Библейские мотивы в творчестве А.А. Ахматовой

Библейские мотивы в творчестве А.А. Ахматовой Цель урока: привлечь внимание учащихся к новому аспекту в изучении творчества А.А.Ахматовой; показать  духовные, поэтические истоки и своеобразие “Библейских стихов”. Ход урока *На фоне музыки звучит акростих: Ангел лёг у края небосклона.  Наклоняясь, удивился безднам. Новый мир был тёмным и беззвёздным. Ад молчал. Не слышалось ни стона. Алой крови робкое биенье, Хрупких рук испуг и содроганье, Миру снов досталось в обладанье Ангела святое отраженье. Тесно в мире! Пусть живёт, мечтая О любви, о грусти и о тени, В сумраке предвечном открывая Азбуку своих же откровений. Слово учителя: Сегодня на уроке продолжаем разговор о творчестве Анны Андреевны Ахматовой. Мы говорили о том, что основной темой её творчества была любовь. Но стихи о любви у Ахматовой не фрагментарные  зарисовки, не разорванные поэтические этюды. В них огромная обобщающая сила. Стихотворение может  начинаться как непритязательная песенка, а заканчиваться библейски: Я на солнечном восходе Про любовь пою, На коленях в огороде Лебеду полю… Будет камень вместо хлеба Мне наградой злой. Надо мною только небо, А со мною голос твой. И всё личное восходит к общему, сливается с ним. Сегодня мы обращаемся к библейским мотивам в творчестве А.Ахматовой. И делаем это не случайно. В любых  обсуждениях судьбы библейских мотивов в русской поэзии 20 века имя Ахматовой возникает одним из первых –  как автора “Рахили”, “Лотовой жены” и “Мелхолы”. Творчество А.Ахматовой, как и многих поэтов “серебряного  века”, отличается интересом к данной теме. Этот интерес обусловлен своеобразием мироощущения, особым  состоянием души поэта. Но эти замыслы 20­х г.г. имели свою предысторию – явное и полускрытое присутствие  библейских аллюзий (намёков) в стихах, не украшенных каким­нибудь именем из Священного писания. Давайте  послушаем несколько стихотворений. *Звучат стихотворения (из сборника “Чётки” “Дал ты мне молодость трудную” 1912 г., из сборника “Белая стая” “Под крышей промёрзшей пустого жилья” 1915г.) и короткий комментарий к ним. – Какие ещё наблюдения вы смогли сделать, знакомясь с биографией и  творчеством, читая стихи А.Ахматовой? *Ахматова была человеком верующим, посещающим храмы, знающим традиции и обычаи православных людей –  об этом говорят многие детали, строки, образы, встречающиеся в её стихах: А юность была – как молитва воскресная,  Мне ли забыть её?.. ...Напев Херувимской У закрытых дверей дрожит: Поднимались, как к обедне ранней...И я стану – Христос помоги! –  На покров этот, светлый и ломкий... Я научилась просто, мудро жить,  Смотреть на небо и молиться Богу... Я у Бога вымолю прощенье И тебе, и всем, кого ты любишь. Много нас таких бездомных, Сила наша в том, Что для нас, слепых и тёмных, Светел божий дом, И для нас, склонённых долу, Алтари горят, Наши к божьему престолу Голоса летят. – Трудно разделять жизнь и творчество Ахматовой. Одно давно проросло в другое. А чтобы лучше понять поэта, давайте обратимся к драгоценным воспоминаниям тех, кто имел счастье знать, слушать, видеть Анну Андреевну, к материалам, которые дополнят и прокомментируют то, что было сказано ранее. *В большой статье об А.Ахматовой А.Марченко приводит следующие факты в подтверждение вышесказанного:  “ ... первоначального религиозного воспитания не получила. В семье Горенко, как и во многих интеллигентных  семьях предреволюционной поры, отношение к религии было более чем спокойным. Православные праздники,  естественно, соблюдались, но скорее бытом, чем церковно, то есть следили за тем, чтобы к Пасхе и к Рождеству в доме было вычищено­натерто и стол не хуже, чем у людей. Однако и Ия, которую в семье в шутку называли  монашенкой, и Анна, подрастая, наперекор семейной традиции стали проявлять непонятную матери  религиозность с некоторым даже налётом экзальтации. Анна Андреевна не любила вспоминать о том, что была  воспитанницей Смольного института благородных девиц. А уж о том, почему её оттуда забрали, – тем более.  Однако из других источников известно, что взять её родителям пришлось из­за того, что девочку нашли  лежащей на полу институтской церкви в состоянии обморока. Повторялись ли подобные приступы религиозного  экстаза у Ани Горенко в отроческие годы, мы не знаем. Но одна из её товарок по киевской гимназии (1907)  оставила такое важное свидетельство: “Киевская весна. Синие сумерки. Над площадью медленно разносится  благовест. Хочется зайти в древний храм Св.Софии, но ведь я принадлежу к “передовым” и в церковь мне не  подобает ходить. Искушение слишком велико... хочется отойти от обыденного. В церкви полумрак. Народу  мало... в тёмном приделе вырисовывается знакомый своеобразный профиль. Это Аня Горенко. Она стоит  неподвижно...Взгляд сосредоточенно устремлён вперёд. Она никого не видит, не слышит. Кажется, что она и не  дышит...” *А.Найман в книге “Рассказы о Анне Ахматовой” пишет следующее: “Церковные установления были для неё  непреложны, и она рассказала мне после поездки в 1965 году в Англию, как её спросили в Лондоне, не хочет ли  она встретиться с тамошним православным архиереем. “Я отказалась. Потому что говорить ему всю правду я не  могла, а не говорить правды в таких случаях нельзя ”. Но в последние годы она в церковь не ходила. Зайти, покреститься, постоять могла, церковный календарь  всегда держала в голове, знала его хорошо, хорошо знала службу. В Прощёное воскресенье 1963 года сказала:  “В этот день мама выходила на кухню, низко кланялась прислуге и сурово говорила: “Простите меня, грешную”.  Прислуга так же кланялась и так же сурово отвечала: “Господь простит. Вы меня простите”. Вот и я теперь у вас прошу: “Простите меня, грешную”. Но если воспользоваться её собственными словами, она скорее была “ вне церковной ограды”, во всяком случае  в конце жизни. На Пасху 1964 года я получил от неё письмо, там были такие фразы: “ По новому Мишиному радио слышала  конец русской обедни из Лондона. Ангельский хор. От первых звуков – заплакала. Это случается со мной так  редко”. * Говоря о фактах, влияющих на выбор темы, хотелось сказать о следующем. В 1921 году Ахматова встретилась  с Артуром Лурье. И возникли библейские ассоциации. Семь лет, прошедшие со дня их недолгого романа  напомнили о родоначальнике израильского народа, патриархе Иакове, семь лет ждавшем в жёны Рахиль. В  конце 1921 года Ахматова начала писать стихотворение “И встретил Иаков в долине Рахиль...”: Рахиль! Для того, кто во власти твоей, Семь лет – словно семь ослепительных дней.Весной 1922 года Ахматова читала его Корнею Чуковскому и пояснила: “ Открыла Библию (загадала), и мне  вышел этот эпизод. Я о нём и загадала”. Но возникновение всякого поэтического замысла не может объясняться только интимно – биографическими  побуждениями. Он всегда обязан пересечению нескольких моментов, вырастающих из разных сфер, в том числе  и из саморазвития поэтики, и из литературной политики, и из неумолчного диалога с поэтическими предками и  современниками. В случае с ахматовской “Рахилью” тоже можно привести серию разнообразных, литературных  поводов. 11 февраля 1921 года в иерусалимской газете “Гаарец” появился перевод стихотворения “Сжала руки под  чёрной вуалью...” на иврит. Это был едва ли не первый перевод стихов Ахматовой на другой язык. В российской  печати сообщение о переводе Л.Яффе появилось только в 1922 году, но слух о переводе её стихов на  “библейский”, конечно мог дойти до неё и в 1921 году, подтолкнув к прямому обращению к библейским сюжетам.  Другой вызов шёл со стороны отечественной критики. Надо сказать, что Ахматова навсегда запоминала упрёки  в свой адрес и рано или поздно отвечала на них, прямо или косвенно, в стихах или прозе. Одним из частых  попрёков было отсутствие у неё разработанной темы материнства. Ей ставили в пример других поэтесс,  например, Марию Шкапскую и Татьяну Ефименко. У Ефименко было стихотворение “Немилый день сквозь  шторы натекает...” с эпиграфом “Дай мне детей; а если не так, я умираю. Бытие, гл.30”. Ахматова ответила на  вызов и показала другую Рахиль. * Чтение наизусть стихотворения “Рахиль”. – Расскажите эту библейскую историю. – Можем ли мы говорить, что это точное переложение библейской истории? *Анна Андреевна Ахматова,  прекрасный знаток Священного Писания, автор “Библейских стихов”, в разговоре о творчестве любимого ею  И.Бродского, “когда после “Исаака и Авраама”, всеми любимых и высоко оценённых, он начал ещё одну вещь на  библейский сюжет, высказывалась резко в том смысле, что Библия – не сборник тем для сочинения стихов, и  хотя каждый поэт может натолкнуться в ней на что – то своё собственное, но тогда это должно быть  исключительно личным” ( Найман А. Славный конец бесславных поколений. М.:Вагриус,1999). Высказывание, на  первый взгляд парадоксальное. “ Исключительно личное ” – в Библии? Но ведь об этом же говорил Гуковский ,  считавший эти “фабульные, библейские стихи / Ахматовой/ гораздо интимнее сероглазого короля и проч.”  (Гинзбург Л. Литература в поисках реальности. Л., 1987). – Что же здесь исключительно личное? О чём это  стихотворение? *Стихотворение, конечно, о любви. Ахматова заимствует сюжет, но наполняет его новыми  деталями, которых нет в Библии. Например, она говорит об Иакове, “страннике бездомном”: “ стало в груди его  сердце грустить”, а сердце сравнивает с “открытой раной”. В книге Бытия такая образность отсутствует,  употребляется нейтральное выражение “ Иаков полюбил Рахиль”. *В стихотворении, как и в Библии, отсутствует подробное описание событий. Пейзаж, который представлен в первой строфе, ассоциируется с препятствиями  на пути влюблённых: долина, горячая пыль, источник завален огромным камнем. В момент встречи героев  отсутствует живительная влага, и Иаков “камень своею рукой отвалил” – и вот она “чистая вода”. А в последней  строфе “источник долины” назван “прозрачным” – таким предстаёт он в мечтах Иакова о “сладостном часе”,  когда не будет преград на пути к любимой. Очевидно, что в стихотворении А.Ахматовой детали пейзажа имеют  метафорический характер: реальная жажда людей и животных, находящихся в раскалённой пустыне,  воспринимается как источник неиссякаемой любви Иакова к Рахиль. – Какой предстаёт в стихотворении А. Ахматовой “Рахиль” библейская героиня? * В стихотворении, как и в  Библии, нет портрета героини. Здесь есть лишь детали: “пушистые косы”, “весёлые взоры”, “голос голубиный”. Но красота её “ослепительна”, ведь для героя, который в её власти “семь лет – словно семь ослепительных дней”. *Героиня не возвышается Ахматовой до какого­то нравственного эталона, наоборот, она показана земной  женщиной, страдающей от обмана, ревнующей своего любимого, который ей не принадлежит, страсть  переполняет её: “Сестру проклинает, и Бога хулит, и ангелу смерти явиться велит”. Но поэт её не осуждает. А  говорит о том, что любовь достойна любых жертв. *Ещё одна интересная деталь в стихотворении обращает на себя внимание: эпитет в заключительной строчке  стихотворения “чёрная голубка”. Как антитеза белому цвету, символу чистоты и невинности, эпитет “ чёрный”,  вероятно, подчёркивает, что любовь героев чувственная, земная, что она способна лишить воли, рассудка,  захватить целиком душу, что ради неё можно пойти на всё. ­ Вот ещё одно стихотворение, которое примыкает к “Рахиль” – “Мелхола”. * Чтение наизусть стихотворении “Мелхола”. – Как рассказывается история отношений Давида и Мелхолы в  Библии? *Краткий пересказ фрагментов, близких к сюжету стихотворения. *...История взаимоотношений Давидаи Мелхолы занимает в Библии не одну страницу, но Ахматова взяла только её фрагмент. Предлагаем заглянуть  в творческую лабораторию поэта. В двухтомнике Ахматовой (М.,1990) М.Кралин рассказывает об истории этого стихотворения: “В рабочих  тетрадях Ахматовой сохранились следы работы над “Мелхолой”, начиная с 1959 года.” В.Л.Виленкин полагает,  что “Ахматова, по – видимому, первоначально задумывая это стихотворение как балладу с драматическим  сюжетом (Мелхола спасает своего юного мужа от убийц, подосланных коварным Саулом), в процессе работы  пришла к совершенно иному решению”. “Необходимо добавить,– отмечает М.Кралин, – что приведённые в статье  Виленкина отброшенные в процессе работы варианты могли быть отброшены и по другой причине: в них слишком явственно прочитывалась связь с личными бедами самой Ахматовой ( арест сына), что делало эти строки  заведомо непроходимыми для печати. На лестнице нашей, о горе, шаги Идут за тобою враги Хватайте ремень Тебя отпущу я в безлунную тень. Тебя я спасла, мой любимый, беги... А в дверь уже громко стучали враги. * Можно рассказать и ещё об одном замысле, связанном с историей Мелхолы. Об этом пишет Шимон Маркиш в  своих воспоминаниях “Могучая евангельская старость” (Знамя,1997,№11): “ Она вынула из какой – то папки  листок с “Мелхолой”. Я прочитал, восхитился, как и подобало, но не отважился сказать, что два старых  стихотворения лучше нового. Мы заговорили о Библии, Анна Андреевна осведомилась, насколько я знаю и  помню Священное Писание. Мне представлялось, что я знаю и помню неплохо. А историю царя Давида? И её  тоже. Так что же было дальше с Мелхолой? – продолжался экзамен. Я бодро ответил: Мелхола спасает мужа от гнева отца. Саул отдаёт дочь другому, после гибели Саула Давид требует жену обратно, и, наконец, самое  знаменитое – Давид, уже воцарившись, “скачет и пляшет” (эти слова из синодального перевода я помнил точно)  перед Ковчегом Завета, Мелхола усматривает в этом унижение царского достоинства и корит супруга, за что  Господь поражает её бесплодием. Анна Андреевна внимательно выслушала и задала ещё вопрос: а что было с  её мужем, когда Давид потребовал вернуть Мелхолу? Я не знал. Анна Андреевна была очень довольна –  улыбнулась торжествующе и сказала (помню хорошо и поэтому ставлю в кавычки): “ Её посадили на телегу и  повезли, а муж бежал за телегой и плакал. Вы себе представляете, как он должен был плакать, чтобы Библия  это запомнила”. Конечно, я мог бы возразить, что Библия запомнила немало других слёз, в том числе слёз самого Давида, но, конечно, промолчал. Да и было это совершенно неважно. Важно был то, что в первый и последний  раз мне открылся ахматовский замысел – сюжет ненаписанной баллады”. – Интересно оценил это стихотворение К.Чуковский: “Первая половина могла быть и у Алексея Толстого – там  элемент оперы, но вторая по смелости, подлинности и силе – только Ахматовой”. – Какова композиция стихотворения? (8 и 18 строк) – Кого можно увидеть за образом отрока – Давида? *Давид – по Библии – создаёт псалмы – он поэт – пророк и миссия его значительна. В стихотворении “отрок”  (творец, поэт), в котором “огонь дивный горит”, “ играет безумцу царю”. Он способен и “ночь рушить”, и  “победную кликать зарю”. Велика миссия поэта. – В чём же “смелость, подлинность и сила” второй части? О чём она? *В центре стихотворения находится борьба разума и сердца. Героиня рассматривает свою любовь к Давиду как  “бесстыдство” и “униженье”. Она, “царская дочка”, оскорблённая желанием отца отдать её простому пастуху, в  то же время “хочет…Давида”, она полюбила этого “бродягу “ и “разбойника”, в глазах её “исступленье”. “Не  волей своею она говорит” ( а чувством): “ И мой помрачается дух”. Любовь лишает её воли. Она понимает, что её  внимания должен был удостоиться кто­то “из придворных вельмож”, но “никто…увы, на него не похож”. – И стихотворение в конечном варианте не о спасении Давида. А о чём? * О том, что ест в нём непонятная сила и завораживающая красота, он способен и помогать и покорять сердца. – Почему в конце стихотворения вновь появляются солнца лучи? Что они несут? *Поэт вносит “солнца лучи” – свет, гармонию в мир и в измученное сердце героини. – Третье из “ Библейских стихов” – “Лотова жена”. Вспомните и расскажите библейскую историю...* Чтение стихотворения “Лотова жена”. – В Библии жену Лота заставляет оглянуться скорее любопытство. А в  стихотворении? *Тоска по родным местам, желание ещё раз увидеть место, с которым связано столько дорогих  сердцу воспоминаний. Она страдает от необходимости покинуть родной город, осуждённый на гибель. – На что  в стихотворении А.Ахматовой обращен этот “ единственный взгляд”? *На “родной” Содом. Библейский Содом  является синонимом греха. Но у Ахматовой он становится просто гибнущим городом. А безымянная героиня,  возможно, одной из женщин, преданных своему родному городу. – В Библии нет описания Содома. Откуда же образ “красных башен”? *Красные башни наталкивают многих исследователей на мысль, что А.Ахматова хотела намекнуть на Москву. Но  мы знаем, что родным для Ахматовой был Петербург, и революция, и последующие события коснулись именно  его, и уезжали её друзья в эмиграцию (а можно провести и такую параллель) из Петербурга, а не из Москвы. – Что ещё включает в себя понятие “родной Содом”? *Всю прошлую жизнь: высокий дом, “где милому мужу детей родила”, двор, “где пряла”, площадь, “где пела”. Она  привязалась именно к родному, семейному очагу, до последней мелочи знакомому дому. – Почему оглянулась только жена? *Родной город не отпускает душу героини. “Праведник шёл за посланником Бога”. В жене же “говорила тревога”. – Почему гибнет героиня? *Варианты ответов: – Не от божественной кары. Гибель вызвана “смертной болью” в сердце, лишившей её глаза возможности  смотреть на гибель “родного содома”. Её глаза и душа “скованы” этой болью. Её “быстрые ноги к земле  приросли”: не только глаза, но и всё тело застыло, “сделалось …прозрачной солью”. Соль в нашем  представлении ассоциируется обычно с горькими, порождёнными страданием слезами. – Наказана Лотова жена за верность былому, жертва, которая принесена, связана с идеей преданности  грешной, Богом оставленной, гибнущей Родине, но нельзя спасти её в одиночку и нельзя спастись в одиночку. – За нежелание бросить всё и безоглядно идти к новой жизни. – Кто героиня стихотворения? Можно ли говорить, что поэтесса и её персонаж – одно лицо? *Нет. Даётся как бы взгляд со стороны, позволяющий осмыслить происходящее. *В последнем четверостишии открыто выражается авторская позиция ( чего нет в двух других стихах).  Переполненность чувствами не только оправдывает героиню, но, с точки зрения автора, даёт право оглянуться  на родной город: Лишь сердце моё никогда не забудет Отдавшую жизнь за единственный взгляд. В те годы, когда Ахматова писала эти стихи, когда тысячи людей теряли свою жизнь и родину, жена Лота может “мниться” “меньшей…из утрат”. Но для поэта она является символом верности родине и самой себе. – Ахматова,  не отождествляя себя с героиней, даёт женский взгляд на библейские истории, подчёркивает в своих стихах  нераздельность судьбы поэта и судеб других женщин, чьё горе она чувствовала себя призванной выразить в  слове. Об этом отчасти и поэма А.А.Ахматовой “ Реквием”. Значимость родного дома, а точнее, семьи отражена и в этом произведении. Я предлагаю вам сейчас посмотреть фрагмент фильма, посвященного А.Ахматовой, где речь  пойдёт о её поэме. В начале фрагмента вы услышите в исполнении Анны Андреевны начало поэмы “ Вместо  предисловия”. * Просмотр фрагмента фильма. Домашнее задание. Познакомиться с поэмой “Реквием” и письменно высказать  ваши впечатления от поэмы и вопросы, которые возникнут при её чтении; попробуйте сформулировать мысль о  точках соприкосновения “Библейских стихов” и “Реквиема”. – Заканчивая урок, пробуем объяснить, что позволило А.Ахматовой объединить эти три стихотворения в единый цикл? * 1. Героини “Библейских стихов” – Рахиль, Лотова жена, Мелхола – женщины. 2. Стихи построены на ветхозаветных сюжетных ситуациях.3. Стихи учитывают особенности библейских текстов: они лаконичны, чувства героев сдержанны, большое  значение играют детали. 4. Эпиграфы отсылают к тексту – источнику и определяют основное содержание библейских легенд, которые  отражает автор.  5. Все эти стихи содержат автобиографический подтекст. 6. Ахматова делает миф “ своим”, потому что скрывает за ним свои чувства и потому что домысливает миф,  оживляет чувства и мысли библейских героинь.  7. Все эти истории – о верности любви. И неотступность Иакова, для которого семь лет испытания “словно семь  ослепительных дней”, и жена Лота, “отдавшая жизнь за единственный взгляд”, и Мелхола, преодолевшая  униженье быть отданной в жёны “бродяге, разбойнику, пастуху” и нашедшая иные ценности: А солнца лучи... а звёзды в ночи...  А эта холодная дрожь. Литература 1. Виленкин В. В сто первом зеркале. М.,1987. 2. Гинзбург Л. Литература в поисках реальности. Ч 2­я.Л.,1987. 3. Кралин М. Примечания. //Ахматова А.А. Собр. Соч. в 2­х т.т. М.,1990. 4. Маркиш Ш. Могучая евангельская старость…//журнал “Знамя” №11,1997. 5. Марченко А. Вступ. ст. //Ахматова А. Стихотворения. Поэмы. М.,2007. 6. Найман А.Рассказы о Анне Ахматовой. М.,1999. 7. Найман А. Славный конец бесславных поколений. М.,1999. 8. Тименчик Р. О “библейской” тайнописи у Ахматовой.// журнал “Звезда” №10,1995. 9. Чуковская Л. Записки об Анне Ахматовой: В3­х т.т. М.,1997.