"История моей семьи в истории моей страны"

Оглавление. 1. 2. Актуальность темы; Родословная русской деревни: а) Этимология слов село и деревня; б) История образования деревни Волконщина; 3. Коллективизация, её причины; 4. Коллективизация в деревне Волконщина. Образование первых колхозов; 5. История моей семьи по материнской линии. 6. История моей семьи по отцовской линии. 7. Мои родственники – участники  войны в Афганистане. 8. Вывод. 1.Клянусь   честью,   что   ни   за   что   на   свете   я   не   хотела     бы переменить отечество, или иметь другую историю, кроме истории наших предков, такой, какой нам Бог её дал. Я считаю, что данная тема очень актуальна в современном обществе. Знание своей родословной, своих «корней» становится необходимостью для воспитания патриотизма и нравственности. Каждая семья внесла вклад в развитие своей страны, моя семья не стала исключением.  2а.  Начать   историю   моей   семьи   мне   хотелось   бы   с   родословной русской деревни. Дело в том, что все поколения моей семьи рождались и воспитывались в деревне. Это оказало на меня большое влияние, поэтому я не могу не рассказать о жизни простой семьи в настоящей русской деревне и   о   том,   как   одна   семья   может   повлиять   на   судьбу   государства. Добрые чувства к родному дому с его бытовым укладом, запахом русской печи, снежными горками зимой и зелёным одеянием окружающих лесов и полей летом у многих людей неразрывно связаны с деревней. Хотелось бы заметить, что некоторые люди не видят разницы между двумя понятиями – село  и  деревня.   Любопытна   этимология   этих   слов.   Слово  деревня неоднозначно   в   разных   концах   нашей   страны.   В   одних   местах   оно обозначает пашню. В ряде мест под деревней понимают лес. На территории Смоленской   области   и   соседней   Белоруссии   это   слово   образуется   от основы   –дер­   или   –дор­   глагола   драть,   что   означает   «раскорчёванный, расчищенный   участок   леса».   Деревня   сложилась   из   объединенных   по территории   крестьянских   дворов.   А   двор   крестьянина   включал   в   себя жилой   дом   с   подсобными   строениями   и   приусадебной   землёй.   На Смоленщине   в   ХIV  веке   деревни   населяли     свободные   хлебопашцы.   В дальнейшем,   когда   в   стране   установилось   крепостное   право,   появились деревни   с   частновладельческими,   черносошными   и   монастырскими крестьянами. С течением времени деревнями стали именоваться сельские поселения без церкви.   В   наше   время   деревня   представляет   собой   населённый   пункт, основным   занятием   жителей   которого   является   сельскохозяйственное производство.  Сёла  по времени возникновения значительно старше деревень. В  X­ XII  веках  селом  называли   поселения,   жители   которых     платили   оброк князю   за  охрану   от   кочевых   племен   или  агрессивных   соседей.  Затем  за селом  утвердилось   понятие   значительного   по   количеству   дворов населённого пункта с церковью. В наше время, когда лишь в немногих сёлах сохранились церкви, наблюдается отождествление села с деревней, что не всегда правильно.  2б.   Теперь   хочу   упомянуть   о   той   деревни,   с   которой   связана   не только жизнь моих предков, но и моя. Вообще в названиях многих деревень запечатлены   важные   страницы   истории   родной   страны.   Но   об   истории образования   моей   деревни   существует   не   одна   легенда.   Деревня   носит название   Волконщина.   Одна   из   легенд   рассказывает   о   крестьянине   по фамилии   Волков.   Мастером   он   был   на   все   руки,   но   чем­то   не   угодил помещику. И приказал тот поселиться мужику на опушке леса. Потом туда переселились   другие   крестьяне,   и   место   их   поселения   стали   называть Волконщиной.   Некоторые   пожилые   люди   рассказывают   иначе.   Якобы беглый крестьянин по прозвищу Волчок убежал от помещика и поселился в лесу. Также есть легенда, говорящая, что в лесу, который был на месте деревни,   водилось   очень   много   волков.   Но   есть   и   научное   объяснение происхождения   названия   деревни.   Авторы   «Топонимического   словаря Смоленской   области»   Д.И.   Будаев   и     Б.А.   Махотин   предполагают,   что деревня   названа   по   фамилии   одного   из   бывших   землевладельцев многочисленного   и   знатного   рода   Волконских.   Итак,   с   версией происхождения деревни определились.  А когда же деревня появилась? В справочнике «Административно­ территориального   устройства   Смоленской   области»   за   1981   год   самой ранней датой упоминания деревни значится 1811 год. В одном из архивных документов конца 18 века из Российского государственного архива древних актов   –   «Кратком   экономическом   примечании   Рославльской   округи» находим   землевладельцев   конца 18  века:   княгиню  Надежду  Мещерскую, коллежского   асессора   Афанасия   Каверзнёва,   подполковника   Елисея Азанчевского   и   капитана   Надежду   Акатову.   В   одном   документе, датированном   1860­м   годом   владельцем   деревни   значится   Фёдор Фёдорович Роговцев, а после его смерти сосед генерал­лейтенант Михаил Львович Фантон­де­Верайон и его брат Лев Львович. (рис.1; 2) Рис. 1 3.  По   воспоминаниям   моей   бабушки,   точнее   прабабушки,   жители деревни с радостью восприняли известие о переменах в стране в 1917 году. Помещики   сразу   же   исчезли   из   деревни.   Была   организована   первая коммуна.  После гражданской войны и НЭПа появились первые колхозы. Пора пояснить, что же такое коллективизация и каковы причины её проведения.  Дело   в   том,   что   осуществление   грандиозной   индустриализации   Деревня требовало   коренной   перестройки   аграрного   сектора. рассматривалась   не   только   как   источник   продовольствия,   но   и   как важнейший канал пополнения финансовых ресурсов для нужд Рис.2 индустриализации.   Но   гораздо   проще   получить   прибыль   из   нескольких десятков крупных хозяйств, чем с сотен мелких. Вот почему с началом индустриализации был взят курс на коллективизацию сельского хозяйства – «осуществление социалистических преобразований в деревне».  4,5.Такие   преобразования   проходили   и   в   моей   деревне. Председателем   первого   колхоза   избрали   К.В.Касаткина   из   Брянска,   а позднее   Тита   Мартыновича   Воробьёва,   –   моего   прадедушку.   Колхоз назывался   «Коминтерн   №1».   Колхоз   был   небольшим   и   имел   ветряную мельницу,   семь   автомашин   и   два   трактора   «Фордзон».   Потом   был организован «Коминтерн №2» и «Коминтерн №3». А в 1938 году эти три колхоза объединились в один под названием «Коминтерн». В него вошли все   работавшие   в   колхозах   жители   Волконщины.   Вот   с   этого   момента начинается   история   моей   семьи   как   трудовой   ячейки   страны   Советов. Сначала   хотелось   бы   рассказать   о   моей   семье   по   материнской   линии. Председателем   колхоза   избрали   моего   дедушку   –   Григория   Титовича Воробьёва. Именно он начал проводить преобразования в колхозе. Были построены   скотные   дворы,   где   стояло   190   коров,   240   овец,   85   свиней. Урожаи колхозников стали увеличиваться (рис. 3). Рис. 3 Почти все работы выполнялись с помощью техники. Этот период в истории   колхоза   «Коминтерн»   является   наиболее   продуктивным.   До Великой Отечественной войны на территории   Смоленской области было 916 колхозов. Она занимала первое место среди всех регионов страны по количеству колхозов и по качеству производимой продукции. Но мирную жизнь   колхозников   в   1941   году   нарушила   война.   Очень   скоро   военные действия докатились до Смоленщины, и в нашу деревню пришли немецкие оккупанты. Мой дедушка организовал «сходы». Так он называл отряды во главе с начальниками бригад, которые должны были угнать скот до прихода немцев и увезти хлеб. Дедушка сам возглавил один из «сходов», а позже ушёл на фронт в числе добровольцев. Он был отправлен в Саратов для обслуживания 4­х радиостанций и попал в 33­й отдельный батальон связи. Закончил  он  свой  боевой  путь  в столице    Германии ­  Берлине. Там,  на стенах   рейхстага,   дедушка   оставил   надпись:   «Я   прошёл   эту   войну незамеченным». К сожалению, я не знаю, что он имел в виду. Может быть, что он остался жив и не повстречался с вражеской пулей.  Теперь можно только   предполагать.   А   для   населения   Волконщины   всё   закончилось   в сентябре   1943   года,   когда   была   освобождена   Смоленщина.   В   деревню возвращались   эвакуированные   на   восток   односельчане.   В   1945   году вернулся и Григорий Титович. За свой подвиг он был награждён орденом Красной Звезды, медалями «За отвагу», «За Победу над Германией», «За Сталинград»,  «За взятие Берлина», «За взятие Будапешта» (рис. 4).  Рис. 4 Очень   велики   были   потери,   но   дедушка   решил   восстанавливать колхоз. Своими усилиями   женщины, старики, подростки провели первый сев,   осуществили   необходимый   ремонт.   Всё   делалось   вручную,   не   было даже лошадей (рис. 5). Рис. 5 В 1951 году колхоз «Коминтерн» и соседний колхоз «Новая жизнь» объединились в один, который стал называться колхозом имени Кирова. Председателем   избрали   Иванову   Веру   Семёновну.   Мой   дедушка   стал главным бригадиром комплексной бригады №1. Был награждён в 1960 году медалями   «За   трудовое   отличие»,   «За   доблестный   труд».   После   войны дедушка   встретил   свою   будущую   жену,   мою   бабушку,   Нину   Яковлевну Клёцину. Она вместе с семьёй переехала из соседнего села, потому  что там закрыли спиртзавод, на котором работал её отец. Бабушка устроилась в колхоз оператором заключительного откорма молодняка крупного рогатого скота.   Вместе   со   своей   сестрой   Риммой   Яковлевной   она   добилась среднесуточного   привеса   молодняка   более   900   граммов.   За   успехи   в социалистическом   соревновании   моя   бабушка   была   награждена   медалью «За трудовое отличие» и двумя серебряными медалями ВДНХ СССР.  В 1969 году умер дедушка, и Нина Яковлевна вынуждена была одна воспитывать   четверых   детей,   среди   которых   была   моя   мама   –   Елена Григорьевна Воробьёва. Как старшая дочь в семье, она помогала своей маме по хозяйству, а хозяйство тогда было большим. В те годы единственным занятием было сельское хозяйство. Работать можно было либо в колхозе, либо в школе, которую у нас открыли в 1904 году, а после окончания войны восстановили спустя шесть лет. Работать в колхозе маме пришлось с 13 лет. В  моей  деревне  была  школа­семилетка,  поэтому  семьи, у  которых была возможность, отправляли своих детей в город для дальнейшего обучения. Моя   бабушка   не   имела   такой   возможности,   и   они   вместе   с   десятками других детей из подобных семей в дальнейшем составляли рабочий класс нашей деревни. Моя мама работала телятницей в колхозе. Была награждена орденом Трудовой славы 3­й степени. В 2006 году, к сожалению, история колхоза имени Кирова закончилась. Скот перевезли в Епишевский колхоз «Красный Октябрь», ферму разобрали, а земли, принадлежащие колхозу, были заброшены (рис. 6.1; 6.2). рис. 6.1 Рис. 6.2 6.Очень   рада,   что   могу   рассказать   историю   моей   прабабушки   по отцовской   линии   Решетниковой   Людмилы   Петровны.   История исключительно   реальная,   подлинная   и   правдивая   и   связана   с   одним   из самых   страшных   времен   советской   истории   –   Великой   Отечественной войной.   Моя   прабабушка   ­   белоруска   по   национальности.   Время   начала войны встретила у себя в деревне. Её отец и муж добровольцами вступили в Красную Армию. Таким образом, ей пришлось остаться одной и выполнять абсолютно все   виды   работ   по   хозяйству   самостоятельно.   Но   это   еще   не   самое страшное. Немецкая армия добралась до самых окраин  Белоруссии и даже не   постепенно,   а   по   плану   Блицкриг   (“Молниеносная   война”)   сразу   же вторглась   и   захватила   практически   всю   территорию   республики.   Моя прабабушка   проживала   в   Могилёвской   области.   Немцы   собирали   по деревням   и   селам   всех   молодых   людей   для   службы   в   армии   по собственному   желанию   либо   под   давлением   страха   за   своих   близких   и родных.   И   вот   дошла   очередь   и   до   деревни   моей   прабабушки.   Сначала забрали всех мужчин и молодых людей, которые могут держать оружие. Далее дошла очередь   до женщин и девушек, которых использовали для хозяйственных   нужд   (стирка,   уборка,   животноводство   и   т.д.).   При естественном нежелании такой судьбы все молодые люди просто­ напросто разбегались ­ кто куда сможет. Моя прабабушка вместе с семью  детьми и своей подругой сбежали из деревни во время работы на железнодорожной станции, и около недели они прятались у тетки на крыше хаты. А крыши ранее были соломенные, и было очень холодно и мокро во время дождя и ночью. Болезнь сразу же выдала их местонахождение во время одного из немецких   рейдов.   Погнали   их   опять   на   работы   на   железнодорожную станцию. Троих детей расстреляли, потому что они сильно кричали. Около месяца   проработав   там,   прабабушка   с   четырьмя   детьми   оказалась   у немецкого   помещика,   который   их   выкупил.   Новый   хозяин   заставлял выполнять   сельскохозяйственные   работы,   но   при   этом   кормил,   поил   и одевал. Радоваться не приходилось, но и страданий, как на оккупированной территории, не испытывали. После этого помещик, видимо, обанкротился, так как практически всю продукцию пришлось отправлять на нужды армии. А   все   работники   (вместе   с   моей   прабабушкой)   были   проданы   другому помещику. Её подругу тоже продали новому помещику, и после этого их связь   потерялась   навсегда.   Второй   помещик   был   просто   тиран.   Он прекрасно   понимал,   что   немецкая   армия   терпит   поражение,   и   в   скором времени его дела будут весьма плохи. В связи с этим он выжимал все соки из   крестьян,   чтобы   заработать   себе   капитал,   но   при   освобождении   его зарубили   топором   свои   же   крестьяне.   У   помещика   прабабушка   Люда   с детьми жила до освобождения. А   однажды   прабабушка   встретила   своего   мужа,  который   со   своей частью   освобождал   эту   территорию.     Это   было   после   освобождения Кенигсберга. Встреча была очень короткой, так как шло наступление. Это была, к сожалению, их последняя встреча… После   этого   прабабушка   вместе   с детьми   возвратилась   в   деревню   Журбин, расположенную   в   Костюковичском   районе Могилёвской области, но вскоре умерла.    Таким   образом,   через   эту   историю можно   увидеть   горе,   боль   и   страх   нашего поистине Великого народа, который все выстоял и смог построить для нас светлое будущее. Спасибо моим прадедам за это. Детство   моего   дедушки,   Степана   Петровича,   выдалось   тяжелым   и голодным.   По   его   словам,   в   теплое   время   года   жилось   относительно неплохо:   дети   ходили   в   лес   за   крапивой,   грибами   и   ягодами.   Часть собранных   даров  природы   шла   на   питание,  а  все   остальное  ­   на  рынок. Труднее   приходилось   поздней   осенью,   когда   собрать   было   нечего   и наступали голодные дни. В это время дети были рады любой пище, и одним из   самых   заветных   осенних   деликатесов   у   деревенских   мальчишек считались   "тошнотики"­   долго   пролежавшие   во   влажной   земле   клубни картофеля. Дедушка рассказывал, как он вместе со своими друзьями ходил на колхозное   поле   с   надеждой,   что   после   сбора   урожая   в   земле   остались незамеченные   клубни   картофеля.   Зачастую,   после   долгого   лежания   во влажной земле, картофель начинал гнить (именно поэтому этот деликатес и получил такое "аппетитное" название) и приобретал специфический вкус, но чувство голода было таким сильным, что считалось за счастье найти и съесть   такую   "тошнотинку".   Работать   Степан   Петрович   начал   в   17   лет. Устроился пожарным в пожарную часть №2 города Могилёва. Взяли его сразу,   без   прохождения   всяческих   испытаний.     Начальник   части   сразу увидел в нём простого и трудолюбивого парня, готового к испытаниям. Жил дедушка тогда с двумя своими сёстрами. Был ещё брат, но он, будучи слишком   набожным   человеком,   ушел   в   сельскую   церковь   и   стал священником. В Белоруссии, как и в России, сохранились старые обычаи (венчание,  крестины,  отпевание   и  т.д.),  поэтому   работы   у   него   хватало: несмотря на то, что прошла война, в семьях всё равно было по 9­12 детей. А тяжёлый труд быстро старил и сводил в могилу.   Некоторые жители не доживали до 55­60 лет. Умер  мой  дедушка  во   время  тушения  пожара  на  спиртзаводе,   не дожив   до   своего   50­илетнего   юбилея   четыре   дня.   Его   жена,   Анна Семёновна,   вместе   с   детьми   переехала   из   Могилёва   в   город   Рославль Смоленской   области,   а   затем   в   Волконщину.   Эта   деревня   сразу   же показалась ей очень хорошим и спокойным местом, и она решила остаться здесь.  Помимо своих пятерых детей, она приютила ещё одного мальчика ­ Диму. Родители его погибли, пытаясь спасти собственный дом от пожара. Дима стал таким же членом семьи, как и остальные. После смерти Анны Семёновны Диму воспитывал мой папа, Виктор Степанович. Но через три года   нашлись   родственники   Дмитрия   и   забрали   его.   Конечно,   папа   был против, но ведь мальчик незаконно проживал с моим отцом, поэтому после многочисленных   разбирательств   в   суде   пришлось   отдать   его родственникам. Когда папа ещё жил в Могилёве, он окончил Могилёвское профессиональное училище и получил специальность сварщика. Эта работа пользуется спросом   и в наши дни, а раньше такие люди очень ценились. Позже папу пригласили работать в лесное хозяйство, где он работает уже более 20 лет. Папа говорит, что «наш народ, как и многие другие, многим обязан   лесу.   Это   щедрый   подарок   природы   для   нас,   и   его   необходимо сберечь».     Моего   отца   очень   уважают   не   только   местные   жители,   но   и приезжие дельцы, занимающиеся вырубкой леса. Любые планы по заготовке древесины   и   промышленной   вырубке   отдельных   участков   согласуются   в первую очередь с моим папой (рис. 7). рис. 7 Папа   не   только   выполняет   свои   профессиональные   обязанности, защищая   лес   от   браконьеров,   но   и   активно   участвует   в   волонтёрской деятельности. В природном резервате, находящемся в соседнем селе Лахи, папа помогает выращивать диких животных, ухаживать за ними. За свой труд он награждён медалью «За трудовое отличие».  7. Но члены моей семьи внесли вклад не только в развитие колхоза, деревни, но и   принимали активное участие в боевых действиях, защищая Россию. Мой дедушка  прошёл Великую Отечественную войну, а два моих дяди – Афганскую. Когда в декабре 1979 года советские войска вошли в Афганистан для поддержки дружественного коммунистического режима, никто и подумать не   мог,   что   война   растянется   на   долгих   десять   лет   и   в   конце   концов «вобьёт» последний гвоздь «в крышку гроба» СССР. Сегодня эту войну некоторые стараются преподнести как злодейство «кремлевских старцев» или результат всемирного заговора. Эта  война стала судьбой целого поколения, у которого со словом Афган  связано   слишком   многое:   участие   в   тяжелом   и   трудном   деле, суровые испытания, раны и потеря товарищей.  Всё то, что и сегодня, после распада пославшей солдат на войну страны, оставляет всех прошедших ее и погибших   бойцов   не   русскими,     не   украинцами,   не   узбеками,   но   ­ "нашими". Воробьёв Сергей Григорьевич, простой, скромный парень, попал на раскаленную от зноя землю Афганистана, в   город Кабул. Вроде обычная служба   –   механик­водитель   БМП.   Служба   проходила   в   180 мотострелковом   полку.   Сопровождали   колонны   в   город Кандагар,   ходили   в   рейды.   Страшная   служба,   а   домой   шли спокойные   письма:   «Все   в   порядке,   служба   проходит нормально».  И вдруг письма перестали приходить. Каждый день моя бабушка ходила на почту, чтобы узнать, нет л письма от сына? А сын был в госпитале. «Скорее бы поправился!» Ребята изнывают от жары, а выйти даже ночью опасно из­за нападения душманов.  За   мужество   и   воинскую   доблесть,   проявленную   при   выполнении интернационального   долга   в   Республике   Афганистан,   Воробьёв   Сергей Григорьевич     награжден Грамотой Президиума Верховного Совета СССР «Воину­интернационалисту». Мой дядя является автором коротких рассказов о той войне. Война, в которой они участвовали, оказалась ненужной и забытой. Но это ничего не меняет в их жизни. В памяти людей, которые когда­то, сидя на броне, пили горячий чай, остались горы, и небо, и белая афганская пыль, и ощущение жизни, которое бывает только в молодости. Вот один из его рассказов: «То ли  в  мае,   то  ли  в  начале   июня 1985  года    я подхватил  дизентерию, паратиф и холеру одновременно. Сейчас я бы сказал «в одном флаконе», тогда говорили просто «до кучи». Потом холера из диагноза чудесным образом исчезла. Потому как ловкий военный всегда может за такой диагноз   подло   выбить   досрочное   увольнение,   а   то   и   инвалидность. Впрочем,   на   эти   обыденные   игры   военно­медицинской   статистики   в Афганистане   полагалось   плевать.   Считалось,   что   мужчинам   так положено. Я и сейчас так считаю. Две   недели   я   глотал   горстями   тетрациклин   и   к   закату четырнадцатого   дня   уже   самостоятельно   добрел   до   скамейки   в заросшем розами саду инфекционного госпиталя. Блаженно закурив, я без   единой   мысли   в   голове   разглядывал   розовые   от   заката   вершины Гиндукуша. Через три минуты неожиданный легкий шорох по кустам возвестил   начало   этой   истории.   Через   полчаса   я   точно   знал,   что Россию я люблю не меньше Никиты Михалкова, а жизнь – не меньше Марка Бернеса. Стремительными   серыми   тенями,   стелющимся   пограничным шагом   по   розовым   кустам   к   открытым   окнам   жилого   модуля женского медперсонала, пригибаясь, неслись вернувшиеся с гор офицеры разведроты знаменитого «полтинника» (350­го десантного полка). Полк стоял прямо через дорогу от госпиталя. Вот   уже   пренебрегших   опасностями   комендантского   часа, медных от солнца капитанов и старлеев втаскивают в заждавшиеся окна руки любимых. Торопливо задергиваются занавески. Приглушенный звон посуды, стук вилок и счастливый смех медсестер смешиваются с бесконечными трелями соловьев, играющих свадьбы по розовым кустам. Уже и свет начал кое­где гаснуть, когда из левого крайнего окна стометрового   барака   с   чисто   московским   аканьем   раздался   боевой женский клич: «Патруль!». Ни капли паники. В нем слышалась лишь решимость   до   конца   бороться   за   скоротечное   военное   счастье. Скорбная   тишина   вмиг   охватила   женский   модуль.   Сейчас   уже кажется,   что   и   соловьи   замолкли.   Конечно,   это   ложная   память. Помню только ветер, колыхавший застиранный ситец занавесок, из­за которых выпрыгивали поджарые разведчики с охапками одежды. Еще утром они волокли к вертолетам раненых друзей, и наколки штандарта легиона с цифрой 350 едва проглядывали на дубленой коже выше левого соска. А сейчас бежали от своих женщин и комендантского взвода.   И   соловьи   перепуганными   стаями   метались   между   ними. Грациозно   облокотившись   о   раму,   двухметровая   тощая   блондинка неожиданно   зычным   голосом   кричала   им   вслед:   «Куда,   герои?..»   И вынырнувшая   из­под   ее   локтя   маленькая   пухлая   брюнетка   звонко съехидничала: «В кредит больше не кормим!». А   потом   они   запели   вслед   мерцающим   в   зарослях   спинам. Акапелла,   на   два   голоса,   стройно   и   сильно:   «Вот   кто­то   с   горочки спустился…»   Могли   ли  гадать   авторы  послевоенного  шедевра,   что   и через   сорок   лет   советские   медсестры   снова   будут   петь   о   милых, спустившихся с гор, в защитных гимнастерках и с красными орденами? Смесь запаха роз, неповторимого аромата азиатского воздуха и плывущий под горящими вершинами грудной женский голос создавали совершенно нереальную обстановку. Просто торжество жизни какое­ то,   право   слово.   Я   взглянул   на   пачку   «Явы»   в   кармане   пижамы.   За полчаса выкурил ровно половину, даже не заметив. Второй мой дядя­афганец – Воробьев Василий Григорьевич. Когда его призвали в армию, он  еще не знал, где ему придется служить. Командир сказал: «Едем, ребята!» А куда – не сказал. Два года службы в СССР и два года службы в Афганистане – большая разница.  Был начальником штаба батальона   357­го   полка   103­й   воздушно­десантной   дивизии,   потом комбатом. Возглавлял гарнизон в Шахджое. Отличился в командировках в Молдавии, Закавказье и Югославии. Командовал 96­й отдельной воздушно­ десантной бригадой, был заместителем командира 98­й воздушно­десантной дивизии в Иванове. Был награждён медалями «За отвагу», «За боевые заслуги», «От благодарного афганского народа», орденом Славы.  8. Изучая родословную своей семьи, историю образования моей деревни, я сделала много неожиданных и интересных открытий для себя.   Моя   семья   пережила   тяжёлый   период   коллективизации,     и   Мои   предки немало   сил   было   отдано   на   развитие   колхоза.   участвовали в освобождении страны от немецких захватчиков, чтобы мы – будущее поколение – могли жить под мирным небом. Мне кажется, я по праву   могу   гордиться   своей   семьёй.   Мои   прадедушки   и   прабабушки, дедушки и бабушки достойны уважения, ведь они внесли немалый вклад в развитие моей Родины. В моей семье были люди разных профессий, но все они работали, стараясь принести пользу своей стране (рис. 8). Я считаю, это и есть патриотизм.  рис. 8 Областное государственное бюджетное общеобразовательное учреждение «Смоленский фельдмаршала Кутузова кадетский корпус» Работа «История моей семьи в истории моей страны» на научную конференцию кадета 10  класса Б Воробьёвой Марины. Руководители: учитель высшей категории, Учитель русского языка и литературы Вахрушева Светлана Михайловна; Учитель высшей категории, Учитель истории и обществознания Белкина Валентина Станиславовна Вологда 2016г.