БИБЛИЯ В ЖИЗНИ И ТВОРЧЕСТВЕ ПИСАТЕЛЕЙ И ПОЭТОВ XIX ВЕКА

Муниципальное бюджетное общеобразовательное учреждение средняя специализированная школа №7 городского округа­ город Камышин БИБЛИЯ  В  ЖИЗНИ  И  ТВОРЧЕСТВЕ  ПИСАТЕЛЕЙ  И  ПОЭТОВ XIX  ВЕКА                                                 (реферат)                                                                   Выполнила:                                                                   ученица 9 «А» класса Коротина Александра Научный руководитель: учитель русского языка и  литературы Ковзун Л.А. Г.Камышин, 2018 г Оглавление Введение...................................................................................................................3 Глава 1. Библия и русская литература XIX века...............................................5 1.1. А. С. Пушкин...........................................................................................5 1.2. М. Ю. Лермонтов....................................................................................7 1.3. Н. В. Гоголь............................................................................................10 Заключение.............................................................................................................13 Литература………………………………………………………………………. Приложение………………………………………………………………………. 2 Введение «Все чрез Него начало быть...» Книга   книг...   Так   говорят   о   Библии,   тем   самым   обозначая   с предельной краткостью ее место в человеческий культуре.  Это Книга в самом общем, высшем и единичном значении, которое с незапамятных   времен   живет   в   сознании   народов:   Книга   судеб,   хранящая тайны жизни и предначертания будущего. Это Священное Писание, которое все   христиане   воспринимают   как   внушенное   самим   Богом.   И   это сокровищница   мудрости   для   всех   мыслящих   людей   Земли,   каковы   бы   ни были   их   верования.   Это   книга­библиотека,   которая   более   тысячи   лет складывалась   из   многих   словесных   произведений,   созданных   разными авторами. Она вызвала к жизни бесчисленное множество других книг, где живут ее идеи и образы. И с течением времени ее созидающая энергия не умаляется, а возрастает. Вся русская литературная классика, от древности до современности, связана с Книгой книг, опирается на ее истины и заветы, нравственные и художественные   ценности,   соотносит   с   нею   свои   идеалы,   приводит   ее речения, притчи, легенды... Эта связь не всегда очевидна, но открывается в пристальном,   отзывчивом   чтении   и   вносит   как   бы   новое   измерение   в «художественную вселенную», созидаемую словесным искусством. Книги христианской Библии делятся на две части, возникшие в разное время: 39 книг Ветхого (Древнего) Завета, (примерно X — III вв. до н.э.) и 27 книг Нового Завета (конец I — начало II в. н.э.). Слово «завет» в Библии имеет особый смысл: это не только наставление, завещанное последователям, грядущим поколениям, но и договор Бога с людьми — договор о спасении человечества и земной жизни вообще. 3 Число   литературных   произведений,   содержащих   размышления   о Библии, ее образы и мотивы, чрезвычайно велико, даже перечислить их вряд ли возможно. Идея творящего слова пронизывает всю Библию — от Первой книги   Моисеевой   до   Откровения   Иоанна   Богослова.   Она   торжественно   и мощно выражена в Евангелии от Иоанна: «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог. Оно было в начале у Бога. Все чрез Него начало быть, и без Него ничто не начало быть, что начало быть. В Нем была жизнь, и жизнь была свет человеков; И свет во тьме светит, и тьма не объяла его». 4 Глава 1. Библия и русская литература XIX века Именно   в   XIX   веке   духовная   проблематика   и   библейские   сюжеты особенно   прочно   входят   в   ткань   европейской,   русской   и   всей   мировой культуры. Если бы попытаться только перечислить названия стихотворений, поэм,   драм,   повестей,   которые   за   истекшие   двести   лет   были   посвящены библейской   проблематике,   то   подобное   перечисление   заняло   бы   очень большое   время,   даже   без   характеристики   и   цитат.   Библия   оказалась   той великой неисчерпаемой книгой, которая содержит все вопросы, тревожащие человечество, и ответы на них, и потому остается актуальной во все времена, ее страницы волнуют людей и сегодня. Чаще библейские сюжеты входят в художественные произведения в  своем оригинальном виде, либо в виде некой скрытой идеи. Причины этого  могут быть разные. Иногда изменение сюжета служит тому, чтобы  подчеркнуть авторскую идею. В других случаях библейский сюжет является  лишь интересным мотивом.       Русская литература особенно богата христианскими мотивами, без них она немыслима, в ней они прослеживаются яснее, чем в литературе других  народов. Библейские мотивы отчетливо выделяются в творчестве многих  русских писателей и поэтов: Пушкина, Лермонтова, Гоголя, Достоевского  Толстого, Тургенева, Чехова и т. д. [1, c.58].       "И   в   Духа   Святаго,   Господа   Животворящего…"   Духом   этим наполнен был русский девятнадцатый век. Золотой век нашей литературы был веком христианского духа, добра, жалости, сострадания, милосердия, 5 совести и покаяния, и по мысли преп. Варсонофия «лучшие наши писатели стремились к Богу»[2, c.11]. 1.1. Александр Сергеевич Пушкин (1799­1837) Пушкинское   космическое   чувство,   когда   душа   становится проводником всех влияний мира, всех нитей, которые связывают мироздание: божественное начало, природу живую и неживую, ­ это опыт уникальный. И каждый   человек   в   какой­то   степени,  в   какой­то   момент   своей   жизни   его переживает или к нему прикасается. Замечателен   один   случай   из   жизни   Пушкина­это   встреча   поэта   с митрополитом   Филаретом   (Дроздовым).   Старец   оценивал   её   с   позиции вечности,   с   той   «высоты   духовности»,   о   которой   говорил   поэт   в   своих стихотворениях. Когда Пушкин «был в большой славе, его стихи приводили в восторг всех не только в России, но и за границей. Но эти стихи описывают лишь земное   и   тленное.   И   вот   на   этого   поэта   громадное   влияние   имело   слово митрополита Московского Филарета, заставляя его задуматься и раскаяться в своем пустом времяпровождении. Однажды митрополит Филарет говорил проповедь в Успенском соборе. Пушкин   стоял,   скрестив   руки,   боясь   проронить   и   слово.   Под   этим впечатлением поэт написал свое чудное стихотворение, за которое, наверное, многое простил ему Господь.     В часы забав иль праздной скуки,       Бывало, лире я моей     Вверял изнеженные звуки     Безумства, лени и страстей.     Но и тогда струны лукавой     Невольно звон я прерывал, 6 Когда Твой голос величавый     Меня  внезапно поражал.     Я лил потоки слез нежданных,     И ранам совести моей     Твоих речей благоуханных     Отраден чистый был елей.     И ныне с высоты духовной     Мне руку простираешь Ты     И силой кроткой и любовной         Смиряешь буйные мечты. Последнее четверостишие особенно замечательно:         Твоим огнем душа палима         Отвергла мрак земных сует,         И внемлет арфе Серафима         В священном ужасе поэт. Пушкин,   конечно,   не   слышал   серафимовского   пения,   но,   очевидно, подразумевает под этим нечто великое, с чем только и можно сравнить слова митрополита Филарета[2, c.11­12]. Незадолго до смерти Пушкина в Петербурге вышла книга итальянского писателя   Сильвио   Пеллико   "Об   обязанностях   человека".   Александр Сергеевич написал к ней предисловие. В нем он высказал свое отношение к Евангелию:   «Есть   книга,   коей   каждое   слово   истолковано,   объяснено, проповедано   во   всех   концах   земли,   применено   ко   всевозможным обстоятельствам жизни и происшествиям мира; из коей нельзя повторить ни единого выражения, которого не знали бы все наизусть, которое не было бы уже пословицею народов; она не заключает уже для нас ничего неизвестного; но книга сия называется Евангелием, — и такова ее вечно новая прелесть, 7 что   если   мы,   пресыщенные   миром   или   удрученные   унынием,   случайно откроем   ее,  то   уже   не  в   силах   противиться   ее  сладостному   увлечению   и погружаемся духом в ее божественное красноречие». 1.2. Михаил Юрьевич Лермонтов (1814­1841) Лермонтов ­ одна из наиболее трагических фигур в русской литературе. Библейские и, в частности, ветхозаветные образы характерны для творчества М.Ю.   Лермонтова,   для   его   лирики,   драм,   прозы   и   поэм,   являются неотъемлемым   компонентом   его   художественного   стиля.   Мир   божницы, заполненный   предметами   культа   (образ,   крест,   лампада),   неизгладимо врезался   в   память   и   душу   поэта   ещё   в   ранние   детские   годы.  Все   шло   от бабушкиной божницы. Детские впечатления от православного уклада её дома в Тарханах не растаяли с возрастом, потому­то и позднее вид образной всегда производил на Лермонтова впечатление. В   письмах   Арсеньевой   к   своему   внуку   всё   те   же   благославляющие слова: "Христос с тобою, будь над тобою милость Божия". Чувствовала ли она что­нибудь недоброе, но "бабушка так дрожала над внуком, что всегда, когда он выходил из дому, крестила его и читала над ним молитву. Он уже офицером,  бывало,  спешит  на   ученье  или  парад,  по   службе   торопится,  но бабушка его задерживает и произносит обычное благословение, и так бывало по нескольку раз в день". Прозрачный сумрак, луч лампады, Кивот и крест, символ святой... Всё полно мира и отрады Вокруг тебя и над тобой. Все книги Ветхого и Нового Завета ­ это история борьбы двух начал ­ Добра и Зла, Бога и Дьявола; этот же мотив проходит через всё творчество Лермонтова. 8 После Лермонтова, ­ как значится в описи его имущества, ­ осталось "четыре образа и серебряный нательный крестик, вызолоченный с мощами". Наиболее   показательные     примеры     роли     библейской   образности   в творчестве   поэта   –   поэмы   "Мцыри"   и   "Демон",   "Сказка   для   детей",   его лирические шедевры, переосмысляющие молитву и т.п. Существует   рассказ   о   том,   что   Лермонтова,   печоринствующего отрицателя,   злого   Лермонтова,   один   из   его   товарищей   застал   однажды   в церкви. Он молился на коленях. Таким   же   тайным   молитвенником,   явным   отрицателем,   был   он   и   в жизни, и в поэзии. Быть может, ни у одного из русских поэтов поэзия не является до такой степени молитвой, как у Лермонтова, но эта его молитва ­ тайная. Святые Отцы говорят, что каждая душа — христианка. И в  стихотворении «В минуту жизни трудную…» М.Ю.Лермонтов почувствовал,  пережил и описал великие моменты общения с Богом: «Молитва трудна, как  ей не противится наш ветхий человек. Но она трудна еще и потому, что враг  всей силой восстает на молящегося. Молитва для диавола есть вкушение  смерти, хотя, конечно, он уже умер духовно. Но молитва как снова поражает  его, а потому он всячески противится ей. Даже святые уж, кажется, должны  бы только утешаться молитвой, но по временам и для них она трудна. Правда, молитва несет с собой великое утешение, и не только праведнику, но и  грешнику. Наш известный поэт Лермонтов испытывал сладость молитвы и  описал это в своем стихотворении:  В минуту жизни трудную  Теснится ль в сердце грусть:  Одну молитву чудную  Твержу я наизусть.  Есть сила благодатная  9 В созвучье слов живых,  И дышит непонятная,  Святая прелесть в них.  С души как бремя скатится,  Сомненье далеко —  И верится, и плачется,  И так легко, легко... [2, c.12].           Наверное, светская поэзия не произносила пред ликом Богородицы  слов, более проникнутых нежной христианской любовью к ближнему, верой в  заступничество Её за род людской, чем слова этой лермонтовской "Молитвы". Стоит один лишь раз услышать, кому возносится эта молитва, и можно  расслышать множество слов, много воздыханий, прочтя это единственное  молитвословие Лермонтова: Я, Матерь Божия, ныне с молитвою Пред твоим образом ярким сиянием, Не о спасении, не перед битвою, Не с благодарностью иль покаянием, Не за свою молю душу пустынную, За душу странника в свете безродного; Но я вручить хочу деву невинную Теплой заступнице мира холодного [3,с.25] В   этой   своей   молитве   Лермонтов   ­   глубоко   народен.   Замечено,   что русская молитва есть по преимуществу молитва к Богоматери и только через Неё  ко  Христу.  Мы  не   знаем   многих  образов  Христа,  но  образы   и  иконы Богоматери   многообразны:   точно   вся   многообразная   народная   скорбь   и печаль   многообразно   прибегала   к   Многообразной   Заступнице.   Молитва   к Богоматери   ­   простейшая,   детская,   женская   молитва,   ею­то   впервые помолился Лермонтов, уже не боясь креститься при "шпионе ничтожном". 10 "Молитва"   ­   шедевр   любовной   лирики   Лермонтова.   В   стихах   дышит такая благоговейная любовь, что они по праву могут быть названы гимном чистоте, нежности, душевной красоте. Итак, влияние Библии сказалось не только на содержании произведений Лермонтова (использование библейских имен, образов, сюжетов и т.д.), но и на форме его литературных творений. К сожалению, молитва не спасла Лермонтова, так как он ожидал от нее только восторгов, а труда молитвенного понести не хотел. Поэт погиб — он был убит на дуэли. 1.3 Николай  Васильевич Гоголь (1809 – 1852) Огромное   значение   на   жизнь   и   творчество   Н.В.Гоголя   оказало посещение Оптиной пустыни и знакомство со старцем Макарием. И в самой обители высоко оценивали то духовное влияние, которое оказал преп. старец на творчество писателя. Преп. Иосиф в статье «Н.В.Гоголь, и.В.Киреевский, Ф.М.Достоевский,   К.Леонтьев   пред   старцами   Оптиной   Пустыни», опубликованной в 1898 году в журнале «душеполезное чтение», писал, что старец Макарий «обладал высокою духовною мудростию и мог, при помощи благодати   Божией,   благотворно   повлиять   на   образ   мыслей   Н.В.Гоголя   в смысле утверждения и просвещения его ума и сердца истинами православ­ ной веры Христовой».  Старец Варсонофий описывал те обстоятельства, при которых Гоголь узнал об обители и о старце Макарии. Поездка в Оптину пустынь не была для Гоголя делом случая, а являлась поистине промыслительной, ибо и старец ожидал   его.   Гоголя   «называли   помешанным»...   За   что?   За   тот   духовный перелом, который в нем произошел и после которого Гоголь твердо пошел по пути богослужения. Как же это случилось?  11 В   душе   Гоголя,   насколько   мы   можем   судить   по   сохранившимся письмам, а еще больше по рассказам о нем, всегда жила неудовлетворенность жизнью, ему хотелось лучшей жизни, а найти ее он не мог.  Впервые Гоголь посетил Оптину пустынь в середине июня 1850 года по пути из Москвы в Малороссию. И вот Гоголь у старца. Начинается беседа. Без свидетелей происходила она, никем не записана, но во время ее невидимо присутствовал Бог, и Божественная благодать преобразила душу Гоголя. И Гоголь   переродился.  Он   сам   говорил:  “Вошел   я   к   старцу   одним,  а  вышел другим”.  Он хотел изобразить русскую жизнь во всей ее разнообразной полноте. С этой   целью   он   начал  свою   поэму  “Мертвые   души”  и   написал   уже   первую часть. Мы знаем, в каком свете там изображена русская жизнь: Плюшкины, Собакевичи, Ноздревы, Чичиковы... Вся книга представляет собой душный и темный погреб пошлости и низменных интересов. Гоголь сам испугался того, что написал, но утешил себя тем, что это только накипь, только пена, снятая с воды житейского моря. В главе о Плюшкине происходит перелом: появляется мотив церкви, больше церковной лексики, возникает мотив «подъема». Если до   этой   главы   Чичиков   постоянно   «спускается   вниз»   (падение   во   время грозы),   то   с   этого   момента   он   «поднимается»   (например,   он   взбегает   по лестнице к прокурору), поднимается из глубин ада после выкупа «мертвых душ».   Таким   образом,   получается,   что   творческий   замысел   Гоголя сосредоточен именно в лирике, рассказ же о похождениях Чичикова — это иллюстрация морали, притча, рассказанная во время проповеди, а «Мертвые души»   —   художественная   проповедь   (в   этом­то   и   заключается   жанровое своеобразие поэмы). Гоголь же предстает как пророк, несущий божий свет людям («Кто же, как не автор, должен сказать святую правду?»). Писатель пытается указать человечеству дорогу к Богу, направить грешных на путь истинный. И в последнем лирическом отступлении он создает образ дороги, 12 дороги к свету, к чуду, к перерождению, ко второму тому.  Он надеялся, что во втором томе ему удастся нарисовать русского православного человека во всей   его   красоте,   во   всей   чистоте.   Как   это   сделать,   Гоголь   не   знал. Приблизительно   в   это   же   время   и   произошло   его   знакомство   с   отцом Макарием[2, c.12­13]. С обновленной душой уехал Гоголь из Оптиной, но не оставил мысли написать второй том “Мертвых душ” и работал над ним. Но потом, чувствуя, что ему не по силам воплотить во всей полноте тот образ­идеал христианина, который жил в его душе, он разочаровался в своем произведении. Вот причина сожжения второго тома “Мертвых душ”.  Друзья и современники не поняли, что произошло с ним.  Гоголь умер истинным христианином.  В Оптину Гоголь приезжал еще дважды — летом и осенью 1851 года, чтобы встретиться со старцем Макарием.                                                                               Заключение Русские   писатели   были   едины   в   своем   отношении   к   библейской традиции.   Им,   независимо   от   личного   отношения   к   религии,   было отвратительно   насаждаемое   свыше   надругательство   над   верой, «разоблачение» Библии, высмеивание ее — все это кощунство на самом деле оскверняло   подлинную   науку,   которой   свойственно   уважение   к   свободе совести и, уж само собой разумеется, к величайшим сокровищам культуры.  13 При анализе литературных произведений редко обращаются к их оценке со   стороны   духовных   лиц.  Между   тем   оптинские   старцы   могли   оценивать многие произведения не только заочно, но и в  непосредственной беседе с их авторами.   В   то   же   время   и   знаменитые   писатели,   классики   русской литературы, нередко обращались к оптинским старцам за разрешением своих сомнений, из их беседы выносили многие духовные ориентиры и литературные образы.   Именно   это   определяло   уникальное   место   Оптиной   пустыни   в русской   культуре   и   литературе   —   знакомство   с   русской   литературой   у старцев   было   живым,   непосредственным,   поэтому   их   оценка   творчества видных   писателей   приобретает   особенную   достоверность.   В   то   же   время духовная   опытность   старцев   придает   их   взгляду   на   русскую   литературу духовную ясность и авторитетность.  Литература        1.    Библия и русская литература. Хрестоматия, ­ Просвещение, 2003. 2.       Каширина   В.В.   Преподобный   старец   Варсонофий   (Плиханков)   о литературе.// Литература в школе.­ 2007.­ № 4.­ С.11­14. 14 3.       Лермонтов М. Ю. «Стихотворения и поэмы», Бао­пресс, 2007.          4.        Пушкин А. С. «Стихотворения», школьная литература, 2002.   Приложение Список используемых терминов. Элегия ­ жанр лирической поэзии; В новоевропейской поэзии сохраняет устойчивые черты: интимность, мотивы разочарования, несчастливой любви, 15 одиночества,   бренности   земного   бытия,   определяет   риторичность   в изображении эмоций; Гимн   ­   торжественная   песня,  восхваляющая   и   прославляющая   кого­ либо или что­либо. Национальный гимн­песня, являющаяся одним из видов национальных символов, наряду с флагом и гербом. Деизм   ­   (от   лат. deus,   «бог»)   —   философское   учение,   признающее божество началом и основой всех вещей, но (в противоположность теизму) отрицающее личного Бога, откровение и Промысел, и вообще богословское, догматическое учение. Иными словами, согласно деизму, Бог, сотворив мир, не принимает в нём дальнейшего участия и не вмешивается в закономерное течение событий. Деизм не допускает других путей к познанию Бога, кроме разума. Парафраз   (парафр за,   парафр зис;   от   др.­греч.   пересказ) — пересказ, изложение текста своими словами. аа аа παράφρασις   — Фабула   ­   фактическая   сторона   повествования,   те   события,   случаи, действия,   состояния   в   их   причинно­хронологической   последовательности, которые   компонуются   и   оформляются   автором   в   сюжете   на   основе закономерностей, усматриваемых автором в развитии изображаемых явлений. Библейский   канон   ­   совокупность   книг   Библии,   признаваемых церковью   богодухновенными.   Книги,   входящие   в   библейский   канон составляют в христианстве Священное Писание и служат первоисточниками и   нормами   веры.   Различают   канон   книг   Ветхого   («Ветхозаветный   К.»)   и Нового («Новозаветный К.») Завета.   —   «скрытый,   сокровенный»), отреч нные   кн ги   —   книги,   трактующие   о   предметах,   содержащихся   в Апокриф   ­   (от   греч. еа иа  ἀπόκρῠ φος священном   Писании,   но   не   признанные   Церковью   за   боговдохновенные   и даже   иногда   впоследствии   запрещенные.   Апокрифами   называют   книги неизвестного   или   сомнительного   происхождения,   а   также   те,   которые 16 представляют   определённый   интерес   для   личного   чтения,   но   их боговдохновенность ничем не подтверждается. Голгофа ­ исторический холм на окраине Иерусалима, где был распят Иисус Христос. Житие  ­ (биос  (греч.), vita (лат.)) —  жизнеописания  святых. Житие создавалось   после   смерти   святого,   но   не   всегда   после   формальной канонизации. Для жития характерны строгие содержательные и структурные ограничения   (канон,   литературный   этикет),   сильно   отличающий   их   от светских биографий. Лиро­эпический   жанр   ­   вид   литературно­художественного произведения сочетающие признаки эпоса и лирики; сюжетное повествование о   событиях   соединяется   в   них   с   эмоционально­медитативными высказываниями повествователя, создающими образ лирического «я». Апостол   ­   (апостол,   греч.   απόστολος   —   «посол,   посланник»)   — ученики и последователи Иисуса Христа. В узком смысле термин апостол употребляется   для   обозначения   двенадцати   непосредственных   учеников Христа; в более широком — 70 ближайших сподвижников Его Церкви, так наз. апостолы от седмидесяти.  Антиномия ­ (греч. anti ­ против и nomos ­ закон; противоречие в законе или противоречие закона самому себе) ­ ситуация, в которой противоречащие друг   другу   высказывания   об   одном   и   том   же   объекте   имеют   логически равноправное обоснование, и их истинность или ложность нельзя обосновать в   рамках   принятой   парадигмы,   т.   е.   противоречие   между   двумя положениями,   признаваемыми   одинаково   верными,   или,   другими   словами, противоречие двух законов. 17