Луганщина - наше прошлое, а значит наша память!

Луганщина - наше прошлое, а значит наша память!

Луганщина в  ХVIII в.
1. Зарождение Луганщины

1.1. Распределение территорий

1.2. Переселение

2. Жизнь колонистов

2.1. Тяжёлые будни

2.2. Поселение Славяно-Сербия

2.3. Иностранные переселенцы

2.4. Вуичи и их вклад в Российскую империю

2.5. Переселенцы и исторические событие европейского масштаба

3. Культурные, трудовые и духовные ценности

3.1. Народная «житница»

3.2. Тяжелый труд, первые находки

3.3. «Отец-основатель» Луганска

3.4. Образования шахтерского края

1. Решая геополитические проблемы Российской империи, защиты и укрепления ее границ от турецко-татарской агрессии, Петр I запланировал пригласить в Россию военных православной веры из Австро-Венгрии, и первые офицеры-поселенцы нашего края прибыли в Новую Сербию еще в первой половине ХVIII века.
В 1750 году к российскому послу в Вене обратилась группа сербов с просьбой принять  их на военную службу и поселить навсегда  в России. С 1752 года значительные отряды сербов покидают Австро-Венгрию и направляются в Россию. Это  были люди доблести и чести, героически проявившие себя в борьбе с турками, в защите православной веры.
Вслед за отрядом Ивана Хорвата через Киев в донецкие степи отправились в октябре 1752 года Иван Шевич с командой из 210 человек, в ноябре того же  года – Райко (Родион) Прерадович (он же Депрерадович) с командой в 27 человек.
С подполковником Иваном Георгиевичем Шевичем в наши края прибыли его сыновья Иван и Петр в звании капитанов, поручик Степан Сабо (Сабов), Иван и Игнат Миоковичи, Константин Юзбаш. Вскоре на географической  карте Луганщины появились новые населенные пункты, названия которых образованы  от фамилий сербских и хорватских офицеров, а также их родственников: Георгиевка, Сабовка, Ивановка, Голубовка, Депрерадовка, Викторовка, Александровка.
Подполковники Иван Шевич и Райко Прерадович были произведены в очередной  чин и приняли подданство России.
1.1. Правительство решило дать землю новым поселенцам от Бахмута до Лугани. В указах императрицы Елизаветы Петровны от 29 марта и 1 апреля 1753 года  предписывалось: “... Шевича и Прерадовича с выходящими с ними  определенных наций народами поселить от конца оборонительной линии и поселения ландмилиции с донецкой стороны, т.е. от Бахмута до Лугани в назначенных от линии укрепленных редутами местах, а именно от того Бахмута через вершину речки Санжаровка и к вершинам рек Миуса и Белой. А от оных по  назначенной в ландкарте красной линии и до реки Лугани, что допуская их по сю сторону Донца, где донских казаков земля от левого берега Северского Донца до Бахмута простирается....”.
О значении, придаваемом московским правительством данным поселенцам нашего края,  свидетельствует  то, что  Ново-Сербия  и Славяно-Сербия  непосредственно подчинялись Сенату и Военной Коллегии.
Жизнь военных поселян Славяносербии была трудной  и наполненной опасностями. Набеги татар и ногайцев, войны с турками  и освоение земли  требовали от поселян  значительных усилий, мужества и отваги. Один из  поселенцев, капитан С. Пишчевич,  получивший впоследствии чин генерала, подробно описывал жизнь и быт поселенцев.
Симеону Пишчевичу досталась территория, названная селом Раевкой, что на Северском Донце. В своей книге “Известия о похождении С. Пишчевича” (1731-1785) он рассказывает о том, сколько диких животных, дичи и рыбы было в то время в наших краях. Однако добывание провизии и земледелие были лишь частью забот поселенцев. Нужно было строить полевые укрепление (шанцы) в каждой роте, а на юге Славяносербии строилась целая цепь  редутов, в которых постоянно дежурили поселенцы.
Кем же были военные поселенцы Славяносербии: героями, искавшими славы на поле брани, или искателями приключений вдали от родины, тружениками,  которые обрели в донецких степях свою вторую малую родину?  Многие из них стали героями русско-турецких войн, прославили наш край, вписали страницы доблести  и славы  Луганщины.
1.2. В 1753 году вышли указы империатрицы Елизаветы об основании Новой Сербии и Славяносербии, а в 1754 году состоялось переселение военных, до того расквартированных в Киеве, на новые территории. Сербские переселенцы получили Славяносербию под обещание поселить на ней 3 тысячи военных  с последующим увеличением  – за счет новых переселенцев – до 5 тысяч. Но обещанное количество было  трудно достижимым. Полк Райко Депрерадовича состоял из 199 гусар, а вместе с женами и детьми численность всей, как тогда говорили, “команды” достигала  406   человек.   В полку Ивана Шевича служило 278 гусар, а  численность его “команд” составляла 631 человек (без  учета  детей  женского пола). Полк Р.Депрерадовича поселился в районе Бахмута (современный Артемовск Донецкой области), полк  И. Шевича – в междуречье  Лугани и Северского Донца.
Полки “славяносербов” разделялись на роты, которые и образовывали поселения. Первоначально было десять рот, позднее их число возросло до шестнадцати. Согласно первоначальной нумерации рот, вторая рота полка Ивана Шевича находилась на месте современной Большой Вергунки, а третья рота – на месте нынешнего Каменного Брода. С увеличением количества рот  изменялось и наименование поселений на Северском Донце.
2. Жизнь колонистов  на новых местах  налаживалась  с большим трудом. Новые земли, по воспоминаниям офицера Симеона Пишчевича, были пустынными, хотя в перспективе – благодатными для своих обитателей: “...Земля, как обыкновенно, затверделая, дикая, и может быть,  что от создания света необработанная, и лежала во все древние века  без всякой пользы, впусте и без народа; край однако теплый, ...климат, сходствующий много с Молдавией, ибо в лесах дикие овощи, яблок и груш много, а также на иных местах и дикой виноградной лозы сыскать можно”.
Эти данные не были преувеличением. Новый край не был пустынным и незаселенным. На месте Славяносербии, по данным на 1745 год, проживало около 3 тысяч русских и украинских крестьян, хотя плотность заселения, как видно по количеству жителей,  была весьма и весьма неравномерной. Земли южнее Славяносербии входили в состав Запопрожской Сечи. Тем не менее в их собственных глазах переселенцы являлись первопроходцами  малозаселенного Луганского края.
2.1. До получения первого урожая поселенцам было чрезвычайно тяжело: пришлось даже питаться дикими травами. Профессиональные военные учились возводить дома и заниматься земледелием. “Славяносербы” вынуждены были  защищаться от постоянных нападений южных  соседей – крымских татар и запорожских казаков. Причём запорожцы считались более опасными противниками, чем крымцы. Для защиты от казаков  использовалась  крепость Бахмут. Со временем славяносербские гусары проявили себя на ратном  поприще – в составе российской  армии на полях  Семилетней войны (1756-1763 годы).
2.2. Поселенцы с Балкан были основоположниками многих городов, поселков и сел Луганщины. Так несколько хуторов основал сербский полковник  Штерич. С его именем связано появление пгт. Штеровка (Краснолучский горсовет), Ивановка (железнодорожная станция Штеровка) и Петрово-Красноселье. Иоанн Шевич и Райко Прерадович (Депрерадович) получили себе отдельные владения  в юго-восточной части  Бахмута между Доном и Луганью. Новое поселение  стало называться Славяно-Сербией. Согласно указам императрицы Елизаветы Петровны от 1753 года между реками Бахмуто и Лугань были выделены земли  для ветеранов русско-турецких  и национально-освободительных войн. Сюда были переведены  дружины сербов, болгар, хорватов, молдаван. Они занимали зимовники между  Донцом и Луганью, создавали из них военные  поселения, разделяя на полки и роты, формируя при этом  пешие и конные полки.
С прибытием  сербских полков вновь образованные  населенные пункты   были объединены в административно-территориальную единицу.  Славяносербия не относилась ни к провинции, ни к губернии, а подчинялась напрямую Военной коллегии и Сенату. Для  организации поселения полков и управления ими по линии военного ведомства была создана Славяносербская комиссия, которая до 1764 года находилась в Бахмуте. Бахмут являлся официальным центром Славяносербии. Вторым же городом после Бахмута считался Славяносербск.
 Такие действия  всячески поощрялись  царской властью. Так, еще в январе 1715 года был издан указ, по которому славяне, перешедшие на русскую службу, получали земли, хлебное и денежное жалование в зависимости от  чина. Специальной  грамотой от 1752 года им передавалась в вечное владение (с правом передачи потомкам) земля в количестве: рядовым  – 20-40, поручикам – 80, капитанам – 100 четей (четь – 0,26 га). Кроме того, поселенцы получали денежную плату и имели право на беспошлинную торговлю.
2.3. С переселением Славяносербских рот в этот регион начался приток гражданского населения. Это было вызвано принятием ряда законодательных актов. Царским манифестом от 4 декабря 1762 года сюда приглашались все иностранцы, желающие поселиться в России. Указом же от 11 июля 1763 года разрешалось принимать в Новую Сербию на поселение русских и украинских беглых людей.
Здесь можно было встретить представителей “волосской”, “угорской”, болгарской, греческой, македонской, турецкой, славянской, моравецкой, татарской национальности. Выходцы из других религий в большинстве случаев принимали православную веру.
Переселенцам предоставлялись большие льготы. В результате этих мер к 1770 году в России  было основано 117 новых поселений. Военные поселенцы освобождались от несения подати, им предоставлялось право открывать фабрики и заводы.
2.4. Бариактар (корнет) Мануйло Вуич прибыл в Россию  в 1752 году одновременно с Шевичами и Депрерадовичами по вызову ранее прибывшего полковника Ивана Хорвата. Он получил земли  в Славяно-сербском  уезде  и заселил деревню, дав ей свое имя: Мануйловка. Вступил  на военную службу в Иллирический полк Шевича (впоследствии Сумской  гусарский), где был капитаном. Он и его потомки внесли вклад в рост могущества Российской империи: так род Вуичей внесен в родословные книги губерний: Вологодской, Петербургской, Рязанской, Харьковской, Екатеринославской  и Херсонской. Кроме линии Вуичей, происходящей от упомянутого Мануйлы Вуича, имеется линия, идущая от подполковника Максима Вуича, прибывшего в Россию с Иваном Хорватом в 1751 году.
Полковник, герой сражения при Фридланде, командующий Собственным Его Императорского Величества конвоем Василий Афанасьевич Вуич родился в 1777 году, поступил на службу кадетом в 1788 году в Елизаветградский легкоконный  полк, в 1797 году переведен в чине корнета в Кирасирский (его величества)  полк и 18 сентября того же года выбыл. В чине поручика 7 октября 1803 года  переведен в Уланский  Цесаревича полк. 26 марта  1806 года за участие в сражении под  Фридландом, где был ранен, награжден орденом  св. Георгия IV степени. 20 января 1811 года  уволен  со службы  полковником с мундиром и пенсионом. В 1812 г. избран дворянством Екатеринославской губернии начальником ополчения этой губернии, затем двукратно был предводителем  дворянства Славяносербского уезда. В 1827 г. назначен во вновь сформированный корпус жандармов начальником отделений Харьковского и Курского, а затем Екатеринославского и Таврического. В 1828 году при прибытии императора Николая I в армию, назначен командующим императорским конвоем, каковым и командовал во время пребывания императора на театре войны. В 1831 г. состоял в конвое великого князя Михаила Павловича на театре войны и награжден орденом Святого Владимира III степени.
Николай Васильевич Вуич дослужился до чина генерал-лейтенанта. Его предки  переселились в Россию в  середине ХVIII века. На военную службу был записан в 1777 году в Ахтырский гусарский полк. В 1786 г. перешел в Белорусский  егерский  корпус с производством в адъютанты. Отличился в русско-турецкой войне 1787-1791 гг., был ранен и дважды производился в чины (в капитаны произведен за штурм Измаила). За отличие в боях против польских конфедератов получил чин секунд-майора. В 1803 г. был назначен командиром 2-го егерского полка и произведен в полковники. В 1806 г. стал шефом формировавшегося 25-го егерского полка и с ним участвовал в боях с французами в кампании 1806-1807 гг. Был ранен картечью и награжден орденом Святого Георгия 3-го класса. В 1808 г. в войне со шведами командовал русским отрядом на Аландских островах. В 1812 г. назначен шефом 19-го егерского полка и командиром бригады 24-й пехотной дивизии. Сражался под Витебском, Смоленском, в арьергарде соединенных армий. В Бородинском сражении защищал мост через р. Колочу и батарее Раевского. Был произведен в генерал-майоры. Приключения и деяния мушкетеров Франции меркнут перед подвигами наших земляков.
2.5. С переселенцами связаны многие исторические события европейского масштаба. Старшая дочь Несвитевича Анастасия вышла замуж за Сергея Манштейна. Эта фамилия может вызвать вопрос: не имеет ли она отношения к гитлеровскому фельдмаршалу Манштейну? В определенной степени да: древний род Манштейнов разделился на две ветви: одна утвердилась в Германии, представители второй, начиная со времен Петра I, верой и правдой служили России: Эрнест-Себастьян Манштейн был одним из соратников императора Петра I, Христофор-Герман – флигель-адъютантом при дворе Анны Ивановны, участвовал во всех военных кампаниях того времени. Известны “Записки о России” Сергея Манштейна, потомка  знаменитого рода, который и стал мужем нашей землячки Анастасии Несвитевич. Судьба их сына, Александра Сергеевича Манштейна, прямо связана с историей Черноморской эскадры. В 1918 году он командовал эсминцем “Жаркий”.
Переселенцы оставили известный след и на производственном поприще. Так,Рубежное раскинулось на живописных берегах Донца. Александр Александрович Несвитевич безвозмездно отдал часть своих земель под строительство железной дороги и большой для того времени  станции. В тени зеленого холма  в 1905 году был открыт  вокзал имени Несвитевича. 180 гектаров земли он продал под строительство стекольного завода. Александр Несвитевич был, прежде всего, человеком дела. Его хозяйская рука оставила заметный след  в истории Луганщины.
В городе Лисичанске стоит памятник Александру Несвитевичу, который открыли в 2005 году к 100-летию станции Несвитевича.
Чтобы привлечь население в южные степи, московское правительство допускало здесь “вольную заимку” земель крестьянами, раздавало земли помещикам с условием их заселения определенным количеством крестьян.
Большинство из обосновавшихся в наших краях были выходцами в основном из Полтавщины, Харьковщины, Черниговщины. Из Великороссии разрешалось переселяться сюда  лишь государственным крестьянам-однодворцам, страдавшим от малоземелья. Поэтому переселялись в наш край в основном  крестьяне из Белгородской, Воронежской, Курской, Орловской губерний.
Людей влекли на необозримые просторы края  не только плодородные черноземные земли, но и значимые элементы свободы и самоуправления, сохранившиеся и доминировавшие здесь.
3. Рассматривая проблемы заселения нашего края, необходимо иметь в виду, что земля была для крестьян не просто недвижимой собственностью, мерилом зажиточности, объектом их производственной деятельности или частью природы – они ассоциировали ее с матерью, с которой чувствовали неразрывную духовную связь.
Это находило выражение в обрядах, поверьях, играх. Так, перед тем, как в первый раз ехать в поле сеять, было принято посидеть за столом, на котором на чистой скатерти лежали хлеб и соль. Во многих селах нашего края пахари брали с собой на первый сев хлеб в виде креста, испеченный на четвертой неделе поста и хранившийся до этого времени в амбаре на зерне. “Кресты” клали по углам вспахиваемой нивы, носили перед сеятелем, поедали до окончания сева. Если урожай был хорошим, крестьяне говорили, что по хлебу “Бог походил”. Первый скошенный снопик женщины затыкали сзади за пояс, чтобы не болела спина. Зерно и солому из первого снопа употребляли как лекарство. Последний пучок соломы оставляли несжатым: Христу (Илье-пророку или Николаю-угоднику) “на бороду”. Иногда “бороду” завивали венком, а в середину клали кусочек хлеба с солью. Это был  отголосок древнего обряда принесения жертвы земле в благодарность за урожай.
Много обрядов было связано с последним снопом. Его с особым почетом вручали родителям или хозяину, иногда наряжали в женскую одежду. Затем его скармливали скоту, считая, что тогда он всю зиму будет сытым. Крестьяне верили, что в оставшихся после жатвы на поле колосьях Бог отдыхает, поэтому их нельзя сжигать.
3.1. В XVIII в. наш край трудом луганчан постепенно превращался в одну из житниц Российской державы, являлся рубежом и бастионом ее защиты.
XVIII век на территории Луганщины был знаменателен многими этапными событиями, в которых как выдающиеся исторические личности, проявили себя наши земляки, вписав яркие страницы в летопись края.
Таким значимым историческим событием стало восстание К. Булавина, эпицентр которого был на Луганщине и в котором активнейшее участие принимали наши земляки.
О масштабе восстания говорит то, что восставшие, разбив карательный отряд полковника Ю. Долгорукого, нанеся поражение восьмитысячной армии войскового атамана Максимова, по замыслу К. Булавина планировали поход на Воронеж и Москву. Подвиг наших земляков-булавинцев оставил глубокий след в народной памяти, запечатлен в сказаниях, песнях, фольклоре.
XVIII век на территории нашего края был знаменателен тем, что трудом слобожан – русских и украинцев, молдаван и сербов, представителей десятков других народов он был превращен в одну из житниц Российской империи. Однако это сопровождалось утратой автономии, привилегий, свойственных для Слободской Украины XVII века.
XVIII век ознаменовался деятельностью царского правительства по заселению славянскими народами территории нашего края.
Итогом существования Славяносербии на землях нашего края стало дальнейшее хозяйственное освоение земель Луганщины, основание многих населенных пунктов, существующих и в наши дни.
3.2. В сентябре 1721 года экспедиция во главе с управляющим Бахмутским соляным  промыслом Н. Вепрейским  и надзирателем Бахмутской крепости С. Чирковым в верховьях Лугани в балке Скелевастой нашли пласт каменного угля, именуемый в то время “горюч-камнем”. Вскоре были обнаружены новые залежи угля на реке Беленькой (в настоящее время – река Белая) – правом притоке Лугани, в Городних буераках (возле с. Городище). Разработка данных месторождений  была началом освоения угледобычи в Донбассе, что во многом предопределило направление развития нашего края.
Афоризм “Донбасс Луганщиной начинался” имеет полное основание не только по отношению к шахтерскому труду, добыче угля, но и к становлению и развитию металлургии.
1 октября 1792 года командующий Черноморским флотом вице-адмирал Н.С.Мордвинов, человек европейски образованный, крупный ученый, экономист, в рапорте о состоянии флота на юге России отметил остро стоящую оружейную проблему и необходимость сооружения нового оружейного завода на юге страны как важного фактора отражения турецко-татарской опасности.
Для решения этой задачи был направлен в наш край шотландский инженер, механик, оружейник, изобретатель, действительный статский советник Карл Гаскойн с целью изучить сырьевую базу и выбрать место для строительства завода.
3.3. Неофициальный титул К. Гаскойна как “отца-основателя” Луганска, связан с тем, что его предложения послужили основой для составления указа “Об устроении литейного завода в Донецком уезде при речке Лугани и об учреждении ломки найденного в той стороне каменного угля”, подписанного Екатериной II 14 ноября 1795 года.
Судьбоносный для Луганска указ Екатерины II, изданный 14 ноября 1795 г., гласил: “В Славяносербском уезде Екатеринославской губернии учредить литейный завод. Употребить на это важное дело 715 733 рубля, оставшихся от вооружения Черноморского флота. Определить заводу до трех тысяч мастеровых и поселян”.
Строительство завода продолжалось десять лет. Возникший вокруг него поселок в 1797 году получил название Луганский завод. Но именно 1795-й принято считать началом основания Луганска.
15 октября 1800 года первая домна выдала чугун, выплавленный на лисичанском угле из руды, добытой в районе окрестных сел Городище и Петропавловка. Благодаря этому событию Луганск получил почетное  звание “колыбели южной металлургии”.
Это звание получено по праву, так как строительство Луганского литейного завода – первенца южнорусской и украинской металлургии, каменноугольных шахт и рудников Донбасса, сооруженных по последнему слову передовой английской техники, явилось значительным событием в деле индустриализации как Российской империи, так и нашего края.
Топливо для Луганского литейного завода добывалось на месторождении в Лисичанской балке на земле села Верхнего (Третья рота).
3.4. Первая шахта, заложенная здесь, положила начало промышленной разработке каменного угля в Донецком бассейне и в Российской империи в целом.
Здесь же был построен первый в России шахтерский поселок, положивший начало городу Лисичанску, а в 1799 г. здесь был произведен первый в России кокс.
В 1799 году на Луганском заводе были отлиты первые пушки, в октябре 1800 года из чугуна домны № 3 были произведены ядра, бомбы и гранаты.
Значение Луганского литейного завода для развития края, укрепления мощи Российской империи трудно переоценить: за короткий период завод снабдил орудиями, ядрами, бомбами и гранатами все крупные крепости Черноморско-Азовского побережья России, оборонительные сооружения Киевского департамента, Подольскую и Кавказскую армии. Прогремевшие на всю Европу победы российского флота у острова Корфу (1799 г.), в Адриатическом море у Бокка-ди-Катарро (1807 г.), сокрушившие дамоклов меч турецкой экспансии в Европе, были во многом одержаны благодаря луганским пушкам.
Победа над одним из самых выдающихся полководцев мира – Наполеоном, была достигнута,в немалой степени благодаря высоким техническим данным пушек, которые отливались на Луганском пушечном заводе, имели стволы 7,5 и 12,5 калибров, стреляли ядрами массой 40 килограммов при дальности выстрела до четырех километров. Такие пушки завод изготавливал для российской армии и во время Отечественной войны 1812-1814 годов. За один только 1812 год было выпущено 413 пушек, и ни одна из них не разорвалась во время боев.
В период Крымской войны Луганский литейный завод стал главным арсеналом всей империи: между ним и русской армией на Крымском полуострове действовал своеобразный конвейер, обслуживаемый 400 парами волов.
Историки, изучающие историю Луганщины, констатируют, что наш край столетиями был оружейной мастерской российской империей и это подтверждают хрестоматийные строки лермонтовского “Бородино”:
                “Чуть утро осветило пушки
                и леса синие верхушки –
                французы тут как тут” –
повествуют о луганских пушках,отлитых на Луганском литейном заводе. Далее М. Ю. Лермонтов описывает один из ключевых моментов войны  1812 г. –  битву под Бородино и, в частности, схватку за Шевардинский редут:
                Ну ж был денек!
                Сквозь дым летучий
                Французы двинулись, как тучи,
                И все на наш редут.
                Уланы с пестрыми значками,
                Драгуны с конскими хвостами
                Все промелькнули перед нами,
                Все побывали тут”.
Герой повествования поэта – солдат в своем рассказе передает не просто бой за батарею, на которой он  был, и не только один участок боя. Самое поразительное у лермонтовского солдата – это то, что он передает сражение полностью, словно наблюдает его со стороны. Но не с командного пункта, а со своей батареи, с лафета луганского орудия, при этом рассказ о сражении приобретает особую достоверность.
Бросается в глаза одно противоречие: простой арифметический подсчет показывает, что оружие и боеприпасы в стихотворении упоминаются двенадцать раз – как прямо (штыки, ядра, пушки, картечь), так и иносказательно (“булат”). Соотношение в пользу орудий: два к одному.

Карта Луганщины XVIII века

Первый Луганский литейный завод