МИНИСТЕРСТВО НАУКИ И ВЫСШЕГО ОБРАЗОВАНИЯ

РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

КУРСОВАЯ РАБОТА

на тему:

«Римский ветеран как социально-психологический тип (по сочинениям Тацита и Светония)

2022

Содержание

Введение.......................................................................................................... 3

Раздел 1. Анализ историографии и источников............................................... 7

1.1 Источниковедческий обзор..................................................................... 7

1.2 Обзор историографии........................................................................... 10

Раздел 2. Аспекты психологии ветерана........................................................ 14

2.1 Условия военной службы..................................................................... 14

2.2 Срок службы и боевые действия.......................................................... 20

Раздел 3. Римский ветеран как социально-психологический тип.................. 27

3.1 Социально-политическая роль римского ветерана............................... 27

3.2 Значение ветерана в отставке в жизни Рима......................................... 32

Заключение.................................................................................................... 41

Список использованных источников и литературы....................................... 43

Введение

Актуальность исследования. Рассмотрение римского ветерана как социально-психологического типа ставит конкретный вопрос в сфере идентификации самого этого определения. В качестве разъяснения характерен отрывок из монографии Г.С. Кнабе: «Соответственно и исторические закономерности воплощены в столкновениях этих конкретных живых людей, их страстей, убеждений и интересов, их привязанностей и антипатий, а их сознание и страсть, воля и фантазия, любовь и ненависть, направленные на достижение общественной цели и преломленные в конкретной, исторически и социально определенной человеческой судьбе, реализуются в характерных для данного времени общественно значимых типах личности. Каждый такой тип представляет собой конкретную форму, в которой осуществляется взаимодействие устойчивых объективных факторов исторического развития и повседневного общественного поведения: он обусловлен в конечном счете социально-классовой принадлежностью, он связан с идейно-политической позицией, но прямо и непосредственно и та и другая выражаются в общественных реакциях, в привязанностях и отвращениях, вкусах и привычках, т. е. в типе человека» [7, с. 16].

История Древнего Рима явила собой заключительный этап в развитии древнего мира. Рассматривая ветерана римской армии в социально‑психологической перспективе, обнаруживается, что тот является неотъемлемым элементом римского военного общества, поскольку все его традиции, социальные установки и приоритеты были приобретены за долгие годы службы в армейских рядах. То значение военного фактора в образовании государства, в качестве которого выступала армия и особая его каста – ветераны – невозможно переоценить. В силу особых исторических условий, в которых складывался новый уклад жизни римского общества – период принципата, или Ранней империи, потребности и задачи ее военной стороны во многом определяло вид самой страны и ее внутренние настроения. Государственные и социально‑политические структуры Рима всегда находились в стадии плотного взаимодействия с эволюцией его военной организации. Такое зависимое тесное положение римской армии, с ее ветеранской элитой, и социально-политической жизнь общества обнаруживает актуальность настоящего исследования, позволяя переосмыслить насколько сильную роль играла армия в формировании нового государственного устройства Рима – принципата, ставшего основой Ранней империи.

Цель настоящего исследования заключается в рассмотрении римского ветерана в качестве социально-психологического типа на фоне общей массы солдат римской армии.

В соответствии и для достижения поставленной цели, определен ряд задач:

-                   проанализировать имеющиеся источники и историографию на предмет роли ветеранов, их положение в обществе и армии;

-                   изучить различные аспекты, которые влияли на психологическое здоровье ветерана за время службы;

-                   рассмотреть римского ветерана в качестве социально‑психологического типа сквозь призму его социально‑политической роли в жизни общества с рассмотрением значения последнего по выходу в отставку.

Объектом настоящего исследования выступает армия Римской империи, а его предметом соответственно – особая категория служащих – ветераны.

Хронологические рамки исследования. Хронологические рамки исследования затрагивают эпоху принципата в истории Римской империи, то есть временной промежуток с I в. до н.э. – III в. н.э., когда в свет вышли работы двух римских историков – Светония и Тацита.

Территориальные рамки исследования. Территория, которую затрагивает исследование, ограничены границами Ранней Римской империи в целом и территориями провинций Нижняя Мезия и Фракия, в частности.

Методология исследования. Методологической основой настоящего исследования является комплекс научных методов и принципов. Так, был использован историко-типологический метод в совокупности с принципом историзма, позволивший выделить и рассмотреть в рамках общественно‑исторического процесса те черты римской армии, которые возникали в ходе формирования нового государственного устройства Рима – принципата. Принцип объективности, использованный в процессе исследования, позволяет непредвзято подойти к изучению рассматриваемого исторического процесса.

Источники и историография. Источниковая база представлена тремя пунктами. Работы Публия Корнелия Тацита – «Анналы» [2] и «История» [3] – вместе образуют единый хронологический ряд, поскольку первая описывает события эпохи Юлиев-Клавдиев – 14 г. н.э. – 68 г. н.э., а вторая рассматривает историю Ранней Римской империи в период правления династии Флавиев – с 69 по 96 гг. н.э.

Биографический труд Гая Светония Транквилла – «Жизнь двенадцати Цезарей» [1] – представляет собой систематизированный по принципу последовательности предметов, представленным девятью пунктами. Для Светония не столько важна хронология рассматриваемых личностей, сколько обзор их обстоятельств рождения и смерти, описание черт характера и основных политических событий, происходивших во время правления того или иного государственного деятеля.

Отечественная историография скупа на предмет исследования древнеримской армии и ее главной тактической единицы – солдата. В этом отношении характерно замечание А.В. Колобова: «история римской армии – это не только история сражений и справедливо войн, но и история важного инструмента внутренней и внешней политики, особого социального организма. Невозможно оценить сильные и слабые стороны принципата, не имея представления о роли армии в формировании структуры имперского общества, его экономики» [9, с. 4].

В контексте данного тезиса важными выступают работы отечественных исследователей в рамках структуры армии Рима, ее социальном составе и истории – А.В. Колобова [9] и А.В. Махлаюка [13].

В исследованиях, непосредственно посвященных римским ветеранам, основное внимание уделяется их жизнь после отставки и расселение в колониях – в этом отношении характерны работы таких отечественных исследователей, как В.И. Кадеев [5], А.П. Мартемьянова [12], В.Н. Парфенова [14], А. Козленко [8].

Кроме того, из ряда работ отечественных историков выделяются труды, посвященные анализу трудов Публия Корнелия Тацита – это работы Г.С. Кнабе [7] и А.С. Крюкова [10].

Касаемо зарубежных авторов, примечательными и важными в рамках настоящего исследования выступают работы И. Боянова [4], Р. Кована [6] и Я. Ле Боека [11]. В них рассмотрены основные особенности касаемо римских ветеранов, их расселения, социального статуса по выходе в отставку. Также дается обширный анализ на происходившие в армии перемены, дана оценка армейской структуре и функциональности.

Структура работы. Курсовая работа состоит из введения, трех разделов, шести параграфов, заключения, списка использованных источников и литературы (14 позиций), приложений (6 позиций), а также примечаний.

Раздел 1. Анализ историографии и источников

1.1 Источниковедческий обзор

Начать обзор источниковой базы настоящего исследования необходимо и справедливо с работ и личности Публия Корнелия Тацит, поскольку оба его труда – «Анналы» [2] и «История» [3] – во многом определили облик Ранней империи, предоставили важнейшие сведения о римских воинах и, в особенности, о римских ветеранах.

Достоверных и точных фактов о жизни Тацита известно не много. С уверенностью можно сказать, что тот являлся мужем дочери полководца Юлия Агриколы, при императоре Тите Флавии Веспасиане он занял должность квестора, которая открыла ему путь в сенаторское сословие, поскольку существуют предположения о всадническом происхождении. При императоре Марке Кокцее Нерве Тацит исполнял должность консула в 97 г. н.э., а в 112-113 гг. был в должности проконсула Азии.

Два его наиболее капитальных труда, рамки которых затрагивает настоящее исследование не дошли до наших дней в полном объеме. От «Истории» сохранились первые четыре книги и начало пятой. От «Анналов» до наших дней дошли первые шесть книг и книги с одиннадцатой по шестнадцатую, что в общей сложности составило около половины от всего объема, написанного Тацитом труда.

Об «Истории» и «Анналах» можно сказать, что вместе они составляют единое историческое пространство, взаимно дополняющие друг друга, «Анналы» повествуют о жизни Ранней Римской империи в период правления Юлиев-Клавдиев – с 14 по 68 гг. н.э. [10, с. 39] Хронологическую линию продолжает «История», затрагивая эпоху Флавиев – 69-96 гг. н.э.

По самими замечаниям Тацита, основная задача историка лежит в наставлении читателя, создании чего-то, что сможет принести ему пользу практическую, а не только предназначенную для развлечения. По его мнению, историк должен являть как добрые дела и подвиги, так и «безобразия» – первое для подражания, а второе для позора, что, в целом, требовало от него красноречивого изложения событий, но в то же время с отсутствием какой‑либо предвзятости.

Анализируя причины описанных им событий, Тацит не выходит за рамки обыденных норм и представлений, характерных для его эпохи – в одном случае он уповает на судьбу, в других – на гнев или милость богов.

«Анналы» дают важные сведения о повседневной жизни римских воинов, об их «боевых» буднях. Особую ценность для настоящего исследования представляет первая книга, в которой Тацит предлагает наиболее значимые данные о социально-экономическом положении ветеранов, в том числе после выхода на пенсию. Кроме того, данные «Анналов» дают хороший материал для описания факторов, сформировавших психологию ветеранов.

«История» содержит много ценных сведений, которые могут помочь охарактеризовать психологию и менталитет римских воинов, как легионеров, так и ветеранов, но есть и сведения о социально-экономическом положении ветеранов.

Еще одним важным в рамках исследования источником, является «Жизнеописание Юлия Агриколы» [2]. Это небольшой по сравнению с «Анналами и историей» труд, посвященный тестю Тацита, сенатору Гнею Юлию Агриколе, наместнику Великобритании и консулу в 76 г. В отличие от «Анналов» и «Истории», биография Агриколы не делится на части («книги») и дошел до наших дней целиком. Биография Агриколы хвалебна и местами напоминает панегирик. Агрикола восхваляется Тацитом за мудрость, благоразумие, умеренность и служение своей стране. В этом сочинении Тацит уделяет пристальное внимание ведению римской войны против англичан, а также в «Анналах», излагая реалии римской армейской жизни, предлагая полезные сведения о римской армии в целом (лагерная жизнь войск и обычаи в лагерях), тактика и др.) и, что особенно важно для нас, дает необходимые сведения о социальном устройстве ветеранов.

Гай Светоний Транквилл был современником Тацита. Сведения о его жизни также, как о Таците, недостаточны. Светоний относился к всадническому сословию, а его отец был легионным трибуном.

Переломным моментом в жизни Светония стало воцарение на императорском престоле императора Публия Траяна Адриана. Будучи приближенным последнего, Светоний был вовлечен в управление государством, получив должность секретаря императора. Это в свою очередь открыло перед ним все государственные архивы страны, что явно способствовало написанию им историко-биографического труда «Жизнь двенадцати Цезарей» [1].

Светоний, в духе своего времени, был приверженцем «просвещенной монархии», что во многом предопределило характер описываемых им императоров, которых он разделил на «хороших» и «дурных». Первые в его трудах определяются в уважительных отношениях с сенатом и оказании помощи широким слоям населения.

Несмотря на явные попытки давать объективный анализ личности каждого императора, описанного в его труде, с его положительными и отрицательными характеристиками, он является приверженцем божественного происхождение императорской власти.

«Жизнь двенадцати Цезарей» заключает в себе биографии первых императоров Рима, начиная с Гая Юлия Цезаря (фактически он не был императором в понимании государственной формы правления). Вся биографическая линия императорских личностей построена у Светония «не в последовательности времени, а в последовательности предметов» [Светоний, Бож. Август, 9], которая представляет собой следующую структуру:

-                   родословная;

-                   время и место рождения;

-                   детские и юношеские годы;

-                   приход ко власти;

-                   перечисление важнейших, с точки зрения Светония, событий во время правления описываемой личности;

-                   описание внешнего вида императора;

-                   его черт характера;

-                   описание обстоятельств смерти и соответственных им предзнаменований.

Большая часть ценных для исследования сведений носит второстепенный характер и служит для характеристики человека. В связи с этим следует отметить, что данный источник не дает много информации по проблеме, однако небольшой объем компенсируется достойным качеством. В частности, источник содержит важную информацию о вероятном социально‑экономическом положении ветеранов римской армии после выхода на пенсию.

Распространенная сложность при работе с источниками – сильный разброс нужной информации. Особенно это характерно для сочинений Тацита, где в большом объеме текстов практически отсутствуют концентрированные «блоки» сведений по заявленной проблеме. Работая со сведениями о преданном войске, не следует забывать, что многим античным писателям (в том числе и Тациту) были свойственны тенденциозность и пренебрежительное отношение к изображению воинов, что во многом было обусловлено социальным происхождением авторов. Этот факт важно учитывать при анализе данных, касающихся ветеранской психологии и ее состава.

1.2 Обзор историографии

Военная история Древнего Рима постоянно вызывала интерес исследователей различных направлений. следствием подобного интереса стало появление обширной историографической базы. Однако, несмотря на это, работ, посвященных непосредственно социально-психологическому типу римских ветеранов крайне мало. Более того, с такой же установкой можно сказать и о тех работах, заявленная проблематика в которых поднимается с большей или меньшей подробностью по ходу изучения общей истории армии Рима. Подобные исследования начали появляться только в последние тридцать лет.

Всевозможные сюжеты и аспекты социальной жизни имперской армии разрабатываются на достаточно высоком уровне в работе А.В. Колобова – «Римские легионы вне полей сражений (эпоха Ранней империи)» [9]. Первым из отечественных исследователей, Колобов обратился к изучению семейного положения римских легионеров, их экономической деятельности в пограничных провинциях, социальной структуры армии Рима и роли командного состава легионов.

Исследование А.В. Махлаюка – «Армия Римской империи. Очерки традиций и ментальности» [13] – всецело обращена к исследованию социально‑политических и военно-этнических традиций римской армии в эпоху империи.

Статья А. Козленко – «Ветераны римской армии» [8] – затрагивает статус римского ветерана в социальной среде Древнего Рима. Иллюстрирует место ветерана в профессиональной армии. Рассказывает о правах и привилегиях ветеранов, вышедших в официальную отставку.

Я. Ле Боек в своем исследовании «Римская армия эпохи Ранней империи» [11] подвергает разностороннему анализу социально‑политическую историю армии империи. Здесь последняя рассматривается в качестве абстрактной структуры, своего рода механизма, который взаимодействует с социумом в политическом и социальном контексте. Здесь можно найти сравнительный анализ черт римского воина, обнаруживающий его противоречивый образ.

Совместная статья В.И. Кадеева и А.П. Мартемьянова – «О ветеранах Римской армии в Нижней Мезии и Фракии в первых веках н.э.» [5] – несмотря на малый объем, всесторонне рассматривает на основании обширного количества источников место римского ветерана в социально-классовой структуре Римской империи на примере провинций Нижняя Мезия, которая являлась приграничной территорией, и Фракия, которая была внутренней провинцией.

В монографии И. Боянова – «Римские ветераны в Нижней Мезии и Фракии (I – III вв. н.э.)» [4] – рассмотрены этнический состав, социальное, экономическое и семейное положение ветеранов римских легионов и вспомогательных частей императорской армии, которые располагались в провинциях Нижняя Мезия и Фракия. Здесь значительное место уделено расселению ветеранов, системе их вознаграждения, а также роли в местном самоуправлении.

Работа Г.С. Кнабе – «Корнелий Тацит. Время. Жизнь. Книги» [7] – посвящена жизни и творчеству Корнелия Публия Тацита. На основе широкого анализа, автор представляет сложные социальные процессы, распад республиканской системы ценностей и показывает, какое отражение эти процессы находили в общественном поведении и психологии отдельно взятых личностей.

Монография А.П. Мартемьянов – «Ветераны римской армии – магистраты и жрецы в Нижней Мезии» [12] – предлагает новый взгляд на важные аспекты участия ветеранов римской армии в муниципальной и духовной жизни провинции Нижняя Мезия.

Работа А.С. Крюкова – «Летопись первого века: историческая проза Тацита» [10] – посвящена комплексному анализу представленных Тацитом в своих произведениях сведений о различных событиях жизни Римской империи эпохи принципата.

Исследование английского историка Р. Кована – «Римские легионеры, 58 г. до н.э. – 69 г. н.э.» [6] – посвящена анализу римской армии и ее воинов в эпоху гражданских войн, когда в стране происходит смена политического режима – на смену Республика приходит Империя.

Статья В.Н. Парфенова «К оценке военных реформ Августа» [14] всецело посвящено военным преобразованиям и нововведениям великого и первого римского принцепса, названного Светонием Божественным Августом – Октавиана Августа. Здесь описываются также и изменения, которые затрагивали римских ветеранов.

Таким образом, на основании целого ряда работ по заявленной проблематике можно судить о том, что тема достаточно изучена. Использованная историографическая база в настоящем исследовании позволяет раскрыть аспекты римского ветерана, как социально‑психологического типа, такие как: социальная жизнь в отставке, политическая роль в управлении государством, военная роль в армейской структуре как особом социуме.

На основании комплексного анализа имеющихся источников – «Анналы» и «История» Публия Корнелия Тацита и «Жизнь двенадцати Цезарей» Гая Транквилла Светония – можно судить о достоверности предоставляемых ими сведений касательно римских ветеранов, поскольку, будучи современниками и описывая одни и те же события, римские авторы повторяют и во многом дополняют друг друга. Кроме того, данные работы являются аутентичными, поскольку были написаны во время описываемых событий.

Обширный ряд работ, посвященных исследованию римских ветеранов, затрагивает абсолютно все аспекты его политической и социальной роли в римском обществе. Кроме того, функции ветерана в армии, то особое место, которое они занимали на службе и какое обретали по выходу в отставку, позволяет понять его исключительную, неповторимую, а, следовательно, и крайне важную роль в участии жизни Римского государства.

Раздел 2. Аспекты психологии ветерана

2.1 Условия военной службы

Как и в наши дни, в Древнем Риме человек, оказавшись в армии, попадал в особые условия. На протяжении своей службы каждый военнослужащий прошел долгий и сложный путь «роста», в том числе и психологического, от стадии призывника до стадии ветерана. В этот период легионеры сталкивались с серьезными трудностями, изменившими менталитет и внедрившими в сознание новые психологические установки и ценностные представления. Переход легионера в статус ветерана был своеобразным психологическим рубежом.

Условия службы, безусловно, серьезный фактор, влияющий на психологию солдата. И именно поэтому очень важно учитывать, во-первых, условия самой службы и, во-вторых, те реалии, которые их сформировали. Это поможет увидеть, какие стереотипы и комплексы существовали в сознании ветеранов. Понятно, что большинство солдат прошли свои годы службы в поле, в военных походах, в переходах из летнего лагеря в зимний и обратно («честь солдата – в лагере; там его родина, там его дом» [Тацит, История, III. 84]). Нахождение в замкнутом пространстве лагеря, где необходимость поддержания дисциплины уже само по себе накладывала отпечаток на психику воина. В то же время, однако, важно помнить, что не все ветераны заслужили свой статус на поле боя. Наоборот, источники позволяют говорить о том, что многие легионеры служили во вполне комфортных городских условиях.

Этот факт делал ветеранские части психологически разными. Необходимо рассмотреть оба типа воинов, чтобы увидеть разницу в менталитете двух типов ветеранов.

Сначала проанализируем психологическое состояние солдат, служивших в городах. Солдатская психология за века не изменилась кардинально. А в Древнем Риме «среднестатистический» солдат мечтал попасть на место службы, где ему не пришлось бы слишком много работать и беспокоиться о своей жизни. Действительно, многим солдатам удалось получить службу в качестве солдат в гарнизоне города и, возможно, даже в Риме [Тацит, История, II, 11]. Конечно, в древности служба в столице считалась у воинов настоящей удачей. Рим с его богатствами, лупанариями и условиями, а также постоянным вниманием центральной имперской власти был настоящей мечтой для солдата. Солдаты столичного гарнизона считались элитными воинскими частями, и они также могли рассчитывать на крупные денежные подарки от принцепса [Тацит, Анналы, I, 8].

Вот почему многие легионеры, участвовавшие в гражданской войне 69 г. на стороне Веспасиана и флавианцев, настойчиво и не без оснований требовали выполнения обещания перевести их в преторианскую гвардию [Тацит, История, IV, 46]. Со времен Тиберия в Риме находился постоянный лагерь преторианской гвардии. Сами солдаты прекрасно понимали, что служба в гвардии будет для них менее опасным испытанием [Tацит, Aнналы, I, 17].

Недостатком городской службы была невозможность приспособиться к полевой армейской жизни. Тацит, говоря о солдатах Римского гарнизона, которым надлежало разбить лагерь и выкопать земляной вал, отмечает, что эти солдаты «не привыкли к такой тяжелой работе и вскоре приуныли» [Тацит, История, II, 19]. Этот эпизод показывает, что солдаты городских гарнизонов ни физически, ни морально не были готовы к выполнению своего долга на войне.

Это сделало большинство ветеранов, отбывающих срок службы в городах, ленивой и фактически недееспособной толпой, что имело негативное влияние во время войны. Примечания Тацита: «Корбулона не столько заботило вероломство врагов, сколько небоеспособность собственных воинов; перемещенные из Сирии легионы, обленились за время долгого мира, с величайшею неохотою несли лагерные обязанности. Хорошо известно, что в этом войске не были редкостью ветераны, ни разу не побывавшие в боевом охранении или ночном дозоре, разглядывавшие лагерный вал и ров как нечто невиданное и диковинное, отслужившие свой срок в городах, не надевая ни шлемов, ни панцирей, щеголеватые и падкие до наживы» [Тацит, Анналы, XIII, 35].

Приведенные выше факты позволяют сделать вывод, что далеко не каждый ветеран получил за время службы необходимые навыки и опыт, которых от него ожидало командование. Более того, различия в условиях службы создали два разных психологических типа ветеранов. Ветераны, проведшие двадцать лет в городах, не могли сравниться с ветеранами, служившими в провинции. Представляется, что осуществление этого должно было возвысить последних над первыми в плане психологии, вызвать у них презрение, оправданное в боевых условиях. Однако на основании этих источников можно сделать вывод о том, что в социально-экономическом плане, в том числе и по служебным наградам, ветераны были равны, что также не могло не сказаться на восприятии воинской службы «полевыми» ветеранами.

Положение солдат, служивших в полевых условиях, часто было более тяжелым, чем положение «горожан». На основании источников можно сделать вывод, что в лагерях солдаты дивились своим гражданским правам. В этом отношении Тацит говорит: «считают, что большинство военных людей неспособно разбираться в тонкостях судопроизводства, так как чинимое в лагерях правосудие отличается простотой и решительностью и многое рубит с плеча, обходясь без дотошности и хитроумия форума» [Тацит, Агрикола, 9].

Жестокое обращение оправдывалось необходимостью поддерживать дисциплину [Тацит, Анналы, XI, 18]. В ряде случаев применение силы для поддержания дисциплины приводило к злоупотреблениям и произволу со стороны должностных лиц [Тацит, Анналы, I, 23]. Судя по всему, произвол офицеров выразился не только в телесных повреждениях. Например, солдаты должны были платить за свой отпуск, и они должны были платить центурионам «и для рядовых она стала ежедневной податью» [Тацит, История, I, 46].

Солдаты, конечно, не хотели расставаться с деньгами, заработанными непосильным трудом. Поэтому гнев солдата вылился на офицеров во время беспорядков: «внезапно бунтовщики, обнажив мечи, бросаются на центурионов: они издавна ненавистны воином, и на них прежде всего обрушивается ярость» [Тацит, Анналы, I, 32].

Офицеры и командиры использовали солдат для личной выгоды и удовольствия, например для охоты [Светоний, Тиберий, 19]. Часто, чтобы получить деньги на оплату отпуска, военнослужащие «занимались разбоем или выполняли унизительные работы, которые обычно поручают рабам» [Тацит, История, I, 46].

Из солдат, имевших средства к существованию, «выбивали» деньги, заставляя их выполнять «наряды» – лагерные работы [Тацит, История, I, 46]. Большой интерес представляют несколько отрывков из произведения Тацита. Во время волнений легионов в Паннонии (14 г. н.э.), в одном из лагерей «некий Вибулен, рядовой воин…обратился к…толпе: «кто вернет жизнь моему брату, а мне – брата? Ведь его, направленного к вам германскою армией…, Блез умертвил минувшею ночью руками своих гладиаторов, которых он держит и вооружает на погибель нам, воинам» [Тацит, История, I, 22]. И: «часть воинов бросилась вязать гладиаторов, находившихся у него (Блеза) на службе» [Тацит, История, I, 23].

Из приведенных сведений можно сделать вывод, что некоторые высшие полководцы (Юний Блез был легатом) умели устраивать гладиаторские бои с участием простых воинов. Конечно, такая практика пугала солдат, так как был риск попасть в «небоевые потери».

Тяжесть лагерной жизни вынуждала солдат дезертировать [Тацит, Анналы, XIII, 35], что в свою очередь могло привести к конфликтам внутри империи. Например, беглые солдаты могут помочь самозванцам получить власть [Тацит, История, II, 8].

Важным процессом, непосредственно повлиявшим на формирование ветеранской психологии, было развитие воинского мастерства. Ветеран за время пребывания в статусе легионера подвергался колоссальным физическим нагрузкам, что неизбежно приводило к психологическим расстройствам. Постоянная физическая активность и трудовая деятельность имели несколько целей. Во-первых, стояла задача воспитать стойких и выносливых бойцов, что было необходимо, учитывая характер боевых действий и особенности римской стратегии. Во-вторых, в войсках нужно было поддерживать постоянную дисциплину. Именно дисциплина обеспечивала поддержание боеготовности армии. Нарушение дисциплины или ее отсутствие рассматривалось как фактический крах армии [Тацит, История, II, 93].

Командование подчеркивало то, что оно желало видеть в воинах: «в стольких походах, в стольких сражениях требовалась от вас стойкость против врага, и терпение, и усилия в борьбе чуть ли не с самой природой» [Тацит, Агрикола, 33].

Воины целыми днями отрабатывали боевые приемы, применяли оружие, осваивали типы построений. Они должны были быстро бегать и уметь плавать. Иногда устраивались учения для проверки боеспособности солдата. Во время походов воинам приходилось переходить горы, реки, болота [Тацит, Агрикола, 33], сражаться с дикими зверями [Тацит, Агрикола, 34].

Командование старалось не давать солдатам возможности для длительного отдыха, чтобы солдаты не теряли подготовленность к трудностям и дисциплину: «Воинов он [Гай Юлий Цезарь] ценил не за нрав и не за род, а только за мужество…держал их в постоянной напряженной готовности внезапно выступить куда угодно. Часто он выводил их даже без надобности, особенно в дожди и праздники. А нередко, отдав приказ не терять его из виду, он скрывался из лагеря днем или ночью и пускался в далекие прогулки, чтобы утомить отставших от него солдат» [Светоний, Бож. Юлий., 65]. Важность дисциплины в поддержании порядка в армии хорошо понимал Сервий Гальба. После Нерона, который не обращал внимания на свою армию, Гальба стал навязывать традиционные воинские порядки, что, конечно, не нравилось солдатам: «Трудности похода, нехватка продовольствия и строгость командиров злили солдат…теперь же им приходилось делать огромные переходы и в полном вооружении карабкаться по склонам Пиренеев и Альп» [Тацит, История, I, 23].

Таким образом, ветеран был достаточно подготовленным, выносливым и тренированным воином, что доказало его в боях достойно [Тацит, Анналы, II, 80]. Командование надеялось путем изнурительных тренировок получить крепких и физически хорошо подготовленных солдат, беспрекословно соблюдающих принципы дисциплины. В итоге они стали ветеранами. Тем не менее важно учитывать, что такие тренировки и учения естественным образом влияли на менталитет солдата, заставляя солдат задуматься о том, зачем они терпят такие испытания и лишения.

Еще одним способом поддержания дисциплины в воинских чинах было привлечение солдат на всевозможные работы. Важно, что кроме легионеров к работе часто принуждались как новобранцы, так и опытные ветераны [Светоний., Гальба, 6; 3]. Важнейшей трудовой повинностью было сооружение стойбища и его обустройство, устройство валов и рвов, заготовка сена, дров и строительного леса, «все то, что вызывается естественной необходимостью или изыскивается для того, чтобы не допустить в лагере праздности» [Тацит, Анналы, I, 35].

Однако были и другие мероприятия. По большей части, вероятно, это был тяжелый физический труд, который требовал привлечения бесплатной полупрофессиональной рабочей силы солдат. Такими работами были, например, строительство амфитеатра [Тацит, История II, 67], прокладка и ремонт дорог и мостов [Тацит, Анналы, I, 20], ремонт ирригационных сооружений [Suet., Aug., 18] и строительство новых дамб и каналов [Тацит, Анналы, XIV, 53]. Таким образом, можно заметить, что почти ежедневный напряженный труд не мог не сказаться на психологии и ветеранском самосознании, постулируя в сознании испытуемого представление о необходимости получения заслуженного вознаграждения за свою деятельность. Вероятно, такое обращение способствовало внутреннему гневу солдат, который особенно ярко проявлялся в бунтах и солдатских бунтах, когда солдаты не получали желаемого вознаграждения.

Таким образом, можно зафиксировать два фактора, которые повлияли на сознание легионера и легли в основу психологии ветерана. Этими факторами являются военные учения и ручной труд. Как и физические упражнения, работа также была направлена на воспитание стойкого, храброго, выносливого и трудолюбивого воина. Это было связано с реалиями мобильной войны в древности, распределением легионов по империи и необходимостью поддержания дисциплины как главного внутреннего связующего римского войска. При этом солдаты использовались как бесплатная рабочая сила. Если такая политика в отношении солдата была понятна командованию, то у самого солдата, вынужденного тренироваться в любую погоду и по праздникам, работать на изнурительном труде, она могла вызвать внутренний протест, злость, умственную усталость и, в конечном итоге, вопрос, зачем он терпит все эти испытания и невзгоды. Однако не следует забывать, что тренировки сделали из ветеранов несгибаемых и сильных бойцов, которые не могли недооценивать командование. Да и сами ветераны по окончании службы могли начать позиционировать себя как «элитный» слой легионов.

2.2 Срок службы и боевые действия

Военные походы древних римлян не ограничивались масштабными сухопутными сражениями, где воины могли проявить все свое боевое мастерство. В войнах с германскими и британскими племенами римляне часто втягивались в партизанскую войну. Были частые нападения на римские лагеря, в том числе и ночью: «(враг) глухой ночью напал всеми силами на расположение девятого легиона, так как тот был слабее других, и, перебив дозорных, среди смятения, охватившего ещё полусонных воинов, ворвался в лагерь» [Тацит, Агрикола, 26].

Примечательно, что и сами солдаты, конечно же, понимали опасность своего положения. Перцений, сравнивая материальное и социальное положение рядовых легионеров и воинов преторианской гвардии, задается вопросом, «воины преторианских когорт, которые получают по два динария в день и по истечении шестнадцати лет расходятся по домам подвергаются большим опасностям? Он не хочет выражать пренебрежение к тем, кто охраняет столицу; но ведь сами они, пребывая среди диких племен, видят врагов тут же за порогом палаток» [Тацит, Анналы, I, 17].

Таким образом, в период боевых действий солдаты подвергались постоянному психологическому давлению из-за боязни не проснуться утром. Это давление могло повлиять только на психику легионера, вызвав нервное переутомление, стресс, усталость и апатию. Однако у ветерана за годы службы могло развиться чувство бдительности.

Серьезным испытанием были и прямые бои с крупными силами противника. Невероятное психологическое давление оказывалось на солдат из блокады, когда обстоятельства и голод вынуждали их «есть ветки, корни, траву, пробивающуюся между камней» [Тацит, История, IV, 60].

Постепенно в сознании ветеранов должен был выработаться сценарий отсутствия страха при виде ран, увечий, крови и смерти, как врагов, так и их товарищей. Вид поля боя («повсюду – оружие, трупы, обрубки тел и пропитанная кровью земля» [Тацит, Агрикола, 37]) видимо шокировал воинов, но затем неизбежно вырабатывались психологические барьеры, блокировавшие страх и боязнь появления смерти. Вероятно, у ветеранов уже была достаточно крепкая психика, но образы полей после сражений неизбежно отпечатывались в их сознании [Тацит, История, II, 70], что правомерно позволяло рассчитывать на достойную награду по окончании войны.

Во время войны легионеры подвергались сильному эмоциональному давлению. Несмотря на хорошие укрепления римских лагерей, солдаты и офицеры знали, что их могут атаковать ночью, врасплох (особенно эти опасения были характерны во время войн с варварами). Это вызывало в солдатах чувство постоянного напряжения, готовности к походу, но пробуждало в них и бдительность и осторожность. Великие сражения и осады также были испытанием на прочность для воинов. Важно было не только выжить (что должно было быть достигнуто воинским воспитанием, обучением и дисциплиной), но и не сойти с ума при виде массовой гибели врагов и товарищей. Вид ужасов войны не мог не навести ветерана на мысль об отставке и необходимости достойного вознаграждения за опасную службу.

Основываясь на источниках, можно утверждать, что продолжительность службы была насущной проблемой, которую легионеры поднимали во время восстаний и беспорядков и которая во многом заставляла ветеранов присоединяться к требованиям товарищей по восстаниям.

При Августе, в 5 году до н.э. для легионеров был установлен срок службы 20 лет и еще пять лет в статусе ветерана. Ветераны, ожидающие выхода на пенсию, были переведены в специальные части – вексиларии, где они должны были продолжать службу, но были освобождены от тяжелого повседневного обмундирования. Тем не менее за вексиллариями оставалась самая трудная обязанность – война. Исходя из источника, можно понять, что воины негативно относились к практике оставления их в рядах вексилларии. Срок службы более двадцати лет был для них слишком тяжелым, поэтому солдаты требовали сокращения срока и упрощения вексилирования. Например, повстанцы в Паннонии и Германии желали сокращения срока службы до шестнадцати лет, не оставаясь при этом в рядах вексилларианцев [Тацит, Анналы, I, 26].

После этого ветераны уходили в отставку, получив денежную субсидию и причитавшийся им земельный участок. Возвращаясь к первоисточникам, можно понять, что эта схема работала некорректно. Главной проблемой для принцепсов была именно выплата их премий ветеранам. Многие изымали солдатские жалованья и ветеранские премии, чтобы изыскать средства для выплат [Светоний, Нерон, 32; Бож. Август, 15]. Другие правители, за нежеланием платить деньги ветеранам, не проводили пенсий, ожидая смерти ветеранов от старости [Светоний, Тиберий, 48, 2]. Таким образом, фактически срок службы солдат зависел от платежеспособности казны и мог продлеваться до бесконечности. Уже во времена Августа в войсках были воины, которых «уже совсем одряхлевших…заставляли служить по тридцати, а то и по сорока лет» [Tac., Ann., I. 17].

Многие ветераны встречали свою старость в лагерных условиях: «некоторые из воинов, схватив его [Германика] руку как бы для поцелуя, всовывали в свой рот его пальцы, чтобы он сам убедился, что у них не осталось зубов; другие показывали ему свои обезображенные старостью руки и ноги» [Тацит, Анналы, I, 34].

Нетрудно представить, что выслуга лет серьезно сказывалась на психическом состоянии ветеранов, не добившихся желанной пенсии. Выслуга лет и фактическая неопределенность выхода на пенсию повышали утомляемость солдат: «Громче всех шумели в рядах ветеранов, кричавших, что они служат по тридцати лет и больше, и моливших облегчить их, изнемогающих от усталости, и не дать им умереть среди тех же лишений, но, обеспечив средствами к существованию, отпустить на покой после столь трудной службы» [Тацит, Анналы, I, 35].

Упомянутый эпизод имел место во время восстания легионов в Нижней Германии в 14 г. н.э. и это показывает, что основными причинами, побудившими ветеранов к бунту, были задержка вывода и награды. Участие ветеранов в восстании дает основание предполагать, что они ориентировались исключительно на уход в отставку, возлагая на это большие надежды. Но когда ветераны не получали желаемых отставок, то они становились потенциально опасными для командования и власти, поскольку в случае бунта могли перейти на сторону восставших.

Таким образом, на практике существовало два «типа» ветеранов: отбывавшие свой срок в городах и в поле. Приведенные выше факты показывают, что психологически они были разными, что проявляется хотя бы в разном восприятии ими реалий войны и мира, обусловленного разным сроком службы. В то же время созданный Августом военный механизм [Светоний., Бож. Август, 49, 2] предполагал уравниловку в части сбора жалования и вознаграждения при выходе в отставку. Рассмотрим более подробно второй «тип» – ветераны, получившие свой статус в результате службы в полевых условиях.

Сами солдаты сознавали тяжесть своего положения: «Удары и ранения, суровые зимы, изнурительные лета, беспощадная война и ничего не приносящий мир – таков их вечный удел» [Тацит, Анналы, I, 17]. Добавьте к этому шантаж и побои сотниками и постоянные физические нагрузки. Все это приводило к ощущению усталости, прежде всего душевной, нервного напряжения, внутреннего протеста против армейского порядка, выплескивавшегося во время восстаний и мятежей. Ситуация усугублялась стажем и возрастом ветеранов, что должно было сделать мысль о выходе на пенсию почти навязчивой идеей.

Усталость стала главным психологическим итогом службы ветерана. Усталость от войн, строевой подготовки, реквизиций и побоев, физического труда и тренировок, от боязни не проснуться утром в окружении врагов или вообще не проснуться. Усталость подкреплялась вопросом: «за что?». Отставка осталась главным пожеланием ветеранов. После долгой и тяжелой службы они хотели утолить свою усталость, получив желанные награды. И каково же было их разочарование, когда они получили их «меньше, чем надеялись по заслугам их» [Светоний, Бож. Август, 13, 3]. Именно в этом слове «заслуга» лучше всего выражается совокупность преодоленных ветераном трудностей и пережитых чувств, пройденный служебный путь и полученный опыт. Недовольство требованиями ветеранов, в конце концов, сделало их «нестабильной прослойкой» армии, потенциально опасной для властей.

При этом ветеран не получил необходимых навыков, которые могли бы пригодиться в гражданской жизни. В стремлении солдат к соблюдению дисциплины не предусматривалось подготовки солдат к мирной жизни. Например, Август запретил солдатам иметь при исполнении служебных обязанностей семью. Это могло привести, по выражению Тацита, по словам ветеранов, «непривыкших к брачным союзам и воспитанию рожденных от них детей... покинули свои дома и остались без наследников» [Тацит, Анналы, XIV, 27]. Чрезвычайно важно, чтобы условия службы, предполагая работу, не способствовали развитию у ветерана чувства «хозяйства», то есть знаний о рациональном ведении хозяйства. Вероятно, этот вопрос был особенно актуален для ветеранов, служивших в городах.

Не менее важно отметить, что все трудности, с которыми пришлось столкнуться, сделали ветерана опытным воином. Он не дезертировал, что делало его ценным в глазах командования.

Опыт ветерана возвысил его над остальной солдатской массой, дав возможность почувствовать себя «особенным». Командование нуждалось в опытных солдатах и боялось их. На ветеранов были возложены ответственные задачи. Вероятно, они могли обучать молодых рекрутов [Тацит, Агрикола, 28]. Правда, ветераны делились своим опытом с более молодыми товарищами, хотя в некоторых случаях такие разговоры могут отрицательно сказаться на боеспособности войск [Тацит, История, II, 19]. Поэтому из менее опытных новобранцев и легионеров пытались убрать ветеранов. Причины такого удаления могли, по-видимому, быть разными: «ветераны, последовавшие примеру легионеров, вскоре были направлены в Рецию, под предлогом защиты этой провинции от угрожавших ей свебов, но в действительности – чтобы удалить их из лагеря» [Тацит, Анналы, I, 44].

Ветераны, даже живя в одном лагере с легионерами, существовали обособленно и имели свои когорты (вексилларии), в которые выводились после 20 лет службы. Также нельзя упускать из виду тот факт, что между ветеранами и легионерами существовал психологический барьер, во многом основанный на опыте ветеранов: «Воины потворствовали своеволию ветеранов и вследствие сходства в образе жизни, и в надежде на то, что им будет дозволено тоже» [Тацит, Анналы, XIV, 31]. Поэтому статус ветерана был настоящим психологическим пределом воинской службы.

Раздел 3. Римский ветеран как социально-психологический тип

3.1 Социально-политическая роль римского ветерана

Ветераны в трудах римских историков всегда упоминаются раздельно от новобранцев, поскольку обе эти категории представляют из себя диаметрально противоположные, но тесно взаимодействующие между собой социальные группы внутри армейской структуры.

Первые зачастую более привычны к тяжелой службе римского легионера и обладают обширным военным опытом. Хотя в исторической практике известны и исключительные случаи, наподобие того, что описывает Тацит: «Хорошо известно, что в этом войске не были редкостью ветераны, ни разу не побывавшие в боевом охранении или ночном дозоре, разглядывавшие лагерные вал и ров как нечто невиданное и диковинное, отслужившие свой срок в городах, не надевая ни шлемов, ни панцирей, щеголеватые и падкие до наживы» [Тацит, Анналы, XII, 35].

Большая заслуга и роль ветерана в армии не только зиждилась на его большом опыте. Благодаря последнему они обучали новобранцев, направляя их на пути становления как воина: «Самые старые принялись сетовать на свою опрометчивость и объяснять более молодым, какая опасность нависнет над ними, если Цецина со своей армией здесь, в чистом поле, окружит их несколько когорт» [Тацит, История, I, 19].

Очевидно, что ветераны и особенно вексилларии, чей срок службы крайне долгим, представляли собой весомую составляющую армии Рима благодаря своей боеспособности, что также отражает в своей работе Тацит: «После того как когорты ветеранов присоединились к Цивилису, в его распоряжении оказалась настоящая армия» [Тацит, История, IV, 21].

Большую часть своей жизни ветераны проводили в лагере, далеко от своих семей и малой Родины, на замену которым пришел собственно лагерь, а легион становился их домом: «Город принадлежит сенату и римскому народу, храмы – богам, но честь солдата – в лагере: там его родина, там его дом» [Тацит, История, III, 83].

Длинная совместная служба ветеранов скрепляла их священными узами, делая так называемыми хранителями коллективного армейского духа, который приобретал чрезвычайную важность на практике. Так, когда в рядах Римской империи пылало восстание в 69-70 гг. н.э. подразделения ветеранов приняли сторону галльских племен, выступая против своих соотечественников, однако, как говорит Тацит, «когда увидели, что на них движется во главе со своими полководцами римская армия, вернулись к исполнению своего долга» [Тацит, История, IV, 70].

Даже вопреки приказам и в самых разных ситуациях римские ветераны поддерживали друг друга: «Арестованные, сопротивляясь, стали обнимать колени окружающих и призывать на помощь то поименно своих товарищей, то центурию, в какой они состояли, то когорту, то легион и кричали, что то же самое угрожает и всем остальным. Вместе с тем они осыпают бранью легата, взывают к небу и богам, не упускают ничего, что могло бы возбудить ненависть, сострадание, страх и гнев. Отовсюду сбегаются воины и, взломав темницу, освобождают их от оков и укрывают дезертиров и осужденных за уголовные преступления» [Тацит, Анналы, I, 21].

Наиболее живописный в контексте исследования пример социальной активности ветеранов – это мятеж войск в Паннонии и Германии, разразившийся после смерти императора Августа. Зачинщик бунта Перценний апеллирует именно к ним: «Довольно они столь долгие годы потворствовали своей нерешительностью тому, чтобы их, уже совсем одряхлевших, и притом очень многих с изувеченным ранами телом, заставляли служить по тридцати, а то и по сорока лет. Но и уволенные в отставку не освобождаются от несения службы: перечисленные в разряд вексиллариев [11, с. 31], они под другим названием претерпевают те же лишения и невзгоды. А если кто, несмотря на столько превратностей, все-таки выживет, его гонят к тому же чуть ли не на край света, где под видом земельных угодий он получает болотистую трясину или бесплодные камни в горах» [Тацит, Анналы, I, 17].

Главное требование мятежников заключалось в уменьшении срока службы шестнадцатью годами и, что не мало важно, своевременного увольнения из армейских рядов на пенсию. Все это делало ветеранов основной движущей силой мятежа: «громче всего шумели в рядах ветеранов» [Тацит, Анналы, I, 35]. Активная роль при этом, которую сыграли ветераны, была оценена со стороны высшего военного руководства, вынужденного принять сторону мятежников и пойти на уступки [там же].

По части политической жизни, ветераны выражали настроения армии, которые возносятся чуть ли не на вершину государства, поскольку в эпоху принципата армия являлась первой и главной опорой принцепса. Еще Гай Юлий Цезарь уделял этому вопросу огромное внимание, понимая какую роль играет армия в жизни Рима: «своим старым легионерам он выдал из добычи по двадцать четыре тысячи сестерциев, не считая двух тысяч, выплаченных еще при начале междоусобной войны, и выделил им землю» [Светоний, Бож. Юлий, 38].

24 тысячи сестерциев было очень крупной суммой, учитывая, что при Октавиане Августе ветеранам было положено в два раза меньше, то есть 12 тысяч. Подобная щедрость со стороны правителя располагала к себе армию и являлась первой причиной того, почему Гая Юлий Цезаря любили в ее среде. Это создавало особую связь между полководцем и легионерами, что первый мог, так сказать, «играть» этой зависимостью в свою пользу и в угоду своим интересам. В особенности проявления вышеописанного можно найти у Светония: «А когда солдаты десятого легиона в Риме с буйными угрозами потребовали увольнения и наград, несмотря на еще пылавшую в Африке войну, и уже столица была в опасности, тогда Цезарь, не слушая отговоров друзей, без колебания вышел к солдатам и дал им увольнение; а потом, обратившись к ним «граждане!» вместо обычного «воины!», он одним этим словом изменил их настроение и склонил их к себе: они наперебой закричали, что они – его воины, и добровольно последовали за ним в Африку, хоть он и отказывался их брать» [Светоний, Бож. Юлий, 70].

Правителям Рима, или принцепсам, была крайне важна и необходима поддержка опытных воинов, на пути достижения которой первые не жалели собственных средств и обещаний – они приобретали ее деньгами, заботой о войсках в различных вопросах и обещаниями о почетной отставке легионера по окончании службы. В этом отношении характерен отрывок из Тацита, в которой он передает настроения упрекавших Октавиана Августа во властолюбии, где замечает, что «из жажды власти он привлек ветеранов щедрыми раздачами» [Тацит, Анналы, I, 10]. Император Авл Вителлий, стремясь удерживать свои позиции среди армейских настроений, потакал солдатам и не скупился на обещания. Да и в целом, верность ветеранов Вителлию имела крепкие корни, о чем свидетельствует Тацит, когда описывает момент перепалки между Цивилисом и солдатами, которых пытался первый переманить на свою сторону: «Мы не принимаем советов ни от изменников, ни от врагов. У нас есть один принцепс – Вителлий. Ему мы останемся верны, за него будем биться до последнего вздоха» [Тацит, История, IV, 21].

Как было свойственно римскому гражданину, солдаты рассматривали свои взаимоотношения с Сенатом в контексте взаимоотношений патрона и клиента. А если случалось так, что Сенат оказывался неблагодарным патроном, несмотря на все заслуги армии, то последняя искала взаимопонимания и поддержки у своих полководцев [9, с. 24].

Как уже известно, за определенные услуги со стороны полководцев, солдаты отвечали преданностью. Так, император Нерон, отправляя войска к заговорщику Пизону, боится, что ветеранский корпус с большой вероятностью может склонить войска перейти на сторону Пизона, поскольку он был привязан к последнему [Тацит, Анналы, XV, 59].

Подобные опасения имели под собой твердую почву, например, в 69 г. н.э. германские ветераны в попытках спасти Гальбу выражали благодарность последнему за его заботу о больных и слабых [Светоний, Гальба, 20].

Как известно, Тацит в принципе не симпатизировал легионерам, но несмотря на это, уделяет внимание их настроениям: «Ветераны долго колебались, а когда, наконец, согласились присягнуть новому императору, то всем своим видом показывали, что делают это, лишь подчиняясь приказам Гордеония и настояниям трибунов. Они отчетливо выговаривали слова присяги, пока не доходили до имени Веспасиана, – тут одни бормотали вполголоса, другие и вовсе молчали» [Тацит, История, IV, 31].

Из своего жалования солдаты должны были покупать боевое снаряжение, одежду и питание. Для совершения длительных переходов солдатам выдавались специальные средства – «clavarium». Для сравнения можно отметить, что в эпоху раннего принципата средний годовой доход ремесленника составлял 300 денариев. Учитывая инфляционные процессы, охватившие Империю во второй половине I в. н.э. и усилившиеся с конца II в. н.э., можно предположить, что жалование рядового легионера, по крайней мере, до III века, не позволяло создавать существенных сбережений [9, с. 27].

Учитывая скромные поначалу размеры солдатского жалования, с выдачей которого государство, особенно, в I в. н.э. испытывало серьезные трудности, особое значение для образования лагерного пекулия имели донативы – денежные подарки от императоров [9, с. 27].

Помимо императорских донативов имели место вознаграждения по случаю знаменательных побед, выдаваемые солдатам военачальником, обладающим империумом – правом верховного командования в отсутствие принцепса. На практике командирами такого ранга часто были родственники правителя. Размеры донативов и иных разовых выдач определялись статусом военнослужащего и различались у новобранцев, рядовых и принципалов [9, с. 28].

Наиболее существенным источником материального обеспечения, который могло предложить солдату государство до правления Северов, являлась военная добыча: движимое имущество и рабы. Согласно традиции, взятый штурмом город отдавался на четырехдневный грабеж солдатам‑победителям [Тацит, Анналы, III. 39]. В случае добровольной сдачи контрибуцию получал полководец [Тацит, Анналы. III, 19], который делился с солдатами в соответствии с их рангами. Награбленное солдатами имущество чаще всего распродавалось торговцам из гарнизонного поселка – канабы, во время похода следовавшим за войском. Захваченные пленники частично становились лагерными служками, частично продавались [9, с. 29].

Таким образом, можно заключить, что роль ветерана в римской армии как социуме была крайне велика. Мнение опытного воина имело существенный вес, а в условиях массового объединения воинов управление первым не составляло труда. Кроме того, армейское влияние ветерана играло существенную роль в управлении государством, поскольку для императора армия была главной опорой.

3.2 Значение ветерана в отставке в жизни Рима

По окончании службы в рядах римской армии – выходе в отставку – легионеру полагалась денежная премия, которая была эквивалентна сумме жалования за 10 лет службы или земельный участок. Таким образом бывший воин возвращался в мирную, частную жизнь, от которой он за долгие годы службы совершенно отвык.

Ветеранские права гарантировались особым эдиктом, изданным императором Октавианом Августом. Ветераны и члены их семей получали освобождение от всех прямых налогов, а после 83 г. н.э. для них были отменены и все косвенные налоги, в том числе дорожные и портовые сборы. Кроме того, члены ветеранских семей освобождались от исполнения муниципальных повинностей, не считая тех, за которые они брались добровольно [8].

Кроме того, ветераны, вышедшие в отставку, получали конубий, то есть право на вступление в брак или законное оформление отношений с фактической сожительницей с правом получения для их детей римского гражданства.

В рамках самой отставки и правового регулирования дальнейших прав ветеранов существовало два вида отставок – почетная и уважительная.

Почетная отставка означала собой получение привилегий в наиболее полном объеме. Уважительная же отставка могла предоставляться по случаю ранения или болезни, и большую часть своего действия также сопровождалась приобретением ветераном всех прав и привилегий в полном объеме [8].

Как было замечено выше, ветеран был активной ячейкой армейского социума. Однако неясным остается вопрос о сохранении подобного статуса по выходе на пенсию. В какой-то мере здесь можно судить об определенности в сторону согласия с предыдущим тезисом. Во-первых, выходя на заслуженную пенсию и получая деньги или землю [14, с. 13] ветеран сохранял за собой статус военнобязанного гражданина, оставаясь в резерве. В какой-либо сложившейся чрезвычайной обстановке ветеранов могли призвать к несению службы вновь. Таких воинов в Риме называли «evocati». Во-вторых, до правления Нерона, легионеры из числа убывающих в запас выводились на поселения совместно, сохраняя единство и формируя своего рода общину, о чем свидетельствует Тацит: «каждый воин вместе со своими товарищами составляли общину, живущую в добром согласии» [Тацит, Анналы, XIV, 27].

Подобная обстановка позволяла сохранять коллективный опыт передавая его из одного поколения в другое, поскольку семьи отставных военных и легионеров являлись постоянным источников рекрутов.

Совсем в другом свете предстает ветеран, если он награждался лишь денежным пособием, оказываясь в среде горожан, не связанных ни коим образом с военным делом. В такой ситуации его адаптация к условиям мирной и обыденной городской или провинциальной среды проходила гораздо сложнее. Колоссальную разницу между мирным гражданином и отставном военным показывает отрывок из Тацита: «Несколько человек из простонародья придумали нелепую шутку: они потихоньку срезали портупеи у ничего не подозревавших солдат, а потом спрашивали, где их оружие. Воины, не привыкшие сносить насмешки, возмутились и с обнаженными мечами бросились на безоружную толпу» [Тацит, История, II, 88].

В этом же месте можно найти сведения о тяжелой адаптации ветеранов: «Непривычные к городской жизни, они то попадали в самую гущу толпы и никак не могли выбраться, то скользили на мостовой, падали, если кто-нибудь с ними сталкивался, тут же разражались руганью, лезли в драку и, наконец, хватались за оружие» [там же].

Многое также зависело от качества почвы в земельном наделе ветерана. За долгий срок службы у последнего навык земледелия сводился практически к нулю, однако такое положение все равно тянуло их стремления к более плодородным местам Италии, нежели каким-либо болотистым или горным местностям [Тацит, Анналы, I, 17].

Что касается наделения ветерана землей, то здесь не все однозначно. Сама проблема вознаграждения воинов, отслуживших свой срок, приобрела острую актуальность после реформ Гая Мария и окончания гражданских войн, ознаменованием которой стала обширная демобилизация войск, проведенная Октавианом Августом [14, с. 13-14]. В период до 14 г. до н.э. порядка 300 тыс. ветеранов обрели земельные участки во вновь основанных военных колониях или уже существовавших муниципиях. Источником пожалований в этом вопросе выступал «ager publicus» на территориях провинций и непосредственно итальянских землях, которые выкупались или конфисковывались императором у городов и частных лиц. В этом же отношении выступали земли, которые были получены в ходе секвестирования¹⁰ городских территорий. Медленное и поэтапное исчерпание земельных ресурсов страны, провоцирующее рост материальных затрат на обеспечение отслуживших солдат земельными наделами, привело к смене формы субсидирования. Начиная с 14-13 гг. до н.э. передачи земли во владение ветеранам сменилось на денежные вознаграждения [4, с. 64].

Открыв доступ к военной службе для пролетариев, не имевших источников доходов в гражданской жизни, Гай Марий поставил государство перед хлопотной проблемой вознаграждения отставных воинов. Впрочем, сенатская олигархия эту проблему решать не желала, полагая, что обеспечение ветеранов является личным делом полководца – патрона своих солдат. Рассчитываться с ветеранами полководцы должны были за свой счет. Проблема ветеранского вознаграждения в период гражданских войн усугублялась тем обстоятельством, что демобилизовывались сразу целые армии и необходимо было единовременно рассчитать десятки тысяч человек [9, с. 31].

Хотя Гай Марий в годы своего консулата нашел наиболее дешевый и приемлемый для солдат и полководцев способ вознаграждения ветеранов – путем наделения земельными участками в провинциях, далее вопрос ветеранского обеспечения решался исключительно через экстраординарные политические институты: диктатуру и триумвираты. Трудность решения данной проблемы заключалась в том, легионеры – сплошь уроженцы Италии желали получать землю на Родине. Между тем, к I в. до н.э. «Ager Publicus» в Италии был полностью поделен. Диктатор Сулла, опираясь на насилие, положил начало практике наделения ветеранов землей за счет передела «ager publicus» в плодородной Кампании. Впоследствии там же, но уже используя законные средства, находили для ветеранов землю триумвиры Помпей и Цезарь [9, с. 31-32].

Именно с деятельности Гая Юлия Цезаря – сначала консула в рамках неформального триумвирата с Помпеем и Крассом, а затем и диктатора начинается период наиболее интенсивного развития ветеранского землевладения. Еще в бытность консулом 59 г. до н.э. он добился принятия двух аграрных законов, которыми руководствовался впоследствии. В соответствии с этими законами ветераны получали наделы из категории государственных земель – «ager publicus». Участки должны были выкупаться у прежних пользователей, желающих продать наделы, за счет военной добычи и от податей с новых провинций. В духе аграрного законодательства братьев Гракхов предполагалось, что полученные ветеранами участки не подлежали продаже в течение двадцати лет [9, с. 32].

Одними из первых сведений о расселении римских ветеранов в провинции Нижняя Мезия располагают данные из придунайских лагерей воинских частей в начале I в. н.э. В этот период на данной территории ветераны в основном селились в прилагерных поселениях – так называемых канабах («canabae»), что, в целом, объясняется приграничным характером Нижней Мезии. Ветераны в таком поселении обладали крайне низким социальным статусом, что предполагает собой низкую вероятность имеющихся земельных наделов у последних за пределами легионной территории. Иное дело обстоит во Фракии, которая являлась внутренне провинцией и не обладала военными лагерями вплоть до 135 г. н.э. Соответственно здесь не было прилагерных «canabae», что объясняет отсутствие данных о расселении здесь ветеранов. Только лишь в единственном урбанизированном центре Фракии I в. н.э. – Филиппополе, чей эллинский характер был привлекательным для ветеранского духа. Именно в этой области около 70 г. н.э. возникает поселение ветеранов Legio VIII Augusta под названием Деултум [4, с. 232; 5, с. 80].

После завершения войны Цезаря с Помпеем основным районом наделения солдат землей становится Цизальпинская Галлия – область, с одной стороны, сильно романизированная, а, с другой стороны, обладавшая некоторым запасом неподеленных земель из категории «ager publicus». Наделение ветеранов землей проходило в строгом соответствии законам при широком привлечении личных средств самого Цезаря. Поскольку землю здесь получали солдаты из числа уроженцев местных общин, не было необходимости в основании новых городов. Нередко при этом происходило «переоснование» колонии, которая благодаря ветеранскому контингенту получала название Юлиевой и устанавливала клиентские отношения с самим Цезарем. В том случае, если ветераны получали землю на территории муниципия, он обычно не получал титул колонии, а ветеранское поселение при нем существовало в виде автономного анклава [9, с. 32].

Социальное положение отставного ветерана напрямую зависело от успешности его военной карьеры и определялось тем рангом, которого воин сумел достичь за время службы. После выхода в отставку те, кто особо не смог продвинуться по службе выше рядовых солдат, в течение первых двухсот лет Принципата могли рассчитывать на 12,5 га земли в качестве вознаграждения. Учитывая необходимые затраты на приобретение сельскохозяйственного инвентаря и рабов, по свидетельству И. Боянова, обнаруживается вполне очевидное положение рядового ветерана, которое мало чем отличалось от положение сельского населения Нижней Мезии и Фракии. Поэтому неудивительно, что процентная доля ветеранов-землевладельцев не превышала 50%. Деятельность же остальных отставных ветеранов ограничивалось главным образом мелкой торговлей и ремеслом, которые были тесно связаны, в большинстве своем, с обслуживанием прежних воинских частей, что служили местом их прохождения службы [4, с. 265].

Порядка 10% закончивших свою службу солдат занимали привилегированное положение в городах и деревнях Нижней Мезии и Фракии, принимая активное участие в административном управлении, общественной и религиозной жизни своих поселений [4, с. 269].

Высокие посты в крупных городах были доступны только тем ветеранам, которые покидали армию в ранге центуриона и выше, поскольку их имущественный статус был на порядок крупнее статуса рядового [4, с. 274].

Между отставкой и наделением ветерана участком проходило несколько лет. Сначала будущие колонисты собирались в Риме, а затем выходили на место поселения, будучи построены по своим боевым подразделениям, со значками и орлом, под руководством старших командиров и военных трибунов. Думается, образцом для торжественной процедуры основания ветеранских колоний служил обряд закладки военных колоний, создаваемых в Италии в V – IV вв. до н.э. для обеспечения землей римских плебеев. Позже, согласно заведенному с установлением Империи обычаю, ветераны делились согласно полученным за время службы рангам на несколько групп, и каждая группа делила положенные ей участки посредством жребия. Факт основания колонии являлся важным событием в ее жизни и порой увековечивался на выпускаемых римскими колониями монетах. Так на одном из выпущенных в 45 г. до н.э. серебряных денариев запечатлены символы ветеранской колонизации: легионный значок – signum, игравший роль войскового знамени орел, копье и плуг. Возможно, уже Цезарь стал наделять ветеранов какими-то правовыми привилегиями, но характер их неизвестен [9, с. 33].

Политика массовой ветеранской колонизации, начатая Цезарем, была продолжена в еще больших масштабах Октавианом – сначала в период триумвирата, а затем в первой половине принципата. После разгрома армии последних защитников Республики Брута и Кассия триумвир Октавиан осуществляет наделение землей ветеранов-цезарианцев, которых насчитывалось свыше 150 тысяч человек [9, с. 33].

Возможно, растущие затруднения с организацией ветеранских колоний сподвигли Августа на реформы в сфере ветеранского вознаграждения. После 13 г. до н.э. были удлинены сроки службы в легионах. Отныне солдаты после 16 лет обычной службы должны были еще 4 года проводить в особом ветеранском подразделении. Следует отметить также, что после образования в начале принципата Августа постоянных легионов прекратились массовые демобилизации легионеров. Отныне ежегодно из каждого легиона увольнялось не более 100-300 человек, т.е., не более 2.500 – 7.500 человек из всех легионов. После 14 г. до н.э. в Италии, а после 7 г. до н.э. в провинциях прекращается образование ветеранских колоний. Наиболее распространенной формой ветеранского вознаграждения становится земельный надел, выделяемый в каком-либо италийском или провинциальном муниципии. На эти цели Август потратил 400.000.000 сестерциев из своих личных средств [9, с. 36].

В течение I в. н.э. продолжалась практика наделения ветеранов землей путем создания ветеранских поселений в форме колоний или подселения воинов в общины римского права. Несмотря на отсутствие свободных земель и на отрицательное общественное мнение по вопросу о наделении легионных ветеранов земельными наделами в Италии, императоры продолжали усилия по формированию ветеранского землевладения на Аппенинском полуострове. За исключением образованной на стыке правления Августа и Тиберия колонии Эмоны, что находилась на границе античной Италии и Иллирика, большинство ветеранов I в. н.э. получили земельные наделы и были поселены в южной части Аппенинского полуострова. Наибольшую активность в наделении ветеранов земельными участками на территории Италии проявляли Нерон и Веспасиан. Характерно, что ветераны получали землю в тех же общинах, где наделялись участками воины Октавиана-триумвира и Августа‑принцепса [9, с. 37-38].

При Юлиях-Клавдиях ветераны, включая преторианцев и моряков, были поселены в 11 городах, при Флавиях и Нерве – в 7. После Нервы централизованное наделение отставных военных землей в Италии не осуществлялось. Вероятно, наиболее значимые ветеранские поселения были образованы в Анции – на родине Нерона и в Реате – месте рождения Веспасиана. Императоры I в. н.э. селили вместе не только воинов, принадлежащих к разным легионам, но и относящихся к разным родам войск: например, легионеров, преторианцев и военных моряков [9, с. 38].

Наделяя ветеранов земельными участками в Италии, императоры, как мы полагаем, в первую очередь заботились об увеличении личной клиентелы, а также о возрождении мелкого и среднего землевладения. Ведь, как известно, собственники малых и средних рабовладельческих хозяйств являлись одним из важнейших социальных оплотов принципата. Активная ветеранская колонизация Италии I в. до н.э., при которой земельные участки получили около 150 000 человек, и колонизация I в. н.э., осуществлявшаяся в гораздо более скромных масштабах в какой-то степени задержали упадок мелкого землевладения, но предотвратить процесс концентрации земельной собственности в руках латифундистов не могли. Следует иметь в виду, что с периода правления династии Флавиев уроженцы Италии составляли среди легионеров меньшинство, а потому перспектива поселиться в благодатном, но чужом краю была для многих солдат-неиталийцев мало привлекательна. Впрочем, однозначно говорить о неудаче ветеранского землевладения в Италии нельзя. Так, например, отставные центурионы имели возможности для создания там крупных хозяйств. Долго оставалась зоной господства мелкого и среднего землевладения бывшая Цизальпинская Галлия, некогда плотно заселенная ветеранами Цезаря и Августа. Однако, в массе своей, ветеранское землевладение в Италии было обречено. Если сами ветераны нередко исполняли декурионские магистратуры, требующие немалых денежных затрат, то их потомки, как правило, были беднее и не входили в высшее городское сословие [9, с. 38-39].

Заключение

Таким образом, мы можем зафиксировать два фактора, повлиявших на сознание легионера и легших в основу психологии ветерана. Этими факторами являются военные учения и ручной труд. Как и физические упражнения, работа также была направлена на воспитание стойкого, храброго, выносливого и трудолюбивого воина. Это было связано с реалиями мобильной войны в древности, распределением легионов по всей империи и необходимостью поддерживать дисциплину как главное внутреннее связующее звено римской армии. При этом солдаты использовались как бесплатная рабочая сила. Если такая политика по отношению к солдату была понятна командованию, то для самого солдата, вынужденного тренироваться в любую погоду и по праздникам, работать на изнурительном труде, она могла вызвать внутренний протест, гнев, умственную усталость и, в конечном счете, вопрос о том, почему он терпит все эти испытания и невзгоды. Однако не стоит забывать, что тренировки сделали из ветеранов крутых и крепких бойцов, которых нельзя было недооценивать в команде.

В рамках участия в политической жизни Римской империи, ветераны составляли основу армейского мнения, выступая авторитетом в среде менее опытных собратьев. Такое проявление встречается повсеместно в эпоху Ранней империи, когда политический успех того или иного лидера напрямую зависел от мнения армии. Оказывая определенные услуги воинству или делая добрые дела (по мнению солдат) принцепс или полководец заручался поддержкой армии, создавая тем самым мощную политическую единицу в роли самого себя, подкрепляя все это весомым аргументом для политического противостояния со своими оппонентами.

Завершая свою службу, ветерану полагалась почетная отставка, за исключением случаев ранения или болезни, когда полагалась уважительная отставка. Однако обе эти формы несли в себе полный пакет социальных привилегий для ветеранов и членов их семей, которые освобождались от уплаты всех налогов. Кроме того, ветерану по выходе на пенсию полагалось вознаграждение в качестве земельного надела. В ином случае, что зачастую было более применительно на практике, поскольку опасения ветеранов, что их обременят неплодородной почвой на соответствующем наделе были высоки, это же подтверждает и то обстоятельство, что за долгие годы службы ветеран попросту забывал труд земледельца, ветерана награждали денежной субсидией, пропорциональной сроку службы. Часто такое жалование включало в себя оклад за 10 лет службы.

Список использованных источников и литературы

Источники

1.                 Светоний Гай Транквилл. Жизнь двенадцати цезарей / Гай Светоний Транквилл; пер. с лат. М.Л. Гаспарова. – СПб.: Азбука, 2017. – 480 с.

2.                 Тацит Публий Корнелий. Анналы. Малые произведения / Корнелий Тацит Публий; пер. с лат. А.С. Бобовича. – М., 2010. – 505 с.

3.                 Тацит Публий Корнелий. История / Корнелий Тацит Публий; пер. с лат. Г.С. Кнабе. – М., 2001. – 393 с.

Историография

4.                 Боянов, И. Римские ветераны в Нижней Мезии и Фракии (I – III вв. н.э.) / И. Боянов. – София: Авалон, 2008. – 447 с.

5.                 Кадеев, В.И. О ветеранах римской армии в Нижней Мезии и Фракии в первых веках н.э. / В.И. Кадеев, А.П. Мартемьянов // Античный мир и археология. – Вып. 7. – 1990. – С. 77-86.

6.                 Кован, Р. Римские легионеры, 58 г. до н.э. – 69 г. н.э. / Р. Кован; пер. с англ. Н.А. Феногенова. – М.: Астрель, 2005. – 71 с.

7.                 Кнабе, Г.С. Корнелий Тацит: время. Жизнь. Книги / Г.С. Кнабе. – М., 1981. – 206 с.

8.                 Козленко, А. Ветераны римской армии [Электронный ресурс] / Режим доступа: https://warspot.ru/6035-veterany-rimskoy-armii, свободный. – Загл. с экрана.

9.                 Колобов, А.В. Римские легионы вне полей сражения (Эпоха ранней империи) / А.В. Колобов. – Пермь, 1999. – 127 с.

10.            Крюков, А.С. Летопись первого века: историческая проза Тацита / А.С. Крюков. – Воронеж, 1997. – 203 с.

11.            Ле Боек, Я. Римская армия эпохи Ранней Империи / Я. Ле Боек. – М., 2001. – 398 с.

12.            Мартемьянов, А.П. Ветераны римской армии – магистраты и жрецы в Нижней Мезии: монография; Алексей Павлович Мартемьянов: биобиблиография, интервью, воспоминания / А.П. Мартемьянов; под ред. С.Д. Литовченко. – Харьков: Контраст, 2021. – 296 с.

13.            Махлаюк, А.В. Армия Римской империи. очерки традиций и ментальности / А.В. Махлаюк. – Нижний Новгород: изд-во НГУ им. Н.И. Лобачевского, 2000. – 235 с.

14.            Парфенов, В.Н. Император Цезарь Август: Армия. Война. Политика / В.Н. Парфенов. – СПб., 2001. – 278 с.

Скачано с www.znanio.ru