Русская исполнительская школа

Русская исполнительская школа

Русская исполнительская школа корнями уходит в 19 век. В начале 19 века в Россию прибыл Муцио Клементи.

Иллюстрация Муцио Клементи.

Клементи! Тот самый – автор обязательных сонатин, которые нам приходилось разучивать в музыкальной школе?

Да, тот самый Клементи, благодаря которому мы сегодня можем услышать не только игру замечательных современных пианистов, но и произведения для фортепиано таких гениев, как Бетховен, Мендельсон, Шопен и Григ. Без него они написали бы совсем другую музыку.

Известность Клементи в мире музыкантов и любителей музыки в свое время была сопоставима с моцартовской. Тем не менее, сегодня не представляется возможным не только восстановить его биографию во всей полноте, но и определить с уверенностью годы создания многих его сочинений. А то, что мы знаем о нем достоверно, отдает фантастикой. Муцио Клементи родился в Риме 24-го января 1752 года (исследователи вычислили эту дату методом дедукции) в семье известного мастера золотых дел Николо Клементи.

Музыкальные способности ребенка проявились так рано и были настолько экстраординарными, что в девятилетнем возрасте Муцио, освоивший под руководством нескольких хороших учителей пение, контрапункт и игру на органе, принял участие в конкурсе на звание церковного органиста. Звучит фантастично, но я вас предупреждал.

Дальше – больше. В тринадцать лет он уже сопровождал на органе службы в римской базилике San Lorenzo in Damaso. Там-то его и услышал Питер Бекфорд – двадцатипятилетний отпрыск семейства британских богачей и ценителей искусства, известных не только своими миллионами и коллекциями, но и многочисленными причудами. Муцио Клементи как раз и стал одной из таких причуд: Бекфорд пожелал иметь в своей коллекции живого гения и, по его собственному выражению, «купил Клементи у его отца».  И папа-ювелир своего гениального сына… продал.

Иллюстрация Питер Бекфорд

Англичанин увез подростка к себе в поместье, где дал мальчику основательное домашнее образование. Не вмешивался Бекфорд только в его занятия на клавишных инструментах, имевшихся в доме. От Муцио требовалось лишь одно: в течение семи лет играть на них ежедневно не менее шести-восьми часов в день и время от времени демонстрировать покровителю и его гостям свои успехи. Так все и шло, пока Муцио, наконец, не стал совершеннолетним.Поразительно, но Клементи фактически был самоучкой – и к двадцати годам достиг феноменального для той эпохи мастерства. Рядом с юношей не было чуткого педагога-отца, такого, который опекал бы его так, как Леопольд Моцарт своего гениального сына Вольфганга. Но как знать – если бы не эти семь лет одиноких занятий и экспериментов, сумел бы Клементи войти в историю как основоположник знаменитой английской пианистической школы, разработчик и первооткрыватель тех приемов игры на фортепиано, которые лягут в основу явления, именуемого европейским пианизмом?

Когда срок контракта с Питером Бэкфордом истек, он отпустил Муцио в свободное плаванье. Бекфорд дал старт карьере своего бывшего питомца, устроив ему несколько вечеров в богатых и аристократических домах Лондона. 21 год – многовато для начала профессиональной исполнительской карьеры, тем более в то время, однако Клементи очень быстро приобрел известность как концертирующий пианист-виртуоз. Вскоре он уже работает клавесинистом в Королевской Опере. В этот период он совершает несколько гастрольных поездок по Европе, ему рукоплещет публика Германии, Австрии, Франции, Швейцарии, России. В продавшую его Италию Муцио так больше никогда и не приедет.Другой на его месте попытался бы занять место придворного музыканта при каком-нибудь европейском дворе – и, несомненно, преуспел бы. Но из опыта общения с английскими богачами, представителями третьего сословия, Клементи усвоил нечто, резко отличавшее его от коллег-современников с континента. А именно, мысль, что музыканту намного лучше быть свободным и самому добиваться твердого финансового положения, нежели зависеть от прихотей придворной фортуны.

фортепианоно фирмы Клементи

Возможно, определенную роль в его желании крепко встать на ноги сыграла его неудачная попытка ранней женитьбы на дочери лионского коммерсанта: помолвка юных влюбленных была со скандалом расторгнута отцом девушки, пожелавшего для своей дочери мужа с более солидной и надежной профессией.Так или иначе, ко времени окончания карьеры исполнителя-виртуоза Клементи – не только известный композитор и преподаватель, которому суждено воспитать плеяду блестящих учеников, но и владелец нотного издательства и даже фабрики по производству роялей.Уж кто-кто, а он не будет похоронен в общей могиле, о нет! И проживет долгую жизнь чрезвычайно успешного человека. Декабрь 1781 года, Вена. Сюда прибывает на гастроли английская знаменитость итальянского происхождения – Муцио Клементи. Через несколько дней он получит приглашение во дворец: сам Иосиф II, император Священной Римской Империи, страстный меломан и музыкант-любитель предложит маэстро Клементи продемонстрировать свое искусство игры на клавесине, а затем показать себя как пианиста в состязании с другим виртуозом…

Иллюстрация Иосиф II Габсбургский

Об этом эпизоде из жизни Клементи мы осведомлены достаточно подробно, и все благодаря Моцарту: именно с ним предстояло соревноваться Клементи. Его императорское величество заключил пари с великой княгиней Марией Федоровной, супругой наследника русского престола, гостившей в Вене со своим мужем – Иосиф II утверждал что «его», императора, Моцарт играет на клавире лучше, чем какой-то заезжий гастролер, на которого поставила будущая русская императрица.

Как раз в это самое время Моцарт тщетно пытается упрочить свое положение при дворе Иосифа II, для которого, как Вольфганг раздраженно сообщает в письме к отцу, «никого не существует, кроме Сальери». Моцарт мечтал давать уроки музыки принцессам и принцам.

Но поскольку известным оперным композитором пока что является не он, а Сальери, император, к большой досаде Моцарта, предложил итальянцу занять место учителя пения молодой принцессы Вюртембергской, недавно прибывшей к его двору.

Однако оказалось, что принцесса не только петь не умеет, но и не владеет необходимым для аристократки искусством игры на клавишных инструментах. Чтобы исправить этот недостаток образования, нужен учитель-клавесинист, и уж на эту-то завидную, с точки зрения Вольфганга Амадея, должность он вполне мог бы претендовать. А тут вдруг – новое лицо, да еще в ореоле славы непревзойденного виртуоза. Ох уж эти итальянцы!

иллюстрация Муцио Клементи

Клементи, впрочем, об этих душевных терзаниях своего гениального коллеги даже не подозревал.Итак, музыканты состязались в игре на фортепиано. Но они не были в равных условиях: Моцарт играл на инструменте, с которым был хорошо знаком, а Клементи досталось нечто расстроенное и с тремя западавшими клавишами. Моцарт победил – во всяком случае, император посчитал, что выиграл пари. Любопытно сравнить воспоминания об этом событии, которыми оба музыканта поделились с близкими им людьми. О знакомстве с Моцартом и последовавшим за этим «конкурсе» Клементи рассказывал своему ученику Людвигу Бергеру, и тот записал его рассказ: «Проведя в Вене всего несколько дней, я получил от императора приглашение выступить перед ним на фортепиано. Войдя в музыкальный зал, я застал там некоего господина, коего я по его элегантной внешности посчитал за  императорского камергера; однако едва между нами завязалась беседа, как этот человек тотчас перешел к музыкальным предметам и вскоре мы признали и самым дружественным образом приветствовали друг друга как коллеги по искусству – как  Моцарт и Клементи».

А вот какой отзыв о Клементи просит передать Моцарт своей любимой сестре Анне (из его письма к отцу): «Клементи шарлатан, как и все итальянцы. Он пишет, что сонату надо играть Presto или даже Prestissimo и alla Breve – а сам играет ее Allegro на 4/4. Я знаю это, потому что сам его слышал. Что он хорошо исполняет, так это пассажи терциями. Но он в Лондоне день и ночь над этим потел. А кроме этого у него ничего нет, решительно ничего, совсем ничего – никакого вкуса, и еще меньше чувства». Между прочим, мать Муцио была швейцарская немка: жаль, что Моцарт не знал этой подробности – может быть, тогда его отзыв о коллеге был бы более сдержанным?Бергер продолжает цитировать Клементи, сохранившего о выступлении Моцарта самые теплые воспоминания:«До сих пор я не слышал никого, кто исполнял бы столь одухотворенно и прелестно. Главным образом поразило меня одно Adagio и многие его вариации, которые он импровизировал на тему, избранную ему для этого императором; мы должны были ее варьировать, попеременно аккомпанируя друг другу».Моцарт, со своей стороны, 16 января 1782 года отправляет отцу письмо с подробным отчетом:

«Теперь о Клементи. Он бойкий клавесинист – вот, впрочем, и все. В игре правой рукой он очень искусен, особенно в пассажах терциями. В остальном же у него ни на крейцер ни вкуса, ни чувства. Одна голая механистика, и только. Император, после того как мы сказали друг другу немало комплиментов, повелел ему начинать играть. (…) Он прелюдировал и сыграл сонату. Тогда император сказал мне “давай!” – я тоже прелюдировал и исполнил вариации.Великая княгиня подала мне сонаты Паизиелло, дурно переписанные его рукой. Оттуда я должен был сыграть Аллегро, а он  Анданте и Рондо. Потом мы взяли оттуда тему и развили ее на двух пианофорте. При этом примечательно, что я взял себе пианофорте у графини Тун, и когда я играл один, то играл именно на нем, потому что так захотел император. NB: другой инструмент был расстроен и 3 клавиши западали – ничего страшного, сказал император…».В следующем, 1783 году Моцарт пишет вариации на тему Паизиелло «Salve tu Domine», по поводу которых  музыковед Герман Аберт в своей книге о Моцарте меланхолически замечает: «Виртуозность играет большую роль, в частности в вариациях на тему Паизиелло; примечательны при этом каденции, прибавленные к трем последним вариациям, – это манера, которую Моцарт, очевидно, усвоил через Клементи». Несмотря на пренебрежительный отзыв Моцарта, «итальянский шарлатан» с его сонатами, по-видимому, не на шутку его беспокоит (к слову сказать, место учителя принцессы Моцарт так и не получил, но Клементи тут был ни при чем). Весной 1782 года в одном из писем Вольфганг спрашивает Леопольда: “Клементи, как я слышал, завтра уезжает отсюда; – так вы видели его сонаты? ”Моцарт отличался блестящей памятью – не только музыкальной. И задиристым нравом, не позволявшим ему забывать тех, кого он воспринимал как конкурентов. Через десять лет он припомнит Клементи это соревнование, использовав в увертюре «Волшебной флейты» тему его сонаты B-dur, той самой, которую Клементи сыграл перед августейшей публикой в присутствии Моцарта.