осознавать или вообще его не замечать, но оно есть. Алкоголик так сильно хочет вы­пить, а наркоман — уколоться, потому что их тело замечает па­дение привычного уровня наркотика, и они чувствуют давление организма, чтобы поднять этот уровень. Это желание усилива­ется, когда наркоманы попадают в ситуацию, в которой рань­ше они пили или прибегали к наркотикам, например, когда они в состоянии стресса, депрессии или у них проблемы с трудо­устройством или личными отношениями. Каждый раз, оказы­ваясь в таких ситуациях, они испытывают возрастание желания.

Физиологическая потребность не единственный источник проблемы, которая не вписывается просто в теорию АС, пока­занную выше. Желание само по себе не эквивалентно принятию наркотика. Не все алкоголики и наркоманы поддаются своему желанию. Есть сотни тысяч химически зависимых клиентов по всему миру, которые испытывают одинаково сильное желание, одинаковые фрустрации, одинаковые ссоры с супругами, одинаковые стрессы, связанные с работой. У многих из них имеется одинаковая генетическая предрасположенность, но они не при­бегают к наркотикам, когда ощущают желание. Посетив неко­торые из встреч хорошо прижившегося общества анонимных ал­коголиков, вы найдете множество химически зависимых людей, которые воздерживаются уже 10 и более лет, но которые испы­тывали жгучее желание тысячи раз, но все же не обратились к наркотику или алкоголю. Если желание приводит к злоупотреб­лению и все аддикты его испытывают, то почему все они не упот­ребляют наркотики и спиртное?

Ответ заключается в том, что теория А----► С неверна. В ней

есть опущенный элемент. Правильная формула выглядит так:

Как видно из формулы, именно В (то, что наркоманы и алко­голики говорят себе относительно своего желания) приводит к злоупотреблению. В обозначает множество явлений: их экспек-тации («Еще две кружки пива — и я завязываю»), их селектив­ные воспоминания («Как здорово я проводил время в баре»), их разговор с самим собой («Мне это нужно, чтобы расслабиться»), их оправдания («Я действительно хотел бросить»), отрицание («Я могу отлично устроить свою жизнь, даже употребляя ко­каин»), сверхобобщение («Если я мог когда-то пить по случаю (20 лет назад), то смогу и сейчас»), ложные предсказания («Я знаю, что в будущем смогу контролировать злоупотребление алкоголем и наркотиками»). О чем бы они ни думали, именно их мысли о своем желании, а не желание само по себе, служат при­чиной того, что они пьют и употребляют наркотики.

Одна из основных подлежащих изменению установок назы­вается синдромом стимуляции. Наркоманы, алкоголики и люди с другими аддикциями (например, игроки) впадают в эмоцио­нальные крайности. Их зависимость заставляет их тратить боль­шую часть своей жизни на эмоциональных американских гор­ках. Их эмоции меняются от экстаза до отчаяния, от грандиоз­ной самоуверенности до суицидальной депрессии, от блаженного удовлетворения до психологического ужаса. С такими эмоцио­нальными качелями наркоманы и алкоголики просто привыкают к этой «лихорадке». Если они прекращают прибегать к нар­котикам, их настроение постепенно возвращается к нормальному. Это успокоение будет чудесным отдохновением для всех осталь­ных, но для восстанавливающегося наркомана это спокойствие будет восприниматься как сильнейшая опустошенность. Жизнь будет казаться скучной и приторной. Поскольку большую часть жизни они потратили в погоне за острыми ощущениями, вместе с гармонией и эмоциональным балансом у них начинается силь­ный висцеральный дискомфорт. Эта установка может стать глав­ным барьером в их выздоровлении.

Например, клиент-алкоголик по имени Нигель впадал и вы­ходил из запоя по одной и той же схеме. Он посещал терапевти­ческие программы для алкоголиков, ходил полгода трезвым, улучшал взаимоотношения, начинал снова работать. Когда его жизнь налаживалась со всех сторон, он начинал вносить в нее дисгармонию, ссорясь с женой, совершая мелкие правонаруше­ния, которые создавали у него трения с законом, опаздывая на работу, рискуя таким образом ее потерять. В конце концов он заканчивал запоем, обвиняя в этом все свои проблемы. Почему он устраивал себе всю эту головоломку?

Ему просто хотелось выпить, и он создавал себе все эти про­блемы, чтобы у него было оправдание. Еще одна причина заклю­чается в синдроме стимуляции. Долговременное злоупотребле­ние привело к тому, что Нигель привык к драматическому стилю жизни с эмоциональными взлетами и падениями, хроническому циклу кризисных ситуаций. Он не чувствовал до конца, что жи­вет, если не проходил через тот или иной эмоциональный кри­зис. Нормальные эмоциональные переживания были для него неприемлемы, в таких состояниях он испытывал эмоциональ­ную депривацию. Он создавал проблемы, которые снова баламу­тили его жизнь, так что он снова мог ощущать «лихорадку».

' Установка Нигеля — вот в чем на самом деле корень зла. Он верил в то, что его жизнь должна быть серией триумфов и траге­дий, и когда с его выздоровлением это заканчивалось, он чув­ствовал, что должен все опять воскресить. Это убеждение вело его к запоям.

Поскольку употребление аддиктами наркотиков вызвано их убеждениями, для того чтобы начать восстанавливаться, им нуж­но изменить свои мысли. Не важно, насколько велико их жела­ние, они не должны прибегать к алкоголю и наркотикам.

 

 

Метод

 

1. Определите, зависим ли ваш клиент от наркотиков или он просто злоупотребляет ими. Чтобы принять это решение, воз­можно несколько вариантов. Существует несколько стандарт­ных отсеивающих тестов (MAST, GAGE, DQEAA, SADQ), но все они имеют ограничение, свойственное бланковым тес­там, — недостаток уверенности в ответах клиентов. Лангтон-тест (рис. 12.5) увеличивает точность, так как осно­ван на стандартизированном интервью, которое позволяет консультанту последовательно задавать подробные вопросы. Тест дается клиенту устно, подсчитывается экзаменатором. Его можно проводить в группах или индивидуально. Лангтон-тест базируется на DSM-III, DSM-III-R, DSM-IV и состоит из двух столбцов и четырех секций. Чтобы диагнос­тировать зависимость, клиент должен ответить на вопросы из обоих столбцов.

Подсчет баллов. Общее число отметок подсчитывается для каждого столбца и затем суммируется в основной итог. Чис­ло правонарушений и количество членов семьи с аддиктив-ными проблемами добавляются к общей сумме. Результаты. Среднее значение итоговой суммы для зависи­мых клиентов Х=27,59, s=6,54, N=321 (кросскультурная выборка из Австралии, штатов Вашингтон и Гавайи). В под­категориях среднее число отмеченных клиентами пунктов следующее: патологическое употребление— Х=8,27, s=2,24. Ухудшение трудового и общественного функционирования — Х=8,59, s=2,61. Толерантность = 98%. Симптомы абстинен­ции — Х=7,86, s=3,49.

Интерпретация. Количество баллов 10 и менее — клиент по­падает в категорию злоупотребления, поскольку менее 2% за­висимых клиентов набирают такой результат (обычно только молодые зависимые клиенты на начальных стадиях использо­вания наркотиков). Злоупотребляющий химическими веще­ствами клиент обычно сообщает об одном члене семьи с аддик-тивными проблемами, в то время как зависимые — в среднем о пяти (5,03, но здесь большое стандартное отклонение s = 4,83). Независимо от итоговой суммы клиент должен отметить некоторые признаки толерантности и абстиненции, чтобы ему можно было поставить диагноз наркотической зависимости.

 

 

 

Лангтон-тест

 

Дата___________________________________

 

 

УПОТРЕБЛЕНИЕ   o        Проблемы с весом, язва o         Доктор посоветовал прекратить o        Ежедневное употребление o        Запои длятся 2 и более дней o        Невозможно контролировать o        Помутнение сознания o        Не могу остановиться o        Рано попробовал o        Другие болезни из-за  злоупотребления	Л ТОЛЕРАНТНОСТЬ o        Толерантность   (Необходимость в заметном увеличении количества наркотика для получения эффекта)
В ОБЩЕСТВЕ И НА РАБОТЕ   o        Без работы o        Автомобильные аварии o        Другие аварии o        Задержание в публичных местах □ Препирания дома o        Жестокость — избиение, нанесение травм o        Правонарушения o        Потеря работы o        Разведен или живу отдельно o        Проблемы с деньгами o        Травмы o        Сколько зависимых членов семьи	АБСТИНЕНЦИЯ   o        Тремор Q  Тошнота и рвота o        Недомогание o        Тахикардия, потливость + АД |_)   Тревога o        Депрессия   o        Ярость o        Головные боли o        Опухание (кожа, лицо, ноги) o        Ночные кошмары o        Делирий o        Деменция o        Галлюцинации o        Бред
Сумма =	Сумма =

 

Рис.12.5. Лангтон-тест для тяжелой алкогольной

 

и наркотической зависимости с процедурами подсчета баллов

и интерпретации

Восемьдесят шесть процентов пациентов-алкоголиков сооб­щали о приглушении сознания, 68% разъехались или разве­лись из-за своего пристрастия к выпивке, 63% были оштра­фованы за вождение в нетрезвом виде, 45% задерживались за агрессивное и жестокое поведение в состоянии опьянения. Мы обнаружили, что одним из главных различительных кри­териев является способность клиента контролировать упот­ребление наркотиков. Испытуемых спрашивают: «Сколько раз вам удавалось ограничить прием алкоголя или наркоти­ков, когда вы пытались контролировать их употребление?» Злоупотребляющие клиенты констатировали, что они могли контролировать прием в 98 случаях из 100, в то время как зависимые — только в одном из каждых 358. Многие из за­висимых клиентов говорили, что вообще никогда не ограни­чивали себя в употреблении наркотиков.

2. Если клиент попал в категорию зависимых, определите В, которые обусловливают эту зависимость. До того как вы сможете изменить мысли вашего клиента об алкоголе или наркотиках, вам понадобится точный список основных убеждений, которые могут быть близко связаны с их употреблением. После апробирования нескольких спис­ков нам показались наиболее показательными следующие 42 убеждения; большая часть терапии, проводимой нами с химически зависимыми клиентами, основана на изменении этих 42 убеждений. Мы нашли эти когниции при помощи следующих процедур.

Метод. Большой список утверждений клиентов был собран терапевтами с богатым клиническим опытом с химически зависимыми пациентами. Каждое утверждение было переде­лано в соответствии со шкалой Лайкерта (абсолютно согла­сен — абсолютно не согласен). Утверждения предлагались двум большим выборкам химически зависимых клиентов. Первая выборка состояла из клиентов, все еще употребляю­щих алкоголь или наркотики (N = 285). Во вторую выборку были включены клиенты, находившиеся на различных ста­диях выздоровления, начиная от первичной, после лечения, и заканчивая десятилетней ремиссией (N = 230.) Результаты. Сорок два убеждения различали группы упот­ребляющих наркотики и выздоравливающих. Они были объединены в «Тест аддиктивных установок Мак-Маллана и

Гейлхар» (АУМГ, табл. 12.2)¹. (Тест используется исключи­тельно с химически зависимыми клиентами. Его нельзя при­менять к клиентам, просто злоупотребляющим алкоголем и наркотиками, потому что для этой категории будут свойст­венны другие ответы.)

Таблица 12.2 Тест аддиктивных установок Мак-Маллана — Гейлхар (MGAA)

(Не отсканировалась)

 

Организация. Тест можно проводить как в группах, так и индивидуально. АУМГ зачитывается клиентам, при этом каждый пункт поясняется и даются ответы на все вопросы. У клиентов имеются ответные листы, на которых они обво­дят один из пяти ответов по каждому пункту. Подсчет баллов. Пять баллов приписывается за ответ «со­вершенно согласен» и один — за ответ «совершенно не согла­сен». Неотмеченные вопросы оцениваются как «нейтрален», т. е. в три балла. Средние значения для не лечащихся с алко­гольной и наркотической зависимостью клиентов: Х=110,5, у =16,6. Восстанавливающиеся клиенты показывают раз­личные результаты в зависимости от продолжительности пе­риода после их лечения (см. рис. 12.6). Терапевт может пере­вести сырые данные в процентили при помощи среднего и стандартного отклонения.

Интерпретация. Важно помнить, что нормальная группа в АУМГ — клиническая. Сумма в 110 баллов помещает клиен­та в 50-й процентиль, где находятся клиенты с хронической алкогольной и наркотической зависимостью. Среди всех кли­ентов-алкоголиков и наркоманов эта группа оценивается как наиболее тяжелая (гамма-категория Джеллинека, Jellinek, 1960). Средний клиент из этой группы употреблял наркоти­ки много лет, демонстрирует сильнейшие симптомы абсти­ненции, у него многочисленные проблемы с законом, он про­бовал и бросал в прошлом несколько лечебных программ для наркоманов. Чем выше результат, тем более разрушительны убеждения клиента и тем дальше он от выздоровления. Тера­певт может использовать АУМГ для определения прогресса у клиента, сравнив индивидуальный результат со среднеста­тистическим на различных стадиях (см. рис. 12.6). 3. Изучите результаты АУМГ вместе с клиентом и поясните ему ключевые факторы, которые подталкивают его к злоупот­реблению спиртным и наркотиками (см. рис. 3.4, на котором эти факторы представлены графически).

Продолжительность периода трезвости с хронической алкогольной и наркотической зависимостью

на различных этапах реабилитации

Рге = непосредственно после начала медикаментозного лечения. Mid = промежуточный этап получаемого медикаментозного лечения. Post = непосредственно после завершения медикаментозного лечения. От 1 года до 10+ = количество лет без алкоголя и наркотиков. Пожа­луйста, обратите внимание, что самый низкий из возможных ре­зультатов в АУМГ составляет 42 балла.

При помощи теста были выделены пять факторов. Когда я рассказываю о них клиентам, я упрощаю объяснение, рисуя животное, которое описывает каждый из факторов. Я гово­рю клиентам: «Давайте посмотрим, что вы за зверь. Это мож­но определить по тому, что вы себе говорите такого, что удер­живает вас от лечения». (Смотрю на тест.) «Ах, да. Вы лиса».

 

Фактор 1. Лиса

            Я могу контролировать прием наркотиков и алкоголя в лю­бое время, когда пожелаю. У меня для этого есть сила воли. Я могу сделать это сам, без чьей-либо помощи. («Я умный, как лиса».)

 

Фактор 2. Ягненок

Я не несу ответственность за злоупотребление наркотиками. Дьявол меня попутал. Виноваты другие. Это все плохое вос­питание. («Я беспомощен, как ягненок».)

 

Фактор 3. Свинья

Мне все же до сих пор нравится использовать наркотики. Я становлюсь более креативным.

 

Фактор 4. Страус

Наркотики — не такая большая проблема для меня. Это не приносит мне реального вреда. Беспокоиться не о чем.

 

Фактор 5. Бабочка

Мне нужны наркотики, чтобы чувствовать себя лучше. Я не могу без них справиться с этой жизнью. («Я хрупкий, как бабочка».)

 

4. Используйте различные когнитивные техники для измене­ния дезадаптивных идей клиента. Главным образом обрати­те внимание на те пункты АУМГ, с которыми клиент совер­шенно согласен.

Групповые сеансы и терапевтические занятия, на которых обсуждается, почему убеждения являются ложными, оказы­ваются обычно более эффективными, чем индивидуальные сеансы. В качестве дополнения используйте пособия и па­мятки для клиентов, в которых бы описывалось, почему все

 

42 убеждения неверны (Me Mullin & Gehlhaar, 1990a). Груп­повые занятия проводите в смешанных группах (несколько начинающих лечение клиентов и несколько с продолжитель­ностью трезвого периода больше года). Более опытные кли­енты могут показать, как оспаривать некоторые мысли. Тре­буйте посещения встреч в обществе анонимных алкоголиков, потому что там обсуждаются схожие вопросы.

 

Пример 1. Руководство для клиентов'

 

Убеждения

1. Я не несу ответственности за употребление алкоголя и нарко­тиков.

17. Что-то внутри меня берет надо мной верх и заставляет меня прибегать к наркотикам.

Пример

 

Иан, один из наших клиентов, услышал разговор о том, что наркотическая зависимость является биохимической проблемой, которую он, возможно, унаследовал. Он пошел домой и сказал жене, что она не права, обвиняя его в использовании наркотиков, потому что это прежде всего не его вина.

Опровержение

Ваша зависимость от наркотиков носит физиологический ха­рактер, а фактическое злоупотребление — нет. Принятие наркоти­ков или спиртного — поведение произвольное. Ничто ни снаружи, ни внутри не вынуждает вас к этому. Вы делаете это сами! Вы идете в бар, садитесь на стул, просматриваете ассортимент, заказываете выпивку, платите бармену, поднимаете рюмку, подносите ее к сво­им губам и выпиваете ее. Ни желание, ни рефлекс, ни нужда, ни эмоция, ни условная реакция, ни болезнь или какой-либо другой фактор не может заставить вас осуществить эту сложную последо­вательность действий. Все это может склонять вас к выпивке, но в конечном итоге именно вы говорите «да», которое запускает про­цесс. Не дьявол заставляет вас пить. Вы несете за это ответствен­ность! Только вы можете это остановить!

 

_____________

 

¹ Следующие выдержки взяты из руководства, которое мы выдаем своим аддиктивным пациентам (Me Mullin & Gehlhaar, 1990a). Печата­ется с согласия авторов.

 

Убеждения

3.  Парочка стопок мне только на пользу.

4.  Чуть-чуть мне не повредит.

Пример

В одной из групп клиент по имени Тэд сообщил, что один док­тор сказал ему, что небольшое количество алкоголя полезно. Док­тор считал, что пара рюмок помогут ему расслабиться и разжижить кровь, что снизит вероятность утолщения артерий.

Хотя у Тэда не было привычки прислушиваться к советам меди­ков, от этого урока он пришел в полный восторг и хранил информа­цию в самых потаенных уголках мозга. Он извлекал ее все время, когда это было необходимо (обычно тогда, когда ему хотелось пить, а пить ему хотелось практически всегда), но он решил извлечь из совета доктора максимум пользы. Он рассудил, что если две рюм­ки — хорошо, то четыре — еще лучше, восемь — замечательно, шестнадцать — великолепно и так далее. Следуя таким рассужде­ниям, у Тэда должны были быть самые нежные в мире артерии и самый спокойный нрав. Но этого у него не было!

Опровержение

Когда в последний раз ты выпил всего две рюмочки?

Убеждения

14.  Немного самодисциплины — и я смогу избавиться от проб­лем с наркотиками.

15.  Если я хорошо постараюсь, я смогу себя контролировать. Пример

Во многих больницах проводятся программы лечения алкого­лизма и наркомании. Мы проводим два сеанса групповой терапии с утра, два занятия — днем и встречи — вечером. Лечение идет по 6 дней в неделю. Пациентам не разрешается отвлекаться, уходить на выходные или праздники. Они должны полностью сконцентриро­ваться на своем выздоровлении, а это большая работа. Со време­нем мы обнаружили, что некоторые пациенты не хотят работать, им кажется, что им нужно только немного самодисциплины.

Опровержение

Химическая зависимость — одна из самых сложных проблем, которые только могут у вас быть. По сравнению с фобиями, депрес­сиями, реакциями тревоги и тому подобным поправляются гораздо

меньше пациентов. Почему? Ответ прост — вы сопротивляетесь лечению. Фобические и тревожные пациенты обыкновенно так не­счастны, что слушают очень внимательно, стараются быть честными и выполняют домашнее задание с религиозным рвением. Но это не характеризует ни вас, ни ваших товарищей по несчастью'. Они боль­ше склонны уклоняться от лечения, искажать, игнорировать его, не слушать, отказываться выполнять домашнюю работу и в целом при­бегать ко всем возможным методам, чтобы саботировать помощь. Вы больше склонны к саботажу не потому, что у вас более серьезное наследственное заболевание или вы не такие трудолю­бивые, честные, стоящие или умные, как другие, вы прибегаете к нему по природе вашей зависимости.

Когда вы зависимы, то кажется, что у вас в голове проигрыва­ются две записи. Одна предостерегает вас от злоупотребления. Эта запись подтолкнула вас к тому, чтобы взять это пособие: это ваша чувствительная, реалистическая сторона. Но у вас есть еще одна запись; она относится к вашему стремлению к наркотикам. Она говорит вам принимать все без разбора.

Джон, клиент одной из групп, дал хорошее описание последней записи, он назвал ее ящерицей. Это то необоримое желание, кото­рое есть у наркомана по отношению к наркотикам. Несколько лет назад он прочитал рассказ, в котором говорилось приблизительно следующее.

Один человек умер и попал в рай. Он был именно таким, каким тот себе его представлял — с золотыми вратами и столом перед ними, за которым сидит Святой Петр. Тысячи людей толпились около ворот, пытаясь туда попасть. В них было что-то необычное — у каждого на плече сидела маленькая ящерица, и все они, извиваясь так и эдак, пищали что-то на ухо своим хозяевам. Они пищали что-то вроде: «Ты не туда попал, это обман, не подходи к мужчине, который сидит за столом, потому что он попытается тебя здесь заточить. Здесь тебе будет плохо, послушай меня, я здесь един­ственное существо, которое на твоей стороне. Я твой друг, не слу­шай больше никого и уходи отсюда, пока не поздно». Человек вдруг увидел, что у него тоже есть ящерица и говорит она то же самое. Человек подошел к Святому Петру и произнес: «Я сомневаюсь, что вы позволите мне пройти. Я совершил много грехов, о которых сожалею, поэтому я, наверное, не достоин того, чтобы оказаться в раю». Но Святой Петр ответил: «Не беспокойся. Все грешны. Каж­дому, кто хочет сюда попасть, это будет дозволено, и его с радостью примут. Существует одно только правило, но я не могу его тебе сказать, ты должен узнать его сам». И человек подошел к воротам. Когда он начал сквозь них проходить, он натолкнулся на что-то. Это было что-то вроде невидимого экрана, который он не мог преодо­леть. Он попробовал еще раз и еще, но, когда у него ничего не получилось, он начал по нему стучать. Наконец он заметил ангела на другой стороне, и тот указал ему на маленький знак, который был сверху на воротах. Он гласил: «Ящерицы должны быть обузда­ны». Человек надел на свою ящерицу намордник и вошел в рай.

Все наркоманы и алкоголики рождаются с ящерицами на плече. Обычно у их отца или матери, дедушки, бабушки или тети тоже была такая. Ящерица пребывает в спячке до тех пор, пока человек не начинает пить и экспериментировать с наркотиками в возрасте приблизительно 14 лет, тогда ящерица возвращается к жизни. Сна­чала она ведет себя как избалованный ребенок, визжа: «Хочу нарко­тик! Хочу выпить». Если она не получает того, что хочет, то перестает капризничать и раздражаться и начинает умолять и выпрашивать, пока не добивается своего. Но чем больше наркотиков ей дают, тем больше она требует и просит еще и еще, и еще.

Становясь старше и набираясь опыта в обращении с ящерицей, вы начинаете просить ее заткнуться, потому что помните, что случи­лось, когда вы в прошлый раз ее покормили. Но ваша ящерица умна и является в разных обличьях, чтобы провести вас. Иногда она переодевается в вашу маму (Мама-ящерица) и начинает шептать: «Бедненький. Я просто хочу помочь тебе. Ты так напряжен, тебе нужны наркотики, чтобы расслабиться». Иногда она скрывается под маской бывалого друга (Рэмбо-ящерица) и говорит: «Ну что ты за зануда! Конечно, тебе нужно опрокинуть парочку стаканов. Хватит быть размазней!» Иногда она переодевается в шекспировского ге­роя (Гамлет-ящерица): «О, жизнь такая тяжелая, в ней столько боли и страдания, и чтобы продлить свое бессмысленное существова­ние, нам нужно немного наркотиков». А иногда ваша ящерица ста­новится настолько юркой, что ей удается проникнуть к вам в образе терапевта (Ящерица-Зигмунд Фрейд). Она вам говорит: «Пойдите в бар, сядьте и закажите лимонад, просто чтобы проверить, насколь­ко вы научились осиливать свое желание» (какие еще маски может надевать ящерица, читайте в Me Mullin, Gehlhaar & James, 1990).

Не важно, к какому обману, трюкам и лжи будет прибегать ваша ящерица, она хочет лишь одного — наркотик — и будет давить на вас снова и снова, пока его не получит.

Вам никогда не удастся избавиться от своей ящерицы, но если вы прекратите давать ей выпить, она съежится и не будет вам боль­ше надоедать. В конечном итоге вы должны будете ее контролиро­вать, никогда ей не поддаваясь; но вам не удастся этого сделать при помощи лишь некоторой самодисциплины. У вас есть все для этого, потому что вы сильнее, чем ящерица. Однако вам придется научиться разглядывать ее сквозь многочисленные обличья и ло­вить на лжи. Остановить притворяющуюся ящерицу можно, зная, в чем состоит притворство.

Убеждение

20. При помощи наркотиков я смогу лучше справляться с жизнью.

Пример

У Брюса жизнь всегда была сложной. Его отец оставил семью, когда Брюсу было три года, и его шпыняли отчим-алкоголик, два старших брата, которые употребляли кокаин, и все, кому не лень. Жизнь не ранила так сильно, когда он пил спиртное и таблет­ки. С наркотиками она казалась менее жестокой и немного более простой.

Опровержение

Если вы отыщете в словаре значение слова «справляться», вы увидите, что оно обозначает «бороться, прилагать усилия, стараться изо всех сил». Английское соре происходит от французского слова соирег, что значит «наносить удар». Фактически древнее определе­ние слова значит «вступить в бой».

Когда вы используете алкоголь, таблетки или наркотики, чтобы решить жизненные проблемы, вы таким образом не справляетесь ними. Вы не боретесь, не преодолеваете сложности, не наносите удар, вы делаете прямо противоположное. Вы бежите прочь так быстро, как только можете. Алкоголь и наркотики — это желторо­тый, незрелый и трусливый способ встречи с жизнью, который ни­как не связан с преодолением проблем. Наркотики прячут пробле­мы под покрывалом безопасности опьянения.

Чтобы правильно справляться с трудностями жизни, вы должны вступить в бой. Вы должны атаковать свои проблемы и нанести им удар. Иногда вы будете побеждать, иногда — проигрывать, но борь­ба вас закалит. Самый страшный враг, с которым вам придется схлестнуться, — это ваша зависимость. Это сильный соперник. Не пытайтесь снова сбежать. Дайте ответный удар!

Убеждение

26. Я всегда могу предсказать, что не потеряю над собой конт­роль, приняв наркотики.

Пример

Рой слушал истории, которые другие клиенты рассказывали на групповых сеансах. Он слышал, как другие алкоголики избивали любимых, портили имущество и непристойно себя вели в состоянии опьянения — совершали такое, что им не могло прийти на трезвую голову.

Но Рой чувствовал, что он не такой. Он был абсолютно уверен, что, как бы пьян он ни был, он не ударит свою жену, не будет надругаться над детьми и вообще не потеряет контроль над своим поведением.

Опровержение

Наркотики и алкоголь воздействуют на те участки головного мозга, которые контролируют ваши эмоции и примитивное поведе­ние (подкорковые зоны). Когда химические вещества поступают в эти области, вы перестаете себя контролировать — фактически вы даже не будете пытаться этого делать. Не важно, насколько ужас­ным или глупым это может казаться вам сейчас, но вы можете сделать буквально все, будучи пьяным, и провести остаток жизни, пытаясь исправить то, что натворили.

За много лет наркоманы и алкоголики рассказали нам не одну историю о том, что они наделали, когда были пьяными. Все следу­ющие истории являются достоверными.

•   Мужчина в состоянии наркотического опьянения бродил по вок­залу и решил немного поспать. Он лег на землю, а его ноги остались на путях. Подошел поезд. Он не знал, что произошло, до тех пор, пока не очнулся в больнице с перебинтованными ногами. У него были отрезаны все пальцы.

•   Один образованный человек всегда хотел путешествовать. Это была мечта всей его жизни, но он никак не мог накопить доста­точно денег, чтобы себе это позволить. Наконец он послал заявку на участие в конференции за границей. Его фирма оплатила ему не подлежащий обмену билет на самолет в оба конца и команди­ровочные. Это был шанс, выпадающий раз в жизни, потому что финансирование получить было очень сложно. Он поехал в аэро­порт с друзьями, они выпили «на посошок» в VIP-зале, он захмелел и так и не попал на самолет. Его финансирование было аннулировано, и совершить это путешествие ему не удалось. Алкоголик из Сиднея поссорился со своей женой. Он отправился в бар с намерением выпить. Он ничего не помнил уже после первой пары рюмок до того момента, как ясное сознание верну­лось к нему 28 часов спустя. Он очнулся в самолете, направляю­щемся в Ванкувер, Канада. Он летел на высоте 35 000 футов в районе Таити. Он не имел ни малейшего понятия, как он туда по­пал, но в своих карманах он нашел обратный билет, датированный неделей позже. У него были австралийские деньги, его паспорт и немного разменной мелочи. Он не знал, был ли у него багаж, поэтому, прилетев в Ванкувер, проверил багажную ленту. Там он нашел две вещи: клюшки для гольфа и сменную пару носков. Один мужчина трижды штрафовался за вождение в нетрезвом виде. У него были в течение трех лет изъяты права, но он поручил­ся вести себя хорошо под угрозой заключения в случае повторного нарушения закона. Однажды он был на работе и непрерывно пил. В разгаре дня он начал все сильнее возмущаться тем, что персо­нал все тащит из фирмы. Чем больше он выпивал, тем больше убеждался, что это была его обязанность как начальника — пере­дать воров властям. Поэтому он забрался в свою машину и поехал в ближайшее отделение. Он не успел произнести и слова, как был арестован, заключен под стражу, а его машина конфискована. Одного человека друзья знали как чуткого и сострадательного. Они никогда не слышали от него недоброго слова и не видели от него недобрых дел, когда он был трезв. Однажды он сильно вы­пил. Он забрался на грузовое судно, выходившее из Сан-Фран­циско в Сингапур. Он не знал, зачем, но сделал это. Попав туда, он слонялся по нему несколько недель в полнейшем ступоре. Наконец он пришел в себя в поезде в Индии. Он ехал третьим классом, что для Индии значит вагон, набитый людьми, висящи­ми на боковых и верхних полках. Он сидел у открытого окна, когда поезд начал отходить от станции. Один индус бежал рядом с вагоном и, подпрыгнув, ухватился за окно. Поезд набирал ско­рость, и индус сигналил, чтобы его затащили. Человек подумал: «Разве не интересно посмотреть на выражение глаз человека прямо перед смертью?» И начал выпихивать индуса из окна. Индус умолял человека втащить его, но тот положил руки на голову незнакомца и начал изо все сил его выталкивать. Индус ослабил хватку и в конце концов мог держаться за окно только при помощи пальцев. Человек захлопнул окно, прищемив пальцы индуса рамой, и продолжал сильно жать. Так же неожиданно, как и на­чал, он, пораженный, остановился и подумал: «Что я делаю?!» Открыл окно и успел вовремя втащить человека.

 

 

Пример 2. Стиль терапевта

 

Будучи в Австралии, я работал в центральной наркологической клинике. Там я встретил психолога Патрисию Гейлхар, одного из ведущих терапевтов Австралии, работающих с наркотической зави­симостью. Мы консультировали алкоголиков из числа повторно гос­питализированных. Существует множество книг и программ, кото­рые объясняют причины повторяющихся запоев, но я спросил у Пэт ее мнение. Она сказала: «Послушай, как они сами объясняют свои запои. Прислушайся к их языку».

Я последовал ее совету и услышал от пациентов утверждения, подобные следующим: «Я сорвался».

«Встречи в «Анонимных алкоголиках» стали распадаться». «Пьянка сбила меня с толку». «Я сошел с рельсов». «Бутылка меня затянула». «Я опять попался на это». «Я на крючке».

Я понял, что Пэт была права. Их язык показывал, почему они вернулись к пьянству и почему были уязвимы для него. Их слова описывали установку жертвы и беспомощности. Объедините все их высказывания, и вы найдете одну общую тему: пациенты смотрят на свою жизнь как на череду неподконтрольных событий. Их фразы подразумевают, что они не считают себя ответственными, не думают о том, что это их вина. Выражения типа: «Я сорвался», «Я чувство­вал себя не у дел», «Меня затянуло», «Я очнулся в тюрьме», «Моя мать взяла и умерла на мою голову» — утверждают, что их жизнь контролируется чем-то извне. Не они выбрали запить, развестись, совершить преступление, все это случается с ними.

Я послушал еще и обнаружил, что установка на то, что они не несут ответственности, у пациентов была не только в отношении своего пьянства, но и жизни в целом.

«Я оказался безработным», — говорит пациент, получивший дюжину предупреждений от начальника.

 «В следующий момент я оказался разведенным», — говорит клиент, у которого были хронические проблемы в браке в течение пяти лет.

«Поезд ушел без меня», — говорит клиент; опоздавший на

20 минут.

«Я обнаружил, что разорен», — говорит клиент, который полу­чал $1000 в месяц и платил $800 за квартиру.

«Я оказался в тюрьме», — говорит клиент, который не платил налоги 10 лет.

«Я снова начал пить, потому что я взял маму на праздники, а она взяла и умерла на мою голову».

Эта установка — ключ ко всей проблеме. Пока они ощущают, что их жизнь контролируется чем-то извне, и позволяют всему это­му кошмару с ними происходить, они не возьмут на себя ответ­ственность за употребление наркотиков или за свою жизнь. Они всегда смогут уходить от ответственности, говоря: «Это была не моя вина. Бес попутал. Не вините меня и не ждите, что я как-нибудь с этим разберусь».

С подобными установками человек будет вечно пить и употреб­лять наркотики. Поэтому крайне важно изменить язык пациентов. Но как?

После многих лет работы со всевозможными подходами с тыся­чами наркоманов и алкоголиков Пэт Гейлхар создала технику когни­тивной конфронтации. Эта техника эффективна для хронически и тяжело зависимых наркоманов и алкоголиков, — тех, кто всю жизнь злоупотреблял, проходил многочисленные реабилитационные про­граммы и находится на терминальной стадии своей зависимости. Ее техника вводит клиента в сильнейший когнитивный диссонанс при помощи парадоксов и иронии. После недельного наводнения этим подходом лишь немногие пациенты сохраняли отговорки и отрицание, в основном же они были открыты к тому, чтобы совер­шить настоящий прогресс в реабилитации от своей зависимости.

Вот пример того, как Пэт разговаривала с пациентом, повторно впавшим в запой.

ТЕРАПЕВТ: Так почему вы снова стали пить? КЛИЕНТ: Ну, стали пропадать встречи в «Анонимных алкоголи­ках», на которые я ходил.

ТЕРАПЕВТ: Погодите! Боже мой! Какое ужасное событие! Вы хотите сказать, что вы шли однажды вечером по улице на такую встречу, завернули за угол, и вдруг эти встречи «Анонимных алкоголиков» исчезли перед самыми вашими глазами? Канули в бездну или что-то в этом духе? Это, наверное, очень вас напугало?

КЛИЕНТ: Ну... нет, ха-ха-ха. Это не то, что я имел в виду. Ха-ха... Как раз перед тем, как я начал пить снова, встреч стало меньше... ха... вы понимаете, что я хочу сказать, так?

ТЕРАПЕВТ: Нет, не понимаю! Вы хотите сказать, что они стали отменять встречи, зная, что вы придете, или как? Или вы приходили и никого не заставали, потому что они изменили место встречи? «Алкоголики» не очень любезны по отношению к вам.

КЛИЕНТ: Ха-ха... нет, конечно, нет! Ха-ха... о, черт с ним! Я перестал ходить на встречи!

ТЕРАПЕВТ: Что ж, хорошо! Теперь все ясно. А теперь скажите, почему именно вы перестали чувствовать необходимость продол­жать ходить на встречи?

Пэт реагировала подобным образом и на другие утверждения. Она нападала на язык пациентов и заставляла их точно понимать, какие мысли стоят за их словами.

КЛИЕНТ: Я сорвался и выпил пива.

ТЕРАПЕВТ: Вы не сорвались. Это то, что происходит с людьми, когда они падают с дерева. Это не был несчастный случай. Вы хотели выпить — и вы выпили. КЛИЕНТ: Я «выпал из поезда». ТЕРАПЕВТ: Не выпал, а выпрыгнул.

И так далее. Клиентам Гейлхар не требовалось много времени, чтобы перестать говорить вещи типа: «Я выпал, меня затянуло, я попался на пьянке, я оказался в разводе, она умерла на мою голо­ву». Вместо этого они начинают говорить: «Я решил снова выпить», «Я посчитал, что мне не нужны эти встречи», «Меня уволили, потому что я не показывался на работе», «Моя мать умерла». А затем про­исходит интересная вещь. Они не только начинают правильно гово­рить о чем-то, они начинают это правильно понимать. Они осозна­вали, что полностью ответственны за свои запои и за свою жизнь и что они, и только они, могут с ними что-то сделать.

 

 

Комментарий

 

Различие между двумя когнитивными моделями зависимо­сти не так велико, как здесь представлено. Наша модель допус­кает, что эмоции могут служить пусковым механизмом (не причиной тем не менее) к употреблению наркотиков, а другая мо­дель допускает, что успокаивающие убеждения (например, по­зволение себе использовать наркотики и т. д. — наши 42 убеж­дения), скорее всего, подталкивают клиента поддаться соблазну (Liese & Franz, 1996).

Главное отличие двух моделей состоит в том, что мы уделяем основное внимание тому, что говорит себе клиент после того, как он ощутил желание, а не до этого. Для пациентов с тяжелой формой зависимости все, что нужно для того, чтобы ощутить потребность в дозе, — это время. Тело наркомана привыкает к определенному уровню наркотика, и когда этот уровень падает, возникает желание. Зависимым клиентам не нужно быть тре­вожными, подавленными, скучающими, сердитыми, расстроен­ными или находиться в кризисе, чтобы злоупотреблять нарко­тиками, все, что им нужно, — это желание.

Личное замечание. Я хорошо представляю реакции отдель­ных читателей на представленное нами когнитивное лечение пациентов с тяжелой химической зависимостью. Такой была и моя реакция первые 15 лет моей карьеры до того, как мне дове­лось погрузиться в программы лечения от наркотической зави­симости, до того как я встретил Пэт.

Я использовал когнитивную терапию в работе со злоупотреб­ляющими наркотиками клиентами в течение многих лет. Для многих она оказалась действенной. В начале своей карьеры я не делал различия между лечением злоупотребляющих и лече­нием зависимых клиентов. Когнитивные техники помогали почти всем.

Но когда я начал работать в клинике по лечению алкоголиз­ма и наркомании, то обнаружил, что стандартные когнитивные техники, которые работали раньше, казалось, делали этим па­циентам только хуже. Пациенты в таких клиниках показывали в различных тестах на химическую зависимость результаты выше средних на два стандартных отклонения. Они потеряли семью, работу, денежные средства, физическое здоровье, мно­гие из них были бездомными и жили на улице. Когда я пытался помочь этим пациентам снижением их негативных эмоций, это давало им оправдание для того, чтобы продолжать употреблять наркотики. Они говорили: «Я зависим, потому что у меня есть эмоциональные проблемы. Когда я решу их, я брошу пить». Пэт научила их думать: «Черт с моими эмоциональными проблемами. Они появились у меня, потому что я 20 лет пил и употреблял наркотики. Сначала мне нужно их бросить, прямо сейчас] Об остальном я побеспокоюсь позже».

В литературе по лечению алкоголизма и наркомании нечасто упоминается эта разновидность пациентов и не всегда описыва­ется необходимая в таких случаях когнитивная конфронтация. Я считаю, что причина этого в том, что специалисты, пишущие учебники, редко встречаются с такими пациентами. У меня не было такой возможности, пока я не начал работать в австра­лийской наркологической клинике. Вы не встретите этих па­циентов в консультативном центре в колледже, потому что они уже давно бросили колледж. Вы не встретите их в частной практике, потому что у них давно кончились деньги и они использовали всю свою страховку. Вы не встретите их на реаби­литационных программах от работодателя, потому что их уже давно уволили. Вы не увидите их в поликлиниках, потому что они уже пробовали пойти этой дорогой и не раз с нее сбива­лись. Единственное место, где вы их можете найти, — это госу­дарственные клиники, в которые они попали с улицы, где их подобрали из-за бесчисленных токсикозов и с полуразрушенной печенью.

Последнее замечание относительно стиля консультанта. Этот стиль не для малодушных или неопытных терапевтов. Он дол­жен быть корректно выдержан. Пэт — просто мастер, у нее бо­лее чем 20-летний опыт. В течение двух лет я наблюдал много­численных подражателей Пэт, которые пытались копировать ее стиль, но не преуспели в этом. За один сеанс Пэт могла полнос­тью сломать когнитивную систему пациента, не ломая человека. Ее ирония и парадоксальные методы противостояли мыслям па­циента, а не самому пациенту, а многие подражатели не могли увидеть это едва заметное, но важное различие.

Многим пациентам не нравилось, что разрушают их когни­тивную систему, некоторые приходят в ярость и далее могут уйти с лечения, говоря: «Я не хочу больше терпеть этот бред». Но затем происходило то, чего я не видел ни у одного терапевта. Несколько недель или месяцев спустя тот же пациент возвра­щался, требуя увидеть Пэт. Я расспрашивал этих пациентов: «После того, что произошло на сеансах Пэт, почему вы верну­лись, чтобы увидеть именно ее?» Они говорили мне приблизи­тельно одно и то же:

 «Да, я рассердился. Я рассердился потому, что все, что она мне говорила, было абсолютно и несомненно правильным, и я это знал! Мне оставалось только одно — убраться отсюда. Но я также знал, что она — единственный консультант, который мо­жет мне помочь, потому что я не мог сбить ее с толку своей болтовней. Но когда я был готов к тому, чтобы как-то решить свою проблему, когда я понял, что умру, если не брошу наркоти­ки, я тут же понял, к кому мне нужно пойти».

Несколько лет назад Пэт ушла с консультирования в нарко­логической клинике на пенсию. На торжестве по поводу этого события тысячи выздоравливающих алкоголиков и наркоманов со всей Австралии и из других стран выразили свою благодар­ность за все, что она для них сделала.

 

Дополнительная информация

 

Специфическое когнитивное лечение наркотической зависимости, представленное в этой главе, было разработано ее авторами. Основной материал взят из двух книг (Me Mullin & Gehlhaar, 1990a; Me Mullin, Gehlhaar & James, 1990). Графики и большая часть исследований взяты из Me Mullin & Gehlhaar (1990b). Теория, результаты исследований и практические разработки были представлены на нескольких междуна­родных конференциях по лечению наркотической и алкогольной зави­симости (Adamson & Gehlhaar, 1989; Me Mullin, 1990; Me Mullin & Gehlhaar, 1990c). Другие исследования, подтверждающие этот под­ход, — Blum (1990); Blum and Trachtenberg (1988); Bohman, Sigvardson, and Cloninger (1981); Cloninger, Bohman, and Sigvardson (1981); Deitrich (1988); Goodwin, Schulsinger, Hermansen, Guse, and Winokur (1973); Goodwin, Schulsinger, Moller, Hermansen, Winokur and Guse, (1974); Lumeng, Murphy, McBride, and Li (1988); Schuckit (1984); Schuckit and Vidamantas (1979).

Более традиционная когнитивная модель представлена во многих хороших книгах. Несмотря на несогласие с отдельными компонентами нашей модели, Альберт Эллис и его коллеги дают родственное изложе­ние РЭПТ-процедур для наркоманов и алкоголиков (Ellis, 1989; Ellis & Velten, 1992; Ellis et al., 1988). У Миллера и Роллника есть несколько отличных мотивационных стратегий, они даже признают, что для па­циентов с серьезной зависимостью может потребоваться модель когни­тивного вмешательства, схожая с моделью Гейлхар (Miller & Rollnick, 1991; личное общение с Миллером, декабрь, 1989). Брюс Лиз дает подробную картину данного вида когнитивной терапии, учитывая необхо­димость того, чтобы противодействие пациентам было подходящим и эффективным (Liese & Franz, 1996). У ряда авторов можно найти важ­ные принципы использования когнитивного подхода в лечении зло­употребляющих химическими веществами клиентов, которыми может пользоваться любой терапевт (Baer, Marlatt, and Me Mahon, 1993; Beck et al., 1993; Clarke and Saunders, 1988).

 

 

КОГНИТИВНЫЙ ФОКУСИНГ

 

Принципы

 

В первом издании этой книги когнитивный фокусинг был преподнесен как важная, но не определяющая техника. Даль­нейший опыт наблюдения за начинающими когнитивными те­рапевтами тем не менее показал, что элементы установки когни­тивного фокусинга могут стать необходимыми для эффективно­го когнитивного вмешательства.

Существенной чертой фокусинга является возможность для терапевта оставаться в контакте с протекающей у клиента во время сеанса обработкой информации. Под обработкой инфор­мации понимаются чувства клиента, его автоматические мысли, образы, эмоции, установки и ценности, физические ощущения, значения или любой другой элемент, возникающий во время сеанса. Если терапевт остается в непрерывном контакте с проте­кающими у клиента процессами, когнитивные техники будут более целенаправленными и эффективными. Если же терапевту это не удается, техники потеряют для клиента значение, и тера­певтические сеансы превратятся в бессмысленную интеллектуа­лизацию. Предполагается, что фокусинг на когнитивных про­цессах — необходимое, но недостаточное условие для эффектив­ной когнитивной терапии.

Когнитивный фокусинг — самый сложный для понимания аспект, он включает в себя множество тонкостей, которые требу­ют внимательной концентрации со стороны терапевта. Это про­цедура, для которой нужна практика (иногда годы), очень опыт­ные терапевты хорошо ею владеют, в то время как начинающие могут быть вообще не в состоянии ее провести.

 

 

Метод 1.

Общий фокусинг в когнитивной терапии

 

1.  Сосредоточьтесь на протекающих у клиента в течение сеан­са процессах. Разница между опытным и начинающим те­рапевтом заключается в том, что опытный терапевт следует ответным реакциям клиента, а не своей собственной про­грамме.

2.  Сосредоточьтесь не только на том, что клиент говорит вам, но и на том, как он это говорит. Обратите особое внимание на интонации, выражения, эмоции, позы и другие невербаль­ные сигналы.

3.  Когда происходит взаимодействие (вы задаете вопрос, пред­лагаете интерпретацию, уточняете чувства, даете объясне­ние, опровергаете мысль), фокусируйтесь на вербальных и невербальных реакциях клиентов. Слушайте очень внима­тельно.

4.  Следуйте ответным реакциям клиентов, а не своим исход­ным высказываниям. Реакция клиента часто может обнару­жить скрытый паттерн, или убеждение, лежащий в основе изучаемой вами проблемы.

5.  Следуйте текущим реакциям, как только они возникают. Уточните когницию, которую клиент проявляет (т. е. Я-кон-цепцию, атрибуции, самоинструктирование, экспектации, понятийный фокусинг).

6.  Помогите клиенту обратить внимание на текущее состоя­ние (например, терапевт может сказать:  «Я заметил, что вы улыбаетесь»). Затем помогите клиенту перевести ощу­щение в когницию (например, клиент может сказать:  «Я улыбаюсь, потому мне кажется смешным то, что он так расстроился   из-за  того,   что  притворяется  таким  силь­ным»).

7.  Когда клиенты оказываются в замешательстве относительно того, что они имели в виду, помогите им сфокусироваться на собственных чувствах, чтобы найти когницию, которая их проясняет.

8.  Продолжайте работать над поиском когниции, которая была бы связана у клиента с ощущением осмысленности (напри­мер: «Да, это именно так!»).

 

 

Пример

 

Одним из самых опытных в мире когнитивных терапевтов яв­ляется Альберт Эллис. Проработав пятьдесят лет со всеми ти­пами клиентов на индивидуальных и групповых сеансах, он на­брал, возможно, сто тысяч консультационных часов (DiMattia & Lega, 1990).

Если вы послушаете одну из многочисленных записей консуль­тационных сеансов Эллиса, или, лучше, посмотрите видеозапись (кассеты можно приобрести в Институте рационально-эмотивной поведенческой терапии Альберта Эллиса в Нью-Йорке), или, что лучше всего, увидите его на одном из открытых сеансов, вы заме­тите следующие характерные черты.

 

·                     Он полностью сосредоточен на клиенте. Несмотря на то что он может находиться перед несколькими

сотнями специалистов, он постоянно следит за тем, что говорит его клиент, что чувствует,  что демонстрирует ему. (Специалисты в аудитории, которые пе­решептываются во время его сеансов, делают это на свой страх {■■.    и риск. Некоторые из них слышали: «Если люди на галерке не могут молчать во время этих сеансов, мы пригласим их сюда и разберемся, в чем их проблема»).

·                     Он отходит от своей программы, чтобы следовать текущему со­стоянию клиента. Он следует когнитивным рамкам, но эти рамки определяет его клиент, а не он сам.

·                     Это директивный терапевт, обучающий, руководящий и инструк­тирующий клиента, но он сразу же прекращает свои коммента­рии, если клиент высказывается.

·                     Несмотря на то что он может сильно и уверенно атаковать убеж­дения, он никогда не нападает на клиента. Он выказывает полное и всемерное уважение к его личности.

·                     В процессе сеанса он ведет клиента так далеко, насколько тот желает пойти, и не пытается подталкивать его к своей конечной цели, если клиент не готов к этому.

·                     Он мгновенно изменяет указания, ориентируясь на реакцию клиента.

·                     Он честен и эмоционально открыт. Он не прячется за профессио­нальной маской и не притворяется дистанцированным, удален­ным и неэмоциональным. Если клиент задает ему вопрос, он на него дает честный ответ. Например, клиент может спросить: «Ну а что вы делаете в такой ситуации?» Вместо того чтобы сказать:

 

 

 «Вы хотите знать, что я об этом думаю?», или «Вам неудобно решать за себя?», или «Мы говорим о вас, а не обо мне», Эллис прямо и честно ответит клиенту.

 

 

Метод 2.

Одна специфическая процедура когнитивного фокусинга

 

1.  Попросите клиента расслабиться и снять мышечное напря­жение. Пусть он откинется в кресле и закроет глаза, если захочет. (3 минуты.)

2.  Попросите его обо всем забыть и направить внимание внутрь себя, пока вы зачитываете сцену для упражнения. Если он пришел к вам без определенной проблемы, предоставьте ему аналогию, чтобы открыть главные источники его дискомфор­та. Вот пример подобной аналогии.

Представьте, что вы сидите в кладовке, заставленной короб­ками. В каждой коробке находится одна из ваших проблем. У всех проблем разные коробки, и в самой большой коробке лежит самая большая проблема.

Теперь представьте, что вы передвигаете коробки по одной и расставляете их по углам так, чтобы можно было сесть. С относительно удобного нагромождения в центре комнаты внимательно изучите окружающие вас коробки. Вытащите ту, которую больше всего хочется открыть, и откройте ее. Выньте проблему из коробки и посмотрите на нее. Повертите ее и осмотрите со всех сторон. Постарайтесь отстраниться от себя и увидеть свою реакцию на нее.

3.  Как только клиент выбрал проблему из своей «кладовой», попросите его сфокусироваться на том, что он чувствует по поводу этой проблемы. Например, одна из наших клиенток сказала, что чувствует себя неуютно, когда встречает быв­шую жену своего мужа. Мы попросили ее сосредоточиться на том, какие чувства она испытывает при этих встречах. Она попыталась воссоздать эти чувства в настоящем, а не просто вспомнить свои ощущения.

4.  Попросите клиента сконцентрироваться на той эмоции, ко­торая лучше всего описывает его общее состояние в связи с проблемой. Это будет нелегко для всех клиентов — для кого-то в большей, а для кого-то в меньшей мере. Многие клиенты научились предохранять себя от выяснения чувств как по отношению к себе, так и по отношению к другим. Чувства — явление сложное, составное, и поэтому многим клиентам трудно просто воспринять общее впечатление. Клиенты долж­ны собрать воедино все свои жалобы и всю болтовню, кото­рая может проноситься в их голове, чтобы осознать общее чувство. В нашем примере после огромных усилий клиентка смогла обозначить чувство, связанное со встречей бывшей жены своего мужа, как тревогу.

5.  Как только было определено общее ощущение (к великой ра­дости вашего клиента), подключите его к тщательному ана­лизу различных нюансов и компонентов этого чувства. По­скольку обычно чувства бывают сложными, то вокруг цент­рального ощущения тревоги можно различить элементы гнева, вины, обиды, ревности и т. д.

6.  Теперь попросите клиента припомнить во всех подробностях другие подобные ситуации, в которых он испытывал такие же эмоции. («Всегда ли вы тревожились, когда встречали его бывшую жену? Когда вы встречали кого-то еще, например вашу свекровь или его бывшую подругу? Опишите эти ситуа­ции. Скажите мне точно, что вы чувствуете по поводу каждой из них».) Попросите клиента эмоционально отреагировать на каждую ситуацию, так чтобы вы могли убедиться, что это несомненная «ассоциация» общего ощущения (тревоги) со . встречами. Ситуации могут извлекаться как из прошлого, так и из настоящего.

7.  Самое важное — попробуйте определить, какая мысль возбу­дила эмоцию в каждой из этих схожих ситуаций. В каждом случае определите, что клиент говорил себе. Какое значение он приписывает ситуации? Проследите источники каждого из компонентов, чтобы понять, не ведут ли они к центрально­му ошибочному убеждению, которого придерживается клиент. В нашем примере возникло следующее центральное убежде­ние: «Я не настолько хороша, как она. Если муж увидит нас вместе, он осознает, какую совершил ошибку, бросив ее ради меня ».

8.  Теперь постарайтесь помочь клиенту изменить эмоцию. Пер­вым делом попросите его сконцентрироваться на схожей си­туации, которая не вызывает общего негативного ощущения. («Было ли когда-нибудь такое, чтобы встреча с его бывшей женой не расстроила вас? Опишите, что вы тогда чувствова­ли».) Напомните клиенту, что он должен не просто вспом­нить, а воссоздать испытываемые чувства. (Если ваш клиент может только припомнить негативное общее ощущение, по­просите его сфокусировать внимание на том, как могут чув­ствовать себя в подобных ситуациях другие люди.)

9.  Затем попросите клиента сосредоточиться на мыслях, убеж­дениях или на том, что они говорят сами себе во время этих схожих ситуаций, которым присуще другое общее ощуще­ние. («Опишите, о чем вы думали в тех случаях, когда вы не чувствовали тревогу при встрече с ней».) Помогите клиенту проанализировать эти чувства. В нашем примере получилось следующее ключевое восприятие: «Мне жаль ее. Она хоро­ший человек, как и я. Не хуже и не лучше, а просто другой человек, у которого были трудности в жизни, так же как и у меня. Он сейчас со мной, а не с ней, но она ему небезразлична до сих пор, и я могу принять это и научиться относиться к ней хорошо».

10. Наконец попросите клиента поработать над заменой чувств, которые у него были изначально (шаги № 4 и № 5), на чув­ства из других ситуаций (шаг № 8). Ключевым моментом в смене эмоций является изменение мыслей. Пусть клиент представит, какие у него были мысли в случае, когда он не испытывал тревоги (шаг № 9 в противоположность шагу № 7). В нашем примере клиентка представила себе, что она счита­ет бывшую жену мужа хорошим человеком, вместо того что­бы думать, что ее муж будет сожалеть о разводе. В зависимо­сти от деструктивности прежней позиции практика может продолжаться достаточно долго, и этого можно ожидать. Научите клиента, как можно работать с этой заменяющей техникой дома, используя различные примеры из его собствен­ного прошлого. Чем больше он будет практиковаться, тем бо­лее искусным он станет в переключении с негативных эмоций на позитивные и тем более прочным будет позитивный сдвиг.

 

 

Пример. История Лестера

Лестер, сорокалетний мужчина, испытывал большие трудности в романтических взаимоотношениях. Он описывал разнообразные чувства в очень запутанной и несогласованной манере. Тем не менее он был психологически искушен и являлся профессиональным пи­сателем. Мы прибегли к аналогии с кладовой, чтобы ему было про­ще сосредоточиться на центральной проблеме. Здесь приводится краткое описание основных компонентов диалога, который длился полтора часа.

ЛЕСТЕР: Я вижу несколько больших коробок. В одной содер­жится моя ревность, которую я испытываю, когда женщина, с кото­рой я встречаюсь, проявляет интерес к другому мужчине. Другая проблема — внутренний конфликт, который я ощущаю, когда хочу стать с ней очень близким, и в то же время чувствую себя «пойман­ным», если это происходит. Третья проблема — это моя неспособ­ность обидеть женщину, которая мне нравится как личность, а не как партнер. Я не могу порвать такие отношения. В другой короб­ке — конфликт любви-ненависти-страха-радости-злости, возника­ющий у меня по отношению к женщине, в которую я влюбляюсь. В пятой коробке — моя склонность встречаться сразу с несколь­кими женщинами, даже если к одной из них у меня особое отно­шение.

ТЕРАПЕВТ: Вытащите из угла любую коробку, какую вам хочет­ся, и поставьте перед собой. Откройте ее и выньте оттуда пробле­му. Просто посмотрите на нее. Прочувствуйте всю проблему цели­ком. Возможно, у нее много аспектов — слишком много, чтобы ду­мать о каждом в отдельности, поэтому постарайтесь понять общее ощущение от нее. Загляните внутрь себя, туда, где у вас рождаются чувства, и посмотрите, что там возникает, когда вы рассматриваете проблему. Что происходит, когда вы спрашиваете себя: «Что я ис­пытываю сейчас?» Пусть это чувство придет само по себе, но не погружайтесь в него. Разглядывайте его снаружи. (3 минуты.)

ЛЕСТЕР: Я вытащил самую большую коробку — с любовью-не­навистью-страхом-радостью-гневом. Когда я ее открываю, я вижу все эти разбухающие эмоции. Все кажется знакомым, потому что я видел эту коробку уже не раз. Я помню, что замечал, что в разное время преобладают разные эмоции — иногда это страх, иногда — любовь, часто гнев.

ТЕРАПЕВТ: Какая у вас общая реакция на проблему? ЛЕСТЕР: Недоумение.

ТЕРАПЕВТ: Назовите свое общее ощущение, например «непри­ятное», «тесное», «узкое». Сконцентрируйтесь на этом чувстве и про­буйте подбирать различные слова, пока одно из них не подойдет. (4 минуты.)

ЛЕСТЕР: Это чувство бескрайней грусти и одиночества. Это ощущается как пустота. И как искажение — как будто все эти эмо­ции не присущи взаимоотношениям, как будто они пришли отку­да-то извне и просто к ним прилепились. Это очень старые чувства, как будто они появились еще до того, как я стал встречаться с женщинами. Тем не менее в целом я сожалею, что они есть. Кажет­ся, они загрязняют то, что могло бы быть чистым озером прекрас­ных чувств.

ТЕРАПЕВТ: Хорошо. Теперь я попрошу вас вспомнить ситуации, которые связаны с этими эмоциями. Вспомните события настояще­го и одно из далекого прошлого. Концентрируйтесь на своих чув­ствах, пока не возникнет ситуация. По очереди воспроизводя каж­дое из общих ощущений, подождите, пока к эмоции не прикрепится событие. (3 минуты.)

ЛЕСТЕР: Каждый раз, когда я с женщиной, я ощущаю грусть и одиночество. У меня были такие же чувства, когда я еще был в школе. Я не вписывался в коллектив и чувствовал, что у меня нет друзей и меня никто не любит. Это запутанное впечатление прихо­дит на второй или на следующий же день после того, как я встречаю женщину. Я помню, что чувствовал то же самое, когда первый раз влюбился. Мои чувства к ней казались нереальными, они казались невротичными или что-то в этом роде.

ТЕРАПЕВТ: Хорошо. Теперь, продолжая молча концентрировать­ся на эмоциях, попробуйте найти то центральное убеждение, кото­рое связывает их с ситуациями прошлого и настоящего. Работайте с каждой эмоцией отдельно. (5 минут.)

ЛЕСТЕР: Да, чувство одиночества и грусти идет от мысли: «Я не такой, как все. Каким-то образом я отличаюсь от всего остального человечества. Я не похож на других людей».

ТЕРАПЕВТ: А чувство искаженности? Какая мысль приводит вас к тому ощущению, что эмоции не те и не на своем месте?

ЛЕСТЕР: Это мысль о том, что мои чувства нездоровы и я, должно быть, хуже других мужчин.

ТЕРАПЕВТ: Вы можете объединить эти мысли? ЛЕСТЕР: Я начинаю понимать, о чем я думаю. «Я отличаюсь от всего человечества, потому что я нездоров». Я думал так, когда был в школе: элементы непохожести и неполноценности, которые пре­вратились в ощущение болезненности, когда я впервые влюбился. Сейчас я нечасто его испытываю, а только тогда, когда начинаю относиться к женщине по-настоящему серьезно.

ТЕРАПЕВТ: Отличная работа. Давайте попробуем кое-что изме­нить. Сосредоточьтесь на нескольких других ситуациях. Попробуйте вспомнить те случаи, когда вы были с женщиной и чувствовали себя спокойным, уверенным и здоровым.

ЛЕСТЕР: Было много женщин, с которыми мне было хорошо, но они меня не волновали. Эти чувства появлялись, когда я влюблялся.

ТЕРАПЕВТ: Хорошо. Тогда вспомните о тех случаях, когда вы были с любимой женщиной и не испытывали этих отрицательных эмоций. Не торопитесь и постарайтесь найти в прошлом и настоя­щем несколько таких ситуаций.

ЛЕСТЕР: Были непродолжительные эпизоды, когда я не испы­тывал этих эмоций, но длились они обычно всего лишь несколь­ко дней.

ТЕРАПЕВТ: Теперь, молча и не торопясь, сосредоточьтесь на том, что вы чувствовали в этих случаях. (3 минуты.)

ЛЕСТЕР: Я чувствую это. Свобода! Никакой ревности. Счастлив тем, что знаю их и люблю.

ТЕРАПЕВТ: Хорошо. Какие мысли у вас были в этих ситуациях, которых не было в других? Чем отличались в этих ситуациях ваши убрждения и внутренний диалог? Углубитесь в себя и посмотрите, что появится. (1 минута.)

ЛЕСТЕР: Я думал о том, что не нуждался в них. Я хотел быть с ними, но не должен был их иметь. Понимаете, раньше я чувствовал, что эти женщины — единственная ниточка, связывающая меня с остальным человечеством. Без них я был абсолютно одинок. Но в другие разы я ощущал себя частью человечества, как будто я был уникальной индивидуальностью, но не был один. Когда я думал подобным образом, мои любовницы были просто людьми, а не спа­сительницами, которые вытаскивали меня из одиночества. ТЕРАПЕВТ: Продолжайте, пожалуйста.

ЛЕСТЕР: Иногда бывают моменты, что, находясь с любимой женщиной, я ясно воспринимаю мир. Но это случается редко, длит­ся недолго, может быть, день, и затем я скатываюсь вниз в старую мутную лужу. Я чувствую, что могу воспринимать ее как отдельно­го индивидуума со своими страданиями, триумфами и трагедиями. Я не думаю, что она существует только для того, чтобы ублажать меня. Как будто бы в это время я забываю себя и воспринимаю ее отдельно от себя.

ТЕРАПЕВТ: Пожалуйста, сохраняйте это ощущение. Продолжай­те концентрироваться на нем. Теперь попробуйте кое-что еще. Находясь во власти этого чувства, оглянитесь на свои прежние ощу­щения. Посмотрите с этой точки зрения на ваши старые ощущения непохожести, извращенности и болезненности. (2 минуты.)

ЛЕСТЕР: Боже мой! Старое чувство нереально. Поэтому я назы­вал его искаженным. Это крайне самонадеянно. Что за чванство и самолюбование думать, что природа создала меня отдельно от дру­гих. Как будто бы было два сотворения мира — всех остальных и затем меня. Это придает мне столько же значимости, сколько и всему человечеству. Я такой особенный, что мне необходимо от­дельное сотворение! Это самопотакающий эгоизм — требовать от женщины отказаться от себя и пожертвовать себя моему тщеслав­ному одиночеству. Черт, мы все одиноки, мы все сидим в клетке собственного тела и хотим стать, скорее, частью «мы» и не быть просто «Я». Мое чувство непохожести на остальных — это просто упражнение в космическом тщеславии, в экзистенциальном сно­бизме.

ТЕРАПЕВТ: Удерживайте это восприятие. Припрячьте его где-нибудь в безопасном месте. Вспоминайте о нем, когда вы смотрите на коробку с противоречивыми эмоциями. Вынимайте его, когда вы с любимой женщиной и чувствуете себя злым, обиженным, одино­ким или полным ненависти.

Сеансы продолжались с использованием когнитивного фоку-синга. Лестер перемещался между ситуациями, чувствами и мыс­лями. Когда он был с любимой женщиной, он тренировался менять мысли о своей уникальной непохожести на: «Я — часть человече­ства. Я не одинок».

 

Комментарий

 

Термин «фокусинг» заимствован у хорошо известного теоре­тика роджеровского толка Юджина Гендлина (Gendlin, 1992a, 1992b, 1996a, 1996b). Некоторые исследования указывают на то, что фокусинг может быть активным элементом в роджеров-ской терапии, приводя клиента к высокому уровню самосознания (Me Mullin, 1972). Но в настоящем контексте фокусинг означает и больше, и меньше того, как описывает его Гендлин: меньше — потому что Гендлин создал на основе этой концепции целое направление терапии, фокус-ориентированную психотерапию (focusing-oriented psychotherapy) (Gendlin, 1996a), и больше —потому что он описывает когниции только как компоненты сво­их процедур (Gendlin, 1996a, pp. 238-246) и считает, что когни­тивные методы должны быть «нечастыми и краткими» (Gendlin, 1996а, р. 246). Мы не сторонники точного дублирования его про­цедур, но считаем, что когнитивный фокусинг — ядро и его, и нашей терапии.

Чтобы объяснить, почему фокусинг настолько важен, крат­ко напомним ключевые теоретические положения, лежащие в основе когнитивной реструктурирующей терапии.

Главной чертой когнитивной терапии является изменение центрального убеждения (В), которое связывает внешние сти­мулы (А) с эмоциональной (С_е) и поведенческой (Сь) реакцией. В фокусе находится В, в отличие от других видов терапии, кото­рые могут направлять внимание на другие элементы. Например, роджеровская терапия концентрируется вокруг Се, подразуме­вая, что если клиент отслеживает свое текущее эмоциональное состояние, он будет расти и меняться в позитивном направле­нии. Бихевиоральная терапия направляет свое внимание на связь АВ и нацелена на разрушение старых ассоциаций и созда­ние новых. Психодинамическая терапия открывает первона­чальные события типа АСе, считая, что когда эти связи стано­вятся осознанными, то ассоциации между двумя их элементами ослабевают и впоследствии могут быть разрушены.

Другие направления терапии часто критикуют когнитивный подход, потому что они считают многие В либо излишними (би­хевиоризм), либо интеллектуализацией (роджеровское), либо защитными механизмами (психодинамическое). Но эта критика основывается на очень узком взгляде на то, что такое есть В. Они рассматривают В как слова или язык. Если В — только слова, то вся когнитивная терапия сводится к исследованию рационали­зации, интеллектуализации, изменению языка, но лейтмотив этой книги заключается в том, что В — это гораздо больше, чем язык.

В начале книги мы описываем В как: экспектации, избира­тельную память, атрибуции, оценки, жизненные ориентиры, внутреннюю философию, самоэффективность и когнитивные карты, а также как другие когнитивные процессы. В могут быть сгруппированы и обозначены как способ организации сырых данных в паттерны. Так что В — много больше, чем слова. Слова и язык — это просто способ сообщения паттернов, они не являются паттернами самими по себе. Даже если клиент не может найти слов, чтобы описать свои паттерны (что справедливо для маленьких детей), эти паттерны все же существуют. Цель ког­нитивной терапии заключается не в том, чтобы изменить язык клиента, а в том, чтобы изменить его паттерны.

Опасность в использовании специфической техники фоку-синга лежит в мистификации процесса. Фокусинг заостряет вни­мание клиента на своих эмоциях, так что он может легче опреде­лить внешние стимулы и внедряющиеся когниции, которые эти эмоции вызывают. Поэтому убеждения, которые находит клиент, могут оказаться более точными, и тогда любая когни­тивная техника будет более эффективной. Процесс, на наш взгляд, основан не на прикосновении к скрытым элементам под­сознания или к подавленным эмоциям, которые необходимо сте­реть, а, скорее, на фокусировании внимания клиента на конк­ретном, выполнимом восприятии, которое может быть с пользой им усвоено.

 

Дополнительная информация

 

Теоретические, практические и экспериментальные основы техни­ки фокусинга можно найти в работах Гендлина (Gendlin, 1962, 1964, 1967, 1969, 1981, 1991, 1992а, 1992b, 1996a, 1996b; Gendlin, Beebe, Cassues, Klein & Oberlander, 1968).

 

 

 

КЛЮЧЕВЫЕ КОМПОНЕНТЫ

КОГНИТИВНОЙ РЕСТРУКТУРИРУЮЩЕЙ ТЕРАПИИ: КОНТРОЛЬНЫЙ СПИСОК

 

Принципы

 

Проведение когнитивной терапии — это и наука, и искусст­во. Необходимо освоить тысячи техник, и несмотря на то, что изучить ключевые научные принципы можно, пройдя академи­ческий курс или прочитав несколько хороших учебников, на то, чтобы узнать все тонкости искусства, требуется значительно больше времени. 25 лет наблюдая за студентами, я пришел к выводу, что новички не должны первые два года своей клини­ческой практики проводить когнитивную терапию самостоя­тельно, причем в это время раз в неделю должны просматри­ваться и критиковаться супервизором аудио- и видеозаписи их консультаций, это предполагает также продолжение ими обуче­ния помимо сеансов.

Несмотря на многообразие навыков, которые нужно освоить, есть несколько ключевых принципов, которым терапевт, для того чтобы когнитивная терапия была эффективной, должен обу­чить своих клиентов. Ниже следует список наиболее существен­ных вопросов.

1. Делает ли клиент различие между ситуацией, мыслями и эмоцией, или он путает эти три понятия? Напомните ему о том, что ситуация — средовая, внешняя по отношению к организму переменная, мысли обрабатываются во фронталь­ной зоне, эмоции являются реакцией подкорки (см. главу 1 «Сеанс первый: обучение базовой формуле»).

2. Согласен ли ваш клиент с тем, что эмоции вызывают мысли, а не ситуация? Нет смысла продолжать когнитивную тера­пию, если клиент считает, что внешние физические события являются причиной его эмоций (см. главу 1 «Предоставле­ние доказательств тому, что мысли определяют эмоции»).

3. Удалось ли клиенту найти центральные убеждения, связан­ные с их эмоциональными реакциями? Если убеждения, с которыми вы работаете, не имеют отношения к эмоциям кли­ента, то изменение этих убеждений не устранит эмоции. Пер­вый шаг в когнитивном консультировании всех типов — чет­ко идентифицировать наиболее общее убеждение, вызываю­щее проблемы клиента. Убеждения, в которых клиент отдает себе отчет, зачастую являются лишь поверхностными мыс­лями, терапевту обычно приходится в течение нескольких сеансов исследовать убеждения клиента, чтобы выявить цент­ральное (см. главу 2 «Определение убеждений»).

4. Понимает ли клиент негативное влияние своих убеждений на свою жизнь, или же он считает, что его мысли не имеют никакого отношения к тому, что он чувствует и как себя ве­дет? (см. главу 1 «Насколько могущественны внешние силы?»).

5. Видит ли клиент взаимосвязь между одной мыслью и дру­гой? Понимает ли он, что его страх в магазине в своей основе тот же, что и страх в ресторане, в лифте или в конференцзале? Могут ли они нарисовать когнитивную карту этих взаи­моотношений? (см. главу 3 «Группы убеждений»).

6. Понимает ли он необходимость анализа полезности и ложно­сти своих убеждений, или он считает, что само чувствование чего-либо утверждает его истинность (см. главу 6 «Поиск ува­жительной причины»).

7. Может ли он успешно проанализировать свои утверждения и принять решение об их полезности и ложности? (см. главу 6 «Логический анализ»).

8. Принял ли он идею о том, что если мысль логически неверна, ее лучше изменить? (см. главу 6 «Утилитарные доводы»).

9. Есть ли у вашего клиента желание идти против своих убеж­дений? Сформирована ли у него мотивация к использованию различных методов (опровержение, перцептивный сдвиг, ре-синтезирование) для их изменения, или он просто плывет по течению безо всякого желания над чем-либо работать? (см. главу 4 «Контратака» и «Форсирование выбора»).

10. Достаточно ли он практикуется с техниками? (На некоторые убеждения может понадобиться год или больше практики.) К сожалению, многие клиенты верят в волшебство и думают, что один день оспаривания возместит 15 лет иррациональ­ного мышления. Клиенту необходимо практиковаться в течение длительного периода времени, а не только тогда, когда он находится в кризисе (см. главу 11 «Практические техники»).

11. Как он применяет техники — механически или с понимани­ем лежащей в их основе концепции? (см. главу 8 «Транспо­нирующие образы» и главу 9 «Наведение мостов»).

12. Не изменил ли он вашу процедуру настолько, что был разру­шен активный терапевтический элемент? Креативность кли­ента должна поощряться, но вам необходимо удостоверить­ся, что он не изменяет технику настолько, что она становит­ся неэффективной.

13. Признает ли ваш клиент то, что терапевт не имеет власти изменить его убеждения и что только он сам может это сде­лать? Признает ли он консультативные отношения похожи­ми, скорее, на отношения типа ученик—учитель, чем па­циент—врач, или он ждет, чтобы вы его излечили?

14. Не являются ли ожидания клиента относительно эффектив­ности терапии столь низкими, что они говорят о ее несостоятельности? Исследования по самоэффективности достаточно определенны в этом вопросе; если клиенты ожидают неуда­чи, они будут исподволь делать то, что оправдает их предска­зания (см. главу 2 «Самоэффективность»).

15. Не думает ли клиент о том, что другой подход или другой терапевт больше ему поможет? Он может не прилагать ни­каких усилий к вашей терапии, если считает, что тот, вто­рой, лучше. Предложите ему сначала попробовать другой подход и затем вернуться к вам, если он окажется неэффек­тивным.

16. Делает ли клиент домашнее задание, или он работает только во время ваших терапевтических сеансов? Один час продви­жения по верному пути не заменяет 112 часов работы в лож­ном направлении (см. главу 1 «Усвоение понятий»).

17. Не могут ли ваши техники быть неэффективными потому, что клиент их саботирует? (см. главу 12 «Как справиться с саботажем клиента?»).

18. Не заметили ли вы, что некоторым из ваших клиентов трудно изменить убеждения, которые связаны с их личным или культурным прошлым? Изменение мыслей подобно­го рода часто порождает чувство вины, вам,  возможно, придется вырывать эти убеждения с корнем (см. главу 10 «Ресинтез прошлого» и главу 13 «Кросскультурная когни­тивная терапия»).

19. Не слишком ли много некогнитивных факторов препятству­ют работе с вашими техниками? Несмотря на то что цент­ральные проблемы клиента могут быть когнитивными, в целях эффективной работы с ними и изменения своего не­гативного  восприятия клиенту могут понадобиться  как время, так и свобода от постоянного кризиса. У клиентов с серьезными семейными проблемами, физическими заболе­ваниями, проблемами с наркотиками или тех, кто не уверен, сможет ли он поесть завтра, не совсем адекватное восприя­тие, чтобы работать со своими когнитивными проблемами. В таких ситуациях необходимо облегчить кризис, прежде чем приступать к традиционной когнитивной терапии (см. главу 12 «Кризисная когнитивная терапия», «Терапия па­циентов с тяжелыми психическими заболеваниями», «Ког­нитивно-реструктурирующая терапия для аддиктивных па­циентов»).

 

 

Пример

В психотерапии, как и в любой профессии, тоже бывают неуда­чи, но профессиональные терапевты, пишущие о своих методах, на публике обычно показывают только успешные случаи. В газетных статьях, книгах, журналах и ток-шоу терапевты говорят о людях, которым им удалось помочь. Это создает впечатление о том, что у них никогда не бывает неудач, но они случаются с нами гораздо чаще, чем мы хотим или надеемся. Словно профессиональные фо­тографы, мы выкидываем неудачные снимки в мусор в темной ком­нате, а демонстрируем только свои лучшие работы. Но иногда лю­дям полезно показывать и наши неудачи, а также причины, по кото­рым они произошли.

Есть клиенты, которым я не могу помочь в некоторых случаях просто потому, что я недостаточно знаю; в других — потому что проблемы могут быть неразрешимыми. Несколько лет назад у меня была клиентка, которая жила на другом конце страны. Она прочита­ла некоторые из моих ранних работ, они ей понравились, и она прилетела ко мне на встречу с надеждой, что мне удастся ей по­мочь. Позднее я выяснил, что она была миллионершей, которая внимательно прочитывала психологические книги и журналы. Каж­дый раз, когда ей нравилось то, что она читала, она садилась в самолет, чтобы навестить автора. До визита ко мне она уже посети­ла много известных терапевтов по всей стране.

За несколько минут на нашем первом сеансе я понял, что она хронически психически больна и ни одна из моих психотерапевти­ческих техник не сможет ее исцелить. Были техники, которые могли ей помочь, но ей не нужна была помощь, она жаждала излечения. Она принимала все новейшие психотропные медикаменты, но они не производили никаких характерных изменений. К сожалению, она могла избавиться от своей проблемы только благодаря глобальным биохимическим открытиям в лечении шизофрении, тем временем же ей только приходилось летать к терапевтам, которые публикуют новые книги, надеясь, что они найдут ответ на ее вопрос.

Этот случай иллюстрирует специфическую для терапии пробле­му. Хотя общественность признает, что существуют неизлечимые болезни в медицине, такие, как терминальный рак или болезнь Ход-кинса, люди не могут смириться с тем, что есть неизлечимые про­блемы в психологии и психиатрии. Несмотря на всеобщее отрица­ние, есть клиенты, чьи проблемы мы не можем исправить. Когда мы работаем с такими клиентами, мы можем только обучить их некото­рым навыкам, помочь им принять свою проблему (см. главу 12 «Тера­пия тяжело психически больных пациентов») и успокоить их, на­сколько это возможно, но суть их заболевания останется той же.

Бывают случаи, когда мы обладаем необходимым инструмента­рием и знаниями, но все-таки не можем помочь клиенту, потому что он не разрешает нам это делать. Это не его вина, но он саботирует терапию.

Один клиент был заключенным. Он находился в тюрьме за со­вершение убийства и много лет был кандидатом на досрочное ос­вобождение. Он страдал от крайних форм компульсивного поведе­ния, включая навязчивое мытье рук, подсчет шагов во время про­гулки во дворе и выполнение бессмысленных ритуалов беспрерывно в течение нескольких часов. Существует множество когнитивных и бихевиоральных техник для подобных проблем. Был действитель­ный шанс помочь ему, но он не слушал ничего из того, что я ему говорил. Он был слишком зол на суды, на тюрьму, на мир и на себя, чтобы следовать моим инструкциям и даже чтобы хотеть этого.

Проблема, с которой приходится сталкиваться нашей профес­сии, ухвачена в старой шутке о терапевтах.

1.  Сколько потребуется психологов, чтобы изменить электричес­кую лампочку?

2.  Всего один, но лампочка должна хотеть измениться. Многие мои коллеги находят, что эта концепция верна. Люди могут выбирать, делать им что-либо или нет. Объединенные усилия лучших в мире терапевтов не смогут расшевелить человека, кото­рый решил не меняться. Мы можем просить человека практиковать то или иное упражнение трижды в день в течение 10 недель, но он может думать всегда: «Нет, я не буду этого делать».

Конечно, иногда мы просто не справляемся, обычно потому, что мы или слишком мягки, или слишком жестки со своими клиентами. Мы излишне жестки, когда оказываем на клиентов слишком боль­шое давление и ждем от них, что они изменятся или очень быстро, или очень значительно. Консультирование — это форма ободряю­щего роста, и терапевт тут — садовник. Мы можем потерять терпе­ние и начать тянуть человека, чтобы он рос быстрее. Рост, измене­ние и заживление требуют времени, которое не зависит от диктата как врача, так и пациента. Наша обязанность как психологов — очи­щать сад клиентов, чтобы сделать землю плодородной, и затем ждать, когда изменения зацветут полным цветом.

По моему опыту, часто ошибка терапевта заключается в том, что он слишком снисходителен. Эту ошибку часто совершают начи­нающие терапевты, а необученные консультанты допускают ее все время. Терапевты тоже люди, к тому же они привыкли сочувство­вать чужой боли. Начинающий терапевт не видит, что стоит за этой болью, поэтому он торопится проявить симпатию и постараться спасти клиента от его страданий. Это временно улучшает состояние клиента, а терапевт получает признательность, благодарственные письма и дополнительных клиентов.

Тем не менее обычно это спасение — большая ошибка и в ко­нечном итоге приносит клиенту еще большую боль. Эмоциональная боль, которую испытывает человек, — сигнал или знак того, что что-то не так. В каком-то смысле это похоже на боль физическую, она говорит нам о том, что та или иная часть тела повреждена и нужда­ется в нашем внимании. Боль от занозы на ноге говорит нам о том, что мы должны найти занозу, но если мы быстро нейтрализуем боль, мы можем пропустить слишком много заноз. Точно так же эмоциональная боль заставляет нас искать ее причину. Когда мы устраняем боль, найти корень зла становится намного сложнее, а подчас и невозможно.

Лучшим примером ошибки подобного типа служит терапия лю­дей, страдающих алкоголизмом. Сначала общество обращалось с ними с презрением и отвращением, потому что они считались мо­ральными дегенератами. Эта тактика не сработала, алкоголики так же продолжали пить. Позднее общество решило поступать с ними как с людьми, страдающими психологическими расстройствами, которым необходима эмпатия и симпатия, чтобы поддержать их падающую уверенность в себе и уменьшить негативные эффекты раннего детства, но алкоголики продолжали пить ничуть не меньше. Затем общество предположило, что алкоголизм — медицинское за­болевание, и стало обращаться с алкоголиками как с пациентами. Им давали лекарства, чтобы снизить их жажду спиртного, но они пили все так же.

Сегодня мы знаем, что эти подходы были ошибочными, хотя некоторые терапевты до сих пор с этим не согласны. Прежние по­пытки лечения позволяли алкоголикам пить больше, потому что их спасали и не разрешали естественным последствиям их поведения обрушиться на них; все эти подходы служили буфером между их злоупотреблением алкоголем и реальными последствиями. Тера­певты обнаружили, что лучший способ помочь алкоголикам — это поставить их перед лицом того, что они стали зависимыми, что выпивка разрушает их семью, здоровье, их счастье и что лучшее, что они могут сделать, чтобы перевернуть свою жизнь, — это при­знать свою зависимость и полностью прекратить пить. Часто един­ственный способ для алкоголика понять это — повариться в соб­ственных неприятностях и осознать, к какому самоуничтожению при­водит их пристрастие.

У терапевтов случается много неудач, которые нас огорчают, но мы их переносим, потому что помним о тех клиентах, которым мы были в состоянии помочь. Обычно наши успехи восполняют наши неудачи.

 

Дополнительная информация

 

С приходом НМО в управление здравоохранением появилась растущая необходимость показать эффективность всех направ­лений психотерапии (Giles, 1993a, 1993b). Необходимые и дос­таточные условия для эффективной когнитивной терапии хоро­шо выдержали эти тесты (Beck, 1995; Dobson, 1989; Elkin et. al., 1989; Rachman, Rachman & Eysenk, 1997; Shea et al., 1992).

 

 

Глава 13 КРОССКУЛЬТУРНАЯ КОГНИТИВНАЯ ТЕРАПИЯ

 

Клиенты формируют свои убеждения не в изоляции. Они со­ставляют их как из своего собственного жизненного опыта, так и из установок, принятых ими из более широкой системы убеж­дений окружающих их людей. Если мы посмотрим на группы аффилиации клиентов, то обнаружим, что они разделяют со сво­ей культурой многие ключевые убеждения.

В результате культурная осведомленность со стороны тера­певта занимает центральное место в когнитивной терапии; что­бы консультировать эффективно, терапевт должен иметь пони­мание каждой из культур, к которым принадлежит клиент.

Культура детерминирует многие из когниций клиентов: во что они верят и что отрицают, что они воспринимают и что игно­рируют, насколько они готовы делиться с посторонним для семьи человеком, какие они предпочтут иметь с вами, терапевтом, отношения, какие ценности они считают важными, какой стиль терапии будет для них приемлем, а какой они сразу же отверг­нут, что они будут считать возможной причиной их эмоциональ­ных проблем, сколько усилий приложат и какую работу они за­хотят делать в своей собственной терапии.

 

 

РЕФЕРЕНТНЫЕ ГРУППЫ

 

Принципы

 

Клиенты могут быть солидарны с убеждениями и установка­ми многих различных типов групп: культуры, расы, субкуль­тур, религии, языковой группы, государства, религиозных сект и политических партий. Из-за того что потенциальных групп так много, определить, почему клиент принимает В одной груп­пы, а не другой, очень тяжело. Социологи в качестве объясне­ния предложили понятие «референтной группы». Это не та груп­па, в которой человек рождается и вырастает или в которой он находится по мнению других, это группа, с которой человек сам себя идентифицирует. Таким образом, клиент может быть ирланд­ским католиком, с восточного побережья, принадлежащим к среднему классу, мог вырасти в либеральном, демократическом семейном укладе, но мысленно отождествлять себя с древневос­точной идеологией, которую он изучил, занимаясь Дзен и кун­фу. Референтная группа — это мысленный дом, в котором живет клиент.

 

 

Метод

 

1.  Составьте список групп, с которыми ваш клиент себя ассоци­ирует или мысленно чувствует себя их частью.

2.  Как клиент моделирует то, чему учит группа?

3.  Перечислите центральные убеждения этих групп — какие В отделяют их от других групп.

4.  Нарисуйте схему, отражающую сходства между этими груп­повыми убеждениями и идеями клиента.

 

 

Пример 1. Ксенофобия

 

Негативный аспект многих референтных групп — вселяемый ими страх в тех, кто находится вне этой группы. Этот страх ассоци­ируется с ксенофобией (от греческих слов xenon, что значит «чужой, посторонний», и phobia — «страх»). Вместе они обозначают преуве­личенный и устойчивый страх или неприязнь к иностранцам и не­знакомцам. Несмотря на то что он кажется тривиальным, страх этот значимый. Ксенофобия — один из наиболее распространенных куль­турных страхов, и определенно один из наиболее разрушительных.

Наши клиенты приводили массу примеров, когда они станови­лись объектами ксенофобии других людей. Студентам колледжей восточного побережья говорили: «Вы не научитесь ничему в учеб­ных заведениях на западе. Образование там варварское. Западнее Аллеганских гор нет никакой культуры».

Нашим клиентам с запада говорили: «Люди с восточного побе­режья — это интеллектуальные снобы, напыще          нные, чванливые, избалованные и абсолютно неискренние».

На юге ксенофобия принимает форму: «Проклятые авантюрис­ты-янки. Идите туда, откуда пришли, если вы знаете, что хорошо для вас», — в то время как клиентам с севера говорили, что на юге все фанатики, провинциалы, неотесанная деревенщина.

В Техасе клиенты сталкиваются с ксенофобией, которая выра­жается как противопоставление Техаса остальным 49 штатам, или «Техасцы против федератов», как они это преподносят. В Колорадо люди недолюбливают техасцев, или равнинных жителей, как они их называют (и любого, кто не из горной местности). В Вашингтоне и Орегоне у некоторых людей на бамперах есть наклейки, гласящие: «Кто не из штата — убирайтесь домой!», а приезжих калифорнийцев предупреждают, чтобы они не ездили с калифорнийскими номерами. Подобные сказки о ксенофобии можно рассказать в отношении страны происхождения, религии, политической партии — ее можно найти везде. Как терапевты мы можем обнаружить ксенофобию в нормальной гордости за людей, похожих на самих клиентов, в есте­ственном, непатологическом «болении» за свою команду. Но в этой гордости за себя может скрываться чудовищный вред. «Другие», «незнакомцы», «иностранцы», «они» воспринимаются как злые, по­рочные и недоброжелательные. Это приводит почти к религиозному отвержению людей, которые выглядят и ведут себя по-другому. От этого презрения берут начало предрассудки, фанатизм и дискри­минация, которые вызвали львиную долю несчастий на нашей пла­нете. Помощь клиенту в распознании ксенофобии (его собственной и других) как ключевого страха может оказаться хорошим подспо­рьем в создании более беспристрастной и спокойной системы убеж­дений.

 

Пример 2. Культурно принятый диагноз

Культурная референтная группа также учит клиента, какого рода эмоциональные проблемы допустимо иметь. Допустимой может быть реакция приспособления ко взрослой жизни, но гораздо ме­нее допустимыми — сексуальные расстройства или значительный психотический эпизод. Расстройства, принятые культурно, меняют­ся с течением времени, поскольку каждое десятилетие порождает свои диагностические причуды.

В конце шестидесятых и начале семидесятых многие клиенты страдали от того, что можно назвать экзистенциальной тревогой. Они жаловались на отсутствие смысла в жизни. Они искали ответы на вопросы типа: «Зачем я здесь? В чем смысл жизни?» Многие потеряли веру в такие традиционные институты, как правительство, семья и религия, и шли на терапию, сбитые с толку — «плавая в бессмысленном космосе», как говорили некоторые. В результате они впадали в мистические религии и культовые группы, чтобы най­ти некоторое ощущение смысла.

В середине и конце семидесятых наши клиенты жаловались на трудности во взаимоотношениях. Были ли у них неудачные отноше­ния, или у них не было интимных отношений вообще, клиенты жало­вались на одиночество и нехватку близости. Поскольку происходи-.' ли радикальные изменения в понимании женской и мужской роли, , клиенты путали, что было мужественностью, а что — женствен-' ностью, и от этой путаницы страдали их отношения.

В начале и середине восьмидесятых проблемы клиентов изме­нились снова. Клиентов больше интересовало не отсутствие смыс­ла в жизни или личной близости, а то, что они могут не добиться успеха. «Разве это не будет ужасно, если я не достигну успеха?» — могли бы спросить они. Их пугало, что у них будет не та марка машины или они не попадут в нужную программу М.В.А. Для таких клиентов успех понимался как владение деньгами, властью и мете-риальными благами.

В девяностых многие из наших клиентов выражали что-то типа страха неодобрения: клиенты боятся, что не понравятся другим, боятся, что фасад, за которым они скрываются, недостаточно хо­рош и что люди могут увидеть за маской их настоящую личность. Некоторые примеры этой озабоченности: «Я могу не произвести впечатления на людей. Я могу опозориться. Будет ужасно, если люди не одобрят меня и не будут меня уважать».

Когда мы спрашиваем клиентов, какую из двух следующих аль­тернатив они предпочтут — знание или видимость знания, смелость или видимость смелости, достижение или видимость достижения, близость или видимость близости, — поражающее число клиентов выбирали видимость. Они смущены этим, но защищают себя, гово­ря: «Какое имеет значение то, что у вас есть все это, но никто этого не признает? Вам не будет никакой от этого пользы».

Жизнь возвращается на круги своя; со временем, возможно, будет значительно больше клиентов с экзистенциальной тревогой.

Они будут жаловаться на отсутствие смысла в жизни. Они будут искать ответы на вопросы типа: «Зачем я здесь? В чем смысл жиз­ни?» Многие потеряют веру в такие традиционные институты, как правительство, семья и религия, и придут на терапию, сбитые с толку — «плавая в бессмысленном космосе», как будут говорить некоторые. В результате они будут впадать в мистические религии и культовые группы, чтобы найти некоторое ощущение смысла.

 

 

Комментарий

 

Многие клиенты могут обернуть свою ксенофобию против себя. Они могут обвинять себя за то, что принадлежат «не к той» группе (этнической, расовой, классовой, половой, культурной, не к тому поколению). Подобное отвержение может породить внутреннюю войну с разрушительными последствиями.

Когнитивным решением ксенофобии, направлена ли она на­ружу, против других или внутрь, против себя, является демон­страция того, что в ее основе лежит логическая ошибка, которая называется сверхобобщением. Хотя культурные группы могут иметь некоторые общие черты, внутригрупповые различия поч­ти всегда такие же, как и различия между группами. Поэтому утверждение, что все X обладают определенной характеристи­кой, — скорее симптом эмоциональной условной реакции, а не изложение факта.

Не только проблемы клиентов, но и наиболее популярные направления терапии проходят циклами. В ходе своей практики я видел расцвет и спад многих из них: трансцендентальной медитации, первобытного крика, экзистенциального анализа, транзактного анализа, нейролингвистического программирова­ния, ролфинга, EMDR, диалектики и многих других.

 

 

Дополнительная информация

 

Оригинальную и более полную версию проблемы ксенофобии мож­но найти в моей газетной статье (Me Mullin, 1995).

Принцип этноцентризма — оплот социологической теории, разра­ботанный одним из отцов социологии (Graham Samner, 1906). Понятие проявляет себя двояко: как склонность людей оценивать свою группу как эталон для всех других сравнений и как предрасположенность верить в то, что собственная референтная группа превосходит все другие (Sum­mer, 1906; Summer, Keller & Davie, 1927). Марселла проделал обширную работу по этноцентризму в частности и кросскультурному консультиро­ванию в целом (Marsella, 1984, 1997, 1998а, 1998b; Marsella, Freedman, Gerrity & Scurfield, 1996).

 

 

КУЛЬТУРНЫЕ КАТЕГОРИИ

 

Принципы

 

Культура указывает клиентам не только на то, как реагиро­вать на людей, чуждых их референтной группе, но и на то, как воспринимать себя.

Клиенты определенным образом обманывают себя по поводу того, какое влияние на них оказывает их культура. Им трудно признать, что их культура научила их, как смотреть на мир, и что она научила их думать о других культурах как о чуждых, запутанных и непонятных. Они верят, что их собственная куль­тура видит мир таким, какой он есть на самом деле, и что имен­но ей присущ единственно правильный взгляд на жизнь.

 

 

Пример 1. Категории племени дайрбал

 

В книге, написанной Лакоффом (Women, Fire and Dangerous Things, Lakoff, 1985), показано, насколько восприятие мира клиен­тами сродни их культуре. Книга полна рассказов о языке различных общностей и объясняет, как язык вынуждает людей видеть и чув­ствовать разные вещи. Центральный рассказ в книге посвящен пле­мени австралийских аборигенов дайрбал (Dyirbal) — этот рассказ дал название всей книге.

В языке дайрбал каждому существительному предшествует одна из четырех категорий, в сущности, все во вселенной можно разде­лить на эти категории. У каждой из них есть название: байи, балан, балам и бала. Каждый раз, когда дайрбал называют что-либо, они представляют объект, определяя категорию, под которую он попа­дает. Это больше, чем лингвистические категории: они также пока­зывают, как говорящий относится к объекту, поэтому с каждой груп­пой ассоциируются различные эмоции, поведение и ценности. Для примера то, как в культуре категоризируют объекты, показано на рис 13.1.

 

Река

Волосатая личинка

Попугай

Неядовитая змея          Солнце

Копье

Луна

Ядовитая змея

Ехидна

Утконос

Мед

Звезды

Светлячок

Мужчина

Женщина

Радуга

Кенгуру

Кузнечик

Рис, 13.1. Объекты, классифицированные на языке дайрбал

 

Многие представители запада классифицировали бы эти объек­ты в следующие категории: а) природные феномены: радуги, реки, солнце, звезды, луна, огонь; б) животные: змеи, попугаи, светлячки, волосатые личинки (hairy Mary grub), кузнечики, ехидны, кенгуру; в) рукотворные блага: копья; г) люди: мужчины, женщины. Эти груп­пировки отражают скорее западную логику, нежели культуру дайр­бал. Правильные категории дайрбал:

Байи: бумеранги, мужчины, кенгуру, неядовитые змеи, радуги и луна. Эта категория производит у слушающего чувство возбужде­ния, оживления.

Балан: реки, женщины, ядовитые змеи, звезды, светлячки, огонь, солнце, утконосы, попугаи, ехидны, копья и волосатые личинки. Объекты из этой категории часто вызывают страх.

Балам: съедобные предметы, такие, как мед, фрукты и съедоб­ные листья. Предметы балам зачастую желанны.

Бала: все, не попадающее в первые три категории. К этим пред­метам дайрбал относятся нейтрально.

Люди дайрбал категоризируют таким образом благодаря своей культуре. Мужчины и луна находятся в первой категории из-за мифо­логии дайрбал, луна и солнце — это муж и жена, а мужчины произо­шли от луны. Поскольку мужчины используют бумеранги для охоты на кенгуру, оба помещены здесь же. Радуги включены сюда, потому что души мужчин, погибших как герои, превращаются в радугу.

Женщины и солнце находятся в одной категории, потому что все женщины произошли от солнца, которое считается женщиной. Огонь, ядовитые змеи и волосатые личинки жалят как солнце, по­этому они тоже включены. Удивительно, но копья тоже попадают под эту категорию, потому что вся категория в целом включает понятие опасных предметов (отсюда название книги — «Женщины, огонь и опасные вещи»). Реки входят сюда, поскольку вода из рек тушит пожары. Заезды и светлячки светят, словно солнце, поэтому и они сюда включены. Считается, что попугаи и другие птицы — это души женщин. А светлячки? В одном мифе дайрбал светлячками становятся старые дамы.

Современная, индустриализированная западная логика с тру­дом объяснит эти категории. Понимание их вообще требует отстра­нения от той логической системы, в которой мы культурно роди­лись. Даже если они будут стараться, большинство представителей запада сочтут, что эти категории надуманы и являются продуктом примитивного, необразованного мозга. Многие неверно будут считать, что категории — это просто примитивные догадки и что наши являются единственно правильными.

Не существует естественных или правильных категорий. Их ка­тегории так же хороши, как и наши, наши кажутся правильными, потому что мы выросли в своей собственной культуре и думаем, что наш взгляд на мир — единственно естественный. То же справедли­во и для дайрбал.

В этом состоит великое открытие книги Лакоффа и причина, по которой она может оказаться очень важной для терапевтов. Нет естественного или правильного взгляда на мир. Клиенты научились воспринимать вещи определенным образом, потому что этому на­учила их культура. Из-за того что разные общности учат разным категориям, не существует априорных или необходимых групп — нет естественного взгляда на вещи; все культурно навязанные кате­гории произвольны. Культура клиентов, их общность и язык — все учит их тому, как воспринимать мир.

Язык, которым пользуются клиенты, метафоричен по своей при­роде. Другими словами, они понимают одно событие в сравнении с другим. Эти метафоры культурно обусловлены и вскрывают некото­рые из наиболее фундаментальных ценностей того общества, в ко­тором они живут. Метафоры говорят клиентам, что видеть, как справляться с миром, как взаимодействовать с другими людьми. Часто клиенты напрасно расстраиваются, безоговорочно принимая устаревшую метафору, которая неверно их представляет. Некото­рые слова, такие, как биполярный, маниакальный с кататонически-ми чертами, булимия невроза и параноидный шизофреник, могут преследовать клиентов до конца жизни.

Важно, чтобы мы как терапевты помогли исследовать централь­ные категории, которые лежат в основе когниций клиентов, и по­могли им понять, что есть иные способы посмотреть на мир и на себя (Duhl, 1983).

 

 

Метод

 

1.  Попросите клиента выбрать ту свою личностную черту, кото­рая больше всего их расстраивает.

2.  Загляните в хороший словарь и соберите все метафоры, ассо­циирующиеся с этой чертой. Особое внимание обратите на сленговые выражения.

3. Посмотрите, точно ли описывают метафорические дескрип­торы проблемы вашего клиента, или это просто культураль-ные анахронизмы.

 

 

Пример 2. Категории одного клиента

 

Один из моих клиентов выбрал слово «неполноценный» в каче­стве своей центральной черты. Он нашел слово в словаре и выбрал следующие фразы как наиболее точно описывающие его чувства.

Вырос невысоким

Ниже чем

Под

Мелкий картофель

Отдел уценки

Ничтожно малое время

Легковесный

Низко

Менее чем

Хилый

Никудышный

Микки-маус

Клиент связывал «неполноценность» с метафорой короткого роста и небольших размеров, потому что он считал, что размер мужчины ассоциируется с его способностью защищать и охранять женщин; его культура научила его, что невысокий и небольшой муж­чина в меньшей мере способен на это. Эта метафора была опро­вергнута, когда он признал, что изобретение стрелы и лука, рогаток, ружей, бомб, автоматического оружия и ядерных бомб в значитель­ной степени сглаживает важность размера мужчины. Его любимой оспаривающей фразой была: «Я буду охранять тебя от этого опас­ного ядерного оружия, моя дорогая».

 

 

Пример 3. Категории другого клиента

 

Клиентка в Мельбурне, Австралия, страдала агорафобией, ко­торая проявлялась непрекращающимися приступами паники и вы­нудила ее прятаться в своем доме и не предпринимать путеше­ствий. Эта клиентка, которую я буду называть Мартой, в течение 10 лет не отъезжала за пределы полумили от своего дома. Ее внуки жили в другом штате, и она видела их в те редкие случаи, когда вся семья могла позволить себе навестить ее.

Через несколько сеансов мы нашли ту специфическую когни-цию, что вызывала у нее панику. Марта верила в то, что эмоция гнева и стресс опасны, и чтобы защитить себя от этих чувств, она создала узкую зону эмоциональной безопасности. Если ее эмоции возрастали и выходили за эту зону, она паниковала. Чтобы совла­дать с ними, она должна была прятаться в своем доме и избегать всех ситуаций, которые могли вызвать эти чувства.

Что было трудно определить, так это то, почему она так думала. Почему гнев и стресс казались ей столь опасными? Мы не смогли найти ни одного травматического события в ее прошлом, которое могло бы привести к такому страху, но книга Лакоффа натолкнула на идею. Я выдвинул предположение о том, что она может класси­фицировать эти эмоции как опасные из-за своего культурного про­исхождения. Ее культура могла обозначить эти чувства таким обра­зом, что с ними у нее ассоциировалась опасность.

Чтобы исследовать эту идею, она описала все, чему ее научили в отношении испытываемых эмоций страха, грусти, ярости, ужаса и стресса.

Она выросла в британской семье, принадлежащей к высшим слоям общества, и посещала частные подготовительные школы, которые базировались на континентальной модели обучения. В ее культуре считалось, что сильное проявление чувств свойственно только низшим слоям. Выражение эмоций считалось мелкобуржу­азным и указывало на недостаток воспитания. Вот выученные ею синонимы, описывающие сильные эмоции.

Тревога: потеря контроля, помешаться, не в своем уме, исте­ричный, бешеный, трястись как лист, потрясенный, готов сорвать­ся, разваливаться на части.

Гнев: срывает крышу, срывает прокладки, потерять голову, взор­ваться, рвать на себе волосы, перевозбудиться, закатить истерику, биться о потолок, кровоизлияние.

Это были не просто фразы, это то, как она воспринимала эмо­ции, они предписывали, как ей воспринимать появление у нее этих чувств. Как в примере с племенем дайрбал, ключевые категории предписывают очки, сквозь которые она видит аффективный мир. Это основные рефлексивные реакции, которым выучилась Марта, когда была маленькой, и она не верила, что эмоции можно воспри­нимать по-другому.

Ее дефиниции показывают, как она классифицировала эмо­ции — она воспринимала их как энергию внутри контейнера. Трево­га и гнев были энергией, а ее тело — контейнером, если эмоцио­нальное давление становилось слишком сильным, контейнер мог взорваться. Такие описания, как «Разваливаться на куски, взорвать­ся, срывать прокладки, биться о потолок», демонстрировали ее вос­приятие. Она боялась эмоционального взрыва, поэтому всякий раз, почувствовав малейший страх или гнев, она начинала бояться, что чувство достигнет неконтролируемого уровня и она либо сойдет с ума, либо с ней случится нервный срыв. По ее мнению, она может защититься, только удерживая свои эмоции в узкой зоне безопас­ности, она должна была полностью контролировать свое окружение, чтобы предотвратить рост эмоций.

Чтобы помочь Марте, нам пришлось изменить ее языковую ка­тегоризацию эмоций. Если бы мы изменили метафоры, возможно, нам удалось бы избавится от паники.

Я сказал ей, что у людей нет прокладок, которые можно было бы сорвать. Никто не бьется о потолок, и наши головы не взрываются, когда нас что-то расстраивает. Эти описания — всего лишь уста­ревшие метафоры того времени, когда люди были не просвещены относительно человеческих эмоций и человеческой физиологии. Более полезным для нее будет посмотреть на свои эмоции как на электрическую цепь. Включена ли она или нет, энергия накаплива­ется внутри нее не больше, чем в телевизоре, когда Марта его выключает. Она не должна бояться своих эмоций, она должна их только испытывать.

Изменить язык Марты было непросто. Эти категории были час­тью ее базовой модели мира, поэтому она крепко за них держа­лась. Другие люди постоянно подкрепляли ее восприятие, гово­ря: «Ты должна выпустить свой гнев, чтобы не сорваться», «Не позволяй ревности накапливаться в тебе, иначе ты можешь сло­маться».

Со временем она смогла изменить свой язык. Она изменила свою точку зрения и начала по-другому смотреть на эмоции. Когда она совершила это, ее паники прошли. Она приняла свой страх и гнев как нормальные человеческие процессы — иногда вселяющие беспокойство, но не опасные. Она начала расширять свою зону эмоциональной безопасности, так что смогла вести эмоциональную жизнь в полном объеме. На это ушло время, но много месяцев спустя она изменила свои категории и чувствовала все больше, в то время как страх эмоций все уменьшался. Она начала пересекать территорию своей мили; последнее, что я слышал о ней, что она регулярно навещает своих внуков.

 

 

Комментарий

 

Если мы примем концепцию Лакоффа о том, что не суще­ствует естественных категорий, то отсюда следует, что мировоз­зрение одной культуры не может превосходить мировоззрение другой естественным образом. Как терапевты мы должны при­держиваться культурно-безотносительной позиции и не отри­цать взгляды клиента просто потому, что они отличаются от на­ших. Однако мы обязаны показать своим клиентам, что хотя их категории могут быть в равной степени «истинными или лож­ными», они не могут быть в равной степени для них полезны. В конечном счете клиент решит, какой взгляд для него наиболее благоприятен.

 

 

Дополнительная информация

 

Лакофф написал несколько крупных работ, в которых детально об­суждается его концепция (Lakoff, 1983, 1985, 1990; Lakoff, Taylor, Arakawa & Lyotard, 1997).

Семин и Фидлер изучали функции лингвистических категорий в человеческом поведении (Semin & Fiedler, 1988, 1989, 1991).

Широко изучалась способность культурных оценок вызывать эмо­ции у членов данной культуры (Kitayama & Marcus, 1994; Marsella, 1984; Marsella, Friedman, Gerrity & Scurfield, 1996; Russel, Manstead, Wallenkamp & Fernandez-Dolls, 1995; Sherer, 1997).

 

 

КУЛЬТУРНО ОБУСЛОВЛЕННЫЕ УБЕЖДЕНИЯ

 

Принципы

 

За множеством проблем клиентов стоят несколько централь­ных убеждений и несколько ключевых установок, которые на­носят львиную долю вреда. За многое годы кросскультурные исследователи собрали список таких убеждений и обнаружили, что многие из них уходят корнями в культуру, в которой вырос­ли клиенты. Если терапевт хочет понять, почему некоторые убеждения столь разрушительны, сначала он должен понять ту культуру, которая их породила.

Люди по всему миру разделяют некоторые предрассудки. Эти убеждения не ограничиваются какой-то одной страной или куль­турой, терапевты слышат эти искажения повсюду, где бы они ни путешествовали. Никакая группа не может быть более (или ме-, нее) рациональной, здоровой или просвещенной из-за свойствен­ных ей убеждений, во всех культурах имеются искажения. Единственное различие между ними состоит в том, что разным культурам принадлежат разные типы предрассудков.

Основной источник культуральных предрассудков — теория атрибуции — объяснения, которые дает культура тому, почему люди ведут себя тем или иным образом. Различные культуры порождают различные объяснения. Когда клиенты ищут объяс­нение своему поведению и поступкам других людей, они обычно сперва выбирают культуральные атрибуции. Например, в куль­туре Соединенных Штатов сформировалось множество объясне­ний тому, почему люди ведут себя определенным образом. Вот некоторые из них.

Поведение                               Атрибуция

Бездомный                              Ленивый

Криминальный акт                  Низкая самооценка

Простуда                                 Недостаток витамина С

Сумасшествие                          Плохие родители

СПИД                                      Божья кара

 

 

Метод 1

 

1. Предложите клиенту следующую методику и попросите его оценить свои ответы по шкале Лайкерта от «совершенно со­гласен» до «совершенно не согласен».

•  Я должен всем нравиться.

•  Допускать ошибки ужасно.

•  Мои эмоции невозможно контролировать.

•  Я должен ужасно беспокоиться по поводу устрашающих ситуаций.

•  Самодисциплины достичь трудно.

•  Я должен зависеть от других.

•  Мое детство будет всегда довлеть надо мной.

•  Я не могу вынести того, как другие себя ведут.

•  У каждой проблемы есть идеальное решение.

•  Я должен быть лучше других.

•  Если другие меня критикуют, я, должно быть, что-то де­лаю неправильно.

•  Я не могу изменить свои мысли.

•  Я должен все делать в совершенстве.

•  Я должен помогать всем, кто в этом нуждается.

•  Я никогда не должен показывать свою слабость.

•  Здоровые люди не выходят из душевного равновесия.

•  Настоящая любовь только одна.

•  Я никогда не должен никого обижать, даже случайно.

•  Я могу избавиться от своих проблем магическим образом.

•  Сильные люди не просят о помощи.

•  Я могу что-то делать только тогда, когда я в настроении.

•  Я всегда в центре внимания.

•  Другие ответственны за решение моих проблем.

•  Люди должны делать то, что я хочу.

•  Отступление — лучшая политика.

•  Чтобы принять решение, я должен быть уверен.

•  Перемены неестественны.

•  Чтобы решить мои проблемы, важно знать, как они нача­лись, когда я был маленьким.

•  Все должны мне доверять.

•  Я должен быть все время счастлив.

•  У меня есть тайная, ужасная часть, которая меня контро­лирует.

•  Работа над проблемами может причинить мне вред.

•  Мир должен быть справедливым.

•  Я не несу ответственности за свое поведение.

•  Всегда лучше не быть искренним.

•  Испытывать эмоции опасно.

•  Люди не должны себя вести так, как они себя ведут.

2. Просмотрите ответы клиента и спросите, где они усвоили то или иное убеждение. Помогите им найти точный культур­ный источник для каждого убеждения, с которым они выб­рали ответ «согласен» или «совершенно согласен».

 

 

Пример

 

Одна из специфических культурных фикций, которая, похоже, вызывает значительную долю проблем у многих клиентов, — это фантазия о «единственной настоящей любви». Взаимоотношения — явление достаточно сложное, но ими становится практически не­возможно управлять, когда клиент ориентируется только на эту культурную сказку. Одна из самых старых сказок о любви пришла с Востока. Многие клиенты описывают версию этой волшебной истории.

В сказке говорится о том, что в доисторические времена мужчи­ны и женщины не были отдельными созданиями, а были спаяны в одно человеческое существо. Однажды злостный дьявол рассер­дился на Бога и при помощи волшебства расщепил человеческую душу на две части — мужскую и женскую. Затем он запустил эти разделенные части в северный ветер и развеял по всему свету. С того времени все мужчины и женщины всю свою жизнь проводили в поисках утраченной половины. Была только одна идеальная, одна совершенная подходящая пара для каждого. Если они находили ее, свою единственную настоящую любовь, то снова становились цело­стными и навеки счастливыми. Если же нет, то вечно бродили по свету в поисках — одинокие и безутешные.

Эта сказка учит вредной морали и вызывает массу проблем между мужчинами и женщинами. Многие пары отвергают хорошего потенциального партнера, потому что они находят в них какой-либо призрачный недостаток. Они считают, что их единственная настоя­щая любовь не имеет изъянов. Они могут пройти через многочис­ленные связи, ища идеальную пару, и могут отвергать подающих надежды партнеров только потому, что они несовершенны. Когда они поймут тщетность своих поисков, они могут обнаружить, что уже слишком поздно, чтобы найти кого-нибудь вообще.

Сказка может также лежать в основе некоторых семейных проблем. В некоторых культурах более половины браков в конечном итоге заканчиваются разводом. Обычно эти отношения начинаются хорошо. Молодой человек и девушка встречаются друг с другом и влюбляются. Сначала все романтично и волнительно, но через не­сколько лет отношения теряют свою волнительность, паре стано­вится скучно друг с другом, и они освобождаются от иллюзий.

Хотя существует множество причин семейных разрывов — по­теря новизны, сексуальная скука, проблемы с родителями супруга, финансовая нестабильность, утрата продолжительности семейных отношений, легкость развода, бесплодие и т. д., — сказка может скрываться за многими такими неудачами.

Причина, по которой это убеждение является столь вредным, заключается в том, что оно учит молодых ожидать от брака слишком многого — совершенного союза, единственной настоящей любви, обретения целостности и завершенности.

Сказка распространилась во многих культурах, с единственным различием, лежащим в определении «совершенства». Американец может описать совершенный брак как богатство и высокий статус, в то время как австралиец может иметь в виду товарищеские отно­шения. Для островитянина в Тихом океане идеальный брак может быть связан с безмятежностью и детьми, в то время как во многих других культурах может ожидаться вечная романтика.

Экспектации растут выше гор, в то время как реальность сидит и пытается надеть носки. Действительность брака разбивает сказку о «единственной настоящей любви»: американскую пару настигает экономический кризис, австралийская жена сталкивается с муж­ским «партнерством»; житель тихоокеанского острова находит бе­зумным упоминание безмятежности и детей в одном предложении. Сказка породила много других предрассудков. Среди них:

•   Чтобы быть счастливым, необходимо, чтобы твой супруг любил тебя все время.

•   Когда твой супруг совершает ошибку, ты должен критиковать и винить его.

•   В хорошем браке сексуальные желания могут быть только по отношению к супругу.

•  Ты должен быть озабочен и расстроен, если твой брак не идеален.

•   Семейные проблемы вызывает супруг.

•  Удачный брак должен разрешить или, по меньшей мере, значи­тельно уменьшить эмоциональные проблемы, которые имелись у тебя до него.

•   Любить друг друга — это все, что необходимо для хорошего брака.

•  Ты должен неизменно любить все время.

•   Хороший супруг мирится с любой проблемой, которая имеется у его партнера — алкоголизм, тяжелый характер и т. д.

•   Одновременный оргазм необходим для хорошей сексуальной жизни.

•   Когда твой супруг плохо обращается с тобой, твоя вина в том, что ты недостаточно хороший партнер.

•  Хорошо, когда партнеры полностью эмоционально зависимы друг от друга. В хороших браках нет больших проблем.

•  Твой партнер должен знать обо всех твоих нуждах и желаниях, не спрашивая об этом.

•   Если вы достаточно сильно друг друга любите, вам не нужно работать над своими взаимоотношениями.

•   Чтобы иметь счастливый брак, супруги должны вести себя так, как хочет того их партнер.

•  Любовь — явление мистическое,  и никто не знает, что это такое.

•  Дети всегда делают брак счастливее.

•   Если вы никогда не спорите, это значит, что у вас хороший брак.

•  Любовь и брак идут рядом.

•   Когда романтические чувства ослабевают, это означает, что в браке не все в порядке.

•   В хороших браках пары делают все вместе.

Что же может сделать клиент, чтобы улучшить свои близкие взаимоотношения? Я часто говорю им, чтобы они запомнили слова, которые произнес Джеймс Кагни (Cagney) по случаю пятидесяти­летнего юбилея своей свадьбы. Представители прессы заметили, что необычно, чтобы брак длился так долго, особенно в Голливуде, где не распространена продолжительная верность. Когда репорте­ры спросили его, почему брак оказался столь удачным, Кагни про­сто ответил: «Мы не ожидали слишком многого».

 

 

Метод 2

 

1.  Сконцентрируйтесь на конкретной ситуации АС.

2.  Определите, какие его или ее убеждения служат причиной проблем в ситуации.

3.  Помогите своему клиенту найти источник атрибуции. Исхо­дит ли она из культуры или основана на собственном опыте клиента?

4.  Опишите, как другая культура может приписать в той же ситуации другую причину.

 

Пример

Некоторые атрибуции являются для культуры определяющими. Среди них — атрибуция относительно того, кто виноват, когда что-то идет не так. Есть несколько возможных культурных объяснений.

 

Я  в  противовес другим

«Был ли я причиной, или за это ответствен кто-то другой?» Ответ на этот вопрос может определять, будет ли клиента сопро­вождать по жизни чувство вины. В определенных культурах дети разведенных родителей часто неправильно истолковывают причину их разрыва и решают, что виноваты они. С точки зрения взрослого, неверное толкование ребенка поразительно, но с точки зрения са­мого ребенка оно естественно. Один клиент думал, что послужил причиной развода родителей, потому что не содержал в чистоте свою комнату. Другая клиентка вспомнила о том, что думала, что мама оставила их, потому что она постоянно пачкала свои платья.

Несмотря на то что в этом примере атрибуции не обязательно культурно обусловлены, они имеют отношение к делу, поскольку демонстрируют, что атрибуции, приписываемые клиентами в дет­стве, не меняются, когда они становятся взрослыми. Как только вывод в раннем возрасте был сделан, он прячется подальше и на­чинает восприниматься за непреложную истину, которая не пере­сматривается и позднее. В результате зрелые и умные взрослые, которые могут руководить корпорациями и растить собственные семьи, могут все же в глубине души считать, что они были плохими детьми и что их грязная комната стала причиной развода родителей.

 

Человек в противовес окружающей среде

Люди других культур часто недоумевают, почему в Америке столько судебных процессов. Они интересуются, почему мы так ча­сто судимся.

Ответ не простой. Существует множество экономических и со­циальных причин, но другим ответом может быть американская культуральная атрибуция.

Когда происходит что-то плохое, американская культура часто приписывает причину человеческой ошибке. Кажется, это является центральной атрибуцией, что кто-то должен быть виновен. Не что-то, а кто-то. Многие американцы не принимают несчастные случаи, невезение, Божий промысел или чью-то недальновидность в каче­стве приемлемых причин. Убеждение состоит в том, что естественных инцидентов не бывает. Если происходит что-то плохое, должен быть человек или группа людей, которые послужили причиной или же должны были предотвратить это событие. Многие люди могут судиться, в основном для того, чтобы подтвердить эту центральную идею о себе и мире. Некоторые недавние процессы поддерживают эту точку зрения.

·                     В Оаху, Гавайи, из-за проливных дождей случилось наводне­ние. Были разрушены несколько домов, и погиб один престаре­лый мужчина. Его жена подала в суд на местный совет за при­чиненный ущерб.

·                     Баскетбольный болельщик подал в суд на тренера его местной профессиональной команды, потому что она постоянно проиг­рывала.

·                     Женщина во Флориде судилась с общественностью, потому что повредила сетчатку во время неполного солнечного затмения. Она заявила, что местные газеты могли ее предупредить.

·                     Несколько родителей судились со студиями звукозаписи, пото­му что они причинили психологический урон их детям (один совершил самоубийство), которые прослушивали рок-музыку.

·                     Несколько человек судились с табачными компаниями, потому что они курили 40 лет и получили в конце концов рак.

·                     Каждый раз после неудачной операции или медицинского лече­ния врач может подвергнуться судебному разбирательству за небрежное выполнение обязанностей.

·                     Человек слишком много пьет в баре и попадает в автомобиль­ную аварию, но судят бармена за то, что тот подавал ему напитки.

·                     Люди в Калифорнии подали в суд на местный совет за то, что на них напал горный лев.

·                     В Колорадо лыжники выехали за ограничители и затем судились с лыжным курортом из-за снежного обвала.

 

Американская культурная атрибуция, что всегда есть винова­тый, — это относительно недавнее образование. До настоящего сто­летия многие американцы признавали, что плохое может происхо­дить случайно. Трудно представить пионера-фермера, который су­дится, потому что у него пропало зерно или потому что его дочь подхватила ветрянку, а сельский доктор не может ей помочь. Даже если бы механизмы ведения процесса тогда были бы столь же об­стоятельными, как сейчас, фермеру бы казалось аморальным брать у других деньги за собственные неудачи.

Но мир изменился. Многие американцы больше не верят в то, что их все время окружает непостоянная и могущественная приро­да. Они поменяли свои убеждения о силе природы и силе человека и сейчас предполагают, что любая случившаяся в их жизни катаст­рофа или несчастье — скорее дело рук человека, а не природы. Больше не существует деяний Божьих; если случается что-то пло­хое, то есть человек, который виновен в этом. Благодаря этой куль­турно обусловленной атрибуции люди, вместо того чтобы прокли­нать богов, теперь проклинают человечество, и у них есть способ отомстить — они могут судиться.

 

Комментарий

 

Культурные убеждения клиента редко прямо оспариваются. Вместо этого терапевт обычно помогает клиенту идентифициро­вать культурный источник своих когниций и затем позволяет ему решить, насколько эти убеждения полезны.

Одна из наиболее значимых культурных когниций — рели­гия. Важно, чтобы терапевт был знаком с религиозными воззре­ниями клиента и в своем консультировании их учитывал (Сох, 1973; Nielsen & Ellis, 1994). Существенным моментом также яв­ляется то, чтобы священники и духовные саны были знакомы с психотерапевтическими процедурами. Для лучшей ориентации в этой области обратитесь к работам доктора Эндрю Уивера (Koening & Weaver, 1997, 1998; Weaver, Koening & Roe, 1998; Weaver, Preston & Jerome, 1999).

 

Дополнительная информация

 

Опросник, исследующий установки клиента, был первоначально опубликован мной в Me Mullin & Casey (1975).

Главный источник для всех терапевтов, работающих с клиентами из разных культур, — Intercultural Press, P. О. Box 700, Yarmouth, ME 04096. Он предоставляет учебники, пособия, книги и статьи, которые учат мультикультурной осведомленности, кросскультурному обмену знаниями, культурной адаптивности и мультикультурализму. Особый интерес представляют те руководства, которые описывают культурные взгляды и атрибуции различных общностей. Они написаны для запад­ных людей авторами, которые знакомы с установками, ценностями и убеждениями, потому что они жили или сами произошли из этой куль­туры. Например: Understanding Arabs: a Guide for Westerners; Good Neighbors: Communicatung with the Mexicans; Considering Filipinos; Spain is Different; Exploring the Greec Mosaic; Border Crossing: American Interactions with Israelis; A Fair Go for All: Australian and American Interactions; From Da to Yes: Understanding East Europeans; Encountering the Chinese; From Nyet to Da: Understanding the Russians. Все это и много больше можно приобрести в Intercultural Press.

 

 

КОНСУЛЬТИРОВАНИЕ В ДРУГИХ КУЛЬТУРАХ

 

Принципы

 

Учебники, которые учат терапевтов тому, как консультиро­вать клиентов, обычно кажутся восхитительными. Техники в них представлены в четкой, ясной логической манере. Однако клиенты гораздо сложнее, чем наши о них теории, поэтому в актуальной практике многие техники, которые выглядят хо­рошо в учебнике, терпят неудачу в приложении к реальным людям.

Многие из таких расхождений между теорией и практикой случаются во время работы с клиентами из других культур. Не­смотря на увещевания о том, что когнитивные техники должны работать везде, многие терапевты обнаруживают, что консуль­тативные техники не обладают универсальной эффективностью. К своему удивлению, они находят, что должны адаптировать свои техники, работая с людьми из других культур, даже если они консультируют клиентов из разных частей Соединенных Штатов.

 

 

Метод

 

1.  Когнитивная терапия основана на помощи клиентам изме­нить свои убеждения, а убеждения в значительной степени подвержены влиянию культуры, к которой клиенты принад­лежат. Чтобы помочь клиентам, терапевт должен близко по­знакомиться с их культурой.

2.  Познакомьтесь с искусством, музыкой и литературой куль­туры.

3.  Будьте особенно осведомлены в народных историях, баснях и сказках (см. следующий раздел).

4.  Поговорите с терапевтами, которые уже работали с клиента­ми данной культуры.

5.  Адаптируйте свои техники настолько, насколько это не­обходимо для того, чтобы они отвечали культурным потреб­ностям.

 

 

·                     Пример

 

·                     Моя первая работа в Австралии — психолог в главном государ­ственном наркологическом диспансере недалеко от Сиднея. За ле­чением туда обращались пациенты со всей Австралии. Люди из глубинки были грубоватыми простолюдинами, искренними, доб­рыми, прямолинейными, но неискушенными в распознавании опре­деленных своих психологических аспектов. Те, кто приезжал из австралийских городов, таких, как Мельбурн, Сидней или Брис-бейн, были более разговорчивыми и образованными, они больше интеллектуализировали свои проблемы, и им труднее было прини­мать помощь.

·                     Все психологи в клинике проводили терапию в группах. Обычно 12 или более пациентов набивались в маленькую комнатушку с не­сколькими окнами и плохой вентиляцией (летом там было довольно жарко). Мы все сидели в кругу на стульях, рассматривая друг друга по полтора часа несколько раз в день, 6 раз в неделю.

·                     Первые сеансы проходили приблизительно так.

·                     ЧЕЛОВЕК ИЗ СИДНЕЯ: Я хочу кое-что сказать.

·                     КОНСУЛЬТАНТ-ЯНКИ: Давай, Колин.

·                     (Несколько человек из глубинки начали ворчать.)

·                     ЧЕЛОВЕК ИЗ СИДНЕЯ: Я требую, чтобы каждый принимал уча­стие в поддержании чистоты помещений. Моя работа — чистить туалет перед групповой терапией, а все там так пачкают, что у меня едва хватает времени, чтобы сюда попасть.

·                     (Громкий взрыв шума. Послышалось: «Вот он опять жалует­ся». Посыпались аргументы, и люди стали выкрикивать со всех сторон.)

·                     КОНСУЛЬТАНТ-ЯНКИ: У Колина появилась возможность выска­заться, пожалуйста, давайте дадим ему это сделать.

·                     (Снова возмущение по поводу того, почему все опять должны меня слушать.)

·                     ЧЕЛОВЕК ИЗ СИДНЕЯ: Они слишком громко храпят, плохо мо­ются и...

·                     ЧЕЛОВЕК ИЗ СЕВЕРНЫХ РАЙОНОВ (перебивая): Убил наповал. Похоже, от нас ждут, что мы будем душиться и надевать кроваво-красные трусы.

·                     ЧЕЛОВЕК ИЗ СИДНЕЯ (обращаясь к консультанту-янки): И вы позволите им так со мной говорить, янки? Я думал, мы должны соблюдать здесь некоторые правила.

·                     (Некоторые начали возмущаться, некоторые говорили: «Хвале­ные американцы», все заговорили разом.)

·                     КОНСУЛЬТАНТ-ЯНКИ: Сейчас говорит Колин, у всех остальных будет возможность высказаться позже.

·                     (Я говорил самым тихим и спокойным голосом. Но тут начался ад кромешный.)

·                     ЧЕЛОВЕК ИЗ МЕЛЬБУРНА: Некоторые из этих мужланов плохо моются. Они уже здесь две недели, и я не видел, чтобы они мылись. ЧЕЛОВЕК ИЗ ГЛУБИНКИ: Что, приятель? Опять тратишь время на вопрос о душе для парней, а?

·                     (Общий смех мужиков из деревни, сильные возражения горо­жан, все говорят на высоких тонах.)

·                     ЧЕЛОВЕК ИЗ БРИСБЕЙНА: Как в провинции называют прелю­дию?.. Перепихнуться!

·                     (Все горожане начинают истерично смеяться, а в это время деревенские мужики делают угрожающие замечания и потрясают кулаками.)

·                     ЧЕЛОВЕК ИЗ СНЕЖНЫХ ГОР: Черт, тут все воняют. (Опять поднимается шторм. Крики одобрения городских ребят и смех деревенских: «Мы вам покажем, кто здесь воняет, а кто нет».) Кто-то сказал: «Почему мы должны делить комнату со старьев­щиком, пукающим как овца?» Другой произнес: «Почему я должен был сразу же попасть в эту проклятую больницу, выпив пару кружек пива, что в этом плохого?»

·                     Комната снова взорвалась воплями и смехом, и человек из Бен-диго сказал, что с десяти лет он уже не останавливался на двух кружках пива. Я перебил его самым спокойным, на какой я спосо­бен, образом: «Мы не должны пытаться говорить все сразу».

·                     Несмотря на мои просьбы, все продолжали орать, и я услышал, как кто-то в дальнем углу комнаты под оглушающий шум сказал: «Почему мы должны терпеть этого проклятого янки как нашего кон­сультанта?»

·                     Затем кто-то сказал, что ему не нравится еда, и это вызвало дальнейшие жалобы, причем опять стали громко кричать.

·                     На этом сеансе должна была быть лекция про биохимические компоненты зависимости. В течение нескольких сеансов я пытался дать эту лекцию, но у меня так и не получилось это сделать.

·                     Буря звуков, циркулирующих по комнате, сильно контрастиро­вала с групповыми консультациями с наркоманами, которые я про­водил в Америке, — этот процесс шел достаточно хорошо. Можно было быть демократичным и позволять говорить всем, кто этого хотел. Не было больших проблем с шумом, большинство были вежливы и оставались в рамках темы. Работа терапевта состояла в фасилитации группы и ведении людей в терапевтическом направ­лении. Можно было быть недирективным и не насаждать никому свои взгляды. По большей мере терапевты просто рефлексиро­вали групповые чувства и тихо задавали участникам деликат­ные вопросы, над которыми они должны были поразмыслить. Это все, казалось, шло так гладко, мягко и тихо. Но это! Что это бы­ло такое?

·                     Группа за группой сеансы проходили одинаково. Шум во всех группах был непрекращающимся. Жалобы и эпитеты летели во всех и вся. Несмотря на все это, я сохранял хладнокровие. Я оставался эмпатичным, фасилитивным и продолжал прибегать ко всем техни­кам, которым меня учили и которые оказались эффективными с американцами. Через некоторое время этот постоянный шум начи­нал все возрастать, и во время одного сеанса мне это надоело. День был жарким, а сеанс особенно шумным, когда я вдруг поднял­ся и прокричал что-то вроде:

·                     Заткнитесь. Всем молчать! Не важно, кто пахнет, кто храпит или насколько плоха еда. Все ваше нытье стоит не больше, чем помет коалы или динго и моча утконоса. Вы просто пьяницы и наркоманы, которые здесь из-за того, что превратили свою жизнь в такой бар­дак, что кто-то должен был вас упечь в эту больницу. Это не отель Шератон Хильтон. Мы не в кантри-клубе, черт возьми. Мы здесь не для того, чтобы отдохнуть и приятно провести друг с другом время или чтобы сладко пахнуть. Вы здесь находитесь, чтобы протрезветь. У вас для этого есть всего несколько недель, так что нет времени, чтобы тратить его на жалобы на все на свете под этим проклятым солнцем. Мне как до задницы кенгуру, из Сиднея вы, или Бурке, или любого другого места. Здесь нет пьяниц и наркоманов из высшего общества; вы все одинаковы. У вас мало остается времени, черт возьми, чтобы спасти свои жизни, поэтому вам лучше начать слу­шать прямо сейчас, пока я не вышел из себя.

·                     Если бы это было произнесено во время группового сеанса в Соединенных Штатах, пациенты могли бы атаковать физически или, по крайней мере, встать и выйти со словами о том, что они не позволят никому так с ними разговаривать. Возможно, они спусти­лись бы всей толпой в кабинет заведующего и пожаловались, на­сколько я с ними был непрофессионален и как я на них ругался. Заведующий бы вызвал меня к себе, уволил бы меня или временно отстранил от работы, или попросил бы меня извиниться перед каждым клиентом лично. Жалоба, вероятно, была бы подшита в государственном отделе по лицензированию наркологических кон­сультаций. Но здесь, в австралийской группе, произошла удиви­тельная вещь. Все вдруг оглянулись, посмотрели на меня и замол­кли. Они не стали пререкаться, или разыгрывать обиженных, или изображать на лице выражение типа «никто-не-может-со-мной-так-разговаривать». Они уселись, уставились на меня и стали ждать, что я скажу дальше. Я воспользовался возможностью и сказал нечто вроде:

·                     Э... хорошо... так лучше... э. Ну так вот, причина, по которой вы стали... э... зависимы, заключается в том, что у вас всех есть био­химическая предрасположенность, которую вы, возможно, унасле­довали... гм... что значит, что ваш организм не в состоянии спра­виться с этими веществами, как у других людей. Теперь, как это происходит...

·                     Затем я подошел к доске и начал рисовать диаграмму мозга, эндорфинов и нейронов. Они сидели и внимательно слушали, неко­торые даже вытащили небольшие блокнотики и срисовывали мои картинки. Поразительно!

·                     Мой взрыв возымел эффект, потому что культура в Австралии в значительной мере отличается от культуры Соединенных Штатов. Американцы могут быть более жестокими физически и могут быст­рее перейти к насильственным действиям, когда их обижают или оскорбляют, и в то же время они менее терпимы к вербальной агрессии. Вы можете услышать от австралийцев такое, о чем аме­риканец даже не подумал бы. Но то, что было бы в Соединенных Штатах словесной перебранкой, в Австралии останется словами. Австралийцы намного более толерантны к вербальной агрессии, чем американцы, но они менее терпимы к физическому оскорбле­нию. Как они там говорят: «Слова? Не волнуйся, приятель».

·                     Эмпатия и позитивное отношение работали в Соединенных Штатах, но в Австралии не удались. В Австралии терапевт — авто­ритетная фигура, и от нее ожидается соответствующее поведение. Для членов группы это значило, что терапевт должен быть доминант­ным, критичным и настоятельным. Нечто меньшее считалось бы занудством и закончилось бы потерей уважения. Поскольку я был янки, люди дали мне небольшую поблажку, но мой американский стиль оказался неэффективным. Пока я не заговорил, не бросил им вызов, не противопоставил им себя, они не желали слушать меня. Если бы я сделал это в Соединенных Штатах, меня бы поколотили или подали в суд. Но в Австралии мое поведение было ожидаемым и воспринималось как адекватное. Благодаря своему срыву я снискал их уважение и заработал право быть выслушанным.

·                     Мораль этого рассказа — это мораль всей главы. Профессио­нальные консультанты не просто прикладывают абстрактные теории к отвлеченным проблемам людей — они пытаются помочь людям, а эти люди родились и выросли в той или иной культуре. Культура не только дает клиентам язык, эстетику или обычаи, также она дает им метафоры, через призму которых они интерпретируют все, что их окружает. Чтобы эффективно консультировать, вы должны погрузить­ся в культуру клиента, так чтобы вы могли видеть мир его глазами.

 

 

Комментарий

 

Я не рекомендую такие взрывы, как мой. Я включил его, чтобы продемонстрировать, что отношения между клиентом и профессионалом в области психического здоровья идиоматичны для конкретной культуры. Именно культура определяет, каки­ми должны быть социальные роли терапевта и пациента, роле­вые экспектации различны в различных культурах. Терапевт не может переносить отношения клиент—консультант, усвоен­ные им в Нью-Йорке, в восточный Техас, Гавайи или Сидней, Австралия. Если мы хотим быть эффективными терапевтами, нам нужно узнать об идиоме отношений, которая дозволена в пределах местной культуры.

Одна из главных идиом, которую должны узнать терапевты, когда консультируют в других культурах, — это язык и выра­жение культуры. Я обнаружил, что понимание языка клиента может стать большой проблемой.

Много лет назад у меня был клиент из восточного Техаса. Это был юный подросток, который родился и вырос в этом районе. Его священник послал его на терапию, потому что он был подав­лен потерей своей подруги. Он жил со своей семьей в глухих лесах восточного Техаса и никогда до этого не был в городе. Кон­сультативный кабинет находился на втором этаже двухэтажно­го здания администрации колледжа, но он отказался поднимать­ся наверх. Он сказал, что никогда не был на втором этаже и не понимал, почему все остальные не проваливаются. Консульта­тивный сеанс проводился на газоне кампуса.

Его первые слова были необычными. Он сказал что-то типа: «Я лежу очень низко, потому что страдания. Показывать не мое мясо, но пард думает, что вы меня чинить».

Я помню, что ужаснулся. Несмотря на все годы, что я учил­ся, чтобы стать психологом, я не имел ни малейшего понятия, о чем он только что сказал. Как мы могли вместе продолжать кон­сультации? С практикой, однако, я все понял и сейчас могу пе­ревести его замечание: «Я подавлен из-за боли от потери своей девушки. Я не очень хорошо могу говорить о таких вещах, но мой священник верит, что вы мне сможете помочь».

После того как я освоил местную идиому, я переехал и кон­сультировал людей, которые говорили на совершенно ином на­речии — на диалекте южной Джорджии—северной Флориды. После того как я помучился какое-то время с этим диалектом, я оказался в западной Виржинии, где консультировал клиентов, которые говорили быстро и гнусаво, потом я работал с клиента­ми из отдаленных горных регионов, которые разговаривали гор­танной стенографией. Мне понадобились годы, чтобы научиться понимать адекватно все эти идиомы.

Наконец после многолетнего консультирования клиентов по всем Соединенным Штатам я почувствовал, что достаточно уз­нал, чтобы иметь возможность понимать большинство амери­канских диалектов. Но когда я поехал работать в Австралию, я снова испытал замешательство и недоумение. Я выбрал англого­ворящую страну, рассчитывая на то, что терапевт и клиент вы­играют от того, что будут говорить на одном языке. Но, как ока­залось, австралийский английский в корне отличается от его американского варианта.

Затем я переехал на Гавайи. На Гавайях разговаривают на смеси нескольках интересных диалектов. Большой остров не похож на Оаху, где находится Гонолулу. Он больше похож на страну третьего мира, страну Тихоокеанского бассейна. Мест­ные жители добрые, мягкие люди, но говорят они на комбина­ции гавайского и англо-китайского, который пришлым людям понять очень трудно. Клиент-кокаинист, которого прислал на­блюдающий за ним офицер, сказал на нашем первом сеансе: «How's it... bummahs man. We got come haole de kine place from now? What you say brah? Fo' real? Eh?» После года изучения нескольких диалектов англо-китайского я наконец мог перево­дить: «Здравствуйте... Это печальные новости. Должен ли я по­сещать консультационные сеансы в офисе кавказского терапевта регулярно? Правильно ли я понимаю ситуацию? Это правда?»

Потом я научился отвечать в духе: «Yeah... You got come, brah»¹.

Я считаю, что многие терапевты совершают ошибки не из-за неправильной установки диагноза или недостатка умений, а от того, что не знают тех специфических идиом, которые использу­ет клиент, или из-за неудачного взаимодействия с клиентом в рамках идиомы, которую они могут понимать.

 

Дополнительная информация

 

Есть много хороших работ по вопросу применения когнитивно-би-хевиоральной терапии в различных культурах (Ivey, Ivey & Simec-Morgan, 1993; Hays, 1995; Pedersen, 1991; and Wehrly, 1995).

Отношения между терапевтом и клиентом в значительной степени определяются культурой (Okpaku, 1998). Например, до недавнего вре­мени врачи в Японии не говорили пациенту диагноз и не требовали осознанного согласия на лечение. Похоже, в культуре было непрелож­ное доверие к доктору и не было причин советоваться с пациентом по подобным вопросам (Kimura, Reich, 1998). В Китае может считаться культурно неправильным взаимодействовать с пытавшимися совер­шить самоубийство, потому что в некоторых случаях суицид является строжайшим запретом (Qui, 1998). Во многих культурах терапевт не может начинать лечение без полного согласия семьи или человека, не­сущего ответственность за клиента (Koenig & Gates, 1998).

The Intercultural Press (P. O. Box 700, Yarmouth, ME 04096) — от­личный источник информации для всех терапевтов, работающих в дру­гих культурах.

 

__________________

 

¹ «Да, брат, регулярно». (Прим. перев.)

 

 

КУЛЬТУРНЫЕ РАССКАЗЫ И СКАЗКИ

 

Принципы

 

Один из лучших способов найти ключевые темы той или иной культуры — ознакомиться с ее любимыми рассказами, искусст­вом и музыкой. В ходе фиксированной истории ценности откро­вения, принципы и ловушки, которых люди должны остерегать­ся, передавались каждому новому поколению посредством фа­бул, сказок, колыбельных, народных песен и искусства. Все мы помним истории и песни, которые слышали в детстве, мораль, которую они в себе несли, хорошую ли, плохую, мудрую или глупую, нашла дорогу в нашу систему ценностей. В этих самых рассказах терапевт найдет культурные идеалы: культурного героя, главного культурного противника, ключевую ценность, которую восхваляет рассказ, установка, которую рассказ ру­гает. Обратите внимание, как басня подкрепляет желаемые ценности и наказывает неверные. (Обычно плохое с героем или героиней случается, когда они следуют несоответствующим культуре ценностям, таким, как трусость, антисоциальные действия или излишне независимое мышление. Хорошее про­исходит после того, как герой или героиня решает быть кон­формным по отношению к превалирующим социальным дей­ствиям.)

Когнитивно-реструктурирующая терапия признает, что эти истории играют свою роль в помощи клиентам принять более адаптивный взгляд на свою жизнь. Культурные сказки, исто­рии, басни, аналогии и метафоры в искусстве, литературе и му­зыке — ценные средства взаимодействия с некоторыми сложны­ми тонкостями жизни определенных клиентов.

Используя технику рассказывания истории, у терапевта по­является возможность либо придумать собственную историю, извлекая ее из своего жизненного опыта или извлекая пользу из культурных историй с помощью существующих средств, вклю­чая опубликованные работы известных поэтов и тех, кто пишет статьи и книги. Рассказы, используемые таким образом, могут быть короткими или длинными, смешными или серьезными. Есть только два существенных требования к применению этой техники: а) рассказ должен соотноситься с обстоятельствами каждого клиента; б) история должна содержать в себе по край­ней мере основу моста между старым, разрушительным, и но­вым, предпочитаемым, убеждениями клиента.

 

 

Метод

 

1.  Синтезируйте центральные убеждения клиента в рассказ. Каждый рассказ должен состоять из главных ситуаций, с которыми сталкивается клиент, основных эмоциональных реакций и, что важнее всего, принципиальных тем, или установок, особенно тех, которые являются ложными или негативными.

2.  Затем терапевт должен придумать историю, чтобы объяс­нить, как и почему образовалась каждая очевидно ложная тема и как они негативно изменили жизнь клиента.

3.  Посреди рассказа терапевт должен поменять темы на более рациональное и полезное восприятие. Привяжите это новое восприятие к ценности высшего порядка в иерархии клиен­та. Идентифицируйте позитивные изменения, которые про­исходят у главных героев истории благодаря новому вос­приятию.

История может быть басней, сказкой, расширенной метафо­рой в зависимости от того, какой жанр будет наиболее полез­ным в убеждении конкретного клиента. Приготовьте исто­рию заранее и запишите ее на кассету, чтобы клиент мог об­ращаться к ней, когда это необходимо.

 

 

·                     Пример

 

·                     Когда я работал на Большом острове на Гавайях, мне понадо­билось произвести некоторые радикальные изменения в том, как я проводил психотерапию. Я должен был научиться приспосабливать­ся к культуре острова.

·                     Большой остров — общество необычное. Это деликатная куль­тура. Дух алоха пронизывает большую часть общества и особенно явно проявляется в гаваитянах, родившихся здесь. Полезные в дру­гих местах, формальные классы с поучающими инструкциями здесь были бы слишком жесткими, они бы потревожили дух культуры. Что здесь действительно работает — это то, что называется рассказы­вать истории, это является частью местной культуры. На Большом острове множество местных жителей собираются и обменивают­ся идеями, придумывая истории. Они рассказывают эти байки в разговорной, расслабленной манере. Они придумывают длинные истории с подробными описаниями местной природы и людей, но в каждой истории скрыт небольшой принцип или маленькая максима.

·                     Для хаоле (иностранца из Западной культуры) эти истории ка­жутся бессмысленными. Они выглядят как бессвязная болтовня без цели и направления, а смысл рассказа спрятан под слоями ненуж­ных описательных деталей. Представители Запада хотят, чтобы история вела к какому-то выводу. Хаоле хотели бы, чтобы рассказ­чик подошел к доске и начертил скрытую в истории идею.

·                     Но для коренных жителей Большого острова прямо говорить об идеях — это значит упустить суть. Они мудро считают, что все идеи и абстракции идут от людей, а все люди живут в каком-то месте, и эти люди произошли от далеких предков, которые жили в этом месте. Следовательно, все идеи, концепции, максимы и принципы исходят от людей, которые исходят от предков, которые исходят от земли.

·                     Для коренных гавайцев рисование абстракций на доске бы­ло бы святотатством, потому что понятия вычленяются из обще­го окружения, из которого идеи и происходят. Они возражают про­тив такого членения, так же как и возражают против медикамен­тозного лечения депрессии в отрыве от человека, который депрес­сией страдает. Гавайцы предпочитают более целостный подход и говорят о том, что подобная диссекция игнорирует тот факт, что человек, впавший в депрессию — это человек, который живет в семье, а семья живет в обществе, а общество живет в природной среде.

·                     Для того чтобы работать с людьми на островах, мне пришлось научиться собираться вместе с ними и рассказывать истории. Так что вместо того, чтобы чертить диаграммы своих идей на доске, как я это делал на материке, на Большом острове я включал различные идеи и принципы в басни и байки. Когда это было возможно, я использовал гавайские легенды, которые оказались сокровищни­цей ценных историй.

·                     Вот одна из них. Она учит людей подвергать сомнению свои предрассудки и смотреть в лицо своим страхам.

 

·                     БУХТА ЧЕРНЫХ ЖЕМЧУЖИН

 

·                     Давным-давно, задолго до того как капитан Кук пришел на ос­трова, у мыса Хумухуму была крохотная бухточка. Теперь ее нет, потому что уже давно Мауна Лоа вернула себе свое, но когда-то она там была. Это была мелководная бухточка вокруг мыса, которая защищала его от открытого океана. Маленький пляж с черно-зеле­ным песком с одной стороны ограничивала высокая кокосовая роща, а с другой — крутая стена лавы, возвышающаяся на сотни футов вверх.

·                     Вода в этой бухте была необыкновенной, и больше нигде на све­те не было воды, подобной этой. У нее был темно-изумрудный отлив, и она была кристально чистой до самого дна на глубине 30 футов. В самой глубокой части дна бухточки обитали устрицы. Таких вы не отыщете больше нигде. Некоторые из устриц содержали в себе жемчужины редчайшего сорта. Они были совершенно круглые, с темно-бирюзовым оттенком. У жемчужин был такой глубокий и бо­гатый блеск, что они переливались сиянием бирюзы, изумруда и пурпура, идущим из самой глубины. Никто не видел таких.

·                     Над скалами лавы недалеко от бухты, в небольшой деревне жили камахамы. Они спускались в бухточку и ныряли за жемчужина­ми. Поскольку жемчужины были такими красивыми и неповторимы­ми, жители продали их на других островах, и деревня стала процве­тать — все купались в жемчужном богатстве.

·                     Но однажды богиня Пеле разгневалась и послала лаву из Мауна Лоа, чтобы та поглотила бухту. Она наслала широкие реки огня из юго-западного ущелья, стремящиеся вниз по склонам вулкана, по нависающим скалам и срывающиеся каскадом в бухту. Море осту­дило пылающие реки и замуровало бухту под сводом окаменевшей лавы. Гора непроницаемого плавленого камня скрыла под собой маленькую бухточку.

·                     Без жемчужин деревенские жители вскоре утратили свое богат­ство и стали бедными и нуждающимися. Но они поколениями пере­давали историю бухты от отца сыну. Так они хранили память о бухте черных жемчужин.

·                     Через несколько сотен лет люди все еще рассказывали историю жемчужин, но они давно уже позабыли, где была эта бухта.

·                     Однажды молодой юноша путешествовал в священный Город Пристанища, что находится вверх по побережью, но решил пойти другой дорогой. Он пересек свод из лавы и заметил расселину.

·                     Ветер и море за сотни лет проделали в лаве отверстие. Сгорая от любопытства, он вставил факел в расселину и заглянул внутрь. Там оказалась огромная пещера, по дну которой протекала океанская вода. Отверстие было небольшим, но ему удалось пробраться внутрь. На дне он увидел пляж с черно-зеленым песком. Стены пещеры были как пчелиные соты с навесами, образовавшимися, когда дав­ным-давно один поток лавы наворачивался на другой. С одной сто­роны он увидел выжженную кокосовую рощу, и в отверстиях лавы были видны стволы деревьев, которые когда-то здесь стояли. Лава сохранила отпечаток древесины с того времени, когда деревья па­дали на горящую реку, и в застывшей лаве отразился замечатель­ный оттиск каждой ветки и каждого листика. Но замереть в изумле­нии и недоумении его заставили вспышки света на своде. На стенах пещеры отражалось блистающее свечение бирюзы, мерцающее точками пурпура, смешанного с изумрудом.

·                     Он опустил свой факел на черно-зеленый песок у своих ног и увидел, что порождало это отражение. Прямо перед ним на песке были рассыпаны сотни черных жемчужин, отбрасывающие на стены пещеры радужное сияние бирюзы, изумруда и пурпура. Он сразу же понял, где он. Он знал, что после всех этих столетий он обнаружил потерянную бухту черных жемчужин. Он в возбуждении насобирал столько жемчуга, сколько мог унести, спрятал его под одеждой и поспешил в Город Пристанища. Он пробежал мимо огромной, двад­цати футов в ширину, каменной городской стены и попал на про­долговатую площадь трех старинных храмов. Затем он вошел в святилище духовников Лоно и высыпал перед ними жемчужины.

·                     Сначала священники пришли в экстаз. Найденные жемчужины могли вернуть острову процветание, и они могли стать богатыми. Но затем они начали беспокоиться. Если люди узнают, что нашлись черные жемчужины, они все побегут в бухту, насобирают жемчуга и мало оставят для священников. Они не могли сохранить открытие в секрете, потому что они будут торговать жемчужинами на других островах. Что им было делать?

·                     Они думали об этом много дней, пока главный священник не нашел решение, которое было признано идеальным всеми осталь­ными. Они сделают пещеру табу.

·                     Священники сказали юноше, что теперь пещера является табу. Они сказали, что он осквернил бухту черных жемчужин и что Пеле наслала злых менехунов, чтобы они охраняли пещеру. Они поясни­ли, что если кто-нибудь захочет проникнуть в пещеру, менехуны завладеют его телом и разорвут его. Они сказали ему, что только духовенство Лоно были достаточно освящены, чтобы противостоять табу, и только они могли входить в бухту.

·                     Юноша держался вдалеке от пещеры, как и все остальные жи­тели деревни. Священники становились богаче, а люди — беднее.

·                     Через год или больше юношей стало овладевать любопытство. Его не волновали жемчужины, но, поскольку он был мальчишкой, его все больше и больше начинали интересовать менехуны. Он ни­когда их не видел и хотел узнать, как они выглядят и как им удается сделать так, чтобы вещи взрывались. Поэтому однажды он решил спросить священников. Он пошел снова в Город Пристанища и спро­сил высшего священника Лоно, как выглядели менехуны. Священ­ник сказал ему, что менехуны невидимы и никто их никогда не мог видеть.

·                     «Тогда откуда вы знаете, что они там?» — спросил мальчик. Высший священник рассердился и прогнал мальчика. Он сказал, что, если мальчишка когда-нибудь войдет в пещеру, менехуны про­никнут в него и взорвут его, и что тогда он будет очень хорошо знать, что менехуны там были и что они могли с ним сделать.

·                     Но мальчик не успокоился. Он все время думал о менехунах, о взрыве и бухте черных жемчужин. Однажды в лунную ночь любопыт­ство одолело его. Он схватил пойманного им дикого поросенка и прокрался к пещере. Потихоньку он опустил свинью на песок и ждал, пока она взорвется, но этого не происходило. Она визжала и бегала туда-сюда по черно-зеленому песку. Он все ждал и ждал, но свинья так и не взрывалась. Наконец он решил рискнуть и спустить­ся сам. Исполненный ужаса, он забрался в пещеру и огляделся. Он ждал взрыва, но взрыва все не было. Немного погодя он схватил несколько черных жемчужин и свинью и побежал домой. Он показал жемчужины жителям деревни, рассказал им о бухте и о том, что сделали священники Лоно.

·                     Люди осознали, что не было никакого табу и что их священники их обманывали. Они поняли, что учение священников было лишь предрассудками и его целью было удержать людей в бедности. Священники владели самыми пышными апартаментами в этой зем­ле, были богаты и влиятельны, стояли даже выше вождей, но сейчас они оказались мошенниками, самозванцами и обманщиками.

·                     Итак, люди собрались и восстали могучей массой против слу­жителей Лоно. После великой битвы все священники были свергну­ты, и их влияние на островах было устранено.

·                     Эта история помогала многим клиентам. Тревожные клиенты с Большого острова понимали мораль: «Подвергай сомнению свои предрассудки». Когда этот принцип объяснялся при помощи других методов, они не понимали — манера объяснения была им чужда, но когда я передал смысл через сказку, они схватили и извлекли из урока пользу.

 

 

Комментарий

 

В идеале подходящая история или сказка должна свободно «слетать с языка» терапевта в нужный момент в течение сеанса. Тем не менее терапевты, испытывающие недостаток креативно­сти, все же могут использовать эту технику с должным эффек­том. Те, кто не может придумать подходящий рассказ, просто должны будут посвятить больше времени и энергии планирова­нию наперед, как лучше можно было бы вставить истории из других источников в их общую стратегию для осуществления перцептивного сдвига у конкретного клиента.

Ничто, однако, не заменит тяжелой работы терапевта, кото­рую тому необходимо вложить в более близкое знакомство с культурой своего клиента.

 

 

Дополнительная информация

 

Со времени зарождения психотерапии консультанты прибегали к рассказам, чтобы донести психологические понятия доступным для по­нимания клиента образом, но по эффективности такого переплетения исследований проводилось крайне мало. Редкими исключениями ста­ли: Lazarus (1971, 1989, 1995), особенно работа воображения и фанта­зии, Singer (1974,1976, 1995), Singer and Pope (1978), Sheikh and Shaffer (1979), Sheikh (1983a, 1983b). Donnely and Dumans (1997), Martin, Cummings and Hallberg (1992), McCurry and Hayes (1992), Siegelman (1990) исследовали значение аналогий и метафор в терапевтических си­туациях.

Милтон Эриксон — один из наиболее известных терапевтов-сказоч­ников. Отдельные примеры вы найдете у Bandler and Grinder (1996), Erickson (1982), Havens (1985), Lankton and Lankton (1983).

Другие примеры терапевтического использования фантазии смот­рите у Duhl (1983), Gordon (1978), Leuner (1969), Shorr (1972, 1974) и символического моделирования — у Bandura and Barab (1973).

Литературная фантазия различных обществ часто выявляет ключе­вые установки и ценности культуры. Есть несколько очень хороших антологий фантазий различных стран: Новой Гвинеи (Gillison, 1993), шотландская (Manlove, 1997), кельтская (Yeats, 1990), датская (Huijing, 1994), португальская (De Quieroz, 1995), польская (Powaga, 1997), бри­танская (Stableford), еврейская (Neugroschel, 1997), венгерская (Ivaldi Cdtud, 1995).

Терапевты могут обнаружить, что ценной сокровищницей культур­ных когниций является мифология культуры. Общий обзор фольклора и сказок вы найдете у Смита (Smith, 1995). Рассказы и сказки юга Ти­хого океана вы найдете в Мапа, многотомном журнале о языке и куль­туре Океании (Мапа, 1980). Северную мифологию ищите в Prose Edda в переводе с исландского (Young, 1954). Австралийские мифы описаны в Aboriginal Myths: Tales of the Dreamtime (Reed, 1978). Гавайские мифы, устное народное творчество и исторические сказки собраны Fornander (1996). Сказки о происхождении вселенной и человека можно найти в Myths of Creation {Phillip Freund, 1965). Классические работы Булфин-ча по многочисленным мифологиям — великий кладезь культурных тем (Bulfinch's Mythology: Age of Fable, The Age of Chivalry, Legends of Charlemagne). В дополнение пересмотрите King Arthur and His Knights; The Mabinogeon, Beowulf, Religion and Folklore of Northern India (Crooke, 1926) и шотландский фольклор (Dalyell, 1935).

 

 

Глава 14 ФИЛОСОФСКОЕ ОБОСНОВАНИЕ

 

В последней главе явно проговаривается то, что имплицитно подразумевалось во всей книге, — философский фундамент, на котором лежит вся практика когнитивно-реструктурирующей терапии.

В двух следующих разделах я привожу краткое и отчасти персональное описание двух философских принципов. В первом, «Что является рациональным для клиента?», обсуждается ис­пользование закона экономии, чтобы помочь клиенту найти наиболее предпочитаемые из своих убеждений. Во втором, «Что является реальным для клиента?», описывается применение прагматизма, для того чтобы помочь клиенту разобраться в сво­их разнообразных взглядах на реальность.

 

 

ЧТО ЯВЛЯЕТСЯ РАЦИОНАЛЬНЫМ ДЛЯ КЛИЕНТА?

 

Принципы

 

С тех пор как много лет назад зародилась когнитивная тера­пия, когнитивных терапевтов обвиняют в навязывании клиен­там своих взглядов на то, что является рациональным. Среди законных вопросов, которые часто задавались, были такие: «По­чему клиент должен принимать философию терапевта?», «Что делает взгляд терапевта на то, что верно, а что нет, более обосно­ванным, чем взгляд клиента?», «На чем основаны претензии на правоту взглядов терапевта — на академических авторитетах, профессиональном консенсусе, интуиции, божественном откро­вении, научном империализме, рационализме или какой другой философской основе?»

В когнитивно-реструктурирующей терапии есть ответ на все эти вопросы. Оценка терапевтом истинности или ложности убеждения клиента основана на законе экономии.

Как я объясняю своим клиентам, закон экономии — один из наиболее полезных инструментов, доступных для определения обоснованности их убеждений. В своей основе закон означает, что все на свете равнозначно, и самое простое объяснение — са­мое лучшее. Небольшая книга по философии — The Web of Belief (Quine & Ullian, 1978) — хорошо объясняет этот принцип. Закон экономии описывается в ней в мельчайших деталях, также при­водится множество общераспространенных примеров из повсе­дневной жизни, которые демонстрируют его силу. Из этой кни­ги один пример я даю своим клиентам.

Представьте, что в один прекрасный день вы садитесь в свой коричневый '99 «субару» и едете в супермаркет. Вы паркуетесь около стоянки продовольственных тележек супермаркета и иде­те в магазин. Через час вы возвращаетесь, толкая перед собой тележку, полную продуктов. Вы ищете, где вы оставили свою машину, и видите коричневый '99 «субару». К какому выводу вы приходите?

Ответ настолько очевиден, что большинство клиентов не ви­дят смысла в этом вопросе. Они приходят к тому выводу, что это их машина, именно та, которую они оставили именно на этом парковочном месте. Клиенты спрашивают: «А что еще это могло быть?» Я отвечаю, что на самом деле там могло быть множество других вещей. Кто-то мог украсть их машину и затем пригнать другой '99 «субару» на это место. Клиент мог воображать себе эту машину, или это могла быть ее голография, или жук, кото­рый замаскировался под нее. После нескольких таких примеров клиенты видят смысл: только их воображение ограничивает то, что там могло быть.

Сложность заключается в определении той логики, которой пользуется клиент и все мы, чтобы рефлексивно утверждать, что это наша машина, а не что-либо иное из перечисленных аль­тернатив. Авторитет? Нет такого авторитета, который бы нам сказал, что это наша машина. Консенсус? Люди на стоянке не голосуют, чтобы определить, наш ли это автомобиль. Божественное откровение? Большинство людей усомнились бы, что Бог озабочен тем, где мы припарковали свою машину. Научный эмпиризм? Чтобы научно доказать, что это наша машина там стоит, не проводилось ни одного управляемого эксперимента.

Имея все предложенные альтернативы, мы просто автомати­чески предполагаем, что это наша машина. Что делает нас столь уверенными в корректности нашего ответа, что мы даже не учи­тываем другие возможности?

Клиенты обычно говорят нам, что они прибегают к логике, размышлениям. Они предполагают, что это их машина, потому что это самое вероятное объяснение. Они ездили в магазин до этого 99 раз и всегда находили свою машину там, где они ее оставили, поэтому они полагают, что в этот раз все будет так же, как и в предыдущие 99; этот ответ имеет наивысшую вероят­ность. Большинство клиентов признают, что и другие объясне­ния возможны, но эти вероятности столь малы, что их даже мож­но не учитывать. Логика требует, чтобы они выбрали наиболее вероятный ответ.

Это объяснение может быть ошибочным. Многие философы, начиная с Юма и заканчивая на сегодняшний день Поппером, утверждают обратное. Они говорят о том, что, если что-то случа­лось раньше миллион раз, нет никакой гарантии и вероятности того, что это произойдет снова, просто то, что солнце вставало каждый день, не дает гарантии, что оно взойдет завтра. Они ука­зывают, что нет логической связи между завтрашним восходом и всеми предыдущими восходами, каждый из них — событие независимое.

Мысли о том, что независимые события каким-то мистичес­ким образом связаны, похожи на заблуждения игрока, и многие клиенты им подвержены; это убеждение о том, что одно вероят­ностное событие влияет на последующее вероятностное событие. Например, мы знаем, что вероятность выпадения орла, когда мы бросаем монету, равна пятидесяти процентам. Мы также знаем, что вероятность выпадения орла в следующий раз — те же пятьдесят процентов. Не имеет значения, сколько раз подряд выпадет орел, сто или тысячу, вероятность того, что монета сно­ва ляжет орлом, остается равной пятидесяти процентам каждый раз, как мы подбрасываем монету. Но многие клиенты думают, что вероятности накапливаются и что монета чуть ли не знает, что после сотни исходов орлом она должна достаточно скоро лечь решкой; стимул для решки становится все сильнее и сильнее. Но это абсурд. У монет плохая память.

Машина клиента не умнее монеты. Она не помнит, что была на стоянке до этого уже 99 раз. Она не знает, является ли она голо­граммой, негативной галлюцинацией, или ее заменили идентич­ной машиной.

Многие современные философы убеждены, что мы не можем доказать такие понятия, как причина и следствие, вероятность или случайность. Если они правы, то определить, почему люди автоматически полагают, что машина, которую они обнаружили на своем парковочном месте, — их машина, очень сложно. У них нет достаточных причин предполагать, что это их машина, не­смотря на тот факт, что они делали это предположение все время и без вопросов.

Вся эта дискуссия поражает многих клиентов как абсурд­ная. Они считают, что никто не будет думать о других вариантах и что каждый пришел бы к выводу о том, что машина, которую он видит, — его машина. Они заявляют, что это очевидно, и это так и есть, но причина, по которой это очевидно, объясняется законом экономии. Этот закон, хотя обычно он не называется и не идентифицируется, настолько вживлен в каждого из нас, что в ситуациях, похожих на наш пример, клиент выбирает самое простое, очевидное, наименее запутанное объяснение без всякой задней мысли. Они мгновенно заключают, что это их машина, и не принимают во внимание альтернатив. Они используют закон экономии тысячу раз каждый день и делают все настолько авто­матически, что даже не осознают его.

Но этот же закон экономии проявляется, когда клиент воздер­живается, оценивая свои собственные разрушительные идеи и установки. Одна из наших основных задач как когнитивных тера­певтов — помочь клиенту приложить закон экономии, который он так часто использует в отношении внешних событий, к себе.

 

 

Метод

 

1. Когда клиент ищет объяснение своему поведению, помогите ему сначала найти самое простое.

«Самое простое» — значит наиболее привычное и наиболее ординарное объяснение. Например, если клиент выдавливает зубную пасту, но ничего не выходит, он мог бы решить, что законы физики были таинственным образом приостановле­ны для этого тюбика с пастой, что на данный момент време­ни и пространства второй закон термодинамики — на каж­дое действие есть противодействие — не работает. Как мы видели, тот факт, что паста до этого всегда выходила, не га­рантирует, что и в этот раз она выдавится. Закон экономии заставляет нас сразу же отвергнуть это — мы даже не прини­маем этого во внимание. Вместо этого мы приходим к выво­ду, что что-то застряло на конце тюбика или что в нем кончи­лась паста.

2.  Помогите своему клиенту найти самый легкий вывод. Закон экономии предписывает нам искать ответ, требующий как можно меньших затрат энергии. Аналогия с машиной — хороший пример. Интерпретация того, что мы видим на сто­янке, меньше всего требует энергии в том случае, если мы решаем, что это наша машина. Гораздо больше энергии пона­добилось бы на то, чтобы отогнать машину и заменить на голограф или украсть ее и поставить на ее место другую точ­но того же года, модели и цвета. Наш мозг выбирает инфор­мацию, требующую минимум усилий.

3.  Помогите своему клиенту выбрать наименее запутанный ответ.

Менее сложная интерпретация предпочтительнее запутанных объяснений. Например, теоретик-фрейдист может предполо­жить, что женщина боится змей, потому что они представля­ют мужские органы, и что те женщины, которые подавляли свои сексуальные чувства, сформируют фобию относительно всего, что может символически ассоциироваться с пенисом. Это очень сложное объяснение. Гораздо проще думать, что женщины (и люди в общем) боятся змей, потому что укус ядовитой змеи может убить нас. Сомневающимся: «Почему тогда люди боятся неядовитых змей?» — могу ответить, что зачастую очень трудно бывает отличить одну от другой.

 

 

Пример. История Боба

 

Если клиент полностью отвергает все компоненты принципа эко­номии, у него или нее имеются серьезные проблемы с психическим здоровьем; одной из наиболее тяжелых болезней является паранойя. Клиент по имени Боб пришел ко мне с обширным паранои­дальным бредом. Он верил в то, что подразделения ирландской республиканской армии были посланы, чтобы свести его с ума и затем убить. Это был специфический бред, потому что Боб не был ирландцем, не имел связей с Ирландией и ирландцами, не поддер­живал группы против ИРА, но каким-то образом внушил себе, что ИРА взяла его на прицел как своего врага. Не было абсолютно никаких доказательств того, что его кто-то недолюбливал.

Как большинство простых параноидальных пациентов, Боб в целом не был сумасшедшим. Он был достаточно умен, имел хоро­шую, высокооплачиваемую работу, жену и семью. В его истории не было панических реакций или тревожности, он не пил лекарств. У него было нормальное во всех отношениях прошлое. Единствен­ное событие, которое предшествовало его паранойе, — проблемы с женой, что вызвало у него умеренную депрессию. Сразу же после депрессии у него развилась паранойя.

Когда я беседовал с Бобом, он казался совершенно нормаль­ным. Он был логичен и разумен в течение практически всего ин­тервью, но перед самым окончанием он спросил меня, не ирландец ли я. Направившая его ко мне организация не информировала меня о специфической природе его бреда, поэтому я весело ответил: «Конечно. Мой дед, Эдвард Райан, приехал из Ирландии в 1890-х». В этот момент Боб встал с обезумевшим взглядом. Оглядев меня, он выскочил из комнаты с ужасом в глазах. Я подумал: «Что ж... еще один довольный клиент».

Позднее я понял, что произошло, и осознал, что я не могу даль­ше работать с Бобом, поэтому я проводил терапию посредством своего ученика из евреев, который никак не был связан с Ирланди­ей. Терапия была интересной. Боба невозможно было отговорить от его бреда, и он был полностью неспособен использовать даже малейшие аспекты закона экономии. Напротив, он интерпретиро­вал все события в свете своего бреда. Если мимо него на улице проходил рыжеволосый человек, неся пакет, Боб был уверен, что тот был из ИРА, а в пакете была бомба. Он отказывался покупать что-либо в магазинах, в названии которых встречалось «Мак-» или «О'». Если он видел зеленую машину, то обливался холодным по­том, уверенный в том, что это ирландский патруль. Когда по радио передавали репортаж о футбольном матче, он был уверен, что ИРА посылает ему сообщения через комментаторов и говорит о том, что его время вышло.

Когда терапевт возражал против неэкономичных интерпрета-' ■ ций Боба, тот отвечал ему: «Вы не имеете представления о тайной ирландской организации, распространившейся по всему миру. Если бы вы знали о ней, то поняли бы обоснованность моих взглядов». , Он не воспринимал даже простейшие компоненты экономии, и по­этому его было невозможно переубедить.

Трудность работы с Бобом и подобными ему людьми состоит в том, что закон экономии основан на чувстве, а не на логике или рассуждениях, и что это чувство покоится на понятии базального доверия. Иногда мы все должны доверять своему спонтанному, эко­номичному восприятию событий. Если это доверие устраняется эмоциональной травмой или некоторым мозговым повреждением, экономность восприятия исчезает, и вернуть ее очень сложно.

Мне хотелось бы сообщить, что Боб был исцелен какой-то впе­чатляющей и мудрой техникой, но этого не случилось. Он ушел из центра после того, как переключился с ирландской на еврейскую тайную организацию, и поскольку другой терапевт был евреем, то... вы догадываетесь, что произошло. Может быть, мы не поняли его, или у него была настоящая паранойя относительно психотерапев­тов — нельзя сказать точно.

Один мой коллега с успехом использовал парадоксальный под­ход в консультировании некоторых клиентов, похожих на Боба, которые потеряли способность применять закон экономии. В его подходе терапевт становится более неэкономным, чем клиент, — он перехлестывает паранойю. Обсуждая случай Боба, он сказал мне, что мог бы справиться с Бобом, произнеся нечто в следую­щем роде.

ИРА — это просто ведущая группировка еврейской тайной структуры. За ними стоит организация черных, объединенная с ки-   . тайскими коммунистами и латиноамериканской мафией.  Глав-   , ная организация движения — Национальная Женская Организация    • в альянсе с Дочерьми Американской Революции. Все они финан­сируются фондом по спасению китов. Конечно же, все контроли-   .' руется теми  10 англо-саксонскими протестантскими банкирами    ~-из Нью-Йорка,  которые,  как всем известно, управляют всем и всегда.

Если вы действительно хотите себя защитить, вы должны осте-    • регаться всех этих группировок. Но сейчас, я думаю, это тоже не поможет, потому что все они знают, что вы будете их сторониться, поэтому они придут в масках, которые вы меньше всего ожидаете увидеть. Особенно осторожны будьте с престарелыми леди, потому что это может быть маскировка. Также сохраняйте бдительность с людьми из Канзаса, Айовы и любого штата центрального запада, потому что в нормальной ситуации вы бы их не подозревали, и это делает их особенно подозрительными. Конечно же, поскольку ир­ландцы и евреи находятся на востоке, следите за людьми с Восто­ка. На западе у них есть латиноамериканцы, поэтому обходите тех, кто с Запада. Все иностранцы подозрительны, потому что вы не можете знать наверняка, откуда они.

Ах, Боб, какой кошмар. Есть столько людей отовсюду, которые могут с вами расправиться, что вы не защитите себя, что бы ни делали. Похоже, они вас достанут наверняка. Зачем тогда пытаться защищать себя? Вы с таким же успехом можете жить припеваючи, пока не случится непоправимое, правильно? Так что давайте по­смотрим, чем я могу помочь, чтобы вы были как можно счастливее, пока не придет ваш конец. Так как вы все равно умрете, так почему бы до этого не получить удовольствие от жизни...

Так что давайте посмотрим теперь, что мы можем сделать, что­бы ваша жизнь в настоящий момент стала счастливее?..

Хммм... Мы должны поработать над этим. О'кей, Боб?

Кстати, как ваша жена?»

 

 

Комментарий

 

Правило экономии не означает, что все незнакомые, слож­ные, требующие энергии объяснения неверны; правило лишь значит, что клиенты в первую очередь должны выбирать самое легкое объяснение, а сложные и необычные — только если про­стейшее не соответствует фактам.

 

Дополнительная информация

 

Закон экономии обсуждался многими философами. Возможно, луч­ше всего он представлен у Quine and Ullian (1978), Ullian (1987). Истори­чески закон известен как «бритва Оккама», ведущая свое происхожде­ние от Оккама, английского францисканского теолога XIV столетия, который говорил: «Глупо усложнять то, что может быть сделано гораз­до проще» (Bertrand Russell, 1945).

 

 

ЧТО ЯВЛЯЕТСЯ РЕАЛЬНЫМ ДЛЯ КЛИЕНТА?

 

Принципы

 

Философские первоистоки когнитивно-реструктурирующей терапии сходны с истоками психологии и психиатрии в целом. Между традициями материализма и ментализма всегда была дихотомия. Согласно материализму, человеческое тело, челове­ческий мозг и нервная система — физические объекты в космосе и подвержены всем тем законам механики, которые управляют материальными телами. Они обладают размером, массой и ве­сом, они могут быть восприняты внешними наблюдателями, их можно измерить, и что особенно важно, они работают в строго определенной причинно-следственной последовательности. Ра­дикальный бихевиоризм, медицинская психология и нейропси­хология — все вернулись к философскому материализму Томаса Гоббса и реализму Джона Локка.

Бихевиоральные терапевты, такие, как Каутела, брали бихе-виоральные методы, например погашение, подкрепление и обус­ловливание, и помещали их в мышление субъекта, добавляя приставку «скрытый». Таким образом, сначала в когнитивной терапии мы обращались к методам скрытого обусловливания, скрытой десенсибилизации и скрытого избегания. Будучи скры­тыми, эти техники тем не менее работают в материальном мире с его законами механики и подвержены детерминизму и при­чинно-следственным отношениям.

У второй традиции, ментализма, — столь же длинная и ко­лоритная история. Предпочтение слова «разум» слову «мозг» и выделение таких понятий, как «воля», «выбор», «ответствен­ность», «цель», «знание» и «вера», свойственных этой тради­ции, относятся к феноменам, которых нет в космосе, которые не подвержены законам механики и не видны при внешнем наблю­дении. Опираясь на философию ментализма и идеализма Пла­тона, Джорджа Беркли и Эммануила Канта, другая группа когнитивных терапевтов вышла из гуманистической, роджеров-ской и экзистенциальной школ. Для этих терапевтов свобода выбора, принятие рациональных решений и принятие ответ­ственности за свое поведение — ключевые принципы психоте­рапии.

Когнитивная терапия, как и психология в целом, на протя­жении всей своей истории находилась в ловушке дуализма мате­риализма и ментализма. Проблема согласования двух традиций всегда была одинаковой, а суть проблемы можно выразить воп­росом: «Как может разум влиять на тело?», «Как можно описы­вать физическими терминами, такими, как "нейросинапсы", "химический носитель" и "эндокринная секреция", такие мен­тальные понятия, как "выбор" и "цель"? Как можно объяснить такие физические понятия, как "причина" и "следствие", в тер­минах ментальных понятий, таких, как "выбор", "решение" и "цель"?»

Эта дискуссия — не просто философская абстракция, она фактически переходит в игру, когда терапевт должен доказать, как в зале суда, намеренно ли клиент совершил преступление, осознавал ли он, что делал, вменяем ли он, чтобы пройти суд, или невменяем по причине психоза, сумасшествия, эмоциональ­ной травмы или наркотической зависимости.

Ключевая трудность в объяснении взаимодействия менталь­ного и физического миров была наиболее кратко выражена современным философом Гильбертом Райлом. Он описал проб­лему своей знаменитой фразой, догматом Духа в Машине (Ryle, 1949, р. 15-16). Дух в машине Райла, как воля в чело­веке, — объект нематериальный. У него нет размера, веса или измерения. Он может проходить сквозь стены и двери, может парить над землей, потому что на него не влияют законы фи­зики, такие, как гравитация. Но машина, как человеческое тело, полностью физична, подвержена действию всех зако­нов и сил, которые влияют на все материальные объекты. Как может дух воздействовать на машину? Как наша воля мо­жет влиять на наши действия? Если дух хочет повернуть ры­чаг или нажать кнопку в машине, его бестелесная рука прохо­дит прямо сквозь них, не дотрагиваясь до рычага и не нажимая кнопку.

В когнитивной терапии эта загадка формулируется так: «Как клиенты изменяют свои мысли? Как клиенты начинают верить в одну идею и отвергать другую? Что значит верить! Изменение убеждений — просто вопрос механического повторения и под­крепления, или для того, чтобы изменить такие интернальные образования, как когниции, необходимы выбор и принятие обя­зательств? »

Вопрос о том, как может дух повлиять на машину, относится и к когнитивной терапии. Как клиенты могут изменить свои мысли? Даже если заменить разум на дух и тело на машину или заменить выбор, веру и волеизъявление разума на телесные ней-ротрансмиттеры, корковые и подкорковые зоны мозга, пробле­ма останется той же.

Поскольку дух не может управлять машиной, разве могут клиенты изменять свои мысли? Но клиенты действительно все время меняют свои мысли, поэтому в теории должна быть ошиб­ка, и она есть.

Райл говорит о том, что дихотомии между мышлением и ма­терией не существует, и поэтому нет и проблемы взаимодей­ствия. Человечество не живет в двух параллельных мирах, ма­териальном и психическом, в одном, где человек подвержен влиянию механистических сил и неподвластных воле причин и следствий, и другом, где действуют воля, выбор, цель и ответ­ственность. Два описания — это просто разные точки отсчета для человеческих созданий. Ни одно из этих описаний не явля­ется ни истинным, ни ложным, неверно было бы говорить, что одно полезнее другого, оба они ценны каждый в своей сфере. Когда выписываешь медикаменты тяжело психически больно­му пациенту, полезно посмотреть на физическое — биохими­ческое взаимодействие и всю цепь химических причин и след­ствий. Но когда консультируешь клиента по поводу жизненно важных решений, полезно посмотреть на ментальное — процесс принятия решений, жизненные цели, определение выбора. Выс­казывание Райла лучше всего подытоживает ответ: «Люди — не машины, и даже не ведомые духом машины. Люди — это люди; это тавтология, которую иногда стоит помнить» (Ryle, 1949, р. 81).

 

 

Пример

 

Последний пример, который я приведу в этой книге, — самый личный. Он касается того, как я пришел к принятию философии, описанной выше.

Мы танцуем по кругу и предполагаем, А Тайна сидит в середине и знает.

Роберт Фрост (Lathem, 1975, р. 362)

Несмотря на годы изучения психологии, а также философии и науки, понимание сложности человеческой природы пришло ко мне не из моих книг, исследований или многих лет учебы. Оно возникло от личного источника — моего отца. Вот как это произошло.

Отца уже давно нет, но я все еще часто о нем думаю. Он был архитектором, из тех, кто любил искусство гораздо больше, чем технику. Он так сильно любил искусство, что завел семейный ри­туал, который мы, дети, ненавидели: каждое воскресенье или почти каждое он заталкивал всю семью в нашу машину, Старушку Бетси, и вез в музей или галерею на новую выставку. Он говорил маме, что это будет хорошо для нас, детей, что это приобщит нас к культуре или что-то в этом духе, но на самом деле он просто сам хотел посмотреть демонстрацию и хотел, чтобы у него была компания.

Детей младшего возраста не очень воодушевляют затхлые му­зеи искусств, и мы.не были исключением, поэтому мы саботирова­ли экскурсии всеми доступными способами, но от одного показа нам не удалось отвертеться. По стране провозили выставку работ Ван Гога, и вот она появилась в Художественном музее Филадель­фии, поэтому в очередное воскресенье нас впихнули в Старушку Бетси и отвезли туда.

Когда мы приехали в музей, большую часть времени я тратил на то, чтобы найти себе интересное занятие, трогая средневековые доспехи и разглядывая самострелы. Когда я не мог больше избе­гать этого, я пошел посмотреть выставку.

Я бродил, глазея на полотна Ван Гога, и они сразу же мне не понравились. Для меня, десятилетнего мальчика, они казались глу­пыми. Цветы не были похожи на цветы, а у земли были такие цве­та, которых никогда не было ни у одного поля. Взятые вместе, полотна казались мне ненастоящими, они не показывали, что видят люди, когда смотрят на мир. Я сделал вывод, что Ван Гог не умел рисовать.

Ближе к концу выставки находилась работа, которая висела на особом, почетном месте. Перед ней собралась группа восторгаю­щихся людей, мой отец был среди них. Мне стало любопытно, что там такого особенного нашли эти взрослые, поэтому я встал за ними и стал смотреть. Это было изображение ночного пейзажа, огромное небо, возвышающееся над маленькой деревушкой. Небо было насыщенного темно-синего цвета, внизу были набросаны очертания деревни. Самым удивительным в картине были звезды.

Это не были светящиеся точки, это были огромные золотые спира­ли, врезающиеся в небо. Они заполняли и поглощали собой все полотно.

Я смотрел на него некоторое время, но отреагировал так же, как и на остальные, — оно выглядело нереальным. Звезды так не выг­лядят, они похожи на световые точки, а не на спирали, и цвет неба был слишком синим, и текстура слишком зернистая. Все это выгля­дело так, как будто было нарисовано лопатой, а не кистью.

Я хотел пойти и найти себе еще какое-нибудь интересное за­нятие, но вдруг на секунду остановился. Мой отец и другие взрослые продолжали восторгаться картиной, и я помню, что по­думал: «Может быть, я не прав; если бы все видели то же, что и я, никто не ходил бы на эти выставки. Но все ходят. Может быть, они видят то, что я не вижу. В конце концов, я всего лишь ребенок. Что я знаю? Если кто-то что-то не понимает, то это, на­верное, я».

Так я стоял и пытался понять, что видел мой отец, копируя его мимику, когда он рассматривал картину. Если он переносил вес на одну ногу, поглаживал подбородок и говорил: «Хм-гм», я делал то же самое. Но это не сработало. Я продолжал думать о том же — небрежная картина, неаккуратная, нереальная, плохо нарисован­ная. Может быть, другие 10-летние дети могли оценить ее кра­соту; может быть, другие мальчики были более чувствительными, художественно одаренными, проницательными или мудрыми, но я не был таким, я был обычным 10-летним ребенком, и я не ви­дел ничего.

Затем мой отец спросил меня, нравится ли мне картина, и я понял, что влип. Если бы я сказал, что думал: «Мне кажется, она тупая», это бы вызвало большие проблемы. Отец и другие взрослые оценили бы меня как глупого, недоросшего ребенка, которого ни в коем случае нельзя было пускать на эту выставку, и что, главнее всего, отец был бы смущен. Он мог рассердиться, сказать: «Черт с этим», — и потащить нас всех домой. Мама бы расстроилась, пото­му что семейный выход не удался, а брат и сестры орали бы на меня за то, что я расстроил маму и папу и испортил им день. Они бы начали требовать, чтобы в следующий раз меня оставили дома, и хотя я ненавидел музеи, мне не нравилось оставаться одному, а без семьи — еще больше. Все это промелькнуло у меня в уме за долю секунды. Неожиданно у меня сорвалось: «Мне нравится... впе­чатляюще... хорошие цвета». Не искушенная критика этой известной картины, но это было лучшее, что я тогда мог сказать. Отец, кажется, был доволен, и день был спасен.

Я надолго забыл о картине, пока я не переехал в Колорадо. Чтобы сбежать от суеты городской жизни, иногда я уезжал один в горы поздно вечером и просто лежал на горном лугу и смотрел на звезды. Около полуночи в горах звезды светятся, как бриллианты, потому что воздух прозрачен, а огни города далеко. В небе тысячи звезд, и кажется, что они окутывают землю. Когда я смотрел на небо на высоком горном переходе, я всегда осознавал, насколько огромен космос и как малы человеческие создания.

Однажды я лежал на своей полянке и смотрел на звезды, как вдруг у меня в голове возникла картина Ван Гога. Вдруг, через 20 лет, я понял, что она означала, почему она так понравилась моему отцу, почему это полотно было настолько известным. «Звездная ночь» Ван Гога ухватывала ощущение момента, чувство, которое я не мог понять, когда мне было 10, но понял сейчас. Ван Гог изоб­разил человеческие эмоции удивления и благоговения перед ноч­ным небом.

Почему картина стала понятной в горах, а не раньше? Многое произошло за те 20 лет с того времени, когда я впервые увидел ее. Я интересовался астрономией, черными дырами, газовой туман­ностью, и необъятность вселенной меня впечатляла. Я занимался философией и много думал о человеческой природе и о нашем месте в космосе, почему мы здесь и как мала наша земля. Поэтому когда я смотрел на звезды, лежа в горах, я смотрел на них другими глазами и видел жизнь совершенно по-другому, чем это было в 10 лет. Фактически это были те же звезды, но ощущались они по-иному. Звезды, которые я видел в горах Колорадо, ощущались как звезды Ван Гога гораздо больше, чем звезды, которые я увидел, когда мне было 10. Это были огромные вращающиеся галактики, состоящие из миллионов звезд и планет и, возможно, кишащие жизнью, а не просто мелкие точки на небе.

Что есть человеческая реальность? Какое отражение неба явля­ется истинным: взгляд 10-летнего мальчика или вид «Звездной ночи»? Какова наша истинная природа, нас и наших клиентов — подчиняется ли она законам механики и детерминизма, с одной стороны, или законам свободы и ответственности, с другой? Когда я был маленьким, я мог сказать: «Звезды — это точки, люди — это люди. Что ты видишь, то и есть». Но став взрослее, думая, зная и чувствуя больше, я осознал: «Звезды — это вселенные, и люди еде ланы из того же материала. Ты видишь то, что твое понимание делает тебя способным видеть».

Человеческая природа не проста. Она существует на многих уровнях, которые постоянно изменяются, передвигаются и развива­ются. Верхний уровень — уровень простой видимости — то, что мы видим, когда смотрим, то, что я видел, когда мне было 10. Нижний уровень — уровень глубокого смысла и понимания — то, что написал Ван Гог, то, что мы чувствуем в горах, то, что мы замечаем о своей собственной природе. Наш опыт проживания в мире создает этот уровень. Астроном видит спиральные галакти­ки, квазары, пульсары, черные дыры и звездную механику. Астро­лог видит созвездия и космические детерминирующие силы, влия­ющие на человеческую природу. Капитан корабля видит меридианы долготы и широты. Священник видит всесотворяющую силу Бога, направляющую человечество. На нижнем уровне нельзя уже гово­рить, что мы видим то, что есть, — для нас существует лишь то, что мы видим.

Итак, какое небо реально и что является нашей истинной при­родой?   ■

Все. Все зависит просто от того, как мы на это смотрим.

После многих лет консультирования моих приятелей — челове­ческих созданий я стараюсь не забывать, что человеческая природа многослойна, и я стремлюсь понять тот уровень, на котором нахо­дятся мои клиенты. Я знаю, что некоторые клиенты застряли на поверхности и, чтобы стать счастливее, им нужно опуститься глуб­же. Нет правильных или неправильных уровней, но есть более и менее полезный взгляд на мир. Когда я консультирую клиентов, которые видят только точки в ночном небе, я пытаюсь показать им скрытые за точками вращающиеся многоцветные галактики, танцу­ющие в звездной ночи.

 

 

Комментарий

 

Читатель не обязан разделять философское обоснование ав­тора, чтобы практиковать когнитивную терапию, представлен­ную в этой книге. Когнитивно-реструктурирующая терапия — достаточно большое укрытие, чтобы вместить разнящиеся точ­ки зрения.

 

 

Дополнительная литература

 

У читателя будут свои собственные излюбленные философские ис­точники. Вот некоторые из моих: Bertrand Russell, A History of Western Philosophy (1945); The Basic Writing of Bertrand Russell (1961); John Stuart Mill, Philosophy of Scientific Method (1950); Quine and Ullian, The Web of Belief (1978); Gordon Ryle, The Concept of Mind (1949); Wilson, Language and the Pursuit of Truth (1967); Wilson, Thinking with Concepts.

 

 

БИБЛИОГРАФИЯ

 

Ackerman, R. (1965). Theories of knowledge: A critical introduction. New York: McGraw-Hill.

Adamson, В., & Gehlhaar, P. (1989). Cognitive structures in recovery from alcohol dependence: An examination of sex differences. Assisi, Italy: Eighth International Congress on Personal Construct Psychology.

Adler.A. (1964). The individual psychology of Alfred Adler: A systematic presentation in selections from his writings. New York: Harper & Row.

Alberti, R. (1987). The provisional edition of your perfect right: A manual for assertive trainers. San Luis Obispo, CA: Impact Publishing.

Alberti, R. (1990). A manual for assertiveness trainers: With 1995 supple­ment. San Luis Obispo, CA: Impact Publishing.

Alberti, R., & Emmons, M. (1995). Your perfect right: A guide to assertive living. San Luis Obispo, CA: Impact Books.

Alexander, P. (1988). The therapeutic implications of family cognitions and constructs. Journal of Cognitive Psychotherapy, 2, 219-236.

Alford, В., & Beck, A. (1997). The integrative power of cognitive therapy. New York: Guilford. Alford, В., Beck, A., Freeman, A., & Wright, F. (1990). Brief focused cognitive therapy of panic disorder. Psycho­therapy, 27(2), 250-254.

Anderson, J. (1980). Cognitive psychology and its implications. San Francisco: Freeman.

Anderson, J. (1994). Eye illusions. New York: Modern Publishing. Arnold, M. (1960). Emotion and personality. (Vbk. 1-2). New York: Columbia University Press.

Aronson, E. (1980). The social animal. San Francisco: Freeman.

Ascher, L, & Cautela, J. (1972). Covert negative reinforcement: An experimental test. Journal of Behavior Therapy and Experimental Psychiatry, 3, 1-5. Ascher, L., & Cautela, J. (1974). An experimental study of covert extinction. Journal of Behavior Therapy and Experi­mental Psychiatry, 5, 255-258. Attneave, F. (1968). Triangles as ambiguous figures. The American Journal of Psychology, 81.

Aubut, L, & Ladouceur, R. (1978). Modification of self-esteem by covert

positive reinforcement. Psychological Reports, 42, 1505-1506. Avison, W., & Speechley, K. (1987). The discharged psychiatric patient:

A review of social, social-psychological, and psychiatric correlates of

outcome. American Journal of Psychiatry. 144 (1), 10-18. Ayer, A. (1952). Language, truth and logic. New York: Dover. Ayer, A. (1984). Philosophy in the twentieth century. New York: Vintage. Ayer, A. (1988). The problem acknowledge. New York: Penguin. Azrin, N.. Huchinson, R., & Hake, D. (1967). Attack, avoidance, and escape

reactions to aversive shock. Journal of the Experimental Analysis of

Behavior, 10, 151-148. Baer, J., Marlatt, G., & Me Mahon (Eds.) (1995). Addictive behaviors

across the life span. Newbury Park, CA: Sage. Bajtelsmit, J., & Gershman, L. (1976). Covert positive reinforcement:

Efficacy and conceptualization. Journal of Behavior Therapy and

Experimental Psychiatry, 7, 207-212. Baker, S., & Kirsch, I. (1991). Expectancy mediators of pain perception

and tolerance. Journal of Personality and Social Psychology, 61 (5),

504-510.

Bakker, T. (1982). Run to the roar. Harrison, AR: New Leaf Press. Banaji, M., & Prentice, D. (1994). The self in social contexts. Annual

Review of Psychology, 45, 297-552.

Bandler, R. (1992).  Magic in action.  Cupertino,  CA:  Meta Publica­tions.

Bandler, R. (1996). Persuasion engineering. Cupertino, CA: Meta Publica­tions. Bandler, R., & Grinder, J. (1979). Frogs into princes. Moab, UT: Real People

Press. Bandler, R., & Grinder, J. (1996). Patterns of the hypnotic techniques of

Milton H. Erickson, M. D. Cupertino, CA: Metamorphous Press. Bandura, A. (1977a). Social learning theory. Englewood Cliffs, NJ: Prentice-Hall. Bandura, A. (1977b). Self-efficacy: Toward a unifying theory of behavior

change. Psychological Review, 84, 191-215. Bandura, A. (1978). Reflections on self efficacy. In S. Rachman (Ed.),

Advances in behaviour research and therapy (Vol. 1). Oxford: Pergamon

Press. Bandura, A. (1982). Self-efficacy mechanism in human agency. American

Psychologist, 37, 122-147. Bandura, A. (1984). Recycling misconceptions of perceived self-efficacy.

Cognitive Therapy and Research, 8, 231-255. Bandura, A. (Ed.) (1995). Self-efficacy in changing societies. New York:

Cambridge University Press. Bandura, A. (1996). Ontological and epistemological terrains revisited.

Journal of Behavior Therapy and Experimental Psychiatry, 27 (4),

323-345. Bandura, A. (1997). Self-efficacy: The exercise of control. New York:

Freeman.

Bandura, A., Adams, N.. Hardy A., & Howells, G. (1980). Tests of the

generality of self-efficacy theory. Cognitive Therapy and Research, 4,

59-66. Bandura, A., & Barab, P. (1975). Process governing disinhibitory effects

through symbolic modeling. Journal of Abnormal Psychology, 82, 1—9. Bandura, A., Reese, L., & Adams, N. (1982). Microanalysis of actions and

fear arousal as a function of differential levels of perceived self-efficacy. Journal of Personality and Social Psychology, 43, 5-21. Bandura,A., & Schunk, D. H. (1981). Cultivating competence, self-efficacy,

and intrinsic interest through proximal self-motivation. Journal of

Personality and Social Psychology, 41, 586-598. Barlow, D., Agras, W., Leitenberg, H., Callahan, E., & Moore, R. (1972). The

contribution of therapeutic instructions to covert sensitization. Behavior

Research and Therapy, 10, 411-415. Barlow, D., Leitenberg, H., & Agras, W. (1969). Experimental control of

sexual deviation through manipulation of the noxious scene in covert

sensitization. Journal of Abnormal Psychology, 74, 596-601. Barlow, D., Reynolds, E., & Agras, W. (1975). Gender identity change in a

^transsexual. Archives of General Psychiatry, 28, 569-576. Barry, D. (1994). The world according to Dave Barry. New York: Random

House.

Barry, D. (1996). Dave Barry in cyberspace. New York: Crown Publishers. Barry, D. (1997). Dave Barry is from Mars and Venus. New York: Crown. Baumbacher, G. (1989). Signal anxiety and panic attacks. Psychotherapy,

26, 75-80. Beatty, J., & Legewie, H. (Eds.) (1977). Biofeedback and behavior. New

York: Plenum. Beck, A. (1967). Depression: Clinical, experimental, and theoretical aspects.

New York: Hoeber. Beck, A. (1975). Depression: Causes and treatment. Philadelphia, PA:

University of Pennsylvania. Beck, A. (1993). Cognitive therapy and the emotional disorders. New York:

American Library Trade.

Beck, A. (1996). Beyond belief: A theory of modes, personality, and psycho-pathology. In P. Salkovskis (Ed.), Frontiers of cognitive therapy

(pp. 1-25). New York: Guilford. Beck, A., Emery, G., & Greenberg, R. (1985). Anxiety disorders and phobias:

A cognitive perspective. New York: Basic Books. Beck, A., Freeman, A., & Associates (1990). Cognitive therapy of personality

disorders. New York: Guilford. Beck, A., Rush, A., Shaw, В., & Emery, G. (1979). Cognitive therapy of

depression. New York: Guilford. Beck, A., Wright, F., Newman, C, & Liese, B. (1995). Cognitive therapy of

substance abuse. New York: Guilford.

Beck, J. (1995). Cognitive therapy: Basics and beyond. New York: Guilford. Beck, J. (1996). Cognitive therapy of personality disorders. In P. Salkovskis

(Ed.), Frontiers of cognitive therapy (pp.  165-181). New York:

Guilford.

Beck, J. (1998). Changing core beliefs: Use of the core belief worksheet. In H. Rosenthal (Ed.), Favorite counseling and therapy techniques. Washington DC: Accelerated Development.

Beck, J. G., & Zebb, B. J. (1994). Behavioral assessment and treatment of panic disorder: Current status, future directions. Behavior Therapy, 25,581-611.

Bedrosian, R., & Bozicas, G. (1993). Treating family of origins problems: A cognitive approach. New York: Guilford.

Bellezza, E., Hoyt, S. (1992). The self-reference effect and mental cueing. Sociai Cognition, 10, 51-78. Benedict, R. (1989). The effectiveness of cognitive remediation strategies for victims of traumatic head-injury: A review of the literature. Clinical Psychology Review, 9, 605-626.

Berger, J. (1977). Ways of seeing. New York: Penguin.

Berne, E. (1961). Transactional analysis in psychotherapy: A systematic individual and social psychiatry. New York: Grove Press. Berne, E. (1964). Games people play; The psychology of human relationships. New York: Grove Press.

Bernstein, M., & Barker, W. (1989). The search for Bridey Murphy. New York:¹ Doubleday. Beyerstein, B. (1985). The myth of alpha consciousness. The Skeptical Inquirer, 10, Fall.

Binder, J., & Smokier, I. (1980). Early memories: A technical aid to focusing in time-limited dynamic psychotherapy. Psychotherapy: Theory, Re­search and Practice, 17, 52-62.

Birchwood, M., & Tarrier, N. (1994). The psychological management of schizophrenia. Chichester: Wiley.

Bistline, J., Jaremko, M., & Sobleman, S. (1980). The relative contributions of covert reinforcement and cognitive restructuring to test anxiety reduction. Journal of Clinical Psychology, 36, 725-728. Block, J., & Yuker, H. (1989). Can you believe your eyes? New York: Gardner Press.

Blum, K. (1990). The "alcoholic" gene: DNA research may prove major breakthrough in search for genetic link (pamphlet). Houston, Texas: Neuro Genesis. Also published in Professional Counselor, Sept. — Oct., 1990.

Blum, K., & Trachtenberg, M. (1988). Alcoholism: Scientific basis of a neuropsychogenetic disease. International Journal of the Addictions, 23(8), 781-796. Bobbitt, Linda. (1989). A test of attributional equivalence classes. Dissertation, University of Kansas.

Bohman, M., Sigvardsson, S., & Cloninger, R. (1981). Maternal inheritance of alcohol abuse: Cross-fostering analysis of adopted women. Archives of General Psychiatry, 38, 965-969.

Botwinick, J. (1961). Husband and father-in-law: A reversible figure. American Journal of Psychology, 74, 512-515. Boudewyns, P., & Shipley, R. (1985). Flooding and implosive therapy. Direct thera­peutic exposure in clinical practice. New York: Plenum. Bowler, P. (1986). The true believers. North Ryde, Australia: Methuen Austra­lia Pty.

Bradley, D., & Petry, H. (1977). Organizational determinants of subjective contour. American Journal of Psychology, 90, 253-262.

Brehm, J. (1966). A theory of psychological reactance. New York: Academic

Press. Brehm, J., Snres, L., Sensenig, J., & Shaban, J. (1966). The attractiveness

of an eliminated choice alternative. Journal of Experimental Social

Psychology, 2, 501-515. Brenner, H. (1989). The treatment of basic psychological dysfunctions from

a systemic point of view. British Journal of Psychiatry, 155 (Suppl. 5),

74-85. Breuer, J., & Freud, S. (translated by A. Brill). (1957). Studies in hysteria:

Miss Katharina. New York: Nervous & Mental Disease Publishing

Company. Bricker, D., Young, J., & Flanagan, С (1995). Schema-focused cognitive

therapy: A comprehensive framework for characterological problems.

In K. Kuehlwein & H. Rosen (Eds.), Cognitive therapies in action

(pp. 88-125). San Francisco: Jossey-Bass. Bromley, D. (1977). Natural language and the development of the self.

In H. Howe, Jr. (Ed.) Nebraska Symposium on Motivation, 25, Lincoln,

NB: University of Nebraska Press.

Brown, B. (1974). New mind, new body. New York: Harper & Row. Brown, C. W., & Ghiselli, E. (1955). Scientific method in psychology. New

York: McGraw-Hill. Brownell, K., Hayes, S., & Barlow, D. (1977). Patterns of appropriate and

deviant sexual arousal: The behavioral treatment of multiple sexual

deviation. Journal of Consulting and Clinical Psychology, 45, 1144-

1155. Bruhn, A. (1990a). Cognitive-perceptual theory and the projective use

of autobiographical memory. Journal of Personality Assessment, 55,

95-114. Bruhn, A. (1990b). Earliest childhood memories: Theory and application to

clinical practice. (Vol. 1). New York: Praeger. Bruner, J., Goodnow, J., & Austin, G. (1956). A study of thinking. New

York: Wiley Brunn, A., & Hedberg, A. (1974). Covert positive reinforcement as a

treatment procedure for obesity. Journal of Community Psychology,

2, 117-119. Buchanan, G., & Seligman, M. (1995). Explanatory style. Hillsdale, NJ:

Erlbaum. Bugelski, B. (1970). Words and things and images. American Psychologist,

25,1002-1012. Buglione, S., DeVito.A., & Mulloy, J. (1990). Traditional group therapy and

computer-administered treatment for test anxiety. Anxiety Research,

3,55-59. Bulfinch, T. Bulfinch's mythology: The age of fable; the age of chivalry;

legends of Charlemagne. New York: Thomas Y. Crowell. Burns, D. (1980). Feeling good: The new mood therapy. New York: Morrow. Burns, D. (1989). The feeling good handbook. New York: Penguin. Butler, P. (1992). Self-assertion for women. Revised edition. San Francisco:

Harper.

Cameron, N. (1965).  Personality development and psychopathology:

A dynamic approach. Boston: Houghton Mifflin. Cannon, W. (1998). Hypnotically enhanced interactive cognitive rehearsal.

In H. Rosenthal (Ed.), Favorite counseling and therapy techniques.

Washington, DC: Accelerated Development. Carlson, J., & Seifert, R. (1994). Clinical applied psychophysiology. New

York: Plenum. Carson, R., & Sanislow III, С (1995). The Schizophrenias. In P. Sutker &

H. Adams, Comprehensive handbook of psychopathology. New York:

Plenum. Casey, В., & Me Mullin, R. (1976). Cognitive restructuring therapy package.

Lake-wood, Colorado: Counseling Research Institute. Casey, В., & Me Mullin, R. (1985). Cognitive restructuring therapy package.

2nd Ed. Lakewood, Colorado: Counseling Research Institute. Cassidy, J., Easton, M., Capelli, C, Singer, A., & Bilodeau, A. (1996).

Cognitive remediation of persons with severe and persistent mental

illness. Psychiatric Quarterly. 67, 4, 513-521. Cautela, J. (1966). Treatment of compulsive behavior by covert sensitiza-

tion. Psychological Record., 16, 35-41.

Cautela, J. (1967). Covert sensitization. Psychological Record, 20, 459-468. Cautela, J. (1970). Covert reinforcement. Behavior Therapy, 1, 55-50. Cautela, J. (1971 a). Covert extinction. Behavior Therapy, 2, 192-200. Cautela, J. (1971b). Covert conditioning. In A. Jacobs, & L. Sachs (Eds.).

The psychology of private events: Perspectives on covert response

systems. New York: Academic Press. Chadwick, P., Birchwood, M., & Trower, P. (1996). Cognitive therapy for

delusions, voices and paranoia. Chichester: Wiley. Chandler, G., Burck, H., Sampson, J., & Wray, R. (1988). The effectiveness

of a generic computer program for systematic desensitization. Computers

in Human Behavior, 4, 559-546.

Chemtob, C, Hamada, R., Novaco, R., & Gross, D. (1997). Cognitive-behavioral treatment for severe anger in post traumatic stress disorder,

Journal of Counseling and Clinical Psychology, 65 (1), 184-189. Cheng, P., Novick, L. (1990). A probabilistic contrast model of causal

induction. Journal of Personality and Social Psychology, 58, 545-567. Cipher, D., & Fernandez, E. (1997). Expectancy variables predicting tolerance

and avoidance of pain in chronic pain patients. Behaviour Research

and Therapy, 35 (5), 437-444. Clark, J., & Jackson, J. (1983). Hypnosis and behavior therapy. New York:

Springe. Clarke, J., & Saunders, J. (1988). Alcoholism and problem drinking: Theories

and treatment. Sydney, Australia: Pergamon. Cloitre, M., Shear, K., Cancienne, J., & Zeitlin, S. (1994). Implicit and

explicit memory for catastrophic associations to bodily sensation words

in panic disorder. Cognitive Therapy and Research, 18, 225-240. Cloninger, R., Bohman, M., & Sigvardsson, S. (1981). Inheritance of alcohol

abuse: Cross-fostering analysis of adopted men. Archives of General

Psychiatry, 38, 861-868.

Coleman, V. (1998). Lifeline. In H. Rosenthal (Ed.), Favorite counseling

and therapy techniques. Washington, DC: Accelerated Development. Corrigan, R. (1992). The relationship between causal attributions and judgments of the typicality of events described by sentences. British Journal of Social Psychology, 31, 551-568.

Corsini, R. (1957). Methods of group psychotherapy. New York: McGraw-Hill. Corsini, R. (Ed.) (1981). Handbook of innovative psychotherapies. New

York: Wiley. Corsini, R. (1994). Current psychotherapies. (5th edition). Itaska, IL:

F. E. Peacock Publishing.

Corsini, R. (1998). Turning the tables on the client: Making the client the counselor. In H. Rosenthal (Ed.), Favorite counseling and therapy techniques. Washington, DC: Accelerated Development. Corsini, R, & Ozaki, B. (Eds.) (1984). Encyclopedia of psychology (Vol. 1-4).

New York: Wiley Corsini, R., & Wedding, D. (1987). Encyclopedia of psychology. Canada:

John Wiley and Sons.

Coursey, R. (1989). Psychotherapy with persons suffering from schizo­phrenia: The need for a new agenda. Schizophrenia Bulletin, 15 (3), 349-353. Cox, R. (Ed.) (1973). Religious systems and psychotherapy. Springfield,

IL: Charles Thomas.

Cox, R. (1998). The use of symbols and rituals in psychotherapy. In H. Rosenthal (Ed.), Favorite counseling and therapy techniques. Washing­ton, DC: Accelerated Development. Crooke, W. (1926). Religion and folklore of Northern India. Oxford: Oxford

University.

Csikszentmihalyi, M., & Beattie, O. (1979). Life themes: A theoretical and empirical exploration of their origins and effects. Journal of Humanistic Psychology, 19, 45-65. Dallenbach, K. (1951). A puzzle-picture with a new principle of concealment.

American Journal of Psychology, 64, 451-455. Dalyell, J. (1835). The darker superstitions of Scotland. Glasgow. Damasio, A. (1994). Descartes' error: Emotion, reason, and the human

brain. New York: G. P. Putnam's Sons.

Dattilio, F. (1998). The SAEB system (symptoms, automatic thoughts,

emotions, and behavior) in the treatment and conceptualization of

panic attacks. In H. Rosenthal (Ed.), Favorite counseling and therapy

techniques. Washington DC: Accelerated Development.

Dattilio, F. & Freeman, A. (1994). Cognitive-behavioral strategies in crisis

intervention. New York: Guilford. David, A. (1990). Insight and psychosis. British Journal of Psychiatry,

156, 798-808. Davidson, P. (1997). Adagio: Music for relaxation. New York: Healing Arts

Video.

Davis, K., & Moore, W. (1945). Some principles of stratification. American Sociological, 10, 242-249.

Deitrich, R. (1988). Genetics of alcoholism: An overview. Australia Drug

and Alcohol Review, 7, 5-7. De Quieroz, E. (1995). Dedalus book of Portuguese fantasy. New York:

Hippocrene Books. de Villiers, P. (1974). The law of effect and avoidance: A quantitative

relation between response rate and shock frequency reduction. Journal

of the Experimental Analysis of Behavior, 21, 225-235. Dewey, J. (1886). Psychology. New York: Harper.

Dewey, J. (1920). Reconstruction in philosophy. New York: Henry Holt. Dilts, R., Grinder, J., Bandler, R, DeLozier, J., & Cameron-Bandler, L.

(1979). Neuro-linguistic programming 1. Cupertino, CA: Metal. DiMattia, D., & Lega, L. (1990). Will the real Albert Ellis please stand up?

New York: Institute for Rational-Emotive Therapy. Dobson, K. (1989). A meta-analysis of the efficacy of cognitive therapy for

depression. Journal of Consulting and Clinical Psychology, 57, 414-

419. Dobson, K., & Kendall, P. (Eds.) (1995). Psychopathology and cognition.

San Diego: Academic Press. Donnelly, C, & Dumas, J. (1997). Use of analogies in therapeutic situations:

An analog study. Psychotherapy, 34(2), Summer, 124-152. Drury, V., Birchwood, M., Cochrane, R., & Macmillan, F. (1996). Cognitive

therapy and recovery from acute psychosis: A controlled trial. British

Journal of Psychiatry, 169, 595-601. Duhl, B. (1985). From the inside out and other metaphors. New York: Brun-

ner/Mazel. Dunlap, K. (1952). Habits: Their making and unmaking. New York:

Liveright. Dyer, W. (1995). Your erroneous zones. Reprint edition. New York: Harper

Mass Market Paperbacks. Edwards, D. (1990). Cognitive therapy and the restructuring of early

memories through guided imagery. Journal of Cognitive Psycho­therapy, 4,55-50. Elkin, I., Shea, T, Watkins, J., Imber, S., Sotsky, S., Collins, J., Glass, D.,

Pilkonis, P., Leber, W., Docherty, J., Fiester, S., & Parloff, M. (1989).

NIMH Treatment of Depression Collaborative Research Program,

Archives of General Psychiatry, 46, 971-982. Ellis, A. (1962). Reason and emotion in psychotherapy. New York: Lyle

Stuart. Ellis, A. (1971). Growth through reason: Verbatim cases in rational-emotive

therapy. Hollywood, CA: Wilshire Books. Ellis, A. (1975). Humanistic psychotherapy: The rational-emotive approach.

New York: Julian Press. Ellis, A. (1974) Techniques for disputing irrational beliefs (DIB'S). New

York: Institute for Rational Living, Inc. Ellis, A. (1975). The rational-emotive approach to sex therapy. Counseling

Psychologist, 5, 14-22. Ellis, A. (1985). Overcoming resistance: Rational-emotive therapy with

difficult clients. New York: Springer.

Ellis, A. (1988a). How to stubbornly refuse to make yourself miserable

about anything — yes, anything! Melbourne, Australia: The Macmillan

Company of Australia. Ellis, A. (1988b). Are there "rationalist" and "constructivist" camps of

the cognitive therapies? A response to Michael Mahoney. Cognitive

Behaviorist, 10(2), 13-17. Ellis, A. (1991). Rational-emotive family therapy. In A. Home & M. Ohisen

Eds.), Family counseling and therapy (pp. 302-328). Itasca, IL:

Peacock. Ellis, A. (1995). Better, deeper, and more enduring brief therapy : The

rational emotive behavior therapy approach. New York: Brunner/

Mazel.

Ellis, A. (1996). Reason and emotion in psychotherapy: A comprehensive

method of treating human disturbance. (Revised). New York: Citadel.

Ellis, A. (1998). Vigorous disputing of irrational beliefs in rational-emotive

behavior therapy (REBT). In H. Rosenthal (Ed.), Favorite counseling

and therapy techniques. Washington, DC: Accelerated Development.

Ellis, A., & Abrahms, E. (1978). Brief psychotherapy in medical and health

practice. New York: Springer. Ellis, A., & Dryden, W. (1996). The practice of rational emotive behavior

therapy. New York: Springer. Ellis, A., Gordon, J., Neenan, M., & Palmer, S. (1996). Stress counseling:

A rational emotive behavioral approach. New York: Cassell. Ellis, A., & Grieger, R. (Eds.) (1977). Handbook of rational-emotive therapy.

New York: Springer. Ellis, A., & Harper, R. (1961). A guide to rational living. Hollywood, CA:

Wilshire Books. Ellis, A., & Harper, R. (1971). A guide to successful marriage. Hollywood,

CA: Wilshire Books. Ellis, A., & Harper, R. (1975). A new guide to rational living (2nd ed.).

Hollywood, CA: Wilshire Books. Ellis, A., & Harper, R. (1998). A guide to rational living. (3rd ed.). Hollywood,

CA: Wilshire Books. Ellis, A., & Lange,A. (1995). How to keep people from pushing your buttons.

New York: Birch Lane.

Ellis, A., Mclnerney, J., DiGiuseppe, R., & Yeager, R. (1988). Rational-emotive therapy with alcoholics and substance abusers. New York:

Pergamon. Ellis, A., Sichel, J., Yeager, R., DiMattia, D., & DiGiuseppe, R. (1989).

Rational-emotive couples therapy. Boston: Allyn & Bacon. Ellis, A., & Tafrate, R. (1997). How to control your anger before it controls

you. New York: Birch Lane Press. Ellis, A., & Velten, E. (1992). Rational steps to quitting alcohol. Fort Lee,

NJ: Barricade Books. Ellis, A., & Whiteley, J. (Eds.) (1979). Theoretical

and empirical foundations of rational-emotive therapy. Monterey, CA:

Brooks/Cole. Ellis, A., Wolfe, J., & Moseley, S. (1966) How to raise an emotionally

healthy, happy child. Hollywood, CA: Wilshire Books.

Ellis, A., & Yeager, R. (1989). Why some therapies don't work: The dangers of transpersonal psychology. New York: Prometheus. Ellis, W. (1959). A source book of gestalt psychology. New York: Harcourt, Brace and Co. Engum, E., Miller, E, & Meredith, R. (1980). An analysis of three para­meters of covert positive reinforcement. Journal of Clinical Psycho­logy, 36,301-309. Erickson, M. (1982). My voice will go with you: The teaching tales of Milton

H. Erickson M. D. (S. Rosen, ed.). New York: Norton. Erickson, M., & Rossi, E. (1981). Experiencing hypnosis: Therapeutic

approaches to altered states. New York: Irvington.

Escher, M. (1971). The graphic work of M.C. Escher. New York: Ballantine. Fagan, M., & Shepherd, I. (1970). Gestalt therapy now. Palo Alto, CA:

Science & Behavior Books.

Farber, I. (1963). The things people say to themselves. American Psycho­logist, 18,187-197. Fearnside, W., & Holther, W. (1959). Fallacy: The counterfeit of argument.

Engle-wood Cliffs, NJ: Prentice-Hall. Feder, В., & Ronall, R. (Eds.) (1980). Beyond the hot seat: Gestalt approaches

to group. New York: Brunner/Mazel. Fernberger, S. (1950). An early example of a "hidden-figure" picture.

American Journal Psychology, 63, 448-449. Festinger, L. (1957). A theory of cognitive dissonance. Stanford, CA:

Stanford University Press. Festinger, L. (1964). Conflict, decision, and dissonance. Stanford, CA:

Stanford University Press. Fishbein, M., & Ajzen, I. (1975). Belief, attitude, intention, and behavior.

Reading, MA: Addison-Wesley. Fisher, G. (1967). Measuring ambiguity. American Journal of Psychology,

80,541-557.

Fisher, G. (1968). Ambiguity of form: Old and new. Perception and Psycho-physics, 3,189. Flannery, R. (1972). A laboratory analogue of two covert reinforcement

procedures. Journal of Behavior Therapy and Experimental Psychiatry,

3,171-177. Flemming, D. (1967). Attitude: The history of a concept. Perspectives in

American History, 1, 287-365. Foree, D., & Lo Lordo, V. (1975), Stimulus-reinforcer interactions in the

pigeon: The role of electric shock and the avoidance contingency.

Journal of Experimental Psychology: Animal Behavior Processes, 104,

39-46. Fornander, A. (1996). Ancient history of the Hawaiian people. Honolulu,

HI: Mutual Publishing. Fowles, D. (1995). Biological variables in psychopathology: A psychobio-

logical perspective. In P. Sutker & H. Adams, Comprehensive handbook

of psychopathology. New York: Plenum Press. Foy, D. (Ed.) (1992). Treating PTSD: Cognitive-behavioral strategies. New

York: Guilford. Franki, V. (1959). From deathcamp to existentialism. Boston: Beacon Press.

Frankl, V. (1972). The feeling of meaninglessness: A challenge to psycho­therapy. American Journal of Psychoana lysis, 32, 85-89. Frankl, V. (1977). The doctor and the soul: From psychotherapy to logothe-

rapy. New York: Knopf. Frankl, V. (1978). Psychotherapy and existentialism. New York: Simon &

Schuster. Frankl, V. (1980). Man's search for meaning: An introduction to logothe-

rapy. New York: Simon & Schuster. Franklin, R. (1994). Overcoming the myth of self-worth: Reason and fallacy

in what you say to yourself. Appleton, WI: R. L. Franklin. Free, M. (1999). Cognitive therapy in groups: Guidelines & resources for

practice. Brisbane, Australia: John Wiley & Sons.

Freeman, A. (1995). A psychosocial approach for conceptualizing schematic

development for cognitive therapy. In K. Kuhlwein & H. Rosen (Eds.),

Cognitive therapies in action: Evolving innovative practice. San

Francisco: Jossey-Bass.

Freeman, A. (1994). Depression: A cognitive therapy approach — a viewer's

manual. (Video). New York: New Bridge Communications. Freeman, A., & Dattilio, F. (Eds.) (1992) Comprehensive casebook of

cognitive therapy. New York: Plenum Press.

Freeman, A., & Dewolf, R. (1993). The 10 dumbest mistakes smart people make and how to avoid them: Simple and sure techniques for gaining greater control of your life. New York: Harper Perennial. Freeman, A., Dewolf, R., & Beck, A. (1992). Woulda, coulda, shoulda: Overcoming regrets, mistakes, and missed opportunities. New York: Harper Perennial Library. Freeman, A., & Eimer, B. (1998).  Pain management psychotherapy:

A practical guide. New York: John Wiley & Sons. Freeman, A., Pretzer, J., Fleming, В., & Simon, K. (1990). Clinical application

of cognitive therapy. New York: Plenum Press. Freeman, A., & Reinecke, M. (1995). Cognitive therapy of suicidal behavior.

New York: Springer.

Freeman, A., Simon, K,, Beutler, L., &Arkowitz, H. (Eds.) (1989). Compre­hensive handbook of cognitive therapy. New York: Plenum Press. Freud, S. (1955). New introductory lectures on psychoanalysis. The Standard Edition of the Complete Psychological Works (Vol. XXII), J. Strachey (Trans, and Ed.). New York: Norton. Freund, P. (1965). Myths of creation. New York: Washington Square

Press.

Frijda, N.. Markam, S., Sato, K., & Wiers, R. (1995). Emotions and emotion words. In J. Russell, Jose-Miguel Fernandez-Dols, & Manstead, A. (Eds.) Everyday conceptions of emotions: An introduction to the psychology, anthropology and linguistics of emotion. Dordrecht, the Netherlands: Kluwer Academic. Fujita, C. (1986). Morita therapy: A psychotherapeutic system for neurosis.

Tokyo: Igaku-Shoin Medical Publishing.

Gallant, D. (1987). Alcoholism: A guide to diagnosis, intervention, and treatment. New York: Norton.

Garcia, J., & Koelling, R. (1966). The relation of cue to consequence in

avoidance learning. Psychonomic Science, 4, 123-124. Gardner, M. (1957). Fads and fallacies. New York: Dover. Gardner,  M.  (1981).   Science:  Good,  bad  and bogus.   Buffalo,  NY:

Prometheus Books. Gardner, M. (1991). The new age: Notes of a fringe watcher. Buffalo, NY:

Prometheus.

Gendlin, E. (1962). Experiencing and the creation of meaning: A philo­sophical and psychological approach to the subjective. New York: The Free Press of Glencoe. Gendlin, E. (1964). A theory of personality change. In P. Worchel &

D.Byrne (Eds.), Personality change. New York: Wiley. Gendlin, E. (1967). Focusing ability in psychotherapy, personality and creativity. In J. Shiien (Ed.), Research in psychotherapy (Vol. 5). Washington, DC: American Psychological Association. Gendlin, E. (1969).  Focusing Psychotherapy:  Theory,  Research,  and Practice, 6, 4-15. Gendlin, E. (1981). Focusing. New York: Everest House.

Gendlin, E. (1991). On emotion in therapy. In J. Safran & L. Greenberg (Eds.) Emotion, psychotherapy, and change (pp. 255-279). New York: Guil-ford. Gendlin, E. (1992a). The primacy of the body, not the primacy of perception.

Man and World, 25, 341-353.

Gendlin, E. (1992b). The wider role of bodily sense in thought and language. In M. Sheets-Johnstone (Ed.), Giving the body its due (pp. 192-207). Albany: State University of New York Press. Gendlin, E. (1996a). Focusing-oriented psychotherapy : A manual of the

experiential method. New York: Guilford. Gendlin, E. (1996b). The use of focusing in therapy. In J. Zeig (Ed.), The

evolution of psychotherapy. New York: Bruimer/Mazel. Gendlin, E., Beebe, J., Cassues, J., Klein, M., & Oberlander, M. (1968). Focusing ability in psychotherapy, personality and creativity. Research in Psychotherapy, 3, 217-241. Gholson, B. (1980). The cognitive-developmental basis of human learning:

Studies in hypothesis testing. New York: Academic Press. Giles, T. (1979). Some principles of intervention in the absence of thera­peutic alliance. Trausactional Analysis Journal, 9, 294-296. Giles, T. (Ed). (1995a). Handbook of effective psychotherapy. New York: Plenum. Giles, T. (1995b). Managed mental health care: A guide for practitioners, employers, and hospital administrators. Boston: Allyn & Bacon. Gillison, G. (1995). Between culture and fantasy: A New Guinea highlands

mythology. Chicago: University of Chicago Press. Glasser, W. (1989). Control theory in the practice of reality therapy. New

York: HarperCollins.

Glasser, W. (1998). Reality therapy and choice theory. In H. Rosenthal (Ed.). Favorite counseling and therapy techniques. Washington, DC: Accelerated Development.

Goffman, E. (1961). Encounters. Indianapolis: Bobbs Merrill.

Goffman, E. (1971). The presentation of self in everyday life. New York:

Basic Books.

Goffman, E. (1980). Forms of talk. Philadelphia: University of Pennsylva­nia Press. Goffman J. (1987). Asylums: Essays on the social situation of mental

patients and other inmates. New York: Penguin. Goldfried, M. (1971). Systematic desensitization as training in self-control.

Journal of Consulting and Clinical Psychology, 37, 228-254. Goleman, D. (1977). The varieties of the meditative experience. New York:

Dutton. Goodwin, D., Schulsinger, E, Hermansen, L, Guse, S., & Winokur, G. (1975).

Alcohol problems in adoptees raised apart from alcoholic biological

parents. Archives of General Psychiatry, 28, 258-45. Goodwin, D., Schulsinger, E, Moller, N., Hermansen, L., Winokur, G., &

Guse, S. (1974). Drinking problems in adopted and non-adopted sons of

alcoholics. Archives of General Psychiatry, 31, 164-69. Gordon, D. (1978). Therapeutic metaphors. Cupertino, CA: Metal. Gotestam, K., & Melin, L. (1974). Covert extinction of amphetamine

addiction. Behavior Therapy, 5, 90-92. Gould, R., Clum, G., & Shapiro, D. (1995). The use obibliotherapy in the

treatment of panic: A preliminary investigation. Behavior Therapy,

24,241-252. Graham, S.,  & Folkes,  V. (1990). Attribution theory: Application to

achievement, mental health and interpersonal conflict. Hillsdale, NJ:

Eribaum. Greenberg, L. (Ed.) (1974). Psychodrama: Theory and therapy. New York:

Behavioral Publications. Greenfeld, D., Strauss, J., Bowers. M., & Mandelkern, M. (1989). Insight

and interpretation of illness in recovery from psychosis. Schizophrenia

Bulletin, 15 (2), 245-252. Greenstone, J., & Leviton, S. (1979). The crisis intervention: A handbook

for interveners (Vol. 1) Dallas: Crisis Management Workshops. Greenstone, J., & Leviton, S. (1980). The crisis interveners handbook (Vol. 2).

Dallas: Rothschild. Greenstone, J., & Leviton, S. (1985). Crisis intervention: A handbook for

interveners. Dubuque, IA: Kendall-Hunt. Gregory, R. (1977). Eye and brain: The psychology of seeing. New York:

World University Library. Gregory, R. (1987). The Oxford companion to the mind. Oxford: Oxford

University Press. Grinder, J., & Bandler, R. (1975). The structure of magic, 1. Palo Alto:

Science and Behavior Books.

Grinder, J., & Bandler, R. (1982). Reframing: Neurolinguisuc program­ming and the transformation of meaning. Moab, UT: Real People Press.

Grof, S. (1975). Realms of the human unconscious: Observations from LSD research. New York: Viking Press.

Grof, S. (1980). Realms of the human unconscious: Observations from LSD research. In R. Walsh & F. Vaughan (Eds.), Beyond ego: Transpersonal dimensions in psychology. Los Angeles: Tarcher. Guidano, V. (1987). Complexity of the self: A developmental approach to

psychopathology and therapy. New York: Guilford. Guidano, V. (1991). The self in process: Toward a post-rationalist cognitive

therapy. New York: Guilford. Guidano, V., & Liotti, G. (1983). Cognitive processes and emotional disorders:

A structural approach to psychotherapy. New York: Guilford. Haaga, D., Dyck, M., & Ernst, D. (1991). Empirical status of cognitive

theory of depression. Psychological Bulletin, 110, 215-256. Hatcher, С & Himelstein, P. (Ed.) (1996). The handbook of gestalt therapy.

New York: Jason Arorison. Hauck, P. (1967). The rational management of children. New York: Libra

Publishers.

Hauck, P. (1980) Brief counseling with RET. Philadelphia, PA: Westmins­ter Press. Hauck, P. (1991). How to get the most out of life. Louisville, KY:

Westminster John Knox Press. Hauck, P. (1992). Overcoming the rating game: Beyond self-love, beyond

self-esteem. Louisville, KY: Westminster John Knox Press. Hauck, P. (1994). Overcoming the rating game: Beyond self-love, beyond

self-esteem. Louisville, KY: Westminster John Knox Press. Hauck, P. (1998). Assertion strategies. In H. Rosenthal (Ed.), Favorite counseling and therapy techniques. Washington, DC: Accelerated Development. Havens, R. (Ed.) (1985). The wisdom of Milton H. Erickson. New York:

Irvington.

Hawkins, R. (1992). Self-efficacy: A predictor but not a cause of behavior. Journal of Behavior Therapy and Experimental Psychiatry, 23, 251-256. Hayes, S. (1995). Why cognitions are not causes. The Behavior Therapist,

18, 59-60.

Hayes, S., Brownell, K., & Barlow, D. (1978). The use of self-administered covert sensitization in the treatment of exhibitionism and sadism. Behavior Therapy, 9, 285-289.

Hayes, S., Strosahl, K., & Wilson, K. (1996). Acceptance and commitment therapy: Understanding and treating human suffering. New York: Guilford.

Hayes, S., & Wilson, K. (1994). Acceptance and commitment therapy: Altering the verbal support for experiential avoidance. The Behavior Analyst, 17, 289-505.

Hayes, S., Wilson, K., Gifford, E, Follette, V., & Strosahl, K. (1996). Experimental avoidance and behavioral disorders: A functional dimensional approach to diagnosis and treatment. Journal of Con­sulting and Clinical Psychology.

Haygood, R., & Bourne, L. (1965). Attribute and rule learning aspects of conceptual behavior. Psychological Review, 72, 175-195.

Hays, Р. (1995). Multicultural applications of cognitive-behavior therapy.

Professional Psychology: Research and Practice, 26(5), 309-515. Heimberg, R., & Juster, H. (1995). Cognitive-behavioral treatments: Litera­ture review. In R. Heimberg, M. Liebowitz, D. Hope, & F. Schneier,

Social phobia: Diagnosis, assessment, and treatment (pp. 261-509).

New York: Guilford. Herrnstein, R. (1969). Method and theory in the study of avoidance.

Psychological Review, 76, 49-69. Hineline,P., & Rachlin, H. (1969). Escape and avoidance of shock by pigeons

pecking a key. Journal of the Experimental Analysis of Behavior, 12,

533-538. Hobson, A., & McCarley, R. (1977). The brain as a dream state generator:

An activation synthesis hypothesis of the dream process. American

Journal of Psychiatry, 134(12), 1225-1348, Holton, G. (1993). Science and anti-science. Cambridge: Harvard University

Press. Homme, L. (1965). Perspectives in psychology: XXIV control of coverants,

the operants mind. The Psychological Record, 15, 501-511. Hoogduin, K., de Haan, E., Schaap, C, & Arts, W. (1987). Exposure and

response prevention in patients with obsessions. Acta Psychiatrica

Belgica, 87, 640-653. Horibuchi, S. (Ed.) (1994a). Stereogram. San Francisco, CA: Cadence

Books. Horibuchi, S. (Ed.) (1994b). Super Stereogram. San Francisco, CA: Cadence

Books. Hovland, C, & Janis, I. (1959). Personality and persuasibility. New Haven:

Yale University Press. Huijing, R. (1994). The Dedalus book of Dutch

fantasy. New York: Hippocrene Books. Hull, C. (1945). Principles of behavior. New York: Appleton-Century-

Crofts. Ivaldi Cdtud, A. (1995). Hungarian fantasy. (CD Audio). New York: Tudor

Records.

Ivey, A., Ivey, M., df Simek-Morgan, L. (1995). Counseling and psycho­therapy: A multicultural perspective. Boston: Allyn & Bacon. Jacobs,

H. (1995). Behavior analysis guidelines and brain injury rehabilitation:

People, principles, andprogranis. Gaithersburg, Maryland: Aspen

Publishers. Jacobson, E. (1974). Progressive relaxation. Chicago: University of Chicago

Press. Jaeger, J., Berns, S., Tigner, A., & Douglas, E. (1992). Remediation of

neuropsychological deficits in psychiatric populations: Rationale and

methodological considerations. Psychopharmacological Bulletin, 28,

367-390. Jamison, C, & Scogin, F. (1995). Outcome of cognitive bibliotherapy with

depressed adults. Journal of Consulting and Clinical Psychology, 63,

644-650. Jellinek, E. (1960). The disease concept of alcoholism. New Haven: Hillhouse

Press.

Johnson, D. (1972). A systematic introduction to the psychology of thinking. New York: Harper and Row.

Joyce, K. (1994). Astounding optical illusions. New York: Sterling. Kamin, L. (1956). Effects of termination of the CS and avoidance of the US on avoidance learning. Journal of Comparative and Physio­logical Psychology, 49, 420-424.

Kamin, L., Brimer, C, & Black, A. (1965). Conditioned suppression as a monitor of fear of the CS in the course of avoidance training. Journal of Comparative and Physiological Psychology, 56, 497-501.-

Kazdin, A., & Smith, G. (1979). Covert conditioning: A review and evalua­tion. Advances in Behavior Research and Therapy, 2, 57-98.

Keenan, J., Golding, J., & Brown, P. (1992). Factors controlling the advantage of self-reference over other-reference. 5ocial Cognition, 10, 79-94.

Kelleher, R. (1966). Conditioned reinforcement in second order schedules. Journal of the Experimental Analysis of Behavior, 9, 475-485.

Kelley, H. (1972). Causal schemata and the attribution process. Morristown, NJ: General Learning Press.

Kelly, G. (1955). The psychology of personal constructs. New York: Norton, 1955.

Kelly, G. (1980). A psychology of the optimal man. In A. Landfield & L. Leitner (Eds.), Personal construct psychology: Psychotherapy and personality. New York: Wiley

Kendall, P. (Ed.) (1991). Child and adolescent therapy. Cognitive-behavioral procedures. New York: Guilford.

Kimura, R. (1998). Death and dying in Japan. In Bioethics in the coming millennium. Honolulu, HI: 1998 Bioethics Conference, St. Francis Medical Center.

Kingdon, D., & Turkington, D. (1991a). Preliminary report: The use of cognitive behavior and a normalizing rationale in schizophrenia. Journal of Nervous and Mental Disease, 179, 207-211.

Kingdon, D., & Turkington, D. (1991b). A role for cognitive therapy in schizophrenia? (Editorial). Social Psychiatry & Psychiatric Epidemio­logy, 26, 101-103.

Kingdon, D., & Turkington, D. (1994). Cognitive-behavioral therapy of schizophrenia. New York: Guilford.

Kitayama, S., & Markus, H. (1994). Emotion and culture: Empirical stu­dies of mutual influence. Washington, DC: American Psychological Association.

Klemke, E. (Ed.) (1983). Contemporary analytic and linguistic philoso­phies. Buffalo, New York: Prometheus Books.

Klinger, E. (1980). Therapy and the flow of thought. In J. Shorr, G. Sobel, P. Robin, & J. Connella (Eds.), Imagery: Its many dimensions and applications. New York: Plenum.

Koenig, H., & Gates, W. (1998). Understanding cultural differences in caring for dying patients. In Bioethics in the coming millennium (pp. 71-81), Honolulu, HI: 1998 Bioethics Conference, St. Francis Medical Center.

Koenig, Н., & Weaver, A., (Eds.) (1997). Counseling troubled older adults:

A handbook for pastors and religious caregivers. Nashville, TN:

Abingdon Press.

Koenig, H., & Weaver, A. (1998). Pastoral care of older adults (crea­tive pastoral care and counseling series). Minneapolis, MN: Fortress

Press.

Korchin, S. (1976). Modern clinical psychology. New York: Basic Books. Kosslyn, S. (1980). Image and mind. Cambridge, MA: Harvard University

Press. Kosslyn, S., & Pomerantz, J. (1977). Imagery, propositions, and the form

of internal representations. Cognitive Psychology, 9, 52-76. Kroger, W., & Fezler, W. (1976). Hypnosis and behavior modification:

Imagery conditioning. Philadelphia: Lippincott.

Krop, H., Calhoon, В., & Verrier, R. (1971). Modification of the "self-concept" of emotionally disturbed children by covert reinforcement.

Behavior Therapy, 2, 201-204. Kurtz, P. (1992). The new skepticism: Inquiry and reliable knowledge.

Buffalo, NY: Prometheus Books. Ladouceur, R. (1974). An experimental test of the learning paradigm of

covert positive reinforcement in deconditioning anxiety. Journal of

Behavior Therapy and Experimental Psychiatry, 5, 3-6. Ladouceur, R. (1977). Rationale of covert reinforcement: Additional evidence.

Psychological Reports, 41, 547-550. Lakoff, G. (1985). Metaphors we live by. Chicago: University of Chicago

Press. Lakoff, G. (1985). Women, fire and dangerous things. Chicago: University

of Chicago Press. Lakoff, G. (1990). Women, fire and dangerous things. (Reprint Ed.) Chicago:

University of Chicago Press. Lakoff, G., Taylor, M., Arakawa, & Lyotard, J. (1997). Reversible destiny.

Chicago: University of Chicago Press. Langacker, R. (1972). Fundamentals of linguistic analysis. New York:

Harcourt Brace Jovanovich. Lankton, S. (1990). The broader implications of Ericksonian therapy. New

York: Ericksonian Monographs. Lankton, S., & Lankton, С (1985). The answer within: A clinical framework

of Ericksonian hypnotherapy. New York: Brunner/Mazel. Last, J. (1997). The clinical utilization of early childhood memories.

American Journal of Psychotherapy, 51(5), Summer. Lathem, E. (Ed.) (1975). The Poetry of Robert Frost: The collected poems,

complete and unabridged. New York: Henry Holt and Company. Lavigna, G. (1986). Alternatives to punishment: Solving behavior problems

with non-aversive strategies. New York: Irvington Publications. Lazarus, A. (1971). Behavior therapy and beyond. New York: McGraw-Hill. Lazarus, A. (1977). In the minds eye: The power of imagery for personal

enrichment. New York: Rawson.

Lazarus, A. (1981). The practice of multimodal therapy. New York: McGraw-Hill.

Lazarus, A.  (1982).  Persona!  enrichment through imagery (cassette

recordings). New York: BMA Audio Cassettes/Guilford Publications. Lazarus, A. (1989). The practice of multimodal therapy. Baltimore, MD:

John Hopkins University Press.

Lazarus, A. (1995). Casebook of multimodal therapy. New York: Guilford. Lazarus, A. (1997). Brief but comprehensive psychotherapy: The multimodal

way. New York: Springer Publications. Lazarus, A. (1998). Time tripping. In H. Rosenthal (Ed.), Favorite counseling

and therapy techniques. Washington, DC: Accelerated Development. Lazarus, A., Kanner,A., & Folkman, S. (1980). Emotions: A cognitive phe-

nomenological analysis. In R. Plutchik & H. Kellerman (Eds.), Theory

of emotions. New York: Academic Press. Lazarus, A., & Lazarus, N. (1997). The 60-second shrink: 101 strategies for staying sane in a crazy world. San Luis Obispo, CA: Impact Publications. Leuner, H. (1969). Guided affective imagery (GAD: A method of intensive

psychotherapy. American Journal of Psychotherapy, 23, 4—22. Liese, В., & Franz, R. (1996). Treating substance use disorders with

cognitive therapy: Lessons learned and implications for the future. In

P. Salkovskis (Ed.), Frontiers of cognitive therapy (pp. 470-508). New

York: Guilford. Litt, M. (1988). Self-efficacy and perceived control: Cognitive mediators of

pain tolerance. Journal of Personality and Social Psychology, 54 (1),

149-160. Lohr, J., Kleinknecht, R., Tolin, D., & Barrett, R. (1995). The empirical

status of the clinical application of eye movement desensitization and

reprocessing. Journal of Behavior Therapy and Experimental Psychiatry,

26, 4.

Low, A. (1952). Mental health through will-training. Boston: Christopher. Lukoff, D., Snyder, K., Ventura, J., & Nuechterlein, K., (1984). Life events,

familial stress, and coping in the developmental course of schizophrenia.

Schizophrenia Bulletin, 10, 258-292. Lumeng et al, (1988). Behavioural and biochemical correlates of alcohol

drinking preference: Studies on the selectively bred P and NP rats.

Australian Drug and Alcohol Review, 7, 17—20. Lundh, L., & Ost, L. (1997). Explicit and implicit memory bias in social

phobia: The role of subdiagnostic type. Behaviour Research and Therapy,

35(4), 305-317. Lungwitz, H., & Becker, R. (1995). Psychobiology and cognitive therapy of

the neuroses. Boston: Birkhauser. Lynn, S., & Kirsch, K. (1996). Casebook of clinical hypnosis. Washington,

DC: American Psychological Association. Mach, E. (1959). The analysis of sensations and the relation of the physical

to the psychical. Mineola, NY: Dover. Mac Kewn, J. (1996). Developing gestalt counseling. New York: Saga

Publishing. MacLeod, C, & McLaughlin, K. (1995). Implicit and explicit memory bias

in anxiety: A conceptual replication. Behaviour Research and Therapy,

33, 1-14.

Magic Eye (1994a). Magic eye: A new way of looking at the world. Kansas

City, MO: Andrews and Me Meel. Magic Eye (1994b). Magic eye II: Now you see it. Kansas City, MO: Andrews

and Me Meel.

Maker, B. (1988). Anomalous experience and delusional thinking: The logic of explanations. In T. Oltmanns & B. Maher (Eds.), Delusional Beliefs. New York: Wiley-Interscience. Mahoney, M. (1971). The self-management of covert behavior: A case study

Behavior Therapy, 2, 575-578.

Mahoney, M. (1979).  Cognitive skills and athletic performance.  In P. Kendall & S. Hollon, Cognitive-behavioral interventions: Theory, research, and procedures. New York: Academic Press. Mahoney, M. (1988). Constructive metatheory: II. Implications for psycho­therapy. International Journal of Personal Construct Psychologv, 1 299-315. Mahoney, M. (1991). Human change processes: The scientific foundations

of psychotherapy. New York: Basic Books. Mahoney, M. (1995a). The bodily self: A guide to integrating the head and

body in psychotherapy. New York: Guilford.

Mahoney, M. (1993b). Theoretical developments in the cognitive psycho-therapies. Journal of Consulting and Clinical Psychology, 61, 187-195. Mahoney, M. (Ed.) (1994). Cognitive and constructive psychotherapies:

Theory, research, and practice. New York: Springer.

Mahoney, M., & Arnkoff, D. (1978). Cognitive and self-control therapies. In S. Garfield & A. Bergin (Eds.), Handbook of psychotherapy and behavior change. New York: Wiley. Mahoney, M., & Thoresen, С (1974). Self-control: Power to the person.

Monterey, CA: Brooks Cole.

Mahoney, M., Thoresen, C, & Danaher, B. (1972). Covert behavior modi­fication: An experimental analogue. Journal of Behavior Therapy and Experimental Psychiatry, 3, 7-14.

Mana: A South Pacific journal of language and literature. (1980 to present).  Suva,  Fiji:  South Pacific Creative Arts Society,  Mana Publications. Manlove, С (1997). An anthology of Scottish fantasy literature. New York:

Polygon. Marsella, A. (1984). Cultural conceptions of mental health and therapy.

Boston: Kluwer Academic Publishers. Marsella, A. (1997). Challenges to cultural diversity in Hawaii. Peace and

Policy, 2, 24-50. Marsella, A. (1998a). Urbanization, mental health, and social development.

American Psychologist, 53, 624-654. Marsella, A. (1998b). Toward a "Global-community psychology." American

Psychologist, 53(12), 1282-1292.

Marsella, A., Friedman, M., Gerrity, E. Scurfield, R. (Eds.) (1996). Ethno-cultural aspects of post traumatic stress disorder: Issues, research and clinical applications. Washington, DC: American Psychological Asso­ciation.

Marshall, W., Gauthier, J., & Gordon, A. (1979). The current status of flooding therapy. In M. Hersen, R. Eisler, & P. Miller (Eds.), Progress in behavior modification (p. 7). New York: Academic Press.

Martin, J., Cummings, A., & Hallberg, E. (1992). Therapists' intentional use of metaphor: Memorability, clinical impact, and possible epistemic/ motivational functions. Journal of Consulting and Clinical Psychology, 60,145-145.

Martin, L. (1914). Ueber die Abhangigkeit vi-queller Vorstellungsbilder vom Denken, Zsch. f. Psychol., 70, 214.

Maultsby, M. (1971). Rational emotive imagery. Rational Living, 6, 22-26.

Maultsby, M. (1976). Help yourself to happiness through rational self-counseling. Boston: Esplanade Institute for Rational Living.

Maultsby, M. (1984). Rational behavior therapy. Englewood Cliffs, NJ: Prentice-Hall.

Maultsby, M. (1990). Rational behavior therapy: The self-help psycho­therapy. New York: Tangram Books.

Maultsby, M., & Ellis, A. (1974). Techniques for using rational-emotive imagery (RED. New. York: Institute for Rational Living.

May, R. (1955). Man's search for meaning. New York: Norton.

May, R. (Ed.) (1981). Existential psychology. New York: Random House.

McCurry, S., & Hayes, S. (1992). Clinical and experimental perspectives on metaphorical talk. Clinical Psychology Review, 12, 765-785.

McEvoy, J.,Apperson, L.,Appelbaum, P., Ortlip, P., Brecosky, J., Hammill, K., Geller, J., & Roth, L. (1989). Insight in schizophrenia: Its relationship to acute psychopathology. Journal of Nervous and Mental Disease, 177(1), 45-47.

McEvoy, J., Freter, S., Everett, G., Geller, J.,Appelbaum, P.,Apperson, L., & Roth, L., (1989). Insight and the clinical outcome of schizophrenic patients. The Journal of Nervous and Mental Disease, 177(1), 48-51.

McGinn, L. (1997). Interview: Albert Ellis on rational emotive behavior therapy. American Journal of Psychotherapy, 51(5), Summer, 509-516.

McGinn, L., & Young, J. (1996). Schema-focused therapy. In P. Salkovskis (Ed.), Frontiers of cognitive therapy (pp. 182-207). New York: Guilford.

McGlashan, T. (1994). What has become of the psychotherapy of schizo­phrenia? Ada Psychiatr. Scand. 90 (suppi 584), 147-152.

McGlashan Т., & Levy, S. (1977). Sealing-over in a therapeutic community. Psychiatry, 40, 55-65.

Me Mullin, R. (1972). Effects of counselor focusing on client self-experiencing under low attitudinal conditions. Journal of Counseling Psychology, 19(4), 282-285.

Me Mullin, R. (1986). Handbook of cognitive therapy techniques. New York: Norton.

Me Mullin, R. (1990, June). Massed cognitive flooding with alcohol and drug dependency. Keystone, Colorado: World Congress on Mental Health Counseling.

Me Mullin, R. (1995, July 4). Racism is our fear of strangers: Xenophobia and racism. Honolulu Advertiser.

Me Mullin, R. (1998). M_ake sense: A guide to cognitive restructuring therapy for mpatientg. Kaneohe, Hawaii: Hawaii State Hospital.

Me Mullin, R. (1999). Unpublished survey of third and fourth grade students. Honolulu, JQ

Me Mullin, R, Assafi, I., & chapman, S. (1978). Straight talk to parents: Cognitive restructuring _for families. Brookvale, Australia: F. S. Symes (dis.), and Kaneohe, Щ. Counseling Research Institute.

Me Mullin, R, & Casey, _B_ ₍₁₉₇₅₎. _{Talk sense to yourself}. _{A guide to} cognitive restructuring therapy. New York: Institute for Rational emotive Therapy (dis.), and Kaneohe, HI: Counseling Research Institute.

Me Mullin, R, Casey, В., <g _Navas_ j. _(trans.) (1979). Hablese con sentido a simismo. Juan, Pue_rto Rico: Centro Caribeno de Estudios Postgra-duados.

Me Mullin, R, & Gehlhaa_K p. (1990a) Thinking & drinking: An expose of drinkers' distorted beliefs. A cognitive approach to alcohol dependency. Wheelers Hill, Victory Australia: Marlin Pub. Ltd.

Me Mullin, R, & Gehlhaar, P. (1990b) (unpublished). Research on omega alcoholism. Surry Hill_8> Australia: The Langton Centre.

Me Mullin, R, & Gehlhaar, p. (1990c, February). Two forms of cognitive therapy with severe chronic alcohol dependent clients. Sydney, Australia: Fifth International Conference on Treatment of Addictive Behaviors.

Me Mullin, R   Gehlhaar, p., _{& JameSy a (1990)  The lizard; Qur craving}

for alcohol. 22 Sandstone Crescent, Tascott, NSW 2250 Australia: Sauria Publications Ltd

Me Mullin, R, & Giles, T. (Iggi). Cognitive-behavior therapy: A restructuring approach. New York: _Grune & Stratton.

Me Mullin, R, Samford, ^ _{& Kline> A}_ ₍₁₉₉₆₎. _Patients> _unedited film transcript. From J. S^_mford (Producer), R. Me Mullin (Director), & L. Jerome (Executive Producer). Myths of Madness. (Film). Available from Hawaii Psychology Research Consortium, Department of Psycho­logy, Hawaii State Hoss_pital, Kaneohe, Hawaii.

McNally, R., Foa, E, & bonnell, С (1989). Memory bias for anxiety information in patient_{s wit}h panic disorders. Cognition and Emotion,

Meichenbaum, D. (1975). 4 self-instructional approach to stress manage­ment: A propose stress inoculation training. In I. Sarason & С Spiel-berger (Eds.), Stress and anxiety (Vol. 2). New York: Wiley.

Meichenbaum, D. (1977). Cognitive-behavior modification: An integrative approach. New York: t>lenum.

Meichenbaum, D. (1985). Stress inoculation training: A clinical guidebook. Old Tappan, NJ: Allyn _& Bacon.

Meichenbaum, D. (1993). changing conceptions of cognitive behavior modification: Retrosp_ect and prospect. Journal of Consulting and Clinical Psychology, 6^ 292-204.

Meichenbaum, D. (1994). 4 _ci_inical handbook/practical therapist manual for assessing and treating adults with post-traumatic stress disorder (PTSD). Waterloo, ON; institute Press.

Meichenbaum, D., & Deffenbacher, J. (1988). Stress inoculation training.

The Counseling Psychologist, 16, 69-90. Meichenbaum, D., & Genest, M. (1983). Pain and behavioral medicine. New

York: Guilford. Meichenbaum, D., & Turk, D. (1987). Facilitating treatment adherence:

A practitioner's guidebook. New York: Plenum Press. Mill, J. S. (1950). Philosophy of scientific method. New York: Hamer

Publishing.

Mill, J. S. (1988). Utilitarianism. Indianapolis, Indiana: Hackett. Miller, N., & Campbell, D. (1959). Recency and primacy in persuasion as a

function of the timing of speeches and measurement. Journal of

Abnormal and Social Psychology, 59, 1-9. Miller, W., & Rollnick, S. (1991). Motivational interviewing: Preparing

people to change addictive behavior. New York: Guilford. Milliner, C, & Grinder, J. (1990). Framework for excellence: A resource

manual for NLP. Santa Crux, CA: Grinder Delozier & Associates. Milton, E, Patwa, V., & Hafner, J. (1978). Confrontation vs. belief modifi­cation in persistently deluded patients. British Journal of Medical

Psychology, 51, 127-150. Monat, A., & Lazarus, R. (Eds.) (1991). Stress and coping: An anthology

(3rd ed.). New York: Columbia University Press. Montangero, J., & Maurice-Naville, D. (1997). Piaget or the advance of

knowledge. Hillsdale, NJ: Eribaum. Moreno, J., & Zeieny, L. (1958). Role theory and sociodrama. In J. Roucek

(Ed.), Contemporary sociology. New York: Philosophical Library, Morita, M., & Kondo, A. (1998). Morita therapy and the true nature of

anxiety-based disorders (shinkeishitsu). New York: State University

of New York Press. Morowitz, H., & Singer, J. (1995). The mind, the brain, and complex

adaptive systems: Proceedings. New York: Addison-Wesley. Mosak, H. (1958). Early recollections as a projective technique. Journal of

Protective Techniques, 11, 502-511. Mosak, H. (1969). Early recollections: Evaluation of some recent research.

Journal of Individual Psychology, 25, 56-65.

Mowrer, O., & Lamoreaux, R. (1946). Fear as an intervening variable in avoi­dance conditioning. Journal of Comparative Psychology, 369, 29-50. Munitz, M. (1981).  Contemporary analytic philosophy.  New York:

Macmillan.

Munson, C. (1995). Cognitive family therapy. In D. Granvold (Ed.), Cogni­tive and behavioral treatment: Methods and applications (pp. 202-221).

Pacific Grove, CA: Brooks/Cole. Nagel, E. (Ed.) (1950). John Stuart Mill's philosophy of scientific method.

New York: Hamer. Neimeyer, R. (1995). An appraisal of constructivist psychotherapies. Journal

of Consulting and Clinical Psychology, 61, 221-254. Neimeyer, R, & Feixas, G. (1990). The role of homework and skill acquisition

in the outcome of cognitive therapy for depression. Behavior Therapy,

21 (5), 281-292.

Neimeyer, R. Mahoney, М., & Murphy, L. (Eds.) (1996). Constructivism in

psychotherapy. Washington, DC: American Psychological Association. Neugroschel, J. (1997). Great tales of Jewish fantasy and the occult. New

York: Penguin. Neukrug, E. (1998). Support and challenge: Use of metaphor as a higher

level empathic response. In H. Rosenthal (Ed.), Favorite counseling

and therapy techniques. Washington, DC: Accelerated Development. Nevis, E. (Ed.) (1995). Gestalt therapy: Perspectives and applications.

Cleveland, OH: Gestalt Institute of Cleveland Press. Newhall, S. (1952). Hidden cow puzzle-picture. American Journal of

Psychology, 65, 110. Newman, M., Kenardy, J., Herman, S., & Taylor, С (1997). Comparison of

palmtop-computer-assisted brief cognitive-behavioral treatment to

cognitive-behavioral treatment for panic disorder. Journal of Consulting

and Clinical Psychology, 65(1), 178-183. Nielsen, S., & Ellis, A. (1994). A discussion with Albert Ellis: Reason,

emotion and religion. Journal of Psychology and Christianity, 13 (4),

527-541.

Nisbett, R., & Ross, L. (1980). Human inference: Strategies and shortco­mings of social judgment. Englewood Cliffs, NJ: Prentice-Hall. Nuechterlein, K., & Dawson, M. E. (1984). Informational processing and

attentional functioning in the developmental course of schizophrenic

disorders. Schizoplirenia Bulletin, 10, 160-205. Nuechterlein, K., Goldstein, M., & Ventura, J. (1989). Patient environment

relationships in schizophrenia: Informational processing, communication

deviance, autonomic arousal, and stressful life events. British Journal

of Psychiatry, 155 (Suppl. 5), 84-89. O'Donohue, W. (1997). Incoming and behavior therapy. Boston: Allyn &

Bacon. Okpaku, S. (Ed.) (1998) Clinical methods in transcultural psychiatry.

Washington, DC: American Psychiatric Press. Olevitch, В., & Ellis, A. (1995). Using cognitive approaches with the

seriously mentally ill: Dialogue across the barrier. Westport, CT:

Praeger. Olson, H. (1979). Early recollections: Their use in diagnosis and psyclwthe-

rapy. Springfield, IL: Thomas. Orne, M., & Paskewitz, D. (1975). Visual effects on alpha feedback training.

Science, 181, 361-363. Ost, L., & Westling, B. (1995). Applied relaxation vs. cognitive therapy in

the treatment of panic disorder. Behaviour Research and Therapy, 33,

145-158. Paris, C, & Casey, B. (1985). Project you: A manual of rational assertiveness

training. Hollywood, CA: Wilshire Book.

Pavlov, I. (1928). Lectures on conditioned reflexes. New York: Interna­tional Publishers.

Pavlov, I. (1960). Conditioned reflexes. New York: Dover. Pedersen, P. (1991). Multiculturalism as a generic approach to counseling.

Journal of Counseling and Development, 70, 6-12.

Peris, F. (1969a) Gestalt therapy verbatim. Lafayette, CA: Real People

Press. Peris, F. (1969b). In and out the garbage pail. Lafayette, CA: Real People

Press. Peris, F. (1975) The Gestalt approach. Palo Alto, CA: Science & Behavior

Books. Perris, C. (1988). Intensive cognitive-behavioural psychotherapy with

patients suffering from schizophrenic, psychotic or post-psychotic

syndrome: Theoretical and practical aspects. In C. Perris, I. Blackburn,

& H. Perris (Eds.), Cognitive psychotherapy: Theory and practice

(pp. 324-373). Berlin: Springer-Verlag. Perris, C. (1989). Cognitive therapy with schizophrenic patients. New York:

Guil-ford. Perris, C. (1992). Integrating psychotherapeutic strategies in the treatment

of young, severely disturbed patients. Journal of Cognitive Psycho­therapy, 6,205-220. Perris, C, Nordstrom, G. & Troeng, L. (1992). Schizophrenic disorders. In

A. Freeman & F. M. Dattilio (Eds.), Comprehensive casebook of cognitive

therapy (pp. 515-550). New York: Plenum Press. Perris, C, & Skagerlind, L. (1994). Schizophrenia. In F. Dattilio & A. Freeman

(Eds.), Cognitive-behavioral strategies in crisis intervention (pp. 104-

118). New York: Guilford. Petersen, C, Maier, S., & Seligman, M. (1995). Learned helplessness:

A theory for the age of personal control. Oxford: Oxford University

Press. Petty, R., & Cacioppo, J. (1981). Attitudes and persuasion: Classic and

contemporary approaches. Dubuque, I A: Brown. Piaget, J. (1954). The construction of reality in the child. New York: Basic

Books.

Piaget, J. (1965). The origins of intelligence in children. New York: Norton. Piaget, J. (1970). Structuralism. New York: Harper & Row. Piaget, J. (1975). The child and reality: Problems of genetic psychology.

New York: Grossman.

Piaget, J. (1995). The essential Piaget. New York: Jason Aronson. Plotkin, W. (1979). The alpha experience revisited: Biofeedback in the

transformation of psychological state. Psychological Bulletin, 86,

1152-1148. Plutchik, R. (1980). Emotions: A psychoevolutionary synthesis. New York:

Harper & Row.

Popper, K. (1959). The logic of scientific discovery. New York: Basic Books. Porter, P. (1954). Another puzzle-picture. American Journal of Psychology,

67, 550-551. Powaga, W. (1997). The Dedalus book of Polish fantasy. New York:

Hippocrene Books. Premack, D. (1965). Reinforcement theory. In D. Levine (Ed.), Nebraska

Symposium on Motivation. Lincoln, NB: University of Nebraska Press. Progoff, I. (1977). At a journal workshop. New York: Dialogue House

Library.

Progoff, I. (1992). At a journal workshop: Writing to access the power of the unconscious and evoke creative ability. (Revised edition). New

York: J. P. Tarcher. Qiu, R. (1998). Dying in China. In Bioethics in the coming millennium.

Honolulu, HI: 1998 Bioethics Conference, St. Francis Medical Center. Quine, W. (1987). Quiddities: An intermittently philosophical dictionary.

Cambridge, Massachusetts: Harvard University Press. Quine, W., & Ullian J. (1978). The web of belief (2nd ed.). New York:

Random House. Rabin, J. (1974). Public attitudes toward mental illness: A review of the

literature. Schizophrenia Bulletin, 10, 9-33. Rachman, S. (1997). A cognitive theory of obsessions. Behavior Research

and Therapy, 35, 793-802. Rachman, S., Rachman, J., & Eysenck, H. (1997). The best of behaviour

research and therapy. New York: Pergamon Press. Randi, J. (1982). Flim-flam: Psychics, ESP, unicorns and other delusions.

Buffalo, NY: Prometheus Books.

Randi, J. (1989). The faith healers. Buffalo, NY: Prometheus Books. Randi, J. (1995). An encyclopedia of claims, frauds, and hoaxes of the

occult and supernatural. New York: St. Martin's Press. Ray, W., & Ravizza, R. (1981). Methods toward a science of behavior and

experience. Belmont, CA: Wadsworth. Reed, A. (1978). Aboriginal myths: Tales of the dreamtime. Frenchs Forest,

NSW, Australia: A. H. Reed. Rees, S., & Graham, R. (1991). Assertion training: How to be who you really

are. London: Routledge. Reich, W. (Ed.) (1998). The ethics of sex and genetics: Selections from the

five-volume MacMillan encylopedia of bioethics, Rev. Ed. New York:

Simon & Schuster Macmillan.

Reinecke, M., Dattilio, E, & Freeman, A. (Eds.) (1996). Casebook of cognitive-behavior therapy with children and adolescents. New York: Guilford. Relaxation Company. (1996). Art of relaxation: 10 year collection. (CDs).

New York: Relaxation Co. Rescorla, R. (1967). Pavlovian conditioning and its proper control procedures.

Psychological Review, 74, 71-80. Rescorla, R. (1969). Pavlovian conditioned inhibition. Psychological Bulletin,

72, 77-92. Reynolds, D. (1976). Morita psychotherapy. Berkeley, CA: University of

California Press. Reynolds, D. (1981). Morita therapy. In R. Corsini (Ed.), Handbook of

innovative psychotherapies. New York: Wiley. Rhue, J. (1995). Handbook of clinical hypnosis. Washington, DC: American

Psychological Association. Richardson, A. (1967). Mental practice: A review and discussion (Part 1 & 2).

Research Quarterly 38, 95-107, 265-273. Richardson, A. (1969). Mental imagery. New York: Springer. Richie, B. (1951). Can reinforcement theory account for avoidance? Psycho­logical Review, 58, 582-586.

Rizley, R., & Rescoria, R. (1972). Associations in higher order conditioning and sensory preconditioning. Journal of Comparative and Physiological Psychology, 81, 1-11.

Rogers, C. R. (1951). Client-centered therapy: Its current practice, impli­cations, and therapy. Boston: Houghton Mifflin.

Rogers, C. R. (1959). A theory of therapy, personality, and interpersonal relationships developed in the client-centered framework. In S. Koch (Ed.), Psychology: A study of science: Vol. 5. Formulations of the person and the social context. New York: McGraw-Hill.

Rogers, T, Kuiper, N., & Kirker, W. (1977). Self-reference and the encoding of personal information. Journal of Personality and Social Psychology, 35, 677-688.

Rokeach, M. (1964). The three Christs of Ypsilanti: A psychological study. New York: Knopf.

Rokeach, M. (1968). Beliefs, attitudes, and values. San Francisco: Jossey-Bass.

Rokeach, M. (1975). The nature of human values. New York: Free Press/ Macmillan.

Rokeach, M. (Ed.) (1979). Understanding human values: Individual and societal. New York: Free Press/Macmillan.

Rosenbluh, E. (1974). Techniques of crisis intervention. New York: Beha­vioral Science Service.

Rossi, E. (Ed.) (1980). The collected papers of Milton H. Erickson on hypnosis (Vols. 1-4). New York: Irvington.

Rossi, E., & Ryan, M. (Eds.) (1985). Life refraining in hypnosis: The seminars, works and lectures of Milton H. Erickson. New York: Irvington.

Rudolph, U., & Forsterling, F. (1997). The psychological causality implicit in verbs: A review. Psychological Bulletin, 121(2), 192-218.

Rumor, V. (Exec. Producer) (1994). Magic eye: The video. Nashville, TN: Cascom International Inc.

Russell, B. (1945). A history of western philosophy. New York: Simon and Schuster.

Russell, B. (1957). Why I am not a Christian and other essays on religion and related subjects. New York: Simon and Schuster.

Russell, B. (1961). The basic writings of Bertrand Russell. New York: Simon and Schuster.

Russell, J., Manstead, A.. Wallenkamp, J., & Fernandez-Dolls, J. (Eds.) (1995). Everyday conceptions of emotions'. An introduction to the psychology, anthropology and linguistics of emotion. Dordrecht, the Netherlands: Kluwer Academic.

Ryle, G. (1949). The concept of mind. Chicago: University of Chicago Press.

Ryle, G. (1957). The revolution in philosophy. London: Macmillan.

Ryle, G. (1960). Dilemmas. London: Cambridge University Press.

Safren, A., Juster, H., & Heimberg, R. (1997). Clients' expectancies and their relationship to pretreatment symptomatology and outcome of cognitive-behavioral group treatment for social phobia. Journal of Counseling and Clinical Psychology, 65, 694-698.

Sagan, С. (1979). Broca's brain: Reflections on the romance of science.

New York: Ballantine Books. Sagan, C. (1995). The demon-haunted world: Science as a candle in the

dark. New York: Random House. Satkovskis, P. (Ed.) (1996). Frontiers of cognitive therapy. New York:

Guilford. Salkovskis, P., Richards, C, & Forrester, G. (1995). The relationship between

obsessional problems and intrusive thoughts. Behavioral and Cognitive

Psychotherapy, 23, 281-299. Sandry, M. (1992). Ideas that make you feel. (Computer Software). New

York: Albert Ellis Institute. Santrock, J., Minnett.A., & Campbell, B. (1994). The authoritative guide to

self-help books. New York: Guilford. Sargant, W. (1996). Battle for the mind: A physiology of conversion and

brain-washing. (Reprint edition) New York: Harper and Row. Schachter, S. (1966). The interaction of cognitive and physiological

determinants in emotional state. In C. D. Spielberger (Ed.), Anxiety

and behavior. New York: Academic Press. Schachter, S., & Gazzaniga, M. (Eds.) (1989). Extending psychological

frontiers: Selected works of Leon Festinger. New York: Russell Sage

Foundation. Schachter, S., & Singer, J. (1962). Cognitive, social and physiological

determinants of emotional state. Psychological Review, 69, 579-599. Schauss, S., Chase, P., & Hawkins, R. (1997). Environment-behavior

relations, behavior therapy and the process of persuasion and attitude

change. Journal of Behavior Therapy and Experimental Psychiatry,

28W, 51-40. Scherer, K. (1997). The role of culture in emotion-antecedent appraisal.

Journal of Personality and Social Psychology, 73(5), 902-922. Schuckit, M. (1984). Prospective markers for alcoholism. In D. Goodwin,

K. Van Dusen, & S. Mednick (Eds.), Longitudinal research in alcoholism

(pp. 147-165). Boston: Kluwer-Nijhoff. Schuckit, M., & Vidamantas, R. (1979). Ethanol injection: Differences in

blood acetaldehyde concentrations in relatives of alcoholics and controls.

Science, 203, 54-55. Schwartz, B. (1978). Psychology of learning and behavior. New York:

Norton. Schwartz, G. (1975). Biofeedback as therapy: Some theoretical and practical

issues. American Psychologist, 28, 666-675. Schwartz, M. (1995). Biofeedback: A practitioners guide (2nd ed). New

York: Guilford. Schwarzer, R. (Ed.) (1992). Self-efficacy: Thought control of action.

Washington, DC: Hemisphere. Schwebel, A., & Fine, M. (1994). Understanding and helping families:

A cognitive-behavioral approach. Hillsdale, NJ: Eribaum. Scogin, F, Jamison, C, & Davis, N. (1990). A two-year follow-up of the effects

of bibliotherapy for depressed older adults. Journal of Consulting and

Clinical Psychology, 58, 665-667.

Scott, D., & Leonard, C. (1978). Modification of pain threshold by the covert reinforcer procedure and a cognitive strategy. The Psychological Record, 28, 49-57.

Scott, D., & Rosenstiel, A. (1975). Covert positive reinforcement studies: Review, critique guidelines. Psychotherapy: Theory, Research and Practice, 12, 574-584.

Seligman, M. (1975). Helplessness: On depression, development, and death. San Francisco: Freeman.

Seligman, M. (1994). What you can change & what you can't: The ultimate guide to self-improvement. New York: Knopf.

Seligman, M. (1996). The optimistic child: A proven program to safeguard children against depression & build lifelong resilience. New York: HarperCollins.

Seligman, M. (1998). Learned optimism. New York: Pocket Books.

Seligman, M., & Johnson, J. (1973). A cognitive theory of avoidance learning. In F. Me Guigan & D. Lumsden (Eds.), Contemporary ap­proaches to conditioning and learning. Washington, DC: Winston-Wiley.

Seligman, M., Reivich, K.,Jaycox, L, & Gillham, J. (1995). The optimistic child: A revolutionary program that safeguards children against depression & builds lifelong resilience. New York: Houghton Mifflin Company.

Selmi, P., Klein, M., Greist, J, Sorrell, S., & Erdman, H. (1990). Computer-administered cognitive-behavioral therapy for depression. American Journal of Psychiatry, 147, 51-56.

Semin, G., & Fiedler, K. (1988). The cognitive functions of linguistic categories in describing persons: Social cognition and language. Journal of Personality and Social Psychology, 54, 558-568.

Semin, G., & Fiedler, K. (1989). Relocating attributional phenomena within a language-cognition interface: The case of actors' and observers' perspectives. European Journal of Social Psychology, 19, 491-508.

Semin, G., & Fiedler, K. (1991). The linguistic category model, its bases, applications and range. In W. Stroebe & M. Hewstone (Eds.), European review of social psychology (Vol. 2, pp. 1-50). Chichester, England: Wiley.

Shapiro, F. (1995). Eye movement desensitization and reprocessing: Basic principles, protocols, and procedures. New York: Guilford.

Shapiro, E. (1998). EMDR: The breakthrough therapy for overcoming anxiety, stress, and trauma. New York: Basic Books.

Shea, Т., Elkin, I., Imber, S., Sotsky, S., Watkins, J., Collins, J., Pilkonis, P., Beckham, E., Glass, D., Dolan, R., & Parloff, M. (1992). Course of depressive symptoms over follow-up: Findings from the National Institute of Mental Health Treatment of Depression Collaborative Research Program. Archives of General Psychiatry, 49, 782-787.

Sheikh, A, (Ed.) (1985a). Imagery: Current theory, research and application. New York: Wiley.

Sheikh, A. (Ed.) (1985b). Imagination and healing. New York: Baywood.

Sheikh, A., & Shatter, J. (Eds.) (1979). The potential of fantasy and

imagination. New York: Brandon House.

Shorr, J. (1972). Psycho-imagination therapy: The integration of pheno­menology and imagination. New York: Intercontinental. Shorr, J. (1974). Psychotherapy through imagery. New York: Inter­continental Sidman, M. (1955). Two temporal parameters of the maintenance of

avoidance behavior in the white rat. Journal of Comparative and

Physiological Psychology, 46, 255-261. Sidman, M. (1966). Avoidance behavior. In W. Honig (Ed.), Operant

behavior: Areas of research and application. New York: Appleton-

Century-Crofts. Siegelman, E. (1990). Metaphor and meaning in psychotherapy. New York:

Guilford. Simkins, E. (1982). Biofeedback: Clinically valid or oversold. Psychological

Record, 32, 5-17. Simon, J. (1978). Basic research methods in social science. New York:

Random House. Singer, J. (1974). Imagery and daydream methods in psychotherapy and

behavior modification. New York: Academic Press. Singer, J. (1976). Daydreaming and fantasy. London: Alien & Unwin. Singer, J. (Ed.) (1995). Repression and dissociation: Implications for

personality theory, psychopathology and health. Chicago: University

of Chicago Press. Singer, J., & Pope, K. (Eds.) (1978). The power of human imagination. New

York: Plenum.

Skinner, B. F. (1955). Science and human behavior. New York: Free Press. Skinner, B. F. (1974). About behaviorism. New York: Knopf. Skinner, B. F. (1991). Beyond freedom and dignity. (Reissue edition). New

York: Bantam Books. Smith, J. С (1990). Cognitive-behavioral relaxation training: A new system

of strategies for treatment and assessment. New York: Springer. Smith, M., Bruner, J., & White, R. (1956). Opinions and personality. New

York: Wiley. Smith, N.. Floyd, M., Scogin, F., & Jamison, C. (1997). Three-year follow-up

of bibliotherapy for depression. Journal of Consulting and Clinical

Psychology. 65, 52.4-527.

Smith, R. (1995). Folklore fable & fantasy. Lakeville, MN: Galde Press. Sober-Ain, L, & Kidd, R. (1984). Fostering changes in self-blame: Belief

about causality. Cognitive Theory and Research, 8, 121-158. Sokolov, E. (1965). Perception and the conditioned reflex. New York:

Macmillan.

Solomon, R. (1964). Punishment. American Psychologist, 19, 259-255. Solomon, R., & Wynne, L. (1954). Traumatic avoidance learning: The princi­ples of anxiety conservation and partial irreversibility. Psychological

Review, 61, 555-585. Solomon, R., & Wynne, L. (1956). Traumatic avoidance learning: Acquisition

in normal dogs. Psychological Monographs, 67, Whole No. 554.

Spangler, D., Simons, A., Monroe, S., & Thase, M. (1997). Response to

cognitive-behavioral therapy in depression: Effects of pretreatment

cognitive dysfunction and life stress. Journal of Consulting and

Clinical Psychology, 65(4), 568-575. Spaulding, W, Sullivan, M., Weiler, M., Reed, D., Richardson, C, &

Storzbach, D. (1994). Changing cognitive functioning in rehabilitation

of schizophrenia. Acta Psychiatrica Scandinavica. 116-124. Spielberger, С & DeNike, L. (1966). Descriptive behaviorism versus

cognitive theory in verbal operant conditions. Psychological Review,

73,506-526. Sprague de Camp, L. (1985). The fringe of the unknown. Buffalo, NY:

Prometheus Books. Stableford, B. (1995). The Dedalus book of British fantasy. New York:

Hippocrene Books. Stampfl, Т., & Levis, D. (1967). Essentials of implosive therapy: A learning

theory-based psychodynamic behavioral therapy. Journal of Abnormal

Psychology, 72, 496-505. Steam, J. (1976). The power of alpha thinking: Miracle of the mind. New

York: Signet. Stein, M. (Ed.) (1995). Social phobia: Clinical and research perspectives.

Washington, DC: American Psychiatric Press. Steiner, S., & Dince, W. (1981). Biofeedback efficacy studies: A critique of

critiques. Biofeedback and Self-Regulation, 6, 275-287. Sternbach, R. (1987). Mastering pain: A twelve step program for coping

with chronic pain. New York: Putnam. Stubbs, D., & Cohen, S. (1972). Second order schedules: Comparison

of different procedures for scheduling paired and non-paired brief

stimuli. Journal of the Experimental Analysis of Behavior, 18, 405-

415. Stuve, P., Erickson, R., & Spaulding, W. (1991). Cognitive rehabilitation:

The next step in psychiatric rehabilitation. Psychosocial Rehabilitation

Journal, 15W, 9-26.

Suinn, R., & Richardson, F. (1971). Anxiety management training: A non­specific behavior therapy program for anxiety control. Behavior

Therapy, 2, 498-510.

Summer, W. G. (1906). Folkways. New York: Ginn. Summer, W. G., Keller, A., & Davie, M. (1927). The science of society. New

Haven: Yale University Press. Sutcliffe, J. (1994). The complete book of relaxation techniques. New York:

People's Medical Society. Symons, C, & Johnson, B. (1997). The self-reference effect in memory:

A meta-analysis. Psychological Bulletin, 121(5), 571-594. Szasz, T. (I960). The myth of mental illness. American Psychologist,

15,115-118. Szasz, T. (1970a). Ideology and insanity: Essays on the psychiatric

dehumanization of man. Garden City, NY: Anchor Books. Szasz, T. (1970b). The manufacture of madness. New York: Harper & Row. Szasz, T. (1978). The myth of psychotherapy. Garden City, NY: Doubleday.

Taibbi.R. (1998). Life-play fantasy exercise. InH. Rosenthal(Ed.), Favorite counseling and therapy techniques. Washington, DC: Accelerated Development. Taylor, F. S. (1965). A short history of science & scientific thought. New

York: Norton. Taylor, S., & Fiske, S. (1975). Point of view: Perception of causality.

Journal of Personality and Social Psychology, 32, 459-445. Teasdale, J. (1978). Self-efficacy: Toward a unifying theory of behavior change? Advances in Behaviour Research and Therapy, 1, 211—215. Teasdale, J. (1995). Emotion and two kinds of meaning: Cognitive therapy and applied cognitive science. Behaviour Research and Therapy, 31, 559-554.

Teasdale, J. (1996). Clinically relevant theory: Integrating clinical insight with cognitive science. In P. Salkovskis (Ed.), Frontiers of cognitive therapy (pp. 26-47). New York: Guilford.

Teasdale, J., & Barnard, P. (1995). Affect, cognition and change: Re­modeling depressive thought. Hove, UK: Eribaum. Thorpe, G., & Olson, S. (1997). Behavior therapy: Concepts, procedures,

and applications. Boston: Allyn & Bacon. Torrey, E. (1972). The mind game: Witch doctors and psychiatrists. New

York: Bantam. Trabasso, T, & Bower, G. (1968). Attention in learning: Theory and

research. New York: Wiley.

Turkat, I., & Adams, H. (1982). Covert positive reinforcement and pain modification of efficacy and theory. Journal of Psychosomatic Research, 26,191-201.

Turner, L., & Solomon, R. (1962). Human traumatic avoidance learning: Theory and experiments on the operant-respondent distinction and failure to learn. Psychological Monographs, 76, Whole No. 559. Twain, Mark (1906). The stolen white elephant.  London: Chatto &

Windus.

Twain, Mark (1916). The mysterious stranger and other stories. New York: Harper & Brothers. Twain, Mark (1962). De Voto, B. (Ed.). Letters from the earth. New York: Harper & Roe. Twain, Mark (1965). Neider, С (Ed.). The complete essays of Mark Twain.

Garden City, NY: Doubleday.

Twain, Mark (1972a). Anderson, F. (Ed.). A pen warmed-up in liell. New York: Harper & Roe. Twain, Mark (1972b). Smith, J. (Ed.). Mark Twain: On man and beast. Westport, CT: Eawrence Hill & Co. Twain, Mark (1980). Tuckey, 1. (Ed.). Tlie devil's race-track: Mark Twain's great dark writings. Berkeley, CA: University of California Press. Udolf, R. (1992). Handbook of hypnosis for professionals. New York: Jason Aronson. Ullmann, E., & Krasner, E. (1965). Case studies in behavior modification.

New York: Holt, Rinehart and Winston. Ullmann, E., & Krasner, E. (1969). A psychological approach to abnormal

behavior. Englewood Cliffs, NJ: Prentice-Hall. Urmson, J. (1950). Philosophical analysis. Oxford: Clarendon Press.

Van Der Dennen, J., & Falger, V. (1990). Sociobiology and conflict:

Evolutionary perspectives on competition, cooperation, violence and

warfare. New York: Chapman & Hall. Warner, W., & Eunt, P. (1975). The Status System of a Modem Community

West-port, CT: Greenwood Publishing Group. Watkins, J.  (1976).  Ego states and the problem of responsibility:

A psychological analysis of the Patty Hearst case. Journal of Psychiatry

and Law. Winter, 471-489. Watkins, J. (1978). Ego states and the problem of responsibility II.

The case of Patrima W. Journal of Psychiatry and Law, Winter, 519-

535. Watkins, J., & Watkins, H. (1980). Ego states and hidden observers.

Journal of Altered States of Consciousness, 5, 3-18. Watkins, J., & Watkins, H. (1981). Ego-state therapy In R. Corsini (Ed.),

Handbook of innovated psychotherapies. New York: Wiley. Watson, P., & Johnson-Eaird, P. (1972). Psychology of reasoning: Structure

and content, Cambridge, MA: Harvard University Press. Weaver, A.,

Koenig, H., & Roe, P. (Eds.) (1998). Reflections on aging and spiritual

growth. Nashville, TN: Abingdon Press. Weaver, A., Preston, J., & Jerome, L. (1999). Counseling troubled teens and

their families: A handbook for clergy and youth workers. Nashville,

TN: Abingdon Press. Wehrly, B. (1995). Pathways to multicultural counseling competence:

A developmental journey. Pacific Grove, CA: Brooks/Cole. Wehrly, B. (1998).  Bibliotherapy.  In H.  Rosenthal (Ed.),  Favorite

counseling and therapy techniques. Washington, DC: Accelerated

Development. Weimer, W., & Palermo, D. (1974). Cognition and the symbolic processes.

Hilldale, NJ: Eribaum. Weiss, J., Glazer, H., Pohorecky L., Brick, J., & Miller, N. (1975). Effects of

chronic exposure to stressors on avoidance-escape behavior and on

brain norepinephrine. Psychosomatic Medicine, 37, 522-534. Wever, E. (1927). Figure and ground in the visual perception of form.

American Journal Psychology, 38, 196. Whitehead, A. (1967). Science and the modern world. New York: The Free

Press. Whittal, M., & Goetsch, V. (1997). The impact of panic expectancy and

social demand on agoraphobic avoidance. Behavior Research and

Therapy, 35(9), 815-821. Wicklund, R., & Brehm, I. (1976). Perspectives on cognitive dissonance.

Hillsdale, NJ: Eribaum. Wilde, J. (1998). Rational-emotive imagery (RED. In H. Rosenthal (Ed.),

Favorite counseling and therapy techniques. Washington, DC: Ac­celerated Development. Williams, J. (1996a). Depression and the specificity of autobiographical

memory. In D. Rubin (Ed.), Remembering our past: Studies in

autobiographical memory (pp. 244-270). Cambridge, UK: Cambridge

University Press.

Williams, J. (1996b). Memory processes in psychotherapy. In P. Salkovskis (Ed.), Frontiers of cognitive therapy (pp. 97-115). New York: Guilford.

Wilson, E. (1998). Conscience: The unity of knowledge. New York: Alfred A. Knopf.

Wilson, J. (1965). Thinking with concepts. London: Cambridge University Press.

Wilson, J. (1967). Language and the pursuit of truth. London: Cambridge

University. Wilson, K., Hayes, S., & Gifford, E. (1997). Cognition in behavior therapy:

Agreements and differences. Journal of Behavioral Tlierapy and

Experimental Psychiatry, 28 (1), 55-63. Wolpe, J. (1958). Psychotherapy by reciprocal inhibition. Stanford, CA:

Stanford University.

Wolpe, J. (1969). Tlie practice of behavior therapy. New York: Pergamon Press.

Wolpe, J. (1975). The practice of behavior therapy (2nd ed.). New York:

Pergamon. Wolpe, J. (1978). Cognition and causation in human behavior and its

therapy. American Psychologist, 33, 457-446.

Wolpe, J. (1981a). The dichotomy between classical conditioned and cognitively learned anxiety. Journal of Behavioral Therapy and Experimental Psychiatry, 12, 35-42. Wolpe, J. (1981b). Perception as a function of conditioning. The Pavlovian

journal of Biological Science, 16, 70-76.

Wolpe, J., Lande, S., McNally R, & Schotte, D. (1985). Differentiation

between classically conditioned and cognitively based neurotic fears:

Two pilot studies. Journal of Behavioral Therapy and Experimental

Psychiatry, 16, 287-293.

Wolpe, J., & Lazarus, A. (1967). Behavior therapy techniques. London:

Pergamon Press.

Wolpe, J., Salter,A., & Reyna, L. (Eds.) (1964). The conditioning therapies:

The challenge in psychotherapy. New York: Holt, Rinehart & Winston.

Worsick, D. (1994). Henry's gift: The magic eye. Kansas City, MO: Andrews

and McMeel. Wright, J. (1996). Inpatient Cognitive Therapy. In P. Salkovskis (Ed.),

Frontiers of cognitive therapy. New York: Guilford.

Wright, J., Thase, M., Beck, A., & Ludgate, J. (Eds.) (1995). Cognitive therapy with inpatients: Developing a cognitive milieu. New York: Guilford. Yeats, W. (1990). The Celtic twilight: Myth, fantasy and folklore. New

York: Prism Press Ltd. Young, J. (1954). The prose edda of Snorri Sturlusion: Tales from Norse

mythology. Berkeley, CA: University of California Press. Young, J. (1992). Schema conceptualization form. New York: Cognitive

Therapy Center of New York.

Young, J. (1994). Cognitive therapy for personality disorders: A schema-focused approach. Sarasota, FL: Professional Resource Press.

Young, J., Beck, A., & Weinberger, A. (1995). Depression. In D. Barlow

(Ed.), Clinical handbook of psychological disorders (pp. 240-277). New

York: Guilford.

Young, J., & Rygh, J. (1994). Reinventing your life. New York: Plume. Zaffuto.A. (1974). Alpha-genics: How to use your brain waves to improve

your life. New York: Warner Paperback. ZimmerHart, C, & Rescoria, R. (1974). Extinction of Pavlovian conditioned

inhibition. Journal of Comparative and Physiological Psychology, 86,

837-845. Zubin, J., & Spring, B. (1977). Vulnerability — A new view of schizophrenia.

Journal of Abnormal Psychology, 86, 103-126.

 

Скачано с www.znanio.ru