Урок: Сказка о богатырях Васнецова

Богатырская сказка Васнецова Одновременно со сказочными героями много веков  существовали и герои былин, так что обойти их  вниманием художники­сказочники никак не могли.  Былинами называют особый вид песен. Нет у них ни  музыки, ни рифмы ­ только своеобразный,  медленный и величавый ритм: Помолился Илья скоро­на­скоро, И садился в седло быстро­на­быстро, Распалил­разогнал коня доброго На татарскую рать, на кромешную. Даже непривычный к исполнению былин человек  поневоле начнёт произносить эти слова на распев и с некоторой торжественностью. А если ещё подобрать к ним музыкальный аккомпанемент, получится  самая настоящая песнь.Слушание: Бородин. Симфония № 2 си минор  «Богатырская». Часть IV. Finale. Allegro (фрагмент). Былины не случайно так торжественны: в  большинстве из них рассказывается о делах  серьёзных ­ о подвигах богатырей. «Богатырь,­  написано в словаре В. И. Даля,­ человек рослый,  дородный, дюжий и видный; необычайный силач».  Но это сказано слабовато. Если богатырь правой  рукой махнёт ­ среди вражеского войска образуется  улица, а если левой махнёт ­ переулочек. А войска  вражеские ему встречаются не маленькие: «Серому  волку в три дня не обскакать, чёрному ворону в день не облететь». Палица богатырская (а у него ещё и  другое оружие есть) весит до девяноста пудов. Пуд ­ шестнадцать килограмм. Если произвести некоторые арифметические  подсчёты, получается, что богатырь может легкоподнять одной рукой примерно 25 мешков картошки сразу. Если богатырь выпивает чару «Зелена вина»,  то вина в чару входит полтора ведра. Если он заснёт  ­ то на двенадцать дней. А если на коне поскачет, то  первый скок коня – на много вёрст, а второй скок ­  найти нельзя. Слушатели былин не сомневались, что  именно так всё и было, только давно. На самом деле у богатырей – своё волшебное  пространство, существующее параллельно с  тридевятым царством; называется ­ Киевская Русь.  Вообще­то Киевская Русь ­ явление не сказочное; о  ней говорится в учебниках истории, а солидные  учёные посвящают ей научные книги. Это времена, когда русские земли подчинялись  князю, правившему в Киеве. Может, в те времена,  очень от нас далёкие, и были сложены первые  былины. Но даже в тех былинах, которые, как точноустановлено, появились позже, действие все равно  происходит в Киевской Руси: былины превратили её  в особую страну, где вечно княжит Владимир  Красное Солнышко и вечно воюют богатыри. Былинные богатыри известны поимённо. Главное их  дело ­ охранять Русь от врага, поэтому в былинах  они частенько стоят заставой на границе,  поглядывают, не идёт ли вражеское войско. До  двенадцати героев собиралось на таких заставах, но  сильнейшими, самыми заслуженными и  прославленными богатырями во все времена были  трое: Илья Муромец, Добрыня Никитич и Алёша  Попович. У каждого в биографии ­ победа над  чудищем: Илья Муромец сразил Идолище Поганое,  Добрыня ­ Змея, Алёша ­ Тугарина Змеевича. Жаль, что уже не осталось сказителей­исполнителей  былин; а то можно было бы записать с их слов ещёпару песен о богатырских подвигах. Одна бы  называлась «Три богатыря и Васнецов», а другая ­  «Васнецов в подводном царстве». Если учесть выдающиеся способности богатырей и  то, что кони их перемещаются «выше леса стоячего,  чуть пониже облака ходячего», то, в общем, надо  признать, что перемахнуть из волшебной Киевской  Руси в настоящую Россию 1871 года было им вполне по силам, ­ так, ещё один подвиг. Совершив этот «скок», все трое явились Васнецову,  тогда ещё студенту Петербургской академии  художеств: посредине Илья Муромец, слева ­  Добрыня Никитич, справа ­ Алёша Попович.  Васнецов к визиту был отчасти готов: он как раз  пристрастился к чтению былин. Он схватился за  карандаш, сделал на листочке набросок ­ и отложил: для такой картины требовались богатырские силы,которых он в себе ещё не чувствовал. Спустя три  года настойчивые богатыри в том же составе нагнали его в Париже. Васнецов был в тот момент в гостях,  но, к счастью,­ у художника, своего друга Василия  Поленова. Хозяин дома дал ему кисть и масляные  краски, и Васнецов сделал эскиз картины. И снова  отложил, но на этот раз вслух пообещал, что  картину напишет. С тех пор богатыри преследовали его около  двадцати лет, напоминая, чтоб сдержал обещание.  Это было нелегко, потому что картину Васнецов  задумал богатырских размеров. Ведь каждый герой  выше обычного человеческого роста, да и конь под  ним огромный. Когда художник начал, наконец, в Абрамцеве  картину, Савве Мамонтову пришлось выстроить для  неё отдельную мастерскую, переделав сенной сарай.Лошади у Мамонтова в хозяйстве были – не  богатырские, конечно, но всё же пригодились:  Васнецов наблюдал, как они стоят, наклоняют  головы, свешивая гривы, чтобы правильно  изобразить былинных коней. Для сидящих на  лошадях фигур художнику позировал друг Поленов,  которому обещан был в подарок парижский эскиз.  Труднее пришлось с лицами: их Васнецов написать  по памяти не мог. Пришлось искать похожие в  жизни. Быстрее всего «нашёлся» Алёша Попович: для него  Васнецову, к зависти остальной абрамцевской  молодёжи, позировал сын Мамонтова, Андрей. Илью Муромца художник случайно встретил в  Москве, проходя мимо биржи ломовых извозчиков.  Богатырь стоял возле своей богатырской лошади ­  тяжеловоза, запряжённой в повозку, ждал, когдакому­нибудь понадобится перевозить тяжёлый груз.  Звали его, правда, не Илья, а Иван Петров, зато он  оказался земляком былинного героя ­ тоже «из того  ли города из Мурома, из того ли из села да  Карачарова». Что касается Добрыни, то все, увидев готовую  картину, дружно подумали, что это – автопортрет  Васнецова. Только годы спустя искусствоведы  обнаружили этюд – голову неизвестного  крестьянина. Черты его лица в точности повторяли  портрет Добрыни на картине. Где­то купил Васнецов настоящую кольчугу и с тех  пор держал дома ­ она пригодилась потом и для  других картин. Подходящий пейзаж нашёлся в  Абрамцеве. Всё было готово, и всё­таки работа  продвигалась медленно, в былинном темпе. Только в 1898 году Васнецов счёл картину законченной.С момента первого «видения» прошло 27 лет. Слушание: Бородин. Симфония № 2 си  минор «Богатырская». Часть I. Allegro. Теперь победители­богатыри красуются в  Третьяковской галерее в Москве ­ в том же порядке, в каком явились когда­то Васнецову. В центре Илья  Муромец, принципиальный и суровый. Не берёт он  за свои подвиги подарков ­ ни «золотой казны  несметной», ни «сёл с присёлками», ни «городов с  пригородками»; бескорыстно защищает Русскую  землю. И не скажешь, глядя на него, что первые  тридцать лет и три года своей жизни провёл он на  печи, болея, пока странники­волшебники не  вылечили его и не дали силу богатырскую. Слева ­  Добрыня Никитич, благородный и дипломатичный.  Помимо воинского, он славится в былинах и  другими талантами: Добрыня ­ отличный шахматисти мастер играть на гуслях. Правда, гусли Васнецов  отдал Алёше Поповичу, жизнелюбу и сердцееду, ­  наверное, чтоб не скучал на богатырской заставе. А четвёртый богатырь – художник ­ подписался в  правом нижнем углу полотна. 27 лет былинные герои неотлучно были с ним в жизни, теперь же он ­  навсегда с ними в волшебной Киевской Руси на  богатырской заставе. Вообще­то, если быть точными, то не все былины – о богатырях, и первым из былинных героев в живопись попал не силач и защитник, а новгородский гусляр  Садко. Слушание: Римский­Корсаков. Песня Садко  «Заиграйте мои гусельки» из оперы «Садко». «По пирам ходил­играл Садко», а когда на пиры не  звали, шёл к Ильмень­озеру, садился на бел­горючкамень и играл просто так. А в озере проживал царь  морской, большой поклонник его таланта. Царь  морской пожелал наградить музыканта за игру, и  Садко сказочно разбогател. Стал он не просто  гусляр, а «Садко купец, богатый гость». Поплыл он  однажды с товаром по Ильмень­озеру. Вдруг  поднялся встречный ветер – встали корабли. Понял  Садко, что это неспроста: богатеть он богател, а  дани царю морскому не платил. Бросил в озеро  серебро, бросил золото ­ ветер не утих. Тогда Садко  взял свои гусли и отправился к морскому царю сам. Три дня играл Садко для царя морского, три дня  плясал царь под его музыку, да так, что вода в  Ильмень­озере ходила ходуном, и волны корабли  переворачивали. Народ стал молиться Миколе  Можайскому, покровителю мореходов. И вот  музыканта тронул за плечо неизвестно откудавзявшийся старичок: «Хватит играть, Садко».  Гусляр ответил, что не по своей воле играет. «А ты  струны­то повыдерни», ­ подсказал старичок. А ещё  подсказал, что станет царь морской предлагать  Садко в жёны разных подводных красавиц, чтоб  остался он навсегда в его морском царстве. Но  старичок предупредил: «Перво триста девиц пропусти, А друго триста девиц пропусти, И третье триста девиц пропусти; Позади идёт девица­красавица, Красавица­девица Чернавушка, Бери тую Чернаву за себя замуж... Будешь, Садко, во Нове­граде». И Садко все в точности исполнил. Ещё не был написан «Ковёр­самолёт» и три  богатыря успели совершить всего один богатырский«скок» к Васнецову, когда эта былина неожиданно  вспомнилась художнику Илье Репину... в Париже. В  Париж он приехал после путешествия по Италии и  Германии, где знакомился с зарубежным  искусством. Много было вокруг разных диковинок, а хотелось домой. Слушание: Римский­Корсаков. Сцена появления  лебедей и их волшебного превращения в девушек из  оперы «Садко». Потому, возможно, и взялся Репин писать Садко,  перед которым проходят вереницей подводные  красавицы. (Должно быть, это последние триста,  потому что видна уже и красавица­девица  Чернавушка ­ на картине она в левом верхнем углу). Картина эта особенная, пророческая. Сам автор  остался ею недоволен: в душе он был совсем не  сказочником, а реалистом. Он посчитал, что как­тоне удался ему этот сюжет, придуманный в далёком  прошлом, срочно вернулся в Россию и стал писать  то, что видел в настоящем. И не понял Репин, а  вслед за ним критики и зрители, что неожиданно он  заглянул в будущее ­ в будущее сказочной живописи. Для фигуры Садко в подводном царстве ему  позировал... первый художник­сказочник Виктор  Михайлович Васнецов! Сказочные героини Васнецова и Билибина Виктор Васнецов и Иван Билибин вывели к зрителям целую вереницу сказочных героинь. Помимо «Красы  неописуемой», было и ещё чем блеснуть этимволшебным девицам: у каждой ­ свой характер и  собственная неповторимая история. Царевна­лягушка умеет колдовать: на пиру в один  рукав косточки сложит, в другой ­ вино выльет;  потом пойдёт плясать: махнёт правой рукой ­ станут леса и воды, махнёт левой ­ полетят разные птицы. Прослушивание: А. Лядов. Плясовая. Безымянная сказочная красна девица, чтобы найти  своего друга Финиста­Ясного сокола, три пары  башмаков железных истоптала, три посоха чугунных изломала и три просвиры каменных изглодала; а  своего добилась – такой характер упорный. У царевны Несмеяны всё в жизни есть, кроме  хорошего настроения. Прослушивание: П. И. Чайковский. Нежные упреки.А прекрасная княгиня из сказки «Белая уточка»  была заколдована и на некоторое время  превратилась в утку. Оба художника упорно работали над тем, чтобы  своих героинь правильно нарядить: ясно, что  царевна Несмеяна не станет носить сарафан и лапти  простой девушки Василисы, а Царевне­лягушке не  предложишь то же платье, что Несмеяне. Но этого  мало: надо было показать зрителям, как выглядят  сказочные дворцы. Васнецову первому пришлось решать этот вопрос,  когда Савва Мамонтов затеял у себя дома поставить к Рождеству «Снегурочку» А. Н. Островского, а  Васнецову поручил писать декорации (а ещё ­ играть роль Деда Мороза). «До часу или до двух ночи,  бывало, пишешь и возишь широкой малярной кистью по холсту, разостланному на полу,­ вспоминалхудожник,­ а сам не знаешь, что выйдет». Он­то  писал палаты сказочного царя Берендея, а вышло  похоже на палаты настоящего царя, древнерусского,  жившего в XVII веке: потолки расписные, стены  цветами и травами разрисованы; арки, столбики  фигурные, а за окнами – высокие «Шатровые»  крыши. Прослушивание: Н. А. Римский­Корсаков. Пролог из оперы «Снегурочка» (фрагмент). Почему так вышло, неизвестно. То ли снова  открылся перед ним параллельный, волшебный мир,  то ли помнил Васнецов, что сказки слагались в  древнерусские времена, вот и настроился на  Древнюю Русь. А ближайшая по времени частица  Древней Руси ­ XVII век. После уже и дома стали  строить по­другому, и царевны начали одеваться по  европейской моде. Как бы то ни было, тридевятоецарство заставило Васнецова, а за ним Билибина  полюбить подлинную русскую старину. Думая о том, как украсить сказочный мир, художники­сказочники вспоминали настоящий XVII век, он был для них  сказочным временем в искусстве. Поэтому, чтобы быть ближе к сказке, художники­ сказочники интересовались тем, как люди жили  раньше, какими вещами пользовались и как делали  жизнь наряднее. Билибин объездил Русский Север: смотрел, как  «старинные, срубленные церкви прилепились к  берегам северных рек, как расставлена деревянная  утварь в просторной северной избе и как  деревенские щеголихи наряжаются в свои старинные наряды» (это слова самого художника). Он не  только путешествовал, но и выполнял научное  задание: собирал для Русского музея в Петербургеколлекцию изделий талантливых местных мастеров,  фотографировал древние деревянные церкви и  часовенки. Он стал настоящим знатоком древней  архитектуры, старинного костюма и крестьянского  быта. И в билибинских книжках сказочный мир  создан из исторически точных деталей. Можно не  сомневаться: так, как одета Василиса Прекрасная,  одевались и обычные, не сказочные девушки. Васнецов тоже приобретал разные старинные  предметы. В мастерской у него стоял светец с  поддоном железная стойка, в которую зажимали  лучину: лучина горела, давала свет, а угольки падали в поддон, куда наливали воду. Были настоящие  гусли и большой, из давних времён, сундук с  «солнышками», И оружие ­ два топорика­секиры.  Прикасаясь к этим вещам, художник попадал в  сказочный мир гораздо быстрее, чем раньше. Междупрочим, точь­в­точь такой сундук был у Кощея  Бессмертного (мы это видели на картине). В том сундуке, что стоял в доме у Васнецова,  хранились костюмы. Не все из них были по­ настоящему старинными, в основном, их сшили  родственники и друзья живописца для домашних  театральных спектаклей. В этих же костюмах друзья и родственники позировали Васнецову для картины  «Спящая царевна». К сказочным царевнам художник под конец жизни  так привык, что картины с ними оставил у себя в  мастерской насовсем. Все думали, что он ещё не  закончил работу. Но, наверное, главная причина в  другом: эти, такие разные, царевны поддерживали  его в печали и радости. Допустим, смотрит художник: вроде всё у него есть, а как­то вокруг невесело. Он тогда ­ к «ЦаревнеНесмеяне»: подправит что­нибудь на холсте ­ и как  будто в мире что­то улучшил. Или говорит себе:  «Ничего­ничего, все будет хорошо!» А тут как раз и  Царевна­лягушка на картине пляшет, да так, что  музыканты вдохновились: вот­вот сами в пляс  пойдут. А уж если чувствует Васнецов: что­то  мешает жить, он идёт к той царевне, что в плену у  Кощея. Но если так ­ встаёт вопрос: в каких же случаях  обращался художник к работе над «Спящей  царевной»? Даже в мастерской Васнецова, где  потолки высотой в два высоких этажа, видно, как  велико это полотно. Неудивительно, что автор  работал над ним 26 лет: целое царство сна сразу не  напишешь. Сладко спят его обитатели, самозабвенно и, видно, очень давно: уже и берёза успела облететь,  теперь вот снова цветы распустились. Спит царевнав короне, спит гусляр с гуслями, скоморох в  колпаке, девицы на лавке, стражник с секирой, спят  павлины в дупле... Прослушивание: А. Лядов. Колыбельная. Если всех перечислить, получится настоящая  колыбельная. Племянник Васнецова, который  позировал для фигур скомороха и гусляра,  вспоминал, что как­то и вправду уснул во время  сеанса. А Васнецов держался. Но хочется думать (хотя об этом нигде  воспоминаний нет), что перед сном художник  потихоньку от домашних поднимался в мастерскую,  замирал ненадолго перед «Спящей царевной», а уже  потом шёл, умиротворённый, в спальню, бормоча:  «Мишка спит, и лисичка спит, зайчик спит,  попугайчики спят...»Три царства сказочного мира: воздушное,  подземное и земное Адрес сказочного мира знают все: «За тридевять  земель, в тридесятом государстве». Там всё, как у  нас, ­ «поля, и луга, и рощи зелёные, и солнышко  греет», только всюду происходят чудеса. А для  чудес преград не существует. Поэтому все  пространства волшебного мира одинаково  волшебны: и воздушное, и подземное, и земное. И  когда настал срок сказочным героям явиться в  живописи, первые три холста честно поделили  между собой летучие, подземные и земные  персонажи. Сказки­то выбрали себе первого художника ­  Виктора Михайловича Васнецова. Но он об этом недогадывался. В его воображении было тесно от  сказочных образов, и Васнецов любил свои  фантазии, однако выпустить их на полотно пока что  не решался. Вместо этого он изображал сценки из обычной, не  сказочной, жизни. За это его хвалили и публика, и  критика, убеждая продолжать в том же роде. Нет  никаких доказательств того, что в дело вмешался  волшебный мир, но небольшое чудо произошло ­  чудо, замаскированное под сценку из обычной  жизни. Васнецов был беден. И вдруг ­ нашёлся богатый  заказчик. Мало того, что заказал картины, так ещё и  тему не назвал ­ пиши, что хочешь. А для художника это – самое настоящее чудо. И Васнецов взялся,  наконец, за сказочную картину. Заказчик его был,  конечно, не простым, хотя и не волшебным.Жил в Москве добрый человек Савва Мамонтов. Он  мечтал петь в опере и даже ездил учиться в Италию.  Но отец его был купцом и считал, что петь в опере –  несерьёзная работа, на ней не разбогатеешь. И Савва  Мамонтов занялся серьёзным делом ­  строительством железных дорог, а любил все равно  искусство. Он дружил с художниками и  музыкантами, а деньги тратил на постановку опер в  собственном театре, на покупку картин и помощь  талантливым людям, не умевшим богатеть на музыке и живописи. Он подружился и с Васнецовым. Как  раз тогда завершилось строительство Донецкой  каменноугольной железной дороги. И добрый Савва  Мамонтов, желая поддержать художника,  предложил ему написать что­нибудь такое, что  украсило бы рабочий кабинет правления этой  железной дороги.В этот момент Мамонтов вложил деньги в  строительство, быть может, главной в своей жизни  дороги ­ дороги между сказкой и миром искусства. Первым «ворвался» в живопись ковёр­самолёт. Он и  получил свой «портрет» раньше остальных. Но  Васнецов думал, что сам его выбрал: в сказке,  рассуждал он, самый быстрый транспорт ­ ковёр­ самолёт, а в жизни ­ поезд (обычные самолёты тогда  ещё не летали); вот и получается подходящая  сказочная тема для начальников железной дороги. Ковёр­самолёт ­ незаменимый помощник сказочного  героя. Правда, он в отличие от диких яблонь и  молочных рек ничего не говорит. Но если вы,  проспав полгода, проснулись на косе меж двух  морей ­ с обеих сторон волны поднимаются, то очень бывает кстати, если в руки вдруг попадает ковёр­ самолёт: он – единственная надежда отыскать, вконце концов, неизвестно куда пропавшее  собственное царство. Как он выглядит, этот волшебный ковёр? С какой  скоростью летает? И на какой высоте? И как  полагается на нём размещаться, чтобы с этой высоты не упасть? Васнецов знал все ответы. Когда картина «Ковёр­самолёт» впервые появилась  на выставке, зрители сразу же узнали в сказочном  «Транспортном средстве» персидский ковёр. Персией называлась когда­то часть современного  государства Иран. С древности тамошние мастера  умели делать необыкновенной красоты и прочности  ковры из овечьей шерсти, и ковры эти ценились во  всем мире. Как раз в то время, когда Васнецов  начинал писать свои сказочные картины, персидскиековры были в большой моде, и за ними в Персию  снаряжались специальные торговые экспедиции. Благодаря Васнецову стало ясно, что ковры­ самолёты имеют обыкновение перемещаться на  высоте птичьего полёта. Вон она, сказочная  местность с её дремучими лесами и широкими  реками ­ далеко внизу, а птицы ­ близко, в левом  нижнем углу картины. Многие находят, что и сам  васнецовский ковёр напоминает птицу. Но ещё  больше он похож на морского жителя ­  электрического ската. Слушание: Родион Щедрин. «Жар­птица» из балета  «Конёк­Горбунок». Ковёр у Васнецова плывёт над землёй, чуть загребая  воздух передними углами. А махать краями, как  птица крыльями, он бы не смог: гибкости бы не  хватило. Потому что персидский ковёр ­ предметтяжёлый и плотный: он связан из множества  шерстяных узелков. Художник таким его и  изобразил: ковёр, если приглядеться, почти не  прогибается под тяжестью своего пассажира Ивана­ царевича и «багажа» ­ золотой клетки с Жар­птицей. Скорость полёта у сказочных ковров, как видно,  невелика. Иначе Ивану­царевичу на нём бы не  устоять: сдуло бы встречным воздушным потоком.  Рукава и пола его кафтана развеваются, конечно, на  ветру, но не так уж сильно ­ не сильней, чем на  земле, если идти против ветра. Зато ковёр­самолёт  наверняка может лететь и в тёмное время суток: на  картине сгущаются сумерки, и вечерний туман стоит над рекой, и месяц уже виден, и птицы над лесом  ночные ­ совы. Ярко светится Жар­птица, так что  можно не волноваться: путешественникам будет нестрашно в ночном небе, и они не столкнутся в  воздухе со встречным ковром­самолётом. Между прочим, месяц художник изобразил  убывающий ­ совсем тонкий серпик: скоро  новолуние. Так, наверное, заведено у сказочных  героев: на растущей луне они пускаются в путь, в  полнолуние совершают подвиги, а как начнёт луна  убывать, пора с победами возвращаться домой. Вообще­то Иван­царевич на ковре никогда не летал.  В какой бы сказке он ни появлялся, обычно он  возвращается в родное царство на коне ­ в крайнем  случае, на сером волке. Но Васнецов не делал  иллюстраций к сказкам ­ он сам был сказочником.  Может, он знал такую волшебную историю, которая  не вошла в сборник Афанасьева? И вот ещё что интересно: ковёр­самолёт мы видим  не с земли, а с воздуха. Так Васнецов мог егонаписать, только поднявшись почти на такую же  высоту. Не было ли у художника собственного  ковра­самолёта? На этот вопрос история живописи  ответа пока не даёт. С уверенностью можно сказать только то, что  сказочные летающие ковры продолжали занимать  воображение Васнецова. И почти сорок спустя он  начал новый вариант картины. Опять глубокий  вечер, но местность не та, а пассажиров двое: Иван­ царевич и его невеста, Елена Прекрасная. Ковёр не  тот ­ тоньше, иной расцветки. Видно, что летит он  высоко, едва ли не выше, чем первый, и  путешественники на нём сидят. Что это ­ другая  конструкция? Но главное ­ и второй ковёр написан  как будто с воздуха. Вслед за ковром­самолётом настал черед явиться  перед публикой жителям сказочного подземелья.Слушание: Георг Фиридрих Гендель. «Ларго» из  оперы «Ксеркс». Вход в подземную часть волшебного мира  находится, если кто не знает, под плитой железной, в яме глубокой. На дне начинается дорога, которая  ведёт в подземные царства. Одно ­ медное, другое ­  серебряное, третье ­ золотое. Жизнь там протекает  так: сидят во дворце тридцать три девицы (одна из  них ­ царевна), полотенца вышивают. Иногда  выбираются «На вольный свет» в море искупаться.  Для этого им приходится оборачиваться птицами. А  четвёртым царством, жемчужным, правит их отец  Ворон Воронович. Замечательно то, что когда  царевны решают бежать из подземелья, царства  сворачиваются в клубочки и катятся за ними. Чтоб порадовать правление Донецкой железной  дороги, Васнецов эту сказку пересочинил: онподарил царевнам новые царства. Старшей ­ золотое  вместо медного, средней ­ царство драгоценных  камней взамен серебряного, а младшей царевне –  царство каменного угля, главного богатства  Донецкого края. К её ногам он положил на картине  куски антрацита. Антрацит ­ лучший сорт каменного угля; он отличается черным цветом, сильным  блеском, а когда горит, даёт больше всего тепла. Подступы к подземному миру место суровое,  пустынное, заваленное огромными серыми валунами. Сам вход ­ чёрный провал – Васнецов изобразил у  правого нижнего края картины. Все три царевны  смотрят в ту сторону: старшие ­ сурово, младшая ­  печально. Не потому, что сожалеют о побеге. А  потому, что их спаситель Иван­царевич по вине  своих злых братьев остался в «Яме глубокой».Никаких подробностей насчёт нарядов сказочных  царевен в русских сказках не найти. Самое большее,  что можно узнать, это что та или другая «оделась  чудо как». Но как? Васнецов и на этот важный  вопрос первым дал ответ: героини русских сказок  носят такие платья, какие в древности носили на  Руси. С тех пор все художники, которые  иллюстрируют русские сказки, придерживаются  этого правила. Ну, а ткани на платья своим царевнам Васнецов подобрал под стать царствам: старшей ­ из  золотой парчи, средней ­ из узорчатой, а младшей ­  из блестящего атласа цвета антрацита. Ещё, конечно, интересно, какие они лицом, эти  сказочные царевны: правда ли, что «красы  неописуемой» или «ненаглядной»? В сказке  младшая царевна понравилась Ивану­царевичу  больше всех. Больше всех полюбилась она иВаснецову. И все следующие волшебные героини  получались на его картинах похожими на неё ­  особенно выражением лица. Для художника оно ­  самое сказочное. А так ли это в тридевятом царстве  ­ кто знает? Полёт ковра Васнецов увидел в сумерках, а царевны  явились ему на закате. Конец дня Васнецов, как  видно, особенно любил. Да и как сказочнику не  любить закат и сумерки! Сумерки ­ грань, граница  между двумя мирами ­ дневным и ночным,  сказочным. Васнецов на этой границе жил. Много лет спустя, когда у художника появилось  собственное «царство» ­ дача близ города Дмитрова, он завёл обычай после вечернего чая собираться  семьёй на террасе смотреть закат. «С террасы были  видны и мельница, и пруд, и заречные поля, и леса, ­  вспоминал племянник Васнецова.­ За их зубчатую черту медленно погружалось  солнце. Край неба светился оранжевой зарёй, ели,  окружавшие сад тёмными силуэтами,  вырисовывались на её фоне...» И та же оранжевая  вечерняя заря ­ на картине «Три царевны подземного царства». Судя по всему, первый портрет не очень понравился  царевнам: то ли антрацит показался недостаточно  драгоценным, то ли не захотелось смотреть на вход в подземное царство. И Васнецов написал новую  картину, без антрацита: царевны во всем  великолепии своих нарядов красуются перед  зрителями. Просто сокровища, а не царевны, ­  художник и сам ими любовался. А правление Донецкой железной дороги не оценило  ни ковра­самолёта, ни волшебных красавиц инаотрез отказалось вешать произведения Васнецова  у себя в кабинете,­ наверное, сказок не читало. Сказочные картины остались жить в семье  Мамонтовых. Семья Мамонтовых уезжала на всё лето на дачу в  Абрамцево и приглашала с собой друзей­ художников, для которых Савва Иванович  специально построил мастерскую. Васнецов к  Мамонтовым ходил в гости, а себе снял домик в  соседней деревне Ахтырке. Каждый день отправлялся он с кистями и красками  на этюды, писал подмосковные дубы и речку Ворю,  и все казалось ему сказочным. А это настал черёд земным жителям тридевятого  царства получить портрет, вот они и  договаривались: чей портрет и как всё устроить.Слушание: Клод Дебюсси. «Девушка с волосами  цвета льна». Васнецов, к сожалению, не написал воспоминаний  про свою жизнь в двух мирах одновременно. Но  человек, который любит сказки, поймёт, конечно же, как было дело. В один прекрасный, хоть и  сумеречный день художник отправился, по  обыкновению, бродить по окрестностям и незаметно  для себя перешёл границу тридесятого государства.  Поначалу он этого не понял, потому что природа  там, как у нас. Видит: пруд с осокою, за ним –  тёмный лес еловый. У воды растут берёзка да  осинка, а между ними на большом сером валуне  девочка сидит в цветастом сарафане. Васнецов её  сразу узнал ­ Алёнушка. А другой бы человек, не  сказочник, пожалуй, и не узнал. Потому что у  Афанасьева в сборнике все совсем не так:«Жили­были себе царь и царица; у них были сын и  дочь, сына звали Иванушкой, а дочь Алёнушкой. Вот царь с царицею померли, остались дети одни, и  пошли странствовать по белу свету... Шли, шли и  видят: пасётся у воды стадо коз. ­ Ах, сестрица, я напьюся. ­ Не пей, братец, а то будешь козлёночком. Он не вытерпел и не послушался сестры, напился и  стал козлёночком...» Потом на Алёнушке женился царь, а злая колдунья  навела на неё порчу, навесила ей камень на шею и  бросила в море. И Иванушка­козлёночек прибегал на берег и звал: «Алёнушка, сестрица моя! Выплынь,  выплынь на бережок». Но не увидел художник ни морских волн, ни  козлёночка, и ничего не было страшного в темнойводе ­ плавали в ней берёзовые жёлтые листья, а на  бережку сидела сама Алёнушка, живая и  невредимая, только одетая совсем не по­царски.  Может, и правда, испытывала Васнецова: узнает или  нет? Написать её оказалось непросто. Зарисовать чудо  Васнецов не успел: тридевятое царство показалось ­  и отодвинулось. Хватился художник ­ картина стоит перед глазами, а в окрестностях Ахтырки и  Абрамцева точно такого места нет. Пришлось ему  снова бродить с кистями и красками: там пруд  нашёлся с осокою, там берёзка с осинкой  подходящие, там похожие макушки ёлок ­ так и  собирал картину по кусочкам. Всего получилось  шестнадцать подготовительных работ, не считая  мелких зарисовок. Рисовать Алёнушку Васнецову  помогала деревенская девочка, только сидела она нена камне, а на лугу: валун остался в тридевятом  царстве. Зрители, привыкшие к тому, что Васнецов пишет  сценки из жизни, при виде «Алёнушки» на выставке  решили, что перед ними ­ бедная сиротка. Но  теперь­то все понимают: картина эта о том, как  художник шёл­шёл по Подмосковью ­ и попал в  сказку. И удивительное дело: всем кажется, что у  Васнецова ­ правильно, а Афанасьев что­то напутал. Вот так русские сказки проникли в живопись. И это  было только начало... Михаил Иванович Глинка.  Опера «Руслан и Людмила»Опера «Руслан и Людмила» М. И. Глинки написана  на сюжет одноимённой поэмы А. С. Пушкина. В  своей поэме Пушкин воспел людей сильных и  мужественных, верных и добрых, воспел честность,  справедливость и любовь. Немало черт роднит оперу Глинки с русской  былиной: это дух высокого патриотизма,  величавость образов, сочетание реальной жизни со  сказочным вымыслом. У лукоморья дуб зелёный; Златая цепь на дубе том: И днём, и ночью кот учёный Всё ходит по цепи кругом; Идёт направо – песнь заводит, Налево – сказку говорит. Там чудеса: там леший бродит, Русалка на ветвях сидит;Там на неведомых дорожках Следы невиданных зверей… Увертюра В роскошных хоромах киевского князя Светозара  собрались многочисленные гости на свадебный пир.  Князь празднует свадьбу своей дочери, юной княжны Людмилы и славного русского богатыря Руслана. За  столом, среди многочисленных почетных гостей ­  хазарский князь Ратмир и варяжский витязь Фарлаф. Угрюмы их лица. Как и Руслан, Ратмир и Фарлаф  добивались любви красавицы Людмилы, но были  отвергнуты. Людмила отдала своё сердце Руслану. Песня Баяна «Дела давно минувших дней…»Внимание всех гостей приковано к замечательному  певцу­сказителю ­ Баяну. Он поёт, аккомпанируя  себе на гуслях. Золотые струны своим звоном  завораживают слушателей. Дела давно минувших дней, Преданья старины глубокой! Про славу русския земли, Бряцайте, струны золотые, За благом вслед идут печали, Печаль же ­ радости залог. Природу вместе создавали Белбог И мрачный Чернобог.  Каватина Людмилы «Не гневись, знатный  гость…»У княжны Людмилы лёгкий и весёлый нрав. Она  грациозна и приветлива. На её свадьбе не может  быть угрюмых лиц. Красавица с ласковыми словами  утешения обращается к своим отвергнутым  женихам, Фарлафу и Ратмиру. Такие отважные  рыцари, как они, достойны самых прелестных  девушек, и в будущем их ждёт счастливая любовь и  слава. Именно в этом убеждает Людмила своих  обиженных поклонников. Но сердце самой Людмилы навеки принадлежит Руслану. Богатырь покорил  юную девушку своим мужеством, храбростью, силой чувства, непоколебимой верностью и добротой. Сцена похищения ЛюдмилыСчастливая невеста и не подозревает о том, какие  тяжкие испытания предстоит вынести и ей, и  жениху. Коварный и могущественный волшебник,  злой карлик Черномор воспылал к Людмиле  страстью. Чародей и маг безраздельно повелевает  силами природы, одурманивает людей. Он может  летать по воздуху, преодолевая огромные  расстояния. Вся сила маленького карлика кроется в  его длинной бороде. Черномор задумал похитить Людмилу и перенести  её в свой дворец. В самый разгар свадебного пира  вдруг наступает мрак. Раздаются удары грома, все  присутствующие внезапно погружаются в странное  оцепенение: Гром грянул, свет блеснул в тумане, Лампада гаснет, дым бежит,Кругом всё смерклось, всё дрожит, И замерла душа в Руслане. Когда все очнулись от странного оцепенения, то  обнаружили, что прекрасная юная княжна бесследно исчезла. Горем охвачен отец, в отчаянии Руслан, в  растерянности и все гости. Князь Светозар  принимает решение: союз Людмилы и Руслана  расторгнуть, так как жених не уберёг невесту. Тот,  кто найдет Людмилу и вернёт её отцу, тот и женится на ней. В погоню за коварным похитителем Людмилы  снаряжается и Руслан, и Фарлаф, и Ратмир. Фарлаф  и Ратмир не могут скрыть своей радости ­ в их душе  вновь поселилась надежда отнять Людмилу и у  похитителя, и у Руслана. Соперничество между  женихами вспыхнуло с новой силой. Баллада Финна «Добро пожаловать мой сын…»Руслан, охваченный отчаянием и сомнениями,  отправляется на поиски своей невесты. Кто же  придёт к нему на помощь? Кто даст мудрый совет,  кто окажет ему поддержку, укрепит веру в  собственные силы? На брови медный шлем надвинув, Из мощных рук узду покинув, Ты шагом едешь меж полей, И медленно в душе твоей Надежда гибнет, гаснет вера. Богатырь набрёл на пещеру, в глубине которой  виден свет. В этом укромном убежище обитает тот,  кого так не хватает Руслану, ­ мудрый старый Финн,  добрый волшебник. За его плечами длинная жизнь,  богатая радостями и горестями, свершениями и  разочарованиями. Своим бесценным жизненнымопытом и спешит поделиться Финн с ночным гостем. Он рассказывает Руслану о своей жизни. Ещё юношей­пастухом Финн полюбил неприступную гордую красавицу Наину. Он признался ей в любви,  но был отвергнут.  «Пастух, я не люблю тебя», ­  услышал он в ответ. Финн отправляется в походы в  дальние страны, чтобы завоевать подвигами ратную  славу. После геройских свершений Финн  возвращается к Наине, возлагая к её ногам добычу.  «Герой, я не люблю тебя»,­ слышит он опять от  красавицы Наины. Вновь отвергнутый своей избранницей, Финн  отправляется к седым колдунам, чтобы выведать у  них секреты волшебства. Он овладевает силами  любовных заклинаний. Счастье любви, кажется,  наконец­то сбудется. Но Финн видит перед собой  дряхлую седую старуху ­ за то время, что он провелу колдунов, Наина успела состариться. В ужасе  кинулся Финн прочь от уродливой старухи, в груди  которой он зажёг огонь любви. Оскорблённая Наина  затаила в своей душе обиду, мечтая о мести  неверному, ­ ведь она тоже владеет тайнами  колдовства. Финн обещает Руслану поддержку, покровительство  и помощь. Он ободряет своего молодого друга ­  Людмила любит Руслана и останется ему верна. Но  его ждут тяжкие испытания. Ему предстоит  сразиться с похитителем Людмилы, карликом  Черномором, преодолеть чары злой волшебницы  Наины ­ ведь Наина, тая в сердце обиду на Финна,  будет всячески пытаться помешать Руслану в  поисках Людмилы. Рондо Фарлафа «Близок уж час торжества  моего…»А что же Фарлаф? Не отличающийся смелостью и  благородством, хвастливый горе­жених спрятался  во рву.  Его испугало приближение какой­то  дряхлой старушонки. Но страхи напрасны. Старуха ­ а это волшебница Наина ­ быстро уговаривает героя  переждать опасные времена. Пусть Руслан сам  вызволит из плена прекрасную княжну, а потом уж  Наина поможет Фарлафу вырвать драгоценную  добычу из рук богатыря. Фарлаф заранее торжествует. О таком он и мечтать  не мог. Без усилий завоевать себе славу  освободителя княжны, оттеснить ненавистного  Руслана, ничем не рискуя.Руслан на мёртвом поле «О, поле, поле…» Между тем Руслан продолжает свой путь. Он набрёл на поле, усеянное костями.  Многие отважные воины положили здесь свою голову. Уж не суждено ли и  Руслану здесь погибнуть? Но богатырь отгоняет от  себя мрачные мысли и обращается к Богу войны с  просьбой: «А­ай, Перун, булатный меч мне по руке». А вдали перед ним темнеет огромный холм. Но что  это? Холм живой! Он дышит! Вдруг холм, безоблачной луною В тумане бледно озарясь, Яснеет; смотрит храбрый князь ­ И чудо видит пред собою. Найду ли краски и слова? Пред ним живая голова.Бой Руслана с Головой был жестоким. Раздув щеки,  чудище сбивало с ног и лошадь, и седока. Голова  дразнила своего противника, высунув огромный  язык. Но Руслан уловил миг и вонзил в язык копьё.  Исход поединка был решён. Смертельно раненная  Голова рассказала Руслану свою печальную историю. Его, непобедимого великана, коварно обезглавил  собственный брат, злой волшебник Черномор.  Чудесный меч, который охраняла Голова, дарует  Руслану победу над карликом, вся колдовская сила  которого заключена в огромной бороде. Руслан верит в свою победу над силами зла: О, Людмила, Лель сулил мне радость. Сердце верит, что пройдет ненастье... Персидский хор «Ложится в поле мрак…» Наина, стремясь помешать Руслану и Финну,  пускает в ход все свои чары. Она заманиваетсоперника Руслана, хазарского князя Ратмира в  колдовской замок, где обитают волшебные девы.  Чудесным пением девы зазывают к себе и отважного  Руслана: Ложится в поле мрак ночной, От волн поднялся ветер хладный; Уж поздно, путник молодой! Укройся в терем наш отрадный! Усталые путники очарованы красотой юных дев.  Кажется, они готовы остаться в этом замке навеки,  забыв о бедняжке Людмиле. Неужели чары Наины  одержали верх над могуществом Финна, который  обещал Руслану свою поддержку? Неужели Финн  забыл о своём обещании? Но нет, злу несдобровать. Появление в чудесном  замке доброго волшебника Финна разрушает чары  Наины. Богатыри очнулись от дурмана. Ратмирвозвращается в объятия Гориславы, девушки,  которую он когда­то любил и покинул. Теперь­то он  оценил её верность и силу чувств. Руслан же  продолжает поиск Черномора. Он отомстит своему  обидчику и освободит Людмилу. Марш Черномора А Людмила, которую унесла неведомая сила,  очнулась в богатых покоях. Она гуляет по  прекрасным садам. Ей прислуживают девушки,  хранящие молчание, выполняющие любое её  желание. Она вкушает изысканные яства,  наслаждается красотой чудесных водоемов и  роскошных растений. Но ничто не в силах развеять  её тоску по дому и возлюбленному, рассеять  тревогу. Кто её похититель? Этот вопрос её мучит и  днём, и ночью.Однажды ночью дверь в её покои отворилась, и  странная, удивительная процессия предстала перед  её глазами: Мгновенно дверь отворена; Безмолвно, гордо выступая, Нагими саблями сверкая, Арапов длинный ряд идёт Попарно, чинно, сколь возможно, И на подушках осторожно Седую бороду несёт; И входит с важностью за нею, Подъяв величественно шею, Горбатый карлик из дверей... Княжна с постели соскочила, Седого карла за колпак Рукою быстрой ухватила, Дрожащий занесла кулакИ в страхе завизжала так, Что всех арапов оглушила... Арапов чёрный рой мятётся; Шумят, толкаются, бегут, Хватают колдуна в охапку И вон распутывать несут, Оставя у Людмилы шапку. В такой сложной ситуации Людмила проявляет силу характера. Ею владеет не страх и не робость.  Затронута девичья честь, и княжну переполняет  гнев. Она скорее умрёт, чем подчинится чужой воле. Карлик ей жалок и смешон. Все чары бессильны  пред нею. Её любовь не купить ни роскошью, ни  угрозами, ни волшебством. Безумный волшебник! Я дочь Светозара, Я Киева гордость!Не чары волшебства Девичье сердце Навек покорили, Но витязя очи Зажгли мою душу... «Ах, ты свет, Людмила!» И вот Руслан наконец­то достиг владений  Черномора и вызывает карлика на битву. Под самые  небеса взвился богатырь, своей мощной рукой  ухватив похитителя за бороду. Обессилел злодей,  запросил пощады, спустился с небес на землю. Тут­ то и отрезал Руслан ему бороду. Кинулся искать  княжну храбрый витязь ­ нигде её нет! Сокрушенный горем, метался Руслан по всему саду и скоро  обнаружил свою возлюбленную, погружённую в  волшебный сон.И вот Руслан отправился со спящей княжной в Киев. Но на этом испытания не кончились. Угрозы Наины  исполняются ­ коварный Фарлаф убивает спящего  соперника. В Киеве трусливого обманщика чествуют как победителя. Но горе отца не утихает. Людмилу  ничто не может пробудить. Денно и нощно усердные  мамки, и няньки поют Людмиле песни. Но всё  напрасно! Княжна не просыпается. «Слава великим богам!» Неужели никто не в силах спасти Руслана,  восстановить справедливость? Неужели зло победит  добро? А как же Финн? Или он тоже бессилен? Но  нет! Финн возвращает Руслана к жизни с помощью  живой и мёртвой воды. Он вручает богатырю  волшебное кольцо ­ оно пробудит Людмилу от сна.И вот Руслан в Киеве. Над Людмилой по­прежнему  поют скорбные песни. Обезумевший от горя отец не  отходит от дочери. Руслан устремляется к  Людмиле, дотрагивается до неё волшебным кольцом ­ и, о чудо! Княжна просыпается! Позади все несчастья, все испытания. Грандиозный  свадебный пир возобновляется. Слава великим  богам! Ведь это они помогли молодым влюбленным  преодолеть все беды! Слава великим богам! Слава отчизне святой! Слава Руслану с княжной!  Сказочный мир Анатолия Лядова Музыкальная судьба А. К. Лядова поначалу  складывалась очень счастливо: он родился 29 апреля1855 г. в семье потомственных музыкантов. Отец и  дед его были дирижёрами, отец ещё и композитором. Авторитет папы как оперного дирижёра (он был  капельмейстером Русской оперы в Петербурге,  дирижёром симфонических концертов) был очень  велик. Даже М. И. Глинка в некоторых вопросах  советовался с ним. Избрание профессии музыканта  для Анатолия и его семьи было делом решённым.  Отец ещё в раннем детстве заметил большое  дарование сына. В 15 лет Анатолий Лядов поступил в  консерваторию. Он был зачислен на стипендию  имени Константина Лядова (своего отца),  учреждённую артистами Русской оперы. Анатолий начал заниматься по классам фортепиано,  теории и композиции. В числе его учителей ­ Н. А.  Римский­Корсаков.Для формирования его таланта большую роль  сыграло общение с М. А. Балакиревым, А. П.  Бородиным, М. П. Мусоргским, высоко оценившими его дарование. М. П. Мусоргский писал: «Появился  новый, несомненный и русский талант». А молодому «таланту» в то время было только восемнадцать лет. Первыми опусами молодого композитора были  четыре романса, а также циклы фортепианных пьес  «Бирюльки» и «Арабески», которые сразу же стали  известны в кругу музыкантов. Но учение в  консерватории не было гладким. Дарование А. К. Лядова было велико. Его педагог Н. А. Римский­Корсаков считал его «несказанно  талантливым», но нерадивым студентом. О А. К.  Лядове рассказывали, что, когда он жил в доме  своей сестры, он сам просил не кормить его обедом,  пока он не выполнит консерваторские задания.Занятия он посещал плохо. И вот зимой 1876 г. «за  непосещение занятий» его исключили из  консерватории вместе с его другом ­ талантливым  пианистом Г. О. Дютшем. Когда молодые люди  пришли к Н. А. Римскому­Корсакову домой с  просьбой о восстановлении и обещанием заниматься, профессор остался непреклонен: «Я был  непоколебим и отказался наотрез. Откуда,  спрашивается, напал на меня такой бесстрастный  формализм? Конечно, Лядова и Дютша следовало  принять как блудных сынов ... Но я этого не сделал.  Утешаться можно разве тем, что все к лучшему на  этом свете, ­ и Дютш, и Лядов стали впоследствии  моими друзьями». Исключение из консерватории было тяжёлым  ударом для А. К. Лядова. Но через два года его  восстановили. Представленная на экзамен кантатапоправилась Художественному совету. И ему  присудили малую золотую медаль и диплом  свободного художника. Сразу после этого двадцати­ трёхлетний композитор был зачислен в состав  преподавателей консерватории. Среди учеников А. К. Лядова были Н. Я.  Мясковский, С. С. Прокофьев, С. М. Майкапар и др. Знаменитые педагогические афоризмы передавались  учениками «по наследству» от старших к младшим.  «Слух ведь мыслит, развивайте слуховое  мышление», «Надо быть аристократом чувств и  вкусов», ­ так он говорил ученикам. Вы тоже  запомните эти слова и постарайтесь им следовать.  Конечно, не все его ученики были так талантливы,  как перечисленные. И работа в консерватории отнимала много сил и  энергии. Но он не мог оставить её и полностьюпосвятить себя творчеству. В поэтическом  «Послании к другу» А. К. Лядов со свойственным  ему юмором, но и с некоторой грустью писал: Уж лето красное промчалось! Так дни за днями и бегут ... Недолго жить мне здесь осталось ­ Опять за ненавистный труд. Чтоб обучать девиц, мальчишек, Терпенья должен быть излишек, А я устал уже давно Твердить год целый все одно. Как жалок тот, кто поясняет Глухому звук, слепому цвет. Ей­богу, в этом проку нет! Лишь время попусту теряет. К такому делу еду я ­ Печальная судьба моя.В Санкт­Петербурге А. К. Лядов познакомился с М.  П. Беляевым и примкнул к новому многочисленному художественному объединению ­ Беляевскому  кружку. Значение композиторов Беляевского  содружества заключалось не только в их новых  творческих достижениях, но и в огромной  просветительской работе, укреплявшей в России  высокий музыкальный профессионализм. Как говорил Н. А. Римский­Корсаков, «кружок  Балакирева соответствовал периоду «бури и  натиска» в развитии русской музыки, кружок М. П.  Беляева ­ периоду спокойного шествия вперёд». В эти годы А. К. Лядовым создано огромное  количество фортепианных миниатюр, программные  пьесы «Багатель», «Музыкальная табакерка», «Про  старину» и др., «Детские песни», обработки  народных песен.Одна из лучших миниатюр А. К. Лядова  «Музыкальная табакерка». С каким остроумием  композитор подражает в ней звучанию игрушечного  заводного инструмента. Автор дал миниатюре  единственное обозначение: «automaticamente», то  есть «автоматично». Ритмическое однообразие,  повторность незатейливого вальса, «стеклянная»  звучность, тонко подмеченные типичные для  «музыкального ящика» форшлаги и трели передают  особый механический характер музыки. «И как это у вас так мило в «Табакерке», когда  вдруг что­то крякнет или чихнёт вверху! Ах, как  мило, ах, как комично и грациозно!» ­ писал В. В.  Стасов Лядову после исполнения «Табакерки» в  авторской редакции для небольшого  инструментального состава.Очень характерна для А. К. Лядова пьеса «Про  старину». Уже при первых звуках возникает образ  древнерусского певца Баяна. В гусельном перезвоне  ­ немного изменённая подлинно народная мелодия  «Подуй, подуй, непогодушка». Позднее А. К. Лядов  переложил эту пьесу для симфонического оркестра  и предпослал эпиграф из «Слова о полку Игореве»:  «Поведём же, братия, сказанье от времён  Владимировых древних». Революционные события 1905 г. всколыхнули и его.  В знак протеста против увольнения Н. А. Римского­ Корсакова А. К. Лядов и А. К. Глазунов покинули  консерваторию. На вынужденный уход из  Московской консерватории С. И. Танеева А. К.  Лядов откликнулся «открытым письмом» в газете:  «Дорогой Сергей Иванович! С глубоким сожалением я узнал из газет, что Вы вынуждены оставитьМосковскую консерваторию. Но я не Вас жалел, мне жаль консерваторию, которая в лице Вас потеряла  незаменимого профессора, чудного музыканта и  светлого, чистого человека, всегда готового  неослабно стоять за правду. Вы ­ золотая страница  Московской консерватории, и ничья рука не в  состоянии её вырвать. Глубоко уважающий Вас Ан.  Лядов». В. В. Стасов, узнав об этом, в восхищении писал:  «Милый Лядушка, только вчера узнал я Ваше  письмо к С. И. Танееву в «Руси». Вы меня чёрт  знает, как восхитили. Вот это ­ люди, вот это ­  художники». Лишь после избрания директором А. К. Глазунова и возвращения Н. А. Римского­Корсакова  вернулся в консерваторию и А. К. Лядов. 1900­е гг. были периодом огромного творческого  расцвета композитора. В этот период он создалсимфонический цикл «Восемь русских народных  песен для оркестра» и замечательные программные  миниатюры «Баба –Яга», «Волшебное озеро»,  «Кикимора». В них выразились поиски композитора  идеала в искусстве неземном. Сказка ­ вот тот  «просвет» в другую жизнь, манивший художника,  уводивший от обыденного в мечту. «Сказочные картинки», как композитор назвал эти  произведения, ­ одночастные симфонические пьесы.  Яркая живописность, «картинность» замысла  обусловили красочность всех выразительных  средств. «Кикимора» имеет программу: «Живёт, растёт  Кикимора у кудесника в каменных горах. От утра до вечера тешит Кикимору Кот­баюн ­ говорит сказки  заморские. Со вечера до бела света качают  Кикимору во хрустальчатой колыбельке.