Этнолингвистическая характеристика наименования лошадей в трилогии И.Есенберлина “Кочевники”

А.А.Амангелди, к.ф.н.

КазАТУ им. С.Сейфуллина, Нур-Султан, Казахстан

Этнолингвистическая характеристика наименования лошадей

в трилогии И.Есенберлина “Кочевники”

       В последние годы большое внимание уделяется вопросам взаимодействия языка и культуры, так как многие языковые факты по праву можно считать «памятниками культуры народа, зеркалом жизни нации» [1,7].

       Изучением языковых единиц в культурно – историческом и этнографическом контексте занимается этнолингвистика у источников которой стояли И.Г.Гердер и В.Гумбольд. В последнее время этнолингвистические исследования на материале различных языков получили широкое развитие. В славянском языкознании это труды Н.И.Толстого, А.Ф.Журавлева, В.В.Иванова, в казахском языкознании – работы А.Т.Кайдарова, Е.Жанпеисова, Ж.Манкеевой, Р.Н.Шойбекова, Р.Иманалиевой, А.Ш.Жилкубаевой и др.

       Вслед за академиком Н.И.Толстым под этнолингвистикой мы понимаем «направление в языкознании, ориентирующее исследователя на рассмотрение соотношения и связи языка и духовной культуры, языка и народного менталитета, языка и народного творчества, их взаимозависимости и разных видов их корреспонденции [2,182].

   В этой связи несомненный интерес представляют языковые единицы, связанные с наименованием лошадей в трилогии И.Есенберлина «Кочевники», которая является зримой картиной сложнейших трагических и весьма значительных событий в истории казахского народа со времен распада Тамерлановой империи до середины ХІХ века.

В трилогии широко представлены наименования, связанные с  лошадьми, их масти, возраста,  обряды и  обычаи, связанные с ними. Приведем примеры:

Глубокое озеро не замутит целый табун, так станет ли оно грязным от шалостей одного стригунка. [3;569].

Два года назад посватался к ней мордастый, с приросшими к голове громадными мясистыми ушами Конур-Кульджа. Это было завидное сватовство, и родители ее с удовольствием приняли в качестве задатка три табуна знаменитых ханских темно-серых аргамаков [3;517].

Узнав о том, что на эту свадьбу приедут дети, Рабиу-Султан-Бегим и сноха Аккозы приехали на двух рыжых иноходцах с позолоченными седлами и уздечками [3;183] (перевод наш).

- Со стороны потемневшего востока во весь  опор мчался всадник. Он был одет в черное, и конь под ним был вороной [264].

- Сразу за ханом Абулхаиром сидел на своем верном гнедом батыр Богембай. Внизу, у подножия, с подсменными конями в поводу, ждали сигнала двадцать ханских гонцов [3;300]. 

Без слов он освободил слугу, который спас ему жизнь, и пригнал ему триста иссиня черных лошадей [1;123].

В романе встречается выражение тарлан ат: Некоторые движения старого тарлана не уступали молодому тулпару [7;156]. С возрастом цвет лощади начинал приобретать темно-бурый цвет. 

         Сев на своего Тарланкока, хан Абулхаир в сопровождении усиленного в несколько раз отряда телохронителей поехал в аргынский аул, принадлежавший покойному. Так требовалось по древним степным обычаям, и хан всегда неукоснительно выполнял их. Даже враги в таких случаях приносят свое соболезнование, а хан Абулхаир был лучшим другом и покровителем великого батыра Акжол-бия.

В романе – трилогии автор мастерски описывает масти лошадей, цветообозначения, связанные с ними. Приведем примеры:

В этот момент, разозленный Одноглазый батыр с друзьями угнал лошадей Бурундука. Пригнав одних темно серых лошадей он разделил их между бедными [3;285].

Известно, что из кобыльего молока готовили кумыс. В романе встречаются и наименования кумыса. Приведем примеры из трилогии.

Конур-Кульджа съел небольшого, хорошо проваренного барашка, выпил ведерко крепкого кумыса и перевел глаза на цветущую, как алтайская огненно-рыжая лиса, жену  [3;534]. Красавица! Нет ли у тебя глоточек саумала, очень хочется пить, - сказал Сергазы [3;42].

   Было поставлено пятьдесят больших юрт для гостей, вырыты новые колодцы, откуда доставляли воду в кожаных мешках. Вдоль по оврагу протянули канаты, к которым привязывали жеребят. Большой косяк кобылиц пригнали для кумыса [3;156]. Жахан-бике принесла ему кумыс в широкой чаше, налила из нее в большую серебряную пиалу и села пониже мужа.   Медленными плавными движениями оживляла она напиток, источавший аромат полыни и степных цветов. Бегали по стенам юрты солнечные блики от серебряного половника  [3;176].  

        В произведении описаны также обряды и обычаи, связанные с почитанием кумыса. В тюркской мифологии кумыс, как и молоко,  является священным напитком, поэтому был обычай омовения кумысом.Такой обычай описан в поэме «Манас»:

«Народ! Когда меня не станет (когда мои глаза закроются),

 Кумызом меня омойте,

Острой саблей оскребите,

В панцирь оденьте и, кожею обвивши под голову белый саван положите

И головой на восток обратите» [4;35].

В трилогии описаны омывание кумысом  трех казахских ханов:

«Не прошло и месяца, как вожди и старейшины казахских родов подняли на белой кошме султана Касыма. Его, как и положено, омыли в молоке сорока белоснежных кобылиц, и провозгласили ханом» [3;218].

Асан Кайгы дал благословение и назавтра Жанибека омыли в молоке белой кобылицы, подняли на кошме и провозгласили ханом всей казахской степи [3;223]

Прошло восемь  лет со дня, как Абылая провозгласили ханом, омыв в молоке белой кобылицы, поэтому он послал гонцов в Петербург, чтобы его утвердили ханом [3;581], (перевод наш).

       Почитание молока и молочных продуктов как культурных ценностей, принадлежности к родовой группе, сообщало их вместилищам особый статус.

   Высокий семиотический статус придавался сосудам для приготовления кумыса (саба, сүйретпе, торсық и.т.д).  Сабу шили в основном из 2-3 цельных конских кож. Были специальные мастеровые (коптильшики). Чтобы придать нужную форму, его наполняли песком, затем промывали, сушили, коптили. Смазанная жиром она становилась влагонепроницаемой. Богатые казахи в прошлом имели саба емкостью 30-40 ведер.

Байбише Торгынай зашла домой и начала взбивать черной деревянной мутовкой кумыс, который находился в сабе, сшитой из кожи пяти жеребят [3-108].

В то время, как группа парней с продуктами (несколько саба с кумысом, около 15 баранов) для охотников выехала из аула нукеры хана тоже отправились к Северу [3;21].

Девушка молча взболтала кумыс, находящийся в торсыке возле дверей и подала кумыс вначале отцу, потом брату Калден Церен и Ринату [3;347].

– Этот бурдюк мне наши кереи закоптили и подарили... специально для тебя! - сказала Жахан. Из примеров следует, что преобладающей посудой для хранения молочных продуктов были кожаные сосуды, так как основным видом хозяйственной деятельности кочевников было скотоводство.   Отсюда и сочетания лексем: бір торсық сүт, бір қарын май, бір саба қымыз  [7; 32]. Торсык – кожаный сосуд для кумыса, емкостью 3-10 ведер. 

Из конской кожи, а также из шейной части кожи верблюда, шили сосуды для кумыса (сүйретпе). Из цельных козлиных шкур делали бурдюк (мес) для перевозки целебного напитка. Подать кумыс из сүйретпе или меса считалось неприличным, наливали только из саба.   

   Мешалка для взбалтывания кумыса имеет вид круглой, гладко обтесанной, из березого дерева, палки длиною приблизительно около вершка, толщиной в сажень. У богатых казахов мешалка (мутовка) изготовлялась и из серебра.

Она тихо направилась к двери, взяла висевшую рядом серебряную кумысомешалку, так же бесшумно прошла к сшитой из цельной лошадиной шкуры сабе с кумысом [3;538]. 

В трилогии также даны обычаи и традиции казахского народа, связанные с наименованием лошадей.

Кушбеги угадал мысли молодого хана раньше, чем тот закончил говорить... Конечно же не без подарков приехали степные султаны. Девять бархатно-вороных и девять молочно-белых не имеющих цены иноходцев привезли они с собой для хана Коканда. Каждый был под дорогим серебряным седлом, с серебряной уздечкой, а к каждому седлу было приторочено по девять черных алтайских соболей и по девять огненно-красных выдр [3;503]. В обычном праве казахов подарки при сватовстве состояли из 9 предметов. Также кун (плата за какой либо проступок), состоял тоже из 9 предметов. Приведем пример из трилогии:

   - Аблай без препирательств признал свою вину и и, как простой смертный, заплатил за  смерть Ботахана как за смерть трех взрослых мужчин – три раза по девять голов разнородного скота: коров, коней и овец, трех белых верблюдов и  боевого аргамака под седлом с расшитым серебром кафтаном для наследника  убитого [3;377].

 - Сможешь ли ты за один день объездить для меня коня? – спросила его Акторгын. Конь был громадный красавец семилетка, но совершенно дикий, присланный ей в подарок от башкирской родни. На рассвете Туяк-батыр вскочил на него, обхватив своими могучими коленями, и конь с бешеным ржанием вынес его в степь. К вечеру батыр возвратился верхом на тихом послушном коне. [3;370]. По обычаю казахов, девушка понравившемуся парню предлагала обуздать лихого коня. На плечи им набросали шитые золотом бухарские халаты, к крыльцу подвели двух невиданно красивых и быстрых коней благородной бактрийской породы [3;209].

- Руки ее были туго связаны спереди, а чтобы не слышались рыдания, рот ее заткнули кляпом и перевязали сверху шелковым платком. Иссиня-черные длинные косы ее были пропущены промеж ног сидящего впереди нее рябого джигита и накрепко привязаны к нагрудному ремню коня. Так делали обычно джунгары, угоняя в плен казахских девушек... [3;205].

Для Асана Кайгы подняли белую юрту и зарезали яловую лошадь [1;199]

О важности лошади в хозяйстве казахов можно судить и по тому что казахи определяли время согласно дойке кобылиц. Приведем примеры,    

Не проидет и времени на одну дойку кобылицы, как они будут здесь!... [160]. Их спор длился долго, за это время можно было подоить двух кобылиц [385]. Они скакали долго, то есть время, которое хватило бы на дойку трех кобылиц. В данном случае речь идет об одном часе, так как на дойку одной кобылицы уходило столько времени.

В трилогии большой пласт лексики составляют антропонимы, топонимы, гиппонимы, связанные с наименованием лошадей, что еще больше подчеркивает роль лошади в традиционном мировоззрении казахского народа. Так, например, можно встретить такие топонимы, как Кулынды (кулын - жеребенок); Тайсойган (буквально место, где резали стригунков); Байгетас (бәйге – скачки, а тас камень); Акжал (жал -  грива лошади); Саумалкол (саумал – кумыс, көл-озера) и.т.д. В трилогии дано описание топонима Атмінгескен [1;600]. Автор возникновение топонима объяняет следущим образам. В одном из боев многие воины Абылхаира остались без лошадей и вынуждены были на одну лошадь сесть по два человека. Между Саумалкөлем и Телінкөлем было очень много воиск [2;505].  Тайкеткен (букв. Где утонул стригунок). Два года назад он остановился в шалаше Абылхаира возле реки Тайкеткен [1;71].

В трилогии встречаются следующие антропонимы, связанные с наименованием лошадей. Приведем примеры: Ага султан хочет угнать лошадей Жамантая (Букв. Жаман – плохой, тай - стригунок) [3; 168]. Кенесары вышел из белой Орды взяв с собой пятилетнего Сыздыка, одного из восьми сыновей (Жапар, Тайшык, Ахмет, Омар и.т.д.). (Тай-стригунок, шык-уменшительный суффикс. [3;328]. Кенесары с радостью встретил Ожара,  сбежавшего из тюрьмы, который был женат на дочери Тайжана, друга Сейтена [3;139] (перевод наш).

       Таким образом, трилогия И.Есенберлина ярко отражает кочевой быт казахского народа. Автор в своем романе умело использует языковые единицы, касающиеся наименования лошадей, их масти, цвета, отличительных особенностей. Из примеров можно заметить, что лошадь играла огромную роль в жизни казахов и недаром в погребениях кочевников можно найти останки лошадей, иногда со всеми снаряжениями. От лошади казахи получали мясо и целебный кумыс. Но главную роль она играла в традиционном мировоззрении, различных ритуалах и обрядах [8].

       Образы священной лошади и волшебного коня сохранились в мифах и героическом эпосе кочевников. «Конь – это крылья» говорится в алтайской пословице. В древних алтайских сказаниях конь родится в один день с героем, а воином становится только тогда, когда приобретает своего коня [9].  Известен также обычай захоронения коня вместе с хозяином. Так, например, покрытые золотом фигурки коней с рогами козла служили главным украшением сакрального головного убора молодого воина, погребенного в кургание Иссык [5]. 

       В связи с этим хочется привести высказывание А.А.Леонтьева: « ... в основе мировидения и миропонимания каждого народа лежит своя система предметных значений, социальных стереотипов, когнитивных схем, поэтому сознание человека всегда этнически обусовлено» [6].

Список использованной литературы:

1.           Верещагин Е.М., Костомаров В.Т. «Язык и культура». Москва: Русский язык, 1976. с 248.

2.           Толстой А.Н. О предмете этнолингвистики и ее роли в изучении языка и этноса. // Ареальные исследования в языкознании. Язык и этнос . Ленинград: Наука, 1983.

3.           И.Есенберлин «Кочевники». Алма-Ата; Жазушы, 1989

4.                 Валиханов Ч. Смерть Кукотай хана. Международный клуб Абая. Семей, 2001 - 250 с.

5.           Акишев К.А. Курган Иссык. – М.: Наука, 1978. – 131 с.

6.           Леонтьев А.А. Деятельность. Сознание. Личность, Москва, 1975

7.           Жилкубаева А.Ш. Наименования молочной утвари как отражение традиционного мировоззрения тюркских народов. // Известия НАН РК. Серия филологическая №2, 2006 С. 31-34

8.           Ковалевская В.Б. Конь и всадник.-М.: Наука, 1977 – 152 с

9.           Жирмунский В.М. Тюркский героический эпос. Л.: Наука, 1974-727 с.

10.