Внеклассное мероприятие по физике, музыке, литературе "Литературное кафе физиков-лириков"

Внеклассное мероприятие по физике, музыке, литературе "Литературное кафе физиков-лириков" Цель мероприятия: 1. Развитие самостоятельной деятельности учащихся в поиске дополнительной литературы. 2. Развитие творческого потенциала учащихся, культуры речи, театрального мастерства. 3. Развитие кругозора. 4. Повышение интереса к новому предмету. 5. Актуализация знаний. Учитель: Добрый вечер ребята. Ход мероприятия Я рада приветствовать вас на сегодняшнем мероприятии, которое позволит по новому взглянуть на окружающие вас вещи, расширить кругозор. Вы увидите и услышите, что физика не просто сложная, а очень интересная  наука, и физики не такие уж сухие люди, которые думают только о формулах. Мы поговорим о физике и музыке, физике и поэзии. Вам кажется, что это не совместимые понятия, но вы ошибаетесь и сами убедитесь в этом. А  поможете сделать вечер интересным вы сами, потому что вам были розданы задания и по моему приглашению  вы будите знакомить нас с ними. Вот как говорит об этом Алексей Сисакин. Ученик: Стихи и я. Мертва наука без искусства, оно ей прибавляет чувства. В загоне ­ лирики, в почете ­ физики, мне кажется, что это ­ ерунда, придумали, наверно, это циники... Мы в жизни друг без друга ­  никуда... Здесь жизнь ­ строка, дыханье ­ рифма, сердцебиенье ­ ритм, угаданный меж строк, и строгости здесь нету алгоритма. А каждая неискренность ­ подлог. Науке ­ лирик предназначен, без рифмы ­ формулы сухи. Душа должна быть тоже зрячей, и ей, как свет, нужны стихи... Учитель: На нашем вечере мы будем слушать стихи, музыку, посмотрим, где и как можно использовать  физические знания. А для начала мы услышим рассказы об учёных, имена которых вы уже не раз слышали на уроках физики, но  сегодня узнаем немного больше о их личностных качествах. Ученик: Галилео Галилей. Галилео Галилей (15.2.1564 ­ 8.1.1642) ­ итальянский физик, механик и астроном, один из основателей  естествознания, поэт, филолог и критик. Галилео Галилей принадлежал к знатной, но обедневшей флорентийской семье. Отец его, Винченцо, известный  музыкант, оказал большое влияние на развитие и формирование способностей сына. До 1575 года Галилей жил  в Пизе, мальчик посещал там школу, затем семья переселилась во Флоренцию. он был направлен в школу при  монастыре Валломброса, где изучал тогдашние «семь искусств», в частности грамматику, риторику, диалектику,  арифметику, познакомился с работами латинских и греческих писателей. В возрасте 15 лет и следующие  полтора года Галилео учился дома. Винценцо обучал его музыке, литературе, живописи, но желал видеть сына  врачом, полагая, что медицина – занятие почтенное и прибыльное. В 1581 Галилео поступил по настоянию отца  в Пизанский университет, где должен был изучать медицину. Однако лекции в университете он посещал  нерегулярно, предпочитая им самостоятельные занятия геометрией и практической механикой. В это время он  впервые познакомился с физикой Аристотеля, с работами древних математиков – Евклида и Архимеда  (последний стал его настоящим учителем). В Пизе Галилей пробыл четыре года, а затем, увлекшись геометрией  и механикой, оставил университет. В детские годы Галилей увлекался конструированием механических игрушек, мастерил действующие модели  машин, мельниц и кораблей. Как рассказывал впоследствии его ученик Вивиани, Галилей еще в юности  отличался редкой наблюдательностью, благодаря которой сделал свое первое важное открытие: наблюдая  качания люстры в Пизанском соборе, установил закон изохронности колебаний маятника (независимость  периода колебаний от величины отклонения). Некоторые исследователи подвергают сомнению рассказ Вивиани  об обстоятельствах этого открытия, но достоверно известно, что Галилей не только проверял этот закон на  опытах, но и использовал его для определения промежутков времени, что, в частности, было восторженно  принято медиками. Он понял, что «… явления природы, как бы незначительны, как бы во всех отношениях маловажны ни казались,  не должны быть презираемы философом, но все должны быть в одинаковой мере почитаемы. Природа  достигает большого малыми средствами, и все ее проявления одинаково удивительны». По существу, это  высказывание можно считать декларацией экспериментального подхода Галилея к изучению явлений природы. Подлинную цель науки Галилей видел в отыскании причин явлений. Он считал, что познание внутренней  необходимости явлений есть высшая ступень знания. Исходным пунктом познания природы Галилей считал  наблюдение, основой науки ­ опыт. Отвергая попытки схоластов добыть истину из сопоставления текстов  признанных авторитетов и путём отвлечённых умствований, Галилей утверждал, что задача учёного ­ ". это  изучать великую книгу природы, которая и является настоящим предметом философии". Тех, кто слепо  придерживается мнения авторитетов, не желая самостоятельно изучать явления природы, он называл  "раболепными умами", считал их недостойными звания философа и клеймил как "докторов зубрёжки". В  соответствии с воззрениями своего времени, Галилей разделял теорию "двойственной истины" и допускал  божественный первотолчок. Одарённость Галилея не ограничивалась областью науки: он был музыкантом, художником, любителем искусств  и блестящим литератором. Его научные трактаты, большая часть которых написана на народном итальянском  языке, хотя он в совершенстве владел латынью, могут быть отнесены также к художественным произведениям  по простоте и ясности изложения и блеску литературного стиля. Галилей переводил с греческого языка на  латынь, изучал античных классиков и поэтов Возрождения (работы "Заметки к Ариосто", "Критика Тассо"),  выступал во Флорентийской академии по вопросам изучения Данте, написал бурлескную поэму "Сатира на  носящих тогу". Он соавтор канцоны А. Сальвадори "О звёздах Медичей" ­ спутниках Юпитера, открытых в 1610  году. Учитель: Вы услышали о человеке изменившем картину мира, к описанию его образа очень подходят слова  А.Франса: Наука без литературы бездушна... А теперь послушаем рассказ об учёном не менее известном вам Альберт Эйнштейн. Звучит музыка Моцарта. Ученик: Наука раскрывает неизвестное в Природе, а музыка ­ в человеческой душе, причём именно то, что не может  быть раскрыто в иной форме, кроме музыки. "Я верю в интуицию и вдохновение", ­ эти слова в равной степени могут быть отнесены к деятельности и учёного и музыканта. Принадлежат они гениальному физику­теоретику XX века Альберту Эйнштейну Смысл его жизни составляла Наука. Ей он был предан, в ней он находил убежище, она была причиной его  обособленности. Вообще разница между жизнью и смертью для Эйнштейна заключалась в том, может ли он ещё или уже не в состоянии заниматься физикой. Но и музыка была его любовью. Как от образа Планка неотделим  рояль, так от образа Эйнштейна неотделима скрипка... Детство Эйнштейна прошло в музыкальной атмосфере. Его мать обладала большими музыкальными  способностями, которые и унаследовал Альберт. В течение многих лет его излюбленным занятием была игра на  рояле в четыре руки с матерью или младшей сестрой Майей, а также сочинение вариаций на собственные  музыкальные темы. Игре на скрипке Эйнштейн начал учиться в детстве. Вначале он воспринимал эти уроки как  скучную обязанность, но однажды услышал сонаты Моцарта, которые покорили его своей грацией и  эмоциональностью. Эйнштейн писал: "Я брал уроки игры на скрипке с 6 до 14 лет, но мне не везло с учителями, для которых занятия  музыкой ограничивались механическими упражнениями. По настоящему я начал заниматься лишь в возрасте  около 13 лет, главным образом после того, как "влюбился" в сонаты Моцарта. Пытаясь хоть в какой­то мере  передать художественное содержание и неповторимое изящество, я почувствовал необходимость  совершенствовать технику ­ именно так, а не путём систематических упражнений я добился в этом успеха.  Вообще я уверен, что любовь ­ лучший учитель, чем чувство долга, во всяком случае, в отношении меня это  справедливо". Школьный его товарищ Ганс Билан вспоминает: "Однажды мы встретились с Эйнштейном в  шумном зале школьной столовой, где собирались играть сонаты Моцарта. Когда его скрипка запела, мне  показалось, что расступаются стены зала, ­ я впервые услышал подлинного Моцарта, постиг всю эллинскую  красоту и простоту его музыки ­ то шаловливой и грациозной, то могучей и возвышенной. "Это божественно,  надо повторить!" ­ воскликнул Эйнштейн. Какая это была пламенная игра! Я не узнавал его; так вот каков этот  гениальный насмешник, жестоко высмеявший стольких людей! Он не мог быть иным, то была одна из тех  сложных натур, которые умеют скрывать под колючей оболочкой исполненное нежности царство своей  интенсивной эмоциональной жизни. Тогда, так же, как и сейчас, он испытывал просто органическую  потребность исполнять песни Шумана: "Орешник", "Лотос" ­ всех названий мне уже не припомнить. Этой музыкой наслаждался и Гейне, его излюбленный поэт. Часто бывало, что едва отзвучит последний аккорд, а Эйнштейн  своей остроумной шуткой уже возвращает нас с неба на землю, намеренно нарушая очарование". На открытом концерте в церкви Эйнштейн по предложению регента Редельсбергера исполнял партию первой  скрипки в "Арии" Баха, предложенной регентом для нескольких инструментов. Теплый тон скрипки Эйнштейна и  безупречная ритмичность его игры привели в восторг исполнителя партии второй скрипки Ганса Вольвенда. По  субботам Эйнштейн часто отправлялся с Вольвендом в дом его родителей и исполнял вместе с матерью  товарища, обладавшей хорошим голосом, песни Шуберта и Шумана или произведения камерной музыки. В ту пору и позднее Эйнштейн особенно любил итальянских и немецких композиторов доклассического периода, Иоганна  Себастьяна Баха и Моцарта; прозрачность, изящество и гармоничность их произведений неизменно наполняли  счастьем его душу. Гендель, а также Бетховен, творения которого дышат бурной страстью, были ему менее  близки. К числу любимейших произведений Эйнштейна относилась соната Баха для двух скрипок и рояля. Он  навсегда остался горячим поклонником Баха и много лет спустя ответил следующим образом на вопрос анкеты,  проводившейся одной популярной немецкой газетой: "Что я могу сказать о творчестве Баха? Слушать, играть,  любить, почитать и ­ помалкивать!"" Став студентом Цюрихского Федерального высшего политехнического училища, Эйнштейн продолжал усердно  заниматься музыкой. Учительница Сюзанна Марквальдер, у которой он снимал комнату и столовался,  рассказывает: "По вечерам нередко устраивались импровизированные концерты, в которых Эйнштейн блистал  своим искусством скрипача. Охотнее всего он играл Моцарта, а я аккомпанировала ему, как умела."..." Эйнштейн  играл на скрипке не только в нашем доме, где он однажды на радость жильцам запел сладким итальянским  тенором импровизированную серенаду, но и у профессора Штерна, в доме которого был частым и желанным  гостем. Там у него однажды завязалась оживленная беседа с другим физиком, который задорно пытался  атаковать теоретические высказывания своего собеседника. Эйнштейн, однако, не дал вывести себя из  равновесия и по окончании обеда предложил своему коллеге, указывая на скрипку, которую принёс с собой:  "Давайте перейдем теперь в музыкальную комнату. Там мы сможем играть то, что Вам так хотелось ­  произведения Генделя"", Игра Эйнштейна на скрипке отличалась чистотой и задушевной экспрессией. Он играл  смело и широко, а увлекшись, мог уйти на самую грань импровизации. Вместе с тем он стремился к строгой  передаче архитектоники музыкального произведения. Выявление личности исполнителя его меньше  захватывало, такова была и его собственная манера игры. С увлечением Эйнштейна музыкой связаны некоторые забавные эпизоды. Об одном из них пишет фрейлен  Марквальдер: "Однажды летом ­ Эйнштейн только собирался достать свою скрипку и закрыть балконную дверь ­ из соседнего дома вдруг донеслись звуки фортепианной сонаты Моцарта. "Кто эта пианистка? ­ спросил он. ­  Вы знаете её?" Я сказала ему, что это, кажется, учительница музыки, которая живет в мансарде. Поспешно  сунув под мышку скрипку, он ринулся на улицу без воротничка и галстука. Я закричала: "Нельзя же идти в таком  виде!" Но он не услышал или не захотел слышать. Через несколько секунд захлопнулась садовая калитка, и  вскоре мы услыхали, как к звукам фортепиано присоединилось пение скрипки. Вернувшись, Эйнштейн  воскликнул с восхищением: "Да это же прелестная барышня! Я буду часто играть с ней". Позже познакомились с  пианисткой и мы. Это была уже немолодая фрейлен Вегелин; спустя несколько часов, она явилась к нам в  черном шелковом платье и робко спросила, кто этот странный молодой человек. Мы успокоили её, сказав, что он  безобидный студент. Она нам рассказала, как сильно испугало её появление незнакомого юноши, который  ворвался к ней в комнату с криком: "Играйте, играйте дальше!"". Кромке скрипичной игры, постоянной потребностью Эйнштейна были еще фантазии на рояле: "Такая  импровизация столь же необходима для меня, как и работа. И то и другое позволяет достичь независимости от  окружающих". Уезжая из дома, он всегда испытывал тоску по клавишам. Уже в 70­летнем возрасте Эйнштейн  писал к Макрвальдер из Принстона: "Скрипку я совсем забросил, зато импровизирую, хотя и весьма неумело, на  рояле". Всюду и всегда Эйнштейн находил любителей камерной музыки для совместного музицирования. Так было и в  Винтертуре, где Эйнштейн получил свою первую должность после сдачи дипломных экзаменов в Федеральном  высшем политехническом училище, став преподавателем математики в техникуме. В свободное время он играл в  любительском оркестре. Почитателей классической музыки он нашёл и во Франкфурте­на­Майне. Однажды  Эйнштейн читал публичную лекцию в университете этого города. После лекции был устроен ужин в честь  исследователя в доме Морица Оппенгейма. И Эйнштейн вместе с несколькими любителями камерной музыки  принял участие в импровизированном концерте, а затем терпеливо слушал комплименты окружавших его дам.  Оппенгейм и его жена интересовались искусством и наукой. Иоанн Брамс и Клара Шуман принадлежали к числу  близких друзей этой семьи, где часто устраивались импровизированные концерты, в которых Эйнштейн  принимал самое активное участие. Будучи экстраординарным профессором теоретической физики Цюриховского университета, Эйнштейн находил время и для участия в любительских концертах, исполняя партию первой скрипки в квартете. В Цюрихе учёный  часто бывал в семье профессора математики Адольфа Гурвица, который хорошо играл на рояле, и в его доме  часто устраивались камерные концерты. Когда Эйнштейн вернулся со своей семьей в Цюрих, воскресные  концерты на квартире Гурвица стали устраиваться регулярно, причём Эйнштейн обычно приходил с женой и  детьми. Отправляясь в любые поездки, Эйнштейн брал с собой скрипку. И, бывало, даже на заседаниях Берлинской  Академии наук появлялся со скрипичным футляром, потому что после заседания шёл к одному из своих коллег ­  Планку или Борну, чтобы совместно музицировать. Как в Берлине, так и в Америке он иногда давал публичные  концерты, сборы от которых предназначались для благотворительных целей. В 1934 году на одном из таких  концертов Эйнштейн исполнил концерт для скрипки; сбор от этого концерта в 6500 долларов пошёл в пользу  учёных, эмигрировавших из Германии. В другой раз в Принстоне он принял участие в благотворительном  концерте в пользу детей. Об одном приезде Эйнштейна в НьюЙорк, куда он прибыл на пароходе, газета писала:  "Профессор спустился по трапу на сушу, осторожно держа под мышкой футляр со скрипкой. Он производил  впечатление скрипача­виртуоза, тем более что его пышные волосы напоминали гриву художника" В 1921 году пражское научное общество "Урания" пригласило учёного прочесть лекцию, и после встречи, когда  восторженные речи закончились и наступила очередь Эйнштейна, он сказал: "Будет, по­видимому, приятнее и  понятнее, если вместо речи я сыграю вам на скрипке". И к всеобщему удовольствию сыграл сонату Моцарта. Он не проповедовал, не убеждал, не стремился стать образцом и утешением для многих. Он действовал лишь по  внутреннему побуждению. В сущности, в большинстве людей заложено несокрушимое доброе начало, ­ иначе  они никогда не признали бы его скромного величия" Разным было отношение Эйнштейна к композиторам: "Гендель восхищал Эйнштейна совершенством  музыкальной формы, но мыслитель не находил здесь глубокого проникновения в сущность природы. Шуман  казался ему оригинальным, изысканным и мелодичным, но Эйнштейн не ощущал в его произведениях величия  обобщающей мысли. Шуберт был ему ближе. Когда Эйнштейн слушал музыку Вагнера, ему казалось, что он видит Вселенную, упорядоченную гением  композитора, а не надличную Вселенную, гармонию которой композитор передает с величайшим самозабвением  и искренностью. Эйнштейн не находил в произведениях Вагнера отрешённости от "Я" ­ объективной правды бытия. Этой правды он не находил и у Рихарда Штрауса; Эйнштейну казалось, что Штраус раскрывает в музыке  лишь внешние ритмы бытия. Эйнштейн мог увлечься звуками Дебюсси, как в науке ­ какой­нибудь математически изящной, но не  фундаментальной задачей. Но захватывала его только структура произведения. Эйнштейн отличался крайне  "архитектурным" восприятием музыки. Поэтому, может быть, он не понимал Брамса. Эйнштейну казалось, что  сложность контрапункта не даёт ощущения простоты, чистоты, искренности, которые он ценил больше всего. И,  как в науке, чистота и простота казались ему залогом адекватного отображения бытия. Очень сложным было отношение Эйнштейна к Бетховену. Он понимал величие его творчества, но сердце  учёного не принадлежало драматическим коллизиям его симфоний и его больше привлекала прозрачность  бетховенской камерной музыки. Симфонии Бетховена казались ему выражением мятущейся и борющейся  личности автора, в них личное содержание заглушало объективную гармонию бытия. Предметом страстного  увлечения, властителем дум Эйнштейна оставался Моцарт". Произведения Моцарта привлекали Эйнштейна  своей изысканностью, неповторимой прелестью каждой фразы. Этой же печатью высшей красоты было  отмечено всё, что выходило из­под пера Эйнштейна, будь то чисто научные работы или статьи по общим  проблемам науки. Хотя главной сферой его творчества была наука, но в душе Эйнштейна жил художник. Не  случайно Макс Борн про такое величайшее открытие человеческой мысли, как общая теория относительности  Эйнштейна, сказал: "Я восхищаюсь им как творением искусства". Многие работы Эйнштейна, собранные в 4­м томе его научных трудов, имеют, если можно так выразиться,  моцартовский характер. При чтении эйнштейновских статей о современниках, мыслителях прошлого или  автобиографических заметок можно ощутить, как моцартовскому "Реквиему" созвучна грусть о неповторимости  человеческой жизни, примирённая, но скорбная нота в некрологах и воспоминаниях Эйнштейна 40­50­х годов.  При этом, как в произведениях Моцарта, где каждая фраза, каждый аккорд не растворён в целом, а говорит о  ценности мгновения, так и в биографических статьях Эйнштейна ощущается неповторимость и значимость  каждого творца науки. Эмоциональная жизнь Эйнштейна была созвучна и моцартовскому юмору. Он часто со смехом воспринимал  действительность, чтобы защитить себя от слишком ранящих впечатлений. Острое слово играло для Эйнштейна  такую же роль, как и исполнение сонат Моцарта, ­ композитор часто преображал в живые и весёлые звуки  трагические впечатления мира. Шутки Эйнштейна, например "Бог ­ газообразное позвоночное", казались некоторым циничными, такой называли  иногда и музыку Моцарта. Эта "несерьёзная" манера часто производила шокирующий эффект. Но "не ирония, не преображение трагических впечатлений в спокойную усмешку были основным ощущением Эйнштейна, когда он  слушал или играл Моцарта. Основным было ощущение мелодичности ­ рациональной, светлой, однозначной и  вместе с тем неожиданной связи отдельных звуков и музыкальных фраз. Ведь такое же ощущение появляется и  при чтении Эйнштейна: однозначные и вместе с тем всегда неожиданные выводы создают удивительную  мелодию научной мысли, а вкрапленные в изложение зёрна иронии напоминают весёлые пассажи Моцарта. "... "  Мы ощущаем внутреннюю связь юмора Моцарта и юмора Эйнштейна с извечной иронией Мефистофеля, с  извечным духом Фауста, с "драмой идей", о которой говорил Эйнштейн, и с не отделимой от неё эмоциональной  драмой. Смех приобретает космические раскаты, и веймарский музыкант, и принстонский профессор становятся в ряд с обобщающими образами Гёте и Байрона". "Весёлость Моцарта была насильственным самоотвлечением от его душевных бурь, от его душевного  беспокойства и брожения его мыслей, за которыми всегда стоял образ подстерегающей смерти". И это не было  простым страхом смерти. Речь идет об ощущении всёуносящего времени и констатации бренности мира и  собственного существования. Таким образом, юмор Моцарта неотделим от "утонченнейшей мировой скорби". Эта же проблема скорби и юмора в полной мере касается и Эйнштейна. "Игровые пассажи Моцарта могли занимать  такое большое место в интеллектуальной и эмоциональной жизни молодого Эйнштейна потому, что они  скрывали глубочайшие трагические, поистине фаустцанские коллизии. И у самого Эйнштейна блёстки юмора  скрывали, а точнее ­ выражали неотделимую от них, усиленную работу мысли, прикованной к самым  фундаментальным проблемам бытия. В позднейший период эта работа мысли стала ещё более напряжённой. Теория относительности in vitro была  построена. В ней воплотился ясный и радостных дух античной мысли и классического рационализма. Но перед  Эйнштейном неотступно стояла проблема микрокосма, проблема мира, в котором, казалось, исчезает этот ясный  и радостный дух. Ему угрожала квантовая механика. Эйнштейн искал синтеза новых концепций микромира и  классического идеала. Поиски были мучительными. Они включали и демоническую иронию Мефистофеля ­ сомнение в фундаментальных устоях мысли, и радостно­героическое стремление Фауста к новым устоям, и  юмор, который очеловечивал эти вершины обобщающей мысли". "Доброта, красота и правда ­ вот идеалы, которые освещали мой жизненный путь, вновь и вновь возрождая в  моей душе радость и мужество", ­ говорил Эйнштейн. Всю свою жизнь он занимался изучением объективной  реальности, "вечно неуловимой и недосягаемой в сфере искусств и в научных исследованиях". С годами его  жизнь, полную внутреннего напряжения, всё больше поглощали фундаментальные проблемы науки, скрипичная  игра отошла на второй план. "В старости Эйнштейн редко выходил из дому. Время от времени он играл на рояле произведения Баха,  Вивальди и Моцарта. Свою любимую скрипку которая предназначалась в наследство его внукуБернарду,  изучавшему физику, Эйнштейн из­за нездоровья доставал лишь в редких случаях. В 1948 год он случайно  встретил на улице пианистку и её брате скрипача, приехавших в Принстон из Парижа. Эйнштейн спросил  музыканта, играет ли он концерт для двух скрипок Баха. Получив утвердительный ответ, Эйнштейн пообещал  прийти к ним вечером. Он принес свою скрипку и до полуночи играл с приезжими. В таких случаях он не  считался со временем". Свое 75­летие Эйнштейн, избегая назойливости любопытных, провёл дома, лакомясь пирогом, который испекла  мисс Дюкас, и слушая записи произведений старинных мастеров на долгоиграющих пластинках, подаренных ему  с проигрывателем коллегами по Институту высших исследований. В 1982 году на английском языке вышла книга Джузеппе Кальоти "Динамика неоднозначности". Эта книга о  соотношении в современном мире науки и искусства. Жизнь и творчество гениального мыслителя XX столетия  Альберта Эйнштейна ­ яркая иллюстрация взаимосвязи и взаимопроникновения науки и искусства. Учитель: Учёные физики не редко работая над какими либо физическими проблемами, находили время для  занятия искусством, музыкой, живописью, поэзией. Лейбниц Готфрид Вильгельм. (1649­1716) ­ выдающийся немецкий учёный и философ утверждал, что музыка ­  это "имитация универсальной гармонии, вложенной Богом в мир". Он сравнивал музыку с упорядоченностью  мироздания: "Ничто так не приятно для чувств, как созвучность в музыке, а для разума ­ созвучность природы,  по отношению к которой первая ­ лишь малый образец" Вот произведение одного из величайших умов России, открытия которого до сих пор являются  фундаментальными. Сам о себе он мог бы сказать: В науке я прослыл поэтом, Среди поэтов – я учёный, Увы, не верю я при этом Моей фортуне золочёной. А.Л.Чижевский Ученик: Михаил Ломоносов. Кузнечик дорогой, коль много ты блажен, Коль больше пред людьми ты счастьем одарен! Препровождаешь жизнь меж мягкою травою И наслаждаешься медвяною росою. Хотя у многих ты в глазах презренна тварь, Но в самой истине ты перед нами царь; Ты ангел во плоти, иль, лучше, ты бесплотен! Ты скачешь и поешь, свободен, беззаботен, Что видишь, всё твое; везде в своем дому, Не просишь ни о чем, не должен никому. Лето 1761 Учитель: А сейчас вашему вниманию будет представлено сочинение наших современников. Вы знаете, что у  истоков всеми любимой игры КВН, так же, стояли люди учащиеся на физико­математических факультетах, они  внесли огромный вклад, чтобы сделать физику интересной, доступной наукой, послушаем: как бы признался в  любви физик­лирик. Ученик: Лирические стихи физика. Как одинокий электрон Вокруг протона водорода, Тяжёлым чувством удручён, Вокруг неё хожу полгода. Нет, знаю холодность её Меня заставит возмутиться: Не человек я для неё – Элементарная частица. Но к квантам света синих глаз Привязан как магнитным полем, При виде милой всякий раз Я в полной у неё неволе. Хоть абсолютный нуль своей Гордынею лишить терпенья,  А всё же что­то тянет к ней Как по закону тяготенья. Надеюсь только на Эйнштейна,  На относительности суть, Вдруг переменит отношенье Ко мне она, когда нибудь. Учитель: Вы только начинаете изучать физику, но уже встречали в различных произведениях описание  физических явлений, а попробуйте объяснить, с точи зрения физики, явления описывающиеся в стихах. Ученик: 1. А.А. Блок “Все чаще по городу брожу”... “Запнулась запыхавшаяся лошадь, Уж силой ног не удержать седла, И утлые взмахнулись стремена, И полетел, отброшенный толчком...” Вопрос: Объясните падение всадника с точки зрения физики? (Лошадь двигалась вперед, ногами запнулась, и  корпус пошел вперед по инерции, а ноги остались на месте. В результате, всадник, находившийся на лошади,  выходит из положения равновесия, т.к. его тело тоже движется по инерции). 2. Вопрос: О каком открытии И. Ньютона идет речь в строках Байрона “Дон Жyaн”: “Так человека яблоко сгубило, Но яблоко его же и спасло,– Ведь Ньютона открытие разбило Неведения мучительное зло. Дорогу к новым звездам проложило И новый выход страждущим дало. Уж скоро мы, природы властелины, И на Луну пошлем свои машины”. (закон притяжения). 3. Александр Городницкий «Атланты» отрывок из песни. Сегодня я заметил ЭТО: Атлантов тех, что держат небо. Они недвижны и строги. Они величавы и наги. Их силы необычно велики, на Их плечах лежат наши грехи. Вопрос: Что с точки зрения физики неверно в поэтическом фрагменте? (Земля это планета, вращающаяся  вокруг Солнца, она не неподвижна; не атланты держат небо, а все тела притягиваются во Вселенной  посредством сил притяжения). 4. А.Н. Жуков “На восток”. “Я и сам лечу туда, На Восток, что назван “Дальним” В очень давние года... Звезды катятся на запад, На восток летит Земля, Мир под крыльями несется, И со скоростью двойной Я лечу навстречу Солнцу Над сибирской стороной...” Вопрос: Почему самолет движется на восток “со скоростью двойной?” (так как земля движется с запада на  восток и самолет тоже летит с запада на восток). 5. А.А. Блок “Двенадцать” . “Завивает ветер белый снежок. Под снежком – ледок, Скользко, тяжко, всякий ходок. Скользит – ах, бедняжка! Вон барыня в каракуле К другой подвернулась: – Уж мы плакали, плакали... Поскользнулась И – бац – растянулась!..” Вопрос: Объясните падение барыни с точки зрения физики? (ноги барыни быстро набрали скорость, а барыня  по инерции, остаётся в покои, поэтому она падает назад). Учитель: Загадки ­ это то что очень любят физики. Ученики: О физических приборах мы вам будем говорить, и о чём же речь ведётся старайтесь вы определить. 1. Прежде чем прибор собрать, много правил надо знать Точность любит и покой, от чистоты он сам не свой Гирь набор в нём и пинцет, угадали или нет? (весы) 2. Объём тел определит вам без всякого труда Стоит воду лишь налить, и проблема решена Опускаем тело в воду и посмотрим на шкалу Уровень воды поднялся и объём весь на виду. (мензурка) 3. Коль на улице мороз, не хотим морозить нос Мы посмотрим на него, крикнем : «Вот повезло!» В школу нам идти не надо, освобождение дано. (термометр) 4. Чтоб поля нам прочертить, аккуратность проявить И конечно измеренья разных длин производить Нужен этот инструмент, чтоб помог в один момент. (линейка) 5. Наш физрук он точно знает, кто быстрей и побеждает  Потому что у него есть они скорей сего Замеряет он по ним, как идём и как бежим. (часы, секундомер) 6. Есть пружинка и шкала в ньютонах поделена Чтоб в движенье привести силу ты к ним приложи Что же это за прибор, что измерить может он? (динамометр) Учитель: Мне очень приятно, что каждый из вас постарался и вечер прошёл, как одно мгновение. И завершить  его я бы хотела следующими словами, принадлежащими Шифнеру: Я ещё не устал удивляться Чудесам, что есть на Земле Телевизору, голосу раций Вентилятору на столе. Самолёты летят сквозь тучи, Ходят по морю корабли… Как до этих вещей могучих Домечтаться люди смогли? Я вверяю себя трамваю, Я гляжу на экран в кино, Эту технику понимая Изумляюсь я всё равно. Ток по проволоке струится, Спутник ходит по небесам, Человеку стоит дивиться Человеческим чудесам! Учитель: Спасибо вам за участие в уроке, я надеюсь, что выступления ребят понравились. Вы узнали много нового,  интересного и наши вечера будут традиционными. До новых встреч. Высказывания для оформления класса: “О, сколько нам открытий чудных Готовит просвещенья дух И опыт, сын ошибок трудных И гений, парадоксов друг, И случай, бог изобретатель”.  А.С. Пушкин. В науке я прослыл поэтом, Среди поэтов – я учёный, Увы, не верю я при этом Моей фортуне золочёной. А.Л.Чижевский Наука без литературы бездушна... А.Франс Чем дальше, тем Искусство становится более научным, а Наука более художественной; расставшись у основания, они встретятся когда­нибудь на вершине. Лейбниц Готфрид Вильгельм. (1649­1716) ­ выдающийся немецкий учёный и философ утверждал, что музыка ­  это "имитация универсальной гармонии, вложенной Богом в мир". Он сравнивал музыку с упорядоченностью  мироздания: "Ничто так не приятно для чувств, как созвучность в музыке, а для разума ­ созвучность природы,  по отношению к которой первая ­ лишь малый образец".