О борьбе с расколом и обновленчеством в РПЦ в свидетельствах, документах и печатных изданиях.

О борьбе с расколом и обновленчеством в РПЦ  в свидетельствах, документах и печатных изданиях.

В войне с вероисповеданиями, особенно с РПЦ, большевики использовали ВЧК (позже НКВД) - "тайный орден рыцарей революции" - и секретную Антирелиги­озную комиссию при ЦК РКП (б), где в обстановке строжайшей тайны разрабатывались планы тотального подавления Церквей. Председателем комиссии был Емельян Ярославский (Миней Израилевич Губельман), его замести­телем - известный начальник 6-го отделения ЧК Е. Тучков. Комиссия собиралась два раза в месяц. Некоторые протоколы ее собраний обнародовал А. Нежный в 1992 году - в них проявляется весь цинизм антирелигиозной политики большевиков. 

Документы Антирелигиозной комиссии за 1923–1928 (Из статьи А. Нежного "Протоколы кремлевских мудрецов"):

«Постановление Антирелигиозной комиссии от 31.10.1922

...Усилить борьбу с тихоновщиной, в чем бы она ни прояв­лялась... провести ударным порядком смещение тихоновских епископов... предложить через т. Красикова прокуратуре ока­зывать ГПУ всяческое содействие в административной борьбе с тихоновщиной.

Протокол 26. 26 июня 1923 г. Слушали:

1. О Тихоне и тихоновщине. Постановили:

1. а) Тихона из-под стражи освободить 27 июня.

б) Воззвание-обращение и опровержение Тихона поручить распубликовать тт. Попову и Тучкову.

...г) Поручить ГПУ производить постепенную ликвидацию дел, связанных с изъятием ценностей... освобождая от наказа­ния тех тихоновцев, которые публично заявят о своем раская­нии.

д) В отношении тех церковников, которые не пожелают раскаяться в своих преступлениях, а будут продолжать свою деятельность и впредь независимо от заявления Тихона, про­должать политику репрессий.

2. О сектантстве.

... б) Поручить ГПУ усилить работу по разложению сектант­ства.

3. Текущие дела.

...б) О церковных ценностях, эвакуированных из Польши во время империалистической войны, хранящихся в Металлофонде.

4. ...б) Хранить в прежнем положении особо от остальных ценностей впредь до особого распоряжения.

Председатель Ем. Ярославский Секретарь Е. Тучков

Протокол 88. 21 мая 1927 г. Слушали:

О сектантах-трезвенниках... Постановили:

...Принять меры к разложению этих коммун как религиозных организаций путем ввода в них соответствующих лиц.

О разрешении выезда в Бельгию на конкурс канторов канто­ру Меламедову.

Постановили: Отказать.

Председатель Ем. Ярославский

Секретарь Е. Тучков

Протокол 101. 13 июня 1928 г. Слушали:

...5. О воинской повинности сектантов-духоборов. Постановили:

Поручить комиссии в составе тт. Красикова, Смидовича, Путинцева и Тучкова в месячный срок проработать вопрос о возможности изменения закона о льготах по военной службе в Красной Армии духоборов, менонитов, молокан и других сект, пользующихся этими льготами.

6. О ликвидации монастырей (т. Тучков).

Постановили:

а) Признать дальнейшую ликвидацию монастырей необходи­мой в целях антирелигиозной пропаганды.

б) Поручить комиссии в составе Толмачева, Тучкова и пред­ставителей Наркомзема и Соцобеса в месячный срок разрабо­тать практические мероприятия по дальнейшей ликвидации и внести на утверждение АРК.

в) При разработке мероприятий необходимо учесть, чтобы за ликвидацией монастырей не пустовали монастырские земли и здания и целесообразно был бы использован инвентарь. Чтобы монашествующие после ликвидации монастырей не мог­ли стать "странствующими людьми", а были бы водворены на постоянные местожительства.

Председатель Ем. Ярославский Секретарь Е. Тучков.

[Уведомление о повестке дня заседания комиссии от 21.7.1923]

Сов. секретно. Лично. Члену антирелигиозной комиссии ЦК ВКП(б) тов. Стукову. В субботу 21 июля в помещении ЦКК в комнате тов. Ярославского назначается очередное заседание Антирелигиозной комиссии ЦК ВКП(б), на котором будут рас­смотрены следующие вопросы: 1. Об ограничении для ино­странцев права религиозной пропаганды. 2. О закрытии церк­вей. 3. Об утверждении списка по сокращению тиража религиозной литературы. 4. О закрытии хоральной синагоги в Москве. 5. О разрешении трем адвентистам выезда в Америку на сектантский всемирный съезд.

[Из письма А. В. Луначарского Л. Б. Каменеву] (лето 1923)

Многоуважаемый Лев Борисович! Посылаю Вам небольшую заметку под названием Резюмэ, поданную мне, вероятно, изве­стным Вам архиепископом Пензенским, Владимиром. Она не лишена забавности и некоторой поучительности. Так как я не знаю точно, кто в настоящее время является, так сказать, верховным наблюдателем церкви, то сообщаю этот материал Вам. Под прозвищем Игумен, о котором говорится в документе, разумеется работник ГПУ под фамилией Тучков, который дей­ствительно является своеобразным Победоносцевым при цер­ковном управлении. Причем делается это настолько открыто, что тихоновцы на всех перекрестках говорят о рабской зависи­мости обновленческой церкви от ГПУ - Тучкова, что вряд ли для нас выгодно. Во всяком случае, предоставляю это на усмотрение тех лиц, которым сие ведать надлежит. Нарком по просвещению А. Луначарский"».

Огонек. 1992. № 31-33. С. 8-9.

Антирелигиозная комиссия готовит судебный процесс над Патриархом Тихоном (1923). Из статьи А. Нежного "Протоколы кремлевских мудрецов":

«[Секретное послание Ярославского Сталину, Дзержинскому и другим, весна 1923 года]

Антирелигиозная комиссия Ц.К. обсудила постановление членов Политбюро Ц.К.... Комиссия соглашается с некоторыми доводами об отсрочке процесса Тихона, но решительно выска­зывается против отсрочки церковного собора [обновленческо­го]. Комиссия просит утвердить следующее постановление: 1) Церковный собор не откладывать. Принять меры к тому, чтобы собор высказался в духе осуждения контрреволюционной дея­тельности Тихона. 2) Процесс Тихона начать примерно в сере­дине или во второй половине мая... 4)... Комиссия считает нежелательным решение подобных вопросов без участия кого-либо из комиссии, что было признано в свое время и Политбюро Ц.К. Комиссия доводит до сведения членов Политбюро, что она считает вредным очень долгое затягивание дела, так как это дает возможность врагам играть на этой оттяжке и развивать бешеную кампанию. Комиссия считает также скорее вредным, чем полезным такую чрезмерную литературную кам­панию, какая была в эсеровском процессе (что было признано в свое время Ц.К.).

Протокол № 24 от 12 июня 1923 года.

Тихону сообщить, что по отношению к нему может быть изменена мера пресечения, если: а) он сделает особое заявле­ние, что раскаивается в совершенных против Советской власти и трудящихся рабочих и крестьянских масс преступлениях и выразит теперешнее лояльное отношение к Советской власти, б) что он признает справедливым состоявшееся привлечение его к суду за эти преступления, в) отмежуется открыто и в резкой форме от всех контрреволюционных организаций, осо­бенно белогвардейских, монархических организаций, как свет­ских, так и духовных, г) выразит резко отрицательное отноше­ние к Карловицкому собору и его участникам, д) заявит о своем отрицательном отношении к проискам как католического духо­венства, так и епископа Кентерберийского и Константинополь­ского патриарха Мелетия...

[Из протокола заседания комиссии после заявления Патриарха Тихона в Верховный Суд]

Поручить т. Тучкову тактично воздействовать на Тихона, чтобы Тихон дал разъяснение через газету и интервью с ино­странными корреспондентами о том, что он сам лично написал воззвания и заявления о своем раскаянии... признать желатель­ным, чтобы остальные сидящие под стражей по делу Тихона так же, как и он, раскаялись... не возражать против молений тихоновцев за советскую власть...

[Выводы антирелигиозной комиссии из факта освобождения Патриарха Тихона]

[Освобождение] усилило антагонизм тихоновцев с обновлен­цами и тем самым вызвало полнейший церковный скандал... Началось соревнование тихоновцев с обновленцами в том, кто из них более виновен перед Советской властью и кто больше принес ей пользы. Суд над Тихоном теперь придал бы ему ореол мученика, который с него можно целиком сорвать его дальнейшим сотрудничеством с Соввластью. Необходимо, что­бы над Тихоном продолжала висеть угроза суда. Комиссия находит поэтому, что судить Тихона теперь несвоевременно».

Огонек. 1992. № 31-33. С. 8-11.

В наступлении на Русскую Православную Церковь,  и особенно на Патриарха Тихона, большевики прибегли к помощи модернистской схизмы обновленцев, которые не преминули воспользоваться ситуацией. Это движение разбивалось на несколько более или менее радикальных группировок, преследовавших среди прочих следующие цели: второбрачие священников-вдовцов, отмена традици­онного монашества и, в этой связи, введение женатого епископата, замена церковно-славянской литургии русско­язычной и ее сокращение, обширная проповедь с актуаль­ной тематикой; однако единства в этих требованиях у обновленцев не было. И они, со своей стороны, стремились поддерживать большевиков, чтобы с их помощью уничто­жить Патриаршую Церковь. Обновленческий журнал "Жи­вая Церковь" в мае 1922 года пишет: "Конечно, много скорбей принесли православная русская Церковь и право­славное духовенство Советской России... Правильна ли позиция церкви по отношению к народной Советской власти?.. Несомненно, великая ответственность за сложив­шиеся отношения падает на иерархию православной Церкви... Высшие представители ее связали себя еще на Соборе с помещиками и капиталистами, воспользовавшись авторитетом патриарха для противодействия государствен­ной политике Советской власти и для поддержки и защиты классовых врагов Рабоче-Крестьянского правительства".

Из первого номера журнала "Живая Церковь" (май 1922):

«Церковь и жизнь.

С изданием декрета об отделении церкви от государства православная церковь получила наибольший простор свободе совести.

Четырехлетняя революция вскрыла ряд ненормальностей, ряд ошибок, ряд извращений древнего апостольского учения.

На публичных диспутах были подняты животрепещущие воп­росы, бывшие доселе в строгом запрещении. Они сделались предметом больших рассуждений в церковном обществе. Ряд судебных процессов церковников вскрыл всю гниль старого синодско-бюрократического строя.

Жизнь требует реформы.

Последний, долго длившийся "процесс 54-х" в связи с изъятием ценностей вскрыл еще больше отрицательных сторон церковной формы как пережитка старого бюрократического строя. Церковь была ведомством православного исповедания. Она удалилась от истинной и святой идеи первохристианской церкви...

Довольно молчать! Наступил момент, когда православный русский народ ждет решающего голоса церкви.

По вине старого бюрократического иерархического строя взаимоотношения между православной церковью, руководимой старыми ставленниками бывших правящих классов, и советским государством стали абсолютно невозможными. Обнаружено мо­ральное банкротство церковных ныне существующих порядков. Всякий дальнозоркий сын церкви должен собственными усили­ями иметь гражданское мужество и решительность, принять меры к спасению и торжеству православной церкви при помощи поместного собора, основной задачей которого должна быть выработка постановления о положении православной церкви в Советской Республике, о ее конституции и ее руководстве...

Да воскреснет Христос в сердцах неверующих! Да возгорит­ся огонь любви и братства! Да поможет Бог в нашем пути! Да здравствует "Живая Церковь"!

Священник С. Калиновский.

Православная Церковь и Советская Россия.

Чем была церковь в царской России? Конечно, официально она называлась господствующей цер­ковью, архиереи жили в громадных домах, одевались в дорогие рясы, кушали прекрасные обеды, разъезжали в каретах - но какова была жизнь рядового священника и диакона, каково было положение самого епископа пред обер-прокурором Сино­да, пред губернатором, пред предводителем дворянства - каково было влияние церкви на жизнь народную и государст­венную?

Сдавленное монашеским деспотизмом, лишенное всякого самостоятельного свободного действия, православное духовен­ство было превращено в помещичьих слуг и государственных чиновников, выполнявших предписания старых правящих клас­сов, даже вопреки голосу своей совести.

Наша церковная жизнь замерла, свелась к одному исправ­лению богослужебных обрядов, церковная иерархия лишилась всякого влияния на жизнь общественную и государственную... Конечно, много скорбей принесли православная русская Церковь и православное духовенство Советской России...

С одной стороны - массы народные. С другой стороны - церковь, задавленная монашеским бюрократизмом и превра­щенная в орудие классового господства, не привыкшая к само­стоятельному свободному и откровенному действованию своих служителей и не выдвинувшая настолько широких людей, кото­рые обняли бы своим пастырским сердцем размах народной волны...

Православная церковь в лице высшей своей иерархии в годину величайшего народного бедствия вместо хлеба бросила камень холодного канона. Пролилась кровь у порога храмов...

Что же это за сыны церкви, для которых чужда ужасная голодная смерть миллионов верующих людей?..

Правильна ли позиция церкви по отношению к народной Советской власти? Не время ли пересмотреть отношения цер­кви и Государства и найти возможность общечеловеческого языка между этими великими стихиями русской народной жиз­ни? Несомненно, великая ответственность за сложившиеся от­ношения падает на иерархию православной церкви...

Высшие представители ее связали себя еще на Соборе с помещиками и капиталистами, воспользовавшись авторитетом патриарха для противодействия государственной политике Со­ветской власти и для поддержки и защиты классовых врагов Рабоче-Крестьянского правительства.

К церковному управлению должны подойти новые люди и найти в себе достаточно христианского самопожертвования, христианского незлобия и прощения, чтобы протянуть руку русской Революции, геройски борющейся со всем мировым капитализмом за экономическое возрождение России, за сво­бодную жизнь Рабоче-Крестьянского государства.

Нужен новый поместный Собор, который должен внести мир в жизнь измученной нашей Родины, сплотить всех верных чад ее и освятить своим благословением новую жизнь нашей Родины.

С этими задачами вступает в русскую жизнь наш журнал...

Москва, 5.5.1922. Священник В. Красницкий».

ЖЦ. 1922. № 1. С. 1-2.

Большевики поддерживали обновленцев, чтобы расколом ослабить Патриаршую Церковь. На практике это покро­вительство выражалось в предоставлении обновленцам большей части храмов, причем самых крупных. Однако со временем эти храмы начали пустеть, в немногочисленных же приходах Патриаршей Церкви собиралось все больше верующих. Своими интригами обновленцы способствовали аресту Патриарха в мае 1922 года. Когда ему стало ясно, что Церкви придется долго сосуществовать с советской властью и что обновленческий раскол в союзе с государ­ством представляет угрозу для традиционного православия, он начал искать, исходя из принципа политической лояльности, соответствующую гражданскую позицию Цер­кви во враждебном к религии государстве, стараясь придать ей новозаветную основу. С "раскаяния" Патриарха Тихона, способствовавшего его освобождению из-под ареста, начинается изменение курса Церкви по отношению к государству: "Признавая правильность решения суда о привлечении меня к ответственности по указанным в обвинительном заключении статьям Уголовного Кодекса за антисоветскую деятельность, я раскаиваюсь в этих поступ­ках против государственного строя и прошу Верховный суд изменить мне меру пресечения, то есть освободить меня из-под стражи. При этом я заявляю Верховному суду, что я отныне Советской власти не враг. Я окончательно и решительно отмежевываюсь как от зарубежной, так и внутренней монархическо-белогвардейской контрреволю­ции".

Заявление Патриарха Тихона в Верховный Суд РСФСР (16.6.1923):

«Обращаясь с настоящим заявлением в Верховный Суд РСФСР, я считаю по долгу своей пастырской совести заявить следующее:

Будучи воспитан в монархическом обществе и находясь до самого ареста под влиянием антисоветских лиц, я действитель­но был настроен к Советской власти враждебно,  причем враж­дебность из пассивного состояния временами переходила к активным действиям, как-то: обращение по поводу Брестского мира в 1918 году, анафематствование в том же году власти и, наконец, воззвание против декрета об изъятии церковных цен­ностей в 1922 году.  Все мои антисоветские действия за немно­гими неточностями изложены в обвинительном заключении Вер­ховного Суда. Признавая правильность решения суда о привлечении меня к ответственности по указанным в обвини­тельном заключении статьям Уголовного Кодекса за антисовет­скую деятельность, я раскаиваюсь в этих проступках против государственного строя и прошу Верховный Суд изменить мне меру пресечения, т.е. освободить меня из-под стражи. При этом я заявляю Верховному Суду, что я отныне Совет­ской власти не враг. Я окончательно и решительно отмежевы­ваюсь как от зарубежной, так и внутренней монархическо-белогвардейской контрреволюции.

16 июня 1923.

Патриарх Тихон (Василий Белавин)».

Известия. 27.6.1923.

Продемонстрированная в "раскаянии" Патриарха Тихо­на лояльность по отношению к Советскому государству отвела от Церкви самую страшную угрозу и позволила со временем преодолеть обновленческий раскол, представите­лям которого с середины 20-х годов даже большевики отказали в поддержке. После смерти Патриарха Тихона (7.4.1925) правитель­ство не допустило выборов нового патриарха. В дискуссиях о преемственности в иерархических кругах речь шла как о каноничности кандидатов, так и о позиции по отношению к государству. Наконец митрополит Сергий (Страгород­ский) взял верх над своими внутрицерковными противни­ками, которые отвергали все попытки устроения Церкви в Советском государстве как губительные для души, как служение антихристу, как готовность к компромиссу. Митрополит Сергий, как и Патриарх Тихон, не желавший "отойти ни на йоту от настоящей веры", был, однако, достаточно реалистичен, чтобы не искать место Церкви в катакомбах, а нести тяготы подсоветской жизни вместе со всем многострадальным народом. Декларация Сергия от 29.7.1927 до конца 1990 года определяла отношение Русской Церкви к государству. "Мы хотим быть право­славными и в то же время сознавать Советский Союз нашей гражданской родиной, радости и успехи которой - наши радости и успехи, а неудачи - наши неудачи. Всякий удар, направленный в Союз, будь то война, бойкот, какое-нибудь общественное бедствие или просто убийство из-за угла, подобное варшавскому, сознается нами как удар, направленный в нас".

Послание пастырям и пастве (Декларация митрополита Сергия) (29.7.1927):

« ...Одною из забот почившего Святейшего Отца нашего Пат­риарха Тихона перед его кончиной было поставить нашу Пра­вославную Русскую Церковь в правильные отношения к Совет­скому правительству и тем дать Церкви возможность вполне законного и мирного существования. Умирая, Святейший гово­рил: "Нужно бы пожить еще годика три". И, конечно, если бы неожиданная кончина не прекратила его святительских трудов, он довел бы дело до конца. К сожалению, разные обстоятель­ства, а главным образом выступления зарубежных врагов Со­ветского государства, среди которых были не только рядовые верующие нашей Церкви, но и водители их, возбуждая естест­венное и справедливое недоверие правительства к церковным деятелям вообще, мешали усилиям Святейшего, и ему не суж­дено было при жизни видеть своих усилий увенчанными успе­хом.

Ныне жребий быть временным заместителем Первосвятителя нашей Церкви опять пал на меня, недостойного митрополита Сергия, а вместе со жребием пал на меня и долг продолжать дело Почившего и всемерно стремиться к мирному устроению наших церковных дел. Усилия мои в этом направлении, разде­ляемые со мною и православными архипастырями, как будто не остаются бесплодными: с учреждением при мне временного Патриаршего Священного Синода укрепляется надежда на при­ведение всего нашего церковного управления в должный строй и порядок, возрастает и уверенность в возможности мирной жизни и деятельности нашей в пределах закона.

Теперь, когда мы почти у самой цели наших стремлений, выступления зарубежных врагов не прекращаются: убийства, поджоги, налеты, взрывы и им подобные явления подпольной борьбы у нас у всех на глазах. Все это нарушает мирное течение жизни, создавая атмосферу взаимного недоверия и всяческих подозрений. Тем нужнее для нашей Церкви и тем обязательнее для нас всех, кому дороги ее интересы, кто желает вывести ее на путь легального и мирного существова­ния, тем обязательнее для нас теперь показать, что мы, цер­ковные деятели, не с врагами нашего Советского государства и не с безумными орудиями их интриг, а с нашим народом и с нашим Правительством.

Засвидетельствовать это и является первой целью настоя­щего нашего (моего и Синодального) послания. Затем извеща­ем вас, что в мае текущего года, по моему приглашению и с разрешения власти, организовался Временный при Заместите­ле Патриарший Священный Синод в составе нижеподписавших­ся (отсутствует Преосвященные Новгородский митрополит Ар­сений, еще не прибывший, и Костромской архиепископ Севастиан, по болезни). Ходатайство наше о разрешении Си­ноду начать деятельность по управлению Православной Все­российской Церковью увенчалась успехом. Теперь наша Право­славная Церковь в Союзе имеет не только каноническое, но и по гражданским законам вполне легальное центральное управ­ление; а мы надеемся, что легализация постепенно распрост­ранится и на низшее наше церковное управление: епархиаль­ное, уездное и т. д. Едва ли нужно объяснять значение и все последствия перемены, совершающейся таким образом в положении нашей Православной Церкви, ее духовенства, всех церковных деятелей и учреждений... Вознесем же наши благо­дарственные молитвы ко Господу, тако благоволившему о свя­той нашей Церкви. Выразим всенародно нашу благодарность и Советскому правительству за такое внимание к духовным нуж­дам православного населения, а вместе с тем заверим Прави­тельство, что мы не употребим во зло оказанного нам доверия.

Приступив, с благословения Божия, к нашей синодальной работе, мы ясно сознаем всю величину задачи, предстоящей как нам, так и всем вообще представителям Церкви. Нам нужно не на словах, а на деле показать, что верными гражданами Советского Союза, лояльными к Советской власти, могут быть не только равнодушные к православию люди, не только изменники ему, но и самые ревностные приверженцы его, для которых оно дорого, как истина и жизнь, со всеми его догматами и преданиями, со всем его каноническим и богослужебным укла­дом. Мы хотим быть православными и в то же время сознавать Советский Союз нашей гражданской родиной, радости и успехи которой - наши радости и успехи, а неудачи - наши неудачи. Всякий удар, направленный в Союз, будь то война, бойкот, какое-нибудь общественное бедствие или просто убийство из-за угла, подобное Варшавскому, сознается нами как удар, направленный в нас. Оставаясь православными, мы помним свой долг быть гражданами Союза "не только из страха, но и по совести", как учил нас апостол (Рим. 13, 5)...

Мешать нам может лишь то, что мешало и  в первые годы советской власти устроению церковной жизни на началах ло­яльности. Это - недостаточное сознание всей серьезности совершившегося в нашей стране. Учреждение советской власти многим представлялось каким-то недоразумением, случайным и потому недолговечным. Забывали люди, что случайностей для христианина  нет  и  что в совершившемся у нас, как везде и всегда, действует та же Десница Божия, неуклонно ведущая каждый народ к предназначенной ему цели. Таким людям, не желающим понять "знамений времени", и может казаться, что нельзя порвать с прежним режимом и даже с монархией, не порывая с православием. Такое настроение известных церковных кругов, выражавшееся, конечно, и в словах и в делах и навлекавшей подозрение Советской власти, тормозило и уси­лия Святейшего Патриарха установить мирные отношения Цер­кви с Советским правительством. Недаром ведь апостол вну­шает нам, что "тихо и безмятежно жить" по своему благочестию мы можем, лишь повинуясь законной власти (1 Тим. 2, 2), или должны уйти из общества. Только кабинетные мечтатели могут думать, что такое огромное общество, как наша Православная Церковь, со всей ее организацией, может существовать в госу­дарстве спокойно, закрывшись от власти. Теперь, когда наша Патриархия, исполняя волю почившего Патриарха, решительно и бесповоротно становится на путь лояльности, людям указан­ного настроения придется или переломить себя и, оставив свои политические симпатии дома, приносить в Церковь только веру и работать с нами только во имя веры; или, если переломить себя они сразу не смогут, по крайней мере не мешать нам, устранившись временно от дела. Мы уверены, что они опять и очень скоро возвратятся работать с нами, убедившись, что изменилось лишь отношение к власти, а вера и православная жизнь остаются незыблемы.

Особенную остроту при данной обстановке получает вопрос о духовенстве, ушедшем с эмигрантами за границу. Ярко противосоветские выступления некоторых наших архипастырей и па­стырей за границей, сильно вредившие отношениям между Правительством и Церковью, как известно, заставили почивше­го Патриарха упразднить заграничный Синод (5 мая-23 апреля 1922 года). Но Синод и до сих пор продолжает существовать, политически не меняясь, а в последнее время своими притяза­ниями на власть даже расколол заграничное церковное обще­ство на два лагеря. Чтобы положить этому конец, мы потребовали от заграничного духовенства дать письменное обязательство в полной лояльности к Советскому правительству во всей своей общественной деятельности. Не давшие такого обязательства или нарушившие его будут исключены из состава клира, подведомственного Московской Патриархии. Думаем, что, размежевавшись так, мы будем обеспечены от всяких неожиданностей из-за границы. С другой стороны, наше поста­новление, может быть, заставит многих задуматься, не пора ли и им пересмотреть вопрос о своих отношениях к Советской власти, чтобы не порывать со своей родной Церковью и Родиной. Не менее важной своей задачей мы считаем и приготовле­ние к созыву и самый созыв нашего Второго Поместного Собора, который изберет нам уже не временное, а постоянное центральное церковное управление, а также вынесет решение и о всех "похитителях власти" церковной, раздирающей хитон Христов... Теперь же мы выразим лишь наше твердое убежде­ние, что наш будущий Собор, разрешив многие наболевшие вопросы нашей внутренней церковной жизни, в то же время своим соборным разумом и голосом даст окончательное одоб­рение и предпринятому нами делу установления правильных отношений нашей Церкви к Советскому Правительству...

16/29 июля 1927 года, Москва.

За Патриаршего Местоблюстителя

Сергий, митрополит Нижегородский.

Члены Временного Патриаршего Священного Синода:

[восемь подписей, на третьем месте Алексий,

архиепископ Хутынский,

управляющий Новгородской епархией,

впоследствии Патриарх]».

Известия. 19.8.1927; Патриарх Сергий... С. 59-63.

В этих словах политическая лояльность Церкви по отношению к большевикам сформулирована четче и острее, чем у Патриарха Тихона, однако лояльность митрополита Сергия выражалась государству, которое все активнее добивалось окончательного уничтожения религии и Церкви с помощью законодательства (1929), запрещавшего почти всю церковную и приходскую жизнь, подавлявшего любое проявление религиозной жизни, в том числе с помощью жестоких преследований.

Характерным и трагичным явлением второй половины 20-х и 30-х годов стали внутрицерковные ссоры и расколы. Сперва разгорелась дискуссия, был ли митрополит Сергий (Страгородский), Заместитель Патриаршего Местоблюсти­теля, узурпатором церковной власти. Архиепископ Екате­ринбургский Григорий (Яцковский) решительно отрицал каноничность должности Заместителя Местоблюстителя Патриаршего Престола. Сторонники его ("григорьевцы") создали "Временный Высший Церковный Совет" (22.12.1925). Из-за подобных канонических причин мит­рополит Казанский Кирилл (Смирнов), назначенный Пат­риархом Тихоном Местоблюстителем, отделился от митро­полита Сергия, заместителя Патриаршего Местоблюстителя.

Послание Временного Высшего Церковного Совета (ВВЦС) ко всем верным чадам Святой Православной Церкви (22.12.1925):

«...Верующие пастыри и пасомые в самом начале революции собрались на церковный Собор в 1917 году с тем, чтобы упорядочить жизнь церковную. С той же целью они возглавили Русскую Церковь Святейшим Патриархом Тихоном.

Но суетны сынове человечестии, и деяние их оказалось не концом, а лишь началом болезни. Патриарх Тихон был человек и, как человек не мог не ошибаться, особенно среди бурного течения революции. Естественно было искать исправления ошибок.

Но исправление оказалось хуже самих ошибок. За исправ­ление взялись люди с нечистыми руками и с нечистым сердцем и повели Церковь по строптивым, нечистым путям, чем оттол­кнули от себя и своего дела верующий народ и вынудили Патриарха Тихона взять в свои руки кормило церковного правления. Непосильные труды и чрезмерная ответственность исто­щили жизненные силы Святейшего Патриарха и преждевременно свели его в могилу. Чувствуя приближение кончины и предвидя невозможность канонического избрания себе преем­ника, Патриарх Тихон назначил Местоблюстителями Патриар­шей кафедры митрополитов: Казанского Кирилла [Смирнова], Ярославского Агафангела [Преображенского] и Крутицкого Пет­ра [Полянского]. Собрание православных епископов, участво­вавших в погребении почившего Первосвятителя, за отсутстви­ем двух первых, вручило права Патриаршего Местоблюстителя митрополиту Крутицкому Петру.

Но не угодно было Господу успехом благословить труды сего святителя. За время правления его нестроения и бедствия Святой Церкви лишь усилились. Лишенная на пути своих испы­таний руководства Святейшего Патриарха Тихона, неправимая Соборне, ведомая лишь личной волей митрополита Петра, она как бы вернулась к самым темным временам своего бытия. Вся воля Святой Церкви как бы затмилась единой человеческой волей. Наша Православная Святая Соборная и Апостольская Церковь, имея Главой Своей Господа нашего Иисуса Христа и ведомая благодатию Духа Святого, не может, по самой природе Своей, заблуждаться или соделывать грех, уча верных чад своих послушанию и повиновению власти не за страх, а за совесть. Святая Церковь органически, по самой вечной цели своей, чужда и далека сует какой бы то ни было земной политики.

Ввиду сего мы, находящиеся в Москве епископы Российской Православной Церкви, собравшись с разрешения Правительст­ва СССР в Донском монастыре 9 (22) декабря 1925 года, помолившись у гроба Святейшего Патриарха Тихона и обсудив положение церковных дел, решили избрать Временный Высший Церковный Совет для ведения текущих дел Русской Православ­ной Церкви и для подготовки канонически правильного Собора, полномочного управителя и устроителя ее, не позже лета 1926 года.

При этом мы твердо решили не входить ни в какие общения и отношения с обновленцами и обновленчеством во всех его видах, каковы так называемая синодальная Церковь, антониновщина, самосвятчина и т. п., и крепко стоять на основе слова Божия и священных канонов Святой Православной Церкви.

Вместе с тем, мы считаем своим долгом засвидетельство­вать нашу совершенную законопослушность предержащей вла­сти Правительства СССР и веру в его добрую волю, в чистоту его намерений в служении благу народа. Взаимно мы просим верить нашей лояльности и готовности служить на благо того же народа в меру наших сил, разумения и возможности...

Архиепископ Григорий [Яцковский] Екатеринбургский и Ирбитский; смиренный Борис [Рукин], епископ Можайский, вика­рий Московский; Виссарион [Зорин], епископ Ульяновский; епископ Усть-Медведицкий Тихон [Русинов], управляющий Царицынской епархией; архиепископ Константин [Булычев],.Вла­димир [Соколовский-Автономов], архиепископ Екатеринославский и Новомосковский; Иннокентий [Бусыгин], епископ Каменский; Симеон [Михайлов], епископ Чебоксарский, управ­ляющий Вятской епархией; Ириной [Шульмин], епископ Елабужский; Митрофан [Русинов], епископ Уразовский; смиренный Митрофан [Симашкевич], митрополит Донской; Мелхиседек [Паевский], епископ Минский, митрополит Белорусский».

Собрание В. Е. Губонина. Москва.

Письмо Заместителя Патриаршего Местоблюстителя митрополита Нижегородского Сергия архиепископу Екатеринбургскому Григорию (Яцковскому) и другим архипастырям – организаторам Временного Высшего Церковного Совета (29.1.1926):

«Ваше Преосвященство!

В своем первом обращении к Вам и в Вашем лице ко всем соучастникам Вашим я просил Вас ответить Мне, какими кано­ническими основаниями Вы оправдываете свое начинание? К сожалению, ни в полученном мною от Вас послании, ни в личной беседе с прибывшим ко мне представителем Всерос­сийского Церковного Синода епископом Дамианом [Воскресен­ским], я не получил удовлетворительного ответа на этот глав­ный мой вопрос.

...Собор 1917-1918 гг., как известно и Вам, поручил Святей­шему Патриарху, на случай прекращения его служебной дея­тельности в отсутствие Синода, указать себе заместителей. Итак, двух из них вы указываете, остальные неизвестны, да ничье имя и не было доложено Собору. Святейший Патриарх, исполняя это поручение, однажды составил свое завещание о преемстве власти, и в этом он встретил единодушную поддер­жку и одобрение всей нашей иерархии. Тем же определением или указанием Собора руководствовался митрополит Петр [По­лянский], назначая временных себе заместителей, и точно так же и в этом его действии советом и одобрением участвовала вся наша иерархия, вполне учитывая условия современной церковной жизни. Где же здесь место для столь рискованного с канонической точки зрения Вашего выступления?

Неудивительно, что и результаты Вашего выступления ока­зались поистине плачевными. На Ваш зов собралось всего девять архиереев, из них два бесправных (архиепископ Кон­стантин Булычев и епископ Вассиан Пятницкий, находящиеся в отставке, по постановлению III Вселенского Собора), три непол­ноправных (викарные епископы Борис Рукин, Митрофан Руси­нов и Иннокентий Бусыгин), два временно неполноправных (епископы Дамиан Воскресенский и Тихон Русинов, управляю­щие временно епархиями) и только два вполне полноправных (епархиальные архиепископы Григорий Яцковский и Виссарион Зорин). И с такими сомнительными средствами Вы решились составить Всероссийский Церковный Синод! Девять человек избрали из своей среды семь и признали себя Высшим Управ­лением Русской Церковью. Это уже не смелость ревнителей, а дерзость похитителей, подлежащая наказанию по правилам Церкви. В своем первом к Вам обращении, ставя вопрос о том, не хотите ли Вы образовать отдельную от Православной Церкви группу, не намерены ли Вы прервать общение с нашей право­славной иерархией, я хотел напомнить Вам о той опасности, в которую завлекает Вас Ваше начинание. К сожалению, мое напоминание осталось бесплодным; Вы и Ваши соучастники не только не пришли к мысли оставить свое начинание, распустить Всероссийский Церковный Синод, но и меня самого приглаша­ете и в письме, и в телеграмме принять участие во Всероссий­ском Церковном Синоде.

Усматривая в этом вполне и окончательно назревшее реше­ние, учитывая крайнюю опасность Ваших действий для церков­ного мира и единства, сознавая, наконец, и свою великую ответственность за бездействие, когда нельзя оставаться без­деятельным, я признаю необходимым именем Господа нашего Иисуса Христа и от имени единомышленной со мной православ­ной русской иерархии принять нижеследующие меры:

1. Преосвященных: архиепископа Екатеринбургского Григо­рия [Яцковского], архиепископа Константина [Булычева], епи­скопов: Ульяновского Виссариона [Зорина], Переяславского Дамиана [Воскресенского], Усть-Медведицкого Тихона [Русинова], Каменского Иннокентия [Бусыгина] и епископа Вассиана [Пятницкого], участвовавших в организации ВЦС, вошедших в его состав и самочинно присвоивших себе высшую власть в Русской Православной Церкви, - предать соборному суду архиереев за нарушение правил Апостолов 34 и 35, и Антиохийского Собора 10 и 11 и других, аналогичных приведенным.

2. Все служебные действия вышеназванных архиереев (ру­коположение, назначение, награды и всякие подобные распо­ряжения), начиная с 9 (22) декабря 1925 года и далее, считать недействительными.

3. Всех названных архиереев, как преданных суду за тяжкие нарушения канонов, подвергнуть запрещению в священнослу­жении и устранению от управления вверенными им епархиями (или викариатствами) впредь до раскаяния их и письменного мне заявления о выходе из ВЦС и из общения с его организа­торами или до церковного суда.

4. Все вступающие в молитвенное общение или принимаю­щие таинство от вышеуказанных архиереев, подлежат наказа­нию церковному по 10-му правилу Святых Апостол.

Сообщая Вашему Высокопреосвященству вышеизложенное, усердно прошу Вас и Ваших соучастников еще и еще раз пересмотреть Ваше решение и похвально исправить содеянное Вами, чем дадите нам, Вашим собратьям и епископам, радость снова обнять Вас, как соепископов и снова ходить с Вами в дом Божий в единомышлениях.

Господь же наш Иисус Христос Своею благодатию да совер­шит волю Свою во благо Святой Своей Соборной и Апостоль­ской Церкви. Аминь.

За Патриаршего Местоблюстителя Сергий [Страгородский], митрополит Нижегородский».

Собрание В. Е. Губонина. Москва.

Доклад Временного Высшего Церковного Совета, поданный Патриаршему Местоблюстителю митрополиту Крутицкому Петру, находящемуся в заключении (29.1.1926):

«Ваше Высокопреосвященство! Милостивейший Архипастырь и Отец!

Мы, нижеподписавшиеся, не видя в течение двух недель никаких шагов со стороны старейших иерархов Российской Церкви к замещению опустевшего поста вождя и кормчего церковного корабля и не зная о сделанном Вами распоряжении митрополиту Сергию [Страгородскому] занять оный, решились обратиться к правительству с просьбой о разрешении епископ­ского собрания для обсуждения дел церковных. Получив такое разрешение и собравшись в количестве 10 человек (остальные не могли быть извещены или уклонились), мы избрали Времен­ный Высший Церковный Совет из 6 лиц: архиепископа Констан­тина [Булычева] бывшего Могилевского, епископа Виссариона [Зорина] Симбирского, епископа Дамиана [Воскресенского] Переславского, епископа Бориса [Рукина] Можайского, еписко­па Иннокентия [Бусыгина] Каменского и епископа Тихона [Русинова] Усть-Медведицкого под председательством архиепи­скопа Григория [Яцковского] Екатеринбургского и Ирбитского, выработали прилагаемый при сем Наказ и просили у правитель­ства регистрацию ВВЦС, после чего оный Совет приступил к исполнению своих обязанностей.

Между тем митрополит Сергий (Страгородский), основыва­ясь на Вашем письме, стал делать в Нижнем Новгороде посвя­щения, назначения и различные распоряжения, внося путаницу в церковные дела и смущение в души верных. Ввиду того, что ВВЦ Совет совершенно каноничен и решил ни в вере, ни в обрядах, ни в чем другом не нарушать единства церковного и предания и, кроме того, исходатайствовал у правительства свободу строительства церковного управления, чего митропо­лит Сергий [Страгородский] не имеет, вследствие чего Церковь при его управлении обречена на дальнейшее отсутствие свободного и закономерного управления, мы решаемся обратиться к Вашему Высокопреосвященству с покорнейшей просьбой благословить и утвердить Временный Высший Церковный Совет в его предприятии и работе впредь до возможности созвания совершенно бесспорного и правомочного Церковного Управле­ния на предстоящем канонически-правильном Всероссийском Церковном Соборе и аннулировать ранее Вами данные полно­мочия митрополиту Сергию, как совершенно бесполезные и не могущие принести блага Святой Российской Церкви. К сему присовокупляем, что против совместной работы с митрополи­том Сергием мы ничего не имеем и имя Ваше неизменно возносим за богослужениями и ничего общего с обновленчест­вом не имеем.

16 (29) января 1929г.

Архиепископ Григорий Екатеринбургский и Ирбитский. Архиепископ Константин бывший Могилевский. Дамиан, епископ Переяславский, управляющий Владимирской епархией».

Собрание В. Е. Губонина. Москва.

Условная резолюция Патриаршего Местоблюстителя митрополита Крутицкого Петра на докладе членов Временного Высшего Церковного Совета (1.2.1926):

«1 февраля 1926 года, В глубокой скорби осведомились Мы из настоящего доклада, что в Православной Церкви начались разделения, могущие вызвать новый раскол, что Высокопреос­вященный митрополит Сергий проживает не в Москве, а в Н.Новгороде, откуда не вправе выехать и где не дано ему строительство в церковном управлении, и что Высокопреосвященнейший митрополит Михаил [Ермаков] совершенно откло­нил от себя Наше поручение по исполнению обязанностей Патриаршего Местоблюстителя, а Высокопреосвященный архи­епископ Иосиф [Петровых] не может принять его, так как совсем неизвестен советской власти. Если с Нашей стороны для успокоения верующих и блага Церкви требуется особое распоряжение в изменение такового от 23.11 (6.12) 1925 года, то в интересах мира и соединения церковного, признаем полез­ным временно, до выяснения Нашего дела, поручить исполне­ние обязанностей Патриаршего Местоблюстителя коллегии из 3-х архипастырей: Высокопреосвященного Николая [Добронравова] Владимирского, Высокопреосвященного Димитрия [Беликова] архиепископа Томского, Высокопреосвященного Григория [Яцковского] архиепископа Екатеринбургского. При этом счита­ем долгом пояснить, что только эта коллегия является вырази­тельницей Наших, как Патриаршего Местоблюстителя, полно­мочий по вопросам, кроме вопросов принципиальных и общецерковных, проведение в жизнь которых допустимо лишь с Нашего благословения. Означенная комиссия [коллегия. - Сост.] по соглашению с властями пользуется правом пригла­сить для совместной работы потребное количество других ар­хипастырей. (Со своей стороны предлагаю им архиепископов Сильвестра [Братановского] Вологодского и Серафима [Остро­умова] Орловского и Преосввященных епископов: Николая [Могилевского] Тульского и Сергия [Зверева], управляющего Са­марской епархией.) Преосвященным епископам Виссариону [Зорину], Тихону [Русинову] и Иннокентию [Бусыгину] благославляем отправиться на свои епархии».

Собрание В. Е. Губонина. Москва.

Суждение двадцати пяти архипастырей по поводу раздорнической деятельности "григорианцев" и канонических мер прещения, предпринятых против них со стороны Заместителя Патриаршего Местоблюстителя митрополита Нижегородского Сергия (2.4.1926):

«Его Высокопреосвященству, Высокопреосвященнейшему Сергию, митрополиту Нижегородскому, Заместителю Патриаршего Местоблюстителя

Мы, нижеподписавшиеся архипастыри, всецело одобряем и всемерно поддерживаем Ваши действия и распоряжения в связи с возникшей в Москве 9 (22) декабря 1925 года новой церковной группировкой, возглавляемой ВЦС под председа­тельством архиепископа Григория [Яцковского] Екатеринбургско­го. В частности,

1) мы разделяем Ваш взгляд на ВЦС как незаконную, противоканоническую организацию, не имеющую никаких прав и оснований присвоять себе права Высшей Церковной Власти в Российской Православной Церкви;

2) мы считаем необходимым и благовременным Ваше запре­щение в священнослужении и отстранение от церковного управ­ления архиепископа Григория [Яцковского], епископа Бориса [Рукина] Можайского и прочих их соучастников как разрушаю­щих церковный мир и не подчиняющихся в лице Вашем высшей церковной власти Российской Православной Церкви;

3) мы согласны с Вашим мнением о резолюции Патриаршего Местоблюстителя от 19 января (1 февраля) с.г. и просим Вас не оставлять поста Заместителя Патриаршего Местоблюстите­ля, стоять твердо на страже Православия, сохранять единство Церкви и с разделяющими Церковь и разрушающими ее законы и обычаи поступать по всей строгости церковных законов.

Вашего Высокопреосвященства смиренные послушники:

Алексий [Готовцев], епископ Серпуховский.

Тихон [Оболенский], митрополит Уральский.

Сильвестр [Братановский], архиепископ Вологодский.

Даниил [Троицкий], епископ Волховский.

Иннокентий [Летяев], епископ Ставропольский и Кавказский.

Стефан [Гнедовский], епископ Кирсановский,

временно управляющий Тамбовской епархией.

Николай [Могилевский], епископ Тульский.

Серафим [Протопопов], епископ Рыбинский.

Иоанн [Василевский], епископ Бронницкий.

Павел [Павловский], епископ Старицкий.

Амвросий [Смирнов], епископ Сергиевский.

Серафим [Чичагов], митрополит Ленинградский.

Епископ Варфоломей [Ремов].

Августин [Беляев], епископ Иваново-Вознесенский.

Николай [Никольский], епископ Елецкий.

Иннокентий [Ястребов], архиепископ Полоцкий и Витебский.

Григорий [Козлов], епископ Печерский.

Михаил [Кудрявцев], епископ Арзамасский.

Архиепископ Псковский и Порховский Николай [Покровский].

Дионисий [Прозоровский],

архиепископ Оренбургский и Тугайский.

Алексий [?], епископ Велижский.

Аверкий [Кедров], епископ Волынский и Житомирский.

Софроний [Старков], епископ Якутский.

Епископ Трофим [Якобчук].

К этому заявлению присоединили свои подписи 20 марта (2 апреля) 1926 г. Назарий [Кириллов], митрополит, управляющий Курской епархией, и Павлин [Крошечкин], епископ Рыльский».

Собрание В. Е. Губонина. Москва.

Постановление (№ 1864) Заместителя Патриаршего Местоблюстителя митрополита Нижегородского Сергия и Временного Патриаршего Священного Синода об отношении к священнодействиям, совершенным "раскольничьим клиром" (6.8.1929):

«...Вопрос о чине приема обновленческих клириков вообще и, в частности, обновленческих деятелей решен Святейшим Патриархом Тихоном и Патриаршим при нем Синодом в декаб­ре 1923 г. (см. постановление № 160 от 7 (20) декабря 1923 года), причем представители обновленческой иерархии, начи­ная с бывшего Нижегородского архиепископа Евдокима [Ме­щерского], Святейшим Патриархом запрещены в священнослу­жении. А потому все священнодействия, совершенные обновленческими клириками после 2 (15) апреля 1924 года недействительны, за исключением таинства св. крещения и поэтому крещенных в обновленчестве, при присоединении или приеме в лоно Святой Православной Церкви, принимать через миропомазание; браки, заключенные в обновленчестве, навер­шать церковным благословением и чтением заключительной в чине венчания молитвы: "Отец, Сын и Святой Дух".

Таинства, совершенные в отделении от единства церковного отступившими от Патриаршей Церкви последователями бывше­го Свердловского (Екатеринбургского) архиепископа Григория [Яцковского] и бывшего викария Московской епархии епископа Можайского Бориса [Рукина] и другими, организовавшими ВЦС, как запрещенными в священнослужении, а равно и последова­телями бывшего Ленинградского митрополита Иосифа [Петро­вых], бывшего Гдовского епископа Димитрия [Любимова], быв­шего Уразовского епископа Алексия [Буя], как тоже находящихся в состоянии запрещения, также недействительны, и обращающихся из этих расколов, если последние крещены в расколе, принимать через таинство св. миропомазания; браки, заключенные в расколе, также навершать церковным благосло­вением и чтением заключительной в чине венчания молитвы: "Отец, Сын и Святый Дух".

Умерших в обновленчестве и в указанных расколах не сле­дует хотя бы и по усиленной просьбе родственников отпевать, как и не следует совершать по них и заупокойную литургию. Разрешать только проводы на кладбище с пением "Святый Боже".

О чем и дается знать Вашему Преосвященству.

Августа 6 дня 1929 года. №1864. Заместитель Патриаршего Местоблюстителя Сергий, митрополит Нижегородский.

Собрание В. Е. Губонина. Москва.

Митрополит Кирилл (Смирнов) стал главой значительного раскола "непоминающих", которые в ектениях поминали не имя митрополита Сергия, а имя Местоблюстителя, митрополита Петра (Полянского).

И сама Декларация 1927 года вызвала расколы. Упрекали митрополита Сергия в том, что он этой Декларацией подчинил Церковь большевистской власти, и что Декларация привела к политизации Церкви. Митро­полит Иосиф (Петровых) Ростовский, позже Ленинград­ский, с викарными епископами учредил Ленинградскую автономную епархию. Другой - Ярославский - раскол возник, когда Ярославский митрополит Агафангел (Преоб­раженский), которого митрополит Петр в конце 1925 года тоже назначил одним из Местоблюстителей Патриаршего Престола, потребовал для себя полной церковной власти. Несмотря на то, что он скоро отказался от этих претензий, его викарии под руководством архиепископа Серафима (Самойловича) Угличского присоединились к митрополиту Иосифу (Петровых) и к ленинградской "автономии", из чего возникло ядро "иосифлянства".

Сопроводительное письмо (№ 10) Местоблюстителя Патриаршего Престола, митрополита Ярославского Агафангела, к его же посланию о вступлении в управление Российской Церковью Заместителю Патриаршего Местоблюстителя митрополиту Нижегородскому Сергию (18.4.1926):

«П.Р.Ц.

Агафангел [Преображенский]

митрополит Ярославский.

Апреля 12 (25) дня 1926 года. № 10.

Ваше Высокопреосвященство, Милостивый Архипастырь!

Имея в настоящее время возможность осуществить возло­женное на меня Святейшим Патриархом, ныне в Бозе почившим, обязанности Местоблюстителя Патриаршего Престола, я всту­пил в управление Православной Российской Церковью.

Сообщая о сем Вашему Высокопреосвященству и препро­вождая один экземпляр моего послания к архипастырям, пасты­рям и пасомым о моем вступлении в управление Церковью, покорнейше прошу Вас оповестить о сем вверенную Вам епар­хию, причем нуждаясь в особой милости и помощи Божией, усердно прошу Вас, Владыко, и всех верных чад нашей Православной Церкви молиться за меня Создателю всяческих и Промыслителю Богу, возглашая за богослужениями наше имя со­гласно существующим на сей предмет церковным правилам.

С искренней преданностью и братской во Христе любовию имею честь быть Вашего Высокопреосвященства покорнейшим слугой митрополит Агафангел.

Апреля 5(18) дня 1926 года, г. Пермь».

Собрание В. Е. Губонина. Москва.

Телеграмма вступившего в управление Русской Православной Церковью митрополита Ярославского Агафангела Заместителю Патриаршего Местоблюстителя митрополиту Нижегородскому Сергию (24.5.1926):

«Митрополиту Сергию. № 189. Нижний Новгород 24.05. 9 ч. 25 м. Ярославль. Продолжайте управлять Церковью. Я воздержусь от всяких выступлений, распоряжение о поминовении митрополита Петра сделаю, так как предполагаю ради мира церковного отказаться от местоблюстительства.

Митрополит Агафангел».

Собрание В. Е. Губонина. Москва.

Послание Патриаршего Местоблюстителя митрополита Крутицкого Петра (Полянского) (1.1.1927):

«Архипастырям, пастырям и всем чадам Российской Православной Церкви.

Мое высоко ответственное положение в Церкви Божией и то доверие, коим я облечен со стороны моей собратий - архипа­стырей и пастырей и всех верных чад Св. Церкви, обязывают меня дать разъяснение некоторых явлений церковной жизни, связанных с моим именем.

1. С 27.11 (10 декабря) 1925 года я оказался в исключитель­ных условиях существования... По своевременно сделанному распоряжению в управление Церковью должен был вступить Высокопреосвященнейший Сергий, митрополит Нижегородский.

Лишенный возможности непосредственно наблюдать цер­ковную жизнь, я питался всевозможными искусственными вес­тями, исключительно горькими и тяжкими. С глубоким прискор­бием слышал я о будто бы последовавшей вслед за моим арестом большой церковной разрухе. А известие, что мой заместитель митрополит Сергий [Страгородский] тоже находит­ся в исключительном положении, не может нести возложенное на него послушание и даже готов уйти на покой, меня, больного и совершенно разбитого (4 февраля я был положен в больницу в тяжелом заболевании, среди других недугов и острым нерв­ным расстройством), окончательно повергло в невыразимую скорбь. Мною неотступно овладела мысль, что я должен найти выход; 1 февраля 1926 года я решился на известную меру - образовать особую Коллегию для управления Церковью; в то же время для совместных занятий в сей Коллегии я назначил еще несколько иерархов, известных своей твердостью и пред­анностью Церкви Божией, и немного позже пригласил сюда же Высокопреосвященнейшего Арсения [Стадницкого], митрополи­та Новгородского, которому мною была послана телеграмма; телеграфно же я известил и митрополита Сергия [Страгородского]. Таким образом, я имел в виду создать управление авторитетное, и правительство, как мне заявили, было согласно легализовать его.

В названную Коллегию я ввел и хорошо теперь всем изве­стного церковного самочинника архиепископа Григория [Яцковского]. Тогда я не подозревал, что сей архипастырь уже давно бесчинствует; я был уверен, что он находится в полном едине­нии с православным епископатом. Только значительно позже узнал я подлинную правду. Но и тогда, когда я писал резолю­цию 1 февраля, Господь, видимо, не покинул меня: я и ту резолюцию написал в условной форме: если верно [два эти слова подчеркнуты. - Сост.], что митрополит Сергий лишен возможности управлять... Радуюсь, что эта резолюция - плод глубокого раздумья - не вошла в жизнь, и благодарю Господа Бога, предоставившего мне возможность письменно упразднить Коллегию и подтвердить справедливость принятых митрополи­том Сергием мер - запрещения в священнослужении архиепи­скопа Григория и единомышленных ему архиереев-самочинников с отстранением от занимаемых кафедр.

2. Под влиянием письма митрополита Сергия с сообщением о решимости возвратившегося из ссылки Высокопреосвящен­нейшего митрополита Агафангела - первого Патриаршего За­местителя еще в 1922 году - взять в свои руки управление Церковью, я в письме от 22 мая, приветствуя эту решимость, просил его для блага Церкви и для устранения раздоров в Ней, принять на себя исполнение обязанностей Патриаршего Мес­тоблюстителя. Вопрос же об окончательной передаче этих обя­занностей я предполагал выяснить по возвращении Высокопре­освященнейшего митрополита Кирилла [Смирнова], которому в марте-апреле истекал срок ссылки. Но митрополит Кирилл не возвратился, и тогда в письме от 9 июня на имя митрополита Агафангела я подтвердил передачу ему местоблюстительских прав и обязанностей, причем передача эта была обусловлена. В случае отказа митрополита Агафангела, писал я, от воспри­ятия власти или невозможности ее осуществления, - права и обязанности Патриаршего Местоблюстителя возвращаются снова ко мне, а заместительство - к митрополиту Сергию. Тем же письмом была упразднена и образованная 1 февраля Кол­легия, полностью аннулирована первофевральская резолюция и были подтверждены положенные на архиереев запрещения.

На мое письмо митрополит Агафангел 12 июня ответил (собственноручный подлинник хранится у меня), что по пре­клонности лет и крайне расстроенному здоровью он отказыва­ется принять на себя обязанности Местоблюстителя Патриар­шего Престола. Этим отказом - не моими усилиями (не стремлюсь удержать за собой власть и для блага Церкви всегда готов ее передать), а волею Божиею, - свободным решением митрополита Агафангела вопрос о его местоблюстительстве отпадает сам собой. И посему подвергнутся строгому суду-осуждению те, кто прикрываясь благом Церкви, станут употреб­лять усилие выдвинуть старца Божия на местоблюстительский пост, - они будут чинить тяжкое преступление перед Святою Церковью.

Всем верующим во Христе благодать и мир от Господа Бога Спаса нашего Иисуса Христа. Молитесь и в уповании веры вашей мужайтесь и укрепляйтесь.

Патриарший Местоблюститель, смиренный Петр, митрополит Крутицкий.

1 января 1927 г. гор. Пермь.

[Примечание] 21 января в беседе с архиепископом Григо­рием, явившимся ко мне на свидание в Свердловскую тюрь­му, я лично ему сообщил, что он состоит вне молитвенно-канонического общения с нашим смирением, братски увещевал подчиниться моему и митрополита Сергия реше­нию и предупреждал, что производимая им и его сторонни­ками смута не может быть терпима в Православной Церкви.

Митрополит Петр».

Собрание В. Е. Губонина. Москва.

Обращение профессора протоиерея В. Верюжского к Заместителю Патриаршего Местоблюстителя митрополиту Нижегородскому Сергию о причинах нестроения в Ленинградской и других епархиях (декабрь 1927 г.):

«[Пункты, являющиеся причиной разделений]

1. Отказаться от намечающегося курса порабощения Церкви государству.

2. Отказаться от перемещений и назначений епископов по­мимо согласия на то паствы и самих перемещаемых и назна­чаемых епископов.

3. Поставить Временный Патриарший Синод на то место, которое было определено ему при самом его учреждении в смысле совещательного органа, и чтобы распоряжения исходи­ли только от Заместителя.

4. Удалить из состава Синода пререкаемых лиц.

5. При организации Епархиальных Управлений должны быть всемерно охраняемы устои Православной Церкви, каноны, по­становления Поместного Собора 1917-1918 гг. и авторитет епископата.

6. Возвратить на Ленинградскую кафедру митрополита Иосифа [Петровых].

7. Отменить возношение имени Заместителя.

8. Отменить распоряжение об устранении из богослужебных молений о ссыльных епископах и о возношении молений за гражданскую власть».

Собрание В. Е. Губонина. Москва.

Ответы Заместителя Патриаршего Местоблюстителя митрополита Нижегородского Сергия на обращение к нему профессора протоиерея В. Верюжского (декабрь 1927 г.):

1. Отказаться от курса церковной политики [! - Сост.], который я считаю правильным и обязательным для христианина и отвечающим нуждам Церкви, было бы с моей стороны не только безрассудно, но и преступно.

2. Перемещение епископов - явление временное, обязанное в своем происхождении в значительной мере тому обстоятель­ству, что отношение нашей церковной организации к граждан­ской власти до сих пор оставалось неясным. Согласен, что перемещение часто - удар, но не по Церкви, а по личным чувствам самого епископа и паствы. Но, принимая во внимание чрезвычайность положения и те усилия многих разорвать цер­ковное тело тем или иным путем, и епископы, и паства должны пожертвовать своими личными чувствами во имя блага обще­церковного.

3. Синод стоит на своем месте, как орган управляющий. Таким он был и при Патриархе, хотя тоже состоял из лиц приглашенных.

4. О митрополите Серафиме [Александрове] я не знаю ничего, кроме сплетен и беспредметной молвы. Для опорочения человека нужны факты, а не слухи. Не любят его за то, что он, имея некоторый кругозор, не остался при наших взглядах на наше государственное положение. А епископ Алексий [Симанский] допустил в прошлом ошибку, но имел мужество ее исп­равить. Притом, он понес такое же изгнание, как и некоторые из его теперешних недоброжелателей.

5. Устройство епархиального управления и, в частности, положение викарных епископов соответствует положению, вы­работанному на Соборе 1917-1918 гг. Беда только в том, что вследствие давнего отсутствия в Ленинграде епархиального архиерея и епархиального управления, эта инструкция позабы­та, и викарные архиереи привыкли действовать независимо.

6. Устранено не моление о сущих в темницах и пленении (в ектений оно осталось), а только то место, которым отцы про­тодиаконы, в угоду некоторым настроениям, иногда злоупот­ребляли, превращая молитвенное возглашение в демонстра­цию. Ведь не нужно забывать, что богослужение (литургия верных) у нас совершается не при закрытых дверях, как в древности, а публично, и потому подлежит правилам всяких публичных собраний. Моление же за власть является только естественным следствием нашего гражданского ее признания. Не поминали мы ее (Патриарх, впрочем, и сам поминал и делал распоряжения о поминовении) только потому, что не решались открыто сказать, что мы ее признаем.

Подлинный подписал Сергий, митрополит Нижегородский».

Собрание В. Е. Губонина. Москва.

Письмо архиепископа Угличского Серафима к митрополиту Сергию (6.2.1928):

«...Более чем полугодовой срок, протекший со дня издания Вами Декларации 16(29) июля 1927 года, показал, что все надежды Ваши на "мирное установление наших церковных дел", на приведение в "должный порядок и строй всего нашего церковного управления" напрасны, а Ваша "уверенность в воз­можность мирной деятельности и жизни в пределах закона" совершенно несбыточна и никогда не может, при настоящих условиях, перейти в действительность.

Наоборот, факты чуть ли не ежедневно свидетельствуют, что еще труднее стало жить православно верующим людям. Но особенно тяжело, прямо мучительно им сознавать, что Вы приносите в жертву кому-то и чему-то внутреннюю свободу Церкви. До слез горько сознавать, что Вы, так мудро и твердо державший знамя Православия в первый период своего заместительства, теперь свернули с прямого пути и пошли по дороге компромиссов, противных Истине. Вы повергли нас в область страшных нравственных мучений и сами себя сделали первым из таковых мучеников, ибо должны страдать и за себя и за нас.

Раньше мы страдали и терпели молча, зная, что мы страда­ем за Истину и что с нами несокрушимая никакими страданиями сила Божия, которая нас укрепляла и воодушевляла надеждою, что в срок, ведомый единому Богу, Истина Православия побе­дит, ибо ей не ложно обещана и, когда нужно, будет подана всесильная помощь Божия.

Своей декларацией и основанной на ней церковной полити­кой Вы силитесь ввести нас в такую область, в которой мы уже лишаемся этой надежды, ибо отводите нас от служения Истине, а лжи Бог не помогает.

Мы - лояльные граждане СССР, покорно исполняем все веления советской власти, никогда не собирались и не собира­емся бунтовать против нее, но хотим быть честными и правди­выми членами и Церкви Христовой на земле и не "перекраши­ваться в советские цвета"...

Пока еще не совсем поздно, пока еще не совсем захлест­нула Вас эта страшная пучина, готовая бесславно и уже навеки поглотить Вас, соберите свои, еще недавно могучие, умствен­ные и нравственные силы, встаньте во весь свой духовный рост, издайте другую декларацию во исправление первой или хотя бы подобную той, которую Вы разослали в первый период своего заместительства, разрубите благодатным порывом духа цепи, Вас сковавшие и выйдите на святую свободу!

За Вас будут молить Бога все истинные сыны Церкви, и все мужественные архипастыри и добрые пастыри станут на Вашу сторону. Вас духовно облобызают все многочисленные стра­дальцы, этот голос свидетелей чистой Истины, удаленные от своих паств и собратий; за Вас будет сама непобедимая Истина...

Дорогой Владыко! Я представляю, как Вы должны страдать!..

Неужели Вы не найдете мужества сознаться в своем заблуж­дении, в своей роковой ошибке изданием Вашей декларации 16(29) июля 1927 г.?.. Страшный стон несется со всех концов России. Вы обещали вырывать по 2, по 3 страдальца и возвращать их обществу верных, а смотрите, как много появилось новых страдальцев... и стоны их... не доносятся до Вашего сердца? Как же Вы могли своею декларацией наложить на них и на многих клеймо противников нынешнего гражданского строя, когда они и мы, по самой духовной природе своей, всегда были чужды политике, строго, до самопожертвования, охраняя чистоту православия!..

Проявите мужество, сознайтесь в своей роковой ошибке, и если невозможно Вам издать новую декларацию, то для блага и мира церковного передайте свои права и власть заместитель­ства другому...».

ЦВе (К) Церковные ведомости. Сремски Карловцы (Сербия),1928.№ 5-6.С. 6; Вестник Русского [Студенческого] Христианского Движения. Париж, 1928. № 9. С. 16-17; Дело митрополита Сергия. Документ 51;

Польский М. Новые мученики... Т. 2. С. 16-18.

 Только в 40-х годах удалось преодолеть схизмы. При этом во многих случаях остается еще не выясненным, что побудило отдельных иерархов - инициаторов расколов и обновленчества - подчиниться патриархам Сергию и Алексию I в 40-х годах.

Бытующая оценка Декларации 1927 года Московской Патриархией (в том смысле, что она дала Церкви возможность выжить в эти тяжкие времена) мало убеди­тельна. Уже к 1925 году структура Церкви была разрушена. И церковное управление, которое советская власть разрешила митрополиту Сергию создать, явилось лишь временным церковным управлением.

Таким образом, чем больше Русская Церковь при митрополите Сергии шла на политические компромиссы с враждебным религии государством, тем большей она подвергалась опасности потерять свою духовную самобыт­ность, еще сохранявшуюся при Патриархе Тихоне. С другой стороны, такая позиция позволила церковному руководству пережить преследования и сталинский террор в жалком подобии существования. Чистки 1937-1938 годов еще раз потребовали и от членов Русской Церкви огромного количества жертв - точное число тех, кто умер мученической смертью, видимо, никогда не будет известно. После 1937 года РПЦ как организация фактически не существовала.

К началу второй мировой войны церковная структура по всей стране была почти уничтожена: в конце 30-х годов осталось лишь несколько известных нам епископов, кото­рые могли исполнять свои обязанности. Среди них: Местоблюститель митрополит Сергий (Страгородский), митрополит Алексий (Симанский), митрополит Николай (Ярушевич) и митрополит Сергий (Воскресенский), из которых в 1939 году состоял (Временный) Священный Синод (ср.: в 1914 году было 163 епископа). Некоторым епископам удалось выжить в глуши или под видом священников. Во всем Советском Союзе было открыто для богослужений только несколько сотен храмов. Последние монастыри были, вероятно, закрыты еще до 1929 года; из существовавших в 1914 году 58 учебных заведений к 1925 году фактически все были закрыты. Духовенство находи­лось в лагерях (где многие пропали без вести) или в катакомбах, тысячи священников сменили профессию.

Сотни епископов и священников в 20-х и 30-х годах находились в заключении в концлагере - бывшем монастыре на Соловецких островах. В июле 1926 года они обратились к правительству с посланием, в котором говорится: "При создавшемся положении Церковь желала бы только полного и последовательного проведения в жизнь закона об отделении Церкви от государства. К сожалению, действительность далеко не отвечает этому желанию. Правительство, как в своем законодательстве, так и в порядке управления, не остается нейтральным по отноше­нию к вере и неверию, но совершенно определенно становится на сторону атеизма, употребляя все средства государственного воздействия к его насаждению, развитию и распространению, в противовес всем религиям.

[Ходатайство митрополита Сергия о регистрации (легализации) Православной Русской Патриаршей Церкви] (1.6.1926):

«Нижеподписавшийся с 14 декабря 1925 года исправляет должность Местоблюстителя Московского Патриаршего Престо­ла... Должность эта возлагает на меня высшее духовное руковод­ство религиозным обществом, члены которого насчитываются миллионами. Руководство же предполагает постоянные сноше­ния во всесоюзном масштабе. При всем уклонении моем от всяких административно-правовых функций, деятельность моя требует известных форм и известных вспомогательных органов, существование которых невозможно без законной регистрации.

Между тем иерархия нашей Православной Церкви (так на­зываемой Тихоновской, т. е. Патриаршеской) до сих пор не имеет регистрации. Это не может не сопровождаться многими практическими неудобствами, придавая всей нашей деятельно­сти характер какой-то нелегальности, хотя мы и не совершаем ничего, запрещенного законами республики.

Все эти соображения, а также и то, что исправление мною должности грозит затянуться на неопределенное время, побуж­дает меня просить о регистрации Православной Русской Пат­риаршей Церкви, или так называемых староцерковников (в отличие от обновленцев, самосвятов и др.)...

В частности, я прошу:

1. Зарегистрировать меня, Сергия, митрополита Нижегород­ского (гражданина Страгородского) в качестве временно исп­равляющего должность Местоблюстителя Московского Патри­аршего Престола (я подписываюсь за Патриаршего Местоблюстителя) и мою Канцелярию Московской Патриархии в составе заведующего и секретарей от двух до четырех, а также переписчиков в нужном количестве, с правом иметь бланки и печать. Местопребывание мое и Канцелярии в Нижнем Новгороде временно, с тем чтобы по мере надобности впос­ледствии Канцелярия могла переместиться в Москву...

2. Дать распоряжение о зарегистрировании местными адми­нистративными органами местной староцерковнической иерар­хии: епархиальных и викарных архиереев, с правом иметь при себе канцелярии (если нет других вспомогательных органов управления, как то: епархиальных, викариатских или пресвитер­ских советов и т.п.), пользоваться бланками и печатью.

Примечание. Дальнейшая наша задача по получении реги­страции будет состоять в организации, через выборы на соот­ветствующих съездах, коллективных органов правления для руководства церковными делами (учреждении там, где их нет); организовавшись же на местах, мы сможем потом приступить и к делу созыва Поместного нашего Собора во всесоюзном масштабе для выбора Патриарха, организации при нем Свя­щенного Синода и Высшего Церковного Совета и прочих обще­церковных дел.

3. Впредь до Поместного Собора и до организации коллек­тивного при Патриархе управления, прошу разрешить мне, для обсуждения возникших церковно-канонических вопросов, время от времени собирать небольшие собрания архиереев (от 5 до 15 человек) в Москве и других городах (преимущественно там, где возникает вопрос) под моим председательством или под председательством другого архиерея под моею ответственно­стью. О таких собраниях и принятых на них решениях своевре­менно будет осведомляться местная администрация.

4. Прошу разрешить мне при упомянутой выше Канцелярии издание периодического "Вестника Московской Патриархии" для осведомления приходских общин о ходе церковной жизни, о распоряжениях церковной власти и для помещения статей по церковно-вероучительным вопросам.

5. Прошу разрешить нашему староцерковническому обще­ству организацию духовного образования... В случае общего разрешения по пунктам 4 и 5 будут представлены своевременно проспекты и другие нужные сведения. Прилагаемое мое "Обра­щение" имеет целью выявить мое и единомысленных со мною староцерковных Патриарших архиереев отношение к Советской власти и к назревающим церковно-политическим вопросам.

1 июня 1926 года. Страгородский Иван Николаевич, Сергий, Митрополит Нижегородский. Жительство: Нижний Новгород, бывший Крестовоздвиженский , монастырь, д. 18».

Архив архимандрита Сергия. Париж.

Хотя РПЦ после 1938 года, в результате ужасных гонений, фактически состояла лишь из нескольких иерар­хов, нескольких сотен священников и приходов, на Западе  (в Швеции и Швейцарии в 1943-1944г.г.) распространялась книга, в которой правдиво описывалась церковная жизнь в России. Автором этой книги - "Правда о религии в России" - был митрополит Сергий. В ней, в частности, он даёт  объяснение линии поведения, принятой нашей Церковью в отношении фашистского нашествия.

 Литература:

Русская Православная Церковь в советское время (1917-1991). Материалы и документы по истории отношений между государством и Церковью / Составитель Г. Штриккер. М.: "Пропилеи", 1995.

Скачано с www.znanio.ru