СЦЕНАРИЙ инсценировки повести В. Катаева «Сын полка»

СЦЕНАРИЙ

инсценировки повести В. Катаева «Сын полка»

На сцену выходят ведущие.

1 ведущий

Мы не знали войны и не видели взрывов.
Этих женщин, кидавших цветы в эшелон.
И ребят, и девчат - молодых и красивых.
Мы не знали в лицо их, не знали имён.
2 ведущий

В том не наша вина - мы родились чуть позже,
Но колышется в нас отголоском война.
И мы любим за тех, кто хотел любить тоже,
Пока им не пришлось уходить навсегда.
3 ведущий

Мы не знали войны бесконечного ада,
Мы не мёрзли в окопах, не ели паёк.
Только плачет душа, слыша слово ,,блокада",
Разгораясь в костёр, как в печи уголёк.
4 ведущий

Мы не знали войны. Эту жизнь подарили
Нам с тобой миллионы ушедших солдат.
Что шагнули в Бессмертье и в камне застыли.
И для них в это утро Победный Парад.

1 ведущий

Я иногда думаю о том, что вот каждый день мы ходим в школу, учимся, развлекаемся, что-то делаем, грустим, веселимся. Жизнь кажется нам то светлой, то мрачной.

Но часто ли мы находим время для того, чтобы вспомнить? Вспомнить о тех, кто воевал и не вернулся с войны, вспомнить о тех, кто боролся за жизнь и смог выжить. (Уходит)

2 ведущий

Тебе 10 или немногим больше.

3 ведущий

Ты родился и вырос на мирной земле.

4 ведущий

Ты никогда не слышал воя сирен, .извещающих о военной тревоге,

1 ведущий

не видел разрушенных фашистскими бомбами домов,

2 ведущий

не знаешь, что такое нетопленое жилище и скудный военный паек.

3 ведущий

Для нас война — история.

4 ведущий

Тем, чье детство опалено Великой Отечественной войной, посвящается…

Удары метронома

1 ведущий

22 июня 1941 года

2 ведущий

9 мая 1945 года

3 ведущий

две странички календаря

4 ведущий

два дня жизни планеты Земля

1 ведущий

два дня истории Человечества

2 ведущий

а между ними…

3 ведущий

 1418 дней и ночей полыхали бои

4 ведущий

1418 дней и ночей вел советский народ освободительную войну

1 ведущий

долог и труден был путь к Победе!

Метроном выключить, на фоне мелодии.

2 ведущий

Не обожженные сороковыми,
Сердцами вросшие в тишину,
Конечно, мы смотрим глазами иными
На вашу больную войну.
3 ведущий

Мы знаем по сбивчивым, трудным рассказам
О горьком победном пути,
Поэтому должен хотя бы наш разум
Дорогой страдания пройти.
4 ведущий

И мы разобраться обязаны сами
В той боли, что мир перенес.
Конечно, мы смотрим иными глазами
Такими же, полными слез.

Ведущие уходят. На сцену выходят Соболев и Енакиев

СОБОЛЕВ Товарищ капитан, как прикажете поступить с мальчиком?

ЕНАКИЕВ: С каким мальчиком? Ах, да, совсем из головы выскочило. Так что же у вас там с мальчиком? Где он находится?

СОБОЛЕВ Пока у меня, при в взводе управления. У разведчиков.

ЕНАКИЕВ: Очухался малый? Что он рассказывает?

СОБОЛЕВ Дело известное, товарищ капитан. Отец погиб на фронте, в первые дни войны. Деревню заняли немцы. Мать не хотела отдавать корову. Мать убили. Бабка и маленькая сестричка померли с голоду. Остался один. Потом деревню спалили. Пошел с сумой собирать куски. Все хотел через фронт перейти. Да фронт далеко был.

ЕНАКИЕВ: Сколько же ему лет?

СОБОЛЕВ Говорит 12-13. Хотя на вид больше 10 никак не дать.

ЕНАКИЕВ: Да, 12 лет. Стало быть, когда все началось, ему еще 9 не было.

СОБОЛЕВ С детства хлебнул.

ЕНАКИЕВ: И что же, хороший паренек?

СОБОЛЕВ Замечательный мальчишка. Шустрый такой, смышленый.

ЕНАКИЕВ: Как его звать?

СОБОЛЕВ Ваня. И фамилия такая подходящая: Ваня Солнцев.

ЕНАКИЕВ: Ну, так вот что, надо будет его отправить в тыл.

СОБОЛЕВ Жаль, товарищ капитан. Куда же он денется в тылу-то? У него там никого нету родных. Круглый сирота. Пропадет.

ЕНАКИЕВ: Не пропадет. Есть специальные детские дома для сирот.

СОБОЛЕВ Убежит, товарищ капитан.

ЕНАКИЕВ: То есть, как убежит? Почему вы так думаете?

СОБОЛЕВ «Если, говорит, вы меня в тыл начнете отправлять, я от вас все равно убегу на фронт».

ЕНАКИЕВ: Так и заявил?

СОБОЛЕВ Так и заявил.

ЕНАКИЕВ: Ну, это мы еще посмотрим. Приказываю отправить мальчика в тыл.

Последние фразы офицеры произносят, уходя. На сцену выходят ведущие.

1 ведущий

Пускай назад история листает

Страницы легендарные свои.

И память, через годы пролетая,

Ведет опять в походы и бои.

2 ведущий

С отцами рядом были их сыны,

И дети шли дорогами войны.

За Днепр, за Волгу шли солдаты в бой.

Сражались за любимый край родной.

3ведущий

Великоваты были им шинели,

Во всем полку сапог не подобрать,

Но все равно в боях они умели

Не отступать и побеждать!

4 ведущий

Жила в сердцах их взрослая отвага,

В 12 лет по-взрослому сильны,

Они дошли с победой до рейхстага –

Сыны полков, сыны полков своей страны.

Звучит птичий гам.

Мальчик-кавалерист садится на пенек и чистит шашку. Из-за кулис выходит Ваня.

Ваня подходит к мальчику-кавалеристу и смотрит на него восхищенно.

МАЛЬЧИК: Чего стоишь? — сумрачно.

ВАНЯ: Хочу и стою.

МАЛЬЧИК: Иди, откуда пришёл.

ВАНЯ: Сам иди. Не твой лес.

МАЛЬЧИК: А вот мой!

ВАНЯ: Как?

МАЛЬЧИК: Так. Здесь наше подразделение стоит.

ВАНЯ: Какое подразделение?

МАЛЬЧИК: Тебя не касается. Видишь — наши кони.  

ВАНЯ: А ты кто такой? 

Мальчик небрежно, со щегольским стуком кинул клинок в ножны, сплюнул и растёр сапогом.

МАЛЬЧИК: Знаки различия понимаешь?  

ВАНЯ: Понимаю! - хотя ничего не понял.

МАЛЬЧИК: Ну так вот, ефрейтор гвардейской кавалерии. По­нятно?

ВАНЯ: Да! Ефрейтор! Видали мы таких ефрейторов!

МАЛЬЧИК: А вот представь себе, ефрейтор! Видал? (показывает медаль на груди)

ВАНЯ: Великое дело!  

МАЛЬЧИК: Великое не великое, а медаль,  за боевые заслуги. И ступай себе, откуда при­шёл, пока цел.

ВАНЯ: Не больно модничай. А то сам получишь.

МАЛЬЧИК: От кого?  

ВАНЯ: От меня.

МАЛЬЧИК: От тебя? Молод, брат.

ВАНЯ: Не моложе твоего.

МАЛЬЧИК: А тебе сколько лет?

ВАНЯ: Тебя не касается. А тебе?

МАЛЬЧИК: Четырнадцать.

ВАНЯ: Ге!

МАЛЬЧИК: Чего — ге?

ВАНЯ: Так какой же ты солдат?

МАЛЬЧИК: Обыкновенный солдат. Гвардейской  кава­лерии.

ВАНЯ: Толкуй! Не положено.

МАЛЬЧИК: Чего не положено?

ВАНЯ: Больно молод.

МАЛЬЧИК: Постарше тебя.

ВАНЯ: Всё равно не положено. Таких не берут,

МАЛЬЧИК: А вот меня взяли.

ВАНЯ: Как же это тебя взяли?

МАЛЬЧИК: А вот так и взяли.

ВАНЯ: А на довольствие зачислили?

МАЛЬЧИК: А как же.

ВАНЯ: Заливаешь.

МАЛЬЧИК: Не имею такой привычки.

ВАНЯ: Побожись.

МАЛЬЧИК: Честное гвардейское.

ВАНЯ: На все виды довольствия зачислили?

МАЛЬЧИК: На все виды.

ВАНЯ: И оружие дали?

МАЛЬЧИК: А как же! Всё, что положено. Видал мою ша­шечку?  Знатный,  братец,   клинок.  Златоустовский. Его, если хочешь знать, можно колесом согнуть, и он не сломается. Да это что? У меня ещё бурка есть. Бурочка что надо. На красоту! Но я её только в бою надеваю. А сейчас она за мной в обозе ездит.

Ваня проглотил слюну и довольно жалобно по­смотрел на обладателя бурки, которая ездит в обозе.

ВАНЯ: А меня не взяли. Спер­ва взяли, а потом сказали — не положено. Я у них даже один раз в палатке спал. У разведчиков, у ар­тиллерийских.

МАЛЬЧИК: Стало быть, ты им не показался  раз они тебя не захотели принять за сына.

ВАНЯ: Как это — за сына? За какого?

МАЛЬЧИК: Известно, за какого. За сына полка. А без это­го не положено.

ВАНЯ: А ты — сын?

МАЛЬЧИК: Я — сын. Я, братец, у наших казачков уже второй год за сына считаюсь. Они меня ещё под Смо­ленском приняли. Меня, братец, сам майор Вознесен­ский на свою фамилию записал, поскольку я являюсь круглый сирота. Так что я сейчас называюсь гвардии ефрейтор Вознесенский и служу при майоре Возне­сенском связным. Он меня, братец мой, один раз да­же вместе с собой в рейд взял. Там наши казачки ночью большой шум в тылу у фашистов сделали. Как ворвутся в одну деревню, где стоял их штаб, а они как выскочат на улицу в одних подштанниках! Мы их там больше чем полторы сотни набили. Мальчик вытащил из ножен свою шашку и пока­зал Ване, как они рубали фашистов.

ВАНЯ: И ты рубал? — с дрожью восхищения спросил Ваня.

МАЛЬЧИК: Не.  По правде, я не рубал. У меня тогда ещё шашки не было. Я на тачанке ехал вместе со станковым пулемётом... Ну и, стало быть, иди, откуда пришёл. Прощай, брат.

ВАНЯ: Прощай. Стало быть, я им не показался. Нет, не правда! Нет, нет. Сердце мое не может обмануться.  Сердце говорит мне, что я крепко полюбился разведчикам. А всему виной командир ба­тареи капитан Енакиев, который меня даже в глаза ни­когда не видел.

А что, если  пойти добиться до какого-нибудь самого главного начальника и пожа­ловаться на капитана Енакиева.

Мальчик-кавалерист и Ваня  расходятся в разные стороны. Выходят ведущие.

1 ведущий

Юные отважные герои,
Юными остались вы для нас.
2 ведущий

Мы — напоминание живое,
Что Отчизна не забыла вас.

3 ведущий
Жизнь иль смерть — и нету середины.
Благодарность вечная вам всем,
4 ведущий

Маленькие стойкие мужчины,
Девочки, достойные поэм.

Ваня: Дяденька! Разрешите обратиться.

ЕНАКИЕВ: Ну что ж, обратись.

ВАНЯ: Дяденька, вы начальник?

ЕНАКИЕВ: Да. Командир. А что?

ВАНЯ: А вы над кем командир?

ЕНАКИЕВ: Над батареей командир. Над солдатами свои­ми командир. Над пушками своими.

ВАНЯ: А над офицерами вы тоже командир?

ЕНАКИЕВ:  Смотря над какими. Над своими офицерами, например, тоже командир.

ВАНЯ: А над капитанами вы тоже командир?

ЕНАКИЕВ:  Над капитанами я не командир.

ВАНЯ: А я думал, вы и над капитанами командир!

ЕНАКИЕВ: Для чего тебе это?

ВАНЯ: Надо.

ЕНАКИЕВ: Ну, всё-таки?

ВАНЯ: Если вы над капитанами не командир, то и толковать нечего. Мне надо, дяденька, такого коман­дира, чтобы он мог всем капитанам приказывать.

ЕНАКИЕВ:  А что надо всем капитанам приказывать? Это интересно.

ВАНЯ: Всем капитанам не надо приказывать. Одному только надо.

ЕНАКИЕВ: Кому же именно?

ВАНЯ: Енакиеву, капитану.

ЕНАКИЕВ: Как, как ты сказал?!

ВАНЯ: Енакиеву.

ЕНАКИЕВ: Гм... Что же это за капитан такой?

ВАНЯ: Он, дяденька, над разведчиками командует. Он у них самый старший. Что он им велит, то они всё исполняют.

ЕНАКИЕВ: Над какими разведчиками?

ВАНЯ: Известно, над какими: над артиллерийскими. Которые немецкие огневые точки засекают. Ух, дя­денька, и сердитый же их капитан! Прямо беда.

ЕНАКИЕВ: А ты видел когда-нибудь этого сердитого ка­питана?

ВАНЯ: То-то и беда, что не видел.

ЕНАКИЕВ: А он тебя видел?

ВАНЯ: И он меня не видел. Он только приказал меня в тыл отвезти и коменданту сдать.

ЕНАКИЕВ: Постой. Погоди... Звать-то тебя как?

ВАНЯ: Меня-то? Ваня.

ЕНАКИЕВ: Просто — Ваня?  

ВАНЯ: Ваня Солнцев.

ЕНАКИЕВ: Пастушок?

ВАНЯ: Верно!   Меня разведчики пастушком прозвали. А вы почём знаете?

ЕНАКИЕВ: Я, брат, всё знаю, что у капитана Енакиева в батарее делается. А скажи-ка мне, друг любезный, каким это манером ты здесь очутился, если капитан Енакиев приказал отвезти тебя в тыл?

В глазах мальчика мигнули синие озорные искры, но он тотчас опустил ресницы.

ВАНЯ: А я убежал, — скромно сказал он, стараясь всем своим видом изобразить смущение.

ЕНАКИЕВ: Ах, вот как! Как же ты убежал?

ВАНЯ: Взял да и убежал.                           

ЕНАКИЕВ: Так сразу взял да сразу и убежал?

ВАНЯ: Нет, не сразу, — сказал Ваня и почесал нога об ногу, — я два раза от него убегал. Сначала я убе­жал, да он меня нашёл. А уж потом я так убежал, что он меня уж и не нашёл.

ЕНАКИЕВ: Кто это «он»?

ВАНЯ: Дяденька Биденко. Ефрейтор. Разведчик  их­ний. Может, знаете?

ЕНАКИЕВ: Слыхал, слыхал.  Только что-то мне не верится, чтобы ты убежал от Биденко. Не такой он человек. По-мое­му, голубь, ты что-то сочиняешь. А?

ВАНЯ: Никак нет, — сказал Ваня, вытягиваясь. — Ничего не  сочиняю. Истинная правда.

ЕНАКИЕВ: Слыхал, Соболев? — обратился капитан к своему коневоду, который с живейшим интересом слушал разговор своего командира с мальчишкой.

СОБОЛЕВ: Так точно, слыхал.

ЕНАКИЕВ: И что же ты скажешь? Может это быть, чтобы мальчик убежал от Биденко?

СОБОЛЕВ: Да никогда в жизни! — с широкой, блаженной улыбкой воскликнул Соболев. — От Биденко ни один взрослый не убежит, а не то, что этот пистолет. Это он, товарищ капитан, извините за такое выражение, просто мало-мало заливает.

Ваня даже побледнел от обиды.

ВАНЯ: С места не сойти!..  Я  тут с одним военным мальчиком встретился, так он мне рассказал, что его кавалеристы  за своего сына приняли,— возбуждённо рассказывал Ваня про военного маль­чика, — я у них теперь, говорит, сын полка. Я, гово­рит, с ними один раз даже в рейд ходил, на тачанке сидел вместе со станковым пулемётом. Потому что я своим, говорит, показался. А ты своим, говорит, вер­но, не показался. Вот они тебя и отослали.

Тут Ваня крупно глотнул воздух и жалобно по­смотрел в глаза капитану своими наивными прелест­ными глазами:

ВАНЯ: Только он это врёт, дяденька, что будто я сво­им не показался. Я-то своим показался. Верно гово­рю. Они меня жалели. Да только они ничего поде­лать не могли против капитана Енакиева.

ЕНАКИЕВ: Что ж, выходит дело, что ты всем «показался», а только одному капитану Енакиеву «не показался»?

ВАНЯ: Да, дяденька? А он меня даже ни разу и не видел. Разве можно судить человека, не видавши?

ЕНАКИЕВ: Ну, ладно. Что с тобой делать? В ночное с ребятами ездил?

ВАНЯ: Как не ездил? Ездил, дяденька.

ЕНАКИЕВ: На лошади удержишься? Только теперь не убегай, от меня не убежишь!

ВАНЯ: А я и сам не хочу.

ЕНАКИЕВ: Поживешь пока с артиллеристами. А там увидим. Учиться тебе бы надо, а не воевать.

Анатолий Болутенко

ДЕНЬ ПОБЕДЫ

1 ведущий

Со временем всё зарастает былью,

Что связано с минувшею войной,

Уж не приходят вдовы к надмогилью,

Траншеи битвы заросли травой.

2 ведущий

Людская память вечно помнит милых

Отцов, мужей, любимых, сыновей,

Забыть она солдат войны не в силах,

Что жизнь отдали Родине своей.

3 ведущий

Ведь только сердце помнит боль утраты

И чувствует, какая ей цена,

С полей сражений не пришли солдаты,

Их не убила в памяти война.

4 ведущий

Они живые, словно в сорок пятом,

Забыть не могут ни жена, ни мать,

Хоть памятники есть везде солдатам,

Но некому уже их вспоминать.

ВАНЯ

Сыны полков – теперь седые деды,

Победный сорок пятый так далёк!

Прекрасный праздник – славный День Победы,

В сердцах нет боли, только холодок.