ЯЗЫК И СОЦИУМ: СОВРЕМЕННОЕ СОСТОЯНИЕ И ПЕРСПЕКТИВЫ РАЗВИТИЯ РУССКОГО ЛИТЕРАТУРНОГО ЯЗЫКА

ЯЗЫК И СОЦИУМ: СОВРЕМЕННОЕ СОСТОЯНИЕ И ПЕРСПЕКТИВЫ РАЗВИТИЯ РУССКОГО ЛИТЕРАТУРНОГО ЯЗЫКА Непременная   составляющая   национального   самосознания   человека­ чувство гордости за родной язык, который воплощает в себе культурные и исторические   традиции   народа.   «Во   дни   сомнений,   во   дни   тягостных раздумий   о   судьбах   моей   родины  ­   ты   один   мне   поддержка   и   опора,   о великий,   могучий,   правдивый   и   свободный   русский   язык!..»   Это утверждение     И.С.   Тургенева   давно   уже   считается   хрестоматийным   и принимается   без   возражений.   Однако   состояние   современного   русского языка   у   многих   образованных   людей       вызывает   явное     беспокойство. Снижение   уровня   речевой   культуры   разных   слоёв   русского   общества настолько   очевидно   и   масштабно,   что   многие   видят   в   этом   угрозу национальной   безопасности   и   поднимают   проблему   экологии   языка   и назревшей необходимости возрождения непрерывной языковой подготовки на   всех   ступенях   российского   образования.   Какие   же   тенденции, сформировавшиеся в последние десятилетия, позволяют говорить о кризисе языка и культуры?   Социальная   обусловленность     языка     вообще,     а     литературного языка  в особенности,  естественно ставит изменение свойств и  структуры литературного   языка         в         определенную         зависимость         от общественно­исторических   преобразований.   Прежде   всего,   это   касается, конечно, самой   социальной   базы, т. е. состава носителей литературного языка.   Неудивительно   поэтому,   что   структура   национального   языка   до недавнего   времени   и   строилась   в   основном   на   противопоставлении: «литературный язык»   —«территориальные   диалекты».   Однако     сейчас социальная   база   русского литературного языка несравнимо расширилась.   Коренные     изменения     общественного       уклада,       всеобщее образование, массовая  печать,  радио,  телевидение  сделали  литературный язык   истинно всенародным достоянием,   главным   средством   языкового общения  подавляющей части  населения.  С  другой  стороны,  уходят   в прошлое,       нивелируются   территориальные   диалекты.   Они   не   только перестали  быть  питательной  средой для литературного языка,  но  сейчас уже   в   самой   глухой   деревне   трудно отыскать стариков­старожилов, сохранивших диалектную  речь  в  чистом  виде.            Сельская  молодежь  практически  уже  забыла  свой  диалект  и говорит   на литературном   языке    лишь    с    некоторыми    фонетико­ морфологическими особенностями и сравнительно редкими вкраплениями областных слов. 1 Возникает   естественный   вопрос:     чему     же     сейчас   противостоит русский литературный  язык,  что  является   его антиподом?   Едва   ли   перспективно   искать   противопоставление   русскому литературному   языку     в     особенностях     речи       социальных       групп современного   общества. Своеобразие   профессиональной   речи   наших   дней   лишь   на   первый взгляд  кажется чем­то принципиально значительным. В действительности же ее специфика  имеет не  качественный,   а   количественный   характер и       ограничена       набором   узкоспециальной   лексики,   особенностями ударения   у   нескольких     десятков     слов   (искра,     добыча     и     т.     п.), образованием  некоторых  грамматических   форм (клапана, ватмана и т. п.) и синтаксических конструкций (разведка на  нефть, наблюдение больного, следить зверя и т. п.). Неверно   было   бы     считать     основным     антиподом     русского литературного языка и современные жаргоны  (хотя  они  и находятся  за пределами литературного языка). Впрочем, в   наше   время   практически нет     жаргонов     в   узком,   буквальном   смысле   этого   слова.   В   прошлом социальной основой   жаргонов (т. е. обособленных и замкнутых речевых систем)     являлись     деклассированные   элементы   или     представители келейных,  засекреченных  профессий   (воровской жаргон, жаргон нищих, торговцев­офеней   и   т.     д.).     Непонятный     неискушенному   слуху   набор словечек   создавался  обычно   с  целью  конспирации,  сохранения тайны ремесла.   Такие   жаргоны   умерли,   исчезли   вместе   с   породившим   их общественным     укладом     (правда,       некоторые       «осколки»       прежних жаргонов сохранились   в   литературном    языке,   например:       халтура, буквально   — «поминальная служба», из речи старого духовенства). То, что  наблюдается  в наше время, не является замкнутой речевой системой, и   правильнее   было   бы обозначать это не жаргоном, а жаргонной   (или жаргонизированной)  лексикой.  Эти­то словечки  в  качестве  «инкрустаций»  обычной  литературной речи,     к   сожалению,   еще   используются   в  некоторых   слоях   современной молодежи.   Современный     русский     литературный     язык     противостоит     не отдельным   проявлениям   территориальных   диалектов   и   не     речевым особенностям  отдельных социально­профессиональных групп (в том числе и  молодежному  «жаргону»),  а более  широкому  кругу  языковых  фактов, которые   можно   было   бы   назвать «ненормированная речь». Норма — основной признак литературного  языка.  Все, что не соответствует норме, является   отступлением     от     общепринятых     правил,   принадлежит   к ненормированной речи. 2 Круг явлений, охватываемых   понятием   «ненормированная   речь», весьма обширен и генетически неоднороден. В  нее  входят:  а)  остаточные элементы диалектного, или, точнее, полудиалектного характера  (например: плотит, броюсь,  площадя  и т. п.); б) архаичные формы,  которые  были  в прошлом   образцами   словоупотребления,   но   перестали   соответствовать норме  (например:  библиотека, в лесе, в дому, сторониться от кого­, чего­ либо       и   т.   п.);   в)   особенности   социально­профессиональных   наречий (например:  добыча, лосось,  клапана    и  т.   п.);   г)новообразования,  не признаваемые   нормативными   вследствие     отрицательной общественно­ эстетической оценки (например: звонит,  приговор, красивее, баловать  и т. п.);   е)   жаргонизмы   и   другие   слова,     находящиеся     за     пределами литературной лексики.   Особо   следует   остановиться   на   понятии     «просторечие».     Этот термин     в   современных   исследованиях   и   словарях   русского   языка продолжает   применяться в двух значениях. Под ним понимается один из стилей   литературного   языка   с присущим ему особым кругом   слов   и форм,  воспринимаемых  на  фоне  других стилей (например: облапошить, дубасить,  окочуриться,  лоботряс  и  т.  п.). Такие  факты  называют  «литературным  просторечием».  Но  иногда термином   «просторечие»   называют   и   те   явления,   которые   не   входят   в литературный  язык, принадлежат ненормированной,  малограмотной  речи (например:  тролебус,  инженера, делов  и т. п.). Эта  двузначность термина «просторечие»     отмечается     и     в    специальных     словарях.       Думается,   целях   однако,     точности «просторечием»   следовало     стилистически сниженные   (грубоватые,     но нередко оправдываемые контекстом речи) факты   литературного   языка   (башка, брюхо, пузо, жрать, дрыхнуть и т. п.),  отграничивая  их  от  тех  явлений, которые находятся за пределами литературного  языка  (ненормированная  речь, жаргонизмы и т. п.).   терминологической     большей     бы     что     в     называть     только   Следствием   всех   вышеназванных   языковых   процессов   явилась демократизация   литературного   языка,   сближение   его   с   разговорно­ просторечной   стихией   и   профессиональной   речью.     Современные исследователи     пишут     о     стилистической     нейтрализации,     т.     е. расширении   состава   нейтральной   лексики   за   счет   стилистического обесцвечивания  смежных лексических  пластов.  Это  свидетельствует  о том,     что       в       начале  XX  века   приведенные   слова   были   свойственны книжному   стилю.   Сейчас   они     употребляются   уже   без   стилистических ограничений.     Правда,     другие     слова,     в     прошлом     не   имевшие стилистической     окраски    (например,    брюхо),      перешли       в      разряд просторечных,     однако     основной,     магистральный       путь       развития русского   литературного   языка   состоит     в     сближении     книжного     и 3 стилей   (что,   естественно,   не   исключает   сохранения разговорного   стилистической  приуроченности  у многих тысяч слов и их вариантов).      Изменения в социальной базе и структуре русского  литературного языка отразились на общих   принципах   и   способах   оценки   языковых фактов.   Если раньше     основным     признаком     была,       так       сказать, пространственная характеристика («где, на какой территории или в какой социальной группе   так говорят»),   то   теперь   все   более   существенной становится  функциональная характеристика  («с  какой  целью,  в  какой ситуации  так  говорят»).   От территориально­социальной  обособленности наш  язык  движется   к   единой, взаимосвязанной и рациональной системе функционально   загруженных   элементов.   Это   одно   из   магистральных направлений   развития   и   функционирования   современного   русского литературного языка. Второе   направление   связано   с   тем,   что   период   перестроечного   и постперестроечного   времени   придал   особое   значение   тем   процессам, которые сопровождают развитие языка на всех этапах его существования, сделал их более значимыми,  выраженными и  ярче представленными. Первая трудность  в освоении лексических норм носителями языка связана   с   тем,   что   существование   языка   немыслимо   без   постоянного обогащения, развития словарного состава, самой его подвижной части. Но особенно заметное пополнение словаря   происходит в периоды коренных социальных   изменений.   Каждый   такой   период   имеет   свои   особенности: различными бывают источники   пополнения, способы образования новых слов, пути развития словарного состава. Прежде   всего,   следует   говорить   о   значительном   пополнении словарного   состава   русского   языка   новыми   словами,   об   актуализации большого количества слов, находившихся ранее в пассиве. Новая лексика отражает   все   сферы   жизни   общества:   политику,   государственное устройство,   идеологию   (   госструктура,   авторитаризм   и   др.);   экономику (бартер, бизнес­ центр и др.); медицину ( иглорефлексотерапия, хоспис и др.);   религию   (иеговизм,   кармический   и   др.);   науку,   технику   (   клон, килобайт, нанотехнологии и др. ); быт (йогурт, кейс и др. ) и т.д.           Помимо новых слов возвращаются  к жизни многие слова, которые, казалось,   навсегда   ушли   из   активного   употребления:   гимназия,   трест, департамент,   губернатор   и   др.   Обогащение   словаря   русского   языка происходит   и   в   результате   появления   новых   значений   у   старых   слов. Процессу   пополнения   словаря   противостоит   процесс   выбывания   слов   из словарного состава русского языка.                        Как и всякий язык, русский язык непрерывно обновляется   и обогащается   новыми   словами   —   неологизмами.   Приток   неологизмов особенно     усилился     в     наш   век   научно­технического   прогресса.     Без 4 преувеличения   можно   сказать,   что каждый прожитый день рождает не одно   новое   слово.   Словари     не     поспевают     за   темпом   быстротекущей жизни. Видимо,   лишь   будущим   историкам   и   языковедам  предстоит определить     размеры     и     последствия     влияния       научно­технической революции XX века на судьбы русского литературного языка. Сейчас же можно     со   всей   определенностью   говорить   о   значительном     пополнении русского  языка  с количественной стороны.    С   получением   в   1990   году   РФ   государственной   независимости обнаружилось   несоответствие   законодательной   базы   тем   экономическим, социальным и правовым условиям, которые складывались в стране. В связи с этим в русском языке появилось огромное количество новых правовых терминов, которые требуют чёткого знания установленного федеральными законами их значения.   Вторая сложность изучения лексических норм заключается в том, что многие слова и даже группы слов в последнее время изменили своё значение. Так, слово банкир в доперестроечное время обозначало только владельца крупного банка в капиталистических странах, а с 90­х годов – ответственного   работника   банка.   Слово   меню   обозначало   «подбор кушаний»,   а   в   современное   время   –   «список   режимов,   команд, изображаемых   на   экране   монитора».   В   целых   группах   слов   произошло приращение к первичным значениям новых. В словаре С.И. Ожегова слово документ определяется как «деловая бумага, подтверждающая факт или право   на   что­либо».   В   новых   федеральных   законах   документ рассматривается   как   «материальный   объект   с   зафиксированной   на   нём информацией….»Процесс   превращения   слова   в   юридический   термин   с чётко очерченным понятием  называется терминологизацией. В то же время необходимо   следить   за   обновлением   терминов.     Под   обновлёнными понимаются термины, в содержание которых с течением времени вносятся те или иные уточнения. Третья   трудность  связана   с   неточным     знанием   носителей   языка значений   заимствованных   слов,   внутренняя   форма     которых   не   всегда понятна говорящим.   Четвёртая   трудность  обусловлена   изменением   стилистической окраски   слов.   Так,   слово   бизнес,   бизнесмен   освободилось   от   пометы разговорное.   Стали   возрождаться   запрещённые   политические   названия: анархисты, оппозиция. Актуализировались слова дума, губерния.                  Однако ни бурный рост научно­технической   информации,   ни властный     и   закономерный   переход   специальной   терминологии   в общелитературный  язык,  ни процесс рационализации, или, как теперь  еще пишут,   интеллектуализации,  в области  словотворчества  не   привели   к качественным  изменениям  русского литературного языка. Напрасно  было 5 бы  искать,  как  предлагают  некоторые литературоведы,   некий   новый научно­технический    стиль    современной литературы. Неверно также и то,     что     между     языком     науки     и     общедоступным   языком     якобы образовалась   непреодолимая   пропасть.   Научно­техническая революция не затронула основ, внутренней  структуры  русского  литературного языка. Приток   заимствованных   терминов     и     увеличение     удельного     веса интернациональных   слов   вовсе   не     означает     стирания     национальных граней  в области культуры. Наш литературный язык остается  выразителем национального самосознания русского народа. Ещё   одна   отличительная   черта   современного   состояния   лексики русского языка ­ переориентировка слов из характеризующих социальные явления   капиталистического   строя   в   наименование   явлений   российской действительности   последних   десятилетий.   Происходит   разрушение   двух лексических систем, сформировавшихся в советскую  эпоху  и вызванных стремлением   советских   идеологов   подчеркнуть   полярность капиталистической и социалистической действительности. В   толковых   словарях   слова   из   лексической   системы,   отражающей понятия   капиталистического   мира,   чаще   всего   имели   отрицательный оценочный   компонент,   социально   ­   ограничительную   коннотацию, определяющую их прежнее восприятие. С появлением новых социальных денотатов в нашей действительности изменилось и социальное восприятие самих   слов,   произошла   нейтрализация   социально   ­   ограничительных коннотаций. Подтверждением служит не только пресса, но и справочная литература, словари. Рост   общественного   самосознания,   постепенное,   но   неуклонное утверждение и расширение прав человека, свобода в высказывании мнений, собственных   суждений   привели   к   тому,   что   стали   по­новому осмысливаться,   критически   оцениваться   слова,   которые   ранее   никаких сомнений   не   вызывали,   казались   бесспорными   по   своему   содержанию, чёткими и ясными. Следовательно,   изменения   происходят   не   только   в   языке,   но изменяется и отношение к языку как к средству выражения мысли, к слову как содержательной единице, несущей информацию. В настоящее время в связи со значительными изменениями условий функционирования   языка   актуальной   становится   ещё   одна   проблема, проблема языка как средства общения, языка в реализации, проблема речи. Одна   из   особенностей   связана   с   демократизацией   языка.   Проблема демократизации русского литературного языка приобрела особую остроту в XIX веке. Её блестяще разрешил А.С. Пушкин. На рубеже XX и XXI веков демократизация   языка   достигла   таких   размеров,   что   правильнее   назвать процесс   либерализацией,   а   ещё   точнее   ­   вульгаризацией.   Оригинальным 6 оправданием   вульгаризации   языка   служит   мысль,   высказанная   одним общественным   деятелем:   «   Для   оценки   положения   в   стране   нет   слов! Остались одни выражения!» Действительно,   русский   язык   на   всём   протяжении   своей   истории обогащался не только за счёт внутренних ресурсов, но и за счёт других языков.   Нужно   ещё   добавить,   что   значительное   влияние   на   наш   язык оказали   латинский   и   старославянские   языки.   С   одной   стороны, заимствование без меры засоряет речь, делает её не для всех понятной; с другой   стороны,   разумное   заимствование   обогащает   речь,   придаёт   ей большую   точность.   Любое   заимствование   является   оправданным,   если отражает   новые   понятия   и   явления,   не   сформировавшиеся   в   системе национального  языка,  но  позволяющие   обществу   осуществлять   движение вперёд, а не разрушать внутренние связи языковой системы и не размывать понятие нормы. Современный русский язык вступил в эпоху вульгарного американизма,   культивируемого   средствами   массовой   информации   и политической элитой.            Ещё   одна   из   проблем   в   исследовании   современного   русского литературного языка связана с соотношением письменной и устной форм речи  и их влиянием на появление новых норм.  С   исторической   точки зрения соотношение письменной и устной речи не было одинаковым.  Этапы расхождения книжного     и       разговорного       стилей       сменялись       их сближением         и   взаимопроникновением.   В   развитии     норм     русского литературного     языка,     как   справедливо     замечает     Л.     И.     Скворцов, неоднократно       происходила       смена   установок     на     «разговорность» («народность»)   или   на   «литературность» («книжность»).  Известно,  что при   конкуренции    форм    больше      шансов      на  выживание  имеет    та, которая     поддерживается     письмом,     литературно­книжной   традицией. Поэтому   основатели   учения   о     культуре     русской     речи     закономерно искали   норму     национального     языка     в     первую     очередь     в     более устойчивой письменной основе.            Думается,  что  социальные  преобразования  последних  десятилетий не   только   ускорили   процесс   сближения   устной     (разговорной)     речи     с письменной (книжной или профессиональной), но и укрепили   приоритет письменной   основы русского литературного языка. Не только в устном публичном  выступлении,  но и в обстановке непринужденной  беседы  мы все  ощутимее  чувствуем  «оковы» письменной   формы   речи,   влияние свойственных   ей    конструкций    и словосочетаний.                      Графические представления все прочнее укрепляются в нашем сознании.   В связи с этим психологи   обратили   внимание   на   появление как  бы  «оптико­графического» типа людей, воспринимающих нормы языка преимущественно   через письмо. Возрастающая роль печатного слова, как 7 полагают   психологи,     приводит   к   превращению   письменной   нормы   из вторичной в первичную знаковую систему.           Таким образом, для современного состояния русского литературного языка при наличии тесного взаимодействия между письменной   и   устной формой    речи характерно  то,     что     «ведущая      роль     остается      за письменно­литературной  разновидностью».                  Все процессы, происходящие в системе   современного русского литературного   языка,     очень   красноречиво   говорят   о   том,   что   мы действительно   живём   в   эпоху     бурных   перемен,   ломки   устоявшихся традиций,   переориентации   языковой   системы   на   запросы   современного общества.   И   в  это   сложное   время   очень   странными   и  разрушительными выглядят попытки правительственных кругов без согласования с научными деятелями   и   общественностью   провести   реформы   русского   языка, сообщения о которых в сентябре 2009 года вызвали множество споров и критических замечаний. Так, слово "кофе" теперь можно использовать как в  мужском,  так   и  в  среднем  роде.  В  слове  "договОр",  ударение   теперь можно ставить на первый слог ­ "дОговор". Слово "бАржа" можно заменять словом "баржА", "йОгурт" теперь равен "йогУрту". Такие   нововведения ещё   больше   разрушают   нормативную   базу   литературного   языка     и действительно ведут к языковой и культурной катастрофе.  Нам, носителям русского языка,  нужно помнить о том, что, в первую очередь, мы сами должны « познать и почувствовать» русский язык, ибо мы недостаточно его знаем, плохо им владеем, небрежно к нему относимся, а ведь мы и только мы несём ответственность за состояние родного языка, его дальнейшее развитие,  его место в  современном мире.                        8