Реферат на тему Функционально-семантическая категория персональности

Функциональный подход к изучению категории лица и средств ее  выражения представлен в ряде фундаментальных исследований по  грамматике, в том числе и русского языка, а значит, последовательно  опирается на лингвистическую традицию. В.В. Виноградов ввел понятие  "синтаксического лица", указывая на то, что это одна из основных категорий,  формирующих фундамент сказуемости и являющихся компонентами  предикативности. Такая трактовка категории лица содержится не только в  ряде учебных пособий, но и в "Коммуникативной грамматике русского языка" (1998), где дано следующее определение предикативности, включающей в  себя категорию лица: это "сопряженность предикативного признака с  субъектом ­ его носителем, выражающаяся в языковых категориях  модальности, времени и лица отнесённость предложения к действительности". В лингвистической науке существует и несколько иная точка зрения. Так, согласно концепции, разработанной Н. Ю. Шведовой, лицо не включается в  число тех категорий, на основе которых формируется предикативность.  Однако, опираясь на функционально­семантический подход и анализируя  лицо (персональность), а также базирующееся на данной категории  функционально­семантическое поле, следует признать более важным тот  признак, что персональность соотносит обозначаемую в высказывании  ситуацию и ее участников с участниками речевого акта, а значит, по мнению  А.В. Бондарко, "имеет явно выраженную актуализационную природу" и "в  этом смысле персональность включается в тот круг актуализационных  предикативных категории, к которым относятся модальность и  темноральность". В подобном случае выделение категории персональности не только  представляется вполне логичным, исходя из представлений о системе языка в  функциональной грамматике, но и необходимым, тем более что  универсальная понятийная категория лица находит отражение в  грамматической категории лица, а последняя, в свою очередь, служит фундаментом, на котором формируется категория персональности. При этом  учитываются и семантика, и условия функционирования данной категории в  русском языке. Универсальная семантико­синтаксическая категория личности –  безличности состоит из трёх базовых элементов, которые отражают в  сознании реальных предметных участников ситуации общения: говорящий –  слушающий – предмет речи. Категория личности — безличности воплощается в общеязыковой и функционально­семантической категории лица,  реализующейся в индоевропейских языках в парадигмах личных и  притяжательных местоимений и в системе глагольного словоизменения. В научной литературе существуют различные толкования категории  персональности. Некоторые исследователи (Н. А. Слюсарева, В. И. Карасик)  под персональностью понимают систему признаков семантического субъекта,  грамматически функционирующую как категория лица. При этом категория  персональности определяет говорящего, участника речи и того, кто в речи не  участвует. По мнению других ученых (Л. В. Шишкова, Т. Ю. Смирнова),  персональность – это коммуникативный аспект предложения,  характеризующий участников ситуации, обозначаемой предложением, по  отношению к участникам речевой ситуации. При этом важно подчеркнуть, что при любом подходе проблема описания разноуровневых средств, служащих в  речи для выражения категориальной семантики персональности, коррелирует  в современных исследованиях с вопросом о категории лица, план выражения  которой также имеет полевый характер. Поэтому ее адекватное описание  возможно лишь при учете как морфологических, синтаксических, так и  лексико­семантических, функциональных, прагматических аспектов  отдельных языковых единиц и всего высказывания. В традиционной грамматике оппозиция личность / безличность часто  пересекается с двумя сходными по названию, но различными по природе  категориями: одушевленностью (иногда обозначаемой также термином "личность") / неодушевленностью ("неличностью") семантического актанта –  носителя признака; категорией личности (персональности). Положение еще  более осложняет пересечение указанных понятий с компонентами категории  лица (персональности). Термины "1­е, 2­е и 3­е лицо" используются как для  характеризации категориальной принадлежности актантов, так и для  обозначения "грамматического лица" признакового компонента (глагола). При рассмотрении безличности как компонента функционально­семантического  поля личности / безличности можно сказать, что в английском языке данное  значение выражается не грамматически (как в русском языке), а лексически –  местоименной формой 3­го лица единственного числа it . Таким образом,  оппозиция личность / безличность грамматически здесь не выражена. Итак,  грамматическая категория личности / безличности выступает как компонент,  во многом определяющий своеобразие устройства и функционирования  простого предложения в разноструктурных языках. Категория персональности/имперсональности (личности/безличности)  является важной содержательной синтаксической категорией, которая  выражает степень выделенности сознанием человека того референта  действительности, ментальный аналог которого (концепт) формализуется в  структуре предложения в функции подлежащего. Из такого понимания ее  сущности следует, что анализ персональности/имперсональности может  осуществляться с позиций прототипической теории [Rosch; Langacker], в  свете которой она предстает в качестве градуальной категории, варьирующей  в достаточно широком диапазоне между прототипическими личными  предложениями и прототипическими безличными предложениями. Прототипическими личными предложениями являются такие, в которых  подлежащее выражено личным местоимением 1­го лица единственного числа: I am a student. I like reading. В таких предложениях подлежащее всегда имеет максимально личный,  определенный, выделенный, индивидный, уникальный характер. По мере  ослабления этих признаков и нарастания им противоположных  (невычленимость, неопределенность, обобщенность, неконкретность и  размытость в референционном плане, нечеткость локализации в сетке  пространственно­временных координат и т.п.) происходит и постепенный  сдвиг в сторону безличных конструкций. К отклоняющимся от прототипа в незначительной степени личным  предложениям следует отнести такие, в которых подлежащее обозначает  лицо, при том, что оно выражено либо одушевленным именем  существительным, либо личным местоимением (но не I ): The passengers were leaving the plane. The boy came into the room. На еще большем расстоянии от прототипа категории персональности  отстоят предложения, подлежащие которых обозначают не­лицо и  выражаются неодушевленными именами существительными: A tree fell down. The stone was large and heavy. Заметим, что подлежащие в таких предложениях именуют единичные  объекты. На периферии предложений персонального типа находятся такие,  подлежащие которых выражены существительными, обозначающими  различные типы множественности, в частности  «множественность дискретных объектов: The desks in the classroom are all new; внутреннюю множественность недискретных объектов: Sugar is more expensive than salt ; К морфолого­синтаксическому уровню относятся формы возвратного  местоимения себя в русском языке, функционирующего в предложении  совместно с глагольной формой и с возможным (факультативным) личным местоимением­подлежащим: "Я себя никогда не жалею" (3. Паперный); "Ты  себя не оправдывай" (пример А. В. Бондарко). Вероятно, к этому же уровню  можно отнести формы сам, сама и подобные, отметив при этом большую  обязательность в таких случаях местоимений­подлежащих. Например: "Ты  сам знаешь ответ на этот вопрос" (Из газет); "Я сама знаю, что мне делать" (И. Ильф, Е. Петров). К интонационно­синтаксическому уровню относятся  различные побудительные конструкции, как глагольные, в том числе и  инфинитивные, так и безглагольные. В последнем случае конструкция может  включать в состав и частицы с императивной семантикой. Например:  "Марш!", "Брысь!" К лексическому уровню причисляют сочетания типа автор этих строк,  наш брат, ваш покорный слуга и т.д., которые определяют реальную  отнесенность содержания высказывания к говорящему. При этом подобные  сочетания соотносятся грамматически с формами 3­го лица и могут  сочетаться как с личными формами глагола, так и с формами прошедшего  времени или сослагательного наклонения, сохраняя указание на говорящего.  Формы типа ваша милость, ваше преподобие и т.п. также могут выражать  категорию персональности. Кроме указанных выше лексических средств выражения персональное,  которые составляют периферию, следует отметить и другие, также  относящиеся к периферии: 1) имена собственные (со значением лица). При этом необходимо  учитывать, что они не обладают грамматической категорией лица и в  зависимости от функции в высказывании могут выражать отношение как к 3­ му лицу, так и ко 2­му при обращениях, а также и к 1­му (если адресант  говорит о себе в 3­м лице); 2) притяжательные прилагательные, которые совмещают указание на  лицо с семантикой принадлежности (как и местоимения этого разряда), а,  следовательно, также связаны с категорией посессивности; 3) субстантивированные прилагательное и причастие, которые присуща  сема лица (трудящиеся, провожающие, слепой, больной). Можно предположить, что именно наличие в подобных формах семы  "лица" делает возможным эллипсис существительного с тем же компонентом,  приводит к актуализации этого элемента значения, а таким образом, приводит к субстантивации. Вероятно, можно рассматривать эти случаи как средства  выражения категории персональное, которые относятся к лексико­ словообразовательному уровню и располагаются на дальней периферии  микрополя определенно­личности. Их конкретная отнесённость к лицу либо  уточняется с помощью конкретизаторов (например, тот, такой и т.п.), либо  поддерживается контекстом; 4)относительные прилагательные (выражающие каким­либо образом  отношение к лицу и образованные от личных имен существительных):  человеческие, женский, детский и т.д.; 5) наречия, образованные от этих прилагательных; 6) личные имена существительные (нарицательные, включающие в  значение сему "лицо"); 7) собирательные числительные. Данные формы также относятся к  дальней периферии средств выражения категории персональности в  микрополе опредленно­личности: "Семеро одного не ждут". В современной лингвистике безличные предложения делятся на  «активно­процессные и пассивно­процессные». Активно­процессные безличные предложения предполагают констатацию какого­то активного процесса, не отнесенного ни к какому лицу, ни к какому  предмету. Формально это выражается наличием в качестве главного члена  предложения безличного глагола 3 лица единственного числа. Такие  предложения сложились уже достаточно поздно, тем более, их формирование  двояко: во­первых, в условиях табуирования опускается словесный элемент,  который обозначает производителя действия («It`s getting dark» « Темнеет»); во­вторых, нередко изначально создаются особые схемы предложения, не  соотносимые с двусоставными (Вверху загрохотало). В русском языке среди активно­процессных безличных предложений  выделяют несколько разрядов: ∙ предложения, в которых фиксируется процесс обезличивания в  определенных локально­временных рамках:  В ветвях над нами зашумело; ∙ предложения, в которых обезличенный процесс раскрывается указанием на какой­либо признак:  На веранде вкусно пахло выпечкой; ∙ предложения, в которых фиксируется указание на орудие действия:  Солдата ранило пулей; ∙ односоставные предложения с указанием на адресата процесса:  Нам за это влетит. В пассивно­процессных безличных предложениях обезличенный процесс  выражен страдательными причастиями (как правило, краткими) совершенного вида среднего рода:  Там перекопано. В иске ему отказано. Важно подчеркнуть, что как главный объект настоящего исследования  безличные предложения не являются внутренне группой, распадаясь на  четыре основных подтипа: ­«безличные предложения, обозначающие сферу физических,  эмоциональных и ментальных состояний человека; ­безличные предложения, используемые в качестве форм выражения  категории модальности; ­ безличные предложения, обозначающие местонахождение объекта; ­безличные предложения, обозначающие природные и погодные явления». Первым подтипом в нашем списке безличных предложений значится тот,  что используется для обозначения физических, эмоциональных и умственных  состояний человека. При этом необходимо с самого начала иметь в виду, что  выделение данного подтипа представляется проблематичным для английского языка, так как номинативный характер его синтаксической типологии на  современном этапе развития накладывает запрет на употребление  подлежащего в форме иного падежа, чем номинатив. Начнем с того, что категория персональности/имперсональности  (личности/безличности), как было указано, является не только и не столько  формальной, сколько содержательной. Следовательно, по отношению к предложениям типа I like it, несмотря на  всю внешнюю схожесть с прототипическими личными предложениями, вовсе  не очевидна справедливость утверждения, что I вычленяется сознанием  говорящего в качестве активного лица, совершающего осознанные и  целенаправленные действия в отношения кого­либо или чего­либо. Итак, для  выделения в английском языке рассматриваемого подтипа безличности  существуют семантико­когнитивные основания. Еще один вид основания, позволяющий утвердительно ответить на  вопрос о существовании рассматриваемого подтипа безличных предложений в английском языке, можно квалифицировать как онтогенетическое. В плане интересующей нас проблемы лингвистами, изучающими речь  англоговорящих детей, зафиксированы в качестве достаточно частотных и  стабильных такие образования, как me knows it, me wants it, me likes it и т.п.,  отсутствующие в нормативном, «взрослом» английском. Причина  распространенности таких конструкций в речи детей и их отсутствия в речи  взрослых легко объяснима: ребенок, еще не подвергшийся процессу  систематического обучения «правильной» (нормативной) грамматике в  школьных условиях, руководствуется при выборе языковой структуры для  выражения мысли интуицией и здравым смыслом. А интуиция и здравый смысл подсказывают ему, что для языкового обозначения испытываемых им  физических, эмоциональных и ментальных состояний более естественным  представляется использование безличных конструкций; ребенок,  подсознательно чувствуя разницу между действием (например, «играть») и не­ действием (например, «хотеть»), для обозначения первого выбирает личные  конструкции (I play), а второго – безличные (me wants). Интересно, что  необразованные и слабо владеющие грамотой взрослые люди могут сохранять  рассматриваемый тип аграмматичности детской речи в течение всей жизни. Наконец, постулировать существование в современном английском языке рассматриваемого подтипа безличности можно на основе принципов  транслятологии – науки о межъязыковом переводе. По убеждению многих  лингвистов, «перевод с одного языка на другой является достаточно  надежным методом выявления скрытых категориальных и субкатегориальных  значений в интересующем языке».  Так, если английские предложения, являющиеся с формально­ грамматической точки зрения личными, при переводе на другой язык  регулярно представлены безличными аналогами, то это может являться  важным аргументом в пользу признания и английских формально личных  предложений семантически безличными. Вполне подходящей иллюстрацией этого может служить перевод,  осуществляемый с английского языка на русский. Регулярными и  нормативными являются, например, следующие межъязыковые соответствия: I want – мне хочется; I like – мне нравится; I think – мне думается; he is unwell – ему нехорошо ; he is cold/warm – ему холодно / тепло ; I am comfortable – мне удобно ; I am dizzy – у меня кружится голова; I am sick – меня тошнит . Возможность выделения в английском языке второго подтипа безличных  предложений (таких, в которых выражается модальность) более очевидна, чем первого. Достаточно указать на конструкции типа it ispossible..., it is  necessary..., структурированные как прототипические безличные предложения с референциально «пустым» it в качестве формального подлежащего.  Утверждения о том, что подобного рода конструкции не являются  безличными, так как они вводят субъектные придаточные предложения,  малоубедительны. Действительно, данные конструкции нормативно  используются для ввода придаточных предложений или фраз неполной  предикации: It is necessary to be honest; It is impossible to know everything , и, действительно, получающиеся сложные и полусложные предложения  могут быть переструктурированы таким образом, что семантически «пустое»  it исчезает, заменяясь на семантически содержательные элементы To be honest is necessary; To know everything is impossible . Однако, это не меняет что­либо в плане перехода подобных предложений из разряда безличных в разряд личных, так как подлежащие предложения  остаются нереферентными: сознание не вычленяет лицо, группу лиц или  предмет/предметы, обозначаемые подлежащими таких предложений. Помимо проанализированных выше конструкций английский язык  располагает и другими средствами выражения модальности. Речь может идти, в частности, о таком широко используемом средстве, как модальные глаголы.  Предложения с модальными глаголами структурируются, как правило, по  образцу личных: I must go there now; He can play tennis. Однако, при ближайшем рассмотрении становится ясно, что в таких  предложениях личность контаминируется с безличностью. Это доказывается  возможностью синонимических трансформаций, при которых происходит  вычленение собственно безличного и собственно личного компонентов: I must go now  →  It is necessary (безличный компонент) that I (should) go  now (личный компонент); → He can play tennis   It is possible (безличный компонент) for him to play  tennis (личный компонент). Еще на один шаг ближе к прототипическим безличным предложениям  стоят в английском языке безличные синтаксические конструкции,  выражающие идею местонахождения, пребывания – так называемые  экзистенциальные конструкции: There is a book on the table; There are flowers in the garden . Попытки интерпретировать there иначе, чем безличное подлежащее, не  могут увенчаться успехом – даже если задаться целью трактовать there как  наречие места со значением «там», к которому оно исторически восходит,  экзистенциальные предложения все равно не превращаются в личные. Причина ясна: there, понимаемое как «там», остается референционно пустым, так как  это слово не предметное, а признаковое. Попытка истолкования рассматриваемых предложений как личных на  том основании, что реальными подлежащими в них являются  существительные (a book, flowers), наталкиваются на серьезные трудности.  Дело в том, что личные предложения: The book is on the table; The flowers are in the garden не являются синонимическими трансформами экзистенциальных  предложений с there, так как они передают информацию разного рода, а  потому не являются взаимозаменяемыми. Предложение There is a book on the table сообщает о том, какой именно предмет находится на столе, и может  служить ответом на вопрос What is there on the table?, в то время как  предложение The book is on the table есть сообщение о том, где именно  находится известная говорящим книга, и может служить в качестве ответа на  вопрос Where is the book?. Перейдем теперь к описанию следующего типа безличных предложений,  относимого нами к прототипу субкатегории безличности. Как было указано  выше, в содержательном плане такие предложения описывают природные,  погодные, стихийные явления и состояния, а в структурном плане  характеризуются наличием формального подлежащего it , которое  обнаруживает следующие признаки. Во­первых, оно нереферентно и не соотносимо ни с каким концептом как информационно­содержательной единицей сознания. Во­вторых, несмотря на его референционную и семантико­когнитивную  ущербность, его наличие в структуре предложения является обязательным. Обязательность употребления it диктуется строевыми особенностями  английского языка, который не выработал бесподлежащной модели  предложения и потому предполагает в обязательном порядке заполнение  соответствующей синтаксической позиции. Вот почему грамматичными  являются варианты: It is getting dark ; It is cold ; It often rains in autumn , а варианты без формального подлежащего: Is getting dark; Is cold; Often rains in autumn , будучи осмысленными и семантически самодостаточными, являются  аграмматичными. В­третьих, невозможны никакие синонимические трансформации,  позволившие бы заменить it другим языковым элементом. Любые  трансформации привели бы либо к аграмматичности, либо к появлению  несинонимичной замены. В­четвертых, безличное it имеет омоним, вводящий личные предложения  и заменяющий упомянутое ранее имя. Отсюда необходимость  дифференциации между «It was getting cold» «Становилось холодно»  (безличное предложение) и «I touched the iron. It was getting cold» «Я  прикоснулся к утюгу. Он становился холодным» (личное предложение). Aнализ категории персональности позволил выявить прототипический  характер ее структурированности в английском и русском языках и  разнообразные способы ее выражения с акцентом на семантические формы.  Причины существования безличных конструкций в системах различных  языков давно служат предметом споров синтаксистов, лингвокогнитологов и  лингвокультурологов. Особенно много написано о пристрастии русских к  бесподлежащным и безличным способам выражения различных типовых  значений. Личность / безличность выступает как полифункциональная  оппозиция грамматических форм, во многом определяющая своеобразие  устройства простого предложения. Именно полифункциональностью данной  категории объясняется дискуссионность интерпретации ее различных  проявлений в синтаксисе и трудность усвоения этих форм учащимися.