Урок мужества «Это было в блокадном Ленинграде»(9 класс)

Урок мужества   «Это было в блокадном Ленинграде». Автор:  Пешкова Людмила  Анатольевна, учитель русского языка и литературы МОУ "СОШ № 8 им.А.С.Пушкина" г.Прохладного, КБР ЦЕЛЬ УРОКА: воспитывать чувство патриотизма и уважения к прошлому своей страны, к ветеранам войны и труда, чувство гордости за подвиг своего народа   в   годы   Великой   Отечественной   войны,   воспитывать   умение сопереживать, быть человечным. МЕЖПРЕДМЕТНЫЕ СВЯЗИ:  литература, история, музыка,                            изобразительное искусство. НАГЛЯДНОСТЬ:   1. стенд «Награды Великой Отечественной войны», 2. исторический   материал   (газеты   «Ленинградская   правда»   1942,   1945 годов), 3. иллюстрации из фотоальбомов «Восстановление памятников Ленинграда», «Юрий Пименов», «Художники осаждённого города», 4. тексты на каждой парте, 5. для монодекламации – В.А.Моцарт. «Реквием». 6. ПРИЛОЖЕНИЕ:   творческие   работы   учащихся,   посвящённые     теме Великой Отечественной войны («Письмо прадедушке» Бугаевой Н., «Моё письмо  ветерану» Бабецкой В., «Мой рассказ о ветеране» Маклаковой К., «Дневник   танкиста»   Юриной   Д.,   «Поэма   о   родной   земле»   Бабецкой В.,«Рассказ ветерана» Дьяковой М.). ХОД УРОКА 1.Организационный момент.   ЭПИГРАФ:               Я столько раз сердца терзала ваши  неутомимым перечнем утрат. Я говорила вслух о самом страшном,  о чём и шёпотом не говорят. 0 Но Ленинград, отец мой, дом и путь, всё в новые пространства посылая, ты говорил мне:  ­ Только не забудь! –  И вот – ты видишь: я не забываю.                                                                                О. Берггольц Звучит музыка В.А. Моцарта. 1. Более   полувека   назад   отгремели   последние   залпы   орудий   великой   и страшной войны, войны, унесшей миллионы жизней. Но не меркнет в памяти народной подвиг отцов и дедов наших, отдавших свои жизни ради наших с вами   жизней.   И   не   меркнет   в   памяти   бессмертный   подвиг   Ленинграда, ставшего символом несокрушимого духа наших людей. Блокада Ленинграда – это, быть может, самая трагическая страница нашей жизни, нашей истории. 2. Да,   прочитав   об   ужасах   жизни   в   осаждённом   городе,   внутренне содрогнёшься… Да, познакомившись с бесхитростными строчками писем детей­блокадников, надолго теряешь сон и покой… Да, схватит за сердце боль,   когда   встретишься   взглядом   с   огромными   и   печальными   глазами раненого, в бинтах малыша. Как на этой картине А. Харшака «За что?». Но такая боль, боль сострадания, сопереживания необходима, чтобы не оглохли мы, не очерствели душевно, чтобы не забыли, кому мы обязаны всем…                                       Вспомним всех поимённо, Сердцем вспомним своим. Это нужно не мёртвым, 3. Это надо – живым!..                          Р. Рождественский. 4. Ощущение памяти об ужасах и подвигах тех лет как о нравственном долге перед совестью пронесли с собой через всю жизнь и творчество лучшие наши   поэты,   писатели.   Их   строки   будут   звучать   сегодня,   строки свидетелей,   очевидцев,   участников   блокады:   Ольги   Берггольц,   Вадима Шефнера, Анны  Ахматовой, Лидии Гинзбург, Юрия Воронова. 5.                                          Ленинградскую беду Руками не разведу, Слезами не смою, В землю не зарою. Я не взглядом, не намёком, Я не словом, не упрёком. Я земным поклоном В поле зелёном Помяну. 1 Анна Ахматова. 6. Уже с первых дней войны гитлеровские полчища рвались к Ленинграду. Они хотели взять его штурмом. Но наши войска и все жители Ленинграда встали   несокрушимой   стеной   на   пути   захватчиков.   Тогда   фашисты попытались   уничтожить   город   бомбёжками,   обстрелами   и,   самым жутким, ­  голодом.  7. Блокада Ленинграда началась в октябре 1941 года. Город был отрезан от страны, но жители, умирая от голода и холода, защищали свой родной город,   работали   на   фабриках,   заводах,   учили   детей,   лечили,   читали, оберегали   памятники   архитектуры   и   искусства,   часто   –   ценою   своих жизней. 8. 900  дней, 900  ночей   продолжалась   блокада.  Всего   в   Ленинграде   тогда погибло более миллиона человек. Более миллиона!.. В  первую страшную зиму бывали дни. Когда в Ленинграде умирало до 20 тысяч человек в сутки… Но город, вопреки всему, выживал, не сдавался. Время и войны устроили страшную проверку людям, и люди эту проверку на прочность выдержали. 9.                                                        Камни. Нам пишут: «Будьте стойки, как гранит!..» Но память  Этих строк не сохранит. Не потому, Что стёртые слова. Не потому, что стоптано  Сравненье. Бывает, И осенняя трава В глаза ударит Свежестью весенней. Не потому, Что к слову здесь мертвы, ­  Нужней, чем тут, Оно нигде не будет! Но без людей  И каменные львы, И мрамор зданий, И гранит Невы Не поднимали б к солнцу головы… О, камни! 2 Будьте стойкими, как люди!                                                                   (Юрий Воронов) 10.«О,   камни!   Будьте   стойкими,   как   люди!»   ­   эта   строка   стихотворения Юрия   Воронова   выбита   над   входом   в   Памятный   зал   Монумента героическим защитникам Ленинграда. Но тогда, во время войны, никто не произносил   красивых   фраз,   не   думал   о   славе,   о   почёте.   Вот   как вспоминает Ольга Берггольц: Я никогда героем не была, Не жаждала ни славы, ни награды. Дыша одним дыханьем с Ленинградом, Я не геройствовала, а жила. 11.  Они   жили   в   промёрзшем   насквозь   городе,   в   неотапливаемых,   чудом уцелевших от бомбёжек домах. Падая в голодные обмороки, простаивали часы   в  бесконечных   очередях   за   продуктами,  дополняли   свои   скудные пайки всем, сто можно и нельзя есть: олифой (на ней жарили всё, вплоть до древесной коры), глицерином (его пили с кипятком  вместо сахара), столярным   клеем   (заваривали   его   как   кисель),   варёными   ремнями   и перчатками из кожи… Ведь паёк ленинградца на сутки, самый обычный, включал в себя всего лишь хлеб (125 гр., потом, позднее – 200 гр.), рыбу (13 гр.), крупу (20 гр.), макароны (10 гр.), комбижир (50 гр.). 12.Люди   жили   в   вымерзших   квартирах,   стапливали   в   «буржуйках»   доски деревянной обшивки, мебель, книги… Часто из 10­15 комнат огромной коммунальной   квартиры   лишь   2­3   комнаты   ещё   имели   жильцов,   в остальных   –   холодных   и   тёмных   –   лежали   покойники.   А   живые   по нескольку   недель   не   могли   найти   в   себе   сил   отвезти     умерших   на кладбище. 13.                                                    Трое. Я к ним подойду. Одеялом укрою, О чём­то скажу, но они не услышат. Спрошу – не ответят… А в комнате – трое, Нас в комнате трое, Но двое не дышат. Я знаю: не встанут. Я всё понимаю… Зачем же я хлеб на три части ломаю? (Ю.Воронов) 14. Лишь тоненькая ниточка связывала ленинградцев с большой землёй – это дорога через Ладожское озеро. По ней под непрестанным огнём проходили колонны грузовиков к городу: с продуктами, керосином, медикаментами, почтой. Эту дорогу люди назвали очень точно – Дорогой жизни. Дорога жизни. 3 Они Лежали на снегу Недалеко от города. Они везли сюда Муку. И умерли от голода… (Ю.Воронов) 15. Нет, нельзя нам забывать, какие подвиги совершали военные шофёры, как много их осталось там, на холодном ладожском льду, навсегда. Холодный ровный свет луны, Снега сияют исступлённо, И со стеклянной вышины Внизу отчётливо видны Внизу идущие колонны. И воет, воет небосвод, И свищет воздух, и скрежещет, Под бомбами ломаясь, лёд, И озеро в воронки плещет. Но вражеской бомбёжки хуже, Ещё мучительней и злей –  Сорокоградусная стужа, Владычащая на земле. Казалось – солнце не взойдёт. Навеки ночь в застывших звёздах, Навеки лунный свет, и лёд, И голубой свистящий воздух. Казалось, что конец земли… Но сквозь остывшую планету На Ленинград машины шли: Он жив ещё. Он рядом где­то. На Ленинград! На Ленинград!  Тим на два дня осталось хлеба, Там матери под тёмным небом  Толпой у булочных стоят, И дрогнут, и молчат, и ждут, Прислушиваются тревожно: ­ К заре, сказали, привезут… ­ Гражданочки, держаться можно…­ И было так: на всём ходу Машина задняя осела. Шофёр вскочил, шофёр на льду. ­ Ну, так и есть – мотор заело. Ремонт на пять минут, пустяк. 4 Поломка эта – не угроза, Да рук не разогнёшь никак: Их на руле свело морозом. Чуть разогнёшь – опять сведёт. Стоять? А хлеб? Других дождаться? А хлеб – две тонны? Он спасёт  Шестнадцать тысяч ленинградцев.  И вот – в бензине руки он  Смочил, поджёг их от мотора, И быстро двинулся ремонт В пылающих руках шофёра. Вперёд! Как ноют волдыри, Примёрзли к варежкам ладони. Но он доставит хлеб, пригонит К хлебопекарне до зари. Шестнадцать тысяч матерей Пайки получат на заре –  Сто двадцать пять блокадных грамм С огнём и кровью пополам. 16.  А   что   же   такое   ленинградский   блокадный   хлеб?   Эти   125   граммов? Примерно   на   40   %   он   состоял   не   из   муки,   а   из   добапок,   пищевой целлюлозы.   Хлеб   был   на   вид   привлекательный,   белый.   А   на   вкус   – горьковато­травянистый. Он почти не насыщал. Дорогой жизни шёл к нам хлеб, Дорогой дружбы многих к многим. Ещё не знают на земле Страшней и радостней дороги. 17.                            …О, мы познали в декабре –  не зря «священным даром» назван обычный хлеб, и тяжкий грех –  хотя бы крошку бросить назем: таким людским страданьем он, такой большой любовью братской для нас навеки освещён, наш хлеб насущный, ленинградский. (Ольга Берггольц) Но   всем   мукам   приходит   конец.   Вот   и   прошли   эти   страшные   и героические 900 дней и ночей. 18.  18   января   1943   года   воины   Ленинградского   и   Волховского   фронтов прорвали   вражескую   блокаду.   На   протяжении   всего   1943   года   шла напряжённая подготовка к полному снятию блокады Ленинграда. И день 5 разгрома   врага   наступил.   В   результате   Ленинградско­Новгородской операции,   проведённой   с   14   января   по   1   марта   1944   года,   были освобождены   почти   вся   Ленинградская   и   часть   Калининской   области. Враги были отброшены от Ленинграда на 220­280 километров. 19.  Так   это   было…   Об   этом   мы   помним…А   я   хочу   поделиться   тем историческим материалом, той памятью, которая свято хранится в моей семье.   (Фото   из   семейного   архива,   газеты   «Ленинградская   правда» военных лет, заметка о военном лётчике Волкове, медали и ордена). 20.А вот ещё одно воспоминанье. На этот раз писателя А.Тобольского. Он назвал свой очерк коротко и ёмко ­ «Память». «Это было в блокадном Ленинграде… Опухшая, укутанная с голвы до ног женщина сидела на скомканном ворохе тряпья, прикрыв глаза и покачиваясь. Отовсюду тянуло холодом, сыростью и мраком. Так жили тогда ленинградцы. Женщина   давно   послала   за   хлебным   пайком   сынишку,   и   минуты казались ей вечностью.  ­Боже мой, ­ застонала женщина, ­ как долго его нет! Она поднялась и пошатнулась. ­Не дойду… Но выпрямилась и поплелась к двери. На улице она сразу увидела, что у сына отнимают хлеб. Отнимал тоже мальчик, чуть постарше. ­Сынок, ­ закричала мать, ­ не отдавай! А мальчишки повалились в грязный, заляпанный снег и продолжали драться из­за хлеба. Она собрала все остатки сил и поспешила на помощь, взмахивая руками и спотыкаясь. Через несколько шагов она упала. ­Не отдавай! – снова закричала мать. – Ты ешь! Ешь! Мимо тащились безмолвные, обессиленные люди. Кто­то подошёл и разнял ребятишек. А мать всё кричала и кричала. Но кричала всё тише и тише, пока не замолкла совсем… Вот,   собственно.   И   вся   история,   рассказанная   мне   однажды знакомым ленинградцем. В день смерти матери собирает он родных и близких   и   торжественно   ставит   посреди   стола   свежий,   дышащий каравай.   Прицелясь   взглядом,   он   отсекает   горбушку   и   режет   её   на крошечные   блокадные   дольки.   Режем   медленно,   бережно,   свято.   И первая долька, первый душистый ломтик достаётся теперь непременно Иринушке, пока ещё единственной его внучке. Ириной звалась и его мать…Ириной Алексеевной.» 21.ЭПИЛОГ.  Хочу   закончить   наш   сегодняшний   разговор   стихами   поэта Юрия Воронова: 6 Неверно, Что сейчас от той зимы Остались лишь могильные холмы. Она жива, пока живые мы. И тридцать лет, И сорок лет пройдёт, А нам от той зимы не отогреться. Нас от неё ничто не оторвёт. Мы с нею слиты Памятью и сердцем.               Письмо к прадедушке. ПРИЛОЖЕНИЕ. Здравствуйте, многоуважаемый Дмитрий Вакулович! Пишет Вам человек, которого Вы не знаете. Я Ваша правнучка Наташа, мне почти пятнадцать  лет. Я родилась почти на пятьдесят лет позже Вашей смерти. Недавно я вспоминала о Вас, т.к. накануне был праздник, посвященный шестидесятилетию со дня окончания Великой Отечественной войны, а Вы были ее непосредственным участником: вы встали на защиту своей страны, вы, не взирая на страх и смертельную опасность,   шли в бой, чтобы жили мы, Ваши потомки в свободной стране. Вы больше всего желали мира Вашей стране, но мирной Вам её не привелось увидеть – Вы навсегда остались лежать в чужой земле, которую тоже освобождали. Ваша могила – рядом с могилами миллионом замученных и убитых – в Освенциме. … И вот теперь я Вам пишу. Вы,   наверное,   не   знаете   о   победе   Советского   Союза   в   войне   против фашистов, но я Вам сообщаю, что девятого мая тысяча девятьсот сорок пятого года был подписан акт о капитуляции Германии. С тех пор, как я уже сказала, прошло шестьдесят лет. И эта дата –9 Мая – считается одним из важнейших праздников в России и в странах, входивших в состав Советского Союза. 7 Еще я хочу сказать, что Вас, погибших во время войны, никто не забывает, а все помнят и благодарят за то, что Вы встали на защиту нашей Родины. Людей, которые прошли Великую Отечественную войну, осталось совсем мало, и с каждым днем их становится все меньше и меньше. Эти люди, ваши товарищи,   друзья,   соотечественники,   вспоминают   годы   войны   со   слезами   на глазах, а когда они рассказывают о том, что видели и узнали в военное время, слезы появляются практически у всех, кто их слушает. Я считаю, что нельзя равнодушно   относиться   к   Великой   Отечественной   войне,   так   как   тридцать миллионов   погибших   человек   –  это   очень   серьезная   цифра.  Я   думаю,   что   и маленькие,   и   взрослые   люди   должны   уважать   и   почитать   память   погибших героев.   Поэтому,   Дмитрий   Вакулович,   знайте:   «Никто   не   забыт,   ничто   не забыто». До свидания!                                        Ваша правнучка Наташа Бугаева. Моё письмо ветерану. УВАЖЕМЫЙ ПАВЕЛ МАТВЕЕВИЧ!  ЗДРАВСТВУЙТЕ! Пишет Вам школьница из города Прохладного Бабецкая Вера. Приближается   великий   праздник   –   9   Мая,   и   мне   очень   хотелось   бы поздравить Вас! В газете я прочла статью о Вашей судьбе, о Вашей   семье. Я была   поражена   тем,   насколько   тяжело   Вам   пришлось   в   жизни,   насколько сильными людьми были Вы и Ваше поколение! У меня воевал дедушка, а бабушка трудилась в тылу. У них тоже очень много наград. В станице, где они жили, есть музей. Там, в зале Боевой Славы, хранятся фотография и награды моего дедушки. Подвиг народа бессмертен. Что гибель нам? Мы даже смерти выше. В могилах мы построились в отряд, И ждём приказа нового. И пусть Не думают, что мёртвые  Не слышат, Когда о них потомки говорят! Это стихотворение Бориса Майорова очень любил мой дедушка... А я деда не помню: он умер, когда я была совсем маленькой. Но о нём мне много   рассказывали   бабушка,   мама,   тётя.   Да   и   о   военном   времени   из   их рассказов я знаю немало. 8 О   войне   написано   очень   много.   И,   мне   думается,   много   ещё   будет написано.   Это   правильно!   Нельзя   не   писать   о   подвиге   всего   нашего   народа, победившего фашизм. Нельзя забыть горе живых. Нельзя забыть о миллионах сыновей   и   дочерей   нашей   Родины,  которые   остались   лежать   в   чужой   земле, чтобы мы могли радоваться жизни! Благодаря им, благодаря Вам, я, как и все мои ровесники, не знаю войны. Не знаю и не хочу знать. Война – это горе и слёзы. Война   ­ это страдания и смерть. Я не хочу войны нигде на всей планете! Многоуважемый Павел Матвеевич! Примите слова благодарности за то, что Вы сделали для нас. Мы гордимся Вашими подвигами, подвигами людей Вашего поколения. Вы прошли через все ужасы и муки. Вы победили! Победили в самой тяжёлой из всех войн, которое перенесло человечество. Слава Вам!   С уважением, Вера Бабецкая. Мой рассказ о ветеране. Мне хочется рассказать вам об удивительной женщине, жительнице города Прохладного. Её зовут Анастасия Николаевна Жданова. К сожалению, сейчас её уже нет на свете, и я могу только вспоминать наши с ней беседы. Она была удивительным человеком. Она прошла дорогами войны, видела смерть и страдания людей, пепелища, разрушенные города и сёла. Анастасия Николаевна воевала, встретила весну 1945   года   в   Берлине.   Служила   Анастасия   Николаевна   в   отряде   особого назначения,   который   направлял   боевую   технику   и   воинские   части   на различные участки фронта. Она рассказала мне, как ей и другим девушкам­регулировщицам приходилось стоять на своём посту под проливными  дождями, пронизывающим  ветром, под бомбёжками и артобстрелами фашистов. И я думаю, очень справедливо, что   именно   ей,   отважной   русской   девушке,   было   поручено   встретить делегацию   союзников,   англичан,   у   подступов   к   Берлину.   Анастасия Николаевна вспоминает, как в тот день вдали показались машины англичан, и ей нужно было показать им, что путь к бывшей столице фашистской Германии открыт. Машины должны были немедленно проехать, но получилось иначе. Совсем неожиданно машины союзников остановились, и из них вышли двое английских   офицеров.   Они   очень   удивились,   увидев     перед   собой   её,   они думали,  что  их  будут  встречать   хорошо  вооружённые  офицеры  Советской Армии, а их встречает  русская девушка. Англичане долго не отходили от юной регулировщицы, фотографировались с ней, выражали своё восхищение мужеством девушки. Да, много довелось испытать Анастасии Николаевне за годы войны и за всю её долгую трудную жизнь. Были у неё и правительственные награды за боевые заслуги перед Родиной. Но это уже тема для нового рассказа… 9 Маклакова Ксения.                                   ДНЕВНИК     ТАНКИСТА, написанный школьницей Дашей Юриной через 60 лет после войны. Минуло   шесть   десятков   лет   со   дня   окончания   Великой   Отечественной войны…  По масштабам боевых операций, по количеству ее участников, по числу жертв она не имеет равных в истории нашего Отечества. Наша страна приняла на себя основную   тяжесть   в   сражении   с   фашистской   Германией.   В   том,   что   наше государство выстояло, одержало победу над врагом, есть заслуга каждого воина, каждого солдата, грудью ставшего на защиту своего Отечества. Мы не имеем права забывать о тех, кто спас мир от гибели, кто сохранил наши жизни – о солдатах Великой Отечественной.   Я предлагаю вам прочитать вымышленные страницы из вымышленного дневника человека, которого никогда не было на этом свете.  Но, возможно, мы сейчас услышим голоса реальных людей, узнаем об их переживаниях, их мечтах. Ведь их тоже нет на этом свете. Уже нет… Пусть за тех, кто уже не живёт, говорит тот,  кто не жил. Итак, несколько страниц из дневника нашего земляка, танкиста, солдата Второй Мировой. Фамилия – Ступак, имя – Иван, отчество ­ Петрович. Год рождения   –   1910   г.   Место   рождения   –   город   Прохладный.     Беспартийный. Женат. Имеет двоих детей. Призван в ряды Красной Армии 30 июня 1941года. Определён в танковую часть № 683939.        «4 октября 1941г. Сегодня были стрельбы. Осваивали технику боя, т.к. мы новобранцы, опыт у нас, как говорится, «нулевой». Пока что учения…Уже почти три месяца я не видел Людочку и детей ­ Артёма и Георгия».      «20  октября 1941г. Получил   письмо   от   Людочки   и   двух   моих   сорванцов.   Теперь   им   уже   по девять  лет!  Пишет,  что  дети   скучают,  каждый  день  бегают  на  почту, ждут моих писем. Знали бы они, как я скучаю по ним. Но не мы теперь руководим собою, своей жизнью. Главная хозяйка – война.  Всё, сегодня, даю слово, о своих больше не вспоминать. Слишком тяжело».      «15 декабря 1941г. Сегодня  мороз. Странно тихо. Только вороны надрываются, как не перед добром. Да о каком добре я вспомнил! Всё время холодно, нормальное тепло видим 4 – 5 часов в сутки. Руки к броне примерзают. Нет, как всё­таки тихо, уж лучше бы стрельба, она стала привычной. Тишина тревожит».      «5 февраля 1942г. 10 Ужасный день. Не хочу ничего писать. Немцы начали атаку с шести часов утра. Наш взвод поднялся первым и начал бой. К вечеру перевес был на нашей стороне, но какой ценой!.. Еле выбрались из танка. Где ночевать? Хотелось просто упасть на мёрзлую землю. Просто на землю. Мы её уже согрели – кровью,   своей   и   чужой.   Как   странно,   мы   смешали   нашу   кровь   на   нашей земле. Побратались? Я, наверное, брежу… Не хочу об этом думать. У меня есть Людочка, мои дети. Ни о чем больше не думать, только о Людочке, Жорике, Тёмушке. Родные мои, кровиночки… Нет! Опять!.. Не хочу!..»      «1 сентября 1942г. Я здесь. Я воюю. Я убиваю проклятых фашистов. А они заняли мой дом! Людочка, Тёма, Жорик! Как же вы теперь там?.. Как узнать?..»  «4 сентября 1942 г. От моих нет весточки. И ждать нечего. Глупо, я знаю. До тех пор, пока мы не   вернемся,   пока   не   очистим   нашу   землю   от   фашистской   грязи.   Мои родные! Ждите!.. Я приду к вам! Только будьте. Просто будьте и всё». «20 декабря 1942 г. Сегодня паёк опять урезали. Разве это много? Мне кажется, чувство голода уже никогда не пройдёт. Но я всё­таки ем каждый день. А что Людочка ставит на стол детям и себе? Если бы знать, что с ними, если бы знать, что они живы и здоровы!..»  «22 декабря 1942 г. Убиты Лёшка Борончук и Миша Феодоров. Погибли геройски. Но «геройски» не меняет того, что их больше нет… Их больше нет. А фашистские гады ещё живут, ходят по нашей земле, дышат нашим воздухом! А ребят уже нет. Я не знал, что умею так ненавидеть!».    « 14 марта 1943г. Сегодня     я   совершу   хороший   поступок,   надеюсь,   Людочка     будет   мною гордиться. Мы ожидаем сегодня прорыва на нашем участке фронта. Пишу в спешке, примостившись к гусенице танка. К обеду ждём «дорогих гостей». Они не знают, что нашими танками командование армии укрепило пехоту на этом участке. Пусть удивятся фрицы! Они на нашу пехоту своими танками, а тут и мы…»          На   этом записи в дневнике обрываются. Я не знаю, насколько точно мне удалось   передать   чувства,   мысли,   которые   могут   быть   у   человека   во   время войны. Но, мне кажется, такой дневник вполне мог бы быть   действительно написан. И не закончен.  Светлая память Вам, всем, кто не вернулся, кто не написал и не дописал свои дневники, свои письма. Всем,   кто не дожил до светлого дня победы, ­ вечная слава и вечная память!                                      Юрина Дарья. 11 ПОЭМА О РОДНОЙ ЗЕМЛЕ 1. Родина моя!. Мне есть за что тобой гордиться! Твои поля, леса, луга –  Мой дом, мой город и страна! Как мне не восхищаться вами! Сейчас здесь тихо и спокойно, Но много лет тому назад, Жизнь смертью огненной сметая, Прошла жестокая война. На фронт парнишки уходили, А им обидно мало лет! На все вопросы: «Вы вернётесь?» Молчанье – вот и весь ответ. Никто не знал, сто возвратиться Домой не многим суждено, Что свидеться с отцом иль братом Вовеки было не дано. Им страх и слёзы сердце жгли, Но ради родины своей Они на смерть бесстрашно шли. И люди будут помнить свято Солдат, погибших на войне. Им память наша – как награда За верность долгу и стране! 2. Свою любовь к родной отчизне Все выражают разно: Живописец кистью славит, Поэт – стихом прекрасным Красоту природы милой, Шелест листьев на ветру, Домик с запахом любимым Да родную сторону. Я живу в краю любимом: Здесь мой дом, моя семья, Шорох рощи белоствольной Да бескрайние поля. 12 Здесь закат как шар огромный, Вечера, как колыбель, И под шорохом берёзы  Песнь свою поёт капель. Здесь туман сгущён и холод, Здёсь роса как слёзы дев, Вечер здесь загадок полон И как будто в шаль одет. *** Достоинств у родной земли  Ещё  найду я сотни. И нет на свете лучшей стороны,  Чем  родина великих воинов! РАССКАЗ ВЕТЕРАНА  Бабецкая Вера.       Ты слышишь, какая стоит тишина!       Прошла, словно град, отшумела война. Спокойно растёт молодая трава,  И в мерные строки ложатся слова. Лишь воспоминания нас тяготят  О тех, кто уже не вернётся назад. К. Кулиев. Шестьдесят лет тому назад   мой родной город был освобождён от немецко­фашистских   захватчиков.   С   тех   пор   над   нашими   головами простирается чистое небо, а земля не подстерегает нас взрывами затаившихся снарядов. Мы можем учиться, работать, смеяться, ходить друг другу в гости, прогуливаться по городу и не бояться за себя и за своих близких, за наш сегодняшний и завтрашний день. Мы можем жить!   Этим, самым великим и щедрым даром, жизнью, одарили нас тысячи и тысячи солдат и офицеров, которые защитили наше отечество от врага. Они спасли нашу страну и наш родной город от страшной беды. Как я могу выразить им свою благодарность?.. Самое малое, что   могу сделать я, современная школьница Маша Дьякова, ­ это постараться  узнать как можно больше об этих людях, о настоящих героях, которые  жизнью своею доказали любовь к Отечеству! Мне удалось найти и прочитать замечательную книгу О.Опрышко  «Выстоять и победить» (Документальные повествования), в которой меня  поразило интервью с одним из участников боёв за город Прохладный. Его  имя – Анатолий Фёдорович Колесников. Я представила,  как бы Анатолий  13 Фёдорович мог сам рассказать о войне, я попыталась вжиться в его образ,  стать его голосом, рассказать о нём, как о себе. Вот что у меня получилось… * * * * * «Проходят годы и десятилетия, но я вновь и вновь вспоминаю события той страшной   войны,   которая   навсегда   вошла   в   историю   как   Великая Отечественная, а для меня  ­ это Война… Война, которая снится мне, мучает кошмарами, от которых я просыпаюсь в холодном поту – неужели эти зарева пожаров, этот грохот, взрывы, комья земли, засыпающие мёртвых и живых, стоны раненых, женские крики, детский плачь – всё это м о я  Война, всё это было со мной?.. Нет! Не хочу вспоминать об этом – слишком тяжело, что то стесняет дыхание, как тисками сжимает сердце…Не надо вспоминать… Но кто тогда расскажет правду о судьбе моей, моих фронтовых друзей, моего поколения, ставшего самым малочисленным за всю историю двадцатого века? Кто расскажет правду о судьбе моей страны, моего Отечества?.. Это должен сделать   я,   это   мой   долг   перед   павшими   друзьями,   перед   моей   страной! Молчать об этом – малодушие, вспоминать об этом – пережить войну заново, но я выбираю второе – не за себя, а за тех, кто уже не с нами, кто навеки остался там, в той Войне, кто н а в е ч н о   защищает свою землю. Вот почему я вспоминаю… …1941 год. Он разломил историю моей страны на две половины, которые   уже   никто,   даже   всесильное   время,   не   сможет   соединить,   слить воедино – на До  и  После. У всех было своё До, у всех была своя Война, но лишь у немногих – После. В   мою   жизнь   Война   пришла   в   1941,   обучением   в   Полтавском тракторном   училище,   готовившем   тогда   техников   –   лейтенантов   для артиллерии   на   механической   тяге.   В   том   же   году   нас   эвакуировали   из Полтавы в Пятигорск. В конце 1942, когда враг после взятия Ростова – на – Дону прорвался на Кавказ, занятия в училище прекратились, и личный состав стал   нести   гарнизонную   службу   в   городе.   В   те   же   дни   был   спешно сформирован курсантский отряд. Была   середина   августа   тревожного   1942   года.   Враг   занял Минеральные   Воды   и   Пятигорск,   вышел   на   левый   берег   Баксана   и продвигался к Тереку. Основной целью захватчиков на этом фронте было прорваться к крупным месторождениям нефти  ­  они стремились к Грозному, к Баку, к Майкопу. В зоне их «интересов» лежали Орджоникидзе (теперь Владикавказ),   Нальчик,   его   окрестности,   в   том     числе   и   узловая железнодорожная станция в городе Прохладном. Фронт   всё   ближе   подступал   к   стенам   Прохладного.   Со   стороны Георгиевска   и   с   севера,   от   Буденновска,   через   весь   город   шли обескровленные   в   тяжёлых   боях   наши   роты   и   батальоны,   следовавшие   к 14 формировочным пунктам. Невозможно описать, как тяжело нам тогда было, и   не   от   голода,   холода,   неудобств   и   лишений   военной   походной   жизни. Страшно тяжело было отступать, оставлять на поругание врагу нашу землю. Но хуже всего, невозможнее всего – смотреть в глаза людям, которых мы оставляли   здесь. Это  чувство  вины, стыда  не покидают  меня и  сейчас.  Я снова   и   снова   прошу   прощения   у   людей,   у   своей   страны.   Что   мы   могли сделать тогда? Был приказ . А приказы не обсуждаются. И всё же… Как будто   сейчас   перед   моими   глазами   под   лучами   палящего   южного   солнца тянутся   санитарные   машины   и   подводы   с   ранеными,   в   тучах   тяжёлой свинцовой пыли идут тысячи женщин, стариков, детей, оставивших родные места   при   приближении   врага,   надеющихся   спастись   от   оккупации,   но скольким   это   удастся?..   В   безоблачном   синем   небе,   прокалённом августовским солнцем, всё чаще кружатся немецкие самолёты – разведчики «Фокке – Вульф­189». 16 августа, во второй половине дня,  я, в числе отряда Полтавского   тракторного   училища,   вышел   по   направлению   к   городу Прохладному. Согласно приказу командования, курсантские роты занимали оборону на ближних подступах к городу. Я   был   курсантом   первого   взвода   9­ой   роты   ПТУ,   которым командовал старший лейтенант Яков Фёдорович Диброва. Вот и прозвучало снова это, такое значимое для меня, имя, имя настоящего героя. Я обязан рассказать   о   нём!   В   сводной   3­го   батальона   наш   взвод   значился   как разведовательный.   На   грузовой   машине   мы   проникали   в   глубину расположения   противника,   порой   на   10   –   15   километров,   проводили разведку, вступая в бой со встречавшимися на пути небольшими группами противника, брали пленных, забирали документы у убитых гитлеровцев. Утром 23 августа наш взвод выехал на машине по дороге, в сторону станицы Солдатской. Километрах в десяти от Прохладного нас обстрелял немецкий   истребитель   «Мессершмитт–   109».   Под   огнём   врага   грузовик остановился.   По   команде   старшего   лейтенанта   Дибровы   мы   соскочили   с машины и бросились к лесополосе. Оттуда мы попытались отстреляться от самолёта. Но что такое наши винтовки в этой ситуации?!. Вдруг мы заметили, что командира взвода с нами в лесополосе нет. Отбежав от машины, он остался в открытом поле, стоял, не прячась, во весь рост и, запрокинув голову, смотрел, как «мессер» шёл над лесополосой и поливал её огнём из всех своих четырёх пулемётов. Плохо бы нам пришлось, ведь в те минуты мы искали спасения от пуль среди невысоких, с пожухлой листвой деревьев, немногие из нас вышли бы тогда из того лесочка… но тут мы увидели, как Дибров поднял вверх руки со сжатыми кулаками и, что – то крича, стал грозить ими в сторону самолёта – убийцы. Мы замерли… Видимо, и   фашистский   лётчик   заметил   его.   Развернувшись   от   лесополосы   и снизившись так, что до земли оставалось всего несколько десятков метров, «мессер» стал приближаться к месту, где стоял командир нашего взвода. Вот тогда – то, в этот смертельно опасный миг, Я.Ф.Дибров успел снять висевший 15 у   него   на   груди   автомат   ППШ,   вскинул   его   и   длинной   очередью   ударил навстречу вражескому самолёту. Вот так старший лейтенант Я.Ф.Диброва, спасая   наши   жизни,   вступил   в   неравный   бой   гитлеровским   истребителем, гордостью   германских   военно   –   воздушных   сил.   Этот   удивительный, беспримерный   по   мужеству   бой   продолжался.   Вставив   новый   диск   с патронами, лейтенант Диброва снова направил автомат в сторону «мессера» и нажал на пусковой крючок. Автоматная очередь слилась с рёвом двигателя и неистовой дробной какофонией четырёх авиационных пулемётов. И все они в тот миг били по одной цели. Целью этой был один человек, гордо и смело стоявший с оружием в руках, одновременно беззащитный и грозный, потому что он стоял на своей родной земле, не желая склонить головы даже перед таким сильным врагом, даже перед смертельной опасностью. Судьба должна была помочь ему, но… Чудес на свете не бывает. Через мгновение, раненый, держась   руками   за   живот,   человек   упал,   а   его   враг,   взревев   моторами, развернулся и улетел. Мы вдвоём с курсантом Савченко выскочили на дорогу и перенесли командира в лесополосу. Мы бережно положили его на землю. Гимнастёрка на его груди и животе вся была залита кровью. Но Диброва был ещё жив. Мы перебинтовали его наспех, поверх гимнастёрки, но бинты сразу же пропитались кровью. Останется ли он жив? Как помочь ему?.. К счастью, машина   наша   не   была   повреждена.   Мы,   насколько   это   было   возможно, бережно   подняли   старшего   лейтенанта   в   кузов   и   направились   обратно   в Прохладный.   Весь   путь   Я.Ф.Диброва   лежал   без   сознания.   В   Прохладном командир нашего батальона дал команду медсестре и сержанту Беспалову на этой же машине доставить раненого в медпункт. Когда Беспалов вернулся во взвод, он сказал, что старший лейтенант Яков Фёдорович Диброва скончался в пути, на руках у медсестры. Скончался здесь, в Прохладном. Здесь же его и похоронили… Я бережно храню память о своём погибшем командире. Считаю, что многое   для   своей   будущей   жизни   мы,   тогда   ещё   мальчишки,  получили   от нашего командира взвода, старшего лейтенанта Якова Фёдоровича Дибровы. Я всегда буду помнить этого мужественного человека, потрясшего всех нас своим подвигом в неравном поединке с фашистским самолётом.» * * * * * Тут я опять хочу вернуться к повествованию уже от своего лица, а не через призму   чувств   и   переживаний   героя   –   фронтовика   Анатолия   Фёдоровича Колесника. Убеждена, что память о таких людях, как Яков Фёдорович Диброва, даёт нам право гордиться своими соотечественниками, своей страной, на долю которой выпали тяжелейшие испытания, гордиться своим Отечеством! А в городе Прохладном  после войны в сквере Памяти воздвигли на месте братской могилы, которая приняла в себя прах одного из миллионов 16 своих   сыновей,   мемориал.   Когда   я   прохожу   мимо   Вечного   огня, вспоминаю строки из стихотворения В. Коротаева «Братские могилы»:    На кручах, в парках, у вокзалов…   Железом, кровью и золой                                                  Судьбина намертво связала   Солдат с родимою землёй.       Они ей жизнь завоевали –     Она покой сынов хранит,      Тогда они на ней стояли –                                                Теперь она                                                                 на них стоит! Дьякова Мария. 17