Статья "Музыкальность лирики А.Н. Апухтина в аспекте мифопоэтики"

Музыкальность лирики  А.Н. Апухтина: антологический аспект. СТАТЬЯ    В  эпоху  греческой  античности  лирика как вид словестного искусства  была тесно   связана   с   музыкой:   мелика   (лирическая   поэзия   в   нашем   понимании) пелась. В связи с этим мы предполагаем, что особая музыкальная одаренность поэта – это следование античной традиции.          Развитие русской литературы в нашем веке показало: многие прекрасные поэты   не   испытывали   никакой   потребности   ломать   классическую   метрику. Среди  них такие, как Б. Пастернак, А. Ахматова, С. Маршак, П. Антокольский, А.Н.   Апухтин.   Все   они   использовали   богатейшие   возможности   регулярного стиха, которые поистине неисчерпаемы,— теперь,   на опыте одного из них, а именно   Алексея     Николаевича   Апухтина   мы   особенно   ясно   это   понимаем. Можно   творить   подлинно   современную   поэзию,   оставаясь     в   пределах испытанных метрических форм античности.  Но  некоторое  обновление этих форм       также   вызвано   потребностями     поэзии.   Так     достигаются   новые, неведомые прежде выразительные возможности. Они и в самом деле помогают выявлению  новой поэтической мысли, преодолевают привычность  восприятия, ломают инерцию и автоматизм.          И все же поэзия, «чистая поэзия», жрецом которой был до конца дней Апухтин, —   главная   его   сокровищница.  Стремление   к   отстаиванию   «чистого искусства»   наблюдается   в   воззрениях   Древнего   Востока,   в   греко­римской античности (в «александрийской» поэзии, в римской литературе последних веков империи), в период позднего Возрождения — в маньеризме, гонгоризме. Впервые понятие   «Искусство   для   искусства»   сформулировано   в   книге   Г.Э.Лессинга «Лаокоон»   (1766).  Апухтин   многим   пожертвовал,   отстаивая   свои   взгляды, оставаясь убежденным служителем чистого искусства, пошел даже на разрыв с самыми знаменитыми, «прогрессивными» деятелями эпохи, ушел из активных авторов возглавляемых ими журналов. Но остался верен себе до конца.       Наверное, еще и потому небольшой томик его стихотворений нисколько не потерял и в наши дни. Чистота рисунка, пластичность, предельная честность перед собой, ярко эмоциональная искренность, тонко балансирующая на грани экзальтации, но никогда не переходящая этой грани, — вот что и делает, на мой взгляд, из «провинциального певца аллей и усадеб» выдающегося русского лирика.      "Читая Апухтина, вы находитесь в гостиной" [1, 360], – к этому наблюдению литературного   критика   начала   ХХ   века     следовало   бы добавить: "в музыкальной гостиной". Преданный своей "безотрадно плакучей" музе,   Алексей   Николаевич   Апухтин   (1840–1893)   охотно   погружал   читателей (слушателей)   в   особую   атмосферу   домашних   музыкальных   вечеров,   Ю.Айхенвальда любительского исполнительства, пиров с цыганами. В России второй половины XIX   века   традиция   бытового   камерного   музицирования,   зародившаяся   в аристократической среде предшествовавшего столетия, интенсивно проникала в   городской   быт,   в   культуру,   в   то   же   время   оставаясь   органичной   частью светской   салонной   жизни.   В   русле   этой   традиции   шло   музыкальное   и литературное становление русского романса, одним из талантливых творцов которого и был Апухтин.         Происходивший   из   старинного     дворянского   рода,   будущий   поэт   получил хорошее   домашнее   музыкальное   воспитание   благодаря   своей   матери     – "женщине   ума   замечательного,   одаренной   теплым   симпатичным   сердцем   и самым   тонким   изящным   вкусом",   как   отзывался   о   ней     сам   Апухтин, подчеркивая,   что   именно   матери   он   обязан   "этими   порывами   сердца высказывать   свои   ощущения"   [2, 385].   В   посвященном   Марии   Андреевне Апухтиной стихотворении "Шарманка" (1856) есть и соответствующие строки: "В долгий вечер, бывало, зимою/ У рояли я сонный сижу./Ты играешь, а я за тобою/ Неотвязчивым взором слежу. / <…> И чудесные, стройные звуки / Так ласкают и нежат мой слух. / А потом я рукою нетвердой / Повторяю урок в тишине, / И приятней живого аккорда/ Твой же голос слышится мне" [2, 68].     «Апухтин   „не   забыт“   главным   образом   благодаря   музыкальной интерпретации   Чайковского,   Рахманинова,   Аренского,   Глиэра»,   —   писал музыковед    В. В. Яковлев [1,c.19]. Основания для такого вывода у него были. Широкий читатель знает Апухтина прежде всего как  автора стихотворений, ставших популярными романсами: «Ночи безумные, ночи бессонные...», «Пара гнедых»,   «Разбитая   ваза»,  «Мне   не   жаль...».   Положенные   на   музыку произведения Апухтина как бы заслонили все остальное, что он написал.      Предрасположенность к музыке, пению – бросающееся в глаза свойство его "драматически напряженной, глубоко человечной, романтически приподнятой" [5, c.333]  поэзии, ведущим жанром которой недаром стал романс. Творческое наследие Апухтина далеко не исчерпывается романсной лирикой, однако именно произведениями этого жанра он снискал признание современников и в первую очередь как автор романсных текстов знаком широкому читателю, слушателю последующих   поколений.   Художественный   мир   русского   романса,   который   в поэзии эпохи "безвременья" (конца ХIХ века) "едва ли не единственный давал прямой   выход   скопляющейся  эмоции   тоски,  уныния,   подавленного  отчаяния" [4, c.271], оказался весьма близким поэтическому миросозерцанию и дарованию Апухтина.              Своеобразный "романс о романсе" представляет собой одно из ранних стихотворений поэта – "Н.А.Неведомской" (1858), обращенное к известной в то время певице Надежде Алексеевне Неведомской. В ее мемуарах есть упоминание об Апухтине: "Он часто у нас бывал и, слушая меня, написал в мой альбом … исчезнувшие стихи"   [2, c.383].   Подаренный   Апухтиным   автограф   сохранился   и   был впоследствии   опубликован:   Я   слушал   вас…   Мои   мечты/Летели   вдаль   от светской скуки;/Над шумом праздной суеты/Неслись чарующие звуки./Я слушал вас…   И   мне   едва/Не   снились   вновь,   как   в   час   разлуки,/Давно   замолкшие слова,/Давно звуки./ Я   слушал   вас…   И   ныла   грудь,/И   сердце   рвáлося   от   муки,/И   слово   горькое "забудь"/Твердили гаснувшие звуки… [2, c.112].       Стихотворение,   насыщенное   характерными   для   романсного       жанра поэтизмами ("чарующие звуки", "час разлуки", "давно исчезнувшие звуки", "ныла грудь", "сердце рвалося от муки", «слово  горькое "забудь"»), анафорическими повторами   с   синтаксическим   параллелизмом   ("я   слушал   вас   <…>",   "давно замолкшие слова, / давно исчезнувшие звуки", "и сердце <…> / и слово <…>"), усиливающими экспрессивность речи инверсиями ("ныла грудь", "слово горькое", "твердили … звуки"), усложняющими строфу переносами ("<…> Мои мечты / Летели   вдаль   <…>",   "<…>   И   мне   едва   /   Не   снились   вновь   <…>"), контрастирующими   в   общем   поэтическом   контексте   образами   ("чарующие звуки" – "исчезнувшие звуки" – "гаснувшие звуки"), передает те настроения и эмоции,   которые   возникали   в   процессе   слушания   мастерски   исполняемых музыкально­поэтических   произведений,   способных   вызвать   сильную   волну ответного переживания.            Несмотря на то, что на сегодняшний день понятие "романс" получило в музыковедении   относительно   большую   определенность,   нежели   в   науке   о литературе, в отличие от музыковедческого понимания романса как вокального произведения особого рода, "содержательной компонентой" которого является поэтический   текст   с   напевным   типом   интонирования   стиха,   в литературоведческом аспекте романс предстает самостоятельным жанром интимно­камерной   лирики,   генетически   родственным   литературной   песне   и существующим   неотрывно   от   музыки.   В   свое   время   Ю.Н.Тынянов   точно подметил, что "романс, популярная словесно­музыкальная форма <…> быстро становится   чисто   музыкальным   явлением   и   остается   в   поэзии   либо   в   виде узкого жанра, либо в виде напевных традиций элегии" [8, c.250]. Представляя собой   жанровое   "ответвление"   лирической   песни,   романс   обладает   своим достаточно   "выраженным,   эмоционально   наполненным,   эстетическим обликом"   и   "экспрессивно­оценочным   смыслом"   [6, c.44].   В   качестве   "узкого жанра" романс характеризуется главным образом оригинальным подходом к любовной   тематике   (в   сущности   единой   и   единственной   темой   жанра выступает несчастная любовь), специфическими приемами мелодизации стиха [10, c.328–329], более сложной по сравнению с собственно песенной лирической композицией [9, c.146–148]. Право   представительствовать   за   все   творчество   Апухтина   его   романсы завоевали еще при жизни поэта. Не случайно в стихотворении, посвященном памяти Апухтина, его современнику поэту К. К. Случевскому достаточно было назвать два популярных романса, чтобы стало ясно, о ком идет речь: «Пара гнедых» или «Ночи безумные» — Яркие песни полночных часов, — Песни такие ж, как мы, неразумные С трепетом, с дрожью больных голосов!..[11]      Стихотворения Апухтина положены на музыку десятками композиторов, в том числе и П.И.Чайковским, дружеские отношения с которым завязались еще в   пору   их   совместного   обучения   в   Петербургском   императорском   училище правоведения [7,c. 98]. Любопытна просьба, с которой Апухтин в письме от 25 октября   1877   г.   обратился   к   Чайковскому:   "Посылаю   тебе   маленькое стихотворение. Если найдешь возможным, напиши музыку и перешли мне. Оно написано в счастливую минуту, и я страстно желаю петь  его. Пробовал сам написать романс – не удается" [Цит. по: 2,c.397]. Речь шла о стихотворении "В житейском холоде дрожа и изнывая…". Интересен также и тот факт, что ряд   своих   сочинений   поэт  любил  декламировать   в  кругу   дружественной   ему семьи   Жедринских   под   музыкальное   сопровождение   одного   из   их   сыновей   – Александра [2, c.382]. По всей видимости, исходя из целевого назначения жанра, поэт практически не публиковал тексты романсов. К тому же он не хранил своих   рукописей,   и   стихотворения   Апухтина   остались   в   копиях,   сделанных близкими   ему   людьми   –   Е.А.Хвостовой,   Г.П.Карцовым   [2, c.371–372],   или   в автографах   (часть   из   них   принадлежала   певице   А.В.Панаевой­Карцовой,   в которую в течение многих лет поэт был безнадежно влюблен [2, c.401]). Первая книга   Апухтина   вышла   в   1886   г.,   еще   при   жизни   автора,   но   в   ее   составе большинство романсных сочинений отсутствовало. Они постепенно включались в   посмертные   апухтинские   издания   (дореволюционные,   советские   и зарубежные).   Как   автор   романсов   поэт,   безусловно,   "сумел   подняться   над массовой продукцией этого рода, сделать их фактом эстетическим" [7,c.99].         Музыкальность лирики Апухтина – является данью античной традиции Литература  1. Айхенвальд Ю.И. Силуэты русских писателей. М., 1994. 2. Апухтин   А.Н. Полное   собрание   стихотворений   /   Вступ.   ст.   М.В.Отрадина, сост., подгот. текста и примеч. Р.А.Шацевой. Л., 1991. 3. Яковлев В. В. П. И. Чайковский и А. Н. Апухтин // П. И. Чайковский и русская литература. Ижевск, 1980. С. 19. Барковская   Н.В. Введение   в   литературоведение. 4. Ермилова Е.В. Лирика "безвременья" (Конец века) // Кожинов В.В. Книга о русской лирической поэзии ХIХ века: Развитие стиля и жанра. М., 1978. С. 269–277. 5. Иезуитова Р.В. Последний романтик // Апухтин А.Н. Песни моей Отчизны: Стихотворения. Проза / Предисл., послесл. Р.В.Иезуитовой. Тула, 1985. С. 317– 333. 6. Лейдерман   Н.Л., Екатеринбург, 1991. 7. Масловский В.И. Апухтин // Русские писатели. 1800–1917: Библиографический словарь / Редкол.: П.А.Николаев (гл. ред.) и др. Т. 1: А – Г. М., 1989. С.98–100. 8. Тынянов Ю.Н. Поэтика. История литературы. Кино. М., 1977. 9. Холшевников   В.Е. Основы   стиховедения.   Русское   стихосложение.   М.;   СПб., 2004. 10. Эйхенбаум   Б.М. Мой   временник.   Словесность.   Наука.   Критика.   Смесь.   Л., 1929. 11. https://rvb.ru/19vek/apukhtin/bp/article/otradin.html ......