Рецензия на книгу М.Кронгауза "Русский язык на грани нервного срыва"

Рецензия на  книгу

М.Кронгауза «Русский язык на грани нервного срыва».

 "Язык не может быть плохим или хорошим... Ведь язык - это только зеркало. То самое зеркало, на которое глупо пенять", - сказал однажды известный русский писатель и журналист Сергей Довлатов .

   Если глаза - зеркало души, то язык - зеркало общества. Мир вокруг нас стремительно подвергается изменениям, меняется общество , и ,соответственно, язык меняется вместе с ним. Многие неравнодушные к родному языку люди пытаются понять тенденции, к которым могут привести эти изменения. Не остается в стороне и Максим Кронгауз – известный лингвист, профессор, доктор филологических наук, заведующий кафедрой русского языка, директор Института лингвистики РГГУ, автор монографий и учебников и в то же время – человек широкого круга интересов, обладающий даром доступно и интересно рассказывать о проблемах науки. На протяжении последних 10 лет он постоянно участвует в академических и общественных дискуссиях о состоянии современного русского языка, опубликовал ряд статей на эту тему не только в научных изданиях, но и в средствах массовой информации.

   В своей книге «Русский язык на грани нервного срыва» известный лингвист поднимает проблему сохранения культуры русского языка .

   Русский язык изменяется  настолько быстро, что в обществе возникают тревожные, а порой панические настроения. Всё чаще говорят не только о порче, но уже и о гибели русского языка. Особенно болезненными оказываются такие темы, как язык Интернета, распространение брани,  злоупотребление заимствованиями, жаргонизмами и просторечными словами.

  Автор пытается выяснить, "живительный родник" или грязное болото представляет речь человека, говорящего по-русски, и, следовательно, в какое время и как мы живём: ведь язык  не только отражает мир, он его формирует, -- не названное не существует.

   Кто из нас ,носителей языка, не использует новые слова, и кто в то же время не морщится, замечая их в речи собеседника? Заимствования, жаргонизмы, брань - без чего уже не обойтись – «напрягают» , а , главное, дают повод для постоянного недовольства и раздражения. Кто не любит порассуждать о порче языка  и даже  о его гибели? Профессор Кронгауз , претерпев простительное в наше время раздвоение личности и попеременно занимая позицию то раздраженного обывателя, то хладнокровного лингвиста, энергично вступает в разговор. Читать его рассуждения следует спокойно, сдерживая эмоции. А дочитав , попытаться ответить на главный вопрос : «Кто же - русский язык или мы сами - находится на грани нервного срыва?»

   Автор исследует состояние современного русского языка, перенасыщенного новыми словами, зависящими от Интернета, молодёжи, моды. И название книги — это авторская точка зрения на этот важный для многих вопрос. 

      Русский язык , начиная с конца 80-х годов, изменяется настолько быстро, что в обществе возникают тревожные, а порой панические настроения. Особенно болезненными оказываются такие темы, как язык интернета, распространение брани, злоупотребления заимствованиями, жаргонизмами и просторечными словами. Лингвисты не всегда успевают отвечать на запросы общества в сфере языка и коммуникации, не учитывают новых явлений в лексике, грамматике, речевом этикете, предпочитая рассматривать их как обычные нарушения нормы либо не замечая вовсе.

     И в связи с этим М.Кронгауз пишет : «Очевидно, назрела необходимость открытого разговора лингвиста с обществом - не в качестве наставника, а в качестве собеседника, понимающего суть проблем и способного к их рациональному анализу, а не только к эмоциональным оценкам.»

    Такое спокойное, взвешенное и, вместе с тем, заинтересованное обсуждение и предлагается в настоящей книге. Как уже сказано, она обращена не к узкому лингвистическому сообществу, а к самому широкому читателю, которого интересует развитие русского языка и его будущее. И нас как представителей молодого поколения проблемы, поднятые известным лингвистом , должны волновать в полной мере.

   В начале книги профессор Кронгауз , анализируя современные тенденции к изменению языка ,утверждает , что «русскому языку особые беды не грозят. Отношение к родному языку не может быть только профессиональным, просто потому, что язык это часть нас всех, и то, что происходит в нем и с ним, задевает нас лично.»Чтобы наглядно объяснить разницу между позициями лингвиста и обычного носителя языка, он приводит один небольшой пример. Как лингвист автор с большим интересом относится  к русскому мату, считает его интересным культурным явлением, которое нужно изучать и описывать. Кроме того, он  уверен, что искоренить русский мат невозможно ни мягкими просветительскими мерами (то есть внедрением культуры в массы), ни жесткими законодательными. А вот как человек Кронгауз почему-то очень не любит , когда рядом ругаются матом. «Я готов даже признать, что реакция эта, возможно, не самая типичная, но уж как есть. Таким образом, как просвещенный лингвист я мат не то чтобы поддерживаю, но отношусь к нему с интересом, пусть исследовательским, и с определенным почтением как к яркому языковому и культурному явлению, а вот как, чего уж там говорить, обыватель мат не люблю и, грубо говоря, не уважаю. Вот такая получается диалектика.»

     Называя себя обывателем, лингвист  не имеет в виду ничего дурного. Он называю себя так просто потому, что защищает свои личные взгляды, вкусы, привычки и интересы. При этом у него, безусловно, есть два положительных свойства, которыми, к сожалению, не всякий обыватель обладает. Во-первых, он  не агрессивен («я – не воинствующий обыватель»), что в данном конкретном случае означает следующее: он не стремится запретить все, что ему не нравится, а просто хочет иметь возможность выражать свое отношение, в том числе и отрицательное, не имея в виду никаких дальнейших репрессий или даже просто законов. Во-вторых, он – образованный обыватель, грамотный, то есть владеющий  литературным языком, его нормами и уважающий  их. И даже своего  рода «просвещенный обыватель»!

   И как любой обыватель, автор  больше всего ценит спокойствие и постоянство. А резких и быстрых изменений, наоборот, боится  и не любит. Но так уж выпало ему – жить в эпоху больших изменений. Прежде всего, конечно, меняется окружающий мир, но «брюзжать  по этому поводу как-то неприлично (тем более что есть и приятные изменения), а кроме того, все-таки темой книги является язык.» И тут же лингвист задает вполне резонный вопрос : « Может ли язык оставаться неизменным, когда вокруг меняется все: общество, психология, техника, политика?»

  Далее в главе «Мы тоже эскимосы» М.Кронгауз делится интересной информацией  о том , как глобальное потепление сделало жизнь эскимосов такой богатой, что у них не хватает слов в языке, чтобы давать названия животным, переселяющимся в полярные области земного шара. В местном языке просто нет аналогов для обозначения разновидностей, которые характерны для более южных климатических поясов.

   Как заявила в интервью агентству Reuters председатель Эскимосской Полярной конференции Шейла Уотт-Клутье, чья организация представляет интересы около 155 тысяч человек, «эскимосы даже не могут сейчас объяснить, что они видят в природе». Местные охотники часто встречают незнакомых животных, но затрудняются рассказать, так как не знают их названия.

    «Все мы немного эскимосы, а может быть, даже и много,- утверждает лингвист , -Мир вокруг нас (неважно, эскимосов или русских) изменяется. Язык, который существует в меняющемся мире и не меняется сам, перестает выполнять свою функцию. Мы не сможем говорить на нем об этом мире просто потому, что у нас не хватит слов. И не так уж важно, идет ли речь о домовых сычах, новых технологиях или новых политических и экономических реалиях.

    Итак, объективно все правильно, язык должен меняться, и он меняется».

    Но и очень быстрые изменения , оказывается, могут мешать и раздражать. Что же конкретно мешает и раздражает автора?

    Профессор Кронгауз  повествует о реальных случаях , свидетелями которых он стал, обобщает  их и поднимает на принципиальную высоту. Конечно, все эти ситуации вызывают у него разные чувства – раздражение, смущение, недоумение. Но он объясняет это тем, что  просто хотел  привести примеры, вызвавшие у него разной степени языковой шок, потому и запомнившиеся.

   Итак , случай первый…

  На одном из семинаров автор беседовал со студентами, и один вполне воспитанный юноша в ответ на какой-то вопрос произносит: «Ну, это же, как ее, блин, интродукция». Он, конечно, не имеет при этом в виду обидеть окружающих и вообще не имеет в виду ничего дурного, но лингвист вздрагивает, объясняя это тем , что  просто не любит слово «блин». Естественно, только в его новом употреблении как междометие, когда оно используется в качестве замены сходного по звучанию матерного слова. Точно так же он  вздрогнул, когда его произнес актер Евгений Миронов при вручении ему какой-то премии (кажется, за роль князя Мышкина). Объяснить свою неприязненную реакцию автор не может и пишет далее : «Точнее, могу только сказать, что считаю это слово вульгарным (замечу, более вульгарным, чем соответствующее матерное слово), но подтвердить свое мнение мне нечем, в словарях его нет, грамматики его никак не комментируют. Но когда это слово публично произносят воспитанные и интеллигентные люди, от неожиданности я все еще вздрагиваю».

   Не менее интересен «Случай второй»…

   Автор , объединяя себя с простыми жителями России иронично замечает : «Тут я не одинок, тут я вместе со своей страной периодически вздрагиваю от слов наших политиков».

    А ведь правда… мы не очень запоминаем то, что говорят политики, наши

президенты в частности. Если порыться в памяти, то в ней хранятся сплошные анекдоты. И вот такого рода анекдоты приводит в пример автор книги : «От Горбачева, например, остались глагол «нАчать» с ударением на первом слоге, слово «консенсус», исчезнувшее вскоре после завершения его президентства, и странное   выражение «процесс пошел».

     От Ельцина остались «загогулина» и «неправильно сидим» , связанные с

конкретными ситуациями, да словцо «понимаешь». А главной фразой Путина,

по-видимому, навсегда останется – «мочить в сортире». Как и в случае с Ельциным, запомнились фразы в каком-то смысле неадекватные,не соответствующие даже не самой ситуации, а статусу участников коммуникации, прежде всего самого президента. Если говорить проще,президент страны не должен произносить таких фраз. В отличие

от «бушизмов», которые так любят американцы, то есть нелепостей,

произнесенных Бушем, Путин произносит более чем осмысленные фразы и даже соответствующий стиль выбирает, по-видимому, вполне сознательно. Впрочем, примеры с Путиным, конечно же, не уникальны. Они в значительной степени напоминают хрущевскую Кузькину мать, не только саму фразу, но и всю ситуацию, естественно».

   Известный лингвист далее рассуждает : «В последнее время почти любая беседа о русском языке сводится к его порче. Спор об этом ведется, как правило, скорее на эмоциональном уровне, но все же существует несколько постоянных аргументов. И в качестве одного из главных приводится появление в языке большого числа «бандитских» слов. Для солидности даже говорят о «криминализации» языка. Борцы за чистоту речи требуют чистки лексикона, запрета жаргонов, в первую очередь, конечно, бандитского, и прочих карательных мер. Очевидно, что с самим фактом частого употребления в речи таких новых (и старых в новых значениях) слов, как беспредел, отморозок, наезд, крыша, стрелка, кинуть ит. д., не поспоришь. Но вот говорить о порче языка, мне кажется, не стоит.»

   С мнением профессора спорить , конечно, нет смысла, но я думаю ,что все-таки язык современного молодого человек необходимо ограждать от такого рода «пополнений».

   В своей книге М.Кронгауз затрагивает  немаловажный для литературного языка вопрос о словах, засоряющих нашу речь.

   «Стилисты и языковые пуристы всегда боролись с так называемыми словами-паразитами, со всеми этими так сказать, значит (с просторечным вариантом значить), естественно, вот и прочими, которые, как принято считать, ни для чего не нужны и только засоряют нашу речь. Но даже и в этом случае самому говорящему оно приносит определенную пользу, а именно – дает время подумать и сообразить, что говорить дальше, а также склеивает прочие слова. Недаром одна из функций русского мата как раз такова – заполнять пустоты в речи и в мысли. Именно так и используют мат не слишком грамотные и образованные люди. К сожалению, слушающим слова-паразиты приносят в основном неприятности. В какой-то момент эти постоянные «значить-значить-значить» или «таксказать-таксказать-таксказать» заглушают все остальные слова и просто мешают воспринимать мысль.»

   Я полностью согласен с его мнением, действительно, общаться с такими молодыми ( и не только!) людьми бывает очень затруднительно.

   Меня очень тронуло в книге «Русский язык на грани нервного срыва» отношение автора к проблеме разрушающихся семейных ценностей. Он пишет о том, что в наше время люди стали «активно забывать» такие ранее хорошо знакомые нашим бабушкам и дедушкам слова , как «вуй, стрый» - дядя , «золовка» – сестра мужа, «шурин» – брат жены, «сноха» – жена сына , «невестка»– жена брата , «сватья (сват)» – мать и отец мужа и жены.

   Итак, печальный итог. Сегодня мы активно используем лишь слова, связанные с ближайшим кровным родством: мать/отец,сын/дочь,брат/сестра,дядя/тетя,племянник/племянница, внук/внучка, бабушка/дедушка О чем это говорит? Прежде всего, об изменениях, происходящих в нашей жизни и культуре. Огромная русская семья со сложной иерархией отношений и фиксированными ролями скукожилась до скромной ячейки общества, состоящей из родителей и их детей и (как правило, чаще уже приходящих) бабушек и дедушек. И где-то на периферии – родительские братья и сестры с их детьми.»

   Итог, действительно ,печальный.

  Однозначное отношение у лингвиста к употреблению жаргонизмов и  терминов в нашей речи , он говорит по этому поводу , что эти явления языка «…из области политики и экономики: брифинги и саммиты, дефолты и монетизации и прочее, научная и псевдонаучная лексика, например харизма, контент, визуальный и прочее, «умные» слова и «смешные и глупые», могут вызывать активное неприятие. Они часто затрудняют понимание текста, а иногда просто-напросто маскируют отсутствие смысла.»

   По мнению автора, актуальные вопросы современного русского языка состоят в перенасыщении речи словами, связанными с Интернетом, модой, молодежными течениями.

   На тему орфографии и грамотности в Интернете не проехался только ленивый. Кронгауз, честь ему и хвала, подходит к сему камню преткновения все так же выдержанно и спокойно, как и к остальным темам для рассуждения.

   « Русский язык в интернете это яростная порча орфографии. Порча орфографии оказалась настолько привлекательной идеей, что сразу овладела интернет - умами и стала модной и почти обязательной. Причина привлекательности неправильной орфографии заключается в том, что она придает слову дополнительную выразительность Всевозможные выражения языка «падонков» – «аццкий сотона», «аффтар жжот» и «пеши исчо» – безусловно, выразительны и потому так популярны .Но здесь-то и кроется опасность. По-настоящему неправильно могут писать только очень грамотные люди, которые, во-первых, знают, как писать правильно, а во-вторых, понимают, какие ошибки не искажают произношение. Выразительность же всех этих написаний весьма условна. Они выразительны, пока мы осознаем их необычность и неправильность. По мере привыкания к ним и забывания «правильного прототипа» они станут совершенно обычными, нейтральными написаниями, но правила орфографии при этом мы потеряем безвозвратно.

    Это какое-то «коллективное остроумие».Сегодняшний язык в интернете (частью которого является знаменитый «язык падонков») к одному только издевательству над орфографией не сводится. В интернете используется некий набор речевых клише – большей частью со значением оценки. Например, «зачот» выражает положительную оценку («хороший текст»), а «выпей йаду», или «убей сибя апстену», или «убей сибя тапкам» и пр. – негативную («плохой текст»). «Ржу нимагу» или «валялсо пацтулом» означает «смешно» Автор подчеркивает негативность этого явления, потому что, как и любой сленг, этот прежде всего проводит границу между своими и чужими. Специфика этого сленга заключается в его агрессивности. Можно говорить о его экспансии, распространении в первую очередь в разговорной речи. Употребление этих выражений, по идее, всегда должно вызывать смех, это что-то вроде постоянного подмигивания. Кроме того, эти выражения зачастую свидетельствуют о полном отсутствии самостоятельной мысли.»

   Падонковский язык – сам по себе очень интересный лингвистический объект.

И говорить о нем надо, предварительно хорошенько обсудив многие другие аспекты, в частности, политику государства по отношению к языку и реформы орфографии. Автор, к слову, вполне мирно говорит о том, что сегодняшние ахи и охи на тему «олбанского» преувеличены: через пару десятков лет мы будем с ностальгией вспоминать все эти «преведы». Учитывая нынешнюю скорость изменения языка, мы склонны с ним согласиться.

   Мы не можем обойтись без заимствованных слов, тем не менее их чрезмерное употребление сильно затрудняет понимание текста(речи), из-за этого могут возникнуть сложности в понимании собеседника, что осложняет общение между людьми.

   Новых слов слишком много, и при этом они проникают повсюду, так что, действительно, размываются границы литературного языка. И это пугает и раздражает людей, к этому языку привыкших. Естественно, что отношение к изменениям в языке связано с возрастом. Молодые люди (моложе 25 лет) выросли в период этих изменений и воспринимают их как естественное развитие языка, то есть часто просто не замечают их (это показывают различные тесты и опросы). Люди постарше реагируют на изменения по-разному, в зависимости от собственного характера и темперамента. Консерваторы и пуристы, например, такой «порчей» активно возмущаются. Но отношение к словам все равно никогда не будет единым. Эмоциональное отношение к словам, в том числе и негативное, - свидетельство интереса к языку. Лингвистическая же рефлексия в широком смысле – один из важнейших процессов, который связывает народ и язык и определяет развитие последнего.

    Язык изменяется так быстро, что специалисты не поспевают за ним, и тем самым отчасти теряется, расползается понятие нормы. Колебания нормы существуют всегда, просто сейчас их слишком много. Однако все это ни в коей мере не свидетельствует о гибели языка. Очень быстро меняется окружающий нас мир (в социальном, культурном и технологическом отношениях). Следом за ним, не всегда успевая, меняется и наш язык. Как раз не будь этих изменений, можно было бы говорить о том, что язык мертв: ведь на нем нельзя было бы говорить об изменяющемся мире. Русский язык «неотвратимо гибнет» или «с русским языком все в полном порядке»? Конечно, я не считаю, что с русским языком все в полном порядке Мы все время хотим точно знать : КАК ПРАВИЛЬНО? Нас разделяет очень многое: понимание или непонимание новых слов, любовь или нелюбовь к словотворчеству, знание или незнание правил орфографии… Зато объединяет неугасающий, временами яростный интерес к родному языку.

    Опасность гибели русского языка от потока заимствований сильно преувеличена. У него есть очень мощные защитные ресурсы. И состоят они не в отторжении заимствований, а в их скорейшем освоении.

   М.Кронгауз утверждает , что «русскому языку не грозит гибель, он настолько гибок, что сможет приспособиться к любым изменениям».

  «Я в принципе не против… Я, в принципе, не против сленга (и других жаргонов)… Я, в принципе, не против брани… Я, в принципе, не против заимствований… Я, в принципе, не против языковой свободы… Мне не нравится языковой хаос , когда уже не понимаешь, игра это или безграмотность, выразительность или грубость. Главное мое желание состоит в том, что я хочу понимать тексты на русском языке, то есть знать слова, которые в них используются, и понимать значения этих слов.»

   И последний вопрос, который я хочу рассмотреть, - это то, как деликатно Кронгауз подходит к вопросам обсценной лексики, а проще говоря, мата. С точки зрения обывателя он не любит его. С точки зрения лингвиста  он считает нецензурную лексику неотъемлемой частью нашей культуры (как бы шокирующе это не звучало для разных интеллектуалов): «От лингвистов часто требуют самых решительных мер против брани, вплоть до полного запрета. Увы, брань запретить нельзя. Она есть во всех языках и, значит, для чего-то человеку нужна, ну хотя бы для выражения негативных эмоций. Русскую же брань запретить невозможно еще и потому, что она составляет предмет особой национальной гордости, своего рода национальную идею, если угодно».

   Увы, брань запретить нельзя. Нужно говорить не об абсолютном и тотальном запрете, а о системе культурных правил, регулирующих употребление мата и меняющихся со временем. Владимир Высоцкий писал : «Проникновенье наше по планете //Особенно заметно вдалеке : В общественном парижском туалете //Есть надписи на русском языке!» М.Кронгауз говорит : «…я мат не люблю , я не люблю слышать мат ни в автобусе, ни в университетском коридоре, ни от пьяного, свалившегося в лужу, ни от милой девчушки с ангельской внешностью. И действительно, как гражданин, а точнее говоря, как простой обыватель, считаю, что ему не место… Ну и так далее. как лингвист я к мату отношусь с большим уважением. В мате не стоит искать национальную идею. Сегодня он скорее разъединяет людей. Например, взрослых и их детей, выросших уже в другой культурной традиции. Что делать? Например, попробовать обойтись без мата, хотя бы при собственных детях, тогда есть надежда, что и для них эта лексика останется табуированной.»

   «Неряшливость» современной речи, варварское обращение с языком – это есть не то иное, как выражение общей культуры, которая в настоящее время, я считаю, находится на крайне низком уровне.

   Бравирование грубостью, использование в речи жаргонизмов и ненормативной лексики, обилие слов-«паразитов» (вообще, короче, реально и др.) говорит не только о бедности лексического строя говорящего, но и о его уровне интеллигентности, уровне мышления: «приблизительном», «неточном», да, в общем-то, и убогом. По-настоящему умный, сильный, здоровый, уравновешенный человек не будет без нужды говорить громко, не будет употреблять жаргонных слов. Ведь он уверен, что его слово и так весомо.

   Наш язык – это важнейшая часть нашего общего поведения в жизни. Замечательно сказал о влиянии слова на человека Ф.И.Тютчев:

                                           На не дано предугадать,

                                         Как слово наше отзовется…

    И по тому, как человек говорит, мы сразу легко можем судить о том, с кем имеем дело: мы можем определить степень его интеллигентности, образованности, степень духовной и нравственной наполненности.

   Наша роль, роль молодого поколения, – важнейшая часть не только нашего поведения, но и нашей личности, нашей души, ума, нашей способности противостоять влияниям среды, если она «затягивает». Воспитание в себе вкуса к языку уже предполагает невозможность обращения «с языком кое-как», а также возможность «приблизительного, неточного, неверного» мышления.

     В книге «Русский язык на грани нервного срыва» нет рекомендаций и советов Кронгауза на тему языка и общения. Просто профессиональный лингвист наблюдает за тенденциями и новыми явлениями в языке и рассказывает о них максимально доступно.

   Автор говорит, что  любители и «ревнители» русского языка ожидают  «от меня («лингвиста-профессора») полезных рекомендаций по поводу языка и общения. А я обычно разрушаю чужие коммуникативные ожидания, поскольку вижу свое профессиональное предназначение в том, чтобы исследовать новые явления и тенденции в языке, а не в том, чтобы давать им этическую оценку и уж тем более запрещать. В конце концов, все взрослые люди, сами разберутся – писать «аффтар жжот» или не писать, покупать «элитные» холодильники или не покупать, говорить «вау» или не говорить».

   Недаром  Д.С. Лихачёв говорил, что "язык... свидетельствует о вкусе человека, о его отношении к окружающему миру, к самому себе". Соглашусь с тем, что жаргонные слова, нецензурная брань, избыток неологизмов в нашей речи подтверждают правоту мысли известного русского учёного.

 А К.И. Чуковский утверждал, что у людей, лишь неделю говоривших на вульгарном языке, появлялись вульгарные замашки и мысли. Не является ли растущая в последнее время озлобленность людей друг на друга следствием невежественного пренебрежения нами нашим родным языком?

      Книгу хотелось бы порекомендовать прочитать всем людям, которые желают осознавать, что сейчас происходит с нашим языком, какие процессы в нем активизируются - может, кто-то после нее начнет говорить "баско" вместо "хорошо" или "ладно", кто-то перестанет употреблять излишнее количество англицизмов. 

   Завершить свой реферат мне хотелось бы словами М .Кронгауза : «Я писал эту книжку не потому, что русский язык находится на грани нервного срыва. Переживаем и нервничаем мы сами, и, наверное, это правильно. Только не надо переходить ту самую грань. Слухи о скорой смерти русского языка сильно преувеличены. И все-таки о русском языке надо беспокоиться. Его надо любить. О нем надо спорить. Но главное – на нем надо говорить, писать и читать. Чего я всем и желаю.»