анализ стихотворения М.Цветаевой "Литературным прокурорам"

Марина Цветаева   Литературным прокурорам      Всe таить, чтобы люди забыли,      Как растаявший снег и свечу?      Быть в грядущем лишь горсточкой пыли      Под могильным крестом? Не хочу!      Каждый миг, содрогаясь от боли,      К одному возвращаюсь опять:      Навсегда умереть! Для того ли      Мне судьбою дано всe понять?      Вечер в детской, где с куклами сяду,      На лугу паутинную нить,      Осужденную душу по взгляду...      Всe понять и за всех пережить!      Для того я (в проявленном ­­ сила)      Всe родное на суд отдаю,      Чтобы молодость вечно хранила      Беспокойную юность мою. 1911­1912 1Анализ Это стихотворение следует рассматривать, на наш взгляд,  контексте проблемы диалога   поэта   (тогда   еще   юного   )   и   его   поэзии   с   окружающим   миром. Стихотворение    «Литературным  прокурорам» вошло в сборник   «Волшебный фонарь».   Примечательно     то,   что     отношение   к   сборнику   оказалось   гораздо прохладнее,   чем   к   предыдущему   ­   именно   потому,   что   в   нем   уже   не   было вызывающей  новизны и он воспринимался читателями как самоповторение. В свете   сказанного,   стихотворение   звучит   как   ответ   прорицателя­поэтессы     на предполагаемую холодность читателя или даже скорее литературного  критика, к новому детищу Цветаевой. Центральными образами в стихотворении   выступают: лирический герой ­ поэт, его лира (поэзия) и «суд». По   жанру­   философская   лирика.   Лирическое   повествование   ведётся   от первого лица .Стихотворение представляет собой двухчастную композицию: в начале   задаётся   вопрос,   в   заключении   –   философский   ответ.   Стихотворение написано трёхстопным анапестом. Рифма точная, перекрёстная..   Стихотворение   строится   на   антитезе   «забвение»   ­   «память».   В   начале стихотворения       мы   наблюдаем   нагромождение   символов   забвения:   символ «догорающая   свеча»   (характерный   для   лирики   М.Цветаевой),   символ «растаявший снег», христианские символы забвения ­ могильный крест и горстка пепла.   Однако   в  конце   четверостишья   лирический   герой   отвергает   подобную судьбу.  Следует   отметить,   что   исследователи   творчества   поэтессы   в   качестве центральной   мифологемы   М.Цветаевой   называют   именно   мифологему1 1  Мифологема – термин мифологической критики, обозначающий заимствование у мифа мотива, темы или ее части и воспроизведение в более поздних фольклорных и литературных произведениях. Мифологема обозначает сознательное   заимствование   автором   мифологических   мотивов,   тогда   как   постулируемая   К.Юнгом бессознательная их репродукция, как правило, обозначается понятием архетип 2собственной   судьбы.   «Личная   жизнь,   т.е.   жизнь   моя   в   жизни   (т.е.   днях   и местах) не удалась. Это надо понять и принять. Думаю — 30­летний опыт (ибо не удалась сразу) достаточен. Причин несколько. Главная в том, что я — я» ­ напишет она позже2, а пока лирический герой на свой страх и риск «отдает» «на суд» «все родное». Психологическое   состояние   лирического   героя   раскрывается   через описание   хранящихся   в   памяти   воспоминаний   детства   (мотив   детства), ощущение гармонии от близости с природой (На лугу паутинную нить), очень личных юношеских переживаний (Осужденную душу по взгляду) – это и есть «все родное». И   здесь   возникает   мифологема   «дионисийства».   Поэт,   как   носитель Дионисия и Аполлона, всегда есть страдающая жертва (в данном случае от  того самого «суда» литературоведов, читателей), страсть с болью и наслаждением, наслаждением от понимания «всего» и болью от мысли «неужели  это понимание просто умрет вместе со мной?»:  Каждый миг, содрогаясь от боли, К одному возвращаюсь опять: Навсегда умереть! Для того ли Мне судьбою дано всe понять? Но   поэт   также     и   творец,   победитель,   демиург.   Даже   умирая   через дионисову   исступленность   и   душевное   самосожжение  (Всe  понять   и   за   всех пережить), подлинный художник, поэт одерживает победу над вечностью через свое   творчество.   Выступая   жертвой   и   как   бы   самоуничтожая   себя,   творец­ художник, живым огнем переживаний и мыслей наделяет собственных "детей", то есть свои произведения. Тогда они продолжают жить и после смерти тех, которые их создают:  Чтобы молодость вечно хранила 2 Цветаева М. Избранные  произведения.­ М.; Л., 1965. С.60 3Беспокойную юность мою.   К   поэтам   с   ярко   выраженным   «дионисическим»   и   «аполлоническим» началом относятся и Цветаева.   Обратим внимание на   способ выражения себя лирического героя – это личное местоимение «я»,   которое, настолько определенно относит действие к самому говорящему, что не поддается даже контекстуальному «перенесению» на другие лица. Так как местоимение Я отсылает к говорящему, то говорящим в лирике   является   автор.   Так   же   Я   называет   себя   субъект   лирического высказывания,   и   при   этом   никогда   не   звучит   имя   автора.   Это   является свидетельством   неидентичности   авторского   и   лирического   Я.   Безымянность субъекта – один из законов лирики. «Безымянность, ­ отмечает Т.И.Сильман, ­ заложена в самой природе лирического жанра, поскольку лирика также отражает некую   коммуникативную   ситуацию,   а   именно:   сугубо   личное,   интимное обращение поэта либо к другому Я, либо к природе, к миру, ко вселенной».3 Следовательно,  местоимение   Я   играет   особую  роль   в   лирике,  поскольку   оно связано со способом выражения лирического героя. «Личностное Я» – это сам говорящий, воспринимающий жизнь во всех ее проявлениях, отражающий сложность, многогранность, противоречивость  человеческой натуры:  Для того я (в проявленном сила) Все родное на суд отдаю, Чтобы молодость вечно хранила Беспокойную юность мою. Лирика моделирует отношения между личностью и окружающим миром 3 Сильман Т.И. Синтаксико-стилистические особенности местоимений // Вопросы языкознания. - 1970. - № 4. - С. 83. 4через парадигму субъективного переживания. В этом процессе местоимения  определяют границу между внутренним и внешним миром человека, они, по  определению Т.И. Сильман, «являются существеннейшим смысловым звеном  лирического жанра, рисующего взаимоотношения между лирическим Я и миром  в обобщающем плане»4. Основная   идея стихотворения   (идейно­тематический   фокус)   можно,   на наш взгляд, выразить словами: «Я верую!». Философская мысль оптимистична: приводит к вере лирического героя в то, что частица его – его произведения будут жить в веках. 4 Там же. 5Список использованной литературы: Лотман Ю.М. Анализ поэтического текста / "О поэтах и поэзии".­  СПб., 1996. Сильман Т.И. Синтаксико­стилистические особенности местоимений // Вопросы  языкознания. ­  1970. ­ № 4. С. 81­92 6