Реферат "Художники Бурятии"

Художники Бурятии  Цыренжап Сампилович Сампилов. Ц. С. Сампилов. 1939 год.              Весной 1927 года Сампилов некоторое время отдыхал близ Читы, в курорте Кука. Он написал в Куке две широко известные картины «Пастух» и «Любовь в степи». Картина «Пастух» автобиографична. Она  навеяна воспоминаниями о детстве и юности художника. Загорелый и крепкий юноша – пастух в  овчинной шубе с хворостиной в руке идет босиком по весенней траве, пристально следя за  разбредшимися по степи овцами и козами, как бы вспенившими белями гребешками зеленый степной  простор. Ветхая, в заплатках и дырах шуба пастуха, из которой он давно вырос, босые, исколотые травой ноги, непокрытая голова, котомка за плечами – все это говорит о той бедности, заставившей наняться в  батраки и с утра и до вечера пасти чужой скот. Здоровьем и силой веет от всего облика пастуха, от его  крепкой фигуры, энергичной походки, от его больших и сильных рук, привыкших с детства к работе. Окружающие пастуха козы и овцы охарактеризованы, каждая из них по­разному. Здесь ярко проявились  те подлинные знания животных, которые накопились у художника, со времени его пастушеской жизни.  Сампилов не только изображает коз и овец вообще, а выявляет особенности и повадки животного,  наделяя каждого характерными чертами.  Вторая крупная работа, написанная также весной 1927 года «Любовь в степи». Эта картина чарует,  прежде всего, выражением светлой радости, трепетом порывистой молодой жизни, свежестью искренних  человеческих чувств. В ясный весенний день по широкой забайкальской степи медленно идут двое  молодых всадников – бурят и бурятка в национальных одеждах. Молодой человек, сильный,  широкоплечий, молодцевато сидя в седле и сдерживая поводьями горячего коня, склонился в сторону  спутницы. Приветливо улыбаясь он говорит ей слова, от которых ее лицо озаряется чуть заметной  улыбкой радости и смущения. Робость и сдержанность ощущаются во всем ее скромном облике: и в  легкой улыбке, и в потупленных глазах, и в напряженно­горделивой постановке головы, и в  подчеркнутой прямизне ее стана.  Своеобразным дополнением к этому является и характеристика лошадей: сильный, горячий, с резко  откинутой в сторону головой гнедой конь всадника и спокойная, тихая лошадка всадницы. Сцену  объяснения в любви двух молодых людей художник представил просто, сердечно, с пленительной  чистотой и тактом. Тема любви, одна из вечных тем искусства, нашла здесь возвышенное радостное,  светлое и национально­конкретное выражение. «Любовь в степи» ­ это первый поэтический рассказ в бурятской живописи о жизни бурятского народа.  Большое значение этого произведения состоит еще и в том, что оно является примером реалистического, глубоко правдивого отображения и раскрытия национального характера народа, своеобразия его быта и  особенностей природы края.  В 1928 году Сампилов был командирован на учебу в Москву. Он был принят на третий курс живописного факультета Высшего Художественно­технического института, где занимался в мастерской профессора  Штеренберга. Формалистические установки этого педагога хотя и не оказали на Сампилова сколько­ нибудь заметного воздействия, но снизили плодотворность его учебы. И тем не менее, пребывание  Сампилова в течение двух лет в столице принесло ему большую пользу. Он часто посещал  Третьяковскую галерею и другие художественные музеи Москвы, внимательно и последовательно изучал сокровища русского и зарубежного искусства. Он посещал многочисленные выставки, а также побывал в  мастерских некоторых московских художников. все это способствовало расширению его кругозора,  развитию вкуса, заметному повышению профессионального мастерства. Он позже говорил: «Я люблю  В.А. Серова, И.И. Левитана, И.Е. Репина. Однако более всех художников мне дорог Валентин Серов. Из  работ Сурикова меня особенно волнует «Меншиков в Березове».  Сампилов принадлежал к числу самобытных художников со всеми особыми свойствами, которые  присущи их дарованию. Еще В.Г. Белинский, характеризуя особенности самобытных художников, писал:  «… изо всех признаков, которыми отличается талант природный от таланта случайного, для меня  разительнее следующий: талант самобытный всегда успевает, когда не выходит из своей сферы, когда  остается верен своему направлению, и всегда падает, когда хватается не за свое дело… ». Из большого  числа живописных и графических произведений, созданных художником в 1930­е годы, лучшими  являются картины и рисунки, посвященные народной бурятской жизни, и, прежде всего, изображению  труда пастухов и табунщиков.  В начале 1930 годов в рисунках и акварелях художника все чаще появляются изображения погони  всадника за лошадью в степи. К этому знакомому и всегда волновавшему его эпизоду степной жизни  Сампилов обращался много раз, показывая его различные моменты: то это начало погони, то ее конец,  когда аркан обвивался вокруг шеи преследуемого коня, взвивающего на дыбы. На эту тему художником  было написано и несколько картин. Наиболее известными из них являются два варианта картины  «Арканщик», выполненные в 1935 и 1938 г.  В картине 1935 года всадник­бурят мчится по вечереющей степи в погоне за пегой лошадью. Могучий  светло­рыжий конь распластался в стремительном беге, словно летя над степью. Всадник, крепко сидя в  седле, с силой подался вперед и вот­вот набросит длинный аркан на шею преследуемого коня, который с  развевающейся гривой на ветру легко несется впереди.  Сампилов заставил зрителя остро почувствовать удаль и ловкость арканщика, увлечься красотой этой  сцены. Благодаря низкой линии горизонта фигуры арканщика, увлечься красотой этой сцены. Благодаря  низкой линии горизонта фигуры арканщика и коня, четко выделяясь на фоне облаков, главенствуют в  необъятном степном просторе. Свежая зелень сочной травы и золотистые облака образуют основную  цветовую гамму картины, горячую и насыщенную.  С еще большим мастерством написан «Арканщик» 1938 года. Момент преследования убегающего коня  передан еще захватывающе. Укрепленная на длинном шесте петля аркана занесена уже над его спиной.  Всадник, подавшись вперед, стоит на стременах, готовясь накинуть аркан. Чуть поодаль виден еще один  бегущий пегий конь. Создается впечатление, что впереди Арканщик движется большой табун. Быстрота  погони, ее азарт переданы прежде всего через остро выраженное движение всадника и коня. Оно  исполнено предельного напряжения и вместе с тем естественно и убедительно. Напряженный ритм  картины усиливается расположением облаков. Легкие, золотисто­белые, они в левой части картины  покрывают все небо, а в середине и справа создают в сочетании с блекло­голубым небом, такие по своим  очертаниям массы, которые подчеркивают направленность движения влево, т.е. туда, куда мчатся  лошади. Композиция картины «Арканщик» отличается большой собранностью и лаконизмом. 29 октября 1949 года на заседании Президиума Оргкомитета Союза художников СССР было проведено  обсуждение декадной выставки изобразительного искусства Бурятии. В обсуждении участвовал и первый учитель Сампилова – скульптор Жуков. Искусствовед Вейерман, касаясь работ Сампилова, сказал:  «Когда смотрю на работы Сампилова, то я чувствую, что художник наделяет природу каким­то чувством внутренней одухотворенности. Образы, созданные Сампиловым, невольно вызывают у меня в памяти те  народные легенды, которые созданы в Бурят­Монголии, в которых не только люди, но и все живое  наделено способностью мыслить, чувствовать и разговаривать. У него какая­то связь с фольклором,  умение подойти к каждому явлению очень непосредственно».  К 100­летию со дня рождения. Персональная выставка заслуженного деятеля искусств Бурят­ Монгольской АССР Народного художника Бур АССР МАРИИ ШЕСТАКОВОЙ (1911­2004). Мария Ефимовна Шестакова ­ театральный художник, живописец. Родилась 1 марта 1911 года в городе  Улан­Удэ. Окончила Иркутский художественный техникум (училась у И.Л.Копылова). С 1931 ­участник  республиканских, межобластных, всесоюзных, всероссийских, зональных выставках. Уже в 1933 году  становится членом Союза художников СССР. В этом же году М. Шестакова участвует вместе с другими  художниками в оформлении выставки, посвященной десятилетию образования Бурят­Монгольской  АССР. В 1940 году она представляет свое творчество на I декаде Бурят­Монгольского искусства и  литературы в Москве. Творчество художницы всегда шло в ногу со временем, было близко интересам и  чаяниям народа. Так, в годы Великой Отечественной войны по инициативе художников была создана  плакатная мастерская Бурят­Монгольского газетного издательства, в работе которого принимала  активное участие и Мария Шестакова, многие из плакатов «АГИТокон», были выполнены именно ею (к  этому периоду относится, например работа «Готовы на фронт»). Творчество художницы разнообразно и динамично: портреты театральных деятелей, людей искусства и  простых тружеников («Танцовщица Т. Гергесова», «Портрет Л. Сахьяновой», «Портрет Ч.  Шанюшкиной», «Портрет Л. Кузнецовой»), пейзажи, тематические композиции («Утро. Уборка урожая», «Д. Банзаров у Н. Бестужева»), выполненные как в живописи, так и в графике, являются неотъемлемой  частью ее творческого наследия. В этих работах художнице удалось с особой искренностью показать  торжество мирного времени, радость труда и полноту жизни. Между тем, совершенно особенной вехой в жизни и творчестве М.Е. Шестаковой является работа  художником­постановщиком в Бурятском Государственном академическом театре оперы и балета (с  1947 года), которой она посвятила свою жизнь. Трудно назвать хотя бы одну из классических  театральных постановок, к которой бы не создала Мария Шестакова сценические декорации или эскизы  костюмов («Лебединое озеро», «Фауст», «Красавица Ангара», «Разрыв­трава» и многие другие). Все ее  работы исполнены искреннего воодушевления, лиризма, грации и света, отличаются присущей художнице особой системой выразительных, пластических средств. Все это свидетельствует о том неоценимом  вкладе, который был внесен ею в развитие театрально­художественного искусства Бурятии. Творчество Марии Ефимовны Шестаковой, несомненно, привлечет зрителя своей непосредственностью,  эмоциональностью и жизнеутверждающим характером.  Искусство народного художника России Даши­Нимы Дугаровича Дугарова принадлежит к числу  значительных явлений в бурятском изобразительном искусстве. В его станковых произведениях  живописи и графики, в эскизах монументальных проектов Союза художников Бурятии, которым он  руководил более 15 лет, в деятельности президента Всебурятской ассоциации развития культуры, с  большой полнотой и яркой характерностью отразились народные художественно­эстетические традиции  бурятской этнокультуры. Это ­ талантливый мастер, который соединил в себе блистательную  академическую школу и самобытное мышление, мироощущение наследника кочевнического духа  Великой степи. Д­Н.Д.Дугаров родился 27 апреля 1933 года в селе Амитхаша Агинского бурятского национального  округа Читинской области. Его родители ­ Жигжитов Дугар, потомственный кузнец, серебряных дел  мастер, и Рабзарова Гарма занимались нелегким скотоводческим трудом, работали в колхозе, растили  детей, прививали любовь и уважение к традициям своего народа. С детства он слышал старинные  напевные сказания о великих богатырях, которые совершали подвиги и защищали людей от зла и врагов, любовался бурятской танка (иконой) и расписными сундуками, выполненными народными умельцами  вечной минеральной краской, восхищался чеканным узором серебряных украшений искусных дарханов,  славившихся далеко за пределами его родины. И сама Агинская степь хранила еще приметы  скотоводческого быта, обычаев и обрядов, передаваемых в бурятских родах из поколения в поколение. С детства навсегда запомнил он красоту, приволье и запах родной степи, куда летом с родителями уходил  на кочевье, незатейливую бурятскую юрту, в которой просто жилось и легко дышалось, домашний скот,  помогавший пережить трудные и голодные годы. В 1937 году его отца, как и многих в то время,  арестовали по обвинению в антисоветской пропаганде (в 1992 году он был посмертно реабилитирован). В раннем возрасте Даши­Нима научился пользоваться дедовскими кузнечными инструментами, которыми  работал его отец, мастерил пуговицы, несложные украшения, наблюдая за работой известного в Аге  мастера росписи сундуков, овладел техникой росписи минеральными красками. Соседи и односельчане  стали заказывать ему раскрасить очень важные предметы обстановки юрты, которые декоративно  украшали аскетическое жилище кочевников. Магия краски привлекала его. Смешивая разные цвета, он  неожиданно получал новый удивительно красивый тон, что радовало его, поднимало настроение и  желание постичь секреты живописного мастерства. В школе мальчик узнал имя первого и знаменитого  бурятского художника Ц.С.Сампилова. Иллюстрации в учебнике этого замечательного мастера “Четыре  прекрасных коня Дуудэй Батора” и репродукция с картины “Любовь в степи” вошли в его душу и сердце  как идеал прекрасного, образец возможности выражения своей любви к степному простору с пасущимися животными, к неприхотливому улусному быту на листе бумаге и холсте. Д­Н.Д. Дугаров считает  Ц.С.Сампилова своим учителем. Творчество большого художника открыло ему дальнейший путь, он  понял, что свои мысли и чувства, восхищение красотой родного края, как Сампилов, он может отразить в картинах и рисунках и передать их людям. В 1948 году Д­Н. Дугаров поехал в Улан­Удэ к Сампилову. По дороге остановился в Чите и зашел в  художественную школу, где в то время преподавал К.В.Мюллер ­ ученик И.К.Жукова, известного в  Бурятии как учитель, наставник и друг Ц.С.Сампилова. Посмотрев этюды и рисунки юноши, К.В.Мюллер предложил ему остаться в художественной школе и пройти курс живописи масляными красками.  Способный ученик за несколько месяцев освоил трехгодичную программу художественной школы, а в  1949 году учился уже в Иркутском художественном училище. Стремление получить хорошую  профессиональную подготовку привело Д­Н. Дугарова с рекомендацией Союза художников Бурятии в  Ленинград (Санкт­Петербург), сначала в среднюю художественную школу при Академии художеств, а в  1955 году он стал студентом Института живописи, скульптуры и архитектуры им. И.Е.Репина. Санкт­Петербургская Академия художеств снискала себе славу ­ Мекки художественного обучения. Не  одно поколение художников мечтали и мечтают учиться в стенах одного из первых учебных  художественных заведений России. Совершенно другая, отличная от его привычного размеренного  степного бытования жизнь открылась перед ним: углубленная работа над совершенствованием своего  мастерства, великолепные памятники архитектуры, которые окружали его на каждом шагу, знакомство с мировыми шедеврами изобразительного искусства, встречи с маститыми художниками­классиками  советской эпохи. Студенческая пора быстро пролетела, но вспоминается сегодня как счастливое время  юношеского дерзновенного поиска, первых радостей мук творчества. Будучи студентом, он принял участие в Декадной выставке бурятского искусства в Москве 1959 года.  Картины “В родном улусе” и “Проводы невесты” были высоко оценены зрителями, искусствоведами,  профессиональными художниками и принесли Д­Н.Дугарову первое общественное признание. В них  молодой художник синтезировал прошлое и настоящее своего народа, которые одинаково дороги ему,  гармонично уживаются в его душе. Прошлое ­ это детские воспоминания об Агинских просторах, летнем кочевье, о войлочной юрте в степи, как центре мироздания. Восприятие окружающего пространства,  ощущение единения с природой, особый образ жизни и мышления проникают в современную жизнь в виде генетической памяти художественных и культурных традиций. Находясь в ином эстетико­культурном  пространстве, тоскуя по родине, Д­Н. Дугаров обращался к близким по духу темам, которые могли  полностью отразить его чувства и переживания. “ В родном улусе”(1959,х.,м.) ­ простой и вечный сюжет возвращения в родительский дом после долгого  отсутствия. Много раз он сам переживал встречу с родными, когда приезжал на каникулы домой. Все  семейство радостно выбегало ему навстречу и старенькая мать спешила обнять своего сына, которую он  изобразил на полотне. Учебная композиция на свободную тему показала, что студент не только легко  осваивает секреты академической реалистической школы, но очень интересно, самостоятельно  разрабатывает сюжет. Он проводит параллель: юрта ­ машина, прошлое ­ настоящее, но это не оппозиция, не противоречие, а реалии нового времени. “Проводы невесты”(1959­1962, х.,м.) написана по впечатлениям детства. Маленьким мальчиком он  наблюдал, как односельчане провожали невесту в другой улус к жениху. Невеста в праздничном  бурятском костюме, украшенная комплектом из серебра и кораллов, выезжает из белой юрты на белом  верблюде в сопровождении свадебного каравана. Плавно, размеренно двигается верблюд в такт  серебряному звону украшений, вокруг невесты лихо джигитуют молодые всадники, показывая свою  ловкость и сноровку. Динамичная диагональная композиция подчеркивается мчащимися силуэтами  наездников на фоне закатного неба, но они не нарушают общий степенный ритм картины. В изображении  неба, национальных костюмов молодой художник использует декоративный колорит, характерный в  традиционной росписи дацанов, предметов быта. В Академии художеств Д­Д.Дугаров учился в мастерской Ю.М. Непринцева и А.Д. Романычева,  известных советских художников. Эти художники дали ему ту академическую основу рисунка,  композиции, живописной техники, без которой художник свободно творить не может. Они  доброжелательно относились к талантливому юноше из Бурятии, поддерживали в выборе свободных  композиций, давали мудрые, практические советы. В 1962 году учеба в Академии художеств завершилась монументальной дипломной работой “Дочери  Бурятии”(1962, х.,м.). Это ­ уже мастер, которому известны не только тонкие нюансы цветовых  отношений, но под силу передать сложные человеческие характеры. Прекрасные дочери Бурятии:  порывисто­стремительные, застенчиво­стеснительные, кокетливо­игривые, в ярких национальных  халатах на любимых бурятским народом лошадях. Настоящая академическая картина с четким  композиционным ядром, разработкой пространства, колористическим решением. Степь, уходящая вдаль, сопки, сливающиеся на горизонте с небом, и в центре ­ яркая группа молодых всадниц. В палитре  народных костюмов автор применяет любимые цветовые комбинации, издавна используемые в росписи  радужной окантовки орнаментальных узоров сундуков: синий, розовый, красный, желтый, зеленый.  Картина вызвала одобрительные отзывы, привлекла внимание исследователей искусства и художников  талантливой градуированной разработкой основного белого цвета, умелым композиционным  построением, сочетанием образной и художественной выразительности. Вернувшись в Улан­Удэ, Д­Н. Дугаров написал монументальное полотно “Суровый край” (1964), где  правдиво и без прикрас отразил тяжелые будни своих земляков.  В эти же годы художник приступил к работе над портретом друга­земляка Народного артиста СССР  Л.Л.Линховоина в роли Кончака в опере А.П.Бородина “Князь Игорь”. Картина была завершена в 1966  году. Подготовительные эскизы к портрету показывают постепенное оформление композиционного и  цветового строя живописного полотна, поиск соответствующих выразительных средств, в полной мере  отразивших могучий образ половецкого хана. В окончательном варианте художник нашел устойчивую  треугольную композицию, подчеркивающую значимость и монументальность образа. На светло­сером  фоне скульптурно выделяется крупная фигура артиста. Колористическое решение скупо и построено на  контрасте светлых и темно­серых с синевой, коричневых цветовых пятен. Все живописные приемы  организованы так, чтобы выявить главную художественную задачу: создать творческий портрет в момент талантливого перевоплощения. Роль Кончака была значительной в творчестве Л.Л. Линховоина. Она, как будто, была написана для него, обладавшего колоритной внешностью, красивым густым басом. Он пел  эту партию на сцене Большого театра и считался лучшим исполнителем. Портрет стал подлинным  образцом творчества двух талантливых сыновей бурятского народа: артиста, создавшего незабываемой  образ сурового хана, и художника, воплотившего этот образ на полотне. Логика поиска новых изобразительных форм для отражения национальной истории и культуры привела  молодого художника к народной эстетической традиции, которая жила в нем как внутренняя память  души. В триптихе “Прошлое”(1967, х.,темпера) он качественно изменил стилистическую и пластическую  структуру произведения. Авторские размышления выделили основное смысловое ядро традиционной  культуры: преемственную связь поколений, передающую моральные устои, народные обычаи  (“Материнство”, левая часть), вековой труд номадов, как основу хозяйственного уклада скотоводов,  источник благосостояния и благополучия (“Труд”, центральная часть), творческую потенцию народа с  самобытным образным мышлением и нравственными представлениями (“Сказитель”, правая часть).  Философская идея произведения получила воплощение в декоративно­плоскостной живописи,  изобразительный строй которой характерен для старобурятской иконы (танка). Трехчастное  композиционное построение с лаконичной компоновкой ключевых фигур, выразительный линейный ритм, условно­локальная цветовая гамма выявляют глубокий смысл исторической правды и рождают  ассоциативное восприятие. Бабушка с внуком олицетворяют круг непрерывных рождений, передачу  материального и духовного наследия народа из поколения в поколение. Труд скотоводов ­ это будни  зрелого возраста с тяжелой работой и краткими минутами радости, старик с ксилографом ­ народная  мудрость, живущая в устных преданиях, легендах и книгах. Символика колорита напоминает поэтико­ философские три возраста человека: детство ­ мягкие отношения оранжевого, нежно­зеленого, синего  цвета, зрелость ­ яркие, бьющие своей открытостью пятна желтого и красного, старость ­ приглушенные  тона основной палитры произведения. Триптих “Прошлое” стал знаменательным событием в бурятском  изобразительном искусстве и поворотным этапом в творчестве самого художника. Он отразил  художественные процессы, происходившие в искусстве того времени, воплотил духовное стремление к  национальным эстетическим традициям. Триптих “Прошлое” относится к таким произведениям  искусства, которые, перерастая свой первоначальный замысел интерпретируются новыми зрителями  соответственно временному мироощущению и восприятию окружающего пространства. В 1974 году Д­Н.Д. Дугаров был избран председателем правления Союза художников Бурятии. В течение 15 лет он бессменно руководил этой творческой организацией.  Д­Н.Д. Дугаров впервые посетил Монголию в 1975 году. Он сразу полюбил эту страну, которая  сохранила привычный для скотоводов­кочевников уклад и напоминала ему родину его детства.  Удивительные по красоте пейзажи Алтай Гоби с пронзительно яркими природными красками заставляют  человека ощутить неспешный ритм земного бытования, почувствовать гармонию единения с природой.  Несколько раз он выезжал в Монголию с другими художниками с обменными дружескими визитами и  привозил большое количество эскизов и рисунков, на основе которых создавал тематические картины. За 70­80­е годы он написал своеобразную монгольскую живописную серию, характеризующуюся  декоративностью, композиционной и пластической выразительностью: “Кочующие горы в  Умэнгови”(1977,х.,м.), “Наран бригада в Умэнгови”(1978,х.,м.), “Лошади в Умэнгови”(1979,х.,м.),  “Скачущие всадники в Умэнгови”(1981,х.,м.), “Гоби. Край верблюдов”(1984,х.,м.), “Лошади в  степи”(1984,х.,м.), “Ожидание”(1984,х.,м.), “Археологи в Гоби”(1985,х.,м.). Картина “Наран бригада в Умэнгови”(1978,х.,м. 60х220) выделяется из монгольской серии оригинальным композиционным решением. Она вытянута по горизонтали и предполагает панорамный охват бескрайней  степи. Художник, не нарушая плоскостной основы изобразительной поверхности, пространственными  опорами (пасущиеся лошади вдали, чуть завышенная линия горизонта, где степь соединяется с закатным  небом) создает впечатление безграничности и раздолья. На переднем плане рабочие лошади на привязи,  немного поодаль белая юрта, возле которой люди, домашний скот, машина. Заходящее солнце  окрашивает степь в причудливые краски, изменившие свое предметное качество. Художник тонко, почти  изысканно организует цветовые отношения, добиваясь гармонии и цельности. Картина наполнена  душевной энергией, теплотой, ностальгическим созерцанием неприхотливого быта и передает зрителю  эмоциональное состояние автора.  В картинах, посвященных Монголии, художник использует основные три цвета: синий, зеленый и  оранжевый и в каждом полотне демонстрирует богатство вариативного исполнения в зависимости от  художественной задачи. В “Скачущих всадниках Умэнгови” он сочетает сложные цветовые отношения с  локольными пятнами, практически не ипользуя белил, и достигает эффекта свечения краски изнутри. Стремительное движение мчащихся во весь опор наездников он передает широкими энергичными  мазками. Движение сменяется размеренным спокойным ритмом в картине “Гоби. Край верблюдов”.  Верблюд был одним из домашних животных, которых разводили в хозяйстве буряты. В детстве Д­ Н.Дугаров видел их в родной Аге, но постепенно они исчезли, а в Монголии остались как часть  традиционной экономики. Изображения пяти видов домашнего скота (корова, лошадь, коза, овца,  верблюд) входили в группу жертвенных животных, ганзай, и были очень популярны в старобурятской  живописи и скульптуре. Анималистика до сих пор остается живой душой художественной традиции и  проявляется у художников в стремлении отразить особенности бурятского искусства. Монгольские  рисунки Д­Н.Дугарова показывают легкость исполнения, знание физических свойств и характера  животных, особенно любит он изображать лошадей(“Монгольские лошадки”, “Монгольские всадники”,  “У коновязи”, “Бык”, “Тройка”, “Дойка коз” и др.).  В 80­е годы прочное место в творчестве Д­Н.Дугарова занимает Байкал. Раньше он не писал “славного  моря”, так как ощущал и воспринимал мир через степное пространство, которое обладало  материальностью и плотностью. Вода же­ другая стихия, прозрачная, переменчивая, воздушная, с  неуловимой игрой цветовых тонов и оттенков. Поселившись на Байкале, он часами наблюдал изменчивые состояния озера, меняющиеся мгновенно от солнечного освещения. Художник старался уловить  тончайшие нюансы цветовой палитры байкальской среды. Байкальские пейзажи художника отличаются  разнообразной трактовкой увиденного мотива: это­ и декоративность в эффектных состояниях природы  (“Байкал. Вечер в Максимихе”, “Закат на Байкале”, “Байкал. Малое море”,”Снежные вершины  Баргузина”), и реалистическая живопись в передаче переходных ,нейтральных моментов (“Байкал. Серый день”, “Байкал стихает”, “Сумерки на Байкале”, “Байкал. Туманное утро”), и некоторая фактурная  плотность в изображении тревожных мотивов (“Байкал тревожный”, “Байкал перед грозой”, “Вечер.  Залив Усть­Баргузин”, “Голубой Байкал”). Во многих сюжетах автор добивается легкой прозрачности и  движения в отражении водной глади. Творчество Д­Н.Д.Дугарова ­ яркая страница в истории бурятского изобразительного искусства. Многие  его произведения считаются классическими и служат образцом живописного мастерства,  композиционной цельности, единства замысла и талантливого воплощения. Огромный архив  художника,накопленный за многие годы(рисунки,шаржи,наброски, эскизы) дают материал для новых  творческих поисков.  С юношеских лет мечтал Д­Н.Д.Дугаров открыть студию­мастерскую живописи минеральными красками, отреставрировать, вдохнуть жизнь в ветшающие от времени и заброшенности дацаны ­ образцы храмового зодчества ХУ111­ Х1Х веков на его родине ­ в Агинском национальном округе Читинской области. Эта  мечта могла быть реализована только с начавшимися демократическими переменами в стране.  В 1991 году была учреждена Всебурятская ассоциация развития культуры (ВАРК), президентом которой  был избран Д­Н.Д. Дугаров. Обладая незаурядным организаторским талантом, Д­Н.Д. Дугаров с  удвоенной энергией приступил к воплощению проекта возрождения всех видов традиционного искусства. Меняется ритм жизни, пространственное мышление, а в человеке, в художнике всегда остается  стремление обратиться к своим истокам, почувствовать живое дыхание культурного наследия своего  народа, примером тому может служить творчество Народного художника России Даши­Нимы  Дугаровича Дугарова и его учеников.  Дугаров Даши­Нима Дугарович   1933 г. – 27 апреля родился в улусе Амитхаша Агинского национального округа Читинской области. 1962г. – окончил Ленинградский институт живописи, скульптуры и архитектуры им. И.Е. Репина. 1964 г. – принят в члены Союза Художников СССР. 1974­1989 г.г..– председатель Союза Художников Бурятии, инициатор и вдохновитель возрождения в  республике традиционного народного творчества. 1979 г. – присуждение Государственной премии Республики Бурятия. 1982 г. – присвоение звания народного художника РСФСР 1985 г. – лауреат премии Совета Министров СССР. 1991 г. – избран Всебурятским съездом Президентом ВАРК, организатор и наставник школ­мастерских  старобурятской живописи, резьбы по дереву, пошиву национальной одежды, ювелирного искусства. 1991 г. – награжден орденом Дружбы народов. 1998 г. – орден «За заслуги перед Отечеством» 2001 г. – избран членом­корреспондентом Российской Академии Художеств. Участник всесоюзных (Алма­Ата, Баку, Ереван, Вильнюс), и всероссийских, зональных, республиканских и зарубежных (Япония, Германия, Монголия, Кипр, Индия, Шри­Ланка, Франция) выставок (более 60  выставок). Персональные выставки: Монголия ­ 1976 г., Москва ­ 1985 г., КНДР ­ 1986 г., Улан­Удэ, Чита ­ 1987 г. Так уж повелось, если пишешь о художнике, о человеке, обязательно приводишь послужной список  знаков официального признания; как бы в назидание другим. Ну, а если нет ни наград, ни званий? Если  нет престижной мастерской, машин, дач и квартир, монопольно выдаваемых когда­то творческими  союзами, как nooщрение? Если нет всего этого, есть и остается главное—творчество и все, что с ним  связано: беззаветная преданность, постоянная неудовлетворенность, бесконечные, мучительные поиски и раздумья. Невозможность уйти от них и сегодня, когда фраза «стыдно быть бедным» стала крылатой.  Видно, быть художником — есть назначение свыше. Это судьба, чаще всего незавидная, если не  трагическая. Творческий путь Олега Козлова не назовешь методичным восхождением к высотам признания. А вот  высоты мастерства взяты. Хотя восхождение к ним, с неизбежными остановками и падениями,  бесконечно. Козлов ~­ художник неординарный, достаточно противоречивый. Но, безусловно,  талантливый. Официально признать это согласились не сразу. Та же процедура вступления в Союз  художников для него оказалась долгой, мучительной, нервозной. Но успех все­таки пришел. Успех,  который подтвердил живописную культуру, определил дальнейшее развитие. Портрет гобеленщицы Т. Дашиевой явился откровением. Написан он в современной манере  интеллектуального созерцания. Вот они, знакомые черты Татьяны Дашиевой; но мастерство  Козлова создает некий необъяснимый эффект отстраненности, передающий внутреннюю сосредоточенность личности творца. Найти живописное воплощение духовной красоты, богатого  внутреннего мира всегда было нелегкой задачей, Олегу в полной мере удалось осуществить ее  лаконичными пластическими средствами. Портрет Дашиевой — свидетельство зрелого  мастерства самого Козлова. Произведение это заняло достойное место в «золотом» фонде музея  им. Сампилова. Последующие работы демонстрируют отказ художника, от апробированных приемов, хотя его  натюрморты по­прежнему отличает та же живописная цельность. Диптих «Символы», портрет  фотохудожника Кучерова говорят о поисках в области иносказания, живописной метафоры.   Но мятущаяся, беспокойная натура художника не позволяет повторов однажды найденного. Он  делает то, что считает нужным. Он остается верным себе; время показало, что Козлов никогда  не плыл по течению, .часто в ущерб моральному и материальному благополучию. Никто не знает, чем  он еще удивит зрителя. Но остается уверенность, что еще не раз душа благоговейно встрепенется перед  его полотнами. Л. ЦЫРЕННИМАЕВА Более трех десятков лет минуло с той поры, как Олег Козлов окончил декоративное отделение  Иркутского училища искусств. За эти годы окрепло его мастерство живописца и графика,  сформировался индивидуальный авторский стиль, появилось еще одно амплуа — книжного  иллюстратора. Талант реалиста, тонко чувствующего пульс жизни, выдержал испытание временем,  несмотря на многие искушения, увлекавшие в мир эфемерных идей и новомодных течений. Откуда берут начало истоки творчества Олега Козлова, ныне заслуженного художника Бурятии? Каковы условия и факторы, определившие своеобразие его авторского почерка? Отвечая на эти вопросы, Олег  Тимофеевич вспоминает студенческие годы, которые пришлись на переходное для отечественного  искусства время конца 60­х — начала 70­х годов минувшего века. Как известно, в истории  художественной культуры оно ознаменовано сменой эпохи «сурового стиля» новыми направлениями в  искусстве. Вместе с тем художественную жизнь той поры, на фоне процветавшего соцреализма,  наполняли альтернативные веяния андеграунда, а в лексикон поколения «физиков и лириков» активно  внедрялись такие понятия, как «авангардизм», «концептуализм», «нонконформизм» и другие идейно­ художественные «измы». Эти популярные тенденции не обошли стороной и Иркутское училище  искусств. Они оставили, как памятный след юности, отпечаток формальных поисков на ранних работах  его выпускников. В те годы под влиянием классической школы рисунка и живописи в сочетании с новационными  принципами искусства начинают формироваться особенности художественного языка Олега Козлова,  который отличает стилистическая обобщенность реальных форм, тяготение к декоративности цветового  решения, аллегорическая трактовка образов. С обретением жизненного и профессионального опыта в его творчестве происходит естественная эволюция, по духу созвучная голосу времени. — Прежде чем обрести свой нынешний стиль, — говорит Олег Тимофеевич, — мне пришлось многое  испытать, на многом «обжечься». — В чем особенность Вашего творческого метода? — спрашиваю я художника. — По­моему, в том, что я никогда не стремлюсь создать «благополучную» картину, лишенную каких­ либо погрешностей. Главное, чтобы она была эмоционально выразительной, несла в себе четко  выраженное настроение и тем самым активно воздействовала на чувства зрителей. Для достижения этой  цели я иногда сознательно иду на нарушение устоявшихся канонов изображения, трансформируя, в  соответствии с замыслом, законы композиции, перспективы, цветовой органики. Разумеется, при этом  остаются в силе базовые критерии живописной культуры. К тому же, несмотря на солидный стаж в  искусстве и наработанный опыт, я ощущаю постоянное стремление к эксперименту, который открывает  возможность для новых способов самовыражения и без которого творчество теряет всякий смысл. — Что вы можете сказать о содержательной стороне своего творчества? — В разные периоды моей деятельности меня увлекали различные тематические направления. Так, было  время, когда в качестве объекта изображения меня более всего интересовал Человек с его неповторимым внутренним миром, и я преимущественно обращался к жанру психологического портрета. По мере  углубления в суть бытующих явлений мое внимание переключилось на «тихую жизнь» вещей —  безмолвных спутников человека, способных, однако, многое рассказать о нем. Так появился ряд  натюрмортов, в которых я пытался отразить свое мироощущение, признаки прошлого и настоящего  времени, образ жизни, привычки и привязанности моих современников. В итоге образовалась  ретроспектива, зримо воплотившая ход истории, смену вкусов и идеалов нашего общества. Более  поздний тематический цикл я условно назвал «Женщины и цветы», где смысловым и эстетическим  центром стали самые прекрасные на земле создания. Иногда я сочетал мотивы цветов и женских фигур в  единой аллегорической ком¬позиции, отчего по воле воображения на свет являлись интересные, на мой  взгляд, лирически трогательные образы. По поводу следующей крупной темы хочу сказать, что раньше, выезжая на творческие дачи и на этюды я  часто общался с природой. При этом я видел потребительское отношение людей к окружающей среде,  далеко не гуманное по своей сути. Натурные наблюдения переросли в волнующую меня тему экологии и  были положены в основу нескольких живописных произведений, посвященных защите природы.  Проблематика этих работ, созданных более десятка лет назад, к сожалению, не утратила своей  актуальности по сегодняшний день. Сейчас художник активно занят буддийской тематикой. Героями его произведений выступают  персонажи буддийского пантеона, служителя культа, мифологические образы Центральной Азии. — Что побудило Вас обратиться к столь специфической теме? — Родившись и постоянно проживая в Бурятии, я с детских лет проникался глубиной и своеобразием ее  культуры. Буддизм, как известно, составляет неотъемлемую часть национального бытия, духовную  основу жизни и нравственности бурятского этноса. К тому же он обладает уникальным комплексом  эстетических ценностей, формирующим эталонные представления народа о красоте. Но прежде всего —  это система философских взглядов на мир, природу, человека, имеющая непреходящее значение в силу  ее гуманистического характера. Поэтому я всегда с большим интересом относился к буддийскому  учению и иконографии. Мое знакомство с культурой буддизма сопровождалось выполнением набросков,  этюдов, зарисовок. В результате наступил тот момент, когда накопившийся багаж образов и впечатлений  потребовал воплощения в самостоятельную серию работ. Для этого я избрал новую для себя технику  цветной графики — сочетание акварели и черной туши с использованием приемов граттографии..  Творчество Олега Козлова не обделено вниманием публики и признанием специалистов. Недавно о нем  снят доку¬ментальный фильм «Осенний вальс» Бурятской государственной телерадиокомпании. — Каковы перспективы Вашего творчества? Над чем планируете работать в ближайшее время? — В молодые годы я был близко зна¬ком с талантливым самородком из села Могсохон Кижингинского  района, самодеятельным художником Ц.­Н. Очировым, к сожалению, рано ушедшим из жизни, чье  самобытное творчество теперь широко известно. Он был моим хорошим другом и интересным  человеком, открывшим для меня многие стороны бурятской национальной культуры, обычаев и  традиций. Отдавая дань нашей дружбе, глубже осмыслив и осознав ее ценность по прошествии времени,  хочу написать цикл камерных живописных работ посвященых этому замечательному художнику. Кроме того, собираюсь выполнить иллюстрации к новой книге бурятской поэтессы Валентины Дугаровой в продолжение уже изданных стихов «Мгновения счастья» и «Смешинки с горчинкой» в моем  оформлении. В последнее время осваиваю «экзотическую» для Байкальского региона технику энкаустики, сулящую  большие возможности для воплощения свежих замыслов с их особыми живописными задачами. Зрители  познакомятся с ними на моей персональной выставке, которая состоится в Улан­Удэ. За этими словами ясно видятся перспективы творчества заслуженного художника Бурятии Олега  Козлова, потенциал которого далеко не исчерпан. А это — главное условие для совершенствования  личности мастера, чья профессия — искусство. Автопортрет. 1998 г. холст, масло Портрет гобеленщицы Т. Дашиевой.                         Диптих. Символы. Солбон Раднаевич Ринчинов по праву является одним из известных ведущих живописцев Бурятии.  Удивительные тематические работы известны и за пределами родины художника. Солбон Ринчинов родился 26 марта 1936 г. в селе Хилгана Баргузинского района. Еще в раннем детстве  его интересовало рисование. И, наверное, эта любовь к живописи побудила будущего известного  художника записаться в кружок изобразительного искусства при городском Доме пионеров. когда он  был уже взрослым юношей.  В 1960г. Ринчинов поступает в Высшее художественно­промышленное училище им. В. Мухиной на  отделение гобелена и ковроделия в г. Ленинграде. Свой выбор места учебы Солбон Раднаевич объясняет  своим большим желанием заниматься декоративно­монументальной живописью. По окончании учебы он создает коллекцию работ выполненных из шерстяной пряжи методом ручного  плетения.  Стоит отметить, что живопись заняла центральное место в творчестве Ринчинова. Особо любимыми  жанрами стали ­ тематические картины и портреты. Такие работы автора, как «Семья. Тоонто»,  «Возвращение в Старые Отаги» рассказывают зрителям о былых временах, тех перемен , которые  происходили на глазах художниках в жизни земляков ­ баргузинцев, хоринцев, селенгинцев... Солбон Раднаевич Ринчинов: художник­живописец. Место рождения: с. Хилгана Баргузинского района Бурятской АССР. Год рождения: 26 марта 1936 г. Место учебы, образование: 1958­1960 гг. ­ учился на 2­х годичном отделении мастеров­краснодеревщиков при Ленинградском  высшем художественно­промышленном училище им. В.И.Мухиной 1960­1966 гг­ ЛВПХУ им В.И.Мухиной, факультет «Интерьер и оборудование; отделение текстиля»,  руководитель по ковру и гобелену­ профессор С.М.Бунцис 1971 г. ­ принят в члены Союза художников СССР 1971­1974 гг. ­ председатель Соза художников Бурятской АССР; постоянный член зонального  выставочного комитета Союза художников РСФСР «Советский Дальний Восток» В его творческом багаже около 300 живописных и графических работ, сотканные по его картинам  гобелены и оригинальные монументальные росписи. Участник многих зональных, российских , союзных и зарубежных выставок. Илл. к книге М. Жигжитова  "Моя малютка Марикан". Монотипия Полдень. 1960. Линогравюра. Солбон Раднаевич Ринчинов Солбон Раднаевич Ринчинов — живописец с собственным видением окружающего мира и особым  индивидуальным почерком. Его становление совпало с развитием характерных тенденций в  художественной культуре Бурятии, когда с наибольшей полнотой в разных видах изобразительного  искусства проявилась возникшая на национальной почве тенденция к созданию обобщенного образа  родного края. Для художников республики в 60 и 70­е годы было естественным обращение к народному  быту, к воплощению характеров, сложившихся в специфических условиях сурового сибирского края.  Интерес к историческому и культурному наследию бурятского народа постепенно углублялся,  становился целенаправленным и разносторонним. В общем художественном процессе появление такого  живописца, как Солбон Ринчинов, оказалось весьма заметным. Этому способствовали не только  конкретные черты его творческой индивидуальности, но и стечение целого ряда важных обстоятельств  его биографии. Улус Хилгана, в котором родился и вырос будущий художник и с которым он никогда не порывал  связей, расположен в отрогах знаменитого Баргузинского хребта, раскинувшегося вдоль восточного  побережья Байкала. В этом небольшом селении, отдаленном от центра, народная память сохранила  многие старинные предания, верования и обычаи. По древнейшим воззрениям, горные вершины и  перевалы, а также целебные источники — аршаны — имели своих духов­покровителей, отношение к  которым у местных жителей было неизменно почтительным. Иного отношения к природе и не могло быть у живущих здесь людей: такие величественные дали, такой могучий рельеф уходящих к горизонту  хребтов открывались перед их взорами. Неудивительна поэтому привязанность художника к родному  краю, постоянно вдохновляющему его во всех творческих устремлениях. Огромное значение для  Солбона Ринчинова имела учеба в Ленинграде с его неповторимым архитектурным обликом,  уникальными памятниками культуры и искусства, интенсивной художественной жизнью и богатейшими  музейными коллекциями. В1960 году он окончил отделение мастеров­краснодеревщиков в Ленинградском высшем художественно­ промышленном училище имени В. И. Мухиной, а в 1966 году — факультет по интерьеру и  оборудованию. Еще в годы учебы он проявил интерес к различным видам изобразительного искусства.  Так, например, по его картонам были сотканы гобелены, посвященные образам родной Бурятии, ее  цветущей степи. Увлекшись линогравюрой, он создал несколько импровизационно­аллегорических  композиций. Все это в конечном итоге наложило свой отпечаток на индивидуальный почерк художника и особенности его пластического мышления. В 1968 году Ринчинов выполнил заказную работу —  мозаичное панно «Земля семейская» для колхоза «Заганский» Мухоршибирского района Бурятской  АССР и был принят в члены Союза художников СССР. С 1970 года он начинает работать в станковой  живописи. Свою тематику сам художник характеризует как «ностальгию по детству». Уже в первой  композиции «У родного очага» незамысловатые бытовые детали приобретают особую смысловую  наполненность. Например, женщина, готовящая пищу в большом чугунном котле, воспринимается в  традиционно значительной роли хозяйки домашнего очага, вокруг которого сосредоточена жизнь семьи,  рода. Подобные мотивы будут впоследствии использоваться им во многих произведениях, дополняя и  обогащая их образное содержание. Картина «Семья. Тоонто», представленная на выставке произведений художников автономных  республик РСФСР в 1971 году, принесла автору заслуженный успех. Тема семьи, материнства — одна из  вечных тем искусства. В ее воплощении Ринчиновым есть и реминисценции мировой классики и эпохи  Возрождения, и вместе с тем полотно имеет ярко выраженный национальный характер. Художник  посвятил картину своим родителям и особенно памяти отца — одного из организаторов колхоза  «Мелиоратор», бригадира, погибшего на фронте в самом начале Великой Отечественной войны. Замысел  определил монументальный характер образов, строгую лаконичность линий, рельефность объемов.  Результатом художественного воплощения первоначальной идеи стало произведение глубокого  содержания, в котором синтезировались жизненные наблюдения автора. Компактность группы из трех фигур словно подчеркивает ее сплоченность, неразрывное единство  составляют силуэты матери и ребенка, стоящего во весь рост у нее на коленях. Облик молодого отца  исполнен спокойной, уверенной в себе силы. В глубине картины — табун лошадей и люди, хлопочущие по хозяйству возле своих жилищ. Тема единения главных персонажей как бы распространяется на  окружающую среду. Условная плоскостность пространства с высоким горизонтом, золотистая гамма  светло­коричневых тонов усиливают общее впечатление гармонии человеческого бытия и природы, всего мироздания. Следующая значительная картина Ринчинова ­ «Чабаны» (1981). Трое сидящих мужчин изображены  крупным планом. Каждый из них погружен в собственную думу; объединяет их общий эмоциональный  настрой, атмосфера взаимопонимания, согласия, благодаря чему можно почувствовать слаженность  жизненного уклада, труда и быта. Этому способствуют и детали композиции: в отдалении изображены  женщины, занятые своими повседневными делами. Фигуры людей органично вписаны в пейзаж, в котором чередуются несколько планов пастбищ, невысокие деревья и постройки, приютившиеся у подножия  холмов. Просматривающаяся между холмами вершина высокой горы конкретизирует местоположение  улуса, жизнь в котором протекает в некоторой изоляции от других населенных пунктов, подчиняясь  своему внутреннему распорядку, плавно и размеренно, в соответствии с жизнью окружающей природы.  Композиционно выделен сидящий слева старик. Он изображен в профиль, со строго выпрямленной  спиной. Эта поза словно подчеркивает физическую и нравственную стойкость, духовную силу, присущие  национальному характеру в целом. Не случайно выдвинутые на первый план персонажи не заняты  какими­либо житейскими делами. Их сосредоточенное, самоуглубленное состояние неразрывно связано с природой в ее космическом понимании. Крупномасштабные фигуры доминируют в пространстве, их общему силуэту подчинены контурные  линии холмистых далей, ритмика цветовых пятен. Краски живописного полотна как бы пронизаны  солнечным теплом и яркостью, колорит построен на мажорных созвучиях тонов. Кажется, сама земля  излучает свет, отдает свой жар людям, в которых чувствуется скрытая сила и энергия. В таком раскрытии темы звучит исконное уважение к простому труженику­скотоводу, чей труд  предполагает тонко развитую наблюдательность, чуткость к явлениям природы, веками складывавшиеся  трудовые навыки, передачу накопленных знаний и опыта из поколения в поколение. Стремление создать  обобщенный образ чабана, возвеличить его, придать черты эпичности возникло как следствие глубокого  знания жизни села. В подходах же к пластическому воплощению темы сыграла важную роль и ориентация на традиционную культуру народа, на ламаистскую культовую живопись. Ценность такой ориентации в  данном случае заключается как раз в непредвзятости авторской интуиции. Ее основа, по­видимому, в  том, что там, где вырос живописец, художественные традиции оказались более жизнеспособными, чем в  других регионах Бурятии, что обнаруживается в четких силуэтах главных фигур, вто время как  дополняющие детали и бытовые подробности, содержащие элементы повествовательности, составляют  как бы фон, уточняющий место действия, обозначают его длительность, повторяемость. Под открытым  небом течет привычная, сложившаяся веками жизнь степей, передается из уст в уста мудрость  стариков... В картине не просто передана атмосфера жизни, но и глубоко прочувствована ее осмысленность,  значительность. Философская основа произведения выражена здесь особенно органично благодаря  свободному владению автора жизненным материалом. Сюжетная завязка обретает художественный  эффект и глубокий смысл. Импульсивность творческого поиска, получившая свое отражение в разных работах, является  несомненным достоинством живописца. К примеру, историко­революционная тема в полотне  «Провозглашение советской власти в Бурятии» (1978) оказалась лишенной той романтической  приподнятости, которая была присуща многим другим работам разных авторов в определенный период  времени. В глубине сцены видна трибуна с ораторами, выступающими перед народом, а на переднем  плане один из присутствующих повернулся лицом к зрителю, рядом с ним стоит священнослужитель в  ярко­желтом одеянии. Своеобразным обрамлением группы служат орнаментированные колонны  буддийского храма. В авторском замысле, по­видимому, содержится намек на конфликтность ситуации;  и достаточно убедительно передано местное своеобразие исторического события. Во второй половине 70­х годов произошло знаменательное событие — началось строительство Байкало­ Амурской магистрали. Вся северная территория Бурятии пришла в движение. На промерзлых,  малообжитых землях появились могучие «КамАЗы» и экскаваторы, сосредоточилось множество людей  новых для этих мест профессий — рабочих, геологоразведчиков, инженеров­строителей. Актуальная тема отразилась в творчестве Ринчинова опосредованно. Сначала были написаны картины  этюдного характера: «Утро на БАМе» (1976), «Полдник. Уборка сена в Упюне» (1976). Затем было  создано большое полотно «Лето в бамовском совхозе «Упюнханский» (1979), в котором художник сумел передать происшедшие в улусной жизни перемены, новые штрихи в поведении и психологии людей,  которые оказались включенными в орбиту не привычного для них мира, находящегося за пределами  видимого на полотне, но вполне ощутимого. Сюжет изменил и стиль живописца, придав ему черты  репортажности. В рамках любой темы Ринчинов находит сюжеты, исполняемые с искренней увлеченностью. Таков, к  примеру, портрет старой женщины — матери солдата (1972). Особое место среди созданий художника занимают полотна, посвященные теме юности. В них он  опирался на наблюдения, полученные в общении со своими подрастающими сыновьями. Одновременно  нельзя не почувствовать в этих работах и некой ностальгической ноты, воскрешения в памяти  собственной молодости с ее чистотой и распахнутостью навстречу жизни. Необычны для автора и  перспективная глубина пространства композиции, и лучезарность световоздушной среды. В картине «Жаворонок» (1979) изображен мальчик­подросток, лежащий на земле. Он запрокинул  голову и устремил взгляд в небо. Его силуэт четко выделяется на фоне прозрачной голубизны воздуха.  Полотно передает приподнято­эмоциональное состояние юноши, его упоение светом, красками и  звуками природы. В образе героя и художественном решении полотна выражена устремленность в  неведомое будущее, его радостное предчувствие. В другой картине «Просторы Байкала» мальчик  изображен с удочкой и ведерком в руках на берегу озера. Он словно вбирает в себя свежесть утра,  напоенного лучами восходящего солнца. Его настроению вторит полет белокрылых чаек, парящих в небе. Оба произведения светлы по своему настрою и поэтически передают сокровенную сущность одного из  самых прекрасных периодов человеческой жизни. Разнообразны портретные образы, созданные С. Рин­чиновым. Его именитый земляк, народный поэт  Бурятии Н. Дамдинов, запечатлен в момент творческой сосредоточенности, погруженным в раздумья над листками бумаги на его письменном столе (1973). Несколько позже написан портрет дедушки Сиходана  (1979) на фоне солнечного пейзажа Основательное знание С. Ринчиновым жизни бурятского села находит отражение во всех его  произведениях. Созданные художником образы впечатляют своей правдивостью. В их числе картина  «Разговор» (1978), изображающая доверительную беседу двух женщин на околице села, и полотно  «Перед сармой» (1984), герои которого ­ рыбаки Байкала (сарма ­ название одного из ветров на Байкале,  отличающегося силой и резкой порывистостью). В серии пейзажей под общим названием «Зимние сумерки» автору удалось передать протяженность и  безмолвие земли, скованной на долгие месяцы морозом. И вместе с тем обитающие здесь люди живут  привычной жизнью, заняты своими повседневными делами, в стылом воздухе поднимаются из труб  дымки над крышами их домов. Солбон Ринчинов принял участие в оформлении нового здания Бурятского академического театра драмы имени X. Намсараева. Он разработал эскиз занавеса с восточным орнаментом. Всё же главные помыслы художника связаны с сюжетно­тематической картиной, со всеми присущими  этому жанру живописи характерными чертами. Художник очень чутко реагирует на все перемены, происходящие в жизни. Неслучайно наряду с  изображением трудовых будней своих земляков он в начале восьмидесятых годов обращается к тематике народных празднеств, вновь возрождавшихся в республике после довольно длительного забвения. Таковы картины «Сурхарбан» (1980), «Ехор» (1983, народный танец­хоровод), «Приз золотого дракона» и др.  Традиционные спортивные состязания в стрельбе из лука, конных скачках и борьбе, а также песенно­ танцевальный фольклор — в прошлом наиболее общественно значимые жизненные и эстетические  ценности, увлекают воображение художника. Примечательными стали для художника девяностые годы, когда многие его идеи, стержневые творческие устремления начали воплощаться на широком свободном дыхании, воплощаться в произведениях разного лирико­эпического звучания, будь то портрет, пейзаж, бытовой жанр, либо более масштабные по  тематике: серия «Гэсэриада», триптих «Баргуджин То­кум», исторические полотна, посвященные  степным походам хори­бурят, встрече посланцев степных кочевнических племен с императором  Российским Петром Великим, и т.д. Над каждым сюжетом художник работает с полной творческой отдачей, поднимая значительные темы  своего времени, ставит серьезные живописно­пластические задачи, добивается колористической  целостности композиций. Солбон Ринчинов полон творческой энергии, его возможности далеко не исчерпаны. Несмотря на то, что  многое уже достигнуто, он находится в постоянном поиске. Шонхоров Чингиз Бадмаевич родился 6 окт. 1948 году в с.Далахай Тункинского р­на Бурятской  АССР. Шонхоров Ч.Б. принадлежит к среднему поколению современных художников РБ, ярко и  самобытно проявивший себя как в живописи, так и в графике, чьи произведения вошли в золотой фонд  национального и отечественного искусства. Он так же в последние годы самобытно и ярко блеснул новыми гранями своего дарования, обратившись к реализации творческих замыслов в жанрах декоративно­прикладного искусства и пластике малых форм.  Со времени окончания Ленинградского института живописи ,скульптуры и архитектуры им. И.Е. Репина  он посвятил своё творчество родной республике, её народу и суровой красоте неповторимой природы  Саян, Забайкалья и священного озера Байкал.  С 1978 года он с неизменным успехом участвует во всех республиканских, зональных, всероссийских и  всесоюзных выставках, проводившихся в Москве, Ленинграде, Чите, Комсомольске­на Амуре,  Хабаровске, Владивостоке, Иркутске, Якутске, Красноярске, Новосибирске и Улан­Удэ. Участвовал в  ретроспективных и групповых выставках бурятских художников в Москве, Ленинграде, Алма­Ате,  Ереване, Вильнюсе, Баку и Киеве. А так же в зарубежных: Саппоро(Япония),Сеул (южная Корея), Пекин, Харбин, Улан­Батор, Париж, Сан­Франциско, Сантафе (США) и делал персональную выставку в Париже  и Ди (Франция). В последние годы работает над большой серией исторических картин «Кочевники  Центральной Азии». Имеет следующие почётные звания и награды: 1. Медаль за стр­во БАМа­1982 г 2. Заслуженный художник РБ­ 1983 г 3. Лауреат Госпремии РБ в обл.искусства­1995 г 4. Благодарственная грамота Всебурятской ассоциации развития культуры­1996 г 5. Почётная грамота правительства РБ за заслуги в обл. изобразительного искусства ­1998 г 6. Народный художник РБ ­ 1998 7. Заслуженный художник России – 1999 8. Диплом 3 степени Республиканской премии им. Ц.С. Сампилова­2002 год 9. Диплом 1 степени Республиканской премии им. Ц.С. Сампилова­2005 год 10. Государственная премия правительства России­ 2006 год 11. Благодарность от Президента и Правительства РБ за большой вклад в развитие культуры, искусства и средств массовой информации РБ­2006 год 12. Присвоено звание члена­корреспондента Российской академии художеств (РАХ)­2007 г 13. Лучшие люди Бурятии ­2009 год г. Улан­Удэ 14. Лауреат премии международного искусства «Путь единства» медаль, диплом и благодарность­2009  год Чингиз Бадмаевич Шонхоров ­ заслуженный художник России Ч.Б.Шонхоров ­ художник, постоянно находящийся в поиске, пишет много экспериментальных работ,  начиная с абстрактных вещей, и им придуманных и найденных, художественно выдержанных и  философски осмысленных. Сегодня Ч.Б. Шонхоров­ ведущий талантливый художник, находится в  расцвете творческих сил, обещающий ещё немало замечательных творений. Его работы хранятся в  музеях и частных галереях нашей страны, стран СНГ и зарубежных стран на всех континентах. Активно  участвует в общественной жизни коллектива и общества, был главным художником СХ РБ,  председателем художественного совета, постоянно избирался членом правления СХ РБ, член  выставкома, был экспертом закупочной комиссии. «Ая ­Ганга» Творческий путь Доржиева можно назвать методическим постижением вечной тайны бытия. Закончив с  отличием Иркутское художественное училище, а также Ленинградскую академию художеств им. И. Е.  Репина, художник упорно ищет свою тему, свой путь в искусстве. Вековые народные традиции  переосмысляются им совершенно по­новому, европейская школа в сплаве с духом древности позволили  ему открыть нечто глубинное в национальном художественном осознании и осмыслении бытия. 24 декабря 1950г. ­ родился в селе Улан­Булак Агинского Бурятского автономного округа. 1971 ­ 1975 Иркутское училище искусств 1975 ­ 1981 Ленинградский институт живописи, графики, скульптуры и архитектуры им. И.Е.Репина 1984 г. ­ член Союза художников СССР 1985 г. ­ участник XII Всемирного фестиваля молодежи и студентов (Москва) 1991 ­ по н.в. ­ главный художник Государственного Бурятского академического театра драмы им. Хоца  Намсараева 2005 г. ­ заслуженный художник Российской Федерации. В работах мастера ощутимо прослеживается тяга к извечному поиску истины – «кто мы…», что ведет  его к почти языческому мироощущению, позволяющему создавать картины­размышления об  исторической судьбе нации. Таков, например, извечный для бурятского искусства образ языческого быка­прародителя «Буха­нойона». В 2000 году Б. Доржиев создал этот легендарный образ: огромный  бычий глаз, пятна красного цвета, линии, рог… ­ чувствовалось влияние Пикассо, разложение формы на  узнаваемые фрагменты. Главное, к чему тогда стремился художник, – к передаче чувственного  ощущения животворящей силы и страсти. Большое влияние на творческий путь Доржиева оказала работа главным художником Бурятского академического театра драмы им. Х. Намсараева. Театральное  искусство, динамичное, эмоциональное, стало очередной вехой, обогатившей его художественный опыт.  Искусство национального театра основано на национальной литературе, которая, в свою очередь,  неотрывно связана с народной мифологией, фольклором, уходящими в недра первоначального  мифологического мышления и имеющее непреходящую художественную ценность. Все это явилось  подспудным двигателем, позволившим искусству Доржиева расцвести новыми образами. Окунувшись в  столь бесценный материал, его творческое мышление обрело новые грани, где все более возрастающее  значение приобрела проблема диалога, взаимодействия национального и общечеловеческого. Так  появились следующие живописные произведения: «Аяншаад» («Путешественники»), «Хун­шубуун» –  «Мать­лебедица» (2001), «Степной театр» (2002­2004), «Бальжин хатан» (2000) и др., рамки которых  раздвинулись, образы ожили во времени и пространстве. Примечательно, что свои неповторимые и  разнообразные образы художник с большим мастерством воплотил не только в живописи, но и в графике. И везде самой одушевленной субстанцией для Доржиева, позволившей ему преображать и философски  осмысливать реальность, явился цвет. Пространство цвета и света обретает неожиданные оттенки  «золотого цвета Азии» и прочувствованный, почти разгаданный смысл бытия нации. Результатом  творческих исканий в этом направлении явился образ «Хатан­царицы» ­ образ утрированный, предельно  обобщенный, с нарочитыми пропорциональными нарушениями, явивший миру иной, отличный от  навязываемых стандартов, вызывающий своим гротеском, нерафинированный, азиатский архетип,  исполненный при этом все той же неизбывной силой, убеждающий жизнеспособностью нации.  Мировидение Бальжинимы Доржиева выразилось в его искусстве ­ национальном по форме,  общечеловеческом по содержанию ­ архитипичном и ультрасовременном, а главное –  жизнеутверждающем.