Взаимодействие взрослых с трудным подростком

ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ С ПОДРОСТКОМ часто оказывается непростым делом и для родителей и для педагогов. Тем более – если подросток из так называемой неблагополучной семьи. В этом случае основная воспитательная нагрузка ложится на   плечи   педагогов.   И   если   родители,   как   ни   странно,   могут   устраняться   от воспитания   трудного   подростка   –   в   связи   со   своими   личными   проблемами   или потеряв контакт с ребенком ­ то педагоги не могут исключить подростка из сферы своего внимания и своей профессиональной деятельности. В этом плане мне близки слова   замечательного   педагога   Караковского   В.А.:   «Если   ребенку   не   повезло   с семьей, ему обязательно должно повезти со школой, с педагогами.» Подросток   –   это   не   особый   вид   человека,   а   естественный   и   необходимый   этап жизненного   становления.   Те взрослые,   которые   смогли   сохранить   контакт   с ребенком   и   в  подростковом   возрасте,   знают,  что   подростки   остроумны,  веселы, проницательны, глубоко интересуются своим внутренним миром и многим, что их окружает. Трудным подросток становится потому, что ему не хватает ресурсов для решения основных задач развития на данном жизненном этапе. Проблемы у него возникли не в возрасте 10 – 12 лет, а это груз, который ребенок нес уже достаточно долго, но для взятия подростковых рубежей он оказался непосильным. Этот груз – ощущение   собственной   малоценности,   незначимости,   усвоенные   в   детстве интроекции и оценки взрослых, ранние решения в отношении своего Я на основе опыта проживания различных взаимодействий. Основная задача подросткового  возраста – становление идентичности. Рождение самости начинается с младенчества, но в подростничестве определение содержания и границ своей идентичности становится первостепенной задачей развития. Подросток   отдаляется   от   своей   семьи,   чтобы   лицом   к   лицу   встретиться   с неопределенным будущим, чтобы построить свою жизнь. Для этого ему необходимо ответить на основные экзистенциальные вопросы: кто Я, куда Я иду, зачем, с кем Я. В   отличие   от   юности,   эти   вопросы   решаются   не   интеллектуально,   не   путем сознательного нахождения ответа. Становление личности у подростка происходит на эмоционально­чувственной основе, на опыте проживания конкретных жизненных ситуаций. Этот переход ко взрослой жизни осуществляется в виде характерных для подростков   реакций   эмансипации   от   взрослых,   группирования   со   сверстниками, удовлетворения сенсорной жажды и стандарт ­ потребности. Эмансипация от взрослых обеспечивается противоречием тем нормам, которые они устанавливают.   Реакция   группирования   приводит   к   тому,   что   стремление   стать «своим»,   заслужить   признание   сверстников   становится   сверхзначимым   и достигается   некритичным   принятием   групповых   норм,   методом   отрицания авторитетов.   Сенсорная   жажда   при   недостаточном   развитии   эмоционально   ­ потребностной   сферы   и   культуральных   запросов,   удовлетворяется   за   счет   тех элементов   подростковой   субкультуры,   которые   граничат   с   отклоняющимся поведением.   Стандарт­потребность   не   дает   возможность   проявить   свою индивидуальность, пусть даже не все происходящее в группе нравится, а некоторые моменты могут даже пугать. Однако страх быть отвергнутым сверстниками намного страшнее любой угрозы взрослого.Взрослый может быть сильнее только в любви и в том,   чтобы   быть   надежной   основой   формирования   привязанности   и   получения нового эмоционально­корректирующего опыта. Степень   проявления   этих   подростковых   реакций   и   определяет,   насколько подросток становится трудным  для взаимодействия. Дело в том, что умеренное непослушание   и   сопротивление   является   нормой   для   развития   в   этом   возрасте. Сепарация  – необходимая часть взросления. Подросток стремится выйти  из­под опеки взрослых не важно куда, главное для этого возраста – ощущение эйфории от свободы. Родители  и педагоги должны понимать, что подростковый  бунт нужно устойчиво и бережно выдерживать. Причем при «грамотной» родительской позиции, подростки не уходят сразу далеко, для них важен опыт прямого противостояния, и столь же важно, чтобывзрослые были «на своих местах», выполняли родительскую или педагогическую роль, иначе нарастает страх взросления, который приводит к агрессии.   Частью   процесса   идентификации   является   опробование   границ   и различных ролей, в том числе отрицательных. Поэтому подросток может нарушать запреты, уже усвоенные правила поведения, может становиться упрямым и грубым. Со стороны кажется, что он «отбился от рук». На самом деле ребенок на опыте отделяет «Я» от «не­Я». Этому нельзя научиться со слов, из книг, так же как езде на велосипеде – нужно пробовать или пропустить эту ступень развития, что затормозит становление личности на всех последующих этапах. Подросток   ведет   себя   более   адекватно   и   спокойно,   если   у   него   есть   свое пространство: личное время, своя комната, возможность выбора одежды, прически, друзей,   хобби,   когда   есть   возможность   компромиссов.   Часто   в   ответ   на подростковый бунт родители начинают сдерживать ребенка, «зажимать в рамки» из страха   упустить   его,   не   справиться   с   подростковой   стихией.   В   этом   случае   у подростка   появляется   много   накопленного   гнева   и   страха   одновременно,   и возможны   два   выхода   для   ребенка.   Первый   –   усиление   попыток   оторваться   от родителей   путем   наиболее   неприятных   для   них   действий,   а   дети   очень   хорошо знают или на подсознательном уровне чувствуют, что нужно делать, чтобы «хватка» ослабла.   Второй   путь   –   отказ   от   сепарации:   ребенок   становится   послушным, удобным, но велика вероятность, что затаенный гнев побежденной или сломленной личности   выльется   в   аутоагрессию,   вплоть   до   суицидального   поведения;   или проявится бунтом на следующих возрастных этапах, нарушив решение основных задач соответствующих периодов развития. Одна   из   самых   простых   на   бумаге   и   сложных   в   реальной   жизни   истин взаимодействия   с   подростками   состоит   в   том,   что   определенное   количество непослушания необходимо для формирования адекватной идентичности. Мудрая позиция  взрослого  заключается  не  в запретах   любого  нарушения  поведения,  а в реагировании   в   тот   момент,   когда   эти   пробы   становятся   разрушительными,   в первую очередь, для самого подростка. Если взрослый может обеспечивать ребенку принятие,   понимание,   поддержку   и   с   доверием   «отпускать»   во   взрослую, самостоятельную жизнь, то этим усиливает «Я» ребенка, его самость, способствует формированию   адекватной   идентичности.   Если   потребности   подростка удовлетворяются, и он получает то, что нужно, то у него появляется желание расти и развиваться самостоятельно. В этом случае подросток не вырывается «куда глаза глядят», а опробует жизнь, различные роли. Это очень важно – при высоком темпе общественных изменений, для успешной адаптации в социуме подросток должен овладеть значительно большим количеством ролей, чем его родители или педагоги. Если   взрослые,   отпуская,   не   отстраняются   от   ребенка,   а   сохраняют   свою родительскую   позицию   и,   в   случае   необходимости,   они   оказываются   рядом,   то подростку   есть   где   «отогреться»   от   ветров   и   штормов   самостоятельной   жизни. Поэтому у него появляются силы, чтобы рисковать в поисках своей идентичности, в нахождении себя и своего места в нашем непростом мире. И процесс взаимодействия с подростком, и становление его самости значительно осложняется в случае неблагополучного предшествующего развития ребенка, при наличии у него негативного багажа детского опыта. Отношение к себе начинает складываться в очень раннем возрасте в процессе усвоения отношения и оценок взрослых, осуществляющих уход за ребенком. История   жизни,   становление   человека,   опыт   отношений   с   близкими   людьми формирует   его   восприятие   себя,   других   и   мира   в   целом;   определяет   ценности, ожидания и установки, которые, в свою очередь, направляют стиль взаимодействия с миром. Опыт   человека   как   члена   родительской   семьи,   опыт   формирования   первичной привязанности   и   усвоенные   паттерны   коммуникации,   вместе   с   уникальным характером   личности   определяют   особенности   стратегий   взаимодействия   и   их гибкость. Каждый   человек   со   своими   уникальными   задатками   и   особенностями   входит   в семью, которая имеет свои «семейные особенности». Последние определяют как, каким образом, в какой степени, как быстро и какие из потребностей ребенка будут удовлетворяться.   Остальные   нужды,   запросы,   переживания   будут   слабо поддерживаться, опускаться, игнорироваться или искажаться. Так, например, если большую часть времени ребенок находится с депрессивно ­ астеничной матерью, то она скорее будет откликаться на экстенсивные проявления ребенка и не сможет в процессе   взаимодействия   с   ним   поддерживать   и   укреплять   его   интенсивные витальные   переживания   радости,   возбуждения,   восторга.   В   зависимости   от биологически заданных конституциональных особенностей ребенка, он вынесет из раннего опыта стиль и установку на все другие межличностные отношения. Если ребенок сам астеничен, он будет и во всех других контактах стараться проявлять только экстенсивные черты: грусть, апатию, слабость и т.п., ­ ожидая, что именно это будет встречено, понято, подхвачено и дополнено в отношениях. Если у ребенка сильный   тип   конституции,   то   в   отношениях   он   будет   чаще   проявлять демонстративно   ­   истероидные   черты,   чтобы   добиться   отклика,   чтобы   «пробить стену», отгораживающую его от другого человека. Вначале ребенок адаптируется к семье и окружению на уровне выживания, далее – чтобы испытывать наименьшую боль (физическую и психологическую), а на самом высоком   уровне   –   чтобы   ощущать   полноту   жизни,   радость,   испытывать удовольствие. Способ   бытия   на   уровне   выживания,   получения   наименьшей   боли   или   полноты проживания становится достаточно устойчивым уже к подростковому возрасту. В случае неблагоприятных условий развития защитные механизмы ребенка жестки и устойчивы. Например, если ребенок с детства находится в условиях жестокого обращения, у него   накапливается   много   гнева   и   страха.   Но   выражать   гнев   –   небезопасно,   а разделить страх – не с кем. В результате ребенок прячет сильные эмоции внутрь. Однако сдерживать их бесконечно не под силу даже взрослому человеку. Поэтому эти   чувства   прорываются   наружу   и   могут   быть   обращены   против   самого   себя, приводя к развитию невротической личности; или – против окружающих и мира в целом, формируя психопатические и асоциальные черты характера. У подростков сдерживаемые   эмоции   трансформируются   в   противоправное   поведение, пристрастие к алкоголю и наркотикам, суицидальные наклонности. При  всей  яркости  этих  реакций, самость  подростка  ослабляется,  так  как  он  не имеет возможности и в последующем – доверия себе и миру, чтобы выражать себя прямо, раскрывать настоящие чувства и переживания. Подростки ранятся о свою агрессию, так как такое поведение еще больше снижает для них самих ценность своей личности, это вызывает раздражение и напряжение, которые выливаются в еще большую агрессию. Индивид   нуждается   в   ощущении   безопасности   и   благополучия,   которые   может обеспечить ему семья. Это имеет отношение и ко взрослым, и к детям, хотя по­ разному. Жизнь в целом не имеет разделительных границ. Только в теории четко выделяются возрастные периоды. В реальной жизни внутри каждого человека живет та личность, которой он был год, два, 10, 30 лет назад, так как структуру личности «здесь   и   теперь»   составляют   кирпичики   из   прошлых   установок   и   опыта.   Этот прошлый   опыт   является   одновременно   и   ресурсом   и   препятствием   на   пути развития.   Ресурсом   –   в   плане   сформированных   навыков   взаимодействия,   а препятствием – в той степени, в которой в новые отношения привносятся шаблоны и   стереотипы   старого.   Здесь   уместен   следующий   образ:   человек,   переживший эмоциональную  травму, похож  на грампластинку  с царапиной по  большей части поверхности. Куда бы ни переставляли иглу, она всегда вернется в то место, где испорчена пластинка. Этого можно избежать, прослушивая только те «кусочки», на которые не распространяется царапина. Но в этом случае проживание существенно обедняется.   Для   повышения   качества   жизни   необходимо   изменение   жизненного опыта, внутреннего представления о себе и других, чтобы не возвращаться к старой царапине. Прошлый   опыт   препятствует   нормальному   прохождению   возрастных   ступеней развития.   Этот   пласт   будет   всегда   с   человеком,   как   камень   неподходящий   по размеру   и   форме,   заложенный   в   фундамент   дома.   Если   признавать   его существование,   то   можно   находить   способы   укрепления   постройки.   Если отгораживаться   или   надеяться,   что   «перерастет»,   то   в   какой­то   момент   это непрочное основание может стать причиной личностного крушения. «Трудный»   подросток   не   в   состоянии   сам   справиться   со   сложным   пластом прошлого опыта. Ему необходим человек, с которым было бы безопасно разделить сгусток   чувств,   которые   представляют   угрозу   для   становления   личности. Подросток боится рисковать, демонстрировать свою уязвимость, иначе он потеряет и   без   того   хрупкое   «Я».   Асоциальное   поведение,   зависимости,   ранняя беспорядочная   половая   жизнь   –   это   изощренный   способ   подростка   избежать сильных и противоречивых чувств: «что хочу, то и делаю, так как я никому не нужен, раз оказался не нужен самым близким». Подростку необходима помощь для того,   чтобы   перейти   к   уровню   полноценного   и   полнокровного   проживания   и реализации   заложенного   позитивного   потенциала.   Помочь   может   взрослый, способный встретиться и устоять под лавиной таких сложных и сильных чувств, как:   отчаяние, пренебрежение к себе, неценность, обида, страх.   нелюбимость, одиночество,   отвергнутость,   ненужность, В настоящее время в психологической теории известно, что в каждом конкретном взаимодействии   продолжается   формирование   самости   и   представления   «Я   и другой», а поэтому есть возможность изменения, корректировки отношения к себе и к миру «здесь и теперь». Еще   в   1946   г.   Франц   Александер,   описывая   механизм   психотерапевтической помощи, ввел понятие «коррекционного эмоционального опыта». Суть которого в том,   чтобы   ставить   человека   в   наиболее   благоприятные   условия   такой эмоциональной ситуации, в которой он не был в прошлом. Это создание такого опыта,   который   бы   нейтрализовал   предшествующее   травмирующее   переживание. При   этом   важно   именно   эмоциональное   проживание   –   самого   по   себе интеллектуального постижения недостаточно. Для формирования новой установки нужен   новый   опыт.  Детская   травма   не   исчезает   только   от   того,  что   негативное воздействие   прекратилось   или   ребенка   пометили   в   более   хорошие   условия проживания.   Необходим   устойчивый   и   надежный   опыт   эмоционально   близкого, надежного   и   открытого   взаимодействия   с   другим   человеком,   при   котором отрицательное отношение к самому себе не получало бы подкрепления. Недавно   появившиеся   в   психологии   развития   представления,   основанные   на микроаналитической позиции, приложимы к затрагиваемому в этой статье вопросу корректировки   жизненных   установок   подростка,   а   именно:   в   результате   даже малых,   но   надежно   повторяющихся   взаимодействий   с   другими   формируется внутренний   объект   –   внутреннее   представление   о   способах   совместного   бытия. Построение   субъективного   мира,   своего   переживания   самости   и   другого продолжается   в   течение   всей   жизни.  Доктор   философии,  президент   Ассоциации гуманистической   психологии   Джеймс   Бьюдженталь   отметил,  что   самые   сильные позитивные   изменения   в   человеке   происходят   под   влиянием   любви   к   другому человеку:   в   истинном   взаимодействии,   в   живых   диалогах   речь   идет   о   том,   что значит по­настоящему быть самим собой, слышать свой внутренний голос, понимать и принимать свою уникальность и другого. Выход и направление воспитательной работы с подростками видится в том, что у детей с непростой жизненной историей существует как бы раздвоение личности. Одна   часть   несет   тяжелых   груз   прошлого   опыта,   негативных   запечатлений, отрицательных оценок. И эта часть всегда будет – она встроена в личность. Другая часть – формируется вновь в каждый момент проживания нового эмоционального опыта.   Взрослый   должен   уметь   создавать   основу   для   нового   корректирующего опыта, для переживаний, которых не было в жизни ребенка, но необходимых для взращивания   положительного   отношения   подростка   к   себе.   И   в   то   же   время   – признавать реальность того, что негативная часть была и будет давать о себе знать. Зачастую не стоит глубоко ворошить прошлое: краеугольный камень не вынуть, не разрушив   здания,   но   можно   создавать   новый   позитивный   опыт   полноценной   и насыщенной жизни.